Текст книги "Судьба, разбитая о версты (СИ)"

Автор книги: Kontario2018

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

====== Пролог ======

Июль 1755 г.

Железная дверь лязгнула, в тусклом свете тюремного коридора Александр увидел Лядащева.

– Василий Федорович? Вы?

Собственно, его не слишком удивило, что опекун времен наивной юности не оставил и сейчас. Пусть и встречались они изредка...

– Ну и учудил ты, Сашка...

Лядащев тяжело опустился рядом, преодолевая желание оттаскать этого отчаянного за волосы, как бывало давно. Теперь перед ним сидел не мальчишка курсант, а командир придворной роты – хоть уже, похоже, и бывший... Но вовсе не чин удержал Василия, а тоска в глазах.

Он с досадой произнёс:

– Ну что, подследственный? Ты ж не австрияка зарубил – ты карьеру свою зарубил... капитан лейб-гвардии, чтоб тебя! О детях подумал?!!

“Довольно того, что их мать...” – выругался Василий про себя, а вслух продолжил:

– Сколько ты с зазнобой своей страдать будешь, а?

Белов поднял голову, посмотрев куда-то мимо.

– А я мог бы поступить как-то иначе? Или мне нужно было тихо благословить негодяя, посягнувшего на мою жену? Простите, вырвалось...

– Ах, ну да... Шпага – заступница дворянина, дворянская честь... А теперь с этой честью будешь на каторге гробиться, об этом ты мечтал??

Видя перед собою угрюмый взгляд и напрягшиеся желваки Александра, Василий вздохнул.

– Старый я уже, Сашка, тебя из луж вытаскивать...

– А я прошу об этом? – последовал мрачный ответ.

– Нужны мне твои просьбы... Значит так! К канцлеру-то пойду, по старой памяти. Бестужев на тебя весьма зол, говорят. Делегация-то была зело важная, скандал случился!

Белов повел плечами, равнодушно рассматривая сырые разводы на стенах арестантской избы.

– Да, ещё твой друг Оленев к императрице рвется... – будничным тоном продолжил Лядащев, будто речь шла о некой бестолковой блажи.

– Но, авось, с двух сторон, что-то выгорит. Лишь бы сам себя не губил, рыцарь...

Он похлопал пленника по спине и добавил с укоризной:

– И нечего плечами пожимать... Все равно ему, видите ли! Князь просил передать тебе, от детворы. Художества наваяли – скучают они очень, ждут. На-ко, держи...

И достав из-за пазухи свернутый лист, Лядащев тиснул его и сразу удалился.

Саша развернул рисунок: семья, похожая на них, плывет на кораблике. Родители держатся за руки... “А ведь ещё три месяца тому и думать не думали о совместных художествах... Прозевал ты, брат, все на свете... Нет, но главное – когда мы успели разбить вот это все?“

====== Такое хрупкое счастье ======

Май 1755

Рассветный луч упал на еще блаженные после ночной страсти лица супругов.

– Ну вот, снова твой отпуск заканчивается... – грустно протянула Анастасия, и погладила мужа по груди, пальчиком обведя давние, сглаженные шрамы.

– Что ты, милая, я бы надоел тебе, если бы не моя служба.

Саша улыбнулся, перехватил руку жены и прижал ее к губам.

– Ну представь, сидел бы целыми днями дома...

– Я была бы совершенно счастлива и не волновалась...

Он вздохнул: – Право, ты вечно волнуешься за меня, и обычно понапрасну.

– Ты же знаешь, Сашенька... С твоей отчаянностью я не могу иначе. И ведь ты никогда не говоришь, ни-че-го! Если ты далеко, я все время думаю, вдруг ты нездоров, ранен, или что-то ещё случилось.

– Я уж 12 лет как нездоров, тобой...

Саша поцеловал ее запястье, перешел к груди, опуская пеньюар все ниже. И вдруг поднял лицо и насмешливо протянул:

– А вот что же мне грозит на службе, дай угадаю... На дворец нападут дикие племена варваров... Похитят и заколдуют! Или прямо на плацу меня сразит приступ...

– Что?!! Ну, хватит этих шуток, может?! – изящный пальчик прикоснулся к его улыбающимся губам.

– Приступ тоски... – Александр опустил снова голову и продолжил ласки. – по возлюбленной, прекрасной жёнушке...

– Знаешь, мне так страшно потерять тебя! Ничего не могу поделать – все боюсь и боюсь!

