Текст книги "Отныне я горничная (СИ)"

Автор книги: Lady Lina Raspberry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 33.

Я опоздал к Саше примерно на час. И все из-за того, что автобус не приехал вовремя, а на дорогах, как назло, пробки. Но меня никто особо-то и не ругал. Выслушав внимательно и одарив самой лучезарной и полной любви улыбкой, Саша, потрепав меня по волосам, поцеловал в щеку и сказал, что ничего страшного. Мне можно было вообще не приходить, так как особо-то работы нет, а помогать Ольге тоже не требуется (это совсем недавно вошло в список моих обязанностей), так как они с Кириллом поехали на Красную площадь, и почти до ночи их не будет.

Кое-где протереть пыль, полить цветы и отнести ужин весь день занимающемуся бумагами Саше – вот и все, что сегодня от меня требуется. Я довольно быстро справился с работой, её даже ребенок выполнить может, и теперь просто прогуливался по поместью, пытаясь найти себе занятие, но ничего интересного я так не нашел. Идея пойти к Саше мигом отпала, как только Саша, даже не сказав ни слова, взглядом напомнил мне, что занят и указал на дверь. Домой я тоже как-то особо не хотел. Скучно ж там. Конечно, придя домой, я наконец услышу внятные объяснения отцовского поступка. Но это меня не очень-то сейчас и волнует. Леша – вот, кто завладел всеми моими мыслями и никак не хочет их покидать. Именно в этот момент, когда мне чертовски тяжело, а с отцом на такие темы как-то неловко разговаривать, хоть он и признал меня, мне захотелось поговорить с таким человеком, который поддержит меня, скажет, как поступить. Но такого человека нет, к сожалению. Да я и сам-то особо его и не искал, никогда не желал с кем-то, кроме Леши, делиться своими бедами. И теперь, когда с Лешей не поговорить, я отчаянно нуждаюсь в таком человеке.

Девочкам проще: подошла к маме, пожаловалась, рассказала про парня и про подруг, посплетничала и довольна собой. Душа больше не болит от накопившихся проблем. Но мне, парню, кому сказать, что меня тревожит?

«Папочка, – прибегаю я такой к отцу, – ты знаешь, тут такое дело, я… Ля-ля-ля, тополя!» Ну, не смешно ли это? Можно спокойно вновь надевать платьице, отращивать волосы, заплетать их в косички и вперед, за Родину!

Господи… О чем я думаю. Пора взрослеть и самому уже справляться со своими проблемами. Мужик я, в конце концов, или нет? Хотя, судя по тому, как я себя веду последнее время, стоит задуматься, а какого я вообще пола?!

Слышу, как за дверью кто-то разговаривает: двое мужчин и одна женщина. Неужели, Кирилл с Ольгой так рано вернулись? Да, и вправду. Интересно, что же случилось?

Выйдя из комнаты, где я переодеваюсь, я увидел, как и думал, белокурую женщину со своим мужем и Сашу, о чем-то спорящего с братом.

– … И как это понимать?.. О чем ты думал?.. Вот же черт!.. Как ты мог разбить…

– Привет. А вы чего так рано вернулись? – поздоровался я и улыбнулся. Саша резко замолчал, попытался сделать более доброе лицо, но вышло как-то не очень удачно. Кирилл тоже молчал, так что Ольга взяла всю инициативу в свои руки.

– Ну, в общем… Я немножко устала, и поэтому мы решили вернуться домой. Ты не переживай.

– Ох, это хорошо, – сказал я, но немного разочарованный взгляд Саши и виноватый вид Кирилла насторожил, и я не до конца поверил словам Ольги.

– Знаешь, Жень, пойдем, оставим мужчин одних поговорить. Поможешь мне немного?

Я кивнул головой в знак согласия и последовал за женщиной, изредка поглядывая, как Саша, не стесняясь, за что-то кричит на Кирилла. Надо будет спросить, за что.

***

– Что случилось, Жень? – спросила у меня Ольга, когда мы были с ней в ее комнате. Мы разбирали пакеты с сувенирами и, кстати, одна очаровательная матрешечка досталась мне.

