Текст книги "Свет в конце тоннеля (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Глава 14
Кэри Мэйсон (Брайан Пит)
– В чем дело, Диан? – первым делом спросил я, входя в кабинет президента компании. – Почему такая срочность?
– Присядь, Кэри, – он кивнул мне на кресло напротив себя, – а дело в том, что твой новый компаньон прислал факс, в котором настоятельно просит тебя приехать в столицу и осмотреть готовящийся к сдаче развлекательный комплекс, для которого ты должен будешь спроектировать мебель. По его словам, нужен именно визуальный осмотр, потому что никакие фото и видеоматериалы не дают полной картины этого грандиозного сооружения. Он очень надеется, что ты дашь свое согласие. Твое пребывание в столице будет полностью оплачено, безопасность гарантирована. Можешь взять с собой и свою охрану, количество человек не ограничено.
– Но почему он не связался со мной, Диан? Почему вышел сразу на тебя и прислал факс?
– Тебе лучше знать, Кэри, – задумчиво глядя на меня, проговорил Диан. – Мне сразу показались ваши отношения несколько натянутыми и странными, да и не мне одному. Ты ведь что-то скрываешь от меня, приятель, не так ли? Нет, я не настаиваю на откровенности, но сейчас, думаю, будет правильнее сказать мне хотя бы часть правды. Ты ведь был знаком с господином Хиратой и прежде?
– Это давняя история, Диан, и у меня не слишком хорошие воспоминания об этом человеке. Ты помнишь каким я был, когда только что приехал к тебе?
– Да как забыть! Но ты сказал тогда, что у тебя личная драма, ты поссорился с отцом и ушел из его фирмы с тем, чтобы начать новую жизнь... О, нет! только не говори мне, что этот японец... Кэри, мне очень жаль, что все так получилось, и что именно он выиграл конкурс. Ты можешь отказаться от сотрудничества с ним, мы выплатим неустойку по контракту, и уж совсем не обязательно ехать в столицу и лазить там в его компании по каким-то новостройкам. Или давай я позвоню и скажу, что ты не можешь приехать, пусть пришлют фото внутренних помещений комплекса, этого будет достаточно для тебя.
– Я не могу позволить нашей фирме нести убытки из-за моих личных отношений с представителем другой стороны. Я отработаю год, как и записано в договоре, и съезжу в столицу. Возможно, это и к лучшему, я слишком много времени провел в изоляции и мне полезно вернуться в социум. Я постараюсь вести себя естественно и спокойно, буду общаться только по делу, избегая сомнительных развлекательных мероприятий. Напиши или позвони, что я согласен.
***
– Не нравится мне все это, – выходя из самолета, с досадой бубнил Тоджин, – сначала этот конкурс и твоя беседа наедине с японцем, теперь поездка сюда, на его территорию... Зря ты согласился на это, Кэри...
– Не ворчи, Тоджи, это моя работа. И раз уж я принял участие в конкурсе, то значит, был готов и к его результатам. Или тебе нравится видеть меня затворником, который боится людей? Я не могу прожить так всю жизнь, ты же понимаешь. Мальчишки растут, и я должен научиться как-то преодолевать свою фобию, хотя бы ради них.
– Я понимаю, Кэри, но у меня как-то на душе тревожно.
– Это потому, что ты вместе со мной долго был в изоляции и отвык от общества. О, посмотри, там вроде нас встречают?
На выходе из терминалов стояла группа людей в строгих костюмах, и один из них держал в руках табличку «Брайан Пит». Старший этих ребят показался мне знакомым, и когда он представился, назвав свое имя, все сомнения отпали, – я действительно встречался с ним раньше.
– Господин Пит? – с безупречной вежливостью осведомился он. – Дэнил Лэйн, личный секретарь Хираты Шуичи, к вашим услугам. Мне поручено встретить вас и позаботиться о размещении. Прошу вас следовать за мной, автомобиль у входа.
Дэнил Лэйн... Тот самый секьюрити, что пытался тогда спасти меня от расправы. Спокойный и хладнокровный, как и полагается быть истинному телохранителю. Наверняка, знает, кто я, но держится безупречно. Что ж, будем и мы придерживаться протокола, так гораздо проще.