Анастасия на миг опечалилась. Но тут же отозвалась на прекрасное чувство близости, что не растратилось за долгие годы их беспокойного, но счастливого бытия...

Так, не в силах оторваться друг от друга, они дотянули до последней минуты, когда разнеженный поцелуями супруг, наконец, с трудом заставил себя встать и ушел одеваться. А после вернулся, уже в облике блестящего офицера.

Стоя возле зеркала, перед лежащей в постели женой, Александр пригладил уложенную шевелюру, а затем придирчиво окинул взглядом свою фигуру, затянутую в новый капитанский мундир.

– Теснит, ей богу теснит... – пробормотал он недовольно, поправляя на талии пояс с портупеей. – И так разленился в отпуску, не хватало ещё поправиться! Может я старею?

– О-ох, бог ты мой! Экие заботы у моего неотразимого Аполлона! – Молодая женщина ласково засмеялась, со стороны любуясь статным гвардейцем и с укоризной пояснила:

– Взял дешёвое сукно – вот и село за месяц! Наградили-то щедро! А на себя все жалеешь!

“Однако ж ночью ты совсем не жалуешься на старость, да и на аппетит по утрам... Только все одно ведь исхудаешь мигом!” – спрятав смешок, подумала Анастасия и потянулась, чтобы поцеловать на прощание.

– Привычка... – Саша пожал плечами и задумчиво добавил:

– Нет, ну послушай, милая! Нам стоит заменить кухонную челядь – ей богу, они слишком сытно готовят...

– Голубчик мой, но они так стараются по моей просьбе! Или меня ты тоже поменяешь? – лукаво спросила она, теребя волнистую прядь, упавшую на его лоб.

Очень хотелось распотрошить сейчас заглаженные в косицу кудри, но женщина удержалась от шалости. Ведь тогда придётся для пристойности напяливать этот дурацкий парик, дабы не прогневить высокое начальство лохматым видом... Все таки пример для всей роты...

– Настя... Прошу, не говори глупостей! – Белов посмотрел все ещё серьёзным взглядом, но вдруг рассмеялся и схватив ее в охапку.

– Не буду, не буду! – засмеялась та в ответ. – Но прошу, будь осторожен. И не забывай хоть иногда обедать на своей службе... Вернёшься тощим и бледным – снова закормлю! Обещаешь? – она поцеловала кончики его губ.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя повелительница! – Александр склонил шутливо голову и снова поцеловал.

Когда за мужем закрылась дверь спальни, она сладко потянулась и вдруг ей в голову начали приходить все фразы, сказанные прямо перед уходом. “Как он сказал – старею? Это в 30-то лет? Но позвольте... он мой ровесник! У меня, выходит, тогда тоже наступает старость? И, выходит, недостатки фигуры имеют значение?”

Грациозная женщина проворно вскочила с постели и подбежала к зеркалу.

“Так и есть, грудь немного раздалась и, кажется, чуть опустилась. А может, мне кажется? Нет, нет, именно так... Не случайно Саша тогда остановился именно здесь, и поднял лицо! И стал так насмешлив... Но почему именно сегодня?”

И тут же природное самолюбие пресекло эти догадки, столь неожиданные для признанной по сию пору красавицы. Что и говорить, а несмотря на редкие выезды в свет, Анастасии нравилось восхищение окружающих. Но больше всего она обожала, когда ею восхищался её супруг, привлекательный ей под стать. Недаром их даже за глаза называли прелестной парой, встречая на прогулках и балах.

Последние с карьерным ростом мужа могли бы посещаться гораздо чаще, если б не мешали этому детские хлопоты, а на самом деле – обычная лень. Зато их взаимная шутливая ревность после таких развлечений была неким приятным поводом для взаимной гордости и страстных порывов...

“А может, я все же надумываю? Просто Саша был озабочен окончанием отпуска, вот и надумал себе лишнего...”

Она тряхнула головой, чтобы окончательно развеять свои подозрения: “Нужно отвлечься и все пройдёт! В конце-концов, просто закончился очередной счастливый эпизод супружеского житья. Которого могло и вовсе не случиться...”

Эта последняя мысль кольнула гораздо больнее предыдущих. Ведь длительный отпуск был положен Александру за очередное непростое поручение, из которого он вернулся почти невредимым, и доложил канцлеру об успешном выполнении.

