Текст книги "Не бойся, я с тобой (СИ)"
Автор книги: Korolevna
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Остается еще одна загвоздка: мне бы очень не хотелось, чтобы Йен теперь ополчился против Нины. Она, конечно, та еще кошка и вьется вокруг моего мужчины, но упала я сама, и не собираюсь использовать собственную глупость против соперницы. Маленькая поправочка – против гипотетической соперницы. Теперь моя уверенность стала железобетонной. Даже если Добрев имеет виды на Йена, то он на нее даже не смотрит.
Утро успело лениво просочиться в комнату, раскрасило солнечными лучами пол и стены. Один особо наглый лучик скользнул по моему лицу, игриво прошелся по глазам и макушке, как бы говоря: «Эй! Посмотри, какое сегодня яркое утро. Хватит дрыхнуть, улыбнись новому дню!».
Мне принесли завтрак, от вида которого мне захотелось поскорее освободить свой желудок. Мужественно сжав зубы, я поблагодарила медсестру, отодвинула столик с едой от себя подальше. Дело было отнюдь не в привередливости.
Сейчас мне хотелось сжаться в комочек, скрыться от правды, долго плакать в подушку. Но такое поведение свойственно героине бульварной книги, нежели девушке, которая безрассудно ведет себя и постоянно влипает в истории. Что делать дальше я не представляла. Роптать на судьбу – удел жалких неудачников. Обвинять Йена, клясть его и посылать на его темноволосую голову громы и молнии – тоже отпадает. Вместе постарались на славу, отключенный глас разума в тот момент был где-то далеко, расхлебывать последствия придется также вдвоем. Только вот не думаю, что Сомерхолдер будет носить меня на руках и счастливо кричать на весь дом, что скоро станет...
От непрошенной мысли я содрогнулась. Липкий страх окутал всё тело. Я даже успела представить, как Йен хватается за голову, смотрит с недоверием на меня, а потом в его удивительных глазах появляется твердое желание делать «как правильно». Обрекать любимого мужчину на верность долгу и чести, как это он обычно любит делать, я не собиралась. Но и решать проблему без него – тем более.
– Как спалось? – дверь отворилась, и в палату величественно вплыла доктор Роджерс.
Темнокожая женщина приветливо улыбнулась, но при этом она выглядела сосредоточенно. Под ее темным взглядом я нервно дернулась. У меня сложилось впечатление, что меня просвечивают рентгеновские лучи.
– Спала без снов. Вы вкололи мне лекарство?
– Да. Это для твоей же пользы, – врач присела на стул, стоящий около моей кровати. – Голова болит, глаза слезятся, тошнит?
Я резко кивнула головой и поморщилась. Движение вызывало новое выступление барабанщиков, которые прочно обосновались внутри моей черепной коробки.
– К вечеру пройдет. Завтра утром мы тебя выпишем, через пару дней можно возвращаться к съёмкам, правда, трюки предоставь делать профессионалам. Координация восстановится не так быстро, как хотелось бы.
– Спасибо. В следующий раз постараюсь смотреть под ноги, – произнесла я, пытаясь не сталкиваться с врачом взглядом.
– Тина, тебя что-то еще тревожит? – нахмурившись, спросила миссис Роджерс.
– У меня задержка, – выпалила я, понимая, что рано или поздно мне придется обратиться к специалисту за помощью.
– Большая? – поджав губы, спросила врач, буравя меня взглядом.
– Десять дней. Уже одиннадцать, – обреченно буркнула я.
– Последний контакт с мужчиной у тебя был...
– Одиннадцать дней назад. У нас такой выматывающий график со всеми этими пресс-конференциями и съемками, что я совсем не следила за циклом. А теперь, – тяжело вздохнув, я продолжила:
– А теперь мне страшно.
– Вы предохранялись?
Отрицательно помотав головой, я уставилась на свои руки. Лучше разглядывать что угодно, но не плавиться от стыда под взглядом уверенной в себе женщины. Знаю, что дура. Только вот напоминать мне не надо. И так готова биться головой об стенку, клясть свою беспечность на всех языках мира, но прекрасно понимаю, что подобные меры не помогут. Помогло бы время, обернувшееся вспять, что еще больше невероятно и невозможно.
