Текст книги "Гордость и профессионализм (ЛП)"
Автор книги: Leahtheweary
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Мистер Мейсен так и не появился, но Анжела не двинулась с места, будто бы оценивая ситуацию.
– Ты в порядке? Все еще кажешься сердитым и расстроенным, – спросила она.
– Нет. Я не в порядке. Белла ушла. Она ушла. Все сложно, Анжела, – я сказал слишком сердито. – Извини … Я не хочу срываться на тебе.
– Все нормально, – она, казалось, хотела что-то сказать, но закрыла рот, а затем открыла снова. – Я очень буду скучать по Белле. Знаю, ты, вероятно, не хочешь говорить об этом, так что я просто оставлю все здесь как и ранее, – и она направилась к двери. – Хорошо ты Тайлера отделал, кстати, – сказала она немного самодовольно, выходя из помещения.
Анжела был права. Я не хотел об этом говорить, но приятно было уже то, что ее слова шли от сердца.
Я весь день пялился в документы, думая лишь о своей кареглазой девочке и гневе в ее голосе, когда она уходила сегодня утром. В четыре, когда настало время нашего пятничного совещания, я уже не мог вынести всего безумия вокруг себя и быстро ушел из офиса. Я понесся к ее дому, отчаянно желая поговорить.
Уже знакомое чувство слабости захватило меня, когда Белла, наконец, открыла свою дверь. Она была в форме официантки и пыталась дышать как можно спокойнее, заправляя свой каштановый локон за ухо, а затем, скрестив руки на груди и прислонившись к дверной раме, стала так, чтобы я не смог войти в дом. Губы ее были крепко сжаты, будто она пыталась сдержать поток ругательств. Она ждала, когда я заговорю, попытаюсь хоть как-то оправдать свои действия.
– Изабелла… Мне так жаль…
– Оставь извинения при себе, – ответ ее был резок, лишен хоть какой-либо теплоты – это я вырвал тепло из ее голоса.
– Три раза, Эдвард. Три раза я прощала тебе твою эгоистичность, твою самовлюбленность, твои холодные, жестокие слова, и я впускала тебя в свое сердце каждый раз, когда ты приходил извиняться передо мной. Больше я не могу! Не после того, что случилось сегодня, Эдвард, пожалуйста, я не могу больше терпеть… как ты вновь и вновь разбиваешь мне сердце.
Она всхлипнула, и слезинка покатилась по ее щеке. Я самого себя ненавидел… и был столь беспомощен, совершенно неспособен сделать хоть что-то.
– Я люблю тебя и хочу исправить все … пожалуйста, Изабелла…– молил я тихо, отчаянно желая прикоснуться к ее лицу.
– Ты не любишь никого, кроме себя, Эдвард! – бросила она мне, сверкая переполненными гнева глазами. – Ты способен говорить о любви, лишь, когда в очередной раз на коленях ко мне приползаешь! Боже, какая же я дура!
– Нет … НЕТ, ты не дура, Изабелла … ты не просто очередная женщина! Черт возьми, пожалуйста, я прошу тебя, Изабелла, я люблю тебя. Я будто окаменел в кабинете Мейсена, знаю, что должен был сказать больше, требовать большего, но у меня был шок, я был идиотом!
– Ты прав. И я верю тебе, когда ты говоришь, что любишь меня, но этого просто не достаточно для тебя, Эдвард … отпусти меня. Я не ожидала, что ты все бросишь ради меня. Ты очень большим трудом добился всего, что имеешь… ты должен гордиться этим.
Я знал, что не заслужил ее понимания. Она продолжала, быстро подтверждая мои опасения.
– И все же… Мне безразличны все твои признания на пороге моего дома, ведь никакие слова не смогут искупить той боли, которую ты мне причинил сегодня, – сказала она. Ее голос был тверд: для себя она все уже решила. Я обидел ее гораздо сильнее, чем себе мог представить.
А чего же ты еще ждал, тупой осел! Что она откроет дверь и бросится в твои объятия?
– Отпусти меня, Эдвард.
