Текст книги "Историки Греции"

Автор книги: Ксенофонт

Соавторы: ,Галикарнасский Геродот,Татьяна Миллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

100. Мелияне. «Если вы для удержания вашего владычества, а подданные ваши ради низвержения его готовы на столь великий риск, то мы, свободные пока, были бы подлейшими трусами, если бы не пошли на все, лишь бы избежать рабства».

101. Афиняне. «Вовсе нет, если здраво рассудить: речь ведь не о том, чтоб спорить в доблести с равным противником и не посрамить себя, а о том, как спасти себя, не противясь сильнейшему».

102. Мелияне. «Но мы знаем, что успех войны не всегда зависит от разницы сил, а бывает равнодоступнее воюющим. И для нас сразу уступить – значит потерять всякую надежду; а кто действует, у того еще есть надежда выстоять».

103. Афиняне. «Надежда – для всех утешение в опасности, но кто ее лелеет в избытке средств, тем она будет лишь во вред, а не на гибель, а кто вверяет ей, расточительнице, все свое достояние, тем она является уже в крушении, когда познавшему ее сберегать уже нечего. Не подвергайте себя этому вы, бессильные, Зависящие от одного мановения судьбы: не уподобляйтесь большинству людей, которые, имея еще возможность спастись человеческими средствами, держатся в беде за надежды, а лишась явных, обращаются к скрытым, к гаданиям, к предсказаниям, ко всему тому, что ведет надеющихся к гибели».

104. Мелияне. «Не сомневайтесь, мы и сами знаем, как трудно бороться против вашей силы и судьбы, если она будет не равно благоприятна. Однако мы верим, что божественным изволением судьба не допустит нашего унижения, потому что мы, люди богобоязненные, выступаем против людей несправедливых; недостатку же наших сил поможет союз лакедемонян, понуждаемых к тому хотя бы силою родства и чувством чести. Таким образом, решимость наша не так уж неразумна».

105. Афиняне. «Что до божества, то и мы надеемся на его благость: ведь мы не требуем и не делаем ничего такого, что противно вере людей в бога или воле их к дружбе. Ибо видим мы закон – вероятно, божеский, и уж достоверно, по всей природной непререкаемости, человеческий: кто где силен, тот там и властвует. Не мы его установили, не мы его первые применили; мы получили его сущим и сохраним вечно будущим. Этому закону мы и следуем, зная, что и вы, и другие при нашей силе действовали бы так же. Вот почему от божества не приходится нам бояться унижения. А что до лакедемонян, как они-де вам придут на помощь из чувства чести, то мы вашей простоте завидуем, но себе такой не желаем. За себя и за свои порядки лакедемоняне обычно бьются доблестно; за других же как они заступаются, о том многое можно бы сказать, но достаточно и коротко напомнить, что из всех, кого мы знаем, они откровеннейше признают приятное для них прекрасным, а полезное справедливым. Вот почему и эта ваша мысль не ведет к разумному спасению».

106. Мелияне. «Тем более мы верим, что они для собственной пользы не пожелают предать мелиян, своих отселенцев, чтобы в сочувствующих эллинов не вселить недоверия, а враждебным не оказать помощи».

107. Афиняне. «Неужели вы не думаете, что польза всегда там, где безопасность, а борьба за прекрасное и правое полна опасностей? Лакедемоняне на такое отваживаться не любят».

108. Мелияне. «А мы думаем, что за нас они пойдут и на опасности, почитая нас надежнее других, ибо мы и делом ближе к Пелопоннесу, и чувством родственнее им, а потому и верней».

109. Афиняне. «Кто идет в союзники, тот глядит не на доброжелательство зовущих, а на то, много ли они сильнее; и лакедемоняне тут даже осмотрительнее прочих – недаром, не полагаясь на собственные средства, они идут на врагов лишь с толпой союзников. Поэтому трудно думать, чтоб они к вам переправились на остров, да еще при нашем господстве на море».

