Текст книги "За углами в замке Гардог (СИ)"

Автор книги: Kuras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Собственно, каждый в замке старался что-то сделать. Корбл суетился с травами, подбирая лучший состав отвара, снимающим боль. Ксара с ребёнком проводила время с дочерью, старалась развлечь и передать свою мудрость, делилась особенностями такого взросления. Реджинальд заходил к ней играть в шахматы. Гантрам и Рейнард выехали на охоту, раздобыли свежей дичи, поскольку всем известно: мясо помогает восстановить силы. Через пять дней нервный период закончился, и новоиспечённая девушка смогла выйти из комнаты. Маркграф был практически уверен в том, что родителям пришлось поведать не только о том, что та наделена запахом, но и о его сути. Когда девушка чуть смущённо улыбнулась ему, он лишь порадовался – её с новыми знаниями не испугало то, что она пришла к нему той первой ночью. И в целом, общение между ними осталось прежним. Неиспорченным ничем. Ни откровенностью, несвойственной девочке и мужчине, ни её кровью на его простынях, которые тот снял и отложил, а потом через неделю облил вином, сославшись на то, что у него дёрнулась рука, когда он переливал алкоголь из бутылки в походную флягу. Зато родители всполошились – запах накладывал определённые трудности в жизни девочки. Они стали активнее её учить хорошим манерам, чтобы более правильная и добрая особа смогла найти понимающего и доброго мужчину.

Такой наблюдал за этим, чувствуя, как венка на висках пульсирует от терпения и злобы. Но зато когда Ксара приступила к тому, как девушкам надлежит выражать протест: пощёчины, какие слова говорить, и куда бить без промедления, если кто-то позволяет себе лишнее; сам охотно присоединился к ним, наглядно объяснив парочку приёмов, как перебросить обидчика через плечо. За что мать потом слёзно поблагодарила его, ведь рядом с ней не было никого, кто бы не только заступился, а хотя бы показал, как оборонить себя. И Рейнард серьёзно заверил её, что он-то всегда будет их защищать, точно так же как и Реджинальд. Что ещё ему оставалось делать? Хоть как-то готовиться к неизбежному дню. По крайней мере, его образ и забота не вызывали сомнений. Правда, первые месяцы после изменений ему было трудно общаться с Кирсой. С той частенько стал ходить отец, опасаясь, что запах проявит себя не в самый подходящий момент. Так что девочка радовалась общению и поддержке родителя. Зато это не мешало ей заниматься своими увлечениями у себя в комнате во время этого заточения. И однажды Корбл обнаружил у себя на рабочем столе тонкую закладку для книг, выполненную из камня и украшенную простыми узорами. Гантрама тронули кожаным ремнём. А дяде Кирса вышила небольшую картину: алые гончие, бегущие по травяному полю. И он повесил этот гобелен у себя в комнате со всей важностью. Родителям девушка подарила каменные кольца, а младшему брату сделала мягкую игрушку в виде собаки. Девушка росла, и это угадывалось даже в большей аккуратности её работ. Что вызывало у родителей гордость и признание своей неправоты насчёт попыток ограничить чадо в знаниях. Казалось, что с этим они все отпустили какие-то свои обиды, вышли на новый уровень. И Рейнард, наблюдавший за всем этим, понимал – детство уходит.

Комментарий к 7. Поддержка

Жесть как неделя шустро пролетела. Серьёзно. Но глава обещана – глава есть:3 Я очень постараюсь и в следующую пятницу опубликовать следующую. Пятеро ждущих, моё уважение, товарищ Syrax:3 Могу ещё сказать, что мы в районе серединки работы.

Очень непростой тут момент, один из тех, где всё могло прям резко свернуть в стекло XD Рейнарду тут могло легко снести крышу, и тогда бы он просто потерял бы контроль, потом сбежал, увозя Кирсу с собой. Но это уже совсем другая история и совсем иное AU, ахах. Тут есть нечто, что помогает ему не сворачивать в такое) И это очень важно.

Ладно, без особых разглагольствований. Хорошего вам дня!:3 Жду отзывы))) С ними повеселее.

