Текст книги "Ксюха. Стратегия. Цикл Забытые Острова. Становление. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Ксюха Гном

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Ну ты прям меня за ребенка считаешь!

– Тогда слушай, – и довольно-таки кратко, но, тем не менее, постаравшись сделать это подробно, передала Илге всё то, что было продумано о них – бывшей группе Центрального. Их вероятном будущем, что должно было быть по условиям Эксперимента – как я его поняла, находках тех складов, которые мы уже сделали, и возможно ещё сделаем, и их содержимом. Погибших рядом людях, предназначавшихся им при условии объединения. Все, ну или почти все, наши мысли и предложения на совещаниях, показала фотки Руси с одновременным рассказом Вики, и наше возможно, да реально судьбоносное решение по его будущему. А также, что я от неё хочу, и чего остерегаюсь.

– Ну и нихрена себе! И вот это все было нашим, если бы не погиб нужный руководитель?

– Я считаю, что да.

– Нда? И из-за смерти всего одного человека так изменилась и наша судьба и, вероятно, что вся картинка местного мира. Но, честно говоря, лично я ни на грамм не жалею об этом – ведь наши мужчинки такие инертные оказались. Страх и ужас.

– Что, Даже Наум со Степаном?

– И они тоже. Им на троих достался островок хрен знает где – буквально на самой окраине Центрального, как ты нас назвала. И именно в тот край было труднее всего добираться по скалам – хотя именно Наум делал несколько попыток сплотить наших «медуз», и поднять их на бунт – ещё тогда, в самом начале этого беспредела. А все закрылись в своих «ракушках», как улитки, и только выглядывая наружу – ждали тех, кто им поможет. Да ты и сама должна была уже понять, что из-под палки они все герои. А сами проявить инициативу побоялись. И тут, видя тех, кто рядом с тобой живет уже давно, и они приободрились, перышки порасправили и порасподраспушили. Ну да ладно – это все уже дела давно прошедших дней, как сказал великий классик.

– Теперь ты понимаешь, почему я мнусь и опасаюсь этого разговора?

– К сожалению, да. И очень даже хорошо. Ты полностью права – возможный соблазн просто огромен, но и кара за отступничество немала. Нет, не переживай, я не о том, что ты сама лично мне свернешь шею, или это сделают по твоему прямому приказу. Вот этого-то я опасаюсь меньше всего. Ты мое прошлое знаешь?

– Личное дело уже получила, но изучить не успела, сегодня с утра был очень трудный день.

– Даже так? Оператор имеет возможность заказывать наши досье? Интересно, и даже очень. А я об этом и не подозревала.

– Так ты и не была ни Главой сообщества, ни его оператором, и просто не можешь этого знать. Так что там с твоим прошлым такого темного и страшного?

– Права. Полностью права. Да и из наших, скорее всего, никто правильно не разбирается в связях с Небесниками. А страшного? Ничего такого. Темного? Тем более. Я, до начала проблем в нашей стране была начальником управления в Дебальцево, уже давно майором. Готовилась к переводу с повышением и к ещё одной звездочке. А после провала наступления и того огромного котла меня сделали козой отпущения, и спустили всех собак на службе. Обвинив в том, что именно мы, наша служба, просмотрели разведчиков и корректировщиков. Хотя это и не наша обязанность, а армеутской контрразведки. А в приватной беседе начальник кадров, кстати – бывший подчиненный моего отца, сказал:

– Мы знаем, что ты пойдешь на все, но не изменишь ни своему народу ни своему слову. Но поверь, ты – песчинка, попавшая в не то место и не в то время в критической для некоторых ситуации. И, чтобы высоким людям не потерять свои теплые места, было решено пожертвовать тобою.

