Автор книги: Ктая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
— Вот, возьми, — Змей протянул ей небольшую, но достаточно увесистую коробочку.
— Что это?..
— Карты. Только не игральные, а гадальные. В них используются устоявшиеся образы, в отличие от того же фуин — нам не знакомые. Попробуй потренироваться в определении, напиши, какая карта что значит, а потом сравним с официальными трактовками. Хорошо?
— Стоп, подожди, так ты это из карт вывел?..
— Ну да, игральные карты были раньше гадальными, и у них тоже была символика...
— Звучит немного натянуто.
— Ну вот пройди последнюю проверку, — Орочи кивнул на коробочку. — А там уже посмотрим, насколько натянуто. Ладно, мне пора бежать. Развлекайся.
И, свернув свиток, ускакал, оставив её с неожиданно тяжёлой коробочкой.
* * *
Тсу вымылась, поела, пошла в свою комнату, но вместо отдыха потянулась к коробочке. Деревянная, лакированная, без каких-либо опознавательных знаков... раздвижная крышка легко пошла в сторону, открывая карты. Помедлив, Тсунаде положила ладонь на отверстие и перевернула коробочку.
В руке у неё оказалась стопка костяных карт.
Они были шире, чем игральные карты, с трудом помещались в руке, а уж тасовать их — та ещё задача... Желтовато-белые, с чёрным схематичным рисунком, они издавали при соприкосновении друг с другом очень приятный, правильный стук. А при соприкосновении с полом...
Химе честно подумала, что надо взять с собой свиток, чтобы записывать значения, но оказалась слишком заворожена текстурой, неясным теплом костяных карт, рельефом выгравированных чёрных рисунков... Тсунаде медленно перебирала костяные пластинки, прислушиваясь к перестуку, который постепенно складывался в странный, но вполне уловимый ритм. Какие-то карты были приятнее на ощупь, какие-то — чуть теплее, и Сенджу откладывала их в сторону, чтобы потом перебрать отдельно. Химе мало что знала о гадании на картах, дед таким точно не увлекался, а госпожа Мито… Тсунаде нахмурилась, сжав в пальцах очередную карту. Узумаки Мито было легко назвать госпожой, но ласковое «бабушка» с губ не шло совершенно. Она не играла с внуками, хотя и передавала им традиционные подарки к праздникам. Тсунаде даже не могла вспомнить, общалась ли Мито-сама с собственными детьми. Хотя, справедливости ради, несколько уроков фуиндзюцу она дала — что характерно, всем троим. Помнится, примерно после этого Джирайя радостно бегал с каким-то жутко интересным свитком… но кто бы стал воспринимать всерьез бака-Джи?
А надо было бы. Напарник, при всех его недостатках, обладал развитой интуицией. И мог верить в абсолютную ересь, которая — вот удивление — оказывалась на поверку не такой уж ересью. Сама же Тсунаде на тот момент была преисполнена решимости раскрыть наследие деда и обязательно овладеть мокутоном — и ей рисование каллиграфических закорючек быстро наскучило. Толку-то от них!
Химе рассыпала карты перед собой, прикрыла глаза. Сосредоточилась на образе Мито Узумаки — такой, какой она ее запомнила. Очень спокойная, очень цельная, величественная женщина, которой почти не было дела до журчащей мимо нее реальности… Думать о ней, о кисточке в изящных, несмотря на возраст, пальцах, о волосах, уже почти не алых и так странно смотрящихся — потому что тепло-персиковый тон Мито отчаянно не идет…
Пальцы чуть кольнуло. Тсунаде поспешила сжать карту, вытянула. Чуть помедлила, прежде чем перевернуть.
Закатное солнце в ладонях то ли ветра, то ли моря. Силуэт чайки — наверное, все же море. Рисунок черно-белый, просто выжженный на гладкой кости, но Тсунаде была готова поклясться, что видит ало-оранжевые блики и почти слышит шум прибоя. Море на закате. Узушио, кажется ведь, на острове? Закат… конец дня? Завершение чего-то?
Но чего? Что должно закончиться?
Может быть… одиночество?
Узумаки Мито, жена Шодай Хокаге, не жила на территории клана Сенджу. Тсунаде не задавалась вопросом, почему.
Может ли оказаться так, что это не было ее выбором?
Химе решительно сгребла карты, собирая их обратно в коробочку. Поверх положила ту самую, которая была вытащена при мыслях о Мито.
И пусть ей только попробуют отказать во встрече с бабушкой!
