Текст книги "Свет в конце тоннеля (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Он встретил нас в аэропорту, и мое сердце сразу же ухнуло вниз, такой щедрой лавиной хлынула на меня любовь из его черных глаз, хотя внешне он вел себя более чем корректно, даже не сделав попытки прикоснуться ко мне или пожать в приветствии руку. Спросил как долетели, галантно распахнул для меня заднюю дверку дорогой машины и плавно тронул с места, не забыв предложить куда-нибудь заехать перекусить после дороги.
Наш номер в развлекательном комплексе был шикарным. Две спальни, гостиная, обеденная зона, отделанная в теплых тонах ванная комната и широченный балкон-веранда, с которой открывался бесподобный вид на парк и залив. Спроектированная мной мебель вписалась в интерьер идеально, составляя с ним одно гармоничное целое.
– Ну, как вам, бесподобно, правда? Наши зарубежные гости в восторге, и я думаю, что после такого грандиозного успеха у тебя не будет отбоя от заказчиков, Кэри.
– Отлично, да, но я хотел бы жить отдельно, – вдруг заявил Тоджин. – Надеюсь, в вашем отеле остались еще свободные номера, господин Харт?
– Конечно, Тоджин, – если Эйнар и был удивлен неожиданным требованием, то не подал вида, – соседний занят, но вот напротив, кажется, свободен. Сейчас, минуточку, мы все устроим, – он позвонил кому-то, и вскоре в дверь вошел миловидный молодой омега, поприветствовавший нас дружелюбной улыбкой. – Это Субару, младший брат Аки, он занимает здесь в отеле должность менеджера по размещению. Прошу вас, Тоджин, следуйте за ним, он вас проводит в ваш номер...
Не успел я опомниться от неожиданности, как мой верный друг и телохранитель исчез, послав мне на прощание многозначительную улыбку, и мы с Хартом остались наедине. Я кашлянул, пытаясь снять неловкое напряжение, но чувствовал, что воздух только что не искрит от одного лишь присутствия здесь Эйнара. Должно быть, он испытывал то же самое, потому что мы, не сговариваясь, направились к двери...
Часть 19
Эйнар Харт
– Как думаешь, он получил уже приглашение? Но почему не отвечает, неужели откажется и не приедет?
– Когда ты успел стать таким робким, Эйнар? – засмеялся Дэнил. – Тебе скоро сорок, а ведешь себя как мальчишка. Если продолжишь в таком же духе, твои сыновья так и не узнают о своем красивом папочке и вырастут без тебя!
– Кэри сказал, что ему нужно время, и я не хочу давить на него или торопить, я подожду, сколько бы лет это не заняло, и если он так и не сможет принять меня, я соглашусь с его решением.
– Ты действительно собираешься вернуться в Японию?
– Я не могу больше откладывать, за этот год наезжал в головной офис только изредка. Там накопилось немало дел, требующих моего личного участия. Центр в Филплексе завершен, и мое присутствие больше не обязательно, совет директоров отлично справится со всеми делами. Да, честно говоря, комплекс успешно достроили бы и без меня, но я не мог найти в себе силы уехать, пока был в силе контракт с Кэри.
– Надеялся, что сможете встречаться на промежуточных стадиях работы над проектом? Но ты даже не пригласил его ни разу к нам в столицу, разве не так? Эйнар, я не понимаю тебя. Ты альфа, а значит, должен занимать активную позицию, а ты спустил все на тормозах и ждешь от омеги первого шага.
– С Кэри лучше не проявлять настойчивости, это не прокатит. Он знает мои чувства и желания, но должен сам найти ответы на свои. Возможно, ты был прав, когда говорил, что у нас с ним нет будущего. Тот вечер встал между нами непреодолимой преградой, но изменить прошлое никто не в силах. Я очень боюсь, что он вообще не приедет на открытие, и все мои надежды рухнут, как карточный домик.
– Но ваши сыновья, Эйнар? Разве это не достаточно важная причина, чтобы помириться? Разве не хочешь ты увидеть свою кровь и плоть, быть рядом, любить и заботиться о них? И разве Кэри не понимает, что ты нужен детям, что без тебя их жизнь не будет по-настоящему цельной?
– А ты заговорил иначе, Дэнил. Не потому ли, что недавно стал отцом? Наверно, это здорово – держать на руках своего сына! Неужели я никогда...
– Господин Харт! – голос секретаря пресс-центра в селекторе связи. – Брайан Пит только что прислал подтверждение своего участия в открытии развлекательного центра. Я уже включил его в список почетных гостей и забронировал номер.
