Текст книги "За углами в замке Гардог (СИ)"
Автор книги: Kuras
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– И ты… все года, – выговаривала девушка, а губы еле-еле шевелились, словно она их не чувствовала, – столько… лет. Ты был рядом со мной, чтобы… просто получить меня… как девушку… И ничего настоящего…
Светло-зелёные глаза наполнились слезами. Обман. Ощущение, что её всю жизнь обманывали, дурили, что дядя просто маскировался и подыгрывал, чтобы получить её расположение. Всё сыпалось стеклом, делало больно, резало. Рейнард подался вперёд, хотел прижать к себе.
– Кирса, не так. Всё не так. Я… – договорить о не успел.
Во-первых, племянница отмерла, справившись с шоком. Во-вторых, она по-новому взглянула ему в глаза и заметила голодный, жадный блеск. В-третьих, ей настойчиво захотелось убраться отсюда. Ксара учила, что сперва нужно бить по щекам, дабы приструнить наглость в рамках вежливости.
Но именно Рейнард повторял ей сразу не мелочиться и бить промеж ног обидчику до того, как тот сделает что-то. И сейчас девушка не задумываясь поступила именно по завету любимого дяди. Врезала ему коленом, оборвав его родной голос. Мужчина подавился словами, от полной неожиданности разжал руки, и Кирса попятилась, не пытаясь даже думать логично, выбежала из шатра. Маркграф испугался. Но не за то, что та сейчас всё расскажет матери, а за то, что на эмоциях, которые руководили ею, она сотворит какую-нибудь глупость. Пойдёт к кому-нибудь искать утешения, случайно навредит себе, да что угодно. Она же была такой маленькой.
– Гантрам! – хрипло рявкнул Рейнард, оседая на пол, прижав руки к пострадавшему месту.
Дальнейшее по звукам соответствовало следующему: верный советник ринулся на зов, а Кирса бежала в сторону. Тот попытался её перехватить, остановить, но… девушка перекинула его. Раздался удар о землю, сдавленное рычание. Удаляющийся бег девичьих ног. Тишина. Маркграф со всеми поправками мог быть доволен доволен своим признанием: девушка поставила его колени в новом смысле слова и даже не крикнула напоследок о том, что ненавидит его. Она всего лишь испугалась, растерялась. Ещё бы, дядя предстал не просто родственником, а мужчиной со своим интересом.
Да и открытие сняло полог с его поступков в её детстве, хоть и первый эмоциональный вывод оказался ошибочным. Он бы объяснился с ней дальше, но Кирса проявила характер, который он же пестовал. Быть собой, принимать свои решения. И сейчас её решение… оставалось импульсивным. Мужчина не знал, куда та убежала. Вероятно, просто подальше от него, чтобы переварить эмоции. Прислушался к чутью – она была уже далеко и вроде бы бродила между лавок, бесцельно стремясь куда-то. Нужно было вставать и идти за ней. Раз уж сумбурное признание сделано, то нельзя отступать на середине. Обязательно нужно изъясниться, чтобы девушка правильно его поняла хотя бы. Успокоилась и обдумала всё спокойно. Как можно скорее. Но встать и идти за ней Рейнард просто не мог. Ударила она ему от души, да и собственные эмоции требовалось унять. Ему ведь тоже нелегко со всем этим! И сердце щемило от боли за то, что его девочка так испугалась, за то, что на эти часы разочаровалась в нём, возможно, и в себе за свою доверчивость. Он должен утешить её, как и всегда.
За тканевой стенкой палатки лежал Гантрам и не торопился вставать. Судя по-всему, тоже думал обо всём этом, любуясь голубым небом с белыми облаками. Далёкими, безмятежными. Наконец он изрёк совсем рядом, от земли:
– Сынишка Корбла всё видел, – и тон его звучал так глубокомысленно, что его хозяин нашёл в себе силы усмехнуться.
Оба знали, что это значит. Это означало проблемы. Проблемы, которые Рейнард очень хотел отложить на потом. Уж точно не встречать следом за непростым разговором с племянницей, который оборвался в самом начале. Этот день становился характерным взрывом всех годов ожиданий. Маркграф молчал, слушая как затихает боль. К слову о боли в причинных местах наставник добавил:
– Реджинальд тебе яйца оторвёт, – поделился мнением Гантрам, а после паузы добавил: – Возможно, что и мне тоже.
