Текст книги "За углами в замке Гардог (СИ)"

Автор книги: Kuras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

При том, что идеальным ребёнком она никогда не была. Двое в покоях рыщущего это понимали, хоть и на разном уровне восприятия.

– Что мне ещё с тобой делать, – облокотился на колени Рейнард, рассматривая девчушку, высматривая в ней черты будущей девушки. – Посиди у меня пока, а если придёт кто – спрячешься в шкафу. Они рано или поздно поедут.

– Спасибо, – Кирса чуть улыбнулась и прошла к нему, с любопытством посматривая на рабочий стол, где царил творческий беспорядок. – А чем ты занят?

– Читаю письма, – парень одной рукой подхватил исписанный убористым почерком, повествующим об убийствах, листок и убрал его подальше. – Но тебе вряд ли будет это интересно.

– Ты всегда мне интересно рассказываешь обо всём, – она положила ладошки ему на предплечье.

Рейнард лишь улыбнулся, скрывая свою отстранённую тоску. Её прикосновение было таким невинным и искренним, что ему делалось дурно за то, что испытывает к ней, такой маленькой, очень серьёзные чувства. И всё же он радовался тому, что их осознанное общение становится день ото дня крепче и лучше. Находился рядом с ней по возможности, следил за тем, как она растёт и постигает такой сложный мир. Старался помогать ей и всегда поддерживать, объяснять то, чего она не могла ещё понять. Потому что со своими заботами и проблемами девочка всегда приходила к нему. Даже не к родителям. И то, что она нуждалась именно в нём, то, что он давал ей необходимую опеку, делало его счастливым, помогало лучше выжидать эти долгие года, когда та сама осознает своё влечение к нему как нечто большее, чем родственная любовь к дяде. Ну или просто будет готова осознать всё это. Юноша подавил тяжёлый вдох и посадил девочку к себе на колени, чтобы она могла лучше видеть столешницу.

– Если ты хочешь, я могу тебе показать чертежи отопления, которое я проектирую, – он порылся в ворохе бумаг и выудил нужную, указал пальцем на схему замка, где на третьем ярусе думал обустроить топку. – Смотри, вот тут будет греться вода, а пар от неё будет поднимать по трубам, вот так.

Девочка слушала его очень внимательно, следила за схемой умными светло-зелёными глазами, а Рейнард, склоняясь так, чтобы их головы были вровень, впитывал очередной подлинный момент с ней.

Прошло какое-то время, по коридору раздались шаги. Девочка шустро спрыгнула с колен дяди и устремилась к спасительному шкафу. Никто в замке даже с подозрениями не осмелился бы копаться без спросу в вещах младшего сына Рассела. Кирса успела спрятаться и затаиться к тому моменту, когда в дверь постучали. Вошёл Реджинальд, который понял, что дочь не собирается ехать с ними в гости, но и не выглядел обеспокоенным этим или же недовольным. За эти года он возмужал, черты лица сделались более грубыми, при этом не растеряв мужественной красоты. Выглядел крепким, сильным, здоровым и светился внутренним счастьем, подобно небольшому солнцу. Младший брат искренне улыбнулся ему, в который раз благодаря небеса за то, что тот уцелел, за то, что Корбл убил Рассела раньше, чем случилось бы непоправимое и это солнце навсегда зашло. Тёмное и мрачное.

– Рейнард, ты не видел Кирсу? – спросил нынешний хозяин замка, скорее, для проформы.

– Забегала, да, – непринуждённо ответил сидящий, разворачиваясь поудобнее. – Сказала, что не хочет никуда ехать, и пошла куда-то прятаться.

Реджинальд хмыкнул, удерживая откровенные смешки, прошёл вперёд и сел на край застеленной кровати. Покачал головой и зарылся левой ладонью в рыжие пряди.

Два брата друг напротив друга, искренние и открытые в своём общении. Почти что, ведь у одного из них имелся очень странный и извращённый секрет. Недолгая минута молчания.