О Боже, нет…
– Я не могу, Белла. Пожалуйста, выслушай меня … Я исправлю все…
– Прощай, – тихо сказала она. И дверь закрылась, и звук закрывающегося замка пронзил мой слух… и мое сердце, и мою надежду. Я и до этого момента чувствовал себя разбитым, но теперь боль в груди стала невыносимой… и боль эта питала черную ненависть во мне, ненависть к Тайлеру, к своему отцу, а, в основном, к себе.
– Изабелла! – я ударил в дверь ладонью, вспоминая клятву самому себе, что буду бороться за нее. – Белла! Ради всего, что свято в этом мире … ПОЖАЛУЙСТА, открой эту дверь!
Она игнорировала мои мольбы… Но я никак не мог остановиться.
– Белла! – я все бил руками в дверь, надеясь, что она вдруг откроется. Я запаниковал.
Внезапно дверь распахнулась, открывая моему взору разъяренную Беллу. Она бросилась на меня, толкая, на самом деле пытаясь оттолкнуть:
– Убирайся… к… четовой… матери… с… порога… моей… собственности! Я больше не хочу тебя видеть, Эдвард. УБИРАЙСЯ!
Ее всхлипы становились все более неконтролируемыми, мне умереть хотелось от осознания того, что именно я заставил ее так страдать. И я просто поднял руки в знак поражения, позволяя ей бить меня, не сдерживая злости, злости, которую определенно необходимо было выпустить, которую я, несомненно, заслужил. Удары сменились пощечинами, и я просто принимал их.
Отпусти это, Белла, отпусти… почувствуй облегчение, причиняя мне боль, я заслужил.
– Я отвезла тебя к себе домой, к своему отцу! Я не знала ничего, кроме любви к тебе! И я берегла нашу маленькую тайну… почему этого не достаточно? Почему? – кричала она. Мои собственные глаза наполнились слезами, когда я наблюдал за ее страданием.
– Если бы я мог унять твою боль, Белла, но я не могу. Все что я могу сделать, это заплатить за свои грехи, – ее нижняя губа задрожала, и она прекратила бить меня, подняв пустой взгляд.
– Я больше не хочу быть твоим грехом, Эдвард.
– Ты не мой грех, Белла, ты мой ангел! Мой грех – оставить тебя в момент, когда ты так нуждалась во мне.
И она добила меня, подняв свои опухшие красные глаза и сказав слова, которые разбили мое сердце.
– Я не могу любить тебя больше, – едва слышно произнесла она.
После этого я уже ничего сказать не мог, просто наблюдал, как она вернулась в дом и закрыла за собой дверь.
Пасмурное небо пролилось дождем, холодный декабрьский ветер срывал увядшие листья с деревьев, разбрасывая их по двору, окутывая улицу мертвой тишиной.
Медленно я поплелся к своей машине, точно зная, куда мне следует ехать сейчас.
Сиэтл.
***
Заправившись бензином и колой, я отправился в Сиэтл: поговорить с отцом, потребовать объяснений его вмешательству в мою жизнь … ублюдок! Я несся по шоссе навстречу сумеркам, все еще неспособный поверить, что мой собственный отец мог так поступить. Почему он не мог просто порадоваться за меня, не думая лишь о себе? Но вскоре все мои мысли заняла Изабелла, ее красные глаза и дрожащий голос в момент, когда она сообщила мне, что не может любить меня больше. Пусть она и просила отпустить ее, я знал, что этого сделать не смогу никогда.
Огни Сиэтла показались впереди, я ехал по знакомым улочкам богатого квартала, который, так уж случилось, дал приют самовлюбленному эгоистичному придурку, которым был мой отец. Я ввел код у ворот дома родителей и помчался по аллее, остановившись просто перед домом. Мне вспомнились глаза Беллы, когда она впервые увидела особняк… я до боли желал быть рядом с ней снова. С моей Беллой.
Я поплелся к двери, прокручивая в голове, что собираюсь сказать ему. Как он отреагирует? Знала ли об этом мама? Что думает Джаспер? Было не заперто, когда я вошел, лишь два гудка просигналили о моем приходе. Из берлоги моего отца доносились звуки его любимой классической музыки.
Концерт номер четыре для фортепиано – Бетховен. Ради всего святого, как ему могло это нравиться? Низкий поклон Карлайлу и его фортепиано. Он заставлял нас с Джаспером брать уроки. После года издевательств над своими пальцами и подколок со стороны двенадцатилетних друзей я бросил заниматься. Наверное, именно из-за отца я начал играть на гитаре. Это был своего рода бунт.