– Уж постараюсь их нам спасти, – Гардог встал и пошатываясь направился к выходу из шатра.
Там он помог встать своему помощнику, и они огляделись. Ярмарка кипела чуть в стороне, в этом закутке оставалось тихо.
Лишь стены палаток для отдыха, что поставили некоторые приезжие, да пасущиеся лошади в стороне. Сейчас вокруг никого не было, и думать ничто не мешало.
– Отправляйся за Корвином и Фланном, – распорядился Рейнард.
– Хочешь, чтобы я убедил его молчать? – скептично фыркнул Гантрам и отряхнул одежду.
– Нет, это бесполезно. Корбл совсем не так его воспитывает, – пробормотал парень, медленно озираясь. – Расскажет всё папке сегодня же ночью, а тот расскажет Реджинальду. Просто, чтобы успокой, а то надумает лишнего сверху. И пригляди, чтобы они не вляпались в неприятности. Заодно передашь Ксаре, что я буду с Кирсой.
– Думаешь, она не пойдёт к матери? – уточнил мужчина и покачал головой. – Она выглядела… потрясённой.
– Не пойдёт, я её знаю, – заверил Рейнард и двинулся в ту сторону, где чутьё сигналило о девушке. – Не в её характере, скорее, хочет побыть одной. Я постараюсь вернуть её к вечеру.
Они разошлись без сомнений в друг друге. Гантрам поспешил отыскивать в толпе своих, попутно выглядывая Кирсу, а маркграф слился с потоком людей, ища её. Чутьё водило его из стороны в сторону, чем бесило. Девочка петляла в своих брождениях, и выцепить её не удавалось. Даже разглядеть издалека. Час тянулся за часом, и шум людей начал утомлять. Душить. День клонился к исходу, когда след выровнялся, и привёл мужчину… к опушке леса.
Он цыкнул языком: не самое безопасное место для юной особы. Там могли быть звери, змеи и просто проходимцы. Племянница проявила упрямство в желании «уйти» от всего. И всё же бежать по лесу Рейнард не спешил – медленно двинулся вперёд. С каждым шагом приближался к ней, огибал кусты, поглядывал на предмет всяких следов. А ещё… с трепетом души готовился к разговору. Разговору, что может вырвать ему сердце. Если она скажет, что не любит, что не готова и попробовать полюбить его… Он же примет её желание, отпустит, а сам шагнёт в спасительное безумие. Каждый метр приближал его к этому моменту. Хотелось убедиться, что с маленькой девочкой всё в порядке, утешить и показать делом, что не всё страшно, как ей показалось в шатре. Что мужчина не причинит ей боли. А лес всё продолжался, начал сгущаться и обступать плотнее. Кирса забралась не просто в сторону от ярмарки, к тишине и покою – очень далеко. Что лишний раз говорило о силе её эмоций, и Рейнард поморщился. Впрочем, отдавая себе отчёт, что даже если бы днём повёл себя сдержанней – ничего бы не изменилось. Такие потрясения и открытия иначе и не проходят. Ветер над головой качал кроны, шелестел листвой. Но не слышалось ни вечерних птиц, ни иных шорохов. И всё же, мужчина не боялся пропустить племянницу. Он её почти что чуял и был уверен, что она в свою очередь ощущает его приближение.
Комментарий к 9. Ярмарка
Ну наконец-то этот день настал XD Семеро ждущих, моё уважение, товарищ Syrax)))
Иронично, что неизбежная встреча в “Смехе богов” случилась тоже в Толадоре, только совсем иначе. А тут вот так вот, ахах. Но пока молчу – ничего лишнего, чтобы не мешать вам:3
========== 10. Чащоба ==========
Он нашёл её у берега реки. Кирса сидела в развилке корней высокого крепкого дерева и задумчиво наблюдала за бегом воды. Рейнард не увидел в её красивом лице слёз или открытого страдания. Как и удивления, когда она подняла голову и увидела его. Лишь отвернулась обратно к журчащей глади и подтянула к себе колени, сгибая их. Мужчина выдохнул и приблизился к ней с усталой улыбкой:
– И чего убежала? – спросил он и опёрся рукой о ствол. – Неужто так не нравлюсь?