– Сегодня к тебе зайдет гинеколог, поговоришь с ней. И надо сдать кровь на анализ. Результат узнаешь завтра.
– Хорошо, – я равнодушно пожала плечами. Сутки ожидания! Да я поседею за это время.
– По правилам мне надо сообщить твоему опекуну о возможной беременности.
Сердце подпрыгнуло к горлу, потом упорхнуло к пяткам, забилось в два раза быстрее. Нервно хихикнув, я уставилась на доктора, пытаясь найти сотню аргументов, говорящих о бедовости такой идеи. Я сама ему скажу, когда буду полностью уверена. Конечно же, не как моему «опекуну».
– Тина, я понимаю, что ты не воспринимаешь такого молодого человека в серьез. Да и он, явно, не относится должным образом к своим обязанностям. Лучший друг брата, никого кроме него у тебя не осталось. Могу только поразиться такому стечению обстоятельств. Но ты уже большая девочка. Вернее, молодая женщина, – минуту помолчав, доктор добавила, очень тихо, но весомо:
– Но отцу ребенка необходимо все сказать. Пусть это будет небольшой совет от более опытной женщины.
– Я... Я знаю. Скажу ему, когда буду уверена точно. Спасибо за понимание, – я натянуто улыбнулась, миссис Роджерс поднялась со стула, направилась к выходу. Уже отворив дверь, она на мгновение замерла и тихо произнесла:
– Отдыхай и ни о чем не думай. Судьба расставит всё по местам сама.
Усмехнувшись, понимая, как точно в цель попали слова врача, соответствуя моему настроению, я закрыла глаза.
***
Сон упорно не хотел забирать меня в свои объятия. Я повертелась на неудобном и узком ложе, которое уже мне надоело, но так и не смогла забыться. В голове мысли прыгали, как кузнечики на летнем лугу. Хочу ли я ребенка от любимого мужчины? Безусловно, здесь даже думать не о чем.
Но хочет ли Йен стать отцом? Он всегда говорил об этом, но как о далеко идущих планах, несбыточной мечте, о которой проще размышлять и представлять, но никак не сталкиваться в реальности. Сомерхолдер – успешный актер, он теперь востребован, реализуется в профессии, и для него нет ничего важнее карьеры. С плотным графиком я уже столкнулась, понимаю, насколько тяжело и сложно жить в таком ритме. Я буду сидеть в огромном доме в Лос-Анджелесе, менять ползунки своему голубоглазому карапузу, следить за его шустрыми передвижениями по полу, а потом подхватывать на руки, подносит к телевизору и говорить: «Смотри! Вот он, папа!».
Или еще лучше. Воображение живо нарисовало картину, от которой засосало под ложечкой, к горлу подступил противный ком. Заходит, значит, хмурый Йен домой, целует ребенка, мне лишь кивает, а ночью, говорит в пустоту, стараясь не касаться меня, лежа на огромной постели: «Тина, прости. У меня другая женщина. Она актриса, мы встретились на съемках. Но я буду с тобой из-за нашего малыша, ему, ведь, нужен отец».
На этом моя фантазия останавливаться не захотела, подсунула следующую картину, от которой захотелось срочно вздернуться на проводе от аппарата искусственного дыхания, скромно стоящем в уголке моей палаты.
Стою я босая, в висящей на мне мешком майке с пятнами неопределенного происхождения, помешиваю кашу в кастрюльке и кляну такую жизнь. И в этот момент на кухне возникает Йен, лучезарно улыбается и уходит в неизвестном направлении, а в мою сторону бегут трое ребятишек, устраивают самую настоящую войнушку с помощью подручных предметов, кидаются едой...
Представив такую далеко не радужную картину, я еще больше начала впадать в отчаяние. Нет, я хотела детей, но теоретически, не так спонтанно и неожиданно. Не успела пойти в колледж, как уже предстоит брать академический отпуск. Не успела насладиться жизнью рядом с Йеном в его мире, как придется сидеть взаперти, стать скучной и неинтересной женщиной, которая живет исключительно мыслями о памперсах, игрушках и колясках.