– Не знаю я, как мне лучше переговорить с Ксарой, – начал старший, взглянул на хозяина комнаты. – Она слишком хочет, чтобы всё было идеально, понимаешь. Как она мечтала когда-то. Когда ещё не встретила меня. Но Кирса тоже имеет право поступать, как считает нужным. Не вижу ничего дурного в её нежелании как ехать, так и одевать то платье. Хотя оно очень ей идёт.

– Ты знаешь, что чем раньше ты поговоришь с Ксарой насчёт этого, – Рейнард прервался, облизнул губы, подбирая подходящее во всех смыслах слово, – этого наседания, тем будет лучше для них обеих. Кирса не должна становиться каким-то воплощением её чаяний и мечтаний. Они обе от этого страдают.

Реджинальд молча кивнул, показывая, что он это тоже понимает. Девочку отталкивало такое навязчивое, немного властное поведение матери. А они и без этого не были очень близки. Дочь тяготела больше к отцу, и куда как больше к дяде, к огромному довольству последнего. Какое, впрочем, тот старался внешне не демонстрировать. Но смириться родителю с таким, пожалуй, нелегко. Учитывая то, как много ради той и с ней же внутри себя Ксара отважно прошла. А ещё имелось одно облачко, мешающее той отпустить ситуацию и посмотреть здраво.

– Она, словно, хочет убедить себя, – старший Гардог огляделся, понимая, что упрямица-дочь находится где-то рядом и вполне может его слышать, – что та не пошла в деда.

Рейнард криво усмехнулся – ещё бы Ксара не переживала из-за этого. По срокам всё вполне вписывалось с поправками на капризы и коварство природы. Вполне могло статься, что его влечёт не к племяннице, а к единокровной сестре. Однако в этом рыщущий сомневался. Очень сомневался. Всё указывало на то, что отцом Кирсы был действительно Реджинальд.

Повадка, серьёзность, черты лица. Рейнард встал и подошёл к нему, сел рядом на кровать. Отчасти, чтобы поддержать, отчасти, чтобы говорить потише. Приобнял своего брата, набрал в грудь воздуха и заговорил:

– Любая бы женщина переживала. Ксара ещё неплохо справляется, – он притянул лоб мужчины к своему. – И самое главное, что ты-то не сомневаешься во всём этом. Она похожа на тебя. А то, что она не девчонка с локонами и рюшами, ну так она Гардог. Для любого Гардога это нормально. Это не грубость Рассела.

– Осталось это объяснить самой Ксаре, – улыбнулся Реджинальд, закрыл серо-голубые глаза и отстранился. – Всё, что я и ты понимаем, мне приходится ей говорить по-особенному. И лучше вечером, чтобы не портить настроение. Женщины, Рейнард, это очень сложно. Учти это, когда будешь жениться.

– Я буду осторожен, мне пока всего хватает, – ухмыльнулся юноша, практически душа в себе желание пошутить о том, что обязательно жениться, когда ему будет примерно лет тридцать. – Кстати, обратно будете ехать – лучше обогните дороги на земле Рефрата. Мне тут про него накалякали, что многое объясняет в его поведении. Но я тоже, не хочу вам портить настроение. Отдохните у барона. Я слышал, что у него большая и дружная семья, а ещё делают хорошее вино.

Реджинальд рассмеялся, запрокинув голову, и встал. Всё же с братом ему всегда было хорошо и спокойно, а теперь тот ещё и вырос в надёжную опору. Не только по делам, но и словами.

Вдвоём и по плечу очень многое, а пока лорд направлялся к двери, чтобы провести неплохой, расслабленный день и попробовать помочь жене с её скрытыми проблемами. У выхода он обернулся:

– Присмотришь за ней? – на его лице читалось откровенное веселье.

– Разумеется, Альдо, – уверенно кивнул Рейнард.

– Только через полчаса спустись к Корблу и скажи, что нашёл её, – добавил Реджинальд, довольно прикрывая глаза. – Не то он снарядит искать её по округе, как закончит препираться с Гантрамом, о том, как они должны друг другу сдавать должности сенешаля и констебля.