Решил, что диалог нужно хоть с чего-то начинать. Более нейтрального, чем связь, что крепла меж ними с её появления в замке, а теперь проступила как никогда открыто и без недомолвок.
– Нравишься, – тихо откликнулась девушка, положила голову на колени. – Ты правда умный и сильный. Красивый. Я просто ни разу не думала о тебе так. Как о мужчине. А ты… уже тогда думал обо мне как о девушке.
– Это не значит, что я не любил тебя как ребёнка, – ответил маркграф и осторожно сел рядом, испытывая довольство хотя бы от признания внешней симпатии. – Я всегда старался делать тебе как лучше. Но не потому что хотел втереться тебе в доверие и вырастить для себя. Я хотел, чтобы ты была счастлива.
Она кивнула, но что-то говорить не спешила. Как и смотреть на пришедшего, тогда как тот цепко следил за ней. Тишину нарушал лишь тихий перекат волн в русле реки.
Мужчина угадывал в ней и напряжение, и страх, но шок и потрясение её уже отпустили – теперь племянница могла рассуждать трезво. Слышать то, что старший Гардог говорил ей. Через несколько минут Кирса разлепила губы:
– Сейчас я это понимаю. Ты никогда не пользовался тем, что я к тебе приходила, – она выдохнула и сжала пальцы на кромке платья. – Даже когда я пришла к тебе лунной кровью. Ты заботился обо мне искренне.
– О тебе самой. Если бы меня интересовало что-либо другое, – усмехнулся Рейнард и покачал головой, – я мог легко это взять. Очень легко. Но я серьёзен, Кирса. Я знал, что люблю тебя с первых дней, когда вы поселились в замке. Прости, что днём напугал тебя.
Она поёжилась, насупилась почти как в детстве. Хотелось её обнять, однако мужчина держал дистанцию, не давил на племянницу. Понимал, что та должна сама всё обдумать и принять какое-то решение. Минуты молчания, вид реки помогал отвлечься. Лес вокруг готовился к сумеркам, но уходить не хотелось. Как и поторапливать девушку – её ответ мог начать непоправимое.
– Нелегко не испугаться, когда твой дядя тебя ревнует как мужчина, – заметила она, продолжая отстранёно смотреть перед собой. – А потом ещё признаётся. Ты столько лет ждал?
– Ждал, – просто согласился мужчина, запрокинул голову, коснувшись коры затылком. – Я хотел дать нам шанс. Как можно чище в данной ситуации. Поэтому даже не смотрел на других женщин в плане отношений. Да и все они были… не такими как ты. Ты особенная. Для меня так точно. И я предлагаю тебе всего себя. Надеюсь, что ты подумаешь. Я готов ждать ещё.
– Я подумала, – тихо пробормотала Кирса и всхлипнула. – У меня было время успокоиться и всё обдумать. Всё. Поставить себя на твоё место, прислушаться к себе. И мне страшно, Рейнард.
Она уткнулась лицом в колени, сжалась, и маркграф не утерпел, обнял её, и та не дёрнулась в сторону, не отстранила, прижалась в ответ. И такое сказало лучше всяких слов.
Он растаял от этой робкой взаимности. Его девочка не отторгала, не хваталась за правильность или же неправильность. Он практически ощущал её растерянность, тревогу и слабую искорку любви. Не такой привычной, что обычно сияла между ними, а осознанной, зрелой. Её тело сделалось ещё желаннее от этого, от того что теперь негласно принадлежало ему с её разрешения. Вся хрупкая, трогательная и серьёзная в своих нелёгких думах. Форсировать события мужчина не стал, наслаждаясь пока лишь её ответом. Не сказанным прямо, но выраженным эмоциями, движениями. Даже тем, что она тихо плакала у него груди от своих переживаний, доверяя их ему как и редкие слёзы. И лес вокруг надёжно укрывал их ото всех, сохранял этот момент самого начала. Тут их никто не мог потревожить, помешать или напомнить о том, что обычно мешало, сдерживало. Здесь они могли слушать свои чувства и чувства друг друга. И они слушали. Рейнард наслаждался этим ответом – первым и долгожданным, а Кирса по-новому пыталась ощутить родного и очень близкого человека.
