Текст книги "Историки Греции"

Автор книги: Ксенофонт

Соавторы: ,Галикарнасский Геродот,Татьяна Миллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

После этого Кир прошел за четыре перехода двадцать парасангов до реки Хал, шириною в один плефр и полной больших ручных рыб, которых сирийцы считают богами и не дают трогать. Деревни, в которых остановились на ночлег, принадлежали Парисатиде: ей когда-то дали их на пояс. 210

(10) Оттуда Кир за пять переходов прошел тридцать парасангов до истоков реки Дардат, шириною в плефр. Там был дворец Велесия, правителя Сирии, и весьма большой и красивый сад, приносивший все, что рождает каждое время года. Его Кир вырубил, а дворец сжег. (11) Оттуда он прошел за три перехода пятнадцать парасангов до Евфрата, ширина которого – четыре стадия; и на нем есть город, большой и богатый, называемый Тапсак. Там оставались пять дней. Кир, созвав греческих начальников, сказал им, что путь лежит на Вавилон, против великого царя, и повелел сказать об этом воинам и убедить их пойти за ним. (12) И начальники, собрав сходку, объявили это воинам, а те вознегодовали на них, говоря, что они, мол, знали все раньше, но скрывали; и никто не соглашался идти, если не дадут денег, как давали их прежде ходившим с Киром, и притом не на бой, а по зову Кирова отца. 211(13) Это начальники и объявили Киру, а он обещал по пять мин серебра на каждого по приходе в Вавилон и полную плату за все время, пока не доставит греков обратно в Ионию. Так удалось ему уговорить большую часть греческого войска.

А Менон, еще до того как стало ясно, что сделают воины, пойдут ли они за Киром или нет, собрал свое войско отдельно от прочего и сказал так: (14) «Воины, если вы меня послушаетесь, то без всяких трудов и опасностей будете отличены Киром среди прочего войска. Что же велю я вам делать? Теперь Киру надобно, чтобы греки шли за ним на царя. И вот я считаю, что вам следует перейти Евфрат прежде, чем станет ясно, что ответят Киру остальные греки. (15) Если они порешат следовать за ним, – тогда покажется, что от вас, начавших переправу, пошел весь почин, и за вашу величайшую готовность Кир будет вам благодарен и наградит вас – а это он умеет как никто другой. Если же остальные порешат иначе, то и мы все вернемся назад, но вас, как единственных послушных ему и самых верных, он будет ставить начальниками и над крепостями, и над отрядами, да и если что-нибудь еще вам понадобится, вы все, я уверен, получите от Кира, потому что он вам будет другом». (16) Услышав это, воины согласились и перешли Евфрат, не дожидаясь ответа остальных. Кир, услышав об их переправе, был доволен и отправил к ним Глуса сказать: «Я, воины, вас хвалю, а сделать так, чтобы и вы меня хвалили, – это моя забота, или можете не звать меня Киром». (17) И воины, от больших надежд, стали желать ему счастья. А Менону, как говорили, он послал великолепные подарки.

Сделав это, он переправился через реку. И войско все целиком пошло за ним. Из переправлявшихся никто не намок выше груди, (18) меж тем как жители Тапсака говорили, что, кроме того случая, никогда невозможно было перейти реку вброд, а нужны были лодки, – их же Аброком, проходя здесь, пожег, чтобы Кир не мог переправиться. В этом все увидели нечто божественное: ясно было, что река отступала перед Киром, ибо ему суждено царствовать. (19) Оттуда он прошел по Сирии за девять переходов пятьдесят парасангов и прибыл на реку Аракс. Там было множество деревень, обильных хлебом и вином, и в них войско провело три дня, запасаясь продовольствием.