– Вот так, за всё то, что я сделала, на меня вылили не просто ушат дерьма, а огромную цистерну. Оказавшись в Ромнах, я вопреки всему тому, что разворачивалось у нас по отношению к России, стала изучать как её историю, так и нашу, прошлую, нынешнюю, и вероятную будущую. Результаты меня шокировали. Дальнейшее уже не интересно – важен сам факт, что разобравшись с прошлым, я поняла, что только она, Россия, сможет Украину понять, простить, да и помочь. Там – этого уже, наверное, не случится, по нашей же собственной вине. А тут? Я хочу принести максимум пользы нам, этому сообществу, или тому новому, это если ты решишь мне доверить названную работу. Всем тем, кто называет себя русскими не на словах, а в душе, показывая это в своих действиях и решениях.

Веришь? Я сегодня поразилась дальше некуда, узнав что здесь живет полтора десятка европейцев, которые на полном серьезе считают себя русскими, и учатся нашему языку. Так что не переживай, что-что, а предать, вольно или не вольно, анклав я не смогу. Натура моя не такая. Если я в чём убеждена, то следую этому до конца. А тут, будет огромная ответственность – и не перед государством или начальником, а, в первую очередь перед самою собою. Своими друзьями, соратниками. Трудное предложение. Очень. И там своя служба безопасности нужна обязательно, кстати, как и тут. Я, вообще-то, честно говоря, думала, ты меня сюда готовить будешь. А оно вот что!

– Я и хотела тебя получить рядом и в предложенной роли, но только под своим личным присмотром. Но там, у Ярика ты сейчас очень сильно нужна. Честно.

– Я и понимаю, и переживаю.

– Илга, не в обиду. Тогда давай просто потерпим. Может быть это в тебе бурлят эмоции, и все? Сегодня -завтра подождем, а потом к этому разговору опять вернемся.

– Я тебя отлично понимаю. Конечно. Надеюсь, время ещё терпит.

– Пока, да. Но тогда все равно – до вечера из Дома ни ногой. Это не просьба, а прямой приказ.

– Есть! – очень неожиданно, подскочив ответила она, и в этот миг затарахтела в кармане рация:

– Это НП: на расстоянии десяти миль от нас противник разделился, и три малые засечки разошлись в стороны. Сразу после этого самая крупная сбросила ход до малого.

– Ну вот. Начинается. А мы очень надеялись, что они подойдут с одной стороны.

День 29. Часть 4.

Сидя в кабинете – все равно Радован меня не отпустит туда, к защитникам, через некоторое время мы обе услышали очередной рапорт:

– Левая цель идет к Красоте, две правые снова разделились, и малая пошла к Марко, а чуть большая к бухте у Дома, – и буквально через минутку продолжение, – а вот теперь все четыре резко и одновременно ускорились.

И с этого мгновения события понеслись с места просто вскачь.

Но, так как наши больше отмалчивались, то мы практически ничего и не знали и ничего не слышали. А в последующей реконструкции событий, каждая фаза боя выглядела примерно так.

Большое, даже очень большое по нашим Забыто-Островским меркам судно, прошло рядом с засадой, где стоял катер Стаса. Потом, метров через пятьсот оно сбросило ход, быстро развернулось боком к берегу, и отдало носовой и кормовой якоря. Дальше с него спустили две лодки, куда споро уселось по четыре человека, и дружно взмахнув веслами, те рванули дальше к берегу. И в тот же миг к зачехленным конструкциям его на баке и юте бросилось по две пары из экипажа, и, сняв накрытие, начали разворачивать стоявшие там, как всем показалось с такого расстояния – крупнокалиберные пулеметы в сторону острова. Но тут с его стороны прозвучал один выстрел, и через миг еще один. И одновременно с ним открыли огонь из засады – с катера соседей, его снайпера дуэтом сняли двоих на носу. А наш стрелок с берега по очереди пару на корме, и ставшее безжизненным судно плавно закачалось на небольшой волне.