– Вот видишь, твой любезный приедет в столицу! – со смехом хлопнул меня по плечу Лэйн. – Не растеряйся, донжуан, не упусти счастливый шанс, другого такого можешь и не дождаться! Кэри тянет к тебе, несмотря на всю фобию, так что вам осталось сделать еще один маленький последний шажок, дать друг другу шанс, и все получится! Как только узнаю номер его рейса, немедленно сообщу тебе.
***
Мой мудрый Дэн как всегда прав, – за этот год я очень изменился. Нет, я не стал хуже работать и не впал в депрессию, напротив, по уши окунувшись в дела, создал пару оригинальных проектов, уже почти воплощенных сейчас в камень и мрамор в одной из курортных зон Окинавы. Я мыкался как проклятый по объектам, летал в Японию и обратно, встречался со многими влиятельными людьми, вплоть до премьер-министра, посетил Америку и Нидерланды, где также были приняты к исполнению некоторые наши разработки, я значительно поднял престиж компании, добившись признания самых известных мировых партнеров. Прибыль возросла втрое, акционеры были довольны.
Я вошел в первую десятку перспективных молодых бизнесменов мира, был назван одним из лучших архитекторов и ... самым завидным холостяком Японии. Предложения знатных семейств сыпались на меня щедрой рекой, и я даже вменил в обязанность одному из секретарей вежливо отвечать всем отказом, а сам сидел по вторникам и пятницам у своего ноута (именно по этим дням мы с Кэри выходили на связь друг с другом) и с замиранием сердца ждал, какой способ общения он выберет на этот раз, включит ли микрофон или я буду вынужден довольствоваться сухой перепиской, не услышав его мягкого милого голоса.
Обычно он писал или говорил совсем немного. Докладывал о ходе работ, пересылал выполненные части проекта, спрашивал, все ли устраивает меня, как заказчика, и нет ли каких-то замечаний или пожеланий. И очень редко он позволял себе касаться личных тем, а на мои попытки спросить что-нибудь о жизни, настроении или здоровье отвечал скупо и односложно. И вдруг под Новый год неожиданно прислал фотографию: он, Тоджин и оба мальчишки возле сверкающей огнями елки. Я словно онемел тогда, не сводя глаз с этого очаровательного мгновения семейного счастья, которого лишился по собственной дурости. Он написал, что это его маленький подарок мне на зимние праздники, и я воспрянул духом, почувствовав, что у меня еще есть надежда. Распечатал фотографию, вставил в рамку и поставил в спальне на тумбочку, каждый день перед сном глядя на Кэри и наших сыновей. На внешность они были совершенно одинаковые, и я поначалу думал о том, как же он различает, кто Олаф, а кто Оливер, но потом, присмотревшись, понял, что и сам никогда бы не перепутал их. Даже на фотографии Оли отличал серьезный сосредоточенный в себе взгляд, тогда как в глазах у Олафа бегали веселые озорные чертики.
Мне так хотелось к ним, туда... вместе смеяться, вместе грустить... Хотелось перемен в отношении ко мне Кэри, хотелось поверить, что фотография – это первый настоящий шаг к сближению, но он словно забыл о своем порыве и больше ни словом не упоминал ни о бесценном новогоднем подарке, ни о ребятах, ограничиваясь сухими отчетами о проделанной работе...
Я изменился, став несмелым. Так и не решившись спросить его прямо, что он думает о нашем будущем, я ждал сам не зная чего, надеясь на чудо, но время шло, а его все не было. И вот теперь, когда минул этот напряженный странный год, когда наше сотрудничество подошло к концу, я мог лишиться даже этих коротких сеансов связи, но по-прежнему не хотел форсировать события и что-то пытаться от него добиться. Открытие развлекательного центра – последняя реальная возможность увидеться, хотя бы просто посмотреть на него, прежде чем нас разделит целый континент и гладь океана.
Как она пройдет, эта встреча? Я волновался, словно подросток перед первым свиданием, не зная, как буду вести себя с Кэри, о чем говорить, куда смотреть? Обязательное присутствие Тоджина заранее напрягало меня, но в то же время он будет своего рода громоотводом, отвлекающим фактором, и мне не придется бороться с собой и своими желаниями, ибо остаться с Кэри наедине вряд ли удастся...
***
Мой Кэри тоже изменился, я заметил это сразу, лишь только увидел его хрупкую фигурку в зале аэровокзала. Он стал увереннее, спокойно шел в толпе пассажиров, не стараясь держаться на расстоянии от альф, и в глазах не было выражения затравленного страха перед всем миром. Мы встретились глазами, и взгляд его метнулся, всего на миг сделав лицо доверчивым и беззащитным...