– Что? – переспросил я, надеясь, что ослышался.

– Что случилось? У тебя очень тревожное лицо.

– Ну… – начал я, но замолчал. Практически постороннему человеку не хотелось рассказывать такие сугубо личные проблемы.

– Ох, я понимаю твой дискомфорт… Если не хочешь, можешь не говорить, но как психолог хочу заметить, что держать все в себе – вредно.

Я бы с радостью все рассказал Ольге, но, блин, что она обо мне подумает, если услышит все. Да что угодно, только не хорошее. Но мне просто необходимо спросить совета, как дальше поступать и как себя вести.

Набрав в легкие побольше воздуха, я все, стараясь опустить очень деликатные моменты своей жизни, но при этом не упустив ничего важного, рассказал Ольге. Кстати, пришлось сознаться, что Саша мне нравится, как и я ему.

Оля меня внимательно выслушала, не перебивала, только изредка вздыхала, иногда откровенно удивлялась, заставляя меня краснеть.

– Вот это да, дорогой мой, – наконец сказала она, когда я закончил свой рассказ.

В ее глазах читались и радость, и удивление, и даже небольшая ненависть, но мне показалось, что она адресована не мне.

– Знаешь, что, поговори с Лешей, я уверена, что он не такой уж и глупенький мальчик, чтоб не понять тебя. Но сказать это ты должен не так, как в прошлый раз, с криком и очень быстро, а медленно, внятно и понятно, если потребуется, еще раз все повторить. Леша поймет тебя и простит. Он же тебе друг, в конце концов.

– Возможно, Вы правы… – прошептал я, продолжив распаковывать пакеты.

***

Примерно через час я закончил. Мы еще поговорили с Ольгой. Она хорошая женщина, улыбчивая, вот только почему-то мне показалось, что сегодня ее улыбка скрывает что-то. Она была натянута, сквозь нее спокойно можно было увидеть боль и стыд. Я хотел спросить у нее об этом, но откинул эту идею. Не знаю почему.

Ближе к вечеру мне стало плохо: голова разболелась, тело заныло, в глазах начало плыть. Я смахнул все это на усталость, но Саше так не показалось.

Я зашел к нему в кабинет попрощаться, так как дела свои я сделал и из-за «усталости» хотел побыстрее оказаться дома. Саша сидел за своим письменным столом и что-то печатал. Я очень тихо подошел к нему и, поцеловав в щеку, сказал:

-Пока. Я устал немного, так что пойду домой, хорошо?

Саша, оторвавшись от ноутбука, притянул меня к себе и, посадив на колени, поцеловал. Но вдруг резко отпрянул, прикоснувшись рукой ко лбу.

– Да у тебя жар, милый мой. Ты весь горячий! Почему ты молчал? Я бы тебя раньше отпустил. И вообще, зачем ты продолжаешь у меня работать?

– Ну, просто… Привык я что ли, не знаю, – проговорил я, стараясь не замечать сильную усталость и головную боль.

– О, Господи! – взмолился Саша и, взяв меня на руки, понес вниз.

Саша что-то мне говорил, но я его не слышал. Очень хотелось спать, очень было холодно, очень было плохо. Я закрыл глаза и довольно быстро заснул.

***

Проснулся я уже у себя в кровати. Рядом стоял папа с градусником в одной руке и с лекарством в другой.

– Тридцать восемь ровно… И где же ты так простыл?

Отвечать сил не было, поэтому я просто закрыл глаза.

– Горе ты мое луковое… – прошептал отец и, немного приподняв мне голову, дал жаропонижающее.

Вот же гадость! Терпеть не могу болеть, особенно пить эти ужасные горькие таблетки. Но, хочешь, не хочешь, а пить придется.

– Бее… Не давай мне их больше… – скривившись, произнес я. Отец, улыбнувшись, погладил меня по голове и поцеловал в лоб.

– Горячий…

С этими словами папа вышел из комнаты. Я слышал, как он кому-то звонил. Доктору, наверное. Но, если честно, как-то все равно. Все еще болит голова и то знобит, то слишком жарко.