На это рассмеялись уже оба, и стук двери утонул в их голосах. Парень закрыл глаза и представлял, как брат уходит по коридору, направляется к лестнице, чтобы известить Ксару о том, что они выезжают без Кирсы. На душе теплилось чувство правильности и родственной любви к брату. Любви, к какой не примешивалось желание. Отправленное в случае с Кирсой в самый дальний и тёмный ящик желание тела, желания владеть и одному дарить всё, что только можно, получая в ответ тоже самое. Быть едиными. И на этой очевидной разнице он в очередной раз убеждался в правоте своих ощущений к племяннице. Рейнард открыл глаза:

– Можешь выходить, он уже ушёл далеко, – сказал он, поворачиваясь к шкафу.

Створка тихонько распахнулась, и Кирса осторожно вышла наружу, подошла к сидящему и смущённо спросила:

– Он понял, что я у тебя? – она переступила с ножки на ножку. – Он не злился на тебя?

– Вовсе нет, и на тебя он тоже не злился, – заверил её юноша, наклонился к ней. – Он переживает за маму. Она просто волнуется, так что не обижайся на неё.

Он понимал, что сейчас может легко оттолкнуть её от родителей, сделать так, чтобы у неё остался только он один. Но слишком любил, чтобы так с ней поступать. А может, ещё и не рехнулся в своём чувстве настолько, чтобы сотворить такое.

– Я не обижаюсь, – девочка, поводила глазами в раздумье, закусила губу, силясь осмыслить непонятные ей эмоции. – Я просто чувствую, что что-то не то, что это не то, чего хотелось бы мне, что она сама думает, ну-у-у, не обо мне. Мне это не нравится.

Рейнард протянул руку и погладил её по макушке, успокаивая своим уверенным, надёжным прикосновением. Волосы у неё были мягкими и тонкими. И всё равно вся она была такой крошечной и уязвимой перед первыми трудностями.

Кирса ещё не могла понять или принять того, что мать никогда не будет её любить… нормально и полноценно. Дети чувствительны к такому, юноша знал это по себе. Ксара, разумеется, любила Кирсу, но в ущерб им обеим. Если уравновесить эти чувства, то они смогут дружно относится друг к другу со временем, с пониманием и уважением.

– И ты должна быть собой, – подтвердил Рейнард, массируя чужую макушку, – это нормально. Но будь терпелива, скажи спокойно матери ещё раз о том, что чувствуешь. Рано или поздно она услышит тебя, моя маленькая Кирса.

– Быть взрослым хорошо? – внезапно спросила девочка и села рядом на кровать. – Ты так говоришь об этом. Легко и ясно. Это так здорово.

Она радостно улыбнулась и прижала ручку к груди там, где билось маленькое сердце, выражая этим жестом то, что не могла толком изъяснить словами. Маленькая, открытая перед ним, чувствующая нечто аналогичное, и при этом… ещё такая далёкая. Но он будет ждать и сделает всё, чтобы она выросла счастливой.

– Быть взрослым, – выдохнул парень, испытывая невероятную гамму противоречивых чувств, выливающихся в одно, – тяжёлый труд. Порой приходится делать то, что считаешь нужным и правильным, даже если это и причиняет боль. Порой приходится быть сильным, чтобы не дать сделать себе больно. И порой приходится думать о других больше, чем о самом себе, даже если тебе больно.

Он поправил прядь её волос, заправив за ухо, смотря сверху вниз в её честные, внимательные и такие взрослые глаза. Светло-зелёные. Словно кровь Реджинальда разбавила изумрудность глаз Ксары.

Но у Кирсы они были куда более глубокими. А может, ему это лишь казалось из-за своего магического помешательства. Разве он может как-то осквернить это создание, даже в будущем? И… знал, что да – сможет. Что она сама так или иначе пойдёт ему навстречу. Потому что даже сейчас смотрела так доверчиво, серьёзно, словно уже разделяла с ним что-то особенное.

– Ты поймёшь это всё однажды, – Рейнард удержал своё желание поцеловать её в лоб, без всякой пошлости, просто из-за прилива тёплых, нежных и заботливых чувств. – Обязательно, не сомневайся.

– Это долго ждать, – понурилась Кирса, опустила голову, и от двусмысленности её фразы у дяди дёрнулся глаз, на пару секунд замерло дыхание, потом она подняла взор. – Но я буду стараться. Я поговорю с мамой, когда они вернутся. Думаешь, они правда хорошо отдохнут без меня?