V. (1) Оттуда Кир прошел по Аравии, держась слева от Евфрата, и за пять переходов по пустыне покрыл тридцать пять парасангов. Места эти равнинные, плоские, как море, заросшие полынью; если и растет там еще что из кустарников или камышей, то все это пахучее, как благовония; а дерева нет ни одного. (2) Звери там разные, очень много диких ослов, много и страусов; есть и дрофы, и косули. За этими животными иногда охотились на конях. Осел, когда его преследуют, отбегает и останавливается, потому что бежит он гораздо быстрее лошади; а когда лошадь приближается, он опять делает то же самое, и поймать его нельзя, иначе как расставив конных и меняя во время охоты лошадей. Мясо пойманных ослов напоминало оленье, только было нежнее. (3) А страуса никому не удалось поймать; все всадники, что их преследовали, скоро прекращали погоню: птица намного опережала их, так как и ноги у нее бегут быстро, и на крыльях она приподнимается, распуская их, как паруса. А вот дрофу, если быстро поднять ее, словить можно: полет у нее короткий, как у куропатки, и она быстро слабеет. Мясо ее очень вкусное.

(4) Пройдя через эту местность, войско достигло реки Маек, шириною в плефр. Там есть город, большой, но заброшенный, называемый Корсота; Маек обтекает его со всех сторон. Там оставались три дня, запасая продовольствие.

(5) Оттуда за тринадцать переходов по пустыне прошли девяносто парасангов, имея Евфрат по правую руку, и прибыли в Пилы. На этих переходах много вьючных животных пало от голода: нигде не было ни сена и ни единого дерева, вся местность была голая. Жители там живут тем, что выкапывают над рекою камни, делают из них мельничные жернова, отвозят их на продажу в Вавилон и там все закупают. (6) У войска иссяк хлеб, и купить его можно было только у лидийских торговцев в варварском ополчении Кира, по четыре сикля за капифу пшеничной или ячменной муки. Сикль ценится в семь с половиною аттических оболов, а в капифе два аттических хойника. Так что воины все время кормились только мясом. (7) А из этих переходов многие были особенно длинными, – когда хотели дойти до воды или до корма скоту.

Однажды, когда попалась теснина и топь, непроходимая для повозок, Кир, остановившись с самыми богатыми своими вельможами, приказал Глусу и Пигрету взять варварских воинов и вызволить повозки. (8) А когда ему показалось, что исполняют приказ нерадиво, он, как бы в гневе, повелел самым знатным из стоявших вокруг персов скорее сдвинуть повозки с места. Тут-то и можно было увидеть пример отличного послушания! Сбросив с себя пурпурные кафтаны прямо там, где стояли, они кинулись, словно бегуны за наградой, вниз по крутому склону, в драгоценных хитонах и пестрых шароварах, некоторые даже с ожерельями вокруг шеи и с запястьями на руках, и во всем этом убранстве попрыгали в топь, подняли на воздух повозки и вынесли их быстрее, чем можно было подумать. (9) По всему было видно, что Кир спешит пройти весь путь: он не медлил и не останавливался иначе, как для пополненья продовольствия или какой-нибудь другой надобности, ибо полагал, что чем скорее он придет, тем менее готов к битве будет царь, и чем больше он будет медлить, тем многочисленнее войско соберется у царя. И всякому, кто задумался бы, легко было понять, что держава царя сильна множеством областей и людей, но из-за длины дорог и разбросанности сил слаба, особенно против скорого нападения.

(10) Во время этих переходов по пустыне оказались против лежавшего за Евфратом большого и богатого города, называемого Харманда; в нем воины закупали продовольствие, переправляясь на плотах такого рода: шкуры, что служили им для покрытия палаток, набивали сухою травой, стягивали и сшивали, чтобы сено не намокало. На них-то и переплывали реку и покупали продовольствие: вино, приготовленное из фиников, и хлеб из египетского проса (этого всего в том краю есть вдосталь).