– Если не очень устали с дороги, тогда завернем в отель, там вы устроитесь и пообедаете, а потом поедем на объект, это в пяти милях от городской черты, на побережье. Господин Хирата встретит нас там на месте.
– Отлично. Чем быстрее мы все закончим, тем лучше. У меня нет намерений задерживаться в столице надолго.
Нас с Тоджином привезли в роскошный отель, само здание которого поражало воображение. Однако у главного входа мы не остановились, а проехали чуть дальше к кованым резным воротам, тут же автоматически открывшимся по сигналу дистанционного управления. Машина въехала на территорию отеля и мягко покатила мимо главного корпуса куда-то вглубь.
– Куда мы едем, господин Лэйн? – с недоумением вглядываясь в живописный пейзаж за окном машины, спросил я. – Разве мы только что не проехали мимо всех основных зданий?
– Для вас зарезервирована Хрустальная вилла, – вежливо пояснил Лэйн. – Вы наш самый почетный гость, и для вас все самое лучшее в нашем отеле.
– Но мне совсем не нужен такой дорогой номер, – настойчиво запротестовал я. – Пожалуйста, я бы предпочел самый обычный двухместный в главном корпусе, для меня и моего сотрудника.
– Ни в коем случае, господин Пит, – все так же вежливо, но непреклонно, возразил секретарь, – на вилле тихо, никого постороннего, и вы сможете там без помех отдыхать и работать. Я лишь выполняю указания своего начальника, так что прошу вас, не создавайте мне ненужных проблем. Вам понравится на вилле, уверяю вас. А вот и она, посмотрите, правда, красивое здание? Кстати, построена по проекту господина Хираты.
– Да, архитектура замечательная, – осматривая изящное сооружение, действительно чем-то напоминающее хрустальную вазу, согласился я. – Но все же я предпочел бы более скромный номер в отеле.
– Располагайтесь, господин Пит, – улыбнулся Лэйн, – персонал здесь высококвалифицированный, вы их даже не заметите. Примите душ, осмотритесь. Через сорок минут подадут обед, состоящий из любимых вами итальянских блюд. Я заеду за вами в половине третьего, вы успеете и покушать, и отдохнуть. Приятного дня, господин Пит.
Вилла была великолепна. Три спальни, кабинет, гостиная, будуар и библиотека, а в дополнение зимний сад, бассейн, большая столовая, оборудованная по последнему слову сантехники ванная комната, отличный тренажерный зал и открытая веранда с красивым видом на живописные окрестности.
– Ишь расстарался, гад, – ворчливо буркнул Тоджин, обходя наши временные владения, – лучшего номера не пожалел, лишь бы завоевать назад твое сердце.
-Эйнар знает, что мое сердце не так дешево, чтобы продаться за дорогую обстановку, – хмыкнул я, – однако ты прав, и такие факты здорово настораживают. Даже про мои кулинарные пристрастия помнит.
Служащие отеля действительно были профессионалами, они двигались бесшумно и быстро, не мешая гостям, но одного альфу я все-таки заметил, более того, думаю, что узнал, – в прежние годы я часто видел его в компании моего старшего брата. Он тоже как-то очень пристально на меня смотрел в течение нескольких секунд, пока не спохватился и не ушел, бормоча извинения.
– Этот официант узнал тебя? – от внимательного взора Тоджи также не ускользнул этот служащий. – Что-то он подозрительно на тебя пялился...
– Я вырос в столице, и хотя населения в ней достаточно для того, чтобы ни разу не встретить за целый год ни одного знакомого, такие случаи все же нельзя исключать, тем более что прежде я был довольно общительным. Этот парень, если я не ошибаюсь, конечно, прежде часто бывал у нас дома и водил дружбу с моим старшим братом.
– Твой старший брат? Это тот самый сволочь, который умыкнул тогда меня из приюта, чтобы надавить на тебя и заставить делать то, что было нужно твоей бессовестной семейке? Ты уж прости, но твой братишка мерзкий тип, и я бы не хотел с ним встретиться снова. Я слышал, фирма твоего отца прогорела?