Вспомнился вчерашний разговор с Ольгой. Поговорив с ней, мне стало так легко на сердце. И не потому, что она психолог, не потому, что выслушала, а потому, что… Даже не знаю. Просто разговаривать с ней было так приятно. Если честно, я был готов, что она начнет меня критиковать, мол, я вот такой индивид и влюбился в мужчину. Ан-нет, все вышло как раз наоборот, хоть в ее глазах и было удивление.

Но не важно, мне понравилось с ней разговаривать. Она вообще мне нравится, как человек, как собеседник, как друг, если можно так назвать, как…

Лекарство подействовало, и я стал засыпать, как вдруг в дверь кто-то позвонил. Я вставать не стал. Папа сам откроет.

Вдруг из коридора донесся разозленный голос отца.

– Ты что здесь делаешь?

Глава 34.

"Что ты здесь делаешь?" – эхом раздается отцовский вопрос у меня в голове.

Из-за высокой температуры я плохо соображаю, и поэтому, наверно, не могу сразу распознать, кто пришел, хотя голос очень мне знаком.

– Уходи. Ты больше не имеешь право здесь находиться. Надо было раньше думать! – доносится из коридора разозленный голос отца.

– Не тебе решать. Ты ничего не знаешь, если бы не ты, все было бы прекрасно!

– Кто бы говорил! Гуляла больше десяти лет не пойми где, а теперь решила поиграть в лучшую маму на свете и наконец узнать, как же там у твоего Женечки дела? Уходи по-хорошему.

Господи, кто бы там ни был, на кого бы отец не кричал, но мне хочется тишины. Простой тишины. Но, как назло, обычные препирания перешли в скандал и даже, как мне показалось, что-то упало. Пора поднимать свою больную тушку и как-то успокоить разбушевавшихся взрослых. Шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу (настолько не было сил и было плохо), я вышел в коридор. Там у порога стояла Ольга, еле удерживая слезы, и отец. Он старался держать себя в руках, чтоб не натворить дел, крепко сжимая кулаки.

– Вы чего кричите? – охрипшим голосом спросил я. Горло сильно болит, поэтому я уже чуть тише добавил: – Здравствуйте, Оля. Что-то случилось?

Конечно, Евгений, случилось. Твой отец ни с того ни с сего накричал на белокурую женщину и велел ей убираться из дома. Но мне настолько плохо, что ничего не хочется делать, даже думать, а только лежать в постели и спать. При этом в полной тишине.

– Так ты знаком с... Этой?.. – спросил у меня отец, как-то с презрением посмотрев на мою знакомую.

– Ну, да, кхе-кхе. Она жена старшего брата Саши... – сказал я папе и вновь закашлял. Больше никогда не буду приводить мысли и чувства в порядок под ледяной водой!

– Значит, Ольга, ты ничего так и не рассказала Жене. Ни о том, что ты его мать, ни о том, что сбежала однажды со своим молодым ухажером, что ни о чем не думая, оставила семью. И да ладно бы только меня! Ты даже о маленьком Жене не подумала... Су...

Меня как будто водой холодной облили. Все: и усталость, и болезнь – как рукой сняло. Не было больше тех затуманенных мыслей, даже то, что меня знобит и болит голова (наверное, поднялась температура) было совершенно не важно. Я ни о чем не мог думать, кроме как о том, что Ольга – моя мать.

Да нет, бред сивой кобылы. Быть этого не может... А может и может...

Внимательно смотрю сначала на победно ухмыляющегося отца, потом на побледневшую... Маму? Я уже даже и не знаю, как её теперь называть.

– Это правда? – немного дрожащим от удивления голосом спрашиваю у Ольги. Та положительно покачала головой. И мир как будто перевернулся с ног на голову. Почему-то стало очень больно и обидно. Но почему? Мне ведь было как-то до лампочки, что за ананас у меня мама, как она выглядит и вообще, почему она так поступила. Когда не знаешь человека, сложно сказать, что испытываешь к нему. Но сейчас просто захотелось куда-то убежать и (стыд-то какой!), немного поплакать, чтоб те разочарование и боль (откуда они только взялись?) исчезли. А вообще-то самым лучшим вариантом остается только вырвать себе сердце и спрятать его на необитаемый остров какой-нибудь параллельной вселенной. Так мне никто не сможет сделать больно.