110. Мелияне. «Они могли бы прислать других; а Критское море велико, и на нем сильному захватить неприятеля труднее, нежели спасающемуся укрыться. Да и при неудаче на морском пути они могут ударить по сухопутью на вас и прочих ваших союзников, до которых не доходил Брасид, 193и тогда вам придется вести борьбу не за чужую землю, а за вашу и ваших союзников».

111. Афиняне. «Если бы такое и случилось, то и нам это не новость, да и вам небезведомо, что никогда еще афиняне ни одной осады не снимали из страха перед другими. Но мы замечаем, что обещали вы рассуждать здесь о собственном спасении, а за столько времени не сказали ничего такого, на чем можно основывать это спасение. Сила ваша – в надеждах на будущее, действительные же ваши силы ничтожны по сравнению с выставленными против вас. Велико ваше неразумие, если, отпустивши нас, вы не примете какого-либо более здравого решения. Ведь не станете же вы ввергать себя в позорные и несомненные опасности из того лишь чувства чести, которое столь часто губило людей! Ибо многие, хоть и могли еще видеть, куда их влечет, поддавались чувству чести, этому властно чарующему слову, и, пленившись словом, подвергали себя на деле добровольным невыносимым бедствиям, умножая свой позор не столько неудачами, сколько неразумием. Берегитесь этого, если вы благоразумны, и не вменяйте в срам подчиниться умеренным требованиям могущественнейшего государства, сделаться его союзниками и сохранить свою землю, уплачивая дань. Когда можно выбирать меж войной и безопасностью, не настаивайте на худшем. Лучше всех ведет себя тот, кто равному не уступает, с сильным умеет дружить, а со слабого не взыскивать. Итак, отпустив нас, поразмыслите еще и еще раз, что в руках у вас судьба отечества, что отечество одно, что вы одним решением можете погубить или сохранить его».

112. Афиняне удалились из собрания, и мелияне остались одни. Сойдясь во мнениях и высказав все возражения, мелияне дали такой ответ: «Какое решение мы приняли, афиняне, на том и стоим. Государство наше существует уже семьсот лет, 194и мы не согласимся потерять свободу так быстро: мы попробуем ее спасти, полагаясь на судьбу, доселе божьим изволеньем нас хранившую, и надеясь на помощь человеческую. Мы согласны быть вам друзьями и не быть никому врагами; а вас приглашаем удалиться из нашей земли, заключив обоюдовыгодный договор».

113. Таков был ответ мелиян. Афиняне на это прервали переговоры и сказали: «Из такого вашего решения видно, что вы – единственные люди, которым будущее яснее очевидного настоящего, что неясное, когда оно желанно, видится вам как уже осуществляющееся, что чем сильнее рискованная ваша опора на лакедемонян, судьбу и надежду, тем вернее будет и ваша гибель».

114. Афинские послы возвратились к войску. Так как мелияне ничему не внимали, то стратеги тотчас обратились к военным действиям и стали окружать мелиян стеною, в каждом городе отдельно. Потом, оставив морскую и сухопутную охрану из своих союзников, с большею частью войска афиняне удалились, а оставшиеся продолжали осаду Мелоса.

115. В то же время аргивяне вторглись во флиунтскую область, но, застигнутые из засады флиунтянами и своими же изгнанниками, потеряли убитыми около восьмидесяти человек. Афиняне из Пилоса 195захватили у лакедемонян большую добычу; за это лакедемоняне, не разрывая договора, начали с ними воевать, объявив через глашатая, что всякий желающий из своих может грабить афинян. Коринфяне из-за каких-то своих споров также повели войну с афинянами, прочие пелопоннесцы оставались в покое.

Мелияне ночным нападением взяли часть афинской осадной стены, что подле рынка, людей перебили, ввезли в город припасов и всего нужного, сколько могли, а потом, отступив, держались спокойно; афиняне же впредь усилили стражу. Так кончилось лето.