– Да, это так. Отец в тюрьме, особняк продан, а брат на улице. Это все, что мне о них известно.
– Ты же не собираешься с ними встречаться или помогать финансами? Зная тебя, можно предположить любое безрассудство. Кровь не водица, и все в таком духе...
– Нет. Не собираюсь, – тяжело вздохнув, сказал я. – Моя семья – это ты и дети, другой нет. И не будем больше об этом.
***
Развлекательный комплекс поражал размерами. Великолепные отели, ночные клубы, бары и караоке, детские площадки и водные аттракционы, – здесь предполагался отдых на любой вкус, каприз и возраст посетителей. На фоне великолепных пейзажей сооружения смотрелись чрезвычайно эффектно.
Построить такой центр всегда было розовой мечтой моего отца. Он цеплялся за нее всю свою сознательную жизнь, и вот что из этого вышло. Мечту осуществил за него главный конкурент, а сам он томился за тюремной стеной в ожидании приговора. Думая об этом, я испытывал двоякое чувство: с одной стороны, как бы ни относился ко мне мой отец, но все же он вырастил меня и дал образование, но с другой, именно он толкнул меня в бездонную пропасть, из которой я не смог выбраться до сих пор. Я смог бы пересилить себя и навестить его в тюрьме, но что касается старшего брата, тут я не чувствовал ни жалости, ни сочувствия, помня о том, как мучил и ненавидел меня этот по сути чужой человек, умело сваливая на меня все свои грехи и проступки. Отец всегда верил ему безоговорочно, а меня наказывал вместо него, а я даже не пытался оправдаться, потому что знал, насколько это бесполезно.
Почему отец так любил старшего и презирал меня, младшего, я не знал, но думаю, он перенес на меня ненависть к моему родителю, обычному секретарю, случайно соблазненному своим шефом, в результате чего и появился на свет я, жалкий омега, которого отец с детства не считал за полноценного человека. Родителя моего он выгнал сразу же после родов, не дав даже толком увидеть ребенка, а меня почему-то оставил, но обращал внимания не больше чем на кота, с младенчества бросив на руки гувернеру. Отчим, отец старшего брата, открыто шпынял меня, то же самое повторял за ним и мой сводный братик, так что рос я без любви и заботы, обласканный лишь своим воспитателем. Потом была закрытая школа, сначала младшая, потом средняя и высшая, которую сменила высылка в Штаты и учеба в колледже. За время заграничной учебы отец развелся, снова женился, и мне окончательно не стало в семье места.
И вот теперь, глядя на прекрасные сооружения комплекса, где было все, что можно себе представить и пожелать, я горько улыбался, думая о своих родных, которые мне были хуже посторонних. А где-то ведь был на этом свете мой родной отец-омега, но я даже не знал, кто он и где живет, не знал также и того, почему он согласился оставить меня и никогда не искал.
Мы обходили корпус за корпусом, господин Лэйн показывал мне номера и холлы, банкетные залы и VIP люксы, а господина Хираты все еще не было. Я часто ловил себя на мысли, что жду его, с большим трудом удерживаясь от желания обернуться, и это состояние пугало меня. Почему я так волнуюсь, что никак не могу сосредоточиться на деле? Хотелось видеть его, называть по-прежнему Эйнаром, но даже в мыслях я не позволял себе этого, упорно предпочитая чуждое иноземное имя. Пока я отношусь к нему, как к постороннему, все будет нормально, я не сдамся на милость глупого сердца, которое готово принять его и простить, я буду стоек и спокоен, не подам вида и не размокну, как оберточная бумага на мокром асфальте. Нельзя, мы чужие, все в прошлом, – и любовь, и зло, и предательство...