Мужчина осторожно ослабил объятье, поднял голову девушки и стёр дорожки слёз, внимательно смотря ей в глаза.
– Что тебя беспокоит? – вкрадчиво спросил он её, готовый дать поддержку, уверить, что нет ничего такого с чем бы он не справился для неё, ради них. – Чего боишься в этом?
– Ты такой старший, такой знающий, – она смущённо и нервно улыбнулась, – а я нет. Как мужчину, я тебя… побаиваюсь.
– Я никогда тебе не наврежу, – заверил её Рейнард и поцеловал в чистый лоб. – И не переживай за это. Я сильный, чтобы опекать тебя. Всегда.
– Я знаю, – прошептала Кирса, уткнулась лицом ему в грудь. – Я всегда это чувствовала, но считала, что это не такое чувство.
– Хотя тебя тянуло ко мне, – заметил мужчина, осторожно погладил её по затылку.
– Да, и ты прекрасно чувствовал меня, – девушка чуть сжалась. – Спасибо, что ты не торопился с этим.
Он дёрнул губами в беззвучной усмешке. Чего ему только это стоило… Сколько нервов, сколько дней. Но всё оно окупилось сегодня. Его девочка рядом с ним, он открыл ей ту сторону своих чувств, и она не отказалась от этого.
Племянница утихла, снова думая о чём-то. Вокруг начало плавно темнеть. Скоро им придётся вернуться, чтобы никто не нервничал и чтобы сын Корбла не решил рассказать об увиденном сразу Ксаре. Ни к чему скандал по дороге домой – нужно немного отойти от потрясений и собраться на разговор с Реджинальдом. Девушка на груди зашевелилась, приподнялась, смотря на него.
– Я люблю тебя, Рейнард, – она робко улыбнулась и потёрла щёку, скулу запястьем. – Просто так странно осознавать, что это всегда было у нас, смешанное с тем, что ты мой дядя. И мне нелегко всё это выразить. Но я на самом деле хочу быть с тобой, и чувствую себя хорошо с тобой… правильно.
– Моя маленькая Кирса, – прошептал мужчина и огладил её лицо.
Она потянулась к нему, поцеловала в губы. Неуверенно, разумеется, неумело. Он получал её первый в жизни поцелуй и превосходно знал об этом. Простое касание без каких-то смелых попыток, но Рейнард плавно углубил его, лаская, стараясь быть нежным, опустил одну руку на талию девушки. Искры загорались внутри, подобные тем, отражение каких он видел в её глазах несколько месяцев назад. Маркграф испытывал счастье. Такое долгожданное и такое бесподобное от того, что сама Кирса начинала загораться таким же чувством. Потихоньку, но осмысленно, добровольно. Ему не пришлось хитрить, ему не пришлось убеждать, ему не пришлось просить.
От этой искренности, взаимности всё становилось только лучше. Все муки отступали, оставаясь позади. И желание откликнулось, почуяв негласное разрешение. Мужчина прервал поцелуй, взял девушку за ладони, прильнул к ним губами.
– Надо идти обратно, – он потёрся лицом о её пальцы. – Мать начнёт беспокоится, да и нам пора обратно. Домой.
Кирса кивнула и встала, следом поднялся и Гардог. Она взглянула него, осознанней отметив, что он действительно недурён собой, что он ладно сложен и что вся его сила и нрав, который тот использовал в кровавой работе, ей отзываются добротой, любовью, надёжностью. Всегда отзывались, все эти года. Это давало ей ощутить себя самой особенной девушкой, самой желанной. И она понимала, что хочет быть таковой именно для него, а не для неизвестного ухажёра. Что любовь дяди саму её наполняет этим взрослым чувством. Серьёзным, не минутным. Не возникало особых сомнений в его искренности, как и в своём ответном желании быть с ним. Всё это лишь привнесло правильность, словно что-то внутри наконец-то встало на место. Своё, положенное. Смутившись Кирса отвернулась. Рейнард усмехнулся и подхватил её на руки, понёс обратно к ярмарке. И она не смело положила ладонь ему на грудь, где билось сердце.