* * *
Мито Узумаки давно не вмешивалась в дела Конохи. Хотя она и раньше не особо в них участвовала. Хаширама честно заботился о внезапной супруге и не спешил нагружать ее своими проблемами, Тобирама, кажется, и вовсе опасался госпожи джинчурики. Уже и не вспомнить, откуда пошли глупые слухи, будто временами она удерживает Кьюби исключительно волей и собственной чакрой, но Нидайме поверил. И с тех пор относился к жене брата с уважительной опаской. Создатель Эдо Тенсей и Хирайшина… смешно. Хотя, может быть, причина была в том, что Тобирама лучше прочих осознавал возможности, даруемые фуин?
Жаль, что ни детям, ни внукам ее талант так и не передался. Да что талант — обычных родственных связей тоже не было. Слишком боялись Сенджу доверить наследников Хаширамы госпоже демону. Слишком… Мито не выселяли за границы кланового квартала — она ушла сама. Лучше уж общество немногочисленных Узумаки и статус жрицы храма Масок, чем исполненные опаски взгляды и перешептывания за спиной.
Смерть сына тоже прошла мимо, почти не задев — Мито его мало знала. Порой Узумаки казалось, что она уже погрузилась в поле шинигами и может только наблюдать за текущей мимо жизнью. Оттого и сторонятся ее, что чувствуют потусторонний холод.
Еще несколько лет — и Узушио пришлет новый сосуд для демона. Возможно, Мито повезет, и она все же сможет поделиться своими умениями. Раскрыть нужный талант. Для внучки Узумаки давно приготовила подарок — Инфуин, печать, накапливающая чакру в размерах, сравнимых с биджу. Требующая запредельного уровня контроля — но вместе с тем не сплетающая образы и символы. Справится даже тот, у кого совсем скудное воображение. Тсунаде получит нужные материалы к совершеннолетию, когда в хорошенькой головке химе клана заведется достаточно мозгов, чтобы не навредить себе. Внука ждут материалы по кристаллизации чакры. Любимая наработка Хаширамы, кое-что из его выкладок использовал потом Тобирама для своего Хирайшина… если мальчишка и впрямь достаточно упрям и хоть сколько-то похож на Шодай — разберется.
Мито Узумаки давно не вмешивалась в дела Конохи и не собиралась вмешиваться. Тем больше ее удивил внезапный визит Сенджу-химе.
— Мито-ба-сама, — вежливый поклон.
Со времени их последней встречи Тсунаде заметно окрепла, вытянулась. Чакра струилась ровно и гармонично, объем резерва тоже был вполне пристойным для ее возраста. Но главным было не это.
У Тсунаде совершенно изменился взгляд. И тоненькие ниточки-связи, которые все-таки соединяли Мито с внучкой, тихо звенели.
Налить чай, пригласить химе за стол. Не спешить заводить разговор — раз уж девочка сама пришла, значит, у нее что-то важное. Пусть сама об этом и расскажет.
Тсунаде так знакомо ерзала от нетерпения — вряд ли смогла оценить вкус и аромат напитка. Еле дождалась, пока Мито опустит свою чашку. Вытащила небольшую коробочку. И с тихим стуком опустила на стол костяную пластинку.
— Мито-ба-сама… вы знаете, что это?
— Карта маджонг, — пожала плечами Узумаки, бросив на пластинку мимолетный взгляд. — Иногда они используются для игры, иногда для гадания. Конкретно эта — «Запад», «Западный ветер». Относится к зоне влияния Бьякко. Все проходит… — голос Мито стал тихим и задумчивым.
— Эта карта выпала мне на вас, когда я пыталась гадать.
— Что? — Мито была искренне удивлена.
Она умела чувствовать взаимосвязи между людьми, умела ими управлять, пусть и не всегда успешно. Могла пройти по цепочке причин-следствий очень далеко, так что кому другому это показалось бы почти мистикой.
Но гадание?
Тсунаде со стуком опустила на стол ту самую коробочку.
— Вы умеете, я знаю. Мито-ба-сама… баа-чан… научите меня мыслить образами правильно.
Это «баа-чан» внезапно царапнуло сердце. Девчонка еще, химе чужого клана — но сильно ли старше была сама Мито, когда ее выдавали замуж за Хашираму? Не чувствуется в словах Тсунаде ни корысти, ни попытки добраться до выгоды, пользуясь родственными связями.
А вот желание найти близкого человека — есть. Она ведь одна, как и Мито… Что брат, он младше и совсем мальчишка, его нужно защищать…
А еще — то, как Тсунаде сформулировала свою просьбу. Не «научите меня фуин», не «научите меня гадать» и даже не «научите меня понимать».
Научите меня мыслить образами правильно.
Внучка Хаширамы? Х-ха! Посмотрим, как вы запоете, когда окажется, что Тсуна-чан гораздо ближе к госпоже-демону, чем к солнечному Шодай!