116. Следующей зимой лакедемоняне собрались в поход на аргивскую землю, но как пограничные жертвы были неблагоприятны для них, они вернулись. Аргивяне, видя эти сборы, заподозрили некоторых сограждан и иных схватили, другие же спаслись бегством. Мелияне около того же времени взяли другую часть афинских укреплений, где меньше было стражи. Но потом, когда из Афин прибыло новое войско под начальством Филократа, сына Демея, и афиняне повели осаду решительно, а у осажденных явилась измена, то мелияне сдались афинянам на их волю. Победители умертвили всех захваченных взрослых, а детей и женщин обратили в рабство; местность афиняне заняли сами, выславши сюда впоследствии пятьсот отселенцев.

КСЕНОФОНТ
АНАБАСИС

196

Книга первая

I. (1) У Дария и Парисатиды сыновей было двое: старший – Артаксеркс 197и младший – Кир. Дарий, когда обессилел и почувствовал, что конец близок, пожелал их обоих видеть. (2) Старший как раз находился при отце, а за Киром было послано в ту область, где царь поставил его сатрапом и притом назначил начальником над войском, что собирается на Кастольской равнине. Кир пустился в глубь страны, взявши Тиссаферна, бывшего якобы ему другом, и еще имея при себе три сотни греческих латников 198под началом паррасийца Ксения. (3) После кончины Дария, когда на престол сел Артаксеркс, Тиссаферн наклеветал ему на Кира, будто тот злоумышляет против брата. Царь поверил и схватил Кира, чтобы убить его, но мать вымолила ему помилованье и снова отослала в его область.

(4) После такой опасности и бесчестья Кир, уехав, стал помышлять, как бы навсегда выйти из-под братней власти, а если можно, то и стать вместо него царем. Мать их, Парисатида, была за Кира, потому что больше любила его, чем царствовавшего Артаксеркса. (5) А он, кто бы ни приезжал к нему от царя, всех старался расположить к себе, и, когда отпускал гостей, они бывали преданы ему больше, чем царю. И еще он старался, чтобы подвластные ему варвары стали способны к войне, а с ним связаны приязнью. (6) Что ж до греческого войска, то Кир собирал его как только мог тайно, дабы застигнуть царя врасплох. Набор производил он так: сколько ни было у него по городам сторожевых отрядов, всем начальникам он велел нанимать как можно больше и самых отборных пелопоннесских воинов – под предлогом, будто Тиссаферн замышляет против этих городов недоброе. Ведь Ионийские города царем были отданы некогда Тиссаферну, а потом отложились и перешли к Киру – все, кроме Милета. 199(7) В Милете Тиссаферн, заметивши, что граждане задумывают то же самое – предаться Киру, – одних перебил, других выслал. Этих Кир принял к себе, собрал войско и осадил Милет с суши и с моря, пытаясь вернуть в него изгнанников. То был для него еще один предлог копить военную силу. (8) А у царя он через послов ходатайствовал о том, чтобы эти города, чем оставлять их под властью Тиссаферна, лучше были отданы ему, царскому брагу; и мать ему в этом содействовала. Так царь ничего и не знал об умыслах против него и полагал, что Кир тратится на войско ради войны с Тиссаферном, – а эта война ничуть его не огорчала. Ведь и Кир отсылал царю подати с городов, прежде бывших у Тиссаферна.

(9) Еще одно войско для него собиралось на Херсонесе, что лежит против Абидоса; делалось это так. Был некто Клеарх, лакедемонский изгнанник. Кир, при встрече с ним, пришел от него в восхищение и дал ему десять тысяч дариков. 200А он, взяв золото, собрал на эти деньги войско и стал делать с Херсонеса набеги на фракийцев, живших за Геллеспонтом, чем весьма помог грекам. Поэтому города по Геллеспонту добровольно вносили ему деньги на прокорм воинов. Так что и это войско содержалось для Кира, хоть и скрытно от всех.

(10) Еще был связан с ним гостеприимством 201фессалиец Аристипп; притесняемый на родине противниками, он явился к Киру и попросил у него трехмесячное жалованье для двух тысяч наемников, чтобы так взять верх над противниками. А Кир дал ему шестимесячное жалованье на четыре тысячи наемников, но попросил не мириться с противниками, не посовещавшись с ним, Киром. Так и в Фессалии тайно содержалось для него войско.