– Я рад, что вы приняли мое приглашение и выкроили время в плотном графике, чтобы приехать в столицу, господин Пит, – звучный знакомый голос пригвоздил к месту, заставив затаить дыхание. – Немного опоздал, простите, попал в пробку, еле выбрался. Мой секретарь уже ввел вас в курс дела, показав основные помещения отеля, а я теперь хотел бы показать вам его изюминку – смотровую башню, сооруженную на уровне двадцатого этажа и канатную дорогу, ведущую в горы, а точнее в живописный филиал комплекса, выполненный по типу знаменитого «ласточкина гнезда». Пожалуйста, сюда, господин Пит, вы не пожалеете, там такие сверхъестественно красивые виды. Работу отложим до завтра, а сегодня просто персональная экскурсия по нашему центру.
– Благодарю вас за любезность, господин Хирата, но я приехал сюда не развлекаться. Прошу вас, займемся делом...
– Завтра, все завтра, мой нетерпеливый компаньон, – покосившись на Тоджина, тихо шепнул Эйнар-Хирата, – пожалуйста, разрешите мне похвастаться моим самым любимым детищем, которое я проектировал индивидуально, с учетом особенностей местности. Вы позволите? – он чуть тронул меня за рукав, направляя к лифту, и я, как последний дурак, покорно пошел за ним, оторвавшись от спасительного плеча Тоджина. Лифт был более чем просторный для нас четверых, да и Тоджин ревниво прикрывал меня собой, но все же соседство Эйнара мне показалось опасно близким, и сердце бухало в груди, как кузнечный молот. Он что-то говорил, но я не понимал слов, и потому молчал, дабы не выдать себя и своего глупого смятения.
Мы вышли на площадку, с которой открывался захватывающий дух вид. Я отвлекся, любуясь горными пейзажами, – головокружительное чувство опасной красоты начисто сбивало дыхание, завораживая и маня какой-то дикарской первобытной прелестью, и не заметил, как мы обошли ее по кругу и вышли на станцию канатной дороги. К платформе плавно подъехала кабинка, и Эйнар вдруг резко схватил меня за руку и втащил внутрь, ловким движением защелкнув замочек на двери. Мелькнуло искаженное злостью лицо Тоджи, изумленно раскрытый рот господина Лэйна, и мы оторвались от площадки, повиснув над пропастью.
– Зачем вы увезли меня, господин Хирата? – оцепенев от неожиданности, не сразу смог спросить я. Рука еще горела от его прикосновения, а теперь отчетливо начало жечь и лицо. Так не пойдет, я не должен волноваться, иначе он расценит это в свою пользу и станет смелее. – Ваш поступок возмутителен, я не ожидал от вас такой детской выходки, и потому требую, чтобы вы по крайней мере извинились за это.
– Конечно, Кэри, я прошу прощения, но это был единственный способ избавиться от твоего ангела-хранителя и без помех поговорить. Дорога до горного филиала займет двадцать минут, так что не будем терять время зря, и постараемся разрешить все наши спорные вопросы.
– У меня нет к вам никаких вопросов, кроме рабочих, – маленькое пространство кабинки наполнилось его запахом, и я начинал задыхаться. Он сел на жесткое сиденье и жестом показал мне на такое же напротив. – Нам нечего обсуждать наедине, господин Хирата.
– Ты ненавидишь меня, Кэри, скажи правду! Мы взрослые люди, и можем договориться. В жизни случается всякое, и никто не безгрешен, но разве Бог не призывает свои чад к всепрощению? Кэри, я знаю, что страшно виноват перед тобой, я совершил грех и испортил твою жизнь, но я достаточно наказан за свою ошибку. Пожалуйста, поверь мне и выслушай до конца.
– Отсюда невозможно спрыгнуть, – сыронизировал я , – так что мне ничего не остается, как слушать.
– У тебя были сложные отношения в семье, поэтому ты должен понять меня. Мой отец, хоть и относился ко мне с любовью, никогда не баловал, давая ответственные поручения с ранней юности и наказывая за промахи со всей строгостью. Самым большим моим испытанием оказалось противостояние с твоим отцом, который использовал в наших спорах нечестные методы. Он подставлял меня не единожды, став самой большой проблемой на пути к успеху, и я возненавидел его. Гэйлорд Мэйсон не только ставил мне палки в колеса, он лишил меня доверия к людям, я видел во всех врагов и обманщиков, не верил компаньонам, все омеги казались мне шпионами, я не подпускал их близко к себе и был страшно одинок всю молодость, пытаясь добиться признания и доказать отцу, что я не безнадежен в бизнесе. Когда со мной рядом оказался ты, я был впервые по-настоящему счастлив, летал на крыльях, строил радужные планы нашей счастливой семейной жизни, любовался тобой и любил до бесконечности... Тот вечер, когда мне открылась правда о тебе, поверг мысли и разум в хаос, изувечил психику, бросил в пропасть вселенской боли все мои добрые начала, я потерял себя, превратившись в бездушную машину мщения...
