Автор книги: Ктая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
— Сендзюцу — это вообще-то круто. Очень круто. Очень-очень круто. Одно из умений Шодай, на которое все облизываются.
— Э… Серьезно, что ли?
— Джирайя! — у Тсунаде рука дернулась. То ли хотела лицо ладонью прикрыть, то ли подзатыльник отвесить.
— И что, после Шодай никто его так и не освоил?
— Насколько мне известно, нет, — честно признался Змей.
Тсунаде выждала пару минут, потом потыкала в зависшего Джирайю пальчиком.
— Эй. Ну не мог же ты реально не знать?
— Он мог, — вздохнул Орочимару. — В оценках себя он может тупить до бесконечности.
— Эй, я просто теорию прогуливал! А жабы с Шодай точно не знакомы, у него не было призыва! — отмер Джирайя.
— Значит, он получил это знание как-то по-другому, подумаешь...
Джирайя озадаченно растрепал волосы:
— Ну… вам, наверное, виднее. А что, ваши призывы разве не предлагали обучить сен?
— Представь себе, нет. Мой призыв предлагал меня сожрать.
— Э? — брови Джирайи поползли вверх. — Ну, тогда я ему не зря хвост на морду намотал! — Орочимару был собственнически зацапан.
— М-м-м… Мой защитник, — тот потёрся носом о его грудь с лёгкой улыбкой. Как бы шутка, но не совсем шутка...
— Когда это ты успел пересечься с призывом Орочимару? — прищурилась Тсунаде.
— Так когда свой только получил, — Джи улыбнулся. — Меня выкинуло на Мьебокузан, а там Бунта с какой-то змеюкой цапаются. Ну, я и влез… думаешь, чего меня эта морда змеиная терпеть не может?
— Ху-ху-ху... Да, я знаю об этом инциденте. И не устаю о нём напоминать...
— Ты не думал, что Манда может беситься именно поэтому? — скептически спросила Тсунаде.
— Манда просто засранец. Хронический. Ему плевать, на что беситься, это его естественное состояние...
— Ну-ну… Джи, отвечая на твой вопрос — у Катсую слишком другая физиология и взаимодействие с чакрой, чтобы она могла научить сендзюцу… даже если практикует. Мы не поднимали этот вопрос. Пока что она учит меня медицине.
Джирайя прикусил губу.
— Хочешь… я попробую? Научить. Чакры у тебя должно хватить.
Тсунаде очень серьезно кивнула:
— Хочу.
— А может, сначала все-таки потрахаемся? — несколько тоскливо произнёс Орочимару.
Он ХОТЕЛ. И ХОТЕЛ сильно. И если сейчас кто-то попробует сбежать... Ну, у него ещё оставались коварные яды.
Джирайя покраснел по самые уши. Что характерно, следом залилась краской и Тсунаде. А вот ударить химе так и не попыталась. Закусила губу, стрельнула глазами в сторону, снова вернулась к ним взглядом, словно притягивало мощным магнитом. Джирайя робко, неуверенно протянул в ее сторону ладонь.
— Тсунаде? Мы все-таки не дикари. Не… бойся.
Орочимару вздохнул, облизнулся, поёрзал нетерпеливо.
— Обещаю не делать ничего, что бы тебе не понравилось.
Тсунаде закусила губу сильнее, почти до крови. Снова метнулась взглядом в сторону — на потолок — к двери…
И всё-таки кивнула.
========== Место Тсу в любви ==========
В чём секрет гениальности? Если бы его спросили, Орочимару с радостью бы ответил, но беда в том, что многие люди, щадя свою самооценку, считают гениальность чем-то врождённым, объясняя собственную криворукость судьбой, которая не дала им той искры.
Гениальность — это всего лишь привычка. Привычка заниматься любым делом с полной самоотдачей, чтобы и мозг, и тело, и всё-всё-всё внимание уделялось делу, которым ты занимаешься в данный момент. Никто не рождается гениальным, все рождаются бесполезными кусками орущего мяса. Но одни берутся за дело и делают его, пока не начинает получаться, пока не выходит всё лучше и лучше, постепенно пересекая черту «хорошо» и подбираясь к вершине «гениально». А кто-то бросает дело после первых же успехов или, ещё хуже, после первых же провалов.
Поэтому для Змея было так же естественно заниматься сексом с такой же полной самоотдачей. Однако Тсу, их милая Тсу, такой привычкой не обладала, и Орочимару даже догадывался, почему. Она никогда не оставалась по-настоящему одна, всегда вокруг неё призрачно присутствовали остальные члены клана. Их не было в реальности, но они всё равно умудрялись влиять на поведение Тсунаде. Спину прямо, на предложения свиданий от шалопаев не соглашайся, Мокутон осваивай, а исцелять вообще без печатей должна, как дед!.. Какое тут сосредоточиться?..