(11) Там же заспорили один из Меноновых воинов и воин Клеарха, и Клеарх, решив, что неправ человек Менона, избил его. Тот вернулся к своим и все рассказал, и войско пришло в негодованье и разгневалось на Клеарха. (12) В тот же день Клеарх, побывав у речной переправы и оглядев торг, ехал верхом к своей палатке с немногими сопровождающими через войско Менона. Кир еще не явился, но был уже на подходе. Один из Меноновых воинов, который как раз колол дрова, увидал проезжавшего Клеарха и запустил в него топором. Сам он промахнулся, но за ним бросил камень один, потом другой, потом многие. Поднялся крик. (13) Клеарх убегает к своему войску и отдает приказ к оружью. Латникам он велит оставаться на месте, приставив щиты к ноге, а сам берет фракийцев и всадников, которых было в его отряде больше сорока, тоже в большинстве фракийцев, и наступает на Менонов стан. И Менон, и его люди, переполошившись, бегут за оружьем, а иные стоят, не зная, что делать. (14) Тут случился Проксен – он прибыл последним в сопровожденье отряда латников – и, быстро вклинившись между противниками, остановил своих и стал просить Клеарха не делать этого. Клеарх, которого чуть было не побили камнями, рассердился, что другой так легко говорит о случившемся с ним, и приказал Проксену убраться в сторону. (15) Но тут подоспел сам Кир и спросил, в чем дело. Потом, взяв пучок дротиков, с теми из своих присных, что были при нем, въехал между врагами и сказал так: (16) «Вы, Клеарх, Проксен и все греки, сами не ведаете, что творите! Если вы начнете биться друг с другом, то так и знайте: в тот же день зарежут меня, а недолго спустя и вас; чуть наши дела пойдут плохо, все эти варвары, которых вы здесь видите, станут мне врагами злейшими, чем те, что у царя». (17) Услышавши это, Клеарх опомнился, обе стороны прекратили вражду и на месте положили оружье.

VI. (1) Когда двинулись оттуда вперед, появились конские следы и навоз; судя по отпечаткам копыт, проехало до двух тысяч всадников. По пути они сжигали траву и все, что Киру могло пригодиться. Оронт, перс по рождению и родственник царя, к тому же признаваемый за одного из лучших среди персов в делах войны, стал злоумышлять против Кира, с которым враждовал и прежде, но потом помирился. (2) Он сказал Киру, что если тот даст ему тысячу всадников, то он или подстережет в засаде конных поджигателей и перебьет их, или многих захватит живыми и тем положит конец их поджогам и набегам; а сделает он все так, что они, даже увидавши Кирово войско, не смогут известить царя. Кир, выслушав, счел это полезным и приказал ему взять людей от каждого полководца. (3) А Оронт, считая, что всадники уже у него, написал царю письмо, что, мол, явится к нему и приведет насколько сможет больше конницы, пусть только царь скажет своим всадникам, чтобы встретили их как друзей. Были в письме еще напоминанья о прежней дружбе и верности. Письмо это он отдал человеку, которого считал верным, а тот, взяв, передал его Киру. (4) Прочитав его, Кир приказал схватить Оронта и созвал семерых знатнейших персов из своих присных к себе в шатер, а греческим начальникам отдал распоряженье привести латников и с оружьем расставить их вокруг шатра. Они так и сделали и привели до трех тысяч латников. (5) А Клеарха Кир призвал внутрь на совет, так как тот и ему, и другим казался самым почитаемым из греков. Выйдя оттуда, Клеарх рассказал друзьям, как судили Оронта, ибо это не было тайной.