(11) Также и беотийцу Проксену, связанному с ним гостеприимством, наказал он явиться, набрав как можно больше людей; Кир якобы намеревался выступить походом против писидийцев, которые, мол, доставляют ему немало хлопот в его собственной стране. И еще стимфалийцу 202Софенету и ахеянину Сократу, также связанным с ним гостеприимством, наказал он набрать как можно больше людей и прийти для предстоящей войны с Тиссаферном на стороне милетских изгнанников. И те так и сделали.

II. (1) Когда же Кир решил, что пора выступить, сделал он это под предлогом, будто желает выгнать писидийцев вон из страны. И словно бы против них стал он стягивать войска, варварские и греческие. Тогда и послал он Клеарху приказ прийти, взяв с собой всех, сколько есть, воинов, и Аристиппу – помириться с согражданами и отправить ему всех своих людей. Также и аркадцу Ксению, что стоял у него во главе размещенных по городам иноземных отрядов, он послал приказ явиться и взять с собою воинов, оставив в городских крепостях лишь столько, сколько надобно было для их охраны. (2) Призвал он и осаждавших Милет и милетским изгнанникам предложил с ним выступить, пообещав им, если счастливо выполнит то, за чем идет походом, прекратить его не прежде, чем вернет их на родину. Они охотно согласились, так как верили Киру, и, собрав оружье, прибыли в Сарды. (3) Явился в Сарды и Ксений, собрав людей по городам и имея при себе четыре тысячи латников; а Проксен привел до полутора тысяч латников и до пятисот легковооруженных. Прибыли и стимфалиец Софенет с тысячей латников, и ахеянин Сократ почти что с пятью сотнями латников, и мегарец Пасион с тремя сотнями латников и тремя сотнями копейщиков; 203и он, и Сократ были из числа тех, что осаждали Милет. (4) Все они явилися к нему в Сарды.

Тиссаферн, едва прознав про это, счел, что такие приготовления для похода на писидийцев слишком велики, и поспешил поскорее выехать к царю с пятью сотнями конных. (5) И царь, услышав от Тиссаферна о Кировом войске, сам стал готовиться против него.

А Кир со всеми, кого я назвал, двинулся из Сард и, пройдя по Лидии за три дневных перехода двадцать два парасанга, достиг реки Меандр. Ширина ее два плефра, и через нее переброшен мост на семи связанных судах. (6) Переправившись через Меандр, Кир за один переход прошел восемь парасангов по Фригии и прибыл в Колоссы, большой город, богатый и многолюдный. Там он остался на семь дней, и к нему пришел фессалиец Менон с тысячей латников и пятью сотнями копейщиков – долопов, эниян и олинфян. 204(7) Оттуда Кир прошел за три перехода двадцать парасангов и достиг Келен, большого фригийского города, многолюдного и богатого. В них находился Киров дворец с огромным садом, полным диких зверей, на которых он устраивал конные облавы, когда хотел поупражняться сам или поупражнять лошадей. Посредине сада течет Меандр; истоки его в дворцовых владеньях, но протекает он и через город. (8) Есть в Келенах и укрепленный дворец великого царя, у истоков реки Марсий под крепостным холмом. Эта река также протекает через город и впадает в Меандр; а ширина Mapсия – двадцать пять футов. По преданью, здесь Аполлон, победивши состязавшегося с ним в умелости Марсия, содрал с него кожу и повесил ее в пещере, где исток реки; потому-то она и зовется Марсий. 205(9) Тут Ксеркс, отступая после поражения из Греции, построил, по преданью, и этот дворец, и Келенскую крепость. В Келенах Кир оставался тридцать дней, и сюда к нему явились Клеарх, лакедемонский изгнанник, с тысячей латников, восьмью сотнями фракийских копейщиков и двумя сотнями критских стрелков, а вместе с ним сиракузянин Сосий с тремя сотнями латников и аркадец Софенет с тысячей латников. Здесь же в саду Кир устроил грекам смотр и подвел им счет: латников оказалось всего одиннадцать тысяч, а копейщиков – около двух тысяч.