А заниматься такими делами под призрачными, но всё же взглядами толпы скучных мужиков Орочимару не хотел.
— Тсу, ну расслабься ты, — попросил он, перемещаясь за её спину и обнимая за пояс. — Такое ощущение, что ты не на посиделках с друзьями, а ногу себе отпиливаешь на миссии, так как та в ужасную ловушку попала...
Сенджу скосила на него глаза:
— Я расслаблена.
Джирайя вздохнул, растянулся на полу, укладывая лохматую голову ей на колени:
— Погладишь?
И улыбка такая лукавая, и ведь не боится же совсем. Растекся, расслабился, жмурится довольно на прикосновения, только что не поквакивает от удовольствия. Совсем не думает о том, что ей достаточно ткнуть ноготком в пару точек на шее, чтобы тело скрутило судорогой боли. Не факт, что вообще знает о чем-то подобном.
Пожалуй, с такой точки зрения Орочи прав. Она и впрямь… слишком собрана.
— Посмотри, какой у нас красивый Джи, — мурлыкнул Змей ей на ушко. — Какой прекрасный вырос... Помнишь, каким он мелким и тощим был?.. Смотри, как откормился, как мышцы нарастил, какая волевая линия челюсти нарисовалась...
Тсунаде опустила глаза, невольно отслеживая все то, о чем говорил Орочимару. Действительно, за постоянной лохматостью волос как-то прошло мимо, что из лягушонка с тонкой шеей вырос гармонично сложенный и развитый парень. Что смуглая кожа уже не смотрится чумазостью, да и вообще, Джи стал заметно спокойнее, гораздо меньше мельтеша и кривляясь. Что, чисто объективно, он и правда симпатичный. Не бака-Джи, а серьезный молодой шиноби… хотя и не гнушающийся пошалить порой.
Джирайя под ее взглядом начал медленно заливаться краской. Даже попытался с коленей сползти, но кто бы его пустил? Изящные пальчики крепко вцепились в волосы, вторая рука прошлась по подбородку почти-ласкающим движением, будто проверяя, насколько там волевая линия челюсти.
Джи зажмурился, краснея совсем уж отчаянно.
Орочимару умилился вусмерть.
— Правда же симпатяга вырос, скажи? А то мне он не верит...
И потереться носом об изгиб шеи. Змей пока синхронизировал течение чакры, чтобы окончательно пригасить паранойю химе, и тихонько ощупывал за пояс, удивляясь, как Тсу умудрилась отъесть такие мягонькие и нежные бочка.
— Да. Повзрослел, а я и не заметила… — теперь поглаживание вышло уже совершенно точно не изучающим. — Джи, а почему ты все время лохматым ходишь? Ведь не в ленивости же дело.
— После техники стоят. Да и шипастую гриву так делать удобнее, чем из гладких.
— И вызывает у всех окружающих зверское желание тебя расчесать, — добавил Змей, запуская руку в обсуждаемые волосы. А потом извернулся, наклонился и сладко-сладко его поцеловал.
Тсунаде невольно засмотрелась. Вроде и не было в этом поцелуе ничего такого особенного, а все равно — глаз не оторвать. Даже смущение в груди не толкается, хотя вроде бы неприлично. Смущение, возмущение, негодование — парни же… ничего такого. Потому что красиво. Потому что нежно. Потому что… по-настоящему.
Змей с трудом оторвался, но только чтобы покрыть мелкими, быстрыми поцелуями лицо Джи.
— Вкусный какой... Тсу, не хочешь попробовать?..
Тсунаде замялась — она просто не знала, что делать, как себя вести в такой ситуации, и как реагировать. А Джирайя улыбнулся, поворачивая голову и касаясь губами кончиков пальцев.
Не в попытке уговорить — успокаивая. Словно на миссии, когда этот дурак умудрился подставиться под технику, а потом улыбался необожженной стороной лица, пока Тсунаде его лечила — все хорошо, не волнуйся.
Наклониться и коснуться губами щеки — гладкой, без шрама — оказалось так просто. Тсу даже не поверила сперва, замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. Страх, долг перед кланом, возмущение? Ничего подобного. Просто… приятно чувствовать под губами теплую кожу. Зарываться пальцами в волосы.
Быть здесь — тоже приятно.
— Джи… научишь меня целоваться?
Орочимару, пока всё внимание сосредоточенно не на нём, позволил себе коротко выдохнуть. Хотелось завалить Джи прямо на пол, нацеловаться вдоволь, сорвать одежду, покусать легонько, доводя до настоящих стонов, до отключения башки, когда пальцы подрагивают, вминаясь в тело чуть сильнее, чем обычно, когда Джи сам заваливает его и фиксирует — не жёстко, но как-то совсем естественно...