– Я в этом абсолютно уверен, – улыбнулся юноша и поспешил встать с кровати, чтобы скрыть смятение. – И мы тоже хорошо проведём время. Давай-ка, ты мне поможешь начертить ещё пару труб в башнях. А потом мы спустимся вниз, Корбл даст нам какое-нибудь поручение, а Гантрам расскажет тебе пару историй с охоты. Идёт?

– Идёт! – воскликнула девочка, подскочила с кровати и неловко обняла его за пояс.

Куда уж доставала со своим ростом. Но Рейнард быстро подхватил её на руки и пошёл к столу, где они занялись важным делом. Попутно парень объяснял, что хочет приступить к проекту уже следующим летом, когда заработает достаточно денег, чтобы закупить все необходимые материалы, перемычки. И тогда в замке зимние ночи станут теплее. Хотя рядом с ней он чувствовал, будто это время уже наступило, одновременно с этим накатывал прилив сил. Ведь он старался для неё тоже. Его маленькое сокровище и радость дней. Позволяя ей неуверенно проводить слабую карандашную линию, Рейнард отмечал про себя, что уже не мыслит жизни без неё.

Комментарий к 4. Шалости

Четверо ждущих, благодарность) Небольшой, камерный проект продвигается вперёд:3

Тёплое время года, лето, безмятежный день и детская простота. Как заметили, ход годов будет дальше таким. Они все взрослеют, дела идут. Наблюдать за этим странно, но отчего-то спокойно))) Несмотря даже на специфичность темы XD

Так же тут Гантрам и Корбл делят должности сенешаля и констебля в равной степени, что вызывает определённые сложности, но именно так подчёркивается то, что братья относятся друг к другу как к равноправным владельцам замка. Хотя номинально хозяин и лорд – Реджинальд, как старший.

Пост в группе: https://vk.com/wall-189472283_174

========== 5. Рыбалка ==========

Рейнард минувшим вечером вернулся в замок с гулянки в Толадоре, где он и его ватага не отказывали себе ни в чём. Ни в выпивке, ни в яствах, ни в женщинах. И дело заключалось не только в том, что девятнадцатилетний юноша срывался на стороне, сохраняя выдержку для дома, вымещал всё то напряжение, копившееся годами терпеливого ожидания и взросления Кирсы. На этот раз повод имелся вполне уважительный. Король даровал роду Гардог титул графов, а самому рыщущему титул маркграфа, выделяя его заслуги и преданность. В довесок им отписали часть земель и восемь деревушек графа Рефрата, чьи намерения и работу против страны юноша разоблачил, пресёк срыв важных дипломатических переговоров и расправился с предателем. Всё прочее и большее отошло молодому Нисликсу – его отец погиб прошлой зимой, и Рефрат приложил к этому руку. На такой неоднозначный делёж парень не обиделся – и оказанной милости, почести более чем достаточно. Тем более от самого правящего монарха, Кируса. Когда его, преданных слуг прошлым вечером, уже вполне внятных, но ещё несущих вокруг себя настроение шального разгула, во дворе у ворот встретили мрачный Корбл и Реджинальд, готовые ругать блудных мужчин, отчитывать и увещевать, что мера хороша во всём, те лишь посмеивались да лукаво молчали, рассёдлывая лошадей. Потом Рейнард всё же извлёк напоказ грамоты с королевскими печатями и на пару с Гантрамом зачитал их.