(6) Кир, по его словам, заговорил первым и сказал: «Я созвал вас, друзья, дабы с вами посоветоваться: что сделать мне с этим вот Оронтом, не нарушая справедливости перед богами и людьми? Его еще мой отец дал мне в подчиненные, а он, – как сам говорил, наущаемый родным моим братом, – завладел твердыней в Сардах и начал со мною войну. Я ответным ударом заставил его изменить намеренье и прекратить ту войну и обменялся с ним пожатьем рук; и после этого, Оронт, была ли тебе когда-нибудь от меня обида?» И Оронт ответил, что не было. (7) А Кир снова спросил: «Что же, разве потом, без всякой, как ты сам сказал, обиды от меня, ты не перешел к мисийцам и не чинил моей стране вред всем, чем мог?» Оронт согласился. «Что же, – сказал Кир, – узнавши и во второй раз, какова твоя сила, разве ты не прибег к алтарю Артемиды, и не говорил, что раскаиваешься, и, убедив меня, не дал мне клятвы, и не принял клятвы от меня?» Оронт и с этим согласился. (8) «А теперь, – сказал Кир, – когда и в третий раз ты уличен в злом умысле против меня, разве была нанесена тебе мною обида?» И когда Оронт ответил, что обиды не было, Кир его спросил: «Признаешь ли ты, что нарушил предо мною справедливость?» – «Не могу не признать», – отвечал Оронт. И Кир еще спросил: «Мог бы ты снова стать брату моему – врагом, а мне – другом и верным соратником?» Тот отвечал, что даже если я, мол, стану, ты, Кир, меня другом не признаешь. (9) На это Кир сказал собравшимся: «Вот что этот человек сделал, вот что он сказал. Из вас пусть Клеарх первым произнесет свое сужденье, что он решит». И Клеарх сказал так: «Я советую чем скорее избавиться от него, чтобы больше не пришлось его остерегаться и был у нас досуг отблагодарить тех, кто и в нынешних обстоятельствах остается преданным другом». (10) И к его мнению, сказал Клеарх, присоединились все прочие.

После этого все встали по приказу Кира и, в знак смертного приговора, схватили Оронта за пояс, – даже его родичи. Потом те, кому было велено, увели его. И завидев его, все, кто прежде падал перед ним на колени, упали и сейчас, даже зная, что ведут его на казнь. (11) А когда он был введен в шатер Артапата, самого приближенного из Кировых жезлоносцев, то уж после этого никто никогда не видал Оронта ни живым, ни мертвым и достоверно не рассказывал, как он умер, но каждый придумывал на свой лад. И могилы его никто нигде не обнаружил.

VII. (1) Оттуда Кир прошел по Вавилонии за три перехода двенадцать парасангов. На третьем переходе он произвел на равнине, в полночь, смотр и грекам и варварам, решив, что на утренней заре явится для битвы царь с войском. Клеарху Кир приказал начальствовать на правом крыле, фессалийцу Менону – на левом, а свои отряды построил сам. (2) После смотра, едва занялся день, явились перебежчики от великого царя и принесли Киру вести о царском войске.

Кир собрал у себя старших и младших начальников греческого войска, чтобы совещаться о том, как вести бой; сам он призвал их к мужеству и ободрил такими словами: (3) «Вас, греки, я веду как союзников в битву не оттого, что мне не хватает моих варваров; нет, я считаю вас и сильнее, и храбрее самых многочисленных варваров, потому и беру вас. Так будьте достойны той свободы, которой вы добились и в которой вижу я ваше счастье. Ибо свободу – знайте это! – я рад был бы купить ценою всего, что имею, и еще многого в придачу. (4) Чтобы вы знали о битве, на какую идете, я, знающий, все вам объясню. Войско будет несметное, и пойдет оно с громким криком. Если вы только выстоите, то дальше, я думаю, не избежать мне перед вами краснеть, когда вы узнаете, каковы мои земляки. Если вы будете настоящими мужами и если дела мои пойдут удачно, я тех из вас, кто пожелает отбыть на родину, отпущу так, что на родине все им позавидуют; но надеюсь добиться, что большинство предпочтет остаться у меня, чем вернуться».