А рулевые лодок, увидев буквально перед собой подводные скалы, чуть не вылетели на них, но быстро повернули в сторону, сразу подняв весла вверх. Но их экипажи подтянулись как можно ближе к препятствию, забросив вперед небольшие якорьки с капроновыми тросами, и запрыгали по камням вперед. Что не говори, а они даже выбирая куда стать, и часто балансируя на одной ноге, очень точно и результативно вели огонь по берегу. В итоге – у нас один тяжелораненый из засадников, и четверо, более или менее, легко, но все они по итогам попали в палату. Ну и одновременно наша техника была разбита попаданиями. Не так чтобы уж смертельно, но дырок в ней наделали от души. И это из всех там обороняющихся на позиции – две пары мотопатрулей на квадрах, и четверо бойцов в засаде, помимо самого Макса. Все восемь нападавших довольно удачно добрались почти уже до самой суши, где пятерых слаженным огнем пришедшие в себя бойцы, наконец, смогли подстрелить, но все равно трое прорвалось в заросли. И, если бы не сам Максим – бегали бы за ними долго и нудно, пока они при плохом раскладе нас самих ночью тихонько не перерезали. Но парень оказался и удачливее и резвее – догнав их, одному он все же попал в корпус, и пока до него добрался трактор-эвакуатор, тот уже отошел на небеса. А оставшимся двоим, ломившимся через кусты как сайгаки, догнав прострелил вначале, как сам потом признался, ноги, и на добивке – обе руки, что так и не выпустили свое оружие. Но эти остались живы. Относительно конечно, но всё же живы.

Почти так было и у Михаила, только там большой стальной катер сам вошел в бухту, и уже на месте спустил шлюпки под десант, загрузив туда девять человек. И у них была очередная потеря, тяжело ранило мелкого сибирского казачка Семёна, который поймал собою три пули, и убило молодого парня, которому было всего двадцать лет. Наши же, обозлившись, в живых не оставили ни одного, правда и сами почти все оказались ранены. Десятый, оставшийся на судне, пытался его увести, но получив почти одновременно две пули в правую ногу и одну в плечо, так и слег у штурвала.

У Марко – катер нападавших, выскочив прямо на берег, исторг из своих недр небольшую, но сильно воинственную кучку, которая, ранив у нас троих, дружно полегла смертью храбрых, даже не успев преодолеть песчаный пляж.

А у Дома пришлось тяжелее всего. Пиратское судно, высадив в две лодки десант, осталось в море, и наверняка подрабатывая моторами, стояло почти на одном месте, а с его борта пулеметчик вел частый, неприцельный, но сильно беспокоящий огонь, пока десант не высадился. А потом он замолк, как оказалось, навеки, как и рулевой с него – я и не подозревала, что Наум из обычной Мосинки, даже без оптики, так классно стреляет. На судне он обоих тяжело ранил, а в группе наступающих успел одного подстрелить, когда рвущуюся вперед цепь причесал из ДТ-шника Яков, получивший при этом две пули. Одну в ногу, а вторая попала в голову, но только зацепила, просто его контузив и свалив с ног. В общем, тут было ещё четверо раненых.

– Ну что, Дядя Федор? Надеюсь, гости к нам уже все? По крайней мере, хоть на сегодня? – спросила я у Журдова после окончания всех этих событий. Он уже к этому времени помог на носилках отнести Яшу в операционку к Доку, и сидя на нижней ступеньке лестницы, отдыхал.

– Думаю, что да. Если ещё один налет, то это уже будет явный перебор.

– Сколько их было?

– Ориентировочно – тридцать девять человек. Целых – ни одного, раненых – в общем числе шестеро. Один из них, инициатор налета, турецкий пират и контрабандист со Средиземного моря, раненый на самом большом судне, Керим Замир.

– Резко они атаку провели, очень даже резко.

– А что ты хочешь? Берберы – марокканцы, мавры, бедуины, но не жители пустыни, а моряки, ну и два турка. Все они – контрабандисты, почти все в разное время пиратствовали на севере Африки. Парни были – оторви и выбрось.

– Ну вот мы и «помогли» – оторвали и выбросили. И, что теперь? Где они базировались? Сколько их там осталось? Нужно там дочищать эту язву, или нет?