Нет, Йен конечно образец влюбленного мужчины: и на руках будет носить, и кофе в постель приносить, и подарки дарить, успевай его только тормозить от траты семейного бюджета, и жить с ним не скучно. У нас бурные ссоры чередуются удивительно нежными и чувственными примирениями.
Но я уже знала, каким именно образом Сомерхолдер отреагирует на такое изменение в моем организме, как рост живота, и сразу же нервно засмеялась, а потом выругалась. Он окружит меня заботой, да такой, что впору будет выть на луну. Закроет меня в позолоченной клетке, в которую ни один злодей, ни один микроб не заберется. Не дай Бог, его женщине (читай – живому инкубатору) и ребенку что-то грозить будет. Но и на волю будет меня выпускать, погулять под его чутким руководством. Будем появляться вместе под ручку на мероприятиях, которые предписывают появляться со своей спутницей жизни. И хватит с меня. Домой пора, там малыш плачет, о карьере вообще придётся забыть лет на пять, а потом со временем желание получить образование и сделать что-либо полезное пропадет само собой.
И самое главное – любая мало-мальски разумная женщина с удовольствием бы хотела оказаться на моем месте. Представляю, если бы я изливала душу своим одноклассницам, жаловалась на нерадостную перспективу быть драгоценной вазой, с которой носятся из угла в угол, едва дыша и думая, куда же её приткнуть, чтобы ничего плохого не случилось? Покрутили бы у виска, да еще в след плюнули бы. Мол, ей тут все условия, а она еще нос воротит. Но что я могу сделать, если не люблю тотальный контроль? Я не могу принять такой напор со стороны своего любимого мужчины. Мне не хочется чувствовать себя самым дорогим экспонатом в музее его души. Я хочу всего-навсего понимания, поддержки и нежности.
Иногда мне кажется, что любит он совсем не меня, а тот образ безрассудной девчонки, которую придумал себе сам. Еще завещание братца сыграло роль. Теперь мой голубоглазый герой снов не хочет слышать объективные вещи, не принимает в расчет мое мнение. Том передал ему на хранение самое дорогое, вот Сомерхолдер и принял золотую ношу, старается сделать так, чтобы с достоянием ничего не случилось.
Иногда мне хотелось просто стукнуть моего ненаглядного по его красивой голове, чтобы он понял, как тотальный контроль губителен для меня, нас и наших отношений. Я гибну, вяну, словно роза на солнце, когда Йен пытается все делать «правильно» и решать за меня. И дело ведь не в желании сделать по-своему, чтобы доказать мне, кто главный. Сомерхолдер искренне считает меня бледной маргариткой, которую следует прятать от всех бед мира.
Из траурных мыслей, в которые я ушла словно в омут, меня вернул приход врача. Миловидная женщина лет тридцати пяти прочла мне нотацию о безопасном сексе, способах предохранения, не преминула напомнить о безрассудности и безответственности современных подростков. Потом, правда, когда посмотрела на мой возраст, указанный в листке, крепящемся к спинке моей кровати, немного поостыла и стала выпрашивать подробности моей задержки. В итоге, мы сошлись с ней на таблетках, которые я обязательно буду пить...
Когда-нибудь, если все разрешится не в пользу моего босоногого счастья в окружении ползунков и погремушек. Посоветовав не нервничать, не подвергаться стрессу, дама удалилась, заявив на прощание, что всё будет хорошо. Я улыбнулась, показала присутствие оптимизма, но он быстро сдулся, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух, едва за врачом закрылась дверь. Потом в палате показалась жизнерадостная медсестра, быстро взяла у меня кровь на анализ, сказала, что результаты будут известны завтра днем.