Продвигались молча, и незримое скопление людей приближалось. Как и реальные проблемы. Маркграф выдохнул и произнёс:
– Я хочу жениться тебе. По всем правилам, – он задумчиво смотрел вперёд, следя за тем, чтобы не запнуться о какой-нибудь корень, скрывающиеся в сумраке. – Но хочу услышать твоё мнение.
Девушка задумчиво хмыкнула, оценивая предложение. Какое-то время молчала, думала прикидывала. И мужчина примерно представлял о чём. Положение у них не столь однозначное. Однако и откладывать этот вопрос ему не хотелось. Он счёл это недостойным после признания и обоюдного согласия. Да и жаждалось поскорее соединиться ещё и телами. Со всем уважением, выражая своё бережное отношение, то, что он ценит её, с желанием подарить ей удовольствие.
– Родители будут против, – наконец изрекла Кирса и выдохнула. – Поставь меня ноги, мы скоро придём.
Он повиновался и опустил её на землю, придерживая за талию, смотря ей в глаза. Вокруг темнело, и это скрадывало часть черт, часть эмоций на лицах. Девушка выглядела серьёзной, мрачной и расстроенной, будто только сейчас осознала, что её мужчина ещё и кровный родственник. Причём весьма близкий. Брат её отца.
– Я сегодня переговорю с Реджинальдом. Это всё равно неизбежно. Да и Корбин видел, как ты выбежала от меня, – кивнул маркграф, не отводя взора. – Я постараюсь сгладить, но я хочу знать, что ты тоже хочешь этого. Такого мужа. По закону.
– Можешь ли ты в этом сомневаться? – девушка улыбнулась почти что по-взрослому, томно.
Его сердце дрогнуло от этого, и он обнял её, зарываясь носом в золотисто-русые волоса. Она хотела его.
Не украдкой, не тайком, а на полных правах, как и он её. И он постарается сделать всё для этого.
– Если мне не удастся его убедить, – прошептал Гардог, прижимая девушку к себе, на этот раз не отодвигаясь, чтобы она не могла ощутить его естество, – я найду решение. Верь мне, моя девочка. Моя драгоценная.
– Но ты не сделаешь им больно? – спросила она, взглянула серьёзно и грустно. – Они оба упрямы, а ты так долго ждёшь.
– Я уже сделал тем, что столько лет недоговаривал им, – покачал головой Рейнард, страдальчески поморщился, пригладил девушке волосы. – Потому что переживал не только за то, что они разделят нас. Но и за них тоже. Они моя семья и много для меня значат. Я постараюсь наконец избавить нас всех от этого. Без новой боли. Даже если они попытаются разлучить нас. Хотя я не буду мириться с подобным, сложа руки.
Она улыбнулась ему, доверчиво и с поддержкой. И он не удержался, поцеловал её сам. Вкушая, запоминая, пробуя, не переходя черту. Потом заставил себя отстраниться и повёл её через лес дальше. Ещё десяток минут, и они вышли на опушку с последними всполохами закатного солнца. Её руку пришлось благоразумно отпустить, так что к шатру они вернулись как родственники. Дядя и племянница.
К счастью, их встретили без лишних вопросов, Ксара не успела начать очень уж волноваться. Только двое смотрели на них по-особому. Мальчик с чёрными волосами, который не отходил от Фланна, да Гантрам. Старший же уловил настроение своего воспитанника и облегчённо пошёл за лошадьми, скомандовал наконец сворачивать шатёр, грузить покупки.
– Кирса, как погуляла? – спросила мать, взяла ту за руки, подмигнула, хотя желание получить вести проступало сильнее, чем желание просто поговорить. – Познакомилась с кем-то?
– Немного, – чуть улыбнулась девушка, а потом выдохнула, перехватывая нить общения, – но мне никто не приглянулся, ничего не хочу слушать об этом. Зато я поболтала со сверстниками. Они говорили, что осенью севернее будет фестиваль урожая. Мы поедем?
– До осени ещё далеко, – мечтательно протянула Ксара, решив подойти с более хитрой стороны. – Я познакомилась с семьей одного графа. Так у них особенная, уникальная кузница. И их сын учит на досуге это мастерство. Думаю, что тебе было бы любопытно просто навестить их.