(10) Оттуда Кир прошел за два перехода десять парасангов до многолюдного города Пельты и там оставался три дня, пока аркадец Ксений справил праздник Зевсу Ликейскому и игры в его честь. Наградой были золотые скребки, и сам Кир смотрел на состязанья. Оттуда он за два перехода прошел двенадцать парасангов до Гончарного Торга, многолюдного города у самых границ Мисии. 206(11) Оттуда он за три перехода прошел тридцать парасангов до многолюдного города Каиструпедион, где провел пять дней. Воинам он задолжал плату больше чем за три месяца, и они часто требовали ее, подошедши к его дверям, а он обнадеживал их и тянул время, явно досадуя: не в его привычках было иметь и не давать. (12) Туда прибыла к Киру Эпиакса, жена киликийского царя Сиеннесия, и, как говорили, дала ему много денег. Тогда-то Кир и расплатился с войском за четыре месяца. У киликиянки была охрана из киликийцев и аспендийцев, и говорили, что Кир был в связи с киликиянкой.

(13) Оттуда он прошел за два перехода десять парасангов до многолюдного города Фимбрий. Там при дороге есть источник, названный именем фригийского царя Мидаса, потому что Мидас тут поймал, по преданью, сатира, подмешав вина в источник. 207(14) Оттуда Кир прошел за два перехода десять парасангов до многолюдного города Тириаэй, где и оставался три дня. Говорили, что киликиянка попросила Кира показать ей войско, и он, желая показать его, произвел на равнине смотр грекам и варварам. (15) Грекам он приказал построиться и стоять так, как положено у них для боя, и начальникам приказал расположить своих людей. Войско построилось в четыре ряда, справа – Меной с его воинами, слева – Клеарх и его отряд, посредине – прочие старшие начальники. (16) Кир смотрел сперва варваров, которые прошли перед ним в строю по отрядам и полкам, а потом греков: мимо них он проехал в колеснице, а киликиянка – в повозке. Все греки были в медных шлемах, пунцовых хитонах, в поножах и с открытыми щитами. (17) Кир, объехав всех и остановив колесницу против середины строя, послал толмача Пигрета к греческим начальникам с приказом взять оружье наизготовку и наступать всем сомкнутым строем. Они передали приказ воинам, и по сигналу трубы все двинулись с оружьем наизготовку. Потом воины ускорили шаг и закричали, и сам собой получился как бы набег на палатки, весьма перепугавший варваров. (18) Киликиянка бежала на своей повозке, и все, кто был на торгу, бежали, побросав товары. Греки со смехом дошли до палаток. Киликиянка, увидевши блеск войска и порядок в строю, дивилась всему, а Кир был в восхищенье, увидев страх варваров перед греками.

(19) Оттуда он прошел за три перехода двадцать парасангов до Икония, последнего города во Фригии, и в нем остановился на три дня. А оттуда он прошел по Ликаонии за пять переходов тридцать парасангов. Эту страну как враждебную он отдал грекам на разграбленье. (20) Оттуда Кир кратчайшим путем отправил киликиянку в Киликию, отослав с нею Меноновых воинов и самого Менона, а сам с прочими войсками прошел по Каппадокии за четыре перехода двадцать парасангов до большого города Даны, 208богатого и многолюдного, где и оставался три дня. Здесь Кир казнил перса Мегаферна, царского пурпуроносца, и еще одного, из числа местных царьков, обвинив обоих в заговоре.