– Вот же засыпала вопросами. Но ответы на них мы уже успели получить. Так вот. Их базовый остров лежит почти точно на север от Незавасимости, и примерно шестьдесят пять миль между нами. За то время, что было ими тут проведено, в Эксперименте, все земли, что были невдалеке, они уже обследовали, и свезли найденный народ к себе. Новых целей, кроме нас, вблизи уже не было, вот они и решили пощипать богатеньких гяуров. Их сообщество насчитывало всего сорок девять человек, кстати – свое самое большое судно они нашли только тогда, когда набрали сорок восемь членов в группу. На налет решились только с голоду.

– То есть?

– Да все это сам Керим рассказал. У них всего шесть женщин, из них самые молодые, четыре алжирки, им лет по сорок с лишним, наложницы их вождя, имама, одна сирийка, пятидесяти лет греет постель престарелому кади. И последняя – женщина врача, они оба из Дамаска, к ней мужчина не позволяет никому подойти, грозясь кончить и её и себя, а на закуску отравить и остальных. И, так как такой, очень нужный спец у них всего один, они и не рисковали. Ну и вот, горячие африканские мужики и захотели молоденьких гяурок, потому что надоело гневить Аллаха, и заниматься мужеложством со своею молодежью, хоть те и сами это предлагали. Ушли они без спросу, и, при этом, все лодки, что были у них, забрали с собой. Что еще? Рабов в их эмирате нет. Почему? Так в их стороне очень мало островов с одиночными базовыми группами, а все те, что были, давно уже объединились, и успешно – дружно у них внутри. И это были или египтяне, или алжирцы, а то и суданцы попались – что давали при попытке наезда очень больно сдачи. Разве что врача у них забрать? Он белый, европеец, хирург из центрального госпиталя в Сирии, а на остальных там можно не обращать внимания – они всегда под кайфом, и ни на что не реагируют.

– Постоянно?

– Ну, так утверждает сам Керим. Кстати, погиб и капитан малого катера, что штурмовал позиции у Марко, Ахмат. Ведь именно он был тут в разведке, а помощник самого Замира, алжирец Аббас, который и затеял все это по его приказу, лег у артустановки на носу своего катера. Но если идти за доктором, нужно срочно отправляться. Назад и так придется возвращаться уже ночью.

– А он согласится уйти?

– Я так думаю, что если забрать вместе с ним его женщину, то с огромным удовольствием.

– Откуда ты так много знаешь?

– Кериму очень хочется жить, и он сдаёт всё полностью. Чувствует, что мы можем его просто пристрелить, а так не хочется умирать.

– Ну вот теперь понимаешь разницу в войне на суше и штурм готового к обороне берега? Я хоть и не военная, но и то поняла – что различие в них огромное.

– Ты права. И это мы были в окопах, точнее стрелковых ячейках – и то какие потери. Именно наши потери. А не приведи судьба самим атаковать готового к такому противника? Да ляжем нахрен все до одного.

– Вооот! На собственном примере все, и вы – военные, и остальные мужчины, увидели к чему приводит ведение войны необученными к этому региону бойцами. Да, честно говоря, сама даже не подозревала всех этих трудностей. И теперь понимаю, что пары-тройки сержантов или рядовых из морпехов в качестве инструкторов и главной ударной силы нам явно бы не помешало. Ведь одного Егора по любому будет мало. Ты-то офицер, и у самого столько свободного времени для работы с будущими кандидатами может и не быть

– Ты права – работы будет валом. А почему именно нас?

– Так ведь на родине в войсках только морская пехота заточена на береговой штурм с моря. Или я в чем-то не права?

– Да какое – «заточена». Все идут на штурм береговых укреплений только после серьезной ракетно-артиллерийской зачистки – как с боевых кораблей, так и вертушками и самолетами. Это же аксиома. А у нас что? Винтовки с дробовиками да редкие пулеметы с автоматами. Этому типу штурма обучают всех – и нас, морпехов, и десантуру, и обычную мотопехоту.

– Ну ты же прекрасно понимаешь – что ни ракет, ни, тем более, пушек с минометами нам никто не даст. А если и найдем из чего подобное сделать своими руками, то никто даже и не предскажет, что в ответ скажут-сделают рискнувшему с подобным эти Небесные Наблюдатели.