Он замолчал, тяжело дыша, и я рискнул взглянуть на него. Глаза его смотрели куда-то мимо, и было в них столько неподдельной муки, что я захлебнулся в ней, невольно сопереживая его терзаниям.
– Я смутно помню тот дьявольский вечер, так сильно я оглушил свой мозг алкоголем. Очнувшись, я ужаснулся содеянному, и приказал парням найти то место, куда они бросили тебя, но эти придурки забыли, на какую дорогу они свернули, и мы только зря потеряли время. Потом... потом была только боль и раскаянье, которое терзало меня многие годы неизбывной тоской, но я даже не мог толком искать тебя, вынужденный заниматься делами компании, после внезапной кончины отца свалившейся мне на голову непосильным грузом. Кэри, я не ищу для себя оправданий, я лишь прошу тебя взвесить все за и против, и услышать мое сердце. Я до сих пор люблю тебя и мне никто, кроме тебя, не нужен! Ты стал таким из-за меня, но я помню тебя другим, нежным и страстным! Ты ведь тоже любил меня, об этом есть запись в твоем ноуте, который Лаен нашел у тебя в комнате после того, как ты сбежал неизвестно куда после той трагедии... Кэри, не отвергай меня, мы созданы друг для друга, и можем начать все заново. Я буду терпелив и осторожен, и сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуть тебе радость прикосновений, счастье телесной любви и наслаждения близостью! Кэри, ты для меня единственный, мой самый лучший, всю мою жизнь я посвящу тебе, купая в нежности. Это кольцо, оно по-прежнему твое, я буду ждать, пока ты согласишься принять его. Прошу тебя, послушай свое сердце, любовь моя, не отворачивайся от меня, не отталкивай! Позволь мне...прикоснуться к тебе... пожалуйста...
– Не надо...Эйнар... – чувствуя, что слабею, едва слышно пролепетал я. – Не трогай меня, пожалуйста... – его пальцы накрыли мои, сплетаясь с ними в жарком замке, и кабинка закачалась подо мной сильнее. – Пожалуйста, не нужно...
Он наклонился над моей рукой, его губы коснулись запястья... В глазах потемнело, дыханье прервалось, сердце захлестнула волна паники, и я позорно потерял сознание, успев услышать его потерянные ошеломленные крики. Родной голос звал меня по имени, но я не мог ему ответить.
Глава 15
– Сволочь, что же ты себе позволяешь? – разъяренный Тоджин ворвался в холл, в мгновение ока оценил ситуацию, подбежал к Эйнару Харту и точным ударом в челюсть сбил его с ног, оттолкнув от лежащего на диване бледного омеги. – Я ведь предупреждал тебя, чтобы не лез к Кэри со своими домогательствами! Мало того, что по твоей милости он стал таким ранимым, так и теперь ты не можешь смириться с тем, что он больше не любит тебя, и упорно пытаешься вернуть, не считаясь ни с чем, кроме своих желаний? Да ты хоть можешь себе представить, что он перенес из-за твоей чудовищной жестокости?! Сколько ночей он не спал, мучаясь кошмарами, как дрожал от панического ужаса от одного только запаха любого альфы, какие боли терзали его, разрывая на части, с какими мучительными усилиями он пытался вернуться к нормальной жизни, но так и не смог этого сделать до сих пор? Что вынес он за первый год после трагедии, как тяжело проходила его беременность?
– Беременность? – вытаращил глаза сидящий на полу Харт. Из рассеченной губы на подбородок струйкой стекала кровь, но он не делал даже попыток стереть ее. – Ты хочешь сказать, что Кэри...