(21) Оттуда сделал он попытку проникнуть в Киликию; но дорога туда, хоть и проезжая, была очень крута и, если бы кто ее преградил, для войска непроходима. А говорили, что Сиеннесий занял вершины и стережет проход. Поэтому Кир простоял один день на равнине. Но назавтра пришел вестник и сообщил, что Сиеннесий вершины покинул, едва узнал, что войско Менона уже за горами в Киликии, и услышал, что из Ионии в Киликию плывут корабли под началом Тамона – лакедемонские и принадлежащие Киру. (22) И Кир без помех взошел на горы и увидал палатки там, где стояли стражей киликийцы. Оттуда он спустился на обширную и красивую равнину, обильно орошенную, богатую всяческими деревьями и виноградом, щедро родящую и кунжут, и просо, и коноплю, и ячмень, и пшеницу. Со всех сторон, от моря до моря, охватывает ее крутой и высокий хребет. (23) Спустившись, Кир по этой равнине прошел за четыре перехода двадцать пять парасангов до Тарса, большого и богатого киликийского города, где есть дворец Сиеннесия и посреди города течет река Кидн шириною в два плефра. (24) Все жители, кроме торговцев, вместе с Сиеннесием покинули город и ушли в неприступное место в горах. Остались и жители приморских городов Иссы и Солы.

(25) Эпиакса, жена Сиеннесия, прибыла в Тарс на пять дней раньше Кира. При ее переходе через горы на равнину погибло два отряда из Менонова войска; одни говорили, что их перерезали киликийцы за какой-то грабеж, другие – что они, отставши, не могли найти ни остального войска, ни дорог и пропали в блужданьях; было их сто латников. (26) Остальные, разгневанные гибелью товарищей, по приходе в Тарс разграбили и город, и дворец в нем. Кир, когда вступил в Тарс, послал звать к себе Сиеннесия, но тот ответил, что и раньше никогда не предавался в руки сильнейшим, и не пожелал идти к Киру прежде, чем жена его не уговорила и ему не было дано честное слово. (27) А после того как они встретились, Сиеннесий дал Киру много денег на содержание войска, а Кир ему – дары, которые считается почетным получить от царя: коня с золотою уздой, и золотое ожерелье, и запястье, и золотой кинжал, и персидское платье; и еще он обещал не грабить страну, а если где найдет захваченных в рабство – возвращать их.

III. (1) Там Кир с войском оставался двадцать дней, оттого что воины не соглашались идти дальше: они заподозрили уже, что идут на царя, и говорили, что нанялись не для этого. Клеарх сперва попытался силой заставить своих людей идти, но едва он двинулся вперед, все стали бросать и в него, и в его вьючных лошадей камни. (2) Клеарх тогда едва избег каменования и потом, понявши, что силой ничего не добиться, собрал своих воинов на сходку. Встав перед ними, он сначала долго плакал, а они, глядя на него, удивлялись и молчали. (3) Потом он заговорил в таком роде:

«Не удивляйтесь, воины, что при нынешних наших делах мне так тяжко. Ведь Кир оказал мне гостеприимство, когда я был изгнан с родины, и помимо прочих почестей дал мне десять тысяч дариков. Эти деньги я взял, но не припрятал для себя и не прокутил, а все истратил на вас. (4) Сперва воевал я с фракийцами, вместе с вами мстил им за Грецию, и мы прогнали их с Херсонеса, где они хотели отнять землю у греческих поселенцев. Потом, по зову Кира, я взял вас и пришел, чтобы в случае нужды помочь ему за все хорошее, что он для меня сделал. (5) А раз вы не желаете идти со мной, то мне неизбежно придется либо предать вас и сохранить дружбу Кира, либо последовать за вами, обманув его. По справедливости ли я поступлю – не знаю, но выберу я вас и останусь с вами, а там будь что будет. Тогда уж никто не скажет, будто я сперва завел греков к варварам, а потом, предпочтя дружбу варваров, предал греков. (6) И раз вы меня не хотите слушаться, я пойду с вами, а там будь что будет. Вы для меня и родина, и друзья, и соратники, с вами я верю, что буду в чести везде и всюду, а без вас не смогу ни помочь другу, ни отразить врага. Так что имейте в виду: куда вы пойдете, туда и я».