В итоге мне удалось заснуть, но меня преследовали кошмары в виде ползающих по дому детей с голубыми глазами. Или Йена, который развлекался в ночном клубе с фанатками, пока я терпеливо сидела дома, качая колыбель и фальшиво напевая песенку агукающему карапузу. Апофеозом театра абсурда стал сон, в котором я шла к дверям дома Сомерхолдером, но перед моим носом захлопнулась дверь.
Проснулась я в холодном поту, долго не могла понять, где нахожусь, а когда, наконец, мне удалось сориентироваться, то я готова была громко кричать. Впервые я не знала, чего же я на самом деле хочу. С одной стороны весов – Йен, я и наш малыш, идеалистические картины семейной жизни, любви и атмосферы уюта, с другой – съемки, плотный график, жизнь перед объективами, и я, как помеха в реализации для моего мужчины.
Как бы не был рад Йен возможной семейной жизни, то спустя время, мы поймем, что такая жизнь не подходит. И разойдёмся, как в море корабли. Я буду видеть его лишь по редким праздникам, когда он будет изредка приезжать домой. Почему-то я не сомневалась, что Сомерхолдер просто так отпустит меня.
***
Кажется, я медленно, но верно схожу с ума. Еще пара часов в одиночестве и в замкнутом пространстве, и я отправлюсь в другое отделение, где палаты сплошь обиты войлоком. Жизнь в иллюзиях и снах меня тоже не привлекала. Я даже позвонить Сенди не могу, чтобы посоветоваться со старшей подругой и единственной близкой женщиной, которая есть в моем окружении. А всё потому, что мой сотовый остался у Сомерхолдера. Он клятвенно обещал привезти мне вечером мобильник и вещи, но, я была уверена, что просто так со съемок его сегодня не отпустят.
– Тина, можно? – в палату буквально ворвался Эклз.
Я подпрыгнула на месте, и не смогла сдержать улыбки, при лицезрении его довольной зеленоглазой физиономии. Во-первых, я была рада видеть хоть одно знакомое лицо, а во-вторых, если бы передо мной появился очередной врач с нотациями, то я бы сбежала отсюда при первой возможности. Мое положение определиться завтра, голова больше не болит, значит, я задержалась в этой гостеприимной обители Святого Духа. Ну и название для рядовой больницы, однако!
– Дженс! Конечно можно! Я тут от тоски уже позеленела, – на этот раз моя радость была вполне искренней и обоснованной.
– Будешь смеяться, но я по просьбе Йена. Его взял в плен Маркос до самой ночи. Пол тоже на съемках, поэтому, как самого молодого, командировали меня.
Я засмеялась, а Дженсен поставил около моей кровати пакет, в котором я смогла разглядеть одежду и свой мобильник. Надо бы позвонить Йену, но я пока еще была не готова к серьезному разговору. Но и молчать уже сил не осталось.
– Спасибо за экипировку. Меня оставили до завтрашнего утра, но вот я думаю, не сбежать ли с тобой? – спросила я, прищурившись.
Дженс как-то замялся и загадочно произнес:
– Я не один. С тобой кое-то хочет поговорить. Только, пожалуйста, без нервов.
– Ну ладно, – я удивленно пожала плечами.
Эклз исчез в коридоре на пару секунд и явился в сопровождении Нины Добрев. Мои глаза округлились, но я промолчала, только хмыкнула. Несостоявшаяся соперница выглядела бледной и какой-то растерянной. Она смотрела на меня так, словно я сейчас превращусь в злобного огнедышащего дракона и утащу младую деву в свое поганое логово.
– Девочки, вы посекретничайте, а подожду снаружи. Главное, без волос друг дружку не оставьте, – Дженсен скрылся за дверью, а я осталась с Ниной наедине.
Девушка заметно нервничала, не зная, с чего начать разговор. Я выжидающе смотрела на нее, не понимая, что же такого важного она готова мне поведать.
– Ты же знаешь, что это не я тебя толкнула, – наконец произнесла Нина, глядя мне в глаза. Она так и осталась стоять, хотя стул рядом с мой кроватью не был занят.
– Конечно, знаю! Даже попыталась сказать об этом Йену, но он решил оставить такие разговоры до лучших времен. Нина, я не собираюсь тебя подставлять. В следующий раз буду лучше смотреть под ноги, а не ворон считать.