– Я подумаю, мам, – ответила Кирса, а потом ловко переключила внимание на брата. – Ох, Фланн, и где же ты нашёл такую игрушку?
Трехлетний ребёнок с важностью продемонстрировал ей игрушечный, крошечный меч из дерева. Вскоре девушка уже вовсю нянчилась с братом, болтала с Корбином.
Успокаивала мать своим видом, скрывала большой пласт растревоженных эмоций. Рейнард видел, что та хочет поскорее сесть в седло и снова уединиться в молчании. Чтобы сейчас мать не лезла к ней, взбудораженной зрелыми чувствами, открытием. Поэтому мужчина поторопил короткие сборы, и вскоре они двинулись в обратный путь. Мощённая дорога позволяла спокойно ехать без света и факелов. К тому же, многие путники ехали рядом, впереди и сзади. Так что такое путешествие отдавало большей надёжностью. Впрочем, родительница выказывала разумную долю беспокойства. Она подозвала деверя, ехавшего верхом, и спросила:
– Может, остановимся ночью в постоялом дворе? – женщина выглянула из окна дверцы кареты.
– Нет нужды, – мужчина в седле наклонился к ней и коротко пояснил. – Скоро выйдет луна, да и по широкой дороге мы доберёмся быстро.
– Ох, просто переживаю, но да, – она мечтательно улыбнулась, – хочется поскорее домой. Какая жалость, что Реджинальд не смог поехать с нами. Но зато ты смог. Отдохнул хоть?
– Если ты и меня спросишь, познакомился ли я с кем-нибудь, – шутя ухмыльнулся маркграф, – то я проведу вас через все гостинцы, где я с кем-то знакомился более близко и очень активно.
– Тогда мы и до завтра не доедем, – рассмеялась Ксара, примирительно подняла руки. – Но я, правда, рада, что ты выбрался с нами.
– Я тоже, – кивнул Рейнард вполне серьёзно. – Мы семья.
Они продолжили путь в тишине. Женщина притомилась за день. Маленький Фланн уже спал в специальной походной кроватке, и Корбин, несмотря на то, что храбрился исполнять заветы отца, тоже уснул. Ксара укрыла их пледами, сами устроилась дремать.
И Гардогу было заранее тяжело за неё – очень скоро она будет совсем по-иному смотреть на него. Кирса же задумчиво ехала рядом с каретой и не выказывала желания ни говорить с кем-то, ни перебраться в карету и отдохнуть. Рейнард знал, что та уверенно держится в седле и достаточно развита, чтобы переносить такие заезды. Казалось, что она ещё раз обдумывает всё, что услышала и почувствовала. Однако сожаления и сомнения мужчина в ней не уловил. Скорее всего, девушка тоже готовилась к тому, что предстоит пройти в ближайшие дни. К нему подъехал Гантрам, не теряя бдительности охранника, поглядывая вокруг. Летняя ночь, впрочем, не нагнетала, не давила и не сгущалась вокруг. Наставник мог бы перекинуться парой нейтральных и при этом понятных фраз, но не стал нарушать осторожность. Поэтому просто держался рядом, излучая поддержку как и всегда. Рейнард чувствовал к нему ту самую детскую любовь, дружбу, соратничество. Они много чего разделили по жизни: начиная от злоключений молодости, заканчивая женщинами. И были готовы разделить громовой раскат, что все эти года неотвратимо сгущался.
То особенное, та любовь, какую маркграф хранил в себе с отрочества, стоила всех этих испытаний. Казалось, что Гантрам даже так, без слов, чувствует эту пугающую мощь чувства. Возможно, только он и мог без всяких условностей ощутить это. Дорога уводила их дальше, приближала к дому. Последние часы этой стороны многолетнего ожидания.
– В карете все крепко уснули? – спросил Рейнард, не глядя в сторону повозки.
– Да, должны были, – ответил наставник, почесал затылок. – Хочешь перейти на рысь?