(7) Так он сказал; а воины – и его собственные, и другие, слышавшие, что он не согласен идти против царя, – похвалили его. И больше двух тысяч из людей Ксения и Пасиона, забрав оружье и кладь, разбили стан возле Клеархова. (8) Кир, в растерянности и печали от всего этого, послал за Клеархом, но тот отказался явиться, – однако тайком от воинов отправил к нему гонца и наказал не падать духом: все-де устроится как надо. И еще он велел послать за собою вторично, но сказал, что не явится. (9) После этого, собрав воинов – и своих, и примкнувших, и всех желающих, – он сказал в таком роде:

«Воины! Всем ясно одно: как мы к Киру, так и Кир к нам. И раз мы за ним не следуем, то ни мы ему не воины, ни он нам не плательщик. (10) Я-то знаю, что он считает себя обиженным нами; поэтому я и не пошел, когда он посылал за мною, – больше всего от стыда, зная, что во всем обманул его, но также и от страха, как бы он меня не схватил и не наказал за все, что считает обидою. (11) По-моему, нам сейчас не время спать и предаваться беспечности, а надобно посоветоваться, как выбраться из такого положения. Пока мы остаемся здесь, нам, я полагаю, надо подумать, как бы оставаться в наибольшей безопасности, а если мы решаем тотчас же уходить – как бы в наибольшей безопасности уйти. И еще – где нам взять продовольствия: ведь без него ни начальник, ни простой воин ни на что не годны. (12) А тот человек – ведь как другу ему нет цены, а как враг он опаснее всех – силен и пехотой, и конницей, и кораблями: мы сами это видали и знаем, потому что стоим, по-моему, совсем от него недалеко. Так что теперь говорите, что кому кажется наилучшим». На этом он умолк.

(13) Потом стали подниматься воины; одни, выйдя по своему почину, говорили, как думали, другие, по наущению Клеарха, старались показать, что нет выхода ни в том, чтобы удалиться, ни в том, чтобы остаться без изволения Кира. (14) А один, прикидываясь, будто стремится как можно скорей выступить в Грецию, предложил поскорее избрать других начальников, если Клеарх не желает уводить их, продовольствие закупить – торг был в варварском стане – и собирать пожитки; а к Киру надо пойти и просить судов для отплытия, если же он откажет, просить у Кира проводника, который повел бы их через дружественные области. Если же он и в проводнике откажет, нужно быстрей построиться и выслать на вершины гор сторожевой отряд, чтобы их не заняли раньше ни Кир, ни киликийцы, у которых ведь награблено немало добра и людей. Так говорил этот воин.

После него Клеарх сказал так: (15) «Пусть никто из вас и не говорит, чтобы я взял на себя начальствованье в таком походе: я вижу много причин, почему мне этого делать не следует. Но тому мужу, которого вы изберете, я буду повиноваться во всем, в чем можно, чтобы вы знали, что и подчиняться я умею как никто другой». (16) После него встал еще один и принялся доказывать, какая глупость просить корабли у Кира, как будто он повернет поход вспять, и еще доказывать, как глупо просить у него проводника, если мы портим ему все дело. А когда мы доверимся проводнику, если Кир его даст, что тогда мешает Киру занять перед нашим носом горные вершины? (17) И на корабли, полученные от Кира, я бы сесть не решился, – не то как бы нас не потопили его трехрядные суда, – и за его проводником побоялся бы идти, – не то как бы он не завел нас туда, откуда не выйти! Если уходить против воли Кира, то я бы предпочел уйти тайно от него, – но это невозможно. (18) Вот я и утверждаю, что все это пустая болтовня. А до́лжно, по-моему, отправить к Киру с Клеархом подходящих людей и спросить его, на что мы ему нужны, и если дело будет вроде прежних, для которых он пользовался наемною силой, последовать за ним и не показать себя хуже тех, что ходили с ним раньше. (19) А если дело окажется больше прежних, и труднее, и опаснее, то нужно, чтобы или он убедил нас и повел с собою, или мы убедили его и ушли без раздора. Тогда и если мы последуем за ним, то по дружбе и с готовностью, и если уйдем, то безопасно. И что он на это скажет, пусть передадут нам сюда, мы же, услышав, посоветуемся».