(5) Бывший при этом Гавлит, самосский изгнанник и приближенный Кира, сказал: «Но ведь некоторые говорят, Кир, что ты много сулишь по нынешним твоим обстоятельствам, ввиду близкой опасности, а в случае удачи ни о чем и не вспомнишь. А иные считают, что ты, даже и помня, при всем желании не сможешь дать, сколько наобещал». (6) Кир, услыхавши такое, сказал: «Но ведь есть у нас отцовская держава, простертая на юг до тех мест, где люди не могут жить из-за зноя, и на север до тех мест, где жить нельзя из-за стужи. А над всем, что лежит посредине, стоят наместниками друзья моего брата. (7) Если мы победим, то нужно будет нашим друзьям отдать надо всем этим власть. Поэтому я не боюсь, что мне нечего будет дать каждому из друзей, а боюсь, что не хватит друзей, кому давать. Что до вас, греков, то я каждого награжу золотым венцом». (8) Греки, услышав это, преисполнились вящего пыла сами и все рассказали другим. Побывали у Кира и все начальники и еще кое-кто из греков, которым не терпелось знать, что придется на их долю в случае победы. И он отпускал каждого, удовлетворив его страсть.

(9) Все, кто беседовал с ним, побуждали его самому в бою не участвовать, а расположиться в тылу. По этому же случаю Клеарх задал Киру такой вопрос: «Как по-твоему, Кир, будет твой брат сражаться?» – «Конечно же, – отвечал Кир, – если он вправду сын Дария и Парисатиды и брат мне, то без боя мне ничего не взять».

(10) Там же во время смотра с оружием был произведен счет войскам: всего оказалось десять тысяч четыреста щитов, две с половиною тысячи копейщиков; Кировых варваров было сто тысяч и около двадцати серпоносных колесниц. 212(11) А врагов, как говорили, было сто двадцать раз по десять тысяч и две сотни серпоносных колесниц. Помимо того, было еще шесть тысяч конницы под началом Артагерса; (12) этот отряд окружал самого царя. Во главе царского войска стояло четверо, каждый имея под началом триста тысяч человек: Аброком, Тиссаферн, Гобрий и Арбак. В битве же приняло участие девятьсот тысяч воинов и полтораста серпоносных колесниц: Аброком, шедший из Финикии, опоздал к сраженью на пять дней. (13) Все это сообщили те из врагов, что перебежали к Киру от великого царя еще до боя, и после боя то же сообщили враги, взятые напоследок в плен.

(14) Оттуда Кир прошел за один переход три парасанга, причем все войско, и греческое и варварское, шагало в боевом строю, так как он полагал, что нынче царь даст сраженье. В самом деле, на полпути нашли ров, глубоко выкопанный, шириною в пять саженей и глубиною в три. (15) Ров этот тянулся вверх по равнине на двенадцать парасангов вплоть до Мидийской стены. 213А у Евфрата между рекою и рвом оставлен был узкий перешеек не шире двадцати футов. (16) Этот ров был сделан как заградительное укрепленье великим царем, когда он узнал, что Кир подходит. Но Кир с войском прошел по перешейку и оказался за рвом. (17) В тот день царь боя не дал, и видны были следы отступавших коней и воинов. (18) Тут-то Кир призвал к себе гадателя Силана из Амбракии и дал ему три тысячи дариков: тот одиннадцать дней назад, принеся жертву, сказал Киру, что еще десять дней царь не будет сражаться; на это Кир ответил: «Так значит, он и вообще не будет сражаться, если не даст боя в эти дни. Если ты окажешься прав, обещаю тебе десять талантов». И сейчас, по прошествии десяти дней, он отдал это золото.

(19) А когда и через ров царь не помешал Киру переправиться, то и Кир и прочие решили, что он отказывается от боя; и дальше Кир шел с большею беспечностью. (20) На третий день он уже ехал в своей колеснице с небольшим отрядом впереди; и большинство войска брело врассыпную, а оружье солдаты везли большею частью в повозках и вьюках.