Я не посмел коснуться его, даже руки не протянул при встрече. Не приближался и не делал никаких неосторожных движений, говорил мало и самые обычные фразы. Тоджин поднял брови, – знак удивления, но не подал вида и не вмешался, участвуя в разговоре ни о чем на равных. Дорога до комплекса показалась бесконечной, руки судорожно сжимали руль, но сердце ликовало и пело от странной смеси боли и счастья, – мой Кэри сидел в моей машине, и весь салон заполнил его мягкий терпкий аромат, хотя и значительно разбавленный тонким парфюмом...
Он ехал к нам в комплекс, и нас ждал целый длинный вечер вдвоем, пусть и среди огромной толпы народу, но все равно вдвоем, и одна мысль об этом сводила меня с ума, переполняя волнением. Он здесь, он рядом, он приехал, и, может быть, именно нынешний вечер сблизит нас, и мы перешагнем, наконец, через трагичное прошлое, позволив мечтам унести нас вперед, к счастливым дням?
В лифте, в холле пятнадцатого этажа, в номере... я чувствовал его, даже не прикасаясь, ноги дрожали, и сердце никак не желало успокаиваться. Мы говорили, но о чем? Я бы не смог потом ничего припомнить... Переходили из комнаты в комнату, любовались чудесным видом с балкона, а потом Тоджин неожиданно попросил поселить его в другом номере, и я с большим трудом сохранил самообладание, настолько многозначительной показалась мне эта странная просьба. Насколько я знал, он всегда жил с Кэри вместе, но почему сейчас вдруг поступил иначе?
Мой родственник Субару проводил Тоджина в его номер, и мы с Кэри остались совсем одни. Я никогда еще не чувствовал себя так стесненно, даже взглянуть на него не решался, молчание повисло между нами осязаемым облаком, рассеять которое мы даже не попытались. Сколько мы так простояли, понятия не имею, но наконец, словно очнувшись от ступора, я с трудом выпустил из себя воздух, неловко поклонился ему и направился к двери, и он, все так же молча, пошел за мной.
– Ты отдохни с дороги, прими душ и поваляйся, – не глядя на него, деревянным голосом произнес я. – Торжественная часть начнется в девять, я за тобой зайду, если позволишь. Стилист придет в восемь. Я взял на себя смелость и заказал тебе вечерний костюм, но если не понравится, или...
– Да, отдохну. Мне все понравится, спасибо. Я буду ждать, – так же тщательно выговаривая каждое слово, ответил он, останавливаясь на пороге. – До вечера... Эйнар...
***
Все позади: и торжественные речи, и поздравления, и символичное разрезание красной ленточки, и бокалы шампанского, и красавец-торт, как на именинах. Мы с Кэри с самого начала оказались в центре внимания, и я неотступно следовал за ним, оберегая от возможных недоразумений, но он держался молодцом, выдержав не одно рукопожатие и даже два дружеских объятия – от президента корпорации мебельщиков и главного архитектора крупнейшей американской строительной ассоциации, пообещавшего талантливому дизайнеру постоянное сотрудничество.
Хмельные не столько от шампанского, сколько от волнения, мы вместе давали интервью утренним газетам, принимали подарки от коллег и заказчиков, шумно и весело делились впечатлениями от совместной работы. Глаза Кэри блестели счастьем, он был естественен и раскован, и мне пришла в голову радостная мысль, что возможно он уже смог избавиться от своей фобии, однако его реакция на случайное соприкосновение наших рук заставила усомниться в этом. Он вздрогнул и резко отстранился, глянув на меня все так же испуганно и беззащитно...
– Прости, – пробормотал я виновато, стараясь больше не пугать его, – пожалуйста, Кэри...
– Все хорошо, не извиняйся... – он сдержанно вздохнул, ища глазами кого-то в зале. Я тоже посмотрел в ту сторону и увидел Тоджина, сидящего у барной стойки в компании моего братишки Субару. Молодые люди смеялись, о чем-то оживленно беседуя друг с другом, их головы почти соприкасались, – судя по всему, они прекрасно проводили время. Невольно позавидовав в хорошем смысле чужой гармонии, я повернулся к Кэри, который с тихой улыбкой наблюдал за новым знакомым своего телохранителя.
– Я провожу тебя до номера, раз Тоджин занят.
– Да, я бы хотел сейчас уйти отсюда, – заметно волнуясь, прошептал он, – очень устал от шума и суеты.