Мито любила и уважала мужа. Но только мужа. Не его родню, для которой так и осталась чужой.
— Уверена, что хочешь именно этого? Такое умение вряд ли поможет в бою.
— Уверена, — твердый взгляд, подавшийся вперед корпус. — Это поможет мне обрести себя.
Молодая. Дерзкая, яркая… сильная. Кто же надоумил тебя искать в такой области? Кто подтолкнул к бабке-призраку?
— Хорошо. Но учти — небрежности я не потерплю.
— Хай, Мито-ба-сан! — разулыбалась. Почти светится. Улыбка у нее и впрямь как у Хаширамы.
А вот хитринка в глазах — нет. Такую, скорее, можно было заметить у самой Мито.
— Можно, я приду не одна? У Джирайи и Орочимару тоже талант к фуин, и они, кажется, тебе понравились… — скромно опустила глаза и всячески изображает паиньку… но первая мысль, которая возникает при взгляде на такую Тсунаде — лисица. Хитрая лисица, метет хвостом и улыбается.
Мито тихо засмеялась, чувствуя такую легкость, будто ей снова двадцать пять и весь мир лежит у ног. Лисица… ласковая, милая, но лисица. И вот из нее пытались воспитать верного пса-охранника? Даже если и вожака — просчитались.
— Приводи, — кивнула Мито. — Обоих приводи…
Она уж позаботится, чтобы у этой лисицы было не меньше трех хвостов.
========== Место Мито в семье ==========
— Пойти... куда? — уточнил Орочимару. У него выражение лица было такое, что не будь он и так белый, как лист, он бы точно побледнел.
— К Мито Узумаки! — Тсунаде чуть ли не подпрыгивала на месте. — Лучшего специалиста по фуин в Конохе нет, и она согласилась учить и вас тоже!
Выражение лица Змея стало мученическим. Жажда знаний в нём боролась с желанием уползти.
— А нас-то за что?..
Тсунаде наклонила голову набок:
— Я попросила. Баа-чан согласилась.
— Орочи, такое чувство, что ты боишься, — фыркнул Джирайя.
— Эта женщина меня насквозь видит! Разумеется, я боюсь!
— М, наш Змей вынашивает столько коварных планов? — Тсунаде подняла руки и пошевелила пальцами в воздухе.
— Нет, но я бы предпочёл свои какашки не демонстрировать столь великой женщине. Но фуин...
Джирайи тихо фыркнул:
— Орочи, она еще Мадару видела. Серьезно, вряд ли мы ее впечатлим.
— Вот! Были бы коварные планы — было бы хоть не так стыдно приходить. Дай попаниковать спокойно, не нуди...
— Некогда, опоздаем же! — Тсунаде дернула его за руку. Потом приостановилась, повернулась, чмокнула в губы. — Не бойся. Бабушка… удивительная.
— Вот в чём не сомневаюсь, — буркнул Змей, отводя взгляд.
Узумаки Мито впечатляла. Глядя на неё, как-то сразу верилось в байки, что она удерживает Девятихвостого одной волей и чакрой, хотя Орочимару прекрасно знал, что это невозможно, как минимум пространственный карман надо делать с фуин. Но впечатление есть впечатление, от него никуда не деться.
— Здравствуйте, Мито-сан, — поклонился Змей.
Узумаки поприветствовала их кивком, что неожиданно — сперва напоила чаем. А потом действительно начала учить. И нет, не начертанию фуин, не смешению их в единую систему или чему-то подобному. Больше всего это напоминало уроки, как правильно падать, ходить и дышать в самом начале освоения тайдзюцу. Не умеешь падать — травмируешься при первом же захвате. Не умеешь правильно дышать — выдохнешься почти сразу.
Оказывается, в фуин есть свои основы. Как смотреть, как думать, как воспринимать… хотя Орочимару не был уверен, что Мито-сан учит их именно фуин.
Мозг кипел, новые способы восприятия с трудом, но устанавливались. Легче всего было Тсу как девушке с прирождённым талантом, потом шёл Джи — у него мозги ещё не сформировались, как и лингвистическая система мышления. А вот ему самому приходилось тяжко... но тем увлекательнее это было! Отложить на время строгую логику и взяться за тренировку интуиции!
Змей сам не заметил, как робость перед Мито-сан прошла, и он вцепился в неё бульдожьей хваткой, требуя новых знаний, как со всеми прочими сенсеями. А Узумаки, казалось, такой энтузиазм радовал, хотя вкладывать в рот разжеванные знания она не спешила. Нет, ее задачки заставляли скрипеть мозгами, грызть карандаши и по потолку бегать. Зато и улыбка, когда они справлялись, становилась теплее с каждым днем.