Но об этом ей стало известно уже после вознаграждения по царскому приказу... Впрочем, как обычно – так уж сложилось за годы успешной, но риском заслуженной карьеры её гвардейского капитана...

Анастасия запахнула пеньюар и направилась будить гневным окриком челядь, разбалованную за последнее время долгим сном господ.

– Матвей! Заложи карету, мы едем на прогулку! – крикнула она из окна кучеру, когда они с дочерью и сынишкой заканчивали завтракать. И объявила детям:

– Поедем в Летний сад! Кажется, он открыт именно сегодня...

– Милая маменька! Как же вы прекрасно придумали гулять!! Вы сегодня такая вся... красивая!

Старшая 10-летняя дочь София, не удержав эмоций, кинулась к матери на шею, не обращая внимания на поджавшую губы гувернантку.

– Софи, веди себя пристойно! – Чопорная дама вечно пыталась обуздать непосредственность бойкой воспитанницы.

– Но ведь и вправду, будто принцесса... – смутившись, добавила девочка.

– Только жаль, что папенька опять на службе...

====== Принужденное знакомство ======

Прогуливаясь по парку, молодая женщина молча наблюдала за детьми, что оказавшись без занудных нянек, были особенно веселы, и вместе с ними радовалась нечаянным милостям судьбы...

Казалось, все в этом мире сейчас создано для её удовольствия. Подумать только – сие чудесное место к посещению открыто именно по четвергам, когда ей так сюда захотелось! Да ещё и солнечная, теплая погода словно улыбалась их прогулке... Пускай любимый снова не дома, но губы до сих пор сладко горят от поцелуев.

Паря по аллее со счастливым лицом, мечтательная дама не заметила, как налетела на какого-то господина. И теперь тот прямо таки пожирал ее взглядом.

– Ох! Боже мой, простите меня! – пробормотала она и хотела просто пройти мимо. Но почувствовала руку, которая явно задержалась на ее талии, и резко отпрянула.

Перед ней стоял подтянутый, высокий блондин, в элегантном светло-сером камзоле. Его можно было бы назвать даже красивым, если бы не тяжелый взгляд светло-карих глаз слегка навыкате.

– О, сударыня... – произнес прохожий с акцентом. – Я столь рад столкнуться вживую с истинной красотой, что даже не прошу от вас извинений! Но скажите, что заставляет вас так светиться в этот тусклый день, и могу ли я надеяться на знакомство?

Странно, но именно в этот момент щедрое с утра к весеннему Петербургу солнце зашло за тучи, и, невольно связав это событие с прохожим, Анастасия строго нахмурилась.

– Простите, сударь, но я давно оставила светскую жизнь и вряд ли наше знакомство где-то продолжится. – ответила она, оглядываясь в поисках детей. – Мне пора, простите еще раз мою неловкость...

– О, Mein Gott! Да вы самое грациозное создание в мире, это так не типично для русских дам. Да вы украсите собою любой бал! Знаете, в Вене, откуда я родом, они просто непревзойденны...

“Только Вены мне еще не хватало...” – подумала молодая женщина, покачав головой.

– Позвольте представиться, граф Юлиус Иохим фон Лимберт, дипломат в свите австрийского посла Миклоша Естерхази. А все таки, могу ли я знать ваше имя? – не унимался прохожий.

“Австриец... Чем-то даже на маркиза Ботту похож, с коим вот так мать доболталась, может быть, акцент. Нет, вовсе ни к чему нам это знакомство!”

Австрийский маркиз Ботта, виновник участия её матери в надуманном заговоре, ещё вспоминался иногда с досадой...

– Анастасия Павловна, предположим. Полагаю, этого достаточно? Всего доброго, граф, нам уже пора.

– У вас очаровательные дети! Не понимаю, отчего их прекраснейшая матушка скрывает семейную фамилию и титул? – вкрадчиво мягко произнес граф, откланиваясь на прощание, а про себя добавил: “Уверен, наша встреча не последняя... А полное имя узнать, право, несложно.”

“Боже, какой прилипчивый, лучше бы перед собою вовремя смотрела!” – с досадой подумала его нечаянная собеседница, садясь в карету.

За детской болтовней она тут же забыла о новом знакомом и даже не заметила, как следом за ними на расстоянии двинулся другой экипаж.

Спустя два дня Анастасия ездила к модистке и, выходя на улицу из тесной прихожей почувствовала под локтем чью-то крепкую руку.