Добрев натужно улыбнулась, немного помолчала и тихо произнесла:
– Ты победила.
– Я и не пыталась. Так получилось. Не знаю почему, но Йен всегда был рядом. Знаешь, чувствам тяжело противостоять. Это, как лавина: тебя сметает, и нет сил сопротивляться. Более того, понимаешь, что бесполезно и нет никакого желания хоть как-то изменить себя.
– Знаю, Тина, очень хорошо знаю. Но я тут поняла, что потратила столько времени, сил и эмоций на человека, который бы никогда не был моим по-настоящему.
– Вот не надо только так на меня смотреть! Чувствую себя виноватой, – буркнула я. Добрев горько усмехнулась. – Давай не будем превращаться в героинь латиноамериканских мыльных опер. Я выйду из этой богадельни завтра, на съемках нам надо сыграть слаженно.
– Хорошо. До завтра, – Нина немного замялась, но тут же наигранно улыбнулась, мышкой юркнула за дверь, прервав странный и по большому счету нелепый разговор между двумя самками, которые еще совсем недавно не хотели сдавать позиции по завоеванию самца.
Так, кажется, одной проблемой стало меньше. Нина решила отступиться от своих наполеоновских планов по поводу завоевания Сомерхолдера. И я догадываюсь, кого могу расцеловать за оказанную услугу по устранению досадной помехи на пути к счастью со своим голубоглазым и дерзким героем уже совсем не девичьих снов.
В палату вновь заглянул Эклз. Было видно, что Дженсен явно намеревается со мной о чем-то поговорить, но сам не решается. Я жестом пригласила его присесть на стул рядом со своей кроватью, которую можно смело назвать «пыточный прибор Инквизиции номер сто один». У меня все тело уже ломило, но подняться я не могла, потому что больничная рубашка завязывалась на спине тонкими веревочками, совершенно не скрывая того, что находится ниже. Не хотелось демонстрировать другу филейную часть, поэтому я лежала на боку, проклиная свою невезучесть.
– Дженс, и с каких это пор я могу видеть тебя в компании Нины? – игриво начала я, но парень серьезно посмотрел на меня. Кажется, дело гораздо серьезнее, чем просто случайная интрижка.
– Тина, вот скажи мне, неужели ты недолюбливаешь Нину только из-за твоего Сомерхолдера?
– Давай обойдемся без «твоего». Идет? – я с вызовом уставилась на парня, он лишь усмехнулся, и я невольно залюбовалась его шикарной ухмылочкой, от которой мое фанатское сердце все еще таяло, как мороженое в жаркий день.
– Да как знаешь, – Дженсен замолчал, обдумывая слова. – Я вместе с Ниной.
– Вспышка внезапной страсти? – не удержалась от колкости я.
Прелестная картина вырисовывается, ничего не скажешь. Добрев поняла, что с Йеном ей ничего не светит, так сразу же переключилась на другого актера, чьи фанатские рейтинги зашкаливают. А я-то, грешным делом, усомнилась в том, что Добрев – хитрая кошка.
– Ты всегда такая вредная? – засмеялся Эклз.
– Генетический дефект. Передается в пяти поколениях у женской ветви семейства Пайк. Против природы не попрешь, – я изобразила трагические вздох, полный безысходной грусти.
– На самом деле можно сказать и так, но все намного сложнее, – тихо произнес Дженсен, отсмеявшись моей шутке.
– Так расскажи! Я же умру от любопытства. Обещаю, не обижу Нину даже в мыслях.
– Да, собственно, что рассказывать? Иногда просто устаешь от одиночества, – задумчиво произнес в пространство Эклз.
Кажется, у парня нет собеседников, которым он мог бы излить душу. А между нами сложились странные отношения. С первой минуты знакомства я чувствовала, что встретила друга. Возможно, Дженс относится ко мне с изрядной доли симпатии из-за давнего знакомства с Томом, а может быть, мы стали друзьями по наитию, которое иногда возникает, и против него нет рациональных аргументов.
– В последнее время мне казалось, что жизнь несется под откос: нет новых ролей, сериал заканчивается, больше никуда не зовут, а самому бегать по кастингам, как в начале карьеры, – не тот уровень. Потом еще развод добавил прессинга со стороны желтых таблоидов.
– Ты был женат? – удивилась я. – Не понимаю, зачем надо жениться, чтобы потом развестись. Думала, что тебя еще никому не удавалось окольцевать.
– Сам не понимаю. Но одиночество, осознание своего возраста, желание быть кем-то помимо актера делают и не такие забавные штуки. С Дани мы расстались не очень хорошо, но я ее не виню. Ей хотелось стабильности, а я вечно торчал в Канаде на съемках. В итоге, после окончания «Сверхъестественного» меня подобрала Джули Плек, буквально встряхнула, привела в порядок, а потом... Я понял, что Нина достойна лучшего, чем убиваться по парню, которому, кроме одной чертовки с врожденной ехидностью никто не нужен, – Дженс хитро подмигнул мне, и я поняла, что щеки заливает предательский румянец.
Теперь еще один человек в курсе про меня и Йена. Интересно, об этом знает вся съемочная бригада, включая буфетчицу? Они все потешаются надо мной и Сомерхолдером, наблюдая исподтишка, как мы пытаемся сохранить хорошую мину при плохой игре, стараясь не показать, что мы вместе. Забавно. Если мои предположения окажутся правдой, то большей дурочкой я себя в жизни еще не чувствовала.
– Это ты на меня намекаешь? – прищурившись, ляпнула я, стараясь не сталкиваться зелеными глазами Дженсена, в которых плясали лукавые чертенята.
– Я прямым текстом говорю, – уже засмеялся Эклз. – Не делай круглые глаза, не выдам я вас. Но и ты не выдавай нас.
– Идет, – пожала плечами я. – У вас серьезно?
– Для меня – более чем. Для Нины пока еще не понял, но шансов на отступление я ей не дам. Мы пока друзья, которым хорошо проводить ночи вместе. А дальше, – Дженс выглядел смущенным. Очевидно, парень не привык вести задушевные беседы, но поделиться своими чувствами ему хотелось. – Буду надеяться, что все продлиться не один год.
– Желаю удачи, – тихо сказала я, понимая, что перегнула палку в своих рассуждениях о Добрев.
Нину тоже можно понять. Не одной мне кушать кусок пирога под названием «счастье с любимым мужчиной». Тем более, Дженсен Эклз являлся образцом еще одного героя девичьих грез для многих и многих представительниц слабого пола по всему миру. Неоспоримый плюс в его пользу – Дженс, действительно, хороший парень и верный друг. С ним можно чувствовать себя, как за той самой, каменной стеной, не боясь, что она на тебя рухнет и похоронит тебя под своей тяжестью. Как это может произойти со мной под бдительным оком Йена.
***
На прощание Дженс совершенно по-братски звонко чмокнул меня в щеку, пообещал закатить настоящую вечеринку, после того, как я с триумфом вернусь на съемки. Пообещав подумать над его предложением, мне не оставалось ничего, кроме того, как вновь уснуть. Странное дело, но кошмары меня больше не преследовали. Визит Дженсена привнес покой в мои разобранные мысли. Куски мозаики стали на свои места. Я поняла, что обо всем расскажу Йену, как только увижу его. Сердце надеялось, что Сомерхолдер придет сегодня, но разум прекрасно давал понять, что ночные и дневные съемки позволят моему герою доползти до неудобной кровати в трейлере и заснуть крепким сном измученного работой человека.
Йен позвонил мне ночью, долго извинялся, что не может приехать. Я слышала, что он уже измотан, но на заднем плане режиссер продолжал читать нотации, поэтому пришлось закругляться. Но мой голубоглазый не забыл напомнить, что любит. Блаженная улыбка помимо воли расплылась на моей крайне довольной физиономии. Как же это приятно знать, что тебя любит тот, без которого жизнь станет серой, бесцветной и ненужной. Завтра утром Сомерхолдер приедет за мной. Что ж, буду ждать судного часа объяснений. Стараясь не накручивать себя лишний раз, я вновь постаралась заснуть, но не тут-то было. Все мои страхи, опасения и размышления вновь встрепенулись, однако спустя некоторое время стали неактуальными.
Позвав дежурную медсестру, я попросила тампоны и с чувством несказанного облегчения направилась в санузел. Но мои мысли вновь принялись играть в салочки. Оказывается, мои страхи и сомнения были лишь обычной защитной реакцией человека, внезапно оказавшегося перед выбором. И что греха таить, именно сейчас можно признаться в том, что я хотела ребенка от Йена. Я даже успела представить, как с трагизмом в голосе сообщу своему любимому эту умопомрачительную новость. И когда он отойдет от шока, то подхватит меня на руки и закружит по больничной палате. Вот так-то. Радужная картина семейной идиллии в этом месяце не состоится.
***
Утром я пребывала в боевой готовности: джинсы, футболка, балетки, легкий макияж. Какой все же у меня догадливый любимый! Не забыл, что девушке обязательно необходима косметика. За это я готова была расцеловать его дополнительный миллион раз. Первый миллион поцелуев ему достанется просто так. От большой радости при встрече.
Йен буквально материализовался в моей палате, когда я разглядывала себя в зеркальце, проверяя себя на достойный вид для встречи с моим героем.
– Ты красивая, солнышко. Хватит собой любоваться, – лениво протянул он, усаживаясь ко мне на кровать.
Сегодня Сомерхолдер выглядел не так свежо, как обычно. Сказывался изнуряющий съемочный день. Да какой там день! Целые сутки непрерывных: «Стоп! Снято!», зубрежки текста, эмоциональной выкладки на камеру. Но мой герой нашел в себе силы приехать за мной лично. Не буду лукавить, скажу, что несказанно рада его видеть. Единственное замечание можно было отнести к выбору одежды – темно-синяя майка явно была не первой свежести, да и порванные светлые джинсы висели на нем мешком, не говоря о любимых армейских ботинках, которые я обещала выбросить на помойку ещё года два назад. Но что поделать! Мой герой не считал нужным следить за своим внешним видом, когда он находится не на публике или перед объективом камеры.
– Да когда ты запомнишь, что не надо меня звать этим дурацким «солнышком»! – вспылила я, но тут же осеклась, когда встретилась с неимоверным взглядом цвета лазури. В глазах Йена плясали смешинки, а чувственные губы растянулись в самодовольной усмешке.
– Проверка показала, что мисс Пайк уже здорова и не будет отлынивать от работы, – сухо произнес Йен, делая серьезный вид.
– Очень смешно, Сомерхолдер! Я болею, буквально умираю, меня надо носить на руках, – мое наигранное возмущение было прервано самым настоящим французским поцелуем, от которого мое сердце в очередной раз понеслось галопом.
Никак не привыкну к своему состоянию, едва этот чертовски привлекательный засранец оказывается рядом со мной. Это мой крест, и я буду нести его гордо всю жизнь. Вряд ли это занятие мне надоест когда-либо.
– Тина, ты готова к выписке? – услышали мы голос доктора Роджерс, и я отпрыгнула от Йена с такой прытью, что мне позавидовал бы и сам гепард, настигающий жертву в прыжке.
– Да! – весело рапортовала я, надеясь, что женщине не придет в голову сказать о результатах моих анализов.
Пусть результат отрицательный, но озвучивать повод для вчерашних тревог мне бы не хотелось при Йене. Зачем ему знать, если я не беременна? Правильно! Не зачем. Попусту поднимать тему возможного пополнения в семействе мне не хотелось бы.
Но похоже, добрый дедушка на небесах сегодня решил, что со мной и так всё в порядке, поэтому нечего баловать подопечную своим пристальным вниманием. Миссис Роджерс как бы невзначай сказала, особо не замечая присутствия моего «опекуна».
– Готовы результаты анализов. Показатели отрицательные. Беспокоится не о чем. Задержка вызвана, скорее всего, стрессом и сменой ритма жизни.
Я закусила губу, и была готова то ли припустить со спринтерской скоростью, то ли провалиться сквозь землю, то ли придушить недогадливую тетку. Хотя, миссис Роджерс может оказаться крайне прозорливой и решила проверить на вшивость моего ненаглядного.
Не решаясь посмотреть на Йена прямо, я бросила мимолетный взгляд из-под опущенных ресниц. Он сделал невозмутимое лицо, и только желваки ходили на его щеках.
– Это точно? – процедил он.
– Точнее не бывает, – ответила врач. – Мистер Сомерхолдер, думаю, вам стоит поговорить с молодым человеком Тины, а так же втолковать ему об осторожности и способах контрацепции. Раз уж вы отвечаете за девушку еще три года, то такие сюрпризы, как я понимаю, вам ни к чему.
Меня душил истерический смех. Я представила, как Йен будет вести нравоучительные и занудные беседы сам с собой, и не смогла сдержаться. Мои плечи мелко затряслись, на глазах показались слезы, в итоге я громко прыснула, вызвав совершенно ошалелый взгляд врача, и плохо скрываемое бешенство Сомерхолдера.
– Молодежь, – философски протянула миссис Роджерс, глядя на меня. – Желаю удачи, мистер Сомерхолдер в вашем нелегком деле по обузданию урагана. Тина, не попадай в такие ситуации больше. Не буду говорить «до свидания». Подобное звучит глупо, учитывая, где мы находимся.
– Спасибо за заботу, – сказал Йен, врач кивнула в ответ и величаво скрылась за дверью.
Едва мы остались одни, я пожалела, что не воспользовалась заминкой и не смылась подальше от моего ненаглядного, который готов разразиться очередным потоком витиеватых нотаций и моральных рассуждений.
– Ты не пила таблетки, так? – задал вопрос Йен, на который ответа не требовалось. Он вздохнул, глядя на меня с прищуром. Мне захотелось провалиться под землю. – Нашел, кому верить! Сам виноват. Нет, определенно, Тина, ты – заноза в одном месте!
Я не знала, что сказать. Только смотрела на него, любовалась цветом глаз, которые из светло-голубых стали синими, как талая вода в исландских фьордах. Так происходит всегда, когда Сомерхолдер расстроен или злится.
– И когда ты собиралась сказать мне о том, что нас, возможно, скоро станет трое? Тина, я знаю, что ты любишь быть самостоятельный, но сейчас это лишнее. Я люблю тебя, люблю всех наших детей, какие только могут быть. И такие вопросы нужно решать вдвоем.
От того, с какой нежностью Йен произнес эту фразу, у меня внутри разлилась жаркая волна, сердце сладко защемило в груди. Он хотел ребенка! Не гипотетического продолжателя рода, а именного нашего, глядя на которого станет видно, что он вобрал мои и его черты.
– Я бы сказала! Честное слово, Йен! Я ждала анализов, чтобы окончательно убедиться, – я провела ладонью по его щеке, а мой герой поцеловал мои пальцы. – Но, все это было так не вовремя, твоя карьера, наши отношения... Всё весит в воздухе, и ребенок был бы ни к месту, – я судорожно сглотнула, пытаясь подобрать еще слова.
Он перебил меня, приложив указательный палец к губам.
– Тшш... Тина, на этот раз все обошлось, но я не сказал бы, что сильно рад. В следующий раз просто говори мне правду. А я постараюсь думать и не давать тебе сбивать себя с толку. Хотя, в твоем присутствии это невозможно. – Сомерхолдер помолчал, прижал меня к себе, поцеловал в макушку. – И мне плевать на общественное мнение, желтую прессу и прочую не важную ерунду. Есть только ты и я. Помнишь? Не надо бояться, я с тобой.
– Угу, – кивнула я, наслаждаясь прикосновением к плечам его рук, блаженно вдыхая аромат его туалетной воды, стараясь прижаться, как можно теснее. – Хочешь такой же сюрприз в следующем месяце?