– Похоже, образ доброй леди смыл твой подлый поступок, Ольга, – ехидно сказал отец, многозначно смотря на белокурую женщину. Она, как мне показалось, заплакала и незаметно вытерла выступившие слезы. Мне почему-то стало очень жаль её, но смириться с тем, что меня бросили, я не мог.

– Можно я попытаюсь объяснить все? – вдруг дрожащим голосом спросила Ольга, боясь поднять на меня взгляд. Женщина, получив мое согласие (отца и спрашивать не стоит, ответ все тот же), сняла балетки и последовала в гостиную. Присев на диван, она внимательно на меня посмотрела. В её глазах я увидел слезы, от которых сердце болезненно сжалось, стыд и мольбу о прощении. Но сначала я должен услышать объяснения.

– Ну, давай. Придумай нам что-нибудь интересное, дорогая. Мне просто интересно, что же на этот раз выкинет твоя больная фантазия, – выдохнув, сказал отец, приготовившись слушать.

Папа... Если бы я мог, выпроводил бы его за дверь, чтоб не мешал. А то его комментарии мешают выслушать женщину. Конечно, она может соврать кое-где, чтоб выглядеть не такой уж и виноватой. Тем более зависит от меня: буду ли я прощать Ольгу или нет.

– Пожалуй, я начну с того, что, да я любила твоего отца. Хотя это чувство сложно назвать любовью, но тогда я налево и направо кричала об этом, считая это чувство таковым, – начала свой рассказ Ольга, на что отец недовольно фыркнул, но уходить никуда не собирался. – Так вот. Вскоре после того, как я окончила школу и поступила в институт, мы поженились. Свадьба была шикарная, такая, о какой мечтает каждая женщина: много блеска, шика, все очень дорого и великолепно. И не удивительно: твой отец тогда был уже многообещающим и преуспевающим бизнесменом. Но вскоре то окрыляющее чувство прошло. Может потому, что это была не любовь, а влюбленность, может потому, что... Не знаю я, но было понятно, что больше никаких чувств я не испытываю.

И вот в скором времени родился ты – единственный, кто связывал нас. Однажды, гуляя с тобой в парке, случился небольшой конфуз – коляска застряла в яме на наших российских дорогах. И тогда мне помог один очень галантный молодой человек. Я его сразу вспомнила, он тоже учился у нас в университете. Мы разговорились, просто мне было интересно, что происходит у нас там, ведь из-за рождения ребенка пришлось все бросить. Кирилл, так его зовут, проводил нас с тобой до дома, и с тех пор мы стали гулять вместе. Сначала я считала наше общение просто дружбой. Простые разговоры, помощь – ничего больше. Но вскоре я поняла, что этот человек нравится мне. С ним я чувствовала спокойствие, умиротворение. Мы могли часами молчать. Просто молчать, и от этого становилось тепло на душе. И одним летним днем, когда мы вновь вышли с тобой на прогулку, мы как всегда встретили Кирилла. Ты уже мог, хоть и не много, ходить и играл в песочнице. И тогда он признался, что любит меня. И хочет, чтоб я стала его женой. Конечно, я сразу же отказала, ведь у меня растешь ты, да я и замужем еще. Кирилл сказал, что это не проблема, он любит тебя как своего родного сына. Но я не могла согласиться. Ты слишком любил своего отца, чтоб разлучать тебя с ним. Поэтому я второй раз отказала Кириллу. И мы расстались. Так я думала. Но Кирилл не отступал. И в итоге, не в силах сопротивляться этому давлению, я согласилась. Причина была не только в том, что Кирилл был очень настойчив, но и в том, что он тоже был мне не безразличен. И вот однажды, пока твой отец был на работе, я, собрав вещи, ушла. Мне было нестерпимо больно покидать тебя, честно. Я любила тебя, очень сильно любила. Но понимаешь... Возможно, это прозвучит странно и эгоистично, но... Я ушла только потому, что не могла жить в той семье, где не чувствуешь взаимности. Владимир всегда в разъездах, а я всегда одна. Конечно, у меня было все: и дорогая одежда, и украшения, даже машина. Но мне это не нужно. Мне нужно было, чтоб меня любили...