Мы медленно вышли из зала и пошли к лифтам. Я шел чуть позади, с трудом переводя дыхание, адреналин бил в кровь, сминая тело в прах грешных желаний, и я заглушал свое волнение тем, что перечислял гостей, которые выразили желание сотрудничать с Кэри.
– Я постараюсь по возможности и все учту, – его голос звучал как-то отстраненно, словно он заставлял себя говорить, но у него плохо получалось это. – Только боюсь, что не смогу выполнить всю работу один, и потому подумываю о том, чтобы открыть собственное проектное бюро и нанять грамотных сотрудников.
– Отличная мысль, у тебя все получится, ты же еще и экономист, так что со всем справишься, в том числе и с финансовой стороной вопроса... – тесная кабинка лифта, и мы вдвоем... О чем я говорю, разве об этом надо?.. Он так близко, что если наклоню голову, то утону в его волосах, как в омуте, бесповоротно. Нет, так нельзя, с ним так нельзя, я должен быть спокойным... До синяков сжал руки в кулаки, боль отвлекла и отрезвила. – У нас получился великолепный творческий тандем, ты не находишь?
– Да, все вышло превосходно. Я работал над этим проектом охотно. Спасибо за предоставленную возможность проявить себя, Эйнар...
– Ты очень талантлив, Кэри, тебя ждет большое будущее. Господин Семюэль сказал про тебя замечательные слова, и очень верные. Твои смелые проекты внесли в мебельную отрасль свежую струю, такого прорыва еще не случалось...
О чем это мы? Сухие дежурные фразы, а на душе смятенье и надежда. О чем он думает сейчас, что чувствует, чего желает? Я весь в огне, дыхание то и дело срывается с ритма, а сердце бьется о грудную клетку, как сумасшедшее... И боль, черной лентой сжимает душу, ведь нам осталось быть вдвоем всего минуту. Сейчас, вот сейчас мы дойдем до двери с цифрой 159, и он исчезнет, растворившись в недрах шикарного номера, а я... я медленно побреду обратно, проклиная свою незадавшуюся одинокую жизнь... О, небеса, неужели это случится, неужели мы закончим наши отношения здесь и сейчас?...
Вот, эта дверь... Спокойно, Эйнар, сожми свое отчаянье в кулак, ты справишься, ты не покажешь вида, что разрываешься на части от невыносимой муки...
– Приятных снов, Кэри... Если что-то вдруг понадобится, менеджер предупрежден, звони на ресепшн... – сейчас, осталось сделать последний шаг назад и тогда... Мне надо выдержать это роковое мгновение, и даже улыбнуться на прощание... вот так, непринужденно мило улыбнуться...
– Не уходи... – тихий, почти неслышный шепот, – не уходи, пожалуйста... Помоги преодолеть мой страх... Помоги стать прежним... Ты должен мне помочь, Эйни... – мы уже внутри, и я подпираю спиной закрывшуюся за нами дверь. Кэри близко, он делает шаг вперед и прижимается головой к моей груди, а я вдыхаю аромат его волос, сходя с ума от счастья. Так хочется схватить его в охапку, затопить поцелуями, раздеть и унести на постель, но с ним нельзя так резко и поспешно.... Он, наконец, решился, доверил мне себя, и я не должен напугать его своим нетерпеливым желанием.
– Да. Хорошо. Я не уйду. Спасибо, что поверил в меня, Кэри, – бережно обнимая его хрупкие плечи, сдавленным от волнения голосом прошептал я. – Спасибо, мой любимый...
Кэри
Эйнар обнимал меня чутко и нежно, лаская спину и плечи осторожными прикосновениями, а я отчаянно сражался с тенями прошлого, сдерживая рвущуюся наружу панику, стараясь отвлечься мыслями о хорошем, но страшные воспоминания не отступали, и привычная уже фобия не желала отпускать мое истерзанное страхами опозоренное тело. Тщетно прислушивался я к себе, надеясь на появление приятных ощущений, – ужас перед альфой не позволял почувствовать их, заставляя меня болезненно и напряженно сжиматься. Эйнар понял мое состояние и отстранился, ласково поднял мое лицо ладонями и заглянул в глаза.
– Расслабься, Кэри, ни о чем не думай, просто позволь мне пробиться сквозь созданные твоим разумом преграды, – шепнул он, чуть поглаживая пальцами волосы у меня на затылке. – Я не обижу тебя, и ты это знаешь, а поэтому сделай шаг навстречу и попробуй вспомнить, как тебе нравились когда-то мои прикосновения. Вот такие, – он дотянулся губами до ямочки за ухом, лаская языком чувствительную кожу, – и вот такие тоже... – губы спустились на шею и медленно двигались там, оставляя влажный горячий след, и я впервые что-то ощутил, невольно подался навстречу, словно безмолвно просил о продолжении...