Известие шокировало парочку старших в самом приятном плане, и они договорились обсудить новые дела и планы через день, когда все отойдут от осмысления неожиданных успехов. Так что юноша грядущий день хотел провести в мирной тишине и полном покое. Хмель выветрился, похмелье тоже, накормленная похоть не донимала, ощущение гордости оседало чувством выполненного долга. Поэтому он вместе со своими людьми, которых брал с собой на дело, по утру собрались на рыбалку. Порадовать домочадцев ухой, самим насладиться безмятежностью приятного летнего дня. Стояла тёплая погода, скудные леса в округе радовали зелёной листвой, стрекотали насекомые, далеко-далеко пели какие-то птицы, а сама земля отдавала накопленное тепло и благодать. Рейнард жмурился, поглядывая на дорогу за поднятой решёткой и распахнутыми воротами, предвкушая лесное уединение на берегу реки. Вокруг зевали соратники, которые собирали удочки и вёдра для добычи, фляги с водой и что-то на перекус. А внутреннее ощущение отзывалось полной гармонией – всё было хорошо в замке, с племянницей тоже. Поэтому они вскоре двинулись в лес, одетые одинаково в свободных рубашках, штанах, с босыми ногами, потому что обувь грозила ступням перегревом. Шли молча, довольные и умиротворённые, но не успели пройти и сотню метров, как на дороге встретили Кирсу, которая, как казалось, ждала их. Юноша выгнул бровь, удивляясь больше не её появлению, а тому, что чутьё не подсказало ему о том, что девочка находится за пределами безопасного замка. Семилетняя, в аккуратной приталенной рубашке и штанах, с собранными в хвост светло-русыми волосами, она выглядела уже больше девушкой, хоть и очень маленькой, что вызывало больше переживаний за неё и неумолимо влекло больше.

С последним он ещё справлялся вполне неплохо, а вот тревога давала о себе о знать. Ведь всё же парень отдавал себе отчёт: постоянно ходить тенью за шустрой малышкой просто нереально.

– Что ты тут делаешь, непоседа? – спросил Рейнард и перехватил свою удочку на плечо, присел на корточки. – Тебе не стоит лишний раз выходить за стену. Во дворе и так есть место погулять.

– Можно я пойду с вами? – спросила девочка и окинула вопрошающим взором компанию далеко не самых лучших мужчин, а потом вернула взгляд к дяде. – Мама хотела, чтобы мы сегодня вместе выбирали наряды, хотела показать мне, как укладывать волосы, но она… немного перегнула, и я ушла. А внизу увидела, как вы собираетесь на рыбалку. Я ещё ни разу не видела её. Мне правда очень любопытно посмотреть и в лес сходить, да и как раз мама успокоится. Можно же с вами?

Она застенчиво улыбнулась, сложила ручки за спину, принялась качаться влево-вправо. Разве мог юноша устоять против её очарования? Да и понимал, что рыбалка Кирсе куда интересней нарядов да причёсок. Это Ксаре нравилось красоваться, кокетничать, быть действительно женщиной и каждый раз заново покорять Реджинальда своей изысканностью. А теперь ещё по статусу образом графини, что предвещало поездку в столицу посмотреть модные фасоны и парные костюмы.

Но её дочь в этом не пошла в неё, хотя порой и могла принарядиться и вести себя вежливо. И радуясь тому, что сможет сделать племяннице приятное, подарить ей то, что ей действительно важно, Рейнард потрепал её по голове:

– Только не отходи далеко от нас и на реке веди себя тихо, – он выпрямился и улыбнулся ей. – Рыба любит тишину.

– Конечно, дядя Рейнард, – тут же заверила она его, а ему пришлось удерживать себя от того, чтобы скривиться.

Дядя. Конечно. Гантрам, который стоял рядом, издал сдержанный, почти что подтрунивающий смешок, и повёл их всех дальше. Они прошли по дороге вперёд, а потом свернули на нехоженую тропинку в лес. Кирса тихонько спрашивала всех подряд о рыбах, о реках, о том, как правильно рыбачить, о том, как вообще можно рыбачить. Но в целом, она не надоедала сверх меры, а потом и вовсе стала больше внимания уделять окружавшему лесу. Тот жил своей жизнью, храня в тени приятную прохладу. Пахло травами, мхом. Через час они вышли к реке, вполне широкой, полноводной, что мерно текла куда-то на север. Мужчины рассредоточились на её берегу, выбрав удобные места и начали рыбачить. Рейнард устроился на тёплом песке и прикрыл глаза, вдыхая приятный воздух, слушая стрекоз, журчание воды, шелест листвы и тихую возню Кирсы рядом. Она ходила вдоль берега, молчала, памятуя о тишине, не плескалась и не уходила далеко от них. Так что юноша в полной мере наслаждался этими часами. Расслабленными, успокаивающими. Можно было ни о чём не думать, а просто быть. Радоваться тому, что всё идёт хорошо, что у него есть возможность сделать девочку по-настоящему довольной. Поклёвка шла не очень активно, но всё же ведёрки пополнялись рыбой. Племянница же тщательно следила за тем, как выуживают живность, и пару раз дядя дал ей подержать удочку и попробовать самой вытащить рыбёшку. Что у неё получилось через пару попыток, и она пошла искать, собирать красивые камушки для каких-то своих поделок.