Маркграф кивнул и поднял взгляд на спутника. Уверенный, готовый. Усталый и при этом счастливый. Сейчас он мог не скрывать последнего. И Гантрам улыбнулся, прижмурился, отъехал передать команду вознице и стражникам. А Кирса перехватила пронзительный взгляд дяди и решительно кивнула. Навстречу замку.
Комментарий к 10. Чащоба
Пошумите, семеро ждущих!) Она сказала “Да” XD Тут должны были прилететь феи, рассыпать лепестки полевых цветом, Гантрам в образе сатира обвенчать их XD Но реальность, с ней надо считаться. Но за самое главное можно выдохнуть и теперь вместе с Рейнардом встречать… препятствия XD
========== 11. Откровенность ==========
Приехали к замку, когда начинал теплиться рассвет, а белая, призрачная дымка стелилась по земле, впрочем Рейанрду казалось, что ночь продолжается. Родовое гнездо выглядело теневой громадой, предвещавшей тяжёлый момент. Кавалькада с каретой въехала в ворота, которые им раскрыли, остановилась во дворе. Тишина прерывалась лишь дыханием животных, да зеванием конюха, который пошёл открывать пустые стойла, чтобы завести питомцев. Маркграф спрыгнул с лошади и огляделся, прислушиваясь к себе: подняться прямиком к брату? Он представил, как это безумно будет выглядеть, и помотал головой, пошёл к Кирсе и вежливо помог ей спуститься. Скрипнула дверца кареты, и оттуда тихо выскользнул угловатый подросток. Встрёпанный Корбин, никому не говоря ни слова, пронёсся по невысоким ступенькам и скрылся в замке. И отзвуки его бега звучали в ушах взрослого грохотом падающих плит. Старший Гардог покачал головой и взглянул на понявшую девушку. Хотелось её прижать, успокоить её и самого себя, уверить, что всё будет нормально. Но открыто проявлять такие действие было ещё рано, к тому же, в карете завозился маленький Фланн. Рейнард пошёл помогать рассёдлывать лошадей, выпрягать двойку. Племянница же пошла к заспанной матери, помогла той выйти и какое-то время баюкала брата.
Вскоре вышли слуги, прихватили вещи, покупки, сопроводили хозяйку замка внутрь, где её ждал полноценный отдых. Кирса уходить не спешила, поэтому мужчина, обменявшийся с Гантрамом кивками, сам повёл её в дом. От нервного ожидания толку очень немного. Уж её он мог попробовать избавить от него, поэтому просто поднялся по лестницам, ведя возлюбленную за собой. У её комнаты всё же коротко поцеловал и заботливо наказал сидеть у себя, попробовать поспать после тяжёлого дня. Она не возражала, тихо скрылась за дверью. А сам Рейнард направился к себе, зная, что очень скоро его позовут. Не стоило кому-то отягощать задачу его поисков. Ложится не стал, хотя в голове мысли ворочались с медлительной осторожностью, чтобы не потревожить пожар эмоций. Кирса его любит, она в самом деле сказала ему это. Ему очень хотелось быть с ней прямо сейчас, весь сгорал от этого. Он ради неё готов на всё, и если её хоть кто-нибудь попробует отнять… После стольких лет ожидания. Маркграф утомлённо выдохнул – это не то чувство, с которым следует подходить к изъяснению с братом. Такое рвение естественно, понятно, точно так же как и заведомая боль, что никуда не девалась. Он мысленно настаивал себя быть сдержанным, потому что если «вспыхнет» вслед за хозяином замка, то это закончится очень скверно для всех. Поэтому мужчина последние минуты ожидания отстранялся от излишних чувств, устанавливал торжество разума, старался думать о старшем брате, о том, как тот много для него значит. Вспоминал, как был счастлив, когда Реджинальд вернулся в замок, чтобы не забыть об этом, если разговор перейдёт в откровенный накал. Помогала ещё многолетняя, накопленная усталость тайны.