========== 8. Бутон ==========

Подготовка к третьему дню рождения Фланна, совмещённый с вводом пятнадцатилетней девушки в общество, проходила без особой спешки. Выбрали весенний день, когда вишни в восстановленном парке за замком должны были покрыться нежно белыми лепестками, а земля вокруг перестала напоминать грязевую лужу. Рейнард привёз из приграничья фейерверки, но дальнейшего участия в обустройстве праздника избегал. Ссылался на занятость и работу с бумагами. На самом деле, никакой особо работы не было – он просто проектировал сторожевую башню. Очень усиленно, поскольку это отвлекало его от образа девушки, которая для того, чтобы порадовать родителей, носила последнюю неделю заказанные платья. В них она выглядела очень красивой, такой юной и чистой. Уже девушка, но при этом всём… ещё и ребёнок. Хоть и без того детства. Мужчина, которому стукнуло двадцать семь, это понимал. Впрочем, как и то, что желание подмять её под себя, сделать своей, играло особо сильно. Кирса уже созрела достаточно телом, чтобы привлекать именно такое внимание. Мягкое лицо с точёнными чертами носа, бровей, губ, резкие и пронзительные глаза. И приходилось ждать, беречься от осечек и излишнего общения. Потому что той требовалось время, чтобы внятно с умом подойти к тому, что есть мужское и женское, и что в нём, Рейнарде, первого очень даже много. Куда больше, чем дяди. Да и не хотелось очень омрачать первый год её юности этими переживаниями.

Ведь ни о каких мальчиках она не говорила и не вела себя так, будто бы её стал интересовать, привлекать противоположный пол. Что на этот раз все взрослые безоговорочно приветствовали. И хоть в списке приглашённых имелись соответствующие по возрасту юноши из благородных семей – маркграф почти не переживал. Кирсу в её настроении и мнении те попросту не смогут ни очаровать, ни заинтересовать. Она слишком взрослая для них, да и в ней ещё не начинала играть тяга молодости, что порой толкала молодых на безумства. Как это случилось с Реджинальдом, который выкупил шлюху из борделя, хоть и понимал, что это очень опрометчивый поступок со стороны своего положения. Но разве же трудности его остановили? Нет. Не останавливали они и его брата, хоть его чувства были более глубокими и зрелыми. Не очень нормальными. Его самого старший родич с женой последние года стали активнее донимать на тему того, что он до сих пор без девушки или хотя бы серьёзного увлечения, что он даже не делает никаких попыток в эту сторону. Разумеется, для мужчины полного сил это выглядело странно. И это стало бросаться в глаза не только родным, элементарно переживающим за него. Корбл читал нотации, что крайне важно обзавестись женой и просто архиважно зачать ребёнка. Для статуса, для будущего. Некоторые графы и герцоги интересовались таким нюансом поведения, но в их случае оборвать эти разговоры было легче лёгкого – он рыщущий, пугающий убийца, который творит ужасные вещи во славу страны, ему не до любовных дел и уж точно не до семейной рутины.

Однако нервы начали сдавать, когда эту тему поднял король на одной из аудиенций. Монарха, что требовательно смотрел на него песочными глазами, Рейнард мог понять – того интересовало потенциальное поколение особо верных поданных, вдобавок наделённых магией. Сейчас маркграф вспоминал тот нелёгкий разговор со слабой улыбкой, кто бы мог подумать, что Кирус… Дверь тихо, знакомо распахнулась, и мужчина мгновенно выплыл из мыслей.

– Разве ты не готовишься к празднику, Кирса? – с улыбкой спросил он, предусмотрительно не оборачиваясь.

– Я уже готова, да и я там только мешаю, – ответила девушка, прикрыла дверь, прошуршала тканью платья. – К тому же, в центре их радости Фланн. Он растёт таким крепышом.

Маркграф добродушно хмыкнул: по прикидкам Корбла мальчик будет даже сильнее отца. Видать, в роду у Ксары тоже водились выдающиеся люди. Смотреть на её дочь он по-прежнему не рисковал, дабы не искушать себя лишний раз. Надеялся, что та не обижается или не придаёт этому особого значения.