Тсунаде стала частенько забегать просто на чай. Или похвастаться успешно выполненной миссией, или занести какой-нибудь мелкий подарок. Что характерно, вытаскивать химе на тренировки от Мито никто не рисковал — чем Сенджу нагло пользовалась, когда ее в очередной раз доводили.
А как-то раз пришла с братом — и Наваки ничуть не испугался суровой Узумаки, тут же начиная без всякого стеснения ее теребить. Это веселило, местами даже возмущало — ну никакого уважения к почтенной бабушке! — и отогревало изнутри. Мито сама не поняла, когда и как привязалась не только к внучке, наследнице, но и к ее друзьям. К Орочимару со змеиными глазами, такому жадному до новых знаний, так желающему разобраться в причинах и механизмах работы мира. К лохматому шалопаю Джирайе, который так трогательно хотел защищать Тсунаде и умудрился приволочь самой Мито букет цветов.
К Наваки, который и в самом деле оказался похож на Хашираму гораздо больше, чем его сын.
И Мито все чаще хотелось смеяться — просто так. Шутить, подкалывать молодежь, гулять по Конохе под хенге и болтать обо всем на свете. Как будто двадцать лет скинула. До воспоминаний о прошлом ли, когда приходится перетряхивать все знания, потому что молодежь нынче сообразительная и жадная, и все ей мало, того гляди, начнут пытаться рисовать собственные фуин? А у Тсунаде все лучше получается с картами, и пусть сама Мито никогда не пользовалась таким проводником, нужно разобраться, помочь, направить.
До разглядываний себя в зеркало ли?
Пока Змей не смерил её внимательным взглядом и не произнёс:
— Мито-сан, вы такая красивая... улыбка вас молодит. А можно вас обнять?
Узумаки удивилась. И словам, и самому желанию. Сама обняла, подколола, что такими темпами отобьет его у Тсу-чан.
А вечером долго рассматривала непонятно откуда взявшуюся в волосах ярко-алую прядь.
***
— По-моему, она знает, — сообщил Орочимару, задумчиво глядя на бумаги. — Иначе к чему был тот подкол?..
— Может, просто пошутила? — с некоторым сомнением предположил Джирайя.
— Ага. Только у меня впечатление, что она не только знает, чем мы занимаемся у меня в квартире, но и в какой позе и с какой очерёдностью... — Змей качнулся из стороны в сторону. — Тоже хочу такой взгляд. Тсу, спроси свои карты, знает ли она!
Сенджу фыркнула. То, что Орочи был готов приписать Мито чуть ли не умение читать мысли взглядом и потом вписывать их в фуин, местами даже веселило. Но карты она все-таки достала. Самой было любопытно, правда, не сам факт, а степень осведомленности.
— Знает. Но не выдаст, — коротко сообщила Тсу, несколько раз разложив карты. — Видишь, выпадает «союзник».
— Я знал, что среди шиноби больше извращенцев, чем кажется! — хмыкнул Змей. — Вытяни теперь её карту... уверен, будет «обновление». И спроси, насколько далеко она меня пошлёт, если я у неё анализов попрошу...
— Почему бы тебе не спросить последнее у самой баа-чан, нэ? — Тсунаде собрала карты обратно в коробочку. — Думаешь, она и правда… молодеет?
— У неё страшно, а тебе тренироваться надо... Конечно, молодеет! Ну, или волосы красит. Прядками. Ну Тсу, ну посмотри хотя бы, как скоро у меня лабораторию отберут!
— С чего бы это ее должны отобрать? — химе нахмурилась. — Какие-то запрещенные эксперименты?
— Ксо, ну чего меня всё время в чём-то нехорошем подозревают?! Куратор думает, что я из грибочков галлюциногены гоню, ты вот о запрещённых экспериментах говоришь... Тсу, солнышко, ну какие запрещённые эксперименты? В научном отделе три человека, кто нам что запретит?..
— А с чего бы тогда у тебя должны отобрать лабораторию? — не поддалась на провокацию химе.
— С того, что количество гениальных открытий резко сократилось, — вздохнул Орочи. — Я с вами много времени провожу, с Мито-сан учусь... а в лаборатории создаю поносно-ветряночный вирус, ориентированный на маркеры чакры Сенджу... Вот и хочу выяснить, не охренел ли я совсем, или можно ещё понаглеть?
— Думаю, этот вопрос надо задавать не картам, — хмыкнул Джирайя. — Мне вот тоже предсказали, что я буду путешествовать и писать книги, а мой ученик станет тем, кто решит, быть миру или войне на долгие годы. Я даже собирался в это путешествие.