– Да я и сам об этом же самом думал уже не раз. Но другого варианта нет. Или наши потери будут настолько большими, что, в лучшем, выйдет пиррова победа, а в худшем– ляжем там все до одного.

– Не переживай. Пока нам самим некого штурмовать. А вот обсудить сложившуюся после всего ситуацию, и решить вопросы не только с самой обороной, но и с дальним обнаружением – это жизненно необходимо.

– Согласен. Вот тут и всплывает тот твой вопрос-предложение к Саналу о диверах.

– О чём? Каких-таких диверах?

– Диверсантах – так часто на них говорят, типа сокращенно. Теперь мы все чётко понимаем важность и их воспитания, и дальней агентурной разведки. Но, вначале, для этого нужна обычная, простая разведка силами поисковых звеньев. А уже по определенным целям работать глубинниками.

– Ну так чего расселся? Отдохнул? Вот иди и начинай формирование нашей кадровой армии.

В итоге, Франки и ещё трое наших, забрав катер Ахмата, как самый быстрый, рванули воровать из обдолбаных арабских рук врача. Правда назад пришли гружеными всем найденным там оружием и боеприпасами – доктор, который оказался русским волонтером Георгием Шляхтиным, оставлять им не захотел ничего, тем более стреляющего. Да и он, выходя из катера, сам с огромным трудом вытащил наружу большой чемодан современного типа, и две сумки.

– А это что? – уже на входе в Дом спросила я.

– Тут, – показывает на него, – полный переносной хирургический комплект инструментов и оборудования, я с ним в свое время сюда и попал. А в сумках всё необходимые при операциях медикаменты и принадлежности.

И уже ближе ко сну, сидя на пару с Доком и его женщиной, как я узнала позже, случайно найденной уже тут, и довольно быстро ставшей ему верной женой, у постелей наших раненых, они свободно общались. Значит – доктора спелись. Но как мы увидели утром, и спились. Они, накачивая спиртика по маленькой, за пару часов легонькой пьянки так и заснули, где сидели.

По окончании боя связалась с засадниками от соседей:

– Огромное спасибо вам, парни! Сильно выручили.

– Да что мы? Дважды выстрели, и всё. Вот ваши, на берегу, да, повеселились так повеселились. Ничего не скажешь. Много налетчиков было?

– На этом корабле? Двенадцать. Плюс еще на трех двадцать семь.

– Скооолько?

– А вы что? Их не отслеживали? В налете участвовало четыре посудины. Та, что возле вас, самая большая, две вполовину меньше, и один относительно малый катер.

– Наш локатор работает только при включенном главном двигателе – на нем стоит основной генератор, или нужно заводить переносной. Но мы не рискнули шуметь, побоялись спугнуть.

– Стас говорил, что ничего за помощь не нужно, так вы хоть зайдите на ужин – девочки будут довольны посещению геройских соседей.

С берега лодкой привезли им лоцмана, и показывая парням курс, попутно рассказывая об острове, он привел их в порт у Дома. Там они поймали когнитивный диссонанс, если я правильно сказала – большое здание с кучей окон, которое как крышей накрыла скала, и с одной его стороны улица с красивыми домами. Они же не знали, что мы их только сегодня получили. А обалдение продолжалось.. Помещение огромной столовой, столы на четверых, которые специально для них сдвинули – в экипаже было восемь человек. Девочки-официантки, которые дорогим гостям принесли всё сами. Так-то мы берем еду, как в старых, еще советских столовых – двигая разнос по каменной полке, и заказывая на выдаче то, что хочешь. Сами же относим грязное к мойке – но за посторонними наши красапеты решили поухаживать, будто своих парней им мало.

Потом им сделали экскурсию внутри, показав и похваставшись всем – от жилых комнат, до туалетов и душевых. Случайно заскочили к госпиталю, и те обалдели от наших потерь, хоть и временных. Ну и на завершение, гиды поцеловали тех целомудренно в щечку, и помахали на прощание ручками. А трудовые будни продолжались дальше.