– Кажется, что мама с папой очень счастливы, – продолжила племянница, её голос на несколько секунд сделался задумчивым. – Мне не хочется их расстроить, надеюсь, что сегодня я справлюсь со всем как надо.

Рейнард всё же повернулся, чтобы заверить её в том, что она прекрасно проведёт вечер в роли юной графини, что она не уронит ни достоинства, ни чаяний родителей о непростой, но всё же молодой девушке, какая сможет найти своё счастье.

Повернулся и понял, что начинает пропадать в ней. Кирса стояла в платье с пышным низом, призванным скрыть часть волнующих изгибов тела. Да только он всё равно видел всё это под тканью. Бежевое, с золотым отливом, что так вторил блеску её собранных в причёску волос. Одна прядь спадала на тонкую шею, к которой тянуло коснуться губами, укусить, оставив свою неоспоримую метку. Рукава доходили до локтей, оканчиваясь белыми кружевными манжетами, из того же материала выполнялся узор на овальном вырезе, части грудины, который открывал лишь ключицы, и тем не менее… Рейнард всё равно отмечал её грудь, что поддерживала корсетная составляющая. Небольшую, но аккуратную, и как же та хорошо бы легла в его ладонь. Вся девушка ладно бы уместилась в его руках, под ним, с ним внутри себя. Невинная, незапятнанная, нежная подобно весеннему бутону. Поняв, что молчание растягивается, грозя непозволительно повиснуть, мужчина сморгнул и заставил себя раскрыть рот:

– Обязательно справишься. В этом нет ничего сложного, – кивнул он и незамедлительно пересел, закинув ногу на ногу, чтобы скрыть из вида встающее естество. – Ты прекрасно освоила этикет и даже научилась прихорашиваться. Ксара была довольна.

– Ну-у, – протянула девушка, пригладила платье у талии, – иногда хочется покрасоваться. Но неужели всем нужно именно такое, чтобы разглядеть что-то?

– Нет, – решительно, немного поспешно выпалил дядя, потом добавил рассудительней. – Не всем. Всегда будут те, кому плевать на наряды и прочие глупости, кто будет ценить прежде всего тебя саму. Но надо признать, у Ксары действительно хороший вкус. Ты выглядишь очень красиво.

Кирса смущённо улыбнулась и крутанулась вокруг своей оси, раскинув руки, чтобы лучше показаться и самой взглянуть, как подол следует за её движениями.

Как же ему захотелось встать, положить руки на тонкую талию и поднять и кружить самому, а потом бережно опустить на кровать и слиться в поцелуе, продолжить дальше… Рейнард украдкой судорожно выдохнул и в сознании чёткими, неумолимыми буквами вывел: ни капли вина, ни капли хмельного мёда, ни капли эля, ни капли сидра. Двойного «опьянения» он может просто не выдержать. И всё же то, что девушка, несмотря на возраст, продолжала с ним общаться, непринуждённо и доверчиво, радовало его. Хоть какой-то кусочек, подпитывающий его изнемогающую душу. Он был рядом с ней по-прежнему, помогал ей, опекал, поддерживал.

– Для неё это по-особенному важно. Для меня же это лишь настроение, – начала девушка, совсем не девчачьи скрестила руки на груди, и у её собеседника не возникло сомнений: в платье такой жест она себе позволяет только при нём. – Ну ещё и гости приедут скоро. А для сюрприза я разучила танец. Так что смогу поддержать образ и порадовать всех.

– Сама? – спросил Рейнард, почувствовав беспричинный, но всё же укол ревности.

– Да, – гордо кивнула девушка, – Корбл хоть и оставил попытки привить мне музыкальный такт. Но, правда, я репетировала одна. Посмотришь? Вдруг что-то не так?

Что же она с ним творила? Причём так бездумно и так безвинно.