И вот я ушла с Кириллом. И каждую секунду меня грызла совесть. Я не могла себе простить, что бросила тебя, но... Я молила Бога, чтоб ты, узнав правду, простил меня. Просто жить с человеком, которого не любишь – жестоко. Тем более ты вырастишь, женишься и уйдешь. А я так и останусь жить с нелюбимым человеком.

Это эгоистично с моей стороны, думать только о себе. Но, надеюсь, ты поймешь меня...

Ольга резко замолчала. Я слышал, как отец недовольно фыркал во время рассказа, однажды (мне не показалось?) удивленно воскликнул. Но больше ни слова не сказал.

Выслушав Ольгу (ну не могу я её мамой называть!), я просто разрывался от противоречивых чувств. Вроде бы я чертовски обижен и разочарован, и прощать женщину мне не хочется, ведь ни одна мать на свете не бросит свое дитя. Но с другой стороны мне её жаль, жаль потому, что она не сразу нашла свою любовь и даже найдя её, испытывала горе.

А вообще можно было бы и не выходить замуж за моего отца. Тогда все было бы хорошо. Ольга бы все равно повстречала бы Кирилла, если он её судьба, да и фирма отца тогда бы не разорилась. Но тогда бы не родился я... Сложная ситуация, очень сложная. И я совершенно не вижу, как её решить... Мне просто не хватает опыта и возраста, чтоб понять все это. Но, черта-с два! Мне предстоит решить: прощать или не прощать...

– Можно я задам один вопрос, Женя. Ты получал те подарки и письма, что я тебе отправляла?

Оп-па! Вот это ананасики у нас живут! Никакие подарки, никакие письма я не получал. Ничего, вообще ничего за тринадцать лет...

Вопросительно посмотрев на отца, я взглядом потребовал объяснений. Но в ответ мне раскрылся еще один шкаф с родительскими скелетами.

– Какие же вы, мужчины, подлые. Мало того (я не хотела этого говорить), что ты переехал, лишь бы я не оставляла письма сыну в почтовом ящике и не могла вас найти, так еще, выставив меня полной предательницей, ни один подарок сыну так и не передал.

Вах!!! Шикарно! Оказывается, каждый из моих родителей по-своему провинился, по-своему предал (?), меня. Круто... Что могу сказать? Ничего не могу сказать. Просто... Очень жарко... Или холодно?..

Я совершенно позабыл с этими, можно так назвать, семейными бразильскими сериалами про свою болезнь. И она, бяка такая, как раз не совсем вовремя дала о себе знать, стремительно забирая мои силы. А мне просто необходимо быть сейчас в сознании, ведь родители, не дай Бог, могут поругаться, что совсем не весело.

Я медленно закрыл глаза, прекрасно понимая, что противостоять болезни нет сил.

– Женя, что с тобой? – слышу я испуганный голос мамы (непривычно её так называть), на что отец язвительно отвечает:

– У него температура. Могла бы, и сразу догадаться по его нездоровому румянцу на щеках и странному блеску в глазах.

Родители еще о чем-то спорят... Но я уже смутно различаю, о чем же именно. Ну, во-первых, подслушивать чужие разговоры некрасиво. А во-вторых, родителям нужно поговорить. Причем серьезно и наедине. Я уверен, им много что есть сказать...

Глава 35.

Проснулся я от того, что кто-то ругался в соседней комнате. Тихо, конечно, насколько вообще возможно тихо ругаться.

Я открыл глаза, но снова их закрыл. Слишком больно было от яркого света. Немного полежу и пойду к отцу с Ольгой. Ну, во-первых, я как бы сплю, так что они могли бы вести себя потише. Во-вторых, мне нужно кое-что спросить у женщины, прежде чем окончательно решить: прощать или не прощать. Просто мне во сне как Менделееву (можно так сказать) приснилось решение ситуации.