– Простите, сударыня, что я искал с вами встреч. Вы свели меня с ума и не оставили выбора. В девичестве вы графиня Ягужинская, так ведь?

Проведённое о себе тайное расследование и напор вызвали раздражение от нового знакомого.

– Никак, в Тайной Канцелярии знакомства завели? – язвительно хмыкнула женщина.

– Я уже не в девичестве, граф. Вероятно, вам не забыли сказать, что моя фамилия – Белова, я жена капитана Преображенского полка. Не нужно искать со мной встреч. Это вам точно ничего не даст, поверьте. Позвольте пройти.

– Графиня, не хотел оскорбить вас, но ваша красота – она завораживает, лишает рассудка! Ну что же произойдет в вашей жизни, если вы позволите симпатичному и богатому мужчине хоть бы иногда скрашивать ваши серые будни?

“Да уж, взгляд у него настроен на другое, просто раздеть готов... ”

Анастасия плотнее запахнула плащом и без того высокое декольте и усмехнулась, подумав: “Может, я действительно веду себя слишком замкнуто... Где же моя светская обходительность, внушаемая в том самом девичестве? Но уж не с такими нахалами о ней вспоминать!”

– Вы себя, однако, неплохо цените. А что дает вам право считать серой мою жизнь, позвольте спросить? – ехидно поинтересовалась она.

– Я живу в достатке, прекрасно провожу время и ни в чем не нуждаюсь будто...

– О мой бог! Я не знаю, что за печальные причины вас толкнули на брак с потерей титула, но... это же не значит, что вам стоит уподобляться иным простушкам, которым и показать то нечего.

– По-вашему, лишь некие печальные причины и расчёт толкают людей на брак? Мне с вами действительно не о чем говорить!

Ее лицо задрожало от возмущения.

Но собеседник невозмутимо продолжал:

– Да и потом, ваш муж на службе при государыне... У него широкий круг развлечений, и в том числе, прекрасного пола... Вот знаете, у нас на родине ходят легенды о распущеной жизни русской гвардии...

Он исполнил некий легкомысленный взмах рукой.

– А вы сама столь замкнуты. Когда последний раз вы посещали свет? Если бы я мог надеяться видеть вас на прогулке, в театрах...

– Вы знаете так много о нашей жизни, а вам в голову не приходит, что в ней просто есть любовь? Может, у вас в немецком языке нет такого слова? Или вы его не знаете? Вот что, на самом деле, печально! И позвольте мне, наконец, уехать домой!

– Простите, сударыня, я не желал вас рассердить... Однако вы просто прекрасно сияете в гневе!

Но извинения с комплиментом не удостоились даже взгляда.

Граф посмотрел вслед карете с задумчивым лицом.

“Ну, моя дорогая, а ведь любовь-то можно и оспорить... Но не прямо сейчас, чуть позже...“

====== Крушение ======

Спустя день, накануне обеда, госпоже Беловой доставили короткую записку:

“Анастасия Павловна, нам необходимо сообщить нечто важное касаемо близкой вам особы. Будьте через полчаса в аустерии М.

Сие надобно сжечь для вашего блага. Не запаздывайте.”

“Это, наверное, что-то про матушку! – подумала она, сердце застучало. – Хоть узнаю, жива ли она.. Но Саша, наверное, не одобрит, узная, что одна езжу по кабакам... Ну так не стану заранее сообщать, потом. Тем более, у него какие-то дела, а до его возвращения я управлюсь!”

Быстро собравшись, Анастасия покинула дом. Ехать было несколько кварталов.

Выйдя из кареты возле аустерии, она тут же была встречена неприметным человечком, который, молча показывая дорогу, провел ее в съемные комнаты. А заведя в одну из них, тут же исчез.

В комнате было натоплена печь, на столе стояли бокалы, пустые винные бутылки. На полу валялись чьи-то вещи...

А на кровати, в одном неглиже спал молодой мужчина. Правда, не один, а в объятиях какой-то юной девицы.

Она всмотрелась в полумрак: это был ее Саша, любимый супруг...

Девица рядом явно не спала, но и вскакивать мерзавка не порывалась. Она была молода, стройна, с копной золотистых волос и с красивой высокой грудью, которая нагло касалась безвольно лежащей мужской руки.

– Ох! – выдохнула женщина, еще не веря собственным глазам.