Если бы она хоть каким-либо жестом выразила женское кокетство, посыл, знак в своей заинтересованности – ему бы снесло последние оковы здравомыслия, и праздник бы превратился в скандал. Большой такой. С орами до хрипоты и потенциальным рукоприкладством. Маркграф был уверен, что кулак его брата по-прежнему крепок и хлёстко бьёт точнёхонько в цель. Как и в том, что эмоции родителя в случае… излишних действий по отношению к его единственной дочери будут сильны. Не боялся этого ни разу. Но всё же, Кирса не выказывала в своём поведении ничего двусмысленного, не вкладывала особого призыва. Это и только это руководило его сдержанностью. Поэтому мужчина просто улыбнулся и важно кивнул, приготовился наблюдать за партией с воображаемым партнёром. Хотя всем сердцем чувствовал, что должен занять место некого спутника девушки, с коим та готовилась танцевать сегодня вечером. Та же застенчиво прикрыла глаза, собираясь с духом и прокручивая в голове действия танца. Потом набрала воздуха в грудь и встала в первую позицию, устраивая руки перед собой.

Начал двигаться, и маркграф молча, неотрывно следил за ней. За тем, как она перемещается, кружится по его комнате. Легко, изящно, хоть и простенько. Для неё такой незамысловатый и, что крайне важно, целомудренный танец, какой можно провести с тем же отцом или просто другом, уже был немалым достижением. Девушка росла активной и подвижной, но такие рамки, пасы казались ей глупыми. Поэтому даже в эту связку выражения своей красоты она вкладывала смысл больший, чем вежливость или желание кому-то что-то доказать. Старалась именно одолеть это всё своими движениями. Подобно тому, как училась держать лук и правильно натягивать тетиву. Минуты шли, а девушка, собранная и думающая, кружилась по комнате. Казалось, что это её увлекло, потому что когда та всё же остановилась, она смущённо и вопрошающе взглянула на дядю.

– Всё выглядит очень достойно и вполне уверенно, – успокоил он её, пальцами одной руки барабаня по спинке массивного стула, готовый вцепиться в него, если ноги против воли, на радость желаниям понесут его вперёд. – Можешь не бояться, если кто-то тебя пригласит.

Сам он пригласить её не мог – это смотрелось бы очень подозрительно. Да и провоцировало его, ломало маску. Девушка благодарно кивнула и облегчённо выдохнула, поправила локон у шеи, заправив его за ухо.

– Спасибо. Мама с папой будут довольны, – а потом она помялась, сцепила руки на животе, и Рейнард подался чуть вперёд, уловив её волнение. – Но всё же я впервые на таком вечере хоть и дома. Всё же будет хорошо?

Кирса подняла вопрошающие светло-зелёные глаза к нему. Открытая перед ним, уязвимая и неосознанно ищущая более взрослой поддержки.

Внутри у мужчины всё перевернулось, потом накрыло трепетом. Он встал и подошёл к ней, положил руки на плечи. Серьёзно, крайне серьёзно посмотрел на неё сверху внизу серыми глазами:

– Кирса, всё будет хорошо. А если что-то случится, – он сжал пальцы чуть сильнее, подчёркивая значимость слов, – я буду рядом. Мне ты можешь доверять всегда. Я всегда буду на твоей стороне.

Племянница вглядывалась в его лицо, но без женского интереса. Потом обняла мужчину, наполняясь прежней уверенностью. Рейнард не позволил рукам скользнуть ниже или как-то изменить привычное соприкосновение. Только чуть отодвинулся, хоть юбки платья мешали ей ощутить его желание. Они постояли так какие-то минуты, а потом Кирса отстранилась.

– А чем ты тут занят? – она дружелюбно посмотрела на стол, где виднелся расстеленный и придавленный по краям чертёж. – Папа переживает, что ты в праздник сидишь у себя как сыч.

– Твой отец облагородил земли дорогами, что не размывает осенью и весной, – начал мужчина и спешно пошёл к столу, занял стул. – Я хочу обустроить на одном из перепутьев смотровую башню.

– Очень здорово. Можно взглянуть? – поинтересовалась девушка.