VIII. (1) Время близилось к тому часу, 214когда наполняется торговая площадь, и недалеко уже была намеченная стоянка, когда показался Патегий, перс из числа ближайших к Киру; он изо всех сил гнал потного коня и всем встречным сразу же кричал по-варварски и по-гречески, что подходит царь с несметным войском, готовым к бою. (2) Началась немалая суматоха; ведь и греки, да и все прочие решили, что на них нападут, не дав им построиться. (3) Кир сошел с колесницы, надел доспех, сел на коня, взял в руки пучок дротиков и приказал всем вооружиться и занять свое место в строю. (4) Тотчас же войско построилось с великим рвением, Клеарх занял правое крыло, со стороны Евфрата, вплотную к нему стал Проксен, а дальше – остальные. Менон стоял на левом крыле греков. (5) Из варварского войска пафлагонская конница, числом до тысячи человек, стояла справа, возле Клеарха, там же, где греческие копейщики, а слева стоял Арией, помощник Кира, и остальное войско. (6) Кир и его всадники, числом около шестисот, составляли середину. Все, кроме Кира, были в панцирях с набедренниками и в шлемах, а Кир вступал в битву с непокрытою головой. 215(7) Кони у всадников Кира были защищены налобниками и нагрудниками, а сами они имели при себе греческие мечи.

(8) Наступил полдень, а враги все еще не показывались. За полдень показалась пыль вроде белого облака, еще долго спустя вдали на равнине как бы разлилась чернота, а когда она приблизилась, сразу же засверкала медь и копья, и видны стали отдельные отряды. (9) На левом крыле противника были конные в белых доспехах, подначальные, как говорили, Тиссаферну; к ним вплотную шли воины с плетеными щитами, а вплотную к этим – латники с деревянными щитами, закрывавшими ноги. Говорили, что это египтяне. Дальше шла конница и лучники. Все шли по племенам, каждое племя – плотным четырехугольным строем. (10) Впереди них, одна поодаль от другой, ехали колесницы, именуемые серпоносными; от осей у них – чтобы резать всех, кто окажется рядом, – идут вытянутые вдоль земли лезвия, а под сиденьем лезвия торчат отвесно. По замыслу колесницы эти должны были прорвать и расколоть строй греков. (11) А что говорил Кир, когда, собрав греков, побуждал их не робеть от крика варваров, так то оказалось неправдой: без крика, в молчании, насколько возможно тихо шли они ровным, медленным шагом.

(12) В эту пору Кир, проезжая с толмачом Пигретом и еще тремя или четырьмя людьми, сам крикнул Клеарху, чтобы тот вел воинов против вражеской середины, так как там – царь. «Если мы его победим, – сказал Кир, – то все дело сделано». (13) А Клеарх, видя, как плотно построена у врага середина и услышав от Кира, что царь даже не напротив левого крыла греков (ибо числом войск царь настолько брал верх, что, занимая середину, находился много левее Кирова левого крыла), – Клеарх не захотел отрываться правым крылом от реки, боясь быть с двух сторон окруженным, и ответил Киру, что это его, Клеарха, дело, чтобы все обошлось хорошо. (14) Во все это время варварское войско равномерно приближалось, а к греческому, стоявшему на месте, подходили и подстраивались все новые люди.

Кир между тем ехал на малом расстоянии перед своим войском и оглядывался в обе стороны, и на врагов, и на друзей. (15) Заметив его, из греческого строя выехал навстречу Ксенофонт афинянин и спросил, не прикажет ли он чего. А он, остановившись, заговорил и велел сказать всем, что и жертвы, и гадания благоприятны. (16) Сказавши так, он услыхал прошедший по рядам гул и спросил, что это. Ксенофонт ответил, что уже во второй раз передают друг другу пароль. Кир удивился, кто дал пароль, и спросил, какой он. Ксенофонт ответил: «Зевс Спаситель и Победа». (17) Кир, услышав, сказал: «Согласен на него, пусть будет». И сказав это, уехал на свое место.

Уже не больше трех или четырех стадиев разделяло оба строя, когда греки запели пеан 216и пошли навстречу врагу. (18) Когда часть строя выдвинулась вперед, отставшие помчались бегом; потом вместе все издали клич, какой принят в честь Эниалия, и все перешли на бег. Говорят, что некоторые даже ударяли копьями о щиты, чтобы испугать лошадей. (19) И прежде, чем они оказались на расстоянье выстрела, варвары повернули и бросились бежать. Тут греки что было сил пустились в погоню, крича друг другу, чтобы не мчались бегом, а преследовали врагов строем. (20) А колесницы без возниц неслись одни через вражеские, другие через греческие ряды. Греки при виде их расступались; один, впрочем, был настигнут, опешивши, как на ристалище, но говорят, что никто – и даже этот – не пострадал. И вообще в том бою ни с кем из греков ничего не случилось, только на левом крыле, говорили, был один раненный стрелой.