“Однако весьма утомлен был с этой девчонкой, раз так среди дня заснуть умудрился! До сих пор волосы влажные! Со мною так не спит ничком, беспробудно. Или таки сильно пьян... Что ж, унижаться и будить не стану!“

Резко повернувшись на каблуках, Анастасия вылетела вон. И в смятении путаясь в коридорах, нашла, наконец, выход на улицу, где смогла отдышаться.

Всего на днях она парила в облаках, после очередной восхитительной супружеской ночи. Их любовь казалась незыблемой, муж был так нежен с нею – даже спустя 11 лет, ещё совсем недавно!

Но сейчас в груди сжималось, стучало в висках:

“Как он стал таким примитивным блудником? Моих ласк не хватало? И выходит, таки молодости!

Вот они, затяжные служебные будни... А ведь из-за этих “срочных дел” я еще и беспокоилась! Устает, де, бедный, да перекусывает, чем да как попало, на ходу!”

Добравшись, наконец, до дома, Анастасия начала приходить в себя и думать о дальнейшем. Первой мыслью было взять детей и бежать, за тридевять земель, за границу, в монастырь, куда угодно!

Но ее мысли и планы тут же приняли неожиданный оборот. Горничная вручила ей громадный букет цветов, сопровожденный пригласительным в театральную ложу, и запиской “Ваш поклонник в ожидании скорой встречи”.

Решение созрело в момент, и своей циничностью удивило даже саму Анастасию, ещё вчера излучавшую душевное тепло и нежность близким, друзьям и даже местами нерадивой прислуге. Но в ее оскорбленном сознании больше не было места ни чувствам, ни теплу, ни разуму.

Взглянув небрежно на поставленный в спальне букет, она вскинула голову и сказала про себя:

“Что ж, любезный мой супруг! Ты свободен теперь и волен искать утехи по тавернам. Я не стану никуда бежать, прятаться! Но ты займешь самое скромное место в моей жизни. Пускай у нас будет все так, как в множестве семей. Главное, выдержать первый разговор...”

Отпустив горничную со снятым верхним платьем, Анастасия подошла к зеркалу и увидела на шее медальон. Это были два украшения с портретами друг друга, сделанные ещё до рождения первенца – реликвия их счастливой любви. Оба не всегда их надевали, но сегодня по злой иронии медальон оказался на ней.

“Нет, не стану даже открывать...”

Но пальцы сами поддели крышку, приоткрыв Сашин портрет. Как же он искусно тут вышел, будто живой! Порою, пребывая в разлуке, вечно хотелось его погладить, но приходилось удерживаться, дабы сберечь подольше эмаль.

Представить себе, что она больше не кинется радостно в обьятия, не назовет ласково по имени, и душа не улетит в безоблачную высь от его откровенной ласки, было пока просто немыслимо.

“Такой молодой, влюбленный... и красивый! Последнего, пожалуй, до сих пор не лишен.” – мысленно попрощавшись с дорогим образом отметила с досадой Анастасия, и захлопнув крышку, швырнула медальон за зеркальное трюмо. Цепочка повисла на раме, словно уговаривая хозяйку не хоронить портрет в таком неподобающем месте.

“Я также до сих пор хороша собой, как видно. И ты еще пожалеешь!” – прошептала она, глядя на себя в зеркало. На нее смотрела красавица с отчаянным вызовом во влажных глазах и дрожащими губами, которые не мог скрыть поднятый гордо подбородок.

====== Изгнание любви ======

Очнувшись неожиданно для себя лежащим почти раздетым на кровати, Белов не мог поначалу понять, что происходит. Назойливо стреляло в висках, вдобавок все кружило, будто с изрядного перепою, что, впрочем, ему давно было несвойственно. Он потянулся за вещами, раскиданными в таком беспорядке, словно хозяин сбрасывал их второпях.

“В пылу страсти я и то поаккуратней ...” – пробурчал он, подбирая с пола сорочку и кюлоты.

Александр хорошо помнил, как под конец дежурства его денщик принёс переданную неизвестным записку. Небрежным, мужским почерком было начеркано несколько фраз про Корсака, попавшего в неприятности в Ревеле, и то, что ему стоит немедля встретиться с некой особой в аустерии, сохраняя все в тайне.

Придя в назначенное место, он выдержал атаку некой настырной девицы, впрочем, успев отметить ее наружность весьма привлекательной.