Рейнард кивнул и жестом пригласил посмотреть на промежуточные результаты его умственных трудов. Сооружение ей очень понравилось, и маркграф расплылся в улыбке от довольства.

Они порассуждали над стилем, что вторил стилю их родового гнезда, а потом пришло время спускаться вниз – солнце начало клониться к закату, и гости, вероятно, уже начали прибывать. Кирса вышла из комнаты, чтобы дядя переоделся в более праздничные одежды, что подчёркивали его стать, живость его движений и даже тонких для зрелого мужчины черт лица, что придавали ему какую-то хитрость, коварство. И манило женщин. Сколько раз он ловил на себе чужой интерес определённого рода. Несмотря на свою работу, маркграф выглядел холёным и красивым. Вышел он в бархатном камзоле чёрного цвета, лишь по кайме выделялся красный, что вместе с его волосами, убранными в низкий хвост у затылка, смотрелось очень недурно. Чёрные штаны. Его образ будто бы был противоположностью светлого платья Кирсы. Молодое, чистое против зрелого и опытного. Вдвоём они спустились по лестницам до того, как их позвали. И Рейнард позволил себе придерживать девушку за руку, чтобы та не подвернула ногу на непривычных каблучках. Однако внизу он благоразумно отпустил её и направил к родителям. Отпустил в этот праздник. Отпустил в очередной раз.

Вечер проходил даже неплохо. Безмятежно и спокойно. Маркграф общался со знакомыми, приглядывал за племянницей и не видел, чтобы её пытались привлечь как женщину. Очаровать, разговорить. Это его, как дикого зверя, умиротворяло, помогало хоть как-то насладиться обстановкой, порадоваться за брата с женой. Эти двое блистали и выглядели самой роскошной парой. Маленький Фланн смотрелся очаровательно и, казалось, вполне осознанно знакомился с гостями и дальними родичами. Играла музыка, зал наполнился ярким светом от новых светильников и специально установленных зеркал. Старая обстановка, где раньше праздновали победы в кровавых сражениях, изумительно сочеталась с новой, где могла существовать радость жизни и покой. И хоть Рейнард вливался в поток праздника – всё равно ощущал себя чуждым. Немного даже чужаком из-за своей тайны, ведь такое хуже, чем открыто грозящий враг. Почти все сегодня верили в самое хорошее будущее, подобно тому, как люди встречают весну после долгой, жестокой зимы. Казалось, что всё сложится прекрасно, что Кирса, демонстрировавшая собой, благосостояние, цвет рода Гардог, станет скоро завидной невестой, что Фланн вырастет в достойного наследника, что будет только благое. Светлый вечер, несмотря на сгущающиеся вокруг сумерки.

А когда один из родственников, скорее, из вежливости и желания выразить поддержку хозяину замка, пригласил девушку на танец, то и вовсе праздник стал ещё лучше. Рейнард, благоразумно отошедший в сторону, зорко наблюдал за тем, как дальний родич его матери, ведёт племянницу в том простом танце. Не делает ли лишних движений пальцами? Не наклоняется поближе? Не говорит ли ей что-то эдакое на ушко? Но тот, не ведавший, что над ним нависло чужое пристальное внимание, не делал ничего подобного. Просто исполнял роль старшего, что помогает совершить переход. Казалось, что Кирсу это несколько смущает. По-новому. И маркграф понимал: та впервые ощущает себя… девушкой. Начинает этому придавать новое значение. Поэтому на родича, что отнимал у него этот переход, он и злился, и нет. Кто-то же должен был ввести юную прелестницу самым краешком в тот мир, где есть такое внимание. А у него бы так непринуждённо это бы не получилось – дядя, а не мужчина. Ему придётся ещё подождать, когда она сможет внятно принять его слова. Но совсем недолго. Пока Ксара не предложила дочери познакомиться с подходящей пассией, не намекнула на что-то подобное. Пока сама Кирса не… увлеклась кем-то, жаждя нового, зрелого внимания. Такого мужчина допустить просто не мог. Понимал, что если такое произойдёт, то случится нечто куда более страшное. Наследный нрав Гардога вырвется и впервые обратится против родных. Об этом он старался не думать, дабы не омрачать себе вечер, и не вызвать внимание старшего брата, что мог уловить его настроение.