– Илья, – задала я парню вопрос после ужина, – все трофеи достались нам? Или есть и утонувшее?

– Часть, довольно небольшая, немного поплавала. Это то, что было на атаковавших нас с севера, и в бухте Красота. Но все очень быстро достали и насухо протерли. Не могу сказать, что это то, что я желал бы иметь у себя на складе. Но все равно – оружие достаточно неплохое, все исправное, и опять только одной страны – французское. У них, в основном, были только винтовки и пистолеты, у всех полностью, и одинаковые.

– А что за пулемет был в бухте у Михаила?

– Обычный Шош, кстати, на всех трех остальных судах нашли еще по одному такому. Сразу докладываю. Но только по оружию. На большом корабле установлены итальянские орудия – на носу спаренная судовая артустановка тридцати семи миллиметровых орудий, а на корме две тоже двуствольные, но двадцати миллиметровые, стоящие по оба борта. Они были, скорее всего, сняты с древнего, списанного сразу после войны крейсера. Там, насколько мне помнится, на вооружении стояли такого типа зенитками. К носовой есть всего десять снарядов, а кормовым двадцать. То есть, в общем по пять штук на каждый ствол.

На остальных трех – на бОльших, на носу стоят спаренные французские крупняки Гочкисы, ну или если правильно, то HotchkissM 1929, калибра 13,2 мм. А на корме чуть поновее годами, но только винтовочного калибра – MASAAT 52, калибра 7,5 мм. Тоже спарки. А на самом малом – они же, но только одиночные. И, что самое интересное – ни к одному из них нет ни единого патрона. Вот потому они и тревожили нас только Шошами.

– Ясно. А что это за корабли, знаешь?

– Не. Я разбираюсь только в оружии, и всё.

– Еще вопрос, для меня непонятный. Почему «кваказоиды» были с английским оружием? А арабы с французским?

– Все это очень даже просто. Кавказ в зоне интересов турок уже как лет триста, а они всегда были на оружейной дотации Лондона. А в конце девятнадцатого века он к ним и сам подключился, старательно науськивая горцев на Россию и царя, да подкармливая своим разным устаревшим оружием. А север Африки примерно столько же времени в сфере интересов Парижа, они там с одними племенами дружили и вооружали их, а с другими воевали, и те его брали уже трофеями. А итальянские орудия – это вообще не редкость, вероятно хозяин корабля был турок, а макаронники им в тридцатых-пятидесятых годах сильно этим помогали. Да и потом контрабасов прикармливали – братан об этой кухне часто рассказывал, он в Сирии уже много лет базируется со своей флотилией

Сфотографировав подробно все трофеи, вначале обратилась к Роме:

– Откуда? Я знаю только Российский флот, и всё, – ответил тот на мой вопрос.

Потом, любопытная, потопала в наш госпиталь, к Смелову, но Венедикт меня вежливо попер оттуда, сказав что все они уже переведены долечиваться в свою комнату. Там же им дежурная медсестра ставит и капельницы. Нашла, приклепалась, и наконец услышала более или менее адекватный ответ:

– Все четыре – довольно удачные произведения итальянского Королевского судостроительного монстра, правда, они активные участники только ПМВ. Первой Мировой войны, с четырнадцатого, то есть, девятьсот четырнадцатого и по восемнадцатый год.

– Откуда ты это знаешь?

– Дед с конца тридцатых служил на Чёрном море, был там такой эсминец, Бодрый. Ему в сорок первом оставалось добить всего четыре месяца, как в наше время говорят – до дембеля, ведь призывался он еще в тридцать шестом на флот, тогда матросы служили пять лет. Не успев уволится, на нем прошел всю Отечественную войну, комендором зенитной установки. Да он, по его словам, сказанным мне уже в старости, и не отчаивался – в море влюбился до безумия. И дальше, после войны, работал много лет на флоте, только уже торговом. Он, за девять лет службы, у друга с эсминца набрался опыта и чуть теории в специальности радиста, а потом ещё и окончил соответствующие курсы. Он и привил мне любовь к морю. А у нас в Доме Пионеров, куда я ходил на судомодельный кружок, было отделение исторического наследия флота всех стран и эпох. Ну а меня заинтересовал период броненосный кораблей – изучил их все от и до, как говорится.