– Если хочешь приготовить жареного ягненка на воскресный обед, я не против, Эсме, – услышал я, как отец разговаривал по телефону с мамой. Я шагнул в кабинет, до сих пор наблюдая лишь за спиной папы, он был повернут к книжному шкафу, наверняка подбирая что-нибудь для чтения перед сном. Наконец, я решил дать ему знать о своем присутствии.
– Изабелла очень любит книги, – сказал я тихо, будто простоял здесь всю ночь. Отец повернул голову и слегка улыбнулся.
– Эдвард. Что привело тебя сюда? – его лицо казалось красным.
– Знаешь, вы двое неплохо сошлись бы, если бы не твое невероятно грубое поведение с ней. Вы могли бы сидеть здесь часами, разговаривая о любимых писателях, – сказал я, надеясь, что он уловит в моих словах ответ на свой вопрос.
– О чем ты, сын? – спросил он, и лицо его начало выдавать смятение и беспокойство.
– Забавно, она никогда не рассказывала мне, как сильно любит книги, но это одна из тех вещей, которые мне удалось подметить, – я улыбнулся при воспоминании, – иногда я наблюдал, как она читает во время обеденного перерыва, сидя на скамейке в парке и… в ее крошечном доме имеется довольно внушительная коллекция книг разных жанров.
– Эдвард, с тобой все в порядке, сынок? – снова спросил он, подходя ближе ко мне. Меня тоже начинал интересовать этот вопрос.
– Эдвард! – крикнула Эсме, входя в комнату, на лбу у нее были очки для чтения, а в руках – книга. – Милый, что привело тебя сюда сегодня вечером? – она тепло улыбнулась и заключила в свои нежные объятия. Я обнял ее, не сводя глаз с отца, на лице которого все возрастало беспокойство.
– Просто нужно обсудить кое-что с отцом.
– Где Изабелла? – спросила она с нетерпением. Ее вопрос ранил меня.
– Она… у нее сегодня смена в ресторане, – я попытался скрыть боль на своем лице, прежде чем мама набросилась бы на меня со своей сотней вопросов «что случилось, Эдвард?».
– Все в порядке, Эсме, нам с Эдвардом нужно поговорить, – сказал отец, намекая ей выйти из комнаты.
– Да нет мам, останься, пожалуйста. Мы ведь так редко видимся, – мама, совершенно не склонная навязывать свою компанию, нерешительно бросила взгляд на нас с отцом, улавливая напряжение.
– Так. Что происходит?
– Я люблю ее, папа.
– Эдвард… – начал он.
– Ты не имел права! – сказал я немного более горячо, чем собирался, но гнев практически кипел во мне сейчас.
– Не имел права делать что? Что ты сделал, Карлайл? – она смотрела на него, раздраженно скрестив руки в ожидании ответа.
– Ничего серьезного дорогая, пожалуйста, возвращайся к себе в комнату!
– Что такое, папа… не желаешь, чтобы она узнала о твоем вмешательстве в мою личную жизнь?
– Я сделал это, чтобы уберечь твою же задницу, Эдвард! Понимаю, ты не хочешь посмотреть правде в лицо, но поверь – это для твоего же…
– Не говори мне этого дерьма! От этого никому блага не будет, разве тебе самому! Я влюблен в нее! Ты не имел права … Я, блять, взрослый мужчина!
– Следи за словами перед матерью! Что… Изабелла злится на тебя? В чем же моя вина?
– Когда Мейсен рассказал, что все знает о нас с Беллой, он также обмолвился, кто был его информатором.
– Ты звонил мистеру Мейсену? – спросила мама, будто готовясь достать свои боксерские перчатки. Клянусь, я видел, как она распрямила плечи. – Зачем ты это сделал, Карлайл? Это не твое дело.
– Я сделал лишь то, что нужно было сделать! – ответил Карлайл, высоко поднимая голову. Он схватил уже наполненный бокал коньяка и подошел к книжной полке, поворачиваясь обратно к нам.