Впрочем, вид радостной девушки помогал успокоиться. Она наслаждалась этим праздником и тем, что справляется со всем, что родители ею довольны. Что говорить, даже мрачный Корбл выглядел довольным, хоть и явно пытался это скрыть. Гантрам же ненавязчиво проходил мимо своего воспитанника каждые минут двадцать, хлопал по плечу и взором вопрошал: справляется ли тот? Поддержка ощущалась необходимой, и Рейнард со сдержанной улыбкой кивал в ответ и быстро возвращался к своему созерцанию. Которое приходилось прерывать на других людей, на разговоры с ними, чтобы не пялиться только на одну девушку в зале. Когда опустилась ночь, и вышли смотреть фейерверки, маркграф лишь облегчённо выдохнул – в полумраке мог хоть немного расслабиться. Да и всё внимание привлекали редкие огненные шутихи, разукрашивавшие чёрное небо. Они со свистом взлетали вверх, где с громким хлопками разрывались, чтобы выпустить необычный, искрящийся цвет. Красные, жёлтые, зелёные, белые, синие, фиолетовые полосы рассыпались, бросали отсветы на замок и завораживали людей под ним. И в этом всеобщем отвлечении Кирса незаметно скользнула к своему дяде и поблагодарила за такой подарок. Он лишь просто довольно кивнул, не позволяя себе большего, показывая своим видом, что это пустяк. А сам любовался тем, как фейерверки отражаются в её глазах. Казалось, что в них сияют звёзды.

Комментарий к 8. Бутон

Шестеро ждущих, пятюни!) Очень радостно вас видеть. Ощутимо для этой работы. Пристегните ремни – как вы можете догадаться XD Это глава завершает весь период детства – Кирса стала девушкой, все этапы закрыты, и это означает сами знаете что XD

Тут мелькнула отсылка на ещё не написанные главы к “Смеху богов”, но пусть будет. Всё же мир и некие события остаются, несмотря на то, что род Гардог идёт по-иному пути. Зато какому XD Тут так всё хорошо^^ Пусть здесь у них будет это счастье.

Ещё тут параллель: вишни в весеннем саду, а имя “Кирса” как раз-таки означает вишня.

Буду рада видеть снова шесть ждунов или даже больше, ваши отзывы согреют моё настроение^^

========== 9. Ярмарка ==========

От ярмарки в Толадоре Рейнард не ждал чего-то очень хорошего изначально. Сам город, стоящий на перепутье, высившийся над бурной рекой, ему нравился – он частенько бывал в нём, когда возвращался домой с заданий. И даже летний базар был неплох: шум, веселье, необычная музыка, всякие безделушки, гости с соседних владений. Хотя последнее являлось одной из причин дурного настроения маркграфа. Крайне дурного. У некоторых из соседей имелись сыновья подходящие Кирсе по возрасту – хозяйка замка уже как бы невзначай знакомилась с их родителями. И ужасное: шестнадцатилетняя девушка, предоставленная сама себе, спокойно общалась с парнями на этом оживлённом мероприятии, что к ней подходили познакомиться. Независимо от статуса и положения. Общалась и выказывала тот самый, особый интерес, выстраивала диалоги. Мужчина сразу отметил это, потому что незаметно, неотрывно следил за ней. Он собственно ради того, чтобы приглядывать, согласился поехать с Ксарой и её отпрысками. За что занятый брат, работавший над экспедицией в магический лес, сердечно его благодарил.