(20) Так и порешили и, выбрав людей, послали их вместе с Клеархом спросить Кира насчет решения, принятого войском. Он же ответил, будто прослышал о том, что Аброком, его враг, находится на Евфрате, в двенадцати переходах отсюда; против него-де Кир и желает идти и, если он там, наказать его, а если бежал, то там мы и посоветуемся. (21) Услышав об этом, избранные известили воинов; те, правда, подозревали, что ведут их против царя, но решили идти дальше и попросили только прибавки к плате; Кир пообещал им платить в полтора раза больше, чем они получали: вместо дарика по три полударика в месяц на каждого воина. А о том, что он ведет их против царя, тогда никто не услышал ни слова в открытую.

IV. (1) Оттуда Кир прошел за два перехода десять парасангов до реки Псар, шириною в один плефр. Оттуда он за один переход прошел пять парасангов до реки Пирам, шириною в стадий. Оттуда он прошел за два перехода пятнадцать парасангов до Исс, последнего в Киликии, лежащего у моря города, многолюдного и богатого. (2) Там он оставался три дня; тогда и прибыли к Киру тридцать пять кораблей из Пелопоннеса под началом лакедемонянина Пифагора; а вел их от Эфеса египтянин Тамос, у которого было еще двадцать пять Кировых кораблей, – с ними он осаждал Милет, когда город взял сторону Тиссаферна, и сражался против Тиссаферна заодно с Киром. (3) Прибыл на судах этих и лакедемонянин Хейрисоф, вызванный Киром, и привез семьсот латников, над которыми начальствовал на службе у Кира. Суда эти стали на якорь у самого Кирова шатра. Тогда же пришли к Киру и четыре сотни латников из греческих наемников, отложившихся от Аброкома; они тоже участвовали в походе против царя.

(4) Оттуда он прошел за один переход пять парасангов и достиг ворот Киликии и Сирии. Это две укрепленные стены, из которых та, что по эту сторону границы, в Киликии, была занята Сиеннесием с киликийским сторожевым отрядом, а та, что за сирийской границей, охранялась, как говорили, царским отрядом. Между стенами течет река Карс, шириною в плефр, а все расстояние между ними – три стадия. Прорваться силой там нельзя: дорога узка, стены спускаются к самому морю, а выше над ними – недоступные утесы. В обеих стенах – ворота. (5) Из-за этого-то прохода Кир и послал за кораблями: он намерен был высадить латников между воротами и дальше них и пройти, силой одолев врагов, если бы они охраняли Сирийские ворота, как, по мнению Кира, и должен был сделать Аброком с его многочисленным войском. Но Аброком так не сделал, а услыхав, что Кир в Киликии, повернул прочь из Финикии и направился к царю, имея при себе, как говорили, триста тысяч войска.

(6) Оттуда Кир прошел по Сирии за один переход пять парасангов до Мирианда, приморского города, населенного финикиянами. Место это торговое, и на воде множество грузовых судов. (7) Там Кир оставался семь дней. А Ксений аркадец и Пасион мегарец сели на корабль и, погрузив на него немало ценностей, уплыли прочь, – по сужденью большинства, задетые тем, что их воинов, перешедших к Клеарху ради возврата в Грецию, а не ради похода на царя, Кир позволил Клеарху оставить за собой. Когда они скрылись из виду, пошел слух, будто Кир гонится за ними на военных кораблях, и одни, считая их трусами, желали, чтобы они были пойманы, а другие жалели их, если они попадутся.

(8) А Кир, созвав начальников, сказал им: «Нас покинули Ксений и Пасион. Однако пусть они знают, что еще не скрылись, – ведь мне известно, куда они направляются, – и не ушли от погони, – ведь у меня есть корабли, чтобы захватить их судно. Но, клянусь богами, я за ними гнаться не стану, и никто не скажет, будто я использую людей, пока они при мне, а когда хотят уйти, я их хватаю, и делаю им зло, и отнимаю их достоянье. Пусть бегут и знают, что сами поступают с нами хуже, чем мы с ними. И пусть у меня в Траллах 209под охраной их жены и дети, – я не отниму и их, но отпущу ради прежней доблести беглецов у меня на службе». (9) Так он сказал; а греки, даже те, у кого душа не лежала к походу, услышав о доблести Кира, с большей охотой и радостью пошли за ним.