– Я был настолько шокирован тем, что мой собственный отец опустился до такого, когда Белла вошла в кабинет Мейсена, я даже говорить не мог… Я не смог постоять за нее, она решила, что я люблю ее не достаточно сильно… решила, что я не забочусь о ней, и сейчас я просто не знаю, как исправить все! Я позволил ей уйти … все, что я мог, это смотреть, как она уходит. Я не… мог… говорить.
– Эдвард, мне так жаль. Просто дай ей время, милый. Не сдавайся… – мама пыталась успокоить меня, но едва ли способна была унять бурю ярости, отчаяния и печали, что бушевала во мне.
Отец продолжал стоять в другом конце комнаты, согревая ладонями бокал с коньяком, один Бог знает, о чем он думал в тот момент – возможно, придумывал еще один способ контролировать мою жизнь.
– Зачем ты приехал, Эдвард? – спросил он, по-прежнему не оборачиваясь.
– Не лезь в мои дела. Имей ты сердце, или хоть капельку совести, ты не смог бы так поступить. Но у тебя их нет, как я вижу. Я столько раз прокручивал в голове, что же скажу тебе, пока ехал сюда, но сейчас даже слов найти не в состоянии. В теории отец должен растить своих сыновей и гордиться тем, чего они добились в жизни. Но ты когда-нибудь задумывался, тебе хоть раз приходило в голову, что о своем отце думают сыновья?
Он повернулся ко мне с выражением тревоги на лице. Хорошо. По крайней мере, он способен хоть что-нибудь чувствовать.
– Я не горжусь тобой. Ты мне противен, – сказал я с ненавистью. Все внутри меня просто кипело.
– Эдвард, – шептала мама. Она понимала, я так хорошо знал этот взгляд, ее чуткая душа прекрасно понимала, что творилось у меня внутри – она понимала, как больно мне было сейчас.
– Держитесь подальше от Изабеллы, держись подальше от меня, – приказал я и повернулся к двери. Я пожелал маме спокойной ночи и пообещал скоро встретиться, игнорируя скорбь на ее лице из-за того, как рушатся отношения ее мужа и сына.
Нажав на педаль газа, я помчался к своему третьему пункту назначения на сегодня. Я должен был увидеть брата.
Я позвонил на сотовый, чтобы убедиться, дома ли он. После двух гудков он ответил.
– Эй, братишка … Что случилось?
– Привет, Джаспер, я в ваших краях… Подумал, может, заскочу. Не против?
– Э-э, конечно, нет. Ты в порядке, чувак? – голос его был немного обеспокоен.
– Не совсем. Нужно поговорить.
– Отец как-либо причастен к этому? – холодно спросил он.
– Я все объясню, когда приеду. Буду через полчаса.
И я объяснил. Я пересказал ему все события дня, пока мы шли в гостиную. Его дом был обставлен со вкусом: его собственное видение современного архитектурного дизайна. Все было так в стиле Джаспера. Рука Элис чувствовалась в выборе мебели и картин на стенах. Казалось, будто романтизм познакомили с веяниями сегодняшнего дня… модерном… или как там. Столь забавны вместе: я до сих пор завидовал им обоим.
– Необдуманно и глупо, да, папе следовало хорошенько взвесить все, прежде чем поступить так, но ты ведь понимаешь – он делал это исключительно с добрыми намерениями, Эдвард.
– Как ты можешь его защищать?
– Да не защищаю я! Я категорически не согласен со всем, что он натворил. И я знаю, что это нечестно по отношению к тебе, я имею в виду, мы с Элис встретились на работе, и мы по-прежнему работаем вместе … Я просто не понимаю этого человека… иногда, – он задумался.
– Блин, Джас. Я добился того, что фамилия Каллен напечатана на вывеске нашей фирмы, да и в каждом телефонном справочнике Порт-Анджелеса, города, который до сих пор так дорог им с Эсме. Да он спонсировал постройку нового крыла в местной больнице, ради всего святого!
– Это не дает ему права делать то, что он сделал, знаешь ли. Позвонить твоему боссу? Да ты шутишь!
– Белла ненавидит меня… Как мне теперь исправить все? – взмолился я.
Элис выглянула из кухни и улыбнулась, чуть разряжая обстановку своим появлением. У меня дыхание замерло, когда я увидел ее идеальный кругленький животик, видневшийся под одеждой для йоги.