По началу всё шло неплохо, и мужчина контролировал своё ревностное настроение: племянница выглядела красивой, сидя верхом на лошади, довольной, уверенно смотрящей вдаль в походном кожаном платье с ремешками и кармашками. Такая девушка может много кому приглянутся. Однако в дороге было некому на неё глазеть, и Рейнард держал себя в руках. За последние пару месяцев один раз его намерение ей признаться сорвалось из-за неподходящего настроения племянницы, потом отложилось из-за дел – не могло не раздражать, и вот ему приходилось делить своё обожание с подобными затеями. Они ехали небольшой свитой: жена Реджинальда с сыном и Корвином, сыном Корбла, который ответственно опекал маленького хозяина, сидели в карете. А старший Гардог ехал рядом, вместе с Гантрамом, Кирсой и пятёркой слуг-охранников. Прибыв на ярмарку они быстро установили шатёр для отдыха и разбрелись кто куда: каждому нашлось занятие. Ксара гуляла с двумя мальчиками и охранниками. Гантрам исправно перемещался между ними и Рейнардом, сообщал о новостях. А сам маркграф… тенью следовал за Кирсой, что гуляла по оживлённым улицам, между лавками торгашей сама по себе. И её любознательное одиночество долго не продлилось. Она сначала просто познакомилась с одним юношей, но каким-то причинам быстро направилась дальше. Потом с другим, который свёл её с компанией сверстников. Девушка немного походила с ними и вроде неплохо, нейтрально проводила время. А дальше… на неё обратил внимание парень постарше. И казалось, что его внимание ей польстило, поскольку дядя моментально выделил её стеснение и заинтересованность. Аккуратную, но вполне определённую. Это послужило сигналом, и он прервал своё наблюдение, направился к ним, чтобы столь же решительно оборвать их общение. Потому что парень отвечал встречным, явно знающим расположением.

Внутри Гардога тлела ревность, злая, сильная. Начинало играть, подавляемое годами, чувство собтсвенничества – он не позволит кому-либо у него забрать Кирсу. Нет, она вся его. Ярился на себя, на её проблеск взрослости, который она отвела не ему, на этого юнца. А когда он вклинился в беседу и увёл удивлённую родственницу, терпение его начинало трещать. Хотелось прямо тут её встряхнуть, проорать, чтобы она так больше никогда не делала. Никогда! Перед глазами вставал кровавый туман, но прикосновение к ней отгоняло страхи о том, что девушка «исчезнет». Он вёл её, держа за локоть. И девушка послушно шла следом, потому что привыкла доверять, хоть и не понимала, что особенного случилось. Рейнард довёл её до шатра, заметил насторожённого Гантрама, что неприметно стоял в толпе, и кивнул ему, призывая охранять их, чтобы никто не мешался. Не знал, что хочет сделать: спокойно отговорить Кирсу от её любознательности, поругать за инициативу и неосторожность, наконец взять положенное. Внутри кровь продолжала бурлить, а буря эмоций лишь сгущалась. В палатке он отпустил её, запахнул полог получше, отошёл подальше, принялся нервно ходить из стороны в сторону. Главное – она с ним, он увёл её подальше от всех прочих. Осталось только успокоиться, пока он окончательно не сорвался и не натворил лишнего, пораскинуть мозгами, чтобы всё изъяснить логично. Успокоиться и выдохнуть ему не дали:

– Рейнард, что случилось? – спросила обеспокоенная девушка и переступила с ноги на ногу. – Что не так?

Она так непонимающе заглянула ему в глаза, что ему захотелось недобро рассмеяться. Не так? Не так?! Он бы мог поведать, что конкретно не так. У него даже глаз задёргался, стоило ему представить, как девушке кружит голову от чужой симпатии.

Он замер, закрыл глаза, отсчитывая про себя секунды – ничего страшного, он пресёк дальнейшее. Племянница не чуяла подвоха, продолжала доверяться старшему и ждала ответа на заданный вопрос.

– Тебе не стоит так вести себя в обществе с юношами, – проговорил Рейнард и зарылся пальцами в рыжие волосы. – Не забывай о благоразумии.

– Я что-то проглядела? – Кирса принялась нервно тереть ладонь пальцами другой руки. – Мне показалось, что он хороший и честный. Что я могу просто поговорить с ним и…

– Не можешь! – крикнул мужчина и вперил в неё яростный взгляд до того, как разум успел среагировать. – Не смей вообще на кого-либо смотреть, Кирса!