Мерный покой усыплял, казалось, что даже солнце светит сонно. Но когда раздался громкий всплеск, Рейнард моментально подскочил на ноги, быстро оглядываясь как гончий пёс. Увидел, что девочка оказалась в воде и понял: Кирса поскользнулась на одном из гладких камней у кромки воды. Не вскрикнула, это бегущий к ней дядя отметил мимоходом. Он испугался, что ту может начать сносить течением, однако разглядел, что та достаёт до дна, и вся опасность ситуации свелась лишь к досаде, лёгкому уколу страха да промокшей одежде. Девочка вставала на ноги, растерянно и виновато взглянула на него.

– Рейнард, – она часто дышала, пытаясь осмыслить, как так подскользнулась и что делать дальше, – прости. Я нечайнно.

– Моя маленькая, не переживай, – попытался успокоить её подбежавщий юноша, прошёл к ней по воде и поднял за подмышки, понёс к берегу повыше, где росли кусты. – Ничего страшного не случилось вовсе. Гантрам! Дуй сюда!

У самого сердце сжималось при виде той слабости и открытости, замешательстве Кирсы, от того, как она потянулась к нему. Вся мокрая, уже дрожала от холода и лёгкого ветерка. Вода в реке была действительно прохладной. Одежда прилипла к ней, обнажая всю фигуру.

– Мы же не пойдём в замок? – спросила племянница, с тревогой вглядываясь в серые глаза парня. – Я не хотела вам портить отдых.

– Я знаю, что не хотела, – заверил её Рейнард и поставил на ноги за кустами, чтобы соратники не могли их видеть, начал умело расстёгивать её рубашку. – Не переживай об этом, сейчас тебя переоденем, и ты быстро подсохнешь на солнце.

Он впервые видел её наготу этого возраста, понимал, что это для него много лишнее. Но оставить Кирсу в мокрой одежде не мог. Не хотел, чтобы она заболела. И старался не взглядывать в её тело, хотя даже просто стягивая с неё рубашку, штаны, лёгкие ботиночки не мог не видеть эти черты, не мог не понимать, во, что они превратятся через каких-то пять или шесть лет.

Подошёл Гантрам и очень уж неоднозначно хмыкнул. Картина для него смотрелась не очень невинно. Но старший не подозревал чего-то излишнего, да и девочка, словно спохватившись, отвернулась к ним спиной, прижав руки к ещё ребяческой груди. Хотя от дяди она… не отворачивалась. И оба мужчины это отметили.

– Рубашку свою давай, – бросил Рейнард, стараясь отвернуться даже от бледной, миниатюрной спины.

– Свою дать не можешь, дядя Рейнард? – с полунамёком вернул наставник, но начал покорно снимать одёжу.

– В моей она будет сохнуть, а для начала её надо вытереть, – заявил Рейнард и протянул тому мокрые тряпки. – На солнце их.

– Всё равно высохнуть не успеют, – покачал головой Гантрам, принимая детские вещи, отдавая свою рубашку.

Юноша это понимал, но что ещё оставалось делать? Он принялся обтирать девочку, почти что не задумываясь, словно эти движения его успокаивали. Кирса и не возражала. И всё же… Её бельё оставалось на ней. Мокрое, сквозь, которое просвечивало лишнее.

– Держи, дальше сама, – Рейнард вручил ей рубашку Гантрама, заставил себя встать и снять свою, отдать. – Оденешь, а потом выходи на солнце.

И не дожидаясь чужих слов или действий, развернулся, пошёл обратно к берегу, где столкнулся со смеющимся взглядом своего дядьки. Отсчитав про себя до двенадцати, юноша протяжно выдохнул и пошёл к брошенной удочке. Старался думать о рыбалке и только о рыбалке.