Она несла журнал и небольшое ведерко мороженого, направляясь к мягкому креслу в другом конце комнаты.
– Слушай … не хочу вмешиваться, но я могу предложить кое-что?
– Приму любые советы, – отчаянно сказал я.
– Хорошо, с женской точки зрения я могу заверить, что тебе на самом деле нужно будет бороться за нее. Она думает, что ты любишь ее недостаточно сильно, ведь так? Я слышала ваш разговор с кухни… – она улыбнулась, продемонстрировав свои блестящие белые зубы, и навыки подслушивания. – И когда ты приехал к ней, а она захлопнула перед тобой дверь, она просто снова испытывала тебя, чтобы узнать, на что ты пойти можешь ради нее. Это трудно, но если ты действительно любишь ее и хочешь ее вернуть, нужно серьезнее пересмотреть взгляды на собственную жизнь, как и на то, чем ты готов пожертвовать ради нее.
Вот дерьмо, я просто нуждался в том, чтобы услышать подобное.
– Ты имеешь в виду мою работу…
– Как сам считаешь, Эдвард. Тебе решать. Может быть, я лезу не в свое дело, но тебе не кажется, что ты слишком заботишься о том, что о тебе подумают другие? А сам ты счастлив?
Я посмотрел на Джаспера – он задумчиво приподнял бровь и покачал головой в знак согласия с Элис.
– Знаешь, я горжусь тобой, братишка, ты задницу надрывал в юридической школе, всегда держал планку, пытался показать класс, чтобы папа с мамой гордились тобой, но хоть раз в жизни можно сделать то, чего ты сам хочешь больше всего?
– О да, это очень просто. Спасибо, – мой голос был пропитан сарказмом.
– Легче, чем ты думаешь, Эдди. Может быть, пора взять жизнь в свои руки, – подзадоривал меня брат.
И на меня нашло что-то вроде прозрения. А почему нет? Всю свою жизнь я был помещен в определенные рамки… вещей, которые я мог и не мог делать, я всегда нуждался в чьем-либо одобрении, чтобы двигаться дальше. Я просто устал от этого!
– И, вернуть любимую женщину?
Джаспер сел ближе и похлопал меня по спине, озорно улыбнувшись.
– Ты ведь не выбросил свою гитару?
Элис завизжала, забыв о мороженном, и захлопала в ладоши.
– Идеально!
***
На выходных я снова пытался дозвониться к Белле, но бесполезно. Она так и не взяла трубку, и не ответила на мои звонки. Я продолжал продумывать свой план, молясь, чтобы он сработал.
В понедельник утром я пришел на работу … в пустой офис. Анжела и Лорен болтали в комнате отдыха. Они таинственно умолкли, как только я вошел, и, казалось, нервничали. Я кивнул и направился прямо в свой кабинет. Свое решение я уже принял, но сделать первый шаг все же боялся.
Во время обеденного перерыва я отправился посмотреть на офисные площади, подмеченные мною в воскресных объявлениях. Они находились всего в нескольких кварталах отсюда, и всего в нескольких шагах от Bella Italia. Пока риэлтор тараторила о цифрах, я пялился на жалкую картину перед собой.
Помещение пустовало некоторое время. Триста квадратных метров офисных площадей. В окне-витрине была огромная трещина, приемная была крошечной, напольное покрытие старым и протертым. Деревянные панели везде… все казалось темным и грязным, но стоит лишь поменять пол и обновить стены краской – получится довольно уютно. Волнение просто переполняло, все мои инстинкты велели мне пойти на это.
Я чувствовал себя восемнадцатилетним парнем, только что поселившимся в свою первую квартиру. Пусть она выглядело, будто перенесенная из семидесятых, мне все равно, потому что она будет моей. Я, Эдвард Каллен, шел на самый рискованный шаг в своей жизни. Понимая, что все это может с треском провалиться, я забыл о страхе и шел навстречу мечте. Впервые в жизни я сделал то, о чем мечтал, к тому же без помощи папочки Каллена. Это придавало сил.
– Я хотел бы оставить заявку, – глаза риэлтора загорелись, и она бросилась доставать документы из своего портфеля.