– Ясно! Так ты считаешь, это точно итальянцы?

– Конечно. Самый маленький, это был в девичестве – при проектировании и во время постройки, морской прогулочный катер, двадцатитонник. А потом всю готовую серию призвали на службу, превратив в патрульные и сторожевые кораблики, вооружив их или двумя крупнокалиберными пулеметами. Или одним малокалиберным орудием, на баке, и пулеметом, на юте. Они были довольно хорошие, с неплохой мореходностью, уверенно бегали из базы в Торонто к побережью Египта, включая и Каир. Средние – одной серии, так называемый Tip C, сорока четырех тонные малые сторожевики, знаменитые тем, что у них, как и у предыдущего катера, стояли шумопеленгаторы.

А самый большой – это миноносец тип PN, названный так, потому что выпускался фирмой Паттисон в Неаполе. Он существенно больший, имел сто двадцать тонн водоизмещения при стандартной загрузке. На нем стояло в свое время две паровые машины, которые разгоняли кораблик до двадцати семи узлов. Меньшие, все три, были с бензиновыми двигателями, и бегали соответственно – малыш выдавал двадцать один-двадцать три узла при мощности двух моторов по пятьсот лошадей, а тип C – разгонялся до семнадцати-девятнадцати при двух четыреста шестидесятых. Судя по фотографиям, за ними эти сто лет очень тщательно ухаживали и перестраивали – у всех верхняя палуба стала плоской, а не выпуклой, как в девичестве, и как хорошо, удобно и ново выглядят их верхние надстройки.

Капитаны, являющиеся у таких крох всегда и владельцами, не жалели на них денег. По их двигателям ничего сказать не могу – нужно только самому смотреть, а судя по отсутствию трубы паровых котлов на миноноске, считаю, что там стоят современные судовые дизеля. Так как на нем установлено вооружение, и довольно серьезное, то это показывает, что он был у контрабандиста или пирата на Средиземном море, да они все четыре с тех вод. И, скорее всего, таскали контрабас тоже все. Ну, в тех морях разницы между одним и вторым практически нет. Там может пират возить контрабанду, или контрабандист ограбить на побережье Африки виллу или маленький поселок. Раньше с ними европейцы хорошо боролись, а как ударились в либерастию, стали только в одно место пороться. А где вы эти снимки взяли?

– Да вот только вечером, сами владельцы пригнали и «упросили» себе взять. Навсегда и даром, при этом сделали им свое селфи.

– И совсем не смешно.

– Я и не смеюсь. Истинную правду говорю. Сами пригнали, а потом подарили.

– Да шутит наша Командир, шутит она так, – сломала всю программу розыгрыша медсестра, что возилась с капельницами, – это вот недавно арабы в гости «просились», у нас аж раненых увеличилось на девятнадцать человек. Уже вторую комнату рядом с операционной освободили под палату.

День 29. Часть 5.

Все три больших трофея опять перегнали в Красоту, за ненадобностью, и, поставив каждый на оба якоря, носовой и кормовой, оставили до следующей необходимости, которой пока у нас нет. Почему? Да все потому, что ведь они моторные, и, значит, жрут соляр очень даже неплохо. Хоть Керим и поклялся, что во всех топливные танки были при выходе полными под крышечку. Но вот оно закончилось? А повторно взять негде. Это если бы у нас был небольшой танкер, или нефтеналивная баржа, тонн так на тридцать, минимум. А вообще лучше на пятьдесят – восемьдесят. Можно было слить все топливо, что арабы нашли вместе с большой миноноской, хранящимся в подземном топливном танке на берегу интересного, но безлюдного островка, и утащить его к себе. Но такого судна у нас, увы, но нет. Хотела сказать, что и не предвидится – но не рискнула. Никто не знает, что нас ждет даже завтра.