Всё хорошо – он не сделал ничего плохого или предосудительного. Он всё же её дядя. И плевать, что для него этот поступок был… более многозначительным. Никто об этом не догадается. Он занял прежнее место, стараясь вернуть безмятежность и покой, отделиться от шебутных мыслей о Кирсе. Практически принуждая себя к этому. Это раздирало его: правильности и неправильность. Желание и благоразумие. Мысли о себе и мысли о ней. Как же долго ждать и терпеть, наступать себе на горло. Рейнард предполагал, что хотя бы к пятнадцатилетию племянницы просто рехнётся. Видеть перед собой невинного ребёнка, любимого именно как чадо. И одновременно видеть, любить… свою девушку, что должна принадлежать ему как женщина. Кирса тем временем осторожно вышла из кустов, и рубашка дяди ей доставала чуть выше колен, но в целом смотрелась сносно, не осуждающе. Она смущённо отнесла Гантраму его одежду и принялась осторожно ходить по залитым солнцем местам, позволяя лучами прогревать себя, мокрые, распущенные волосы. Потом девочка пристроилась рядом с молчащим Рейнардом и виновато понурилась в переживаниях за всю ситуацию. И парень приобнял её, даря поддержку, уверяя, что всё нормально, начал рассказывать про разных рыб, и вскоре та и вовсе забыла об инциденте.

Через ещё несколько часов, уже за полдень, они начали собираться в обратную дорогу. Одежда и обувь Кирсы ещё не высохли, однако это уже её не смущало. Она несла свои трофеи: приглянувшиеся пёстрые речные камушки, и спокойно шла босиком, гуляя по длинным корням, что выступали из земли. Выглядела довольной, как и мужчины, которые наловили достаточно рыбы и отдохнули в безмятежном покое. Гантрам завернул одёжку маленькой хозяйки в свою рубашку, закинул ворох на плечо вместе с удочкой. Летний лес начал наполняться жаром дня. В частых просветах листвы слабых деревьев устремлялись прямые солнечные лучи, оставляя пятна на земле и кустах, делая всю картину несколько пятнистой и очень светлой. И тем не менее, в некоторых зарослях, где разросся густой кустарник, таилась пугающая темень. Всё это Рейнард сейчас оглядывал взглядом опекуна и решил для себя, что в ближайшую неделю покажет Кирсе, где ей можно ходить в лесу, а где нельзя, чего надо опасаться. Наконец они вывернули на дорогу, по которой ездили лошади, показалась махина замка. Последнее, открытое расстояние преодолели в спешке, ибо солнце начинало откровенно припекать.

Одни понесли на кухню трофеи, другие отправились отдыхать, а Рейнард повёл племянницу в её комнату, однако, проходя мимо главного, центрального зала, они увидели Реджинальда и встревоженную Ксару. Старший брат заметил их:

– Ну вот, – муж погладил девушку по плечу и головой кивнул в сторону парочки, – она была с Рейнардом, как я и говорил. Не стоило и переживать.

Рассудив, что поговорить не лишнее, дабы сгладить потенциальные углы, юноша пошёл вслед за девочкой, что уже подбегала к родителям, начиная радостно делиться впечатлением от рыбалки. Те внимательно слушали, не перебивали, хоть женщина нахмурилась тому, что на её дочери не та одежда, какая была с утра. Зато Реджинальд восхищался и хвалил дочь за то, что у той получилось вытащить удочкой рыбу. Под конец Кирса обняла отца, потом мать и заверила её, что вечером она после урока с Корблом придёт пробовать новые причёски и поможет матери с волосами. Побежала к себе, оставляя троих старших в пустом зале.

– Ты мог бы предупредить, что заберёшь её с собой, – чуть возмутилась Ксара и села на скамью, сцепила руки, нервно поигрывая пальцами. – Вы вообще много времени проводите вдвоём. Но Рейнард, она же будущая девушка, ей нужно учиться вести себя и быть красивой.