– Прекрасно, мистер Каллен. Оно пустовало так долго, что замечательно будет видеть его возрождение. Думаю, хозяин уже отчаялся продать его, он согласиться на любую разумную цену, – она поправила свои очки, сияя из-за удачной сделки.
– Надеюсь, если я заплачу всю сумму сразу, то смогу надеяться на скидку? – некоторые сбережения, плюс трастовый фонд, учрежденный мамиными родителями в честь окончания школы, позволяли располагать достаточной суммой денег и не заключать договор с банками.
– Да, думаю, вы вполне можете рассчитывать на скидку, – ответила она взволнованно, быстро доставая свой мобильный и набирая владельца.
Через двадцать минут моя заявка на покупку была официально оформлена, и владелец с радостью принял ее. Все должно было быть улажено к пятнице, а затем я мог стать полноправным собственником. Черт побери, я чувствовал столько новых возможностей! Старой привычке суждено было пасть прахом… я не мог не получать кайф от ощущения власти.
Прежде чем сесть в свой автомобиль, я достал телефон и написал брату.
Дело сделано, братишка. Не могу поверить, что решился. Это здание – полная рухлядь, но оно мое!
Я шагал по оживленной улице, направляясь к самому желанному месту на земле. Я знал, что будет больно, но, словно мотылек на горячее пламя, я не мог не направиться туда, где впервые увидел Беллу. Знакомые окна ресторана показались передо мной, вместе с красной надписью Bella Italia, а также номерами телефона и часами работы.
До боли в груди я желал зайти внутрь, быть с ней рядом, даже если ее самой там не оказалось бы, это место все равно было частью ее. Вкусившее однажды плод любви, мое сердце отказывалось жить без нее. Я с ума сходил из-за того, что не мог засыпать каждую ночь в ее объятиях, поэтому решил сделать единственную вещь, которая помогла бы мне вернуть. А затем мой телефон загудел.
Удачи, чувак. Гордимся тобой. Держи меня в курсе.
Спасибо Богу за моего брата. Я чувствовал себя придурком из-за того, что все это время неспособен был радоваться его счастью. Он ведь никогда не завидовал мне, на самом-то деле. Я поклялся, что скуплю для своей маленькой племянницы, или племянника, всю коллекцию игрушек из детского магазина.
Подойдя к окну, я заглянул внутрь, пасмурное небо позволило мне наблюдать за обыденной жизнью ресторана – влюбленные парочки, деловые партнеры сидели за ленчем, официантки бегали между столиков, а затем мелькнула белокурая голова… Розали.
Она заметила меня, стоящего на тротуаре и глядящего внутрь, и одарила злобным взглядом. Не стесняясь, она вышла из парадной двери, но не подошла, просто позвала к себе, указав на меня пальцем, будто собираясь дать нагоняй.
– Тебе хватило наглости притащить сюда свою задницу, Каллен? Прекрати шпионить в моем ресторане! Если она увидит тебя, ее самообладание рухнет к чертям!
– Что ты имеешь в виду, если увидит… она здесь? – спросил я с надеждой.
– Ей как бы нужно работать, придурок, – сказала она прямо, уперев руку в бедро.
– Я не собираюсь беспокоить ее… я просто… был неподалеку… – представляю, каким жалким я казался.
– Правильно, Каллен. Сделай большую услугу и оставь ее в покое. Теперь, если ты не против, я вернусь к своей работе.
Она ушла так же быстро, как и пришла, но я не мог прекратить пялиться в окно, надеясь увидеть своего ангела… и вот она, улыбаясь каким-то людям за столиками, приносила им напитки.
Казалось, она за тысячи километров, я будто смотрел в хрустальный шар, где мог только наблюдать, но не касаться, не быть частью ее мира. Она была необычайной: ее улыбка была так прекрасна. Я не мог оторвать глаз.
Исчезли все тревоги по поводу моих решений, даже если она и не заговорит со мной никогда: я знал, что делаю что-то стоящее. Изабелла Свон изменила мою жизнь.
На следующий день, во вторник, я понял, что не могу больше ждать, чтобы сказать мистеру Мейсену о своих планах разорвать наше партнерство и отправиться в свободное плавание. Несмотря на все случившееся, это обещало быть малоприятной процедурой. Я не держал зла на человека, который был моим наставником, но пришло время двигаться дальше. К счастью, он понимал это.