– Вот сволочь, заставил проговориться! – Тоджин в сердцах пнул альфу ногой и презрительно сплюнул. – Хотя мог бы и сам узнать, если бы хотел, а раз пребываешь в неведении, значит, не больно-то тебе это и надо! Убил бы тебя, тварь, прямо сейчас, с превеликим удовольствием! Мерзкий эгоист, ты подумал о чувствах Кэри хоть на мгновение, когда затаскивал в этот вагончик, или свое собственное эго у тебя превыше всего? Подумал, какие усилия он прикладывает, общаясь с людьми вообще, а с альфами тем более, представил, как ему сложно находиться рядом с тобой, да еще и терпеть бесцеремонные прикосновения? Да что может думать такой эгоист, как ты, что может понять или почувствовать? Что ты с ним сделал, гад ползучий, какое имел право увозить его в такой тесной кабинке, где все наверняка сразу же провоняло твоим мерзким запахом? Если узнаю, что с поцелуями лез или еще с какой глупостью... – он резко остановился, глубоко вздохнул, успокаивая собственную ярость и повернулся к Кэри.
Лицо его на глазах изменилось, черты смягчились и губы тронула ласковая улыбка. Он бережно, словно к хрупкому хрусталю, прикоснулся к запястью омеги и посчитал пульс, потом вынул из кармана какой-то тонкий флакончик, отвинтил крышечку и несколько раз быстро провел им перед носом Кэри, с радостью отмечая реакцию последнего на резкий пряный запах содержимого.
– Кэри, – тихо позвал он, опускаясь перед диваном на колени, – Кэри, братишка, ты слышишь меня? Прости, мне придется коснуться тебя... Это я, Тоджин, ты помнишь, что уже не боишься моих прикосновений, правда ведь, Кэри?.. – он легонько щелкнул его по носу двумя пальцами, немного подождал и повторил движение. Веки омеги дрогнули, дыхание стало выравниваться, и он открыл, наконец, глаза, вглядываясь в лицо близко склонившегося над ним помощника.
– Тоджи? – с усилием шевеля губами, выдохнул он. – Я что, снова потерял сознание? Но почему? Сейчас... я встану... все уже нормально...
– Тише, братишка, ты полежи еще немножко, скоро тебе станет легче. Я дотронусь, ты не пугайся, ладно? – он повернул его голову набок и чуть выше приподнял ноги, подложив под них еще одну подушку. – Хоть первую помощь сумел правильно оказать, гад, и на том спасибо, – пробурчал он в сторону Харта, – медбрат доморощенный, чтоб тебе пусто было. И что за невезуха для моего бедного братика, только стал немного приходить в норму, даже в люди отважился выбраться, и тут же напоролся на такую сволочь, как ты, и теперь, возможно, все пять лет усилий опять пойдут насмарку... Где тут переход на другую сторону, чтобы вернуться на башню, господин Лэйн?
– Я покажу, – с готовностью откликнулся секьюрити, – надо спуститься вниз и перейти в левое крыло. Там лифт, как раз выходит на посадочную площадку.
– Отлично. Кэри, ты готов, братишка? Мы возвращаемся, я понесу тебя. В городе ты отдохнешь, все будет в порядке, – он быстро побрызгал на себя приятно пахнувшим дезодорантом, потом легко, словно пушинку, поднял омегу на руки и оглянулся на Дэнила, – показывайте дорогу, господин Лэйн.
– Постой... – вслед ему прохрипел Эйнар. – Кто... кто родился у Кэри? Ребенок ... он здоров? С ним все в порядке?
– Почему я должен рассказывать это такому, как ты? – презрительно хмыкнул Тоджин. – Поройся в интернете, если любопытство разыгралось, но не строй никаких иллюзий на свой счет, мерзавец, тебе все равно нет места в нашей семье!
– Но разве же я не могу хотя бы попытаться все исправить?