– Она и так красивая, – небрежно пожал обнажёнными плечами юношам, а внутри напрягся: говорил ли в той сейчас голос материнства, чуявший, что внимание взрослого далеко не такое уж и невинное, или же та просто ревновала, беспокоилась. – Она же твоя дочь.

– Ты зря переживаешь, – Реджинальд положил ей ладони на плечи, начал успокаивающе гладить. – Ничего дурного, ей нравится с дядей. Ты же видела, с каким восторгом дочурка рассказывала о прогулке, о рыбалке? А рыбу она терпеть не может.

– И всё же, ей надо готовиться к будущему. Когда она выйдет замуж и уедет из замка, – Ксара подняла уверенный взгляд тёмно-зелёных глаз на мужа, потом на деверя. – Она должна быть достойной девушкой. А ты, Рейнард, потакаешь её упрямству.

– Ей это нравится, – ответил парень, едва ли не скрипнув зубами. – Ты слишком торопишься и хочешь быть хорошей матерью. Но пойми, будет лучше, если её муж будет принимать саму Кирсу, а не её происхождение и соответствующее поведение.

– Верно, – Реджинальд огладил шею возлюбленной пальцами, склонился поцеловать ключицу. – К тому же, она старается порадовать тебя, а не отторгает, как раньше. Ты тоже стараешься, рано или поздно вы придёте к внятному компромиссу. И ты, правда, очень торопишься. Ей всего семь лет.

Он вовлёк её, начавшую таять от ласки, в поцелуй, и Рейнард поспешил удалиться, хмыкнув про себя – Кирсе не всего, ей уже семь лет.

Через пять она станет девушкой. Очаровательной и прелестной. Конечно, такие планы Ксары раздражали, но оставались естественными. Любая мать хочет своему ребёнку самого лучшего. Порой в своём однобоком представлении. И женщине, работавшей с двенадцати в борделе, конечно хотелось, чтобы у её дочери было всё: красивый, любящий муж, спокойствие и уверенность в будущем, прочие атрибуты власти и процветания. Чтобы дочь получила всё то, чего была лишена мать. Эдакая победа настоящего над призраком прошлого. Да и приходилось мириться, что положение у дочери лорда накладывало свои обязательства. Все эти выгодные браки между благородными семьями. Поднимаясь по лестнице, Гардог едва ли не сплюнул на ступени. Такого он позволить не мог, а ещё на душе было гадко: брат ведь искренне оправдывал его общение с Кирсой невинной привязанностью. И день истины разрушит это. Но всё же, Рейнард полагал, что справится с этим всем, лишь бы сама девочка пошла ему навстречу. Всё остальное казалось пустяками – он был готов сделать всё, что угодно, лишь бы быть с ней, лишь бы она приняла его. У себя в покоях на кровати он обнаружил сложенную рубашку, а поверх неё лежали засушенные цветы из простенького гербария племянницы. Он замер, растроганный и испытывающий благодарную муку. Будет ли она его воспринимать, не как дядю? Сможет ли в своей привязанности, нащупать нечто более серьёзное? Юноша бережно взял сухие, ломкие цветы и переложил их в шкатулку с бесценными вещами. Или… у него останутся лишь воспоминания?

Комментарий к 5. Рыбалка

И снова неделя с главой. Ура, товарищи, ура!) Так же радуюсь вам, шестерым ждущим. Чашку чая в вашу честь я выпью. Спасибо за лайки и подписки. Это очень приятно^^

Вот ему уже девятнадцать, вот ей уже семь, следующая остановка через несколько лет XD Держу свои эмоции при себе, чтобы не портить вам ничего)) Но кто бы знал, что творилось за “кадром”)))

Кстати, тут более подробно освещено становление Рейнарда как маркграфа. Им даровали и земли побольше, и восемь, а не шесть деревень. Именно по тому, что Гардог не один, а всё же род ещё представляет собой что-то. Так же младший брат по титулу стал выше старшего, но едва ли это испортило их общение. Это такой бонус, привилегия от короля, который поддерживает преданных себе вассалов. Но всё же Рейнард заслужил эту милость, что распространилась на весь род. Ля, как у них всё хорошо тут складывается XD Я прям не могу с них))))))