– Эдвард, я знал, что этот день придет, просто не думал, что это случится так скоро и из-за женщины. – Он смотрел на свои пальцы, казалось, обдумывая все, что я ему сказал.
– Нет, мистер Мейсен, это не только из-за женщины. Благодаря ей я пришел к этому решению. Это моя мечта, и я устал бояться рисковать. Я должен это сделать. Для себя.
Он кивнул и одарил меня грустной улыбкой. Мы встали. Чтобы пожать друг другу руки. Но он не подал руки, а будто встречая сына из колледжа, заключил в свои объятия. Похлопав по спине, он пожелал мне удачи, а я лишь молча, благодарил его, снова и снова, за все, что он сделал для меня. У него все еще был Тайлер, человек не слишком порядочный, зато отличный адвокат.
В тот же день мы собрали всех служащих офиса и сообщили о моих намерениях, готовя всех к переменам. Еще две недели мне необходимо было отработать здесь.
В пятницу все документы на мой новый офис были оформлены. Я передал чек, и получил ключи, готовый к своим стартам. Я вошел в затхлое старое строение, даже не зная, с чего начинать. Мысленно я летел к Белле, желая узнать, что она бы сказала обо всем этом. Я хотел, чтобы она была здесь, чтобы сжала мою руку и заверила, что все будет в порядке. Боже, как же я по ней скучал.
Я вытащил свой телефон и послал ей SMS-ку: “Думаю о тебе. Скучаю по тебе так сильно. Пожалуйста, поговори со мной!”
Блуждая по зданию, я вошел в комнату, которая в будущем должна была стать моим кабинетом. Она по-прежнему была пуста, голые стены, за исключением небольшой перекошенной рамы, в которой виднелось известное стихотворение Роберта Фроста. Чуть выше был изображен буйный лес с двумя тропинками.
Я принялся читать стихотворение, вспоминая свой второй год в средней школе. У моей учительницы, миссис Сазерленд, в классе висела точно такая же картина.
И если станет жить невмоготу,
Я вспомню давний выбор поневоле:
Развилка двух дорог – я выбрал ту,
Где путников обходишь за версту.
Все остальное не играет роли.
(пер. В.Топорова)
Стихотворение так подходило моей ситуации, я даже задумался, не подложил ли кто-то его специально.
Вдруг мой телефон зазвонил, и сердце екнуло. Не глядя на экран, я тут же ответил.
– Белла?
– Нет, милый, это мама. Извини.
– О, привет мам, а в чем дело?
– Привет, я в Порт-Анджелесе. Где этот твой новый офис? Мы можем встретиться там?
– Я уже здесь … Что ты делаешь в Порт-Анджелесе? – спросил я, недоумевая, что, черт возьми, надумала моя мама.
– Не сердись, пожалуйста, Джаспер рассказал мне о твоих планах, и что ты купил новый офис и начинаешь собственную практику. Не волнуйся, твой отец ничего не знает.
Я провел рукой по волосам и вздохнул … Я должен был знать, что это случится.
Я дал ей адрес своего офиса (ничего себе … своего офиса), и она вошла, будто глоток свежего воздуха, ее глаза сверкали от возбуждения, а затем она заключила меня в свои теплые объятия. Она осмотрелась вокруг, чуть скривилась и покачала головой.
– Твой брат говорил, что ты приобрел рухлядь, но я не думала, что все настолько плохо, – она быстро вытащила блокнот и ручку из сумки и принялась обходить все вокруг, предполагая, какое напольное покрытие мне лучше купить, в какой цвет выкрасить стены, какую подобрать мебель, как украсить окна…
Я лишь качал головой в знак согласия. Эта женщина знала, о чем говорит, когда дело касалось дизайна, она была в своей стихии … Как я мог отказать ей? Это была Эсме Каллен. Возможность подарить новую жизнь какому-то старому дому была настоящим подарком для нее. К тому же, я ведь парень, который не слишком разбирается в цветовых гаммах, но ее работа на самом деле впечатляла.
Тридцать минут спустя в ее блокноте появился полноценный эскиз будущего интерьера.