Поэтому когда к нему без всякого стука зашёл нахмуренный, пристальный Корбл, маркграф лишь вяло оторвался от созерцания вышитого гобелена с гончими, молча повернулся к нему. Судя по-всему, старший прочёл в его глазах не то, что подозревал или чего боялся, потому что лишь сжал губы, нахмурился и кивнул к двери. Они двинулись на выход. Без слов преодолели несколько этажей, от наставника веяло сдержанностью, но Рейнард понимал, что то лишь внешнее да проблеск раздумья над ситуацией. Если Реджинальд решит действительно оторвать ему что-нибудь, то Корбл без промедления присоединится. Его верного слуги, Гантрама, в коридорах видно не было, но рыщущий полагал, что тот ошивается где-то рядом, готовый в свою очередь так же решительно поддержать своего воспитанника. Они дошли не до покоев самого старшего Гардога, но до его рабочего кабинета. Корбл молча открыл дверь, выпуская в сумрак прохода яркий свет светильников, и синими глазами скомандовал маркграфу заходить внутрь. Рейнард напоследок мельком огляделся, наконец-то приметив своего дядьку, который стоял у одного из поворотов и, видимо, караулил не только само действо, но и напарника, чтобы поговорить, безэмоционально хмыкнул и зашёл в свет. Дверь за ним плотно закрылась, а желтоватое освещение, казалось, легло на него тяжестью, сковывало движения. Мужчина прошёл вперёд к столу, за которым сидел брат. Каждый тихий, аккуратный шаг звучал неправдоподобно громко и добавлял пришедшему в весе. Тот ощущал себя человеком, что устал нести многолетний груз, который сейчас в полной мере давил на его существо.
Реджинальд же выглядел опасно-нейтрально. Явно спал, когда вернулись его близкие, но сейчас выглядел бодрым и очень чутким. Работал над какими-то бумагами, не поднимая глаз на гостя. Читал, делал пометки карандашом. Ничто в его движениях не выглядело нервным, но его брат прекрасно знал, что это напускное. Молчание. Никто не спешил его прерывать. Рейнард полагал, что ему лучше отвечать и дать родственнику самому высказаться. Поэтому он просто стоял в ожидании у стола. Несмотря на то, что рядом стояла пара стульев. Минуты. Шорох грифеля, бумаги. В комнате пахло какими-то маслами, коими обрабатывали шкафы, бумаги, чернилами. Стены обшили дубовыми панелями, что придавало тёплый уют. На стенах виднелись украшения, дары от южных племён. От их созерцания отвлёк вздох, и мужчина перевёл глаза на старшего брата. Тот продолжал читать документы, но карандаш отложил в сторону к чернильнице, подставке с разными металлическими перьями.
– И скажи мне, Рейнард, – холодно начал он, делая вид, что читает, – что такого вчера случилось, что моя дочь расстроенная, в ужасе убегала из шатра от своего горячо любимого дяди?
Его серо-голубые глаза поднялись на него. Смотрели очень пристально, но без какой-то преобладающей эмоции.
Словно их владелец действительно предлагал объясниться, дать совершенно невинное оправдание. И маркграф мог лишь гадать, сколько видел и слышал Корбин, о чём рассказал. Не то чтобы это что-либо меняло. Допускает ли его брат, что всё было не так, как казалось, или же нет – не имело значения.
– Кирса общалась на ярмарке с юношами, – начал Рейнард, держал голос ровным, – и мне это не понравилось. Я отвёл её в шатёр, чтобы сказать о том, что ей стоит быть осторожнее. Но меня слишком это вывело из себя, и я не сдержался. Я признался ей, в том, что люблю её и…
Его грубо прижали, отталкивая спиной к ближайшей стене, а в шею, у артерии, упёрся холодный, острый кончик рукописного пера. До того, как он успел среагировать внятно, лишь на интуиции и опыте вскинул ладонь, перехватывая руку брата. Реджинальд всегда оставался старшим. Даже сейчас был сильнее, что и продемонстрировал, молниеносно перемахнув через стол, не задев на нём ничего и оттеснив родственника в долю секунды. Мог попробовать его убить одним движением, но Рейнард держал чужое запястье, да и та рука напряжённая сама остановилась, не вспарывая кожу.
Идеальный контроль, подаренный тяжёлым детством. И не столь важно, что старший Гардог редко когда пользовался теми навыками – они навсегда остались с ним. И это его брат отметил хладнокровно, что его не пытались убить прямо сейчас, лишь вспышка эмоций, поэтому не двигался и не пытался отвести чужую руку в сторону.