– Господин гвардеец не желает приятно провести время в женской компании? – подошла она к нему и ласково провела рукой по щеке, вызвав лишь усмешку:

– Вы меня попутали с кем-то, сударыня? Я здесь по делам.

Собственно, не только предстоящая здесь встреча вызвала холодность офицера, давно привыкшему к неравнодушию женского пола. Были это дорожные интрижки или светский флирт – ему не приходило в голову бездарно растрачивать свой пыл... Душу и тело по сию пору волновали ночи в супружеской спальне. Вот где была истинная страсть, честная и взаимная!

Белова препроводили в дальнюю комнату, где следовало обождать... Провожатый настойчиво спросил, не желает ли его высокоблагородие отобедать.

После ночной пирушки в казармах по случаю повышения сослуживца он был не слишком голоден, и прекрасно обошелся бы пивом, не отходя от фартильной стойки... Но, вспомнив с улыбкой заботливое напутствие жены, согласился.

В тот момент, как посетитель пригубил из кружки, закусывая порцией сосисок, в комнату впорхнула та самая молодая девица, и принялась нести какую-то чушь, явно не связанную с Ревелем.... Вдруг веки начали смыкаться, голова закружилась и он опустился на руки, опираясь на стол. Все последующее было ему неведомо...

Кое-как одевшись, Белов вышел из комнаты и на ватных ногах направился по лестнице вниз, к хозяину.

– О, сударь, наконец, вы проснулись! Я уж думал, лишнего выпили, иль захворали...– залебезил трактирщик, ибо знал, что недовольные лица гвардейцев благодать не предвещают.

– Ты что несешь! Где девица, что здесь была, говори! Кто меня здесь видеть хотел?

– Девица, господин капитан, она сюда явилась перед вашим приходом. Как вам обед относили, следом пошла и надолго осталась. А час назад как в воду канула. Я-то думал, их высокоблагородие с ней того... досуг проводил... Нет?

Еще дама здесь была, из благородных... Прошла к вам с типом, что комнату снял и сразу вылетела, аки фурия. А как дама ушла, вскоре и девица выскочила. Куда, убей бог не заметил, господ офицеров пьяных разнимали... Но не ваши, вроде семеновцы...

“Та-ак, еще дамы здесь не хватало. Кто из нас попал-то в историю, я или Корсак?”

– Где тот сморчок, что встречал меня, говори! – Белов схватил его за плечи и встряхнул.

– Не могу знать, ваше высоко... благородие, первый раз видел, клянусь!

Гвардеец отпустил руки и выдохнул, затем решил ещё раз взглянуть на чертову бумажку. Но подметное послание исчезло из его кармана, будто его и не было.

“Домой успею, надо с Алешкой прояснить. Черт, как бы ещё Софью с детьми не напугать...” – с этими раздумьями Александр вышел на улицу.

Каково же было его удивление, когда, добравшись, наконец, до Софьи, он узнал, что его друг только что вернулся из плавания прямиком на верфи, не будучи ни в каком Ревеле... Женщина также была удивлена визитом с непонятными целями.

Конечно, Саша, как близкий друг, всегда был в доме желанным гостем. Но сейчас он выглядел слишком измотанным для праздных разьездов. Так и не выпытав, и получив отказ от предложения отдохнуть хотя бы за чаем, хозяйка недоуменно проводила его до дверей.

“Что за бред, – думал Саша, уже поздно вечером, безмятежно заходя в свой дом. – кажется, меня кто-то одурачить пытался, но зачем?”

Обойдя все комнаты, он нашел жену в спальне. И сразу ему в нос ударил крепкий запах валерианы.

Хоть и пыталась Анастасия держаться, а руки предательски дрожали, она еле дотянула до вечера, чтобы лечь в постель, лишь бы не надо было реагировать на прислугу и улыбаться детям.

– Любимая, что случилось, ты чем-то расстроена? – Саша наклонился к ней, щекоча волосами ее лицо.

“Я сойду с ума от его близости, что мне делать... Простить? Нет, мне слишком больно, я не смогу.”

“Странно, – подумал тревожно Саша, не дождавшись ни ответа, ни даже поворота головы. – готов биться об заклад, что ты не спишь. Что ж, поговорим утром.”

И он начал неспеша раздеваться. Очень хотелось прилечь, голова к вечеру гудела до тошноты – ещё сильнее, чем было после пробуждения.

“Нет, я же не мