Текст книги "Математик боя (СИ)"

Автор книги: Кровь и Чай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Но Мито, прознавшая об этом, сжалилась над мальчишкой, считая, что в Деревне, созданной ее мужем, у детей должно быть нормальное детство. Ох, сколько сил было вложено, чтобы уговорить всех присутствующих сюда явиться и не выдать важной информации виновнику торжества! И если Хаширама был только «за», то остальные двое…

Мадара, в принципе, не был против устроить ученику выходной и праздник, но уж точно не в компании Узумаки и Сенджу, коих стал лишь меньше любить за эти годы перемирия. Ладно Мито – к ней Учиха успел проникнуться тенью благодарности за помощь в воспитании Сенсомы, но Хаширама… Порой Узумаки казалось, что один из Богов Шиноби просто патологически не выносит второго. Ее муж стремился объединить Деревни и Страны путем мягкой политики, а его тезка по звучному имени придерживался мнения, что выход в тирании и полном контроле всех и вся, путем использования силы. На этой почве уже состоялось множество скандалов, ни в одном из которых Учиха не победил упрямого Сенджу.

Ее дражайший родственник по линии мужа, в свою очередь, просто не любил шумные собрания и праздники. Да он вообще мало «кого» и «что» любил. Особенно Учиху, который обязан был присутствовать на Дне Рождения своего ученика. Сенсому Тобирама… терпел и прислушивался к мыслям, рождающимся порой в голове у мальчика, но без фанатизма. Осознав потенциал Восьми Внутренних Врат, альбинос стал довольно подозрительным по отношению к последнему из клана Томура…

Однако, Мито Узумаки не была бы собой, если бы не смогла заставить каких-то Сенджу и Учих мирно (или почти мирно) сесть за общий стол и притвориться празднующими. Причем ее муж не притворялся, с интересом расспрашивая все еще шокированного ребенка о его задумках и техниках, а также охотно рассказывая о своих битвах.

– Мадара? – Хаширама покосился на друга детства. – Он сильный… Еще до получения последней стадии силы своих глаз он был таким, а уж после… Что и говорить – его Сусаноо не берут даже мои древесные техники. Нет, конечно первые пару стадий я пробью, но последняя – это нечто!

– Неправда! – чуть пьяный Мадара пренебрежительно помахал рукой. – Твои кусты смогут понаделать в ней дыр. Особенно последняя, эта… Ну как ее?..

– Заткнись, – веско уронил Тобирама, даже не притрагивающийся к алкоголю и смотрящий прямо перед собой. – Нечего раскидываться секретной информацией о техниках, могущества которых хватит, чтобы захватывать страны. Особенно пьяным.

– Заткнись сам, альбинос, – Учиха меланхолично закинул себе в рот виноградину. – Не будь таким нудным хотя бы по праздникам.

– У меня сегодня… – начал было Сенджу, но осекся, увидев один из самых ласковых взглядов Мито, которыми Узумаки часто одаривала именно главу красноглазого клана, а не брата своего мужа. – Плохое настроение, – буркнул он измененное окончание фразы прямо себе под нос.

– А ты, Сенсома, кушай! – хозяйка, усадившая ребенка рядом с собой, наложила ему побольше своей стряпни в тарелку. – Тренировки тренировками, но ты выглядишь довольно худеньким.

– Открытие Врат требует, – немного невпопад ответил за него учитель. – Правда, Вторые все так же под вопросом.

– Может быть, их невозможно открыть? – потянул Тобирама, стараясь делать вид, что не рассуждает на предмет запретных техник с пьяным Мадарой, сидя на каком-то семейном празднике, устроенном в честь сироты из мелкого третьесортного клана. – Ограничитель лишь один…

– Остальные реально использовать, – не согласился Сенсома, наконец подавший голос. – Пусть и не на полную, но некоторые пленные нам это продемонстрировали.

Мито и беловолосый одновременно передернули плечами, вспоминая бесстрастное лицо восьмилетнего мальчика, на глазах которого чуть ли не пытали людей их же собственными телами. Порой они оба понимали, почему ненавистный Учиха выбрал себе в ученики именно этого парня…

– Кстати, Сенсома, – Хаширама в одно движение поднялся со своего места. – Я приготовил тебе подарок к созданию твоей второй личной техники!

– Что за подарок?! – восхитился перерожденный, последним значимым подарком которому были его любимые очки, так бесившие его учителя.

– Тебе же нужно будет большое количество чакры для экспериментов, верно? – Сенджу подошел к подсобке, в которую что-то запихивал в самом начале. – Так что вот, – дверца открывается, и высокий сверток падает на Первого Хокаге.

– Дорогой! – с легкой укоризной покачала головой Мито, когда из-под свертка выпала парочка листьев.

– Прости, Мито, – виновато рассмеялся Хаширама, не замечая заинтересованных взглядов остальных присутствующих (Мадара и Тобирама видели подарок Бога Войны лишь в обертке). – В общем, вот – пользуй!

Перед Томурой оказалось обычное, на вид, дерево, с него ростом. Правда, обычным оно было лишь на вид.

– Вы вырастили его сами? – мальчик снял очки и протер глаза. – Да даже я чувствую чакру, исходящую от него!

Деревце-подарок оказалось просто доверху напитанным внутренней энергией сильнейшего шиноби в мире. В этом растении чакры было в несколько раз больше, чем в самом имениннике! Даже Мадара залюбовался на него, признавая, что подарок друга детства оказался очень хорош. Тобирама удовлетворенно хмыкнул, ожидая от брата чего-нибудь полезного для мальчишки и совершенно бесполезного для самого Хокаге. Мито же, помогавшая мужу с идеей для подарка, тихо радовалась реакции гостей и виновника торжества.

– Моя очередь! – Мадара вскочил чуть поспешнее, чем было необходимо, из-за чего его немного занесло. – Это тебе, ученик. Я же говорил, что смогу достать…

Трое взрослых вытянули шеи, в надежде подробнее разглядеть подарок Учихи, а Сенсома нетерпеливо вскрыл сверток. Внутри оказался… небольшой свиток, полностью исписанный… названиями и подробными описаниями техник! До того, как сияющий от счастья ребенок свернул его, все трое любопытных успели понять, что все техники в свитке принадлежали к Стихии Огня…

– Это ВСЕ?! – все еще не мог поверить Сенсома.

– Все, что я смог достать, – гордо кивнул его учитель. – Тебе этого хватит на годы вперед.

– Спасибо! – Томура наскочил на Учиху, порывисто обнимая того, из-за чего все присутствующие (особенно сам Мадара) смутились.

Тобирама не расписывался мыслию по древу и просто протянул свой сверток имениннику. Вернее – он пихнул ему его прямо под нос, ведь смотрел-то Сенсома совсем не в сторону младшего Сенджу. Внутри оказалась штука, назначение которой не понял никто, кроме самого Томуры и, конечно, Тобирамы.

– Настоящий калькулятор, – довольно цокнул языком бывший учитель математики. – Дорогой?

– Не твоего ума… – усмехнулся, неожиданно, альбинос и даже взъерошил ребенку волосы. – Одни твои советы по его созданию окупают все затраты. К тому же – у меня в лаборатории лежит точно такой же.

Дальнейший праздник тек размеренно. Взрослые (даже Тобирама) захмелели, а виновник торжества торжествовал, «играясь» с калькулятором и периодически встревая в споры, ведомые взрослыми о техниках шиноби. Но ближе к концу «посиделок», произошло неожиданное:

– А я говорю тебе, что надо взять Иву в свои руки! Подмять ее под себя! – вдруг громко воскликнул Мадара, на какой-то из ответов Хаширамы (Боги Шиноби уселись в отдалении от остальных и вполне успешно, до этого, вели беседы о своем детстве).

– Мир шиноби и так уже полон ненависти! – возражал распаляющийся Сенджу. – Нам нельзя ее множить!

– Нам нельзя позволить ей зародиться! А сделать это можно лишь силой!

Убийственное количество чакры, выделяемое сильнейшими шиноби в мире, немного придавило к полу даже Мито и Тобираму, что уж говорить о Сенсоме, пусть и привыкшем к темпераменту своего учителя, но не столь стойким, чтобы выдержать такое.

– Таким мыслям не место в Конохе!

– Ты хотел сказать «моей» деревне, ведь так, Хаширама?!

– Она «наша», Мадара, не моя! Тебе прекрасно это известно!

– Эта деревня уж точно не моя!

– Тогда почему ты здесь?!

Взгляды обоих разгулявшихся Богов Шиноби одновременно устремились к Сенсоме, усиленно пытающемуся подняться с пола под давлением такой силы. Его борьба с чакрой двух сильнейших шиноби не могла закончиться победой ребенка, но он все равно продолжал пытаться, ибо очень хотел вновь удивить и порадовать «взрослых».

За пару лет, что перерожденный провел в этой разношерстной компании высших лиц сильнейшей Страны в мире, он успел привязаться к ним и привязать их к себе. Каждого по своему, но каждого сильно и надолго. Ему нравилась Мито-сама – она прекрасно готовила и обучала, а ее подколки в сторону его учителя давно стали считаться искусством. Господин Первый подкупал своей простотой и силой, постоянно улыбающийся и бесконечно непобедимый, этот шиноби вызывал у прагматичного сироты нескрываемое уважение. Его младший брат ценился Сенсомой как голос разума в Листе и в мире шиноби в общем, всегда серьезный и рассудительный, он был чем-то похож на самого Томуру.

Ну, а учитель Мадара действительно стал настоящим учителем для того, кто посвятил солидный кусок своего самосознания преподаванию. Он был даже больше чем учитель – семья, которой не было в этом мире у Сенсомы. Верный друг, принимающий мальчика со всеми его недостатками и упрямо воспитывающий в нем воина. И старший брат, который, судя по оговоркам, искренне рад каждой минуте, проводимой вместе с Томурой…

И сейчас именинник, сквозь боль в суставах, пытался подняться на ноги, чтобы отстоять позицию своего учителя. Он не придерживался ее до конца, но он до конца придерживался его – того, кто стал главным человеком для него в этой жизни. Того, кто подарил ему битвы и способы их проведения. Того, кто сквозь полуденный сон обещал всегда быть рядом.

Сенджу и Учиха мгновенно рассеяли давление, осознав, что натворили. Хаширама бросился к жене, а Мадара – прочь из дома Хокаге и вон с глаз ученика, которому чуть не навредил!

Лишь у кланового квартала глава красноглазых подумал о том, что ночевать ребенку сегодня придется у Сенджу. Он вновь стиснул зубы в бессильной злобе на себя и свою глупость. Как он мог поддаться тупым эмоциям, когда даже девятилетний брат их не проявил?! И это он-то зовет себя Богом Шиноби?! Смешно… Альбинос был прав, предупреждая его – Мадара может навредить… навредить этой поганой деревне, чтоб ей вечно правил этот вечно улыбающийся кусок бревна! И единственное, ЕДИНСТВЕННОЕ, что его останавливает, это Сенсома, которому Учиха боится сделать больно! Хотя… что он вообще творит?..

Сзади послышались шаги. Мадара и сам не заметил, как оказался на их с мальчиком полигоне. Ноги помнят. И не только его ноги.

Но голос, донесшийся из-за спины, был чужим…

– Мадара-сама, – робко начал Джун. – Я… Второе Томое пробуждено, Мадара-сама.

Легендарный Учиха огромным усилием воли отринул желание оказаться около мелкого придурка и сжать его тупую маленькую башку в кулак. Мать Джуна была двоюродной сестрой отца Мадары. Родство, конечно, так себе, но уж лучше, чем у других. Юнец, как Учиха, был одарен с рождения. Второе Томое… времени на Третье у него около года.

– Это хорошо, – бесстрастно констатировал Мадара, поворачиваясь к родственнику. – Я рад… твоим успехам…

Сейчас говорить такую ложь было тяжелее всего, ведь мысли Бога Шиноби витали неподалеку от его НАСТОЯЩЕГО ученика, а не этого жалкого подобия. Сенсома Томура определенно являлся тенью его брата – Учихи Изуны, и лишь одна маленькая деталь портила образ…

Отсутствие Шарингана.

Конечно, Мадара знал, что у людей, не принадлежащих к его клану, додзюцу будет вызывать некоторые сложности. Его нельзя будет деактивировать, а при использовании оно будет жрать слишком много чакры. Для Сенсомы вариант из худших… Однако – Мадара так же знал, что мальчик просто обязан подчинить себе проклятые глаза! Он не только гений в контроле чакры и познании ее сути, но и реинкарнация его любимого брата – такого же мастера Шарингана как и сам Бог Шиноби!

Про то, что мальчик может быть «чистым», Мадара даже не думал. Это было попросту невозможно – он чувствовал это.

– Кстати, Мадара-сенсей… – все так же робко напомнил о себе Джун, резанув ухо неуместным «сенсей».

Тело рвануло к мелкому, желая разорвать, отрезать голову, да просто пнуть! Но Учиха все еще мог себя контролировать, так что подавил рывок, не сделав даже шага.

Мелкого с двумя Томое в глазах придавило к земле. Все же, жажда убийства, выпущенного, пусть и на долю секунды, Мадарой, валила и куда более грозных шиноби.

– Когда сможешь выстоять против этого, тогда и называй меня сенсеем, – свысока поведал Бог Шиноби, довольно отмечая свою смекалку и способность выкручиваться из неудобных ситуаций. – Что ты хотел, Джун?

– Простите меня, Мадара-сама, – пролепетал мальчик. – Я… я просто хотел узнать о… о вашем ученике… Томура… Сенсома-кун, если я не ошибаюсь?

– Что тебе до него? – нахмурился Мадара, чуть придавливая жаждой крови родича.

– Я просто… – вновь стушевался ребенок. – Хотел узнать, зачем… вы его тренируете… Он нужен вам для чего-то?

– «Он ревнует,» – понял внезапно удивительную вещь Учиха. – «Этот червь думает, что достойнее моего брата. Что он – лучший ученик, чем Из… Сенсома!» – Бог Шиноби даже помотал головой, не до конца умещая себе эту информацию в голову.

– Он мне нужен, – наконец справился с собой Мадара. – И твои глаза в этом играют не последнюю роль. А теперь уходи. Я не хочу, чтобы кто-то из клана знал, что ты у меня в любимчиках.

Потрясенный откровением Джун встал на подгибающихся ногах и неуклюже потопал к деревне. Мадара-сама назвал его любимчиком! Он даже намекнул, что будет и дальше развивать его глаза! С помощью этого Сенсомы. Сенсомы, который проводит с уважаемым и дорогим родственником слишком много времени… Говорят, что этот пацан у него даже ночует.

Одиннадцатилетний Учиха скрипнул зубами и сжал ладони в кулаки. Этот мелкий сирота слишком много на себя берет! Конечно, Мадара-сама сказал, что он ему нужен, но Джун и не собирается портить инструмент главы своего клана. Он всего лишь немного постучит им… об стенку. Так, чисто чтобы прочность проверить.

Нужно будет как-нибудь выловить этого Томуру и поболтать с ним наедине…

***

Следующим утром Сенсома сидел на краю кровати в доме у Первого Хокаге.

Мито-сама и Хаширама-сама любезно пригласили его на ночевку. Даже Тобирама-сан (который разрешил себя так называть только потому, что считал Сенсому, в некотором роде, своим коллегой), делая величайшее исключение из всех правил, предложил заночевать у него. Томура, конечно, отказался. Альбинос – хороший человек и великий шиноби, но как хозяин дома, в котором находятся гости, он слишком плох. Мальчику не хотелось напрягать его.

Утро было ранним – даже птицы пели не в полном составе. Из-за интенсивных тренировок, перерожденный в принципе спал не очень много – часов шесть-семь в сутки (чего ему всегда хватало), но сегодня он встал гораздо раньше обычного. Отчего-то ему нездоровилось – побаливало сердце. Это было очень странно в таком возрасте и в этом мире, где у бывшего сорокалетнего учителя появилась чакра – почти панацея от всех «человеческих» бед.

Сенсома вздохнул. Перерожденному просто не хватало глупости ляпнуть (даже про себя), что это чувство – предчувствие. Предчувствие больших неприятностей.

В руке у мальчика был свиток с техниками Огня, который ему подарил вчера учитель.

– Как развивается предрасположенность к Стихии, Мадара-сенсей? – как-то спросил Сенсома Учиху, после очередного спарринга с использованием ниндзюцу.

Такие спарринги устраивались почти каждый день и здорово меняли ландшафт окрестностей Конохи. Пару раз к ним даже присоединялись полицейские отряды, собранные Тобирамой, которые думали, что вблизи деревни ведутся бои.

– Ну-у-у-у… – Мадара, отряхивающий свои красные доспехи от грязи, в которую он вляпался благодаря удачной атаке своего ученика, посмотрел на небо. – Это легко и трудно одновременно.

– Как это?

Бог Шиноби отложил броню и потопал в лес. Вернулся он оттуда с тремя длинными сухими ветками.

– Вот смотри, – контролируемый выдох язычка пламени воспламенил одну из веток. – Для того, чтобы развить родство с определенной Стихией, тебе нужно научиться воздействовать на эту самую Стихию. Попробуй воздействовать на этот огонек. В идеале – потуши его.

Мальчик тогда посмотрел на него, как на дурака, облизнул два пальца и сжал ими язычок пламени, не забыв притушить и появившийся уголек.

– Молодец! – весело рассмеялся Учиха. – Когда я тренировал одного парня Стихии Огня, лет десять назад, тот до такого не додумался – сидел и пыжился около часа, пытаясь потушить пламя своей чакрой!

Ученик рассмеялся вместе с учителем. Они вообще довольно часто смеялись. Иногда подкалывали друг друга. Мадара – потому что не любил, когда кто-то строит из себя крутого, а Сенсома – потому что уже сам Мадара любил строить из себя крутого.

– Ты выбрал правильный путь, – отсмеявшись, согласился Учиха. – Для начала – нужно научиться воздействовать на стихию без чакры. Однако не стоит думать, что тебе просто нужно потушить тысячу свечей. Нет. Тебе нужно вдумчиво и неспешно тушить свечу за свечой. Разными способами и с разной силой, которую ты будешь прикладывать. Только потом, когда почувствуешь огонь, когда ощутишь свои возможности по управлению им, тогда и сможешь начать работать чакрой. Ну, а после – все то же, что и с Землей – практика, практика и, еще раз, практика.

– Тогда почему все шиноби не бегают с двумя-тремя стихиями?

– Потому что для освоения многих стихий нужно многое. Первое – талант. Шиноби из клана Хатаке довольно талантливы в изучении стихий, но у них же есть и особая чакра, отчего они не слишком-то и жалуют преобразования. Второе – отличный контроль. Твой контроль велик даже в столь юном возрасте, а вот у остальных с этим проблемы. Третье – время. Из-за того, что ты начал такие серьезные тренировки будучи ребенком, тебя этот недостаток изучения Стихий заденет меньше, чем остальных. Во времена войн у шиноби не было времени сидеть и задувать свечи – они сражались. У тебя нет таланта к изучению Стихий, но у тебя есть контроль и время. Ты сможешь добиться многого.

– Хорошо бы знать все техники Огня еще до того, как смогу их изучить, – мечтательно вздохнул Сенсома. – Хотя бы в теории. Это бы здорово помогло…

И вот, эти техники у него в руках. Мадара действительно ценит своего подопечного. Порой – даже слишком ценит. За все время, что Сенсома находится в обучении у Бога Шиноби, он хорошо изучил учителя. А учитель – его.

Учиха был резким, грубым и высокомерным шиноби, больше всего на свете любившим две вещи – своего младшего брата и битвы. Потеряв брата, он замкнулся в себе и смог выйти из губительного состояния только благодаря ему – Сенсоме. Бог Шиноби нашел в мальчике черты Изуны и стал его обучать. Юный Томура вел себя нагловато и развязно с ним, по сравнению со всеми, кто хоть секунду общался с Мадарой, но тому это только нравилось. Учитель перерожденного действительно любил ученика.

И Мадара знал, что Сенсома больше, чем просто признателен ему. Мальчик рос и доказывал, что готов пойти за Учихой хоть в пекло. Он был верным, умным, проницательным и стремился к силе. Эти качества, по мнению Мадары, были лучшими из тех, что мог иметь при себе шиноби. Но каким бы он ни был замечательным, главное качество, которое было присуще только ему одному – схожесть с Изуной Учихой. Неправдоподобная, ненормальная и невозможная схожесть, которая ставила в Мадаре все с ног на голову! Младший брат будто поселился в теле сироты, так зацепившем его тогда – семь лет назад…

– А-ах! – Сенсома откинулся на кровать и прикрыл глаза, ощущая, как отросшая челка падает на лицо. – Врата не даются, а резерв… Впрочем, почему именно резерв? В фуин можно запечатать все, что угодно, главное – чтобы мастерство было. Запечатывают же мед-чакру! Так и запишем – мед-чакра подходит лучше всего… Стоп! – мальчик вскочил. – Мед-чакра? А если я буду сливать по проценту в день своей чакры в печать нарисованную на своем теле? Она же станет медицинской для моего тела? Или обычной? Конечно, нужно провести исследования и замеры, но…

И мальчик бросился к блокноту и подаренному вчера калькулятору! Если все верно, то он, вскоре, сможет начать аккумулировать свою чакру на фуин у себя на теле. Там даже ограничений никаких не будет – он сможет собрать сил хоть на сотню человек!

– Так и запишем… – донеслось задумчивое бормотание до ушей Мито, хотевшей позвать гостя на завтрак. – Печать Силы Сотни…

Комментарий к Прорыв и прорыв.

Постараюсь следующую главу выпустить побыстрее, ибо в ней будет самый “сАс”. Ну а пока – усиляемся и думаем об отношениях друг с другом.

По канону – Мадара давно должен был свалить за кордон, но Сенсома, как и ожидалось, держит Учиху в деревне. Что же будет в следующей главе – учитель заберет Томуру в нукенины, или же сам останется в деревне с мальчиком?

(на новую главу – 2202 2018 3381 7907 (Зуев Илья с утра был…), без печенек трудно жить, но многого не прошу и вообще не наглею)

Приятного чтения и большого терпения – в след главе будет первый важный сюжетный поворот)

========== Шаринган. ==========

Сенсоме потребовалось целых шесть месяцев, чтобы разработать свою вторую технику, которой Тобирама тут же присудил S-ранг. А после влепил «запрещенная техника», полностью разобравшись с принципом работы.

Томура и сам смотрел на свое детище с опаской. Печать Силы Сотни оказалась… несовершенной.

Во-первых, техника требовала тотального контроля чакры, причем – постоянного. В Печать на теле всегда должен был поступать ручеек с одинаковым объемом чудо-энергии. Даже когда владелец спит! В противном случае – техника просто будет рассеивать накапливаемую чакру. Второе – из-за постоянного оттока с естественного резерва, общий уровень чакры владельца техники был не очень стабильным. Другими словами – чакроканалы привыкали к более медленному току телесно-духовной энергии по ним, из-за чего общий резерв мог уменьшиться в объеме. Сенсоме, благо, такое не грозило, из-за уникальной слабости его очага – падать ниже было уже просто неприлично. Третье – правильно дозировать чакру, при активации Печати, было очень трудно. Даже лучшие ирьенины лишь разводили руками, говоря, что контроль, для максимально эффективного использования этой техники, должен быть божественным.

Однако и плюсы имелись. Печать, как и все фуин, содержала в себе чакру, которую Сенсома смог бы легко использовать как для техник, так и для собственного усиления. Еще он мог передавать эту чакру другим (особенно хорошо у него получалось накачивать этой чакрой свои фуин), что делало технику еще более полезной. Теоретически – у Печати Силы Сотни был ирьенинский потенциал, но как его раскрыть Сенсома пока не ведал, да и не до того было.

Он пытался овладеть своим созданием.

С контролем оттока в Печать (расположенную на лбу – там удобнее всего) нужного количества чакры проблем почти не было – за пару тренировочных дней Томура успел отлично научиться это делать. Но в том-то и проблема, что «дней». Ночью вся набранная чакра уходила в пустоту, развеивалась. Сенсома даже не спал пару ночей к ряду, дабы «привыкнуть и преуспеть», но, как и предрекал Мадара, у него ничего не вышло. Когда ребенок ложился спать, Печать рассеивалась.

Выручила, ожидаемо, Мито. Она создала специальные фуин, которые помогали ученику Бога Шиноби с «ночным контролем». Конечно, ими приходилось полностью облепляться, да и сон стал хуже, но это уже был прорыв – Сенсома верил, что привыкнет к такому. Узумаки и себе разрабатывала Печать, но особую, чтобы у нее не было слабостей Печати Сенсомы, а именно – нужды контроля оттока даже во сне. Пока получалось слабовато, но Мито не сдавалась, что означало, что технику она до ума доведет.

В общем – перерожденный развлекался как мог, ведь на этот год у него просто уйма дел, которые нужно сделать, чтобы стать еще сильнее. Возможно, полностью освоив Врата (немного позабытые за исследованиями Печати) и Силу Сотни, Сенсоме найдется что противопоставить самому Богу Шиноби, а то и обоим (по очереди, конечно).

А вот Мадара пребывал в худшем расположении духа…

***

За полгода с памятного разговора с уважаемым родичем, Джун сильно продвинулся в клане, став признанным гением в нем. Третье Томое покорится ему уже совсем скоро, он чувствовал это, так что и ученичество у самого Бога Шиноби из их клана было не за горами.

Но молодой Учиха не был на седьмом небе от счастья.

Первой причиной тому являлось отношение клана к своему главе. Мадару стали недолюбливать. Он пытался изменить политику величайшей из существующих деревень, ужесточить ее, дабы сохранить мир во всем мире. Он, как и Хаширама, желал для всех счастья и процветания, только имел свой, отличный от Первого Хокаге, взгляд на вещи.

Но даже собственный клан его не поддерживал!

Учихи размякли и стали довольствоваться тем, что имеют – спокойной сытой жизнью, без конфликтов и войн. Они прогнулись под Сенджу с их идиотскими мечтами о мире, достижимом лишь с помощью дружбы и цветочков.

Джун сжал кулаки.

Так не бывает! Мир жесток, и уж Мадара-сама точно знает это! Как и Хаширама! Но тогда почему Сенджу так яростно встают на дыбы, когда речь заходит о власти с жесткими мерами? Ответ очевиден – деревянный и альбинос боятся за свою власть. Трясутся над ней, считая, что если они выберут правильный путь, основанный на жесткости, то Мадара-сама встанет у руля, ведь он куда жестче!

Да. Все именно так!

Второй проблемой Джуна был Сенсома – ученик главы клана, с которым тот проводил слишком много времени. А уж учитывая, как к этому факту относился сам Томура… Как будто так и надо! Как будто у Мадары-самы больше дел других нет, как нянчиться с ним!

Правда и Мадара-сама ведет себя с ним… нормально. Как будто ему нравится общество этого безродного выскочки. Наверное, великий Учиха притворяется… Да-да, наверное так и есть!

А еще Джуну за целых полгода не удалось выловить этого сироту на разговор по душам… Он редко где появляется без сопровождения Мадары-самы, да и вообще редко куда выходит, кроме как на полигон (с уважаемым родственником, конечно) или в дом к Хокаге (нападать на него вблизи покровительствующих сироте Сенджу? Ну уж нет!). В общем – провал.

Да и вообще этот Сенсома какой-то странный. Говорят, что он почти не спит по ночам, а если и ложится, то обклеивается печатями, будто демона в себе запечатывает. Глава клана смотрит на это снисходительно, но и его терпению, похоже, приходит конец – тренировок для Томуры стало меньше, что могло означать лишь одно – легендарный Учиха устал от назойливого безродного.

Ну ничего. Совсем скоро Шаринган Джуна станет завершенным, и тогда Мадара-сама примет его в ученики.

***

Сам Мадара медленно сходил с ума от сидения в этой чертовой деревне и встреч с ее чертовым Хокаге. Особенно с Хокаге.

Хаширама дает миру слишком много поблажек. Он считает, что люди изменятся, если показать им пример мирного сосуществования. С Конохой этот фокус прошел – кланы привыкли к совместной жизни за жалкие пару лет, но вот целый мир – совсем другая штука. Мадара не обманывал себя, думая, что спокойствия и процветания можно добиться лишь с помощью жестких мер.

Но его же собственный клан его и предал!

Эти глупцы разленились и остались сыты у кормушки Сенджу. Им не нужен мир во всем мире, а не только в Листе, им нужно, чтобы от них отстали.

Из деревни следовало уходить…

Единственное, что держало Мадару в Конохе, называлось его учеником и с каждым днем все больше и больше походило на двух совершенно разных людей. Изуну и…

Тобираму.

Великий Учиха мог лишь бессильно скрипеть зубами – Сенсома будто оказался на распутье, которое предлагало ему сделать выбор – младший Учиха или младший Сенджу. Конечно, Мадара в глубине души признавал, что у них с Хаширамой оказались очень похожие младшие братья, но тот факт, что Томура теперь не всегда казался ему таким… родным…

Бесил.

Впрочем, скоро можно будет ни о чем не беспокоиться. Джун пробудит завершенную форму Шарингана уже через пару месяцев, а там останется лишь собрать вещички и сделать Конохе ручкой. «Пока, дорогая! Загнивай без меня!»

– Без нас, – тихо бормотал себе под нос Мадара, сидя у себя в кабинете. – Без нас с… Изуной…

***

– Ты выглядишь… более выспавшимся, – заметил Мадара, когда Сенсома зашел к нему в комнату.

– Сегодня я спал семь часов!

– И ток чакры на лбу ощутим, хоть пока и невидим, – удовлетворенно хмыкнул Учиха. – Ты освоил Печать Силы Сотни.

С момента создания техники, которая позволила бы Сенсоме встать вровень с нормальными шиноби по количеству чакры, прошло три месяца. Мальчик почти не развивал тело для Врат и не занимался никакими сторонними исследованиями. Даже познание других природных преобразований отошло на третий план. Печать Томуре была просто жизненно необходима.

Можно сказать, что за все время, прошедшее с памятного девятилетия, Сенсома не развивал ничего, кроме Силы Сотни. Мадаре не особо это нравилось (ведь пришлось даже урезать время и количество привычных тренировок!), но он прекрасно понимал, какие широты откроет эта техника для его ученика. Фуин-ниндзюцу такого уровня, совмещаемое с Вратами, ставило Томуру на уровень сильнейших шиноби своего возраста или даже поколения. Пусть мальчик и не мог подолгу использовать обе эти техники…

– Всего две печати на ночь! – восторженно похвастался Сенсома, плюхаясь на, уже ставшую привычной, кровать главы клана Учиха. – Многие люди совершенно не ценят своего счастья, когда ложатся спать без бумажек на теле!

– В твоих словах я слышу укор, – Мадара макнул кистью в чернила – традиционные предметы для письма были ему ближе. – Но я родился сильным. Мне не нужны бумажки на ночь.

– Вы родились сильным… – Томура сильно зажмурил глаза и резко их распахнул. – А я родился умным. И, когда-нибудь, я надеру вам зад с помощью своего ума!

Учиха прервался и серьезно посмотрел на ученика. Тот, в свою очередь, так же серьезно смотрел в ответ. Миг! Увесистая кисть, которую учитель щедро обмакнул в чернила, на немыслимой скорости летит в сторону Сенсомы! Шаринган в глазах Мадары просто пылал, просчитывая мельчайшие движения тела Томуры – великий глава клана Учиха предугадал все!

Ребенок лишь зевнул, с напускным безразличием оставаясь на месте. Снаряд чиркнул его по волосам, почти не задев их, и пролетел дальше – на белоснежное постельное, украшавшее собой спальное место Мадары.

– Либо ты не выспался, либо выспался слишком хорошо, – с сожалением посмотрел на жирное черное пятно на кровати Учиха. – Впрочем, с такими успехами ты действительно сможешь попытаться надрать мне зад. Лет, эдак, через семьсот…