Но нет, надо пока их нежный цветочек не испугать. Ничего, он позже отыграется...
Джирайя же тем временем с веселым ужасом убеждался, что Змей был прав. Их Тсу действительно ранимая. Нежная. Не умеющая правильно эту нежность проявлять и отчаянно стесняющаяся этого — потому и пускающая в ход кулаки чуть ли не при любом удобном случае. И сейчас — боится, подрагивает, не смущается, но можно не сомневаться — попытайся кто съехидничать над ее неопытностью, сломанными ребрами не отделается. Обнять, отогреть, успокоить… видимо, не так уж сладка роль клановой принцессы, если Тсу до сих пор напряжена, боится поверить в искренность, не умеет расслабиться.
— Тсу, может, тебе глаза завязать? — предложил Змей. — Сможешь полнее сосредоточиться на ощущениях.
Сенджу отвлеклась от поцелуя, медленно моргнула. Качнула головой:
— Не стоит. У меня была такая тренировка, думали спровоцировать сенсорику… не лучшие ассоциации.
— Эээ... Спровоцировать сенсорику? Это как?
— Завязать глаза и атаковать с разных сторон. Не смертельно, но больно и обидно. Развивает как минимум интуицию, при наличии нужных задатков — сенсорику.
— Эээ... и сколько сенсоров обнаружили таким методом?..
Змей приподнял бровь. Его лицо застыло, всё внимание ушло на то, чтобы уложить новую информацию, соотнести её с уже имеющимися данными и сделать вывод.
— Вроде было несколько, — Тсунаде пожала плечами. — Нидайме так тренировался, после него и записали методику.
— Сссссссссс!!!!
Орочимару возмущённо зашипел, вскочил, начал бегать из стороны в сторону.
— Орочи? — химе обеспокоенно нахмурилась.
— Псссс!!! — резкий разворот, недовольный внимательный взгляд, вкрадчивый вопрос: — А в клане не пробовали развивать твои способности?
Тсунаде нахмурилась сильнее:
— Ты сейчас к чему ведешь?
— Мокутон-то у тебя не как у дедушки, сенсорика не как у Ниндайме... В клане хоть имя-то твоё помнят или только расстраиваются, что ты не реинкарнация Хаширамы?!
— Орочи, да что не так? — брови поднялись домиком. — Почему ты так разозлился?
— Потому что это — неправильно, — тихо заметил Джирайя. — Никто не пытался требовать сенсорику от меня или работу с нинкеном от Орочи. Развивали наши способности.
— Хоть раз тест на определение склонностей проводили? На общее определение склонностей, а не тупо на то, что у тебя теоретически, — это слово получилось донельзя едко, — должны быть?.. Стихию проверяли?.. Может, у тебя вообще огонь, вот и не осваивается нифига ничего другое!
— Эм… — Тсунаде замялась. — Нет?
— И ты считаешь это нормальным?.. Что в клане не видят тебя, а только лишь неудачную копию деда?..
— Разве плохо пытаться получить второго Шодай? — Тсунаде беспомощно прикусила губу.
— Нет, — внезапно успокоился Змей. — Не плохо и вполне понятно. Только один вопрос. Какого хрена они его не клонировали тогда?!! Шодай — это Шодай, а ты — это ты! И ты никогда им не станешь! Или ты будешь Тсунаде Сенджу, или никем. И в твоём клане делают всё возможное, чтобы ты стала никем! Из лучших побуждений, но я им из лучших побуждений понос устрою! Всему, мать его, клану!
— Лучше не понос, — серьезно заметил Джи. — Могут связать с моим недомоганием и выйти на тебя. Но ты же работал над этими… как их… ретровирусами?
Тсунаде перевела взгляд с Орчоимару на Джирайи, потом обратно. Закусила губу сильнее. Шмыгнула носом.
— Ребята…
— Ветрянка. Точно, я разработаю для них особый штамм ветрянки. Пусть, сволочи, все пятнами покроются... может, мозги где заведутся... Даже в жопе они им не помешают!
Тсунаде шмыгнула носом громче. Глаза нестерпимо защипало, в горле свернулся ком. Джирайя примерился, перехватил нервно бегающего Орочимару и дернул обратно в тесный клубок.
— Тсунаде… ты же восхитительная. Почему тебя так удивляет, когда признают именно тебя?
— Потому что, блядь, это редко делали!!! — Змей горел возмущением. — Джи, отпусти меня. Я за свитком, определяющим стихию, сбегаю. Не могу на месте сидеть, меня щаз порвёт на множество возмущённых змеек!
— Я тебе и так скажу. Райтон, слабые способности к Катону и Суйтону. Есть возможность развить Дотон. На стихии меня досконально тестировали.