(21) Кир, увидав, что греки побеждают и преследуют тех, кто наступал на них, радостный и как царь приветствуемый от всех своих присных коленопреклонением, все же не увлекся погонею, но, не распуская сопровождавшие его шесть сотен конницы, высматривал, что сделает царь. Ведь он знал, что тот находится в середине персидского войска. (22) И все полководцы варваров предводительствуют своими войсками, оставаясь в середине, ибо полагают, что так и сами находятся в безопасности, имея защитников с обеих сторон, и если понадобится что передать, войско все узнает вдвое скорее. (23) А царь, находясь в середине своего войска, оказался все-таки левее Кирова левого крыла. И так как никто не нападал спереди ни на него, ни на выстроенных перед ним воинов, он двинулся с места как бы для окружения.

(24) Тут Кир, опасаясь, как бы царь, оказавшись с тыла, не отрезал греческое войско, помчался вперед и, ударив со своими шестью сотнями, победил выстроенных перед царем и обратил в бегство шесть тысяч и еще, говорят, своей рукой убил начальника их Артагерса. (25) Когда враги повернули вспять, то и Кировы шесть сотен, пустившись в погоню, рассеялись, кроме совсем немногих, что остались вокруг него, почти все – из числа так называемых сотрапезников. 217(26) С ними он и приметил, где царь и плотный строй вокруг того. Тут уж он не сдержался и, сказавши: «Вижу его!» – пустился к нему, метнул ему в грудь копье и ранил через панцирь, как говорил Ктесий, 218врач, лечивший, как он говорил, эту рану. (27) Но когда Кир метал копье, кто-то попал ему сильно пущенным дротом под глаз. Бились там и царь, и Кир, и их присные, защищая каждого из них; сколько погибло из присных царя, рассказывает Ктесий, который был при нем. А Кир погиб и сам, и восемь бывших около него приближенных пало на его тело. (28) Артапат, самый верный из его жезлоносцев, как говорят, спешился, едва увидел, что Кир упал, и сам упал на него. (29) Одни утверждают, будто царь приказал кому-то заколоть его на теле Кира, другие – что он вытащил кинжал и закололся сам. Кинжал у него был золотой, он носил его, по обычаю персидских вельмож, так же как и ожерелье, и запястья, и прочие драгоценности; ибо за свою любовь и верность был у Кира в почете.

IX. (1) Так окончил свои дни Кир, среди персов, рожденных после Кира древнего, самый царственный и достойный властвовать, но единодушному сужденью всех, что считали себя близко его знающими. (2) С самого начала, еще ребенком, когда он воспитывался с братом и с другими детьми, он считался во всем выше всех. (3) Дети знатных персов воспитываются при дворе: там каждый может научиться благомыслию, а услышать или увидеть что-нибудь постыдное близ царя невозможно. (4) Дети видят и слышат, кто у него в почете, кто не в чести, и с малых лет научаются приказывать и повиноваться приказам. (5) На первых порах Кир казался среди сверстников самым скромным, а старших слушался больше, чем даже стоявшие ниже него; потом стал он большим любителем коней и ловким наездником. И обучаясь военному делу, стрельбе из лука и метанью копья, он был, по общему сужденью, любознательней и ревностней всех. (6) А достигнув подходящего возраста, стал он и великим любителем охоты на диких зверей и всех ее опасностей. Однажды на него напал медведь и стащил с коня, но Кир не испугался, хотя и упал и получил раны, от которых даже остались рубцы; в конце концов он убил зверя, а того, кто первым ему помог, облагодетельствовал на зависть многим.