Довольно поздно, снаружи даже начинало уже немножко сереть, девочки с НП передали:

– Нас вызывает новый абонент, представляясь Ярославом. Сказал, что разговаривать будет только с Командиром. Вас соединять?

– Естественно. Я его жду, – а сама уже включаю диктофон – что бы Ярик не говорил, это потом нужно несколько раз прослушать повторно самой, проанализировать, и прийти вначале к своему личному, определенному решению. А потом предоставить его доклад моим советникам-советчикам. Потому что краем сознания понимаю, что чем дальше, тем больше я скатываюсь в управлении анклавом с банальной демократии или выборного правления к монархии, если не сказать резче – диктатуре. Но что больше всего мне самой не нравится, так это то, что все они вроде это видят и понимают, но притом со всем полностью соглашаются. А мне пока не очень хочется становиться кровавым самодуром-диктатором, а вот корону одевать, так совсем не желаю. Хотя прекрасно, ещё на уровне подсознания, понимаю – внешняя обстановка, и события в Мире Забытых Островов сами поставят мне условия стать или первым или вторым, и как этого не хочется, но явно со временем придется соответствовать их требованиям.

С чего это такие мысли забродили под прической? Да все только потому, что эти советчики только пытаются свои советы давать, а потом почти сразу соглашаются со всеми моими предложениями. Мне часто это и импонирует, но и не менее часто и бесит – я ведь вижу, что мой бред выглядит таким не только с первого взгляда, но и с двадцатого. А эти... все поддерживают, но сами включаются в управление, только получив пинка, животворящего, пониже пояса и всегда сзади. Но ведь мне-то хочется споров, обсуждений, радикальных, ну конечно не сверх, советов, подсказок. А этого уже длительное время нет. Блин, у нас становится как в армии – командир приказал, правильно это или нет, нужно оно, или нет, а ты должен ответить 'Есть', и бегом исполнять. И выполнить приказ ты просто обязан. Таковы правила во взаимоотношениях начальник-командир и солдат-подчиненный.

Как братик говорил:

– «Ты начальник, я рабочий, ты насра...л, а я ворочай", – при этом добавляя:

– Я – начальник, уже ты рабочий. И я насра...л, а ты это гов... гуано ворочай,

– вот так и в жизни это всегда, ну почти, происходит.

Хоть и грубо, но знаково. И запоминается – влёт! Ну у меня пока вроде таких заскоков не было. Или их не было только по моему мнению? А по взглядам со стороны – все мои решения и действия – есть бредом сивой кобылы? Ну может я и кобыла, но еще не сивая. Короче – заработалась девка, в конец заработалась, если уже в её мыслях такой бред поселился. И тут меня, к огромному моему же счастью, прервали:

– Командир, как меня слышно? – на фоне слабенького-слабенького треска вдруг четко и ясно прозвучал голос Ярослава.

– Ярик, – хоть и знаю, что он это сокращение сильно не любит, но слово – не воробей, выскочит, не вернешь, так и со мной от неожиданности случилось, – доброго вечера! Практически идеально. Завтра Кирилл с тобой пообщается, расскажет, как подстроить всё по максимуму. Как ты? Что нового? Вика с пополнением пришла? Не молчи, давай рассказывай.

– Всё нормально – все в порядке. К соседям не ходил – еще с вечера решив на все забить, а подняться на гору и сверху уже осмотреть окрестности. Сегодня вышел, только серело – как я и подозревал, к подножью часа четыре ходу, по шагометру смарта, с поправкой на то, что лес да степь с оврагами совсем не трасса, вышло от замка шестнадцать километров. Потом в предгорье начались почти постоянные, всё резче и резче, очень быстро возрастающие по высоте холмы, и через неполных два километра ступенчато перешедшие в сам склон горы. Ну и полтора километра её высоты заняли ещё почти пять часов. Хорошо что хоть склоны не сильно изрезаны ущельями и трещинами, Я много снимал и видео и просто фотографировал, плюс есть запись на диктофоне – Вика завтра-послезавтра придет на Независимость, посмотрите сами все и послушаете. Но уже под самый верх моя батарея села, и дальше я своими словами все расскажу.