– Исправить, тварь? Разве такое можно исправить? – глаза парня жгли Эйнара, не давая пощады. – Я вырос на улице и знаю законы дна жизни, я испытал их на собственной шкуре. Там грязно и мерзко, но даже на самом низу есть свой кодекс чести и правила поведения, и даже там не жалуют насильников, набрасывающихся на невинные жертвы, считая их маньяками. А ты...ты, выросший в роскоши и вседозволенности, ты оказался во сто крат хуже бандита со свалки! Да где ты только сыскал таких отморозков, которые согласились по твоему приказу сотворить с Кэри такое, что не опишешь в словах! Разве такое наказание равнозначно его проступку перед тобой, грязная сволочь, разве заслужил он такого самосуда? Ты сломал ему душу и тело на всю оставшуюся жизнь и еще надеешься что-то исправить? Я не хочу с тобой больше разговаривать, я не хочу тебя видеть! Немедленно разорвал бы с тобой все контракты, но, к сожалению, не мне это решать. Сейчас мы уходим, а ты подумай над своей жизнью, и не звони нам, Кэри сам с тобой свяжется, если сочтет нужным!
Эйнар Харт
Они уходили, а я мог лишь беспомощно смотреть им вслед, – жалкий раздавленный дождевой червяк, которого даже пожалеть было не за что. Мой лучший друг и компаньон Дэнил Лэйн бросил на меня укоризненный взгляд и тоже ушел вместе с ними, а я остался, не в силах подняться с пола и плеснуть себе в бокал немного виски...
У Кэри есть сын. Наш сын, он есть у него, мальчик уже вырос и ему сейчас четыре годика, я понял это и без отповеди Тоджина. Он все-таки чудом остался цел, он родился, но все омеги в мире сговорились против меня в лице того врача в больнице неотложной помощи, который сказал мне, как выплюнул словами в лицо, что малыш не выжил... Я отдал бандитам Аки своего беременного возлюбленного, будущего отца своего сына, сказав, что его надо наказать, но что я имел ввиду, когда поступал так жестоко? Напрягая мозги, я мучительно вспоминал, словно это могло помочь мне уменьшить свою давнюю вину перед Кэри и спасти меня от мук совести...
«Сегодня у вас выходной, парни, вот вам вино и закуска, и красавчик омежка в придачу. Можете делать с ним все, что хотите, но пусть он останется жить, чтобы долго и мучительно вспоминать плоды своего гнусного предательства. Давайте, устройте ему веселенький вечер, а я жду от вас отменного зрелища!» – собственные слова всплыли в памяти, словно это было только вчера, и никаких оправданий не осталось, – я вполне осознанно дал им понять, что любые действия с их стороны останутся безнаказанными...
Дэн прав, у меня нет с Кэри никаких шансов, я должен сдаться и оставить его в покое, как ни горько сейчас это осознавать. Я упустил свое счастье, и даже родного сына не суждено мне обнять и прижать к груди, он вырастет без меня и никогда не узнает о том, кто же его родитель. Кэри не скажет ему ничего про меня, или придумает какую-нибудь спасительную ложь, и это правильно, я заслужил эту кару небесную, так мне и надо.
Я жалок. Я слаб. Я недостоин счастья. Со стоном поднявшись, я добрался до небольшого бара и плеснул-таки спасительную порцию спиртного. Обычно я не позволял себе и этого лекарства, но сегодня чаша страданий переполнилась, и терпеть было невозможно. В комнате еще витал слабый запах моего омеги, и я ткнулся лицом в диванную подушку, упиваясь им, этим влекущим запахом, еще больше наказывая себя за безволие.
Я эгоист. Сейчас, в эти самые минуты, когда по моей вине Кэри было так плохо, я снова захлебывался своей личной драмой, не думая о том, насколько глубока его психологическая травма, что он потерял сознание от простого прикосновения моей руки. Я лишил его радостей жизни; надолго, а то и навсегда заставил отказаться от счастья любить и быть любимым. Я обрек его на существование во мраке, отправил в путь по темноте, не дав с собой спасительного фонаря, я все отнял у него, в том числе и веру в доброту и справедливость.
Виски обожгло горло, но не принесло спасения от собственных бесов. По лицу текли слезы, но мне было все безразлично, ибо более жалкого зрелища, какое я представлял в эти минуты, представить себе было трудно.