Девушка опешила, глаза широко-распахнулись – дядя впервые кричал на неё. И при этом выглядел очень встревоженным, разъярённым. Она не могла объяснить его поведение. Не с того отношения, с коего привыкла воспринимать общение с ним. Выдохнув, она попыталась найти логичную опору, причину.

– Но… почему? Что такого? Мы же просто говорили, – племянница прикрыла веки с длинными ресницами, потом вскинула голову, заговорила уверенней. – Мне уже шестнадцать! И мне уже пора… влюбляться. Это же нормально, когда ещё? И я никогда вас не опозорю!

Она попыталась решительно улыбнуться, выражая свою готовность нести ответственность и понимание, но Рейнард… лишь криво и хищно поморщился и покачал головой, отрицая.

– Не сомневаюсь, потому что из шатра ты не выйдешь, – он принялся вновь мерить расстояние шагами. – Это для твоего же блага.

Она выглядела очень красивой, трогательной, он мог бы смягчиться и начать говорить более внятно, уравновешенней.

Но её тон, её попытка отстоять своё желание найти приключений на одно место или юное сердце… Мужчина сглотнул и отвёл взгляд, понимая, что его нутро отзывается на это. Не самым лучшим образом, что нужно срочно, каким-то образом успокоиться.

– Рейнард, – тихо заговорила растерянная девушка, – ты же всегда меня понимал и поддерживал. Никогда не пытался так… контролировать или мешать.

Маркграф молча всплеснул руками: кто бы, блядь, знал, как он «не пытался» контролировать девочку все эти года. Настолько «не пытался», что знал о ней всё. Буквально всё даже больше родителей. Сказать ему было нечего – он метался по шатру как зверь, и казалось, что Кирса начала нечто эдакое улавливать. На точённом лице промелькнула тень досады, возмущения и… озадаченности. Молчание становилось всё напряжённей, а старший Гардог ощущал, что эмоции всё равно пытаются прорваться. Принять не лучшую форму.

– Рейнард, – повторила девушка, неуверенно хмурясь, – ты не хочешь, чтобы я общалась с юношами, чтобы я кого-то встретила? Чтобы я узнала, что это такое? Мама говорит, что любовь это прекрасное чувство. Но не переживай за меня, я знаю, что это сложно всё. И я готова.

Он возвёл серые глаза к ткани шатра, где просвечивало летнее солнце. Готова – он знал. Он это видел, ощущал и хотел этого. Племянница выжидающе смотрела на него, силясь понять его реакцию.

– Сложно-о, – протянул Рейнард, скалясь и с силой сдавливая пальцами виски. – Это действительно сложно. Ты даже не представляешь как.

Он направился к ней, девушка даже не дёрнулась от него, хотя видела, что тот в недобром настроении. Мужчина смотрел ей в светло-зелёные глаза, долго, неотрывно, а она продолжала ждать то, что ей может сказать старший. Возможно, решила, что сейчас тот успокоится и внятно объяснит ей всё. Снаружи долетал шум толпы, ярмарка была в самом разгаре. Но молчание внутри шатра подавляло, да и… какая-то мысль шевельнулась у Кирсы. Что дядя никогда себя так не вёл, да, потому что раньше с ней никогда не было… именно парня? Тот до сегодня спокойно реагировал на её общение с мужским полом. Не потому что ли она именно сегодня…

Рейнард положил ей руки на плечи, вырывая из этих не оформившихся, но таких очевидных выводов. Крепкие ладони, натруженные, тяжёлые и… ставшие чужими в этом касании, что столь внезапно ощутилось по-иному.

– Кирса, – чётко проговорил он, наклонился ещё ближе, – тебе никто из них не нужен. Никто, слышишь? Потому что у тебя есть я. И я дам тебе всё. Я люблю тебя, Кирса. Я всегда тебя любил.

Глаза её застыли – всё встало на свои места. Он ревновал, а не просто не был готов к взрослению любимой племянницы. Какие-то секунды ступор парализовал всё: её тело, её душу. А потом всё отмерло и первой пришла боль. Её лицо оплыло в осознании, а мужчина напрягся, сильнее сжал пальцы.