– Пустишь свою старушку к себе на ночь? Завтра мне нужно будет отправиться по магазинам, чтобы начать работу над этим.
– Только если позволишь мне оплатить все расходы, – ответил я, на что она фыркнула: «Ладно».
Я поцеловал ее в макушку, даже не думая просить не делать всего этого. Так я оскорбил бы ее, а любил я ее слишком сильно, чтобы когда-либо причинить боль. Почему прошло столько времени, прежде чем я осознал, какие прекрасные люди окружают меня? Я не заслуживал всего этого.
Позже, дома, после жарких споров с мамой из-за того, что она отказывалась спать в моей спальне, я вынужден был сдаться и постелить ей на раскладном диване, затем я поцеловал ее на ночь и ушел к себе.
Мне следовало выполнить еще один пункт своего плана. Было около одиннадцати часов вечера, так что я взял телефон и сел на краю кровати. Я набрал единственного человека, который мог бы помочь мне осуществить это, и я нервно ждал ее ответа, прокручивая в своей голове детали предстоящего разговора.
– Bella Italia, с вами говорит Роуз, – прозвучало ее приветствие.
– Розали? Это Эдвард Каллен. Мне, э-э … нужна твоя помощь.
Глава. 16. Деяния любви
Думаю о тебе…
Скучаю сильно по тебе…
Пожалуйста, поговори со мной!
Было бы легко взять этот чертов телефон и позвонить ему, труднее окажется слушать его голос и понимать, как он далек. Сколько еще могло вынести мое сердце?
И что же на самом деле было хуже: позволить Эдварду прикоснуться ко мне снова, позволить вскружить мне голову, разбить мое уже израненное сердце, или же смириться с ужасающим фактом, что мы не будем больше вместе никогда? Боже мой, его руки на самом деле знали, как и где касаться меня.
Да и не в руках дело, вовсе. Моему сердцу не хватало улыбки, озаряющей его лицо. Мне не хватало наших подколок и шуточек, не хватало веселой компании двух влюбленных. У нас ведь было все это.
Но свое решение я приняла.
Стоит лишь пережить этот эмоциональный ад, а потом я буду в порядке. Урок усвоен и … бла-бла-бла. Когда-нибудь, я, возможно, поведаю своим подружкам за коктейлем, каким же придурком был парень, разбивший мое сердце.
Но все это казалось совершенно не тем. Разве я не несу какой-либо ответственности за наши отношения, а?
Я взяла свой телефон, собираясь ответить.
Я скучаю по тебе тоже.
Ладно, Белла, все, что тебе нужно сделать, это нажать «отправить».
Просто сейчас.
Эту зеленую кнопочку.
Но мой палец коснулся красной, я отменила отправку и выключила телефон на всю ночь. Я забралась в кровать, прекрасно понимая, что не смогу уснуть еще долго, но выключила лампу, легла на бочок, обняла подушку и принялась пялиться на красные огоньки электронных часов, пока веки не опустились, и я не потонула во мраке.
***
– Еще одну минеральную воду и упакуйте еду на вынос, – я кивнула, записав заказ, а затем направилась к кухне, предварительно остановившись еще у одного столика.
– Мы готовы заказать, мисс.
– Хорошо, сэр, я сейчас подойду. Подождите минуточку, пожалуйста, – я улыбнулась, в надежде, что не разозлила его и все еще могу рассчитывать на хорошие чаевые.
Черт, мои ноги могли двигаться быстрее? Я чуть не врезалась в Эмили. Обеденный наплыв был как всегда напряженным, ведь люди спешили вернуться к работе.
Это было в пятницу, спустя еще одну неделю одиночества, отрицания, игнорирования его телефонных звонков, сочувствующих друзей (с отцом я тоже уже давненько не говорила), а так же приступов плача в душе.
Я до сих пор рассчитывала найти работу юриста здесь, в Порт-Анджелесе. Несколько дней назад я получила рекомендательное письмо мистера Мейсена. Или я могла бы вернуться к папе, и, возможно, устроиться в фирму Питера Дая: небольшую юридическую конторку в Форксе, он, как правило, занимается недвижимостью, поэтому, держу пари, работа довольно скучна. Безопасна, но скучна.
Я не хотела безопасности и скуки.