– Мой Кэри, мой любимый, – его рот тут же накрыл мои губы, вовлекая в легкий, почти невесомый поцелуй. Я замер, ошеломленно вспоминая полузабытый вкус его губ, потом ответил, неожиданно для себя, словно проснувшись от долгой спячки, и тут же поцелуй сделался иным, – чувственным и глубоким, он прожег меня насквозь нестерпимо жаркой волной наслаждения, но вместе напугал своей настойчивостью, и я тут же пошел на попятную, крепко сжав губы и снова замыкаясь в надежном тугом коконе неприятия. Мне сделалось так страшно, что я еле сдержал рвущийся наружу крик, и крепко зажмурил глаза, до боли впившись ногтями в ладони.
– Не бойся, Кэри, – донесся ко мне словно издалека, его голос. – Открой глаза, пожалуйста...
Как зомби, я послушался звуков его голоса, и медленно поднял ресницы. Он смотрел на меня, ласково и терпеливо, чуть улыбаясь уголками губ, рука касалась моей щеки, пальцы убрали прядку волос, нежно погладили мочку уха. – Вот так, ты молодец. А теперь посмотри. Это я. Ты видишь меня? Это я, мой любимый, и тебе на надо меня бояться. Вот, прикоснись ко мне, совсем не страшно, верно? Так, обними теперь за шею, а я подниму тебя на руки и отнесу в спальню. Я не сделаю тебе ничего неприятного и буду следовать во всем твоим желаниям. Расслабься, Кэри, посмотри на меня еще раз... Если ты не захочешь, то ничего не будет, ты помни это...
– Прости меня... Я не нарочно... – я тяжело дышал, в висках стучало, я чувствовал выступивший на висках холодный пот.
– Я знаю, милый. Тебе не за что передо мной извиняться. Это я должен просить прощения, сотни и тысячи раз, снова и снова. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Не зажимайся, посмотри мне в глаза. Ты для меня дороже жизни, мой самый лучший, мой любимый... Я скорее умру, чем причиню тебе боль...
Он что-то говорил еще, слова ласкали, согревая теплом, и когда мы оказались с ним в постели, я поначалу не сопротивлялся, как под наркозом слушая эти сладкие волнующие признания, но стоило его пальцам коснуться пуговок на моей рубашке, паника тут же вернулась, сковав тело, и я вцепился ладонями в простынь, чтобы не заорать от первобытного панического ужаса перед предстоящим действом, и Эйни снова пришлось остановиться, медленно и терпеливо побеждая мой страх бесконечными поцелуями.
– Тебе приятно, Кэри, ведь правда? Ты больше не боишься меня, малыш? – в сотый раз спрашивал он, с надеждой заглядывая в мои глаза. – Тогда разожми ладошки, не надо их так мучить, смотри каких ты наделал себе царапин, – он мягко целовал мои руки, гладил и бережно перебирая мои пальцы. – Вот так не страшно, правда? И так, конечно, тоже?
– Прости меня, я знаю, что тебя замучил... Такой неправильный ущербный любовник, как я, сведет с ума кого угодно...
– Не говори так, ты ни в чем не виноват. Увидишь, все у нас с тобой получится! Ты помнишь, как любил раньше лежать на мне? Давай только сначала разденемся, так будет намного лучше. Я все сделаю сам, ты просто потерпи и не противься, ладно?
Через минуту я уже лежал на нем, замирая от сладкого ужаса, ибо то, что не желал вспоминать разум, мгновенно вспомнило тело, и я впервые вздохнул свободно, почти освободившись от паники. Чуть приподнялся, отчетливо ощущая низом живота его железное желание, поелозил по гладкой горячей груди и с радостным недоверием ощутил перепоясавший собственное тело первый и неуверенный еще спазм желания...
– О, Эйнар... – его руки гладили мою спину, спускаясь на бедра, я выгибался им навстречу, впервые не думая о страхе соития, и даже желая его, пока что неосознанно. – Так хорошо... О, Эйнар, мне совсем не страшно...
В какой именно момент блаженство окончательно победило страх, я не заметил, но когда он медленно проник в меня одним пальцем и осторожно двигался там, все так же держа на себе мое тело, я застонал и неудержимо поплыл на пике экстаза, больше не сопротивляясь своей природе и не позволяя страхам прошлого помешать нам двоим наслаждаться этим первым начальным моментом робкой близости, которая предшествовала нашему будущему настоящему счастью...