— Фух, ну хоть что-то сделали! И что, всё равно Мокутон требуют?.. Джи, гладь меня... мне надо успокоиться...
Джирайя фыркнул, притянул Змея к себе за шиворот, крепко поцеловал. Потом повернулся к растерянной Сенджу, коснулся губами щеки:
— Ты у нас самая лучшая.
Тсунаде вдруг всхлипнула, подалась вперед и уткнулась лицом в грудь Джирайе.
— Да, — подтвердил Орочимару, обнимая со спины. — З-зараза, до сих пор трясёт... Ух... Как можно нашу нежную Тсу-чан обижать?..
Плечи Тсунаде окончательно затряслись. Получить такое признание своей… слабости, но при этом — ни следа насмешки, ни следа укора этой слабостью… объятия и поддержку… Разве так — тоже бывает?
— Ветрянку с поносом, — пробурчал Орочи, сжимая почти болезненно. Его тоже трясло. — Пятна — это слишком просто. Ну же, Тсу, милая... Никто не рождается великим шиноби. А если какие суки мешают таланты раскрыть... Слушайте, а у меня появился план.
— Какой план? — Джирайя слегка сместился, чтобы обнимать уже обоих. И поглаживать — короткими успокаивающими движениями.
— Помочь нашей Тсу стать самой-самой сильной... Самой сильной Тсу. Джи, ты уже обещал узнать про сен, Кацую занимается медициной... я тоже помогу. А ещё нужно пройти полный тест на склонности, хотя что-то мне подсказывает, что далеко от ирьён не уйдёт...
— Составь тогда еще два, — серьезно заметил Джирайя. — Мы ведь должны соответствовать.
— С тобой всё просто. Дать тебе время уйти к жабам и натренировать сен-мод... А я на силу не жалуюсь.
— А на цели, ради которых эту силу обретаешь?
— Э-э-э... ты о чём?
— Становиться сильнее только ради силы немного скучно, нэ?
— Ага. Но сила является частым побочным эффектом исследований. Интересных исследований.
— А исследованиями ты занимаешься только из любопытства? — подала голос Тсунаде.
— Вообще-то, да.
— Счастливый… — вздохнула химе.
— А что? Неужели у тебя нет ничего, чем бы ты хотела заниматься просто так, часами и без всякого вознаграждения?
— У меня и часов-то этих нет, — Тсунаде помолчала. — Когда был жив Хаширама-джи-сан, он часто играл со мной. В карты, в домино, в шоги… на деньги, но я даже не помню, кто из нас выигрывал. Хорошее было время. Мы так… веселились.
— Надо и нам как-нибудь поиграть, — вздохнул Змей и приник к её щеке губами. — Да, надо ещё проследить, кто гадости говорит. Просто ли дебилы, или всё-таки мутят что... не смейтесь, собственные идиоты разной масти принесли деревне гораздо больше вреда, чем прямые враги... Спасает только то, что у всех такие, уравнивается ситуация... А давайте поиграем в карты на раздевание?..
Джирайя невольно хихикнул:
— Спорим, я вас обоих обыграю?
— Так боишься раздеться?..
— Нет, у меня просто опыта больше, — Джи показал язык. — Ты-то не выигрывал сладости в кости.
— Пф! Может, у тебя и карты есть?
— Вообще есть, но с собой не ношу. А у тебя таки есть? Прямо в лаборатории?
— Прямо дома. Сейчас поищу... — Орочимару неохотно оторвался и полез в кладовку.
Новенькую колоду карт он честно утащил у одного игрока, который недружелюбно на него смотрел. За что этот игрок получил трёпку от своих же коллег, которые на эту колоду дружно скидывали. Ну а трофей Змей хозяйственно заныкал. — Где тут?.. А, вот!
Тасовала карты Тсунаде — Джи даже не особо отпирался от подозрений в жульничестве, хоть и шуточных. Смешала, раздала, развернула свои веером. Стрельнула глазами поверх карт. Джирайя тихо вздохнул — живая, озорная Тсунаде. Он ее такой видел только рядом с братом.
— М-м-м... Ребят, а как играть? — поинтересовался Орочимару, тоже заглянув в свои карты.
Гений оказался совершенно не подкован в этой области. Ну, то есть о факте существования игр он знал, даже на раздевание, но сам никогда не играл.
Джирайя и Тсунаде переглянулись, расплылись в совершенно одинаковых ухмылках. Кивнули друг другу.
В итоге правила объяснял Джирайя, но игру выбрала Тсунаде. И в процессе объяснений хихикала за картами, заставляя подозревать, что правила у Джи слегка отличаются от общепринятых.
Но Змей был спокоен. Проиграть он не боялся.