– Ты ненормальный, Эйнар, – вернувшийся Дэн молча подал мне свой платок, – даже я не ожидал от тебя такой глупой выходки. Ты понимаешь, что если и был у тебя мизерный шанс на его доверие, то сегодня ты упустил и его, и теперь этот парень даже близко к тебе не подойдет. Что ты с ним такое сделал, что он упал в обморок?
– Ничего... просто взял за руку...
– Дурак. Ты настоящий дурак, Эйни. Нетерпеливый и эгоистичный. Если ты хотел помириться с ним, разве так надо было себя вести? Ты должен был проявить больше терпения, а не утаскивать его силой в маленький вагончик, из которого он не имел выхода. Эта ситуация и повлияла на Кэри так пагубно, любой бы понял его, даже не будучи психологом. Невозможность убежать, зависимость от другого, более сильного человека, неизбежно порождает страх и панику, а тем более в таком ранимом и неуравновешенном человеке, как Кэри. А ты еще и прикоснулся к нему! Чем ты вообще думал, начисто отключив мозги?
– Что мне теперь делать, Дэнил?
– У вас нет будущего, Эйнар. Ты понимаешь это, просто не хочешь признать. Смирись и отступи, общайся с ним строго по его правилам. Только работа и ничего больше. Скажу еще: даже если бы вдруг случилось чудо и он принял тебя, забыть он все равно не сможет, и тот вечер всегда будет стоять между вами, не давая возможности быть вместе. Даже будучи рядом, вы все равно были бы одиноки.
– Но у нас есть сын, Дэни... Как быть с этим?
– Два сына, Эйнар. У Кэри Мэйсона два сына, близнецы.
– Что?.. Близнецы?.. Ты знал об этом! Но почему не сказал?
– Не хотел добавлять тебе боли. А кроме того, этот молодой альфа Тоджин прав, – если бы ты и впрямь интересовался жизнью Кэри, давно бы узнал сам. В интернете сведения о нем хоть и скудные, но даже там есть упоминание о детях. Пойдем, Эйнар, ты же не хочешь застрять здесь до утра. Канатную дорогу скоро отключат, и мы не сможем вернуться.
– Как Кэри чувствует себя? Ты благополучно их отправил?
– Он полностью пришел в себя. С таким телохранителем он в безопасности. Не беспокойся, и не трогай его в ближайшее время. Я завтра наведаюсь на Хрустальную виллу.
***
Весь следующий день я не отходил от телефона, хотя совсем не надеялся, что Кэри позвонит. Вечером зашел Дэнил, сочувственно покосился на меня и рассказал, что весь день провел с нашими гостями в развлекательном центре. Кэри сделал много фотографий, завтра намерен продолжить работу, с тем, чтобы как можно быстрее вернутся в Винглоу. Со мной встречаться он больше не собирается и попросил меня также не искать поводов для встреч. Работу обещал выполнить в минимальные сроки, все проекты перешлет по интернету. На этом все.
«Кэри, прости. Не уезжай, не попрощавшись, пожалуйста. Позволь хотя бы проводить тебя в аэропорт».
Ответа на смс не пришло, и я потерял надежду. Не смея показываться на глаза моему любимому, я тайно пробрался на побережье, как вор украдкой любуясь его стройной фигуркой, когда они втроем ходили по корпусам и развлекательным объектам. Так больно мне еще никогда не было. Видеть его хотелось до одурения, и не просто видеть, но говорить с ним, чувствовать его рядом, встречать улыбку, сиянье больших глаз, смеяться и шутить вместе, просто наслаждаться его присутствием, но всего этого я был лишен, причем бессрочно...
Набрал Дэнила: «Спроси, когда он уезжает?»
«Во вторник днем, билеты забронированы», – пришел ответ.
Во вторник днем. Во вторник... Это послезавтра. Он улетит, а я останусь здесь. Мы больше не увидимся, и я должен смириться с этим. Он не простит и не пойдет навстречу, наше примирение невозможно. Делать новые попытки вымолить прощение бессмысленно, давить на него глупо, а наблюдать, как он падает в обморок от моих прикосновений, мучительно больно...