Разговоры прекратились. Господи, неужели наконец-то дошло, что они мне мешают. Я бы и, не вставая, сообщил, что вести себя можно было бы и потише. Но горло болит и охрипло. Везучий я. Главное, чтоб осложнений не было.

Вдруг дверь в мою комнату тихонько открылась и, к сожалению или к счастью, вошел отец. Я притворился спящим, иначе начнутся всевозможные вопросы, которые нежелательны. Папа прикоснулся влажной теплой ладонью к моему лбу и, тихо выругавшись, вышел.

Я же поспал. Почему тогда температура все еще держится? А кто её вообще разберет.

Вновь послышались голоса на повышенном тоне. Но на этот раз я все прекрасно слышу.

«Уходи лучше. Тебя, небось, муженек заждался. Я тринадцать лет жил без тебя и еще столько же, даже больше, проживу», – доносился голос отца. Звякнули стаканы (пили что ли?), и за дверью я услышал шаги. Они на секунду стихли. «Можно я. Нам с ним наедине поговорить нужно». Это Ольга. Сто пятьсот она.

Я не услышал отказа или согласия отца. Просто в комнату вошла Ольга, плотно прикрыв за собой дверь. Она присела на край кровати и тоже как папа прикоснулась к моему лбу.

– Высокая. Что обычно Владимир тебе дает?

– Ну, – я на секунду задумался. Не сказать же, как маленькому, что пью сине-белую пилюлю. – Сине-белую пилюлю.

– Ох, – вздохнула женщина, взяв мою ладонь, и положила на нее белую таблетку.

– Это «Найз». И голова болеть не будет, и температура спадет.

– Спасибо, – поблагодарил я, выпив таблетку. Не горькая. Банановая.

В комнате зависла нагнетающая тишина. Ольга молчала, устремив свой взгляд на пол. И я молчал, собирая силы, чтоб задать один единственный вопрос, ответ на который, пожалуй, нужен больше всего.

– Почему ты не взяла меня с собой? Почему бросила меня?

Я ждал ответа. Прошла одна, вторая, пятая минута. Но женщина все молчала. Она сидела ко мне спиной, поэтому я не видел её лица, наблюдая, как беззвучно трясутся её плечи.

– Я... Это не отговорка... И я чувствую, что… ты меня ненавидишь, но... Из нас двоих, меня и отца, ты больше любил папу, хоть мы с тобой проводили больше времени. Отец вечно был в делах, вечно в разъездах. Но ты всегда ждал его, и, когда же наконец он приезжал, ты крича на весь дом «Папочка!», крепко его обнимал. Если бы я тебя забрала, как я тогда думала, ты бы винил меня в том, что я разлучила тебя с отцом. И это все-таки случилось… Я не ищу себе оправдания, но… Я не могу найти объяснения своим поступкам… Возможно, я была слишком молода и ветрена, думала только… Одним местом… Но…

Женщина замолчала. Я, повернувшись к ней спиной, уткнулся лицом во влажную подушку и заплакал. Тихо, не проронив ни звука. Просто было больно и обидно. Просто сильно кололо в груди.

Хочу заплакать.

Сильно. Не скрывая слез.

Громко. Чтоб все слышали.

Долго. Чтоб боль прошла.

Сначала мне было все равно, есть ли у меня мама, нет. Я жил так, как будто её просто не было никогда. Есть только папа, которого я безумно люблю, который, несмотря на все свои недостатки, самый лучший.

Было бы лучше, если бы Ольга, приехав, никогда бы не пыталась меня навестить, даже бы просто посмотреть на меня... Не знаю почему, но так было бы намного лучше.

Мне даже стало понятно, почему тогда отец вернулся пьяный в стельку. Я уверен, он увидел Ольгу и, немного поговорив с ней, с горя напился. Ведь я знаю, что бы отец не говорил, он любил её. И сейчас любит. Возможно, весь её ветер в голове с возрастом исчез, и теперь она сможет исправить все ошибки и стать лучшей мамочкой на свете. Но не для меня. Я был, как бы помягче сказать, просто неудачным опытом...