(7) Когда же отец послал его наместником над Лидией и Великой Фригией и Каппадокией и назначил начальником надо всеми, кому положено собираться на Кастольской равнине, он прежде всего показал каждому, что главное для него – никогда не обманывать ни в едином договоре, ни в едином соглашенье, ни в едином обещанье. (8) Потому-то и верили ему города, предававшиеся ему, и отдельные люди. И даже кто был ему врагом, тот, помирившись с Киром, верил, что не понесет ущерба вопреки перемирию. (9) По этой причине, когда началась война с Тиссаферном, все города по доброй воле предпочли его Тиссаферну, кроме Милета: милетяне боялись его, потому что он не хотел оставлять без помощи изгнанников. (10) Кир доказывал на деле и твердил, что, однажды став им другом, он их уже не покинет, даже будь они более жалки, а дела их еще хуже.

(11) Всем было видно, что всякому, кто сделал ему добро или зло, он старается заплатить с избытком, и передавали о такой его молитве: он желал бы жить так долго, чтобы воздаяньем превзойти все добро и зло, какое было ему сделано. (12) Вот почему только ему одному среди ныне живущих столько людей стремилось вверить и свое достоянье, и города, и самих себя. (13) Но никто бы не мог сказать, будто он позволяет зловредным и обидчикам смеяться над собою; нет, их он наказывал с особой беспощадностью: часто на больших дорогах можно было видеть безногих, безруких, слепых с выколотыми глазами. Поэтому в Кировой державе любой грек или варвар, если он никого не трогал, мог путешествовать без страха и возить, что ему выгодно.

(14) Но доблестных в войне он, по общему мненью, особенно отличал. Сначала он воевал с писидийцами и мисийцами и самолично ходил походом в их области, и кого видел с охотой идущими на любую опасность, тех ставил во главе покоренных областей, сперва почтив всякими другими дарами. (15) И так он показывал всем, что доблестные у него достойны всяческого счастья, а трусливые и подлые – только рабства у доблестных. Потому и было у Кира такое множество людей, которые сами искали опасности, если верили, что он об этом узнает. (16) То же и справедливость: если кто явно старался выказать ее, Кир добивался любою ценой, чтобы такой человек жил богаче, чем бесчестные корыстолюбцы. (17) Таким образом и все у него велось по справедливости, и войском он располагал настоящим. Ведь все начальники, и старшие и младшие, приплывавшие к нему ради денег, знали, что при хорошей службе от Кира прибыли будет больше, чем одна только месячная плата. (18) Если какое его поручение было хорошо исполнено, он никогда не оставлял усердие без награды. Потому-то и были у него, как говорили, на любое дело самые лучшие исполнители.

(19) А если он замечал рачительного хозяина, все устроившего по справедливости в подчиненной ему области и получающего с нее доходы, то не только не отрешал такого от должности, но и давал ему еще, поэтому люди охотно трудились, смело приобретали и не думали прятать от Кира приобретенное: он ведь никогда не выказывал зависти к богатеющим открыто и старался завладеть лишь тем имуществом, которое от него прятали.

(20) По всеобщему мнению, не было никого сильнее Кира в искусстве угождать тем, чью дружбу он приобрел, чью преданность знал и в ком видел помощников, способных привести к успеху любое задуманное им дело. (21) И коль скоро он полагал, что друзья нужны ему ради некоторой цели, как помощники, то и сам старался быть для каждого из друзей наилучшим помощником в любом их желании, о котором он только узнавал. (22) Подарков он один по разным причинам получал, я думаю, очень много, и большую их часть раздавал друзьям, смотря по привычкам каждого и по тому, в чем он видел у каждого наибольшую нужду. (23) Что бы ему ни присылали, чтоб он надевал либо на войну, либо для украшения, Кир, как утверждают, говорил, что не может один во все это наряжаться и считает наилучшим убранством для человека нарядных друзей. (24) Если в благодеяньях он побеждал всех друзей, то удивляться тут нечему: ведь он был могущественней их.