Нет не так... Как-то по-другому. Но я абсолютно уверен, что мне как обычно просто не повезло.

– Знаешь, Жень, я пойду, – прошептала Ольга, склоняясь надо мной. Она сухими холодными губами коснулась моей щеки и поцеловала, как будто прощаясь со мной навсегда. – Я знаю, что ты не хочешь со мной не то что разговаривать, даже видеть меня. Поэтому я уйду и больше не стану искать с тобой встречи. Я… Не важно! Прощай.

Ольга встала и, вновь поцеловав меня в щеку, вышла.

– Стой! – попросил я, и женщина выполнила просьбу.

– Что случилось?

– Будь хорошей мамой для будущего малыша. Люби его, не ругай. Главное – никогда не бросай его одного, даже на полчаса!

Ольга немного грустно улыбнулась. В её бирюзовых глазах блестели слезы. Они медленно скатывались по щекам, оставляя влажные дорожки. Я встал с кровати, голова немного кружилась, и сил идти не было, но я все-таки, с горем пополам, дошел до Ольги и, обняв её, прошептал:

– Обещай.

Женщина погладила меня по голове и дрожащим от слез голосом ответила:

– Обещаю...

***

Она ушла. Попрощалась с отцом, со мной и ушла. Только прежде чем уйти, как она сказала «навсегда», она еще раз попросила прощения.

Странно все это. Я даже и понять не могу, почему она вернулась и решила меня найти. И если мы (случайно ли?), встретились у Саши, то почему она играла роль простой жены брата? Почему сразу не сказала что мать моя? И как бы это выглядело? «Сыночка, я твоя глупая мама. Ты уж прости, что бросила тебя! Я была такой дурой безмозглой. Я тебя очень люблю, очень. Может, начнем все заново? А? Я уверена, мы сможем стать лучшей семьей в мире». Не дай Бог! Уж пусть лучше так.

Но все равно я никак не могу понять, почему она не забрала меня? Ответ: «Ты сильно любил отца. Я не хотела тебя с ним разлучать», – выглядел действительно неправдоподобно.

Женщины... Странные, со своими чокнутыми коварными тараканами в голове, существа... Почему они такие... Такие... Странные? Необычные?.. Нелогичные и сумасшедшие существа, живущие на земле, чтоб все портить. Вот кто они.

Ну, а если уж серьезно, то я отказываюсь понимать женщин. Моему мозгу тяжело вникнуть в суть их грандиозных замыслов. Вот просто ради примера, почему Ольга бросила меня, а потом задаривала подарками? Почему она бросила меня, еще совсем маленьким? Ради какого-то мужчины... И сейчас тоже ушла, за меня решив, что не прощу её. А может быть я и простил бы, если бы...

Я бы не простил её. Слишком обидно, слишком больно, слишком много странностей и непонятых моментов. Слишком много воды утекло... Слишком много «слишком», чтоб прощать...

Примерно через недели две у Ольги родилась дочка. Маленькая девочка с большими, почти на пол лица (это я утрирую хДД) карими как у Кирилла, глазами и мягкими светлыми волосками. Она была похожа на маленькую принцессу, маленького ангела, которого хочется сберечь от всех земных бед. Как только я её увидел, я никак не мог понять, за что Ольге такое сокровище (плохо так говорить!). Хотя... Я почему-то уверен, что на этот раз (как же больно звучит) Ольга поведет себя правильно, будет, как обещала, заботиться о девочке и всегда, что бы ни случилось, оставаться с ней. Иначе я не посмотрю, что она моя мать и... Да не важно. Я просто дам ей второй шанс. Которого она, надеюсь, не упустит.

Жил я как-то без матери нормально шестнадцать лет и еще проживу десять раз по столько же. Главное, у меня есть папа, которого люблю я, и который любит меня. Остальные просто мелочи жизни.

Я многого не понимаю, и эти пробелы хочу заполнить, но лучше не стоит. Не хочу, чтоб было еще больнее. Хотя больнее, чем от предательства матери, быть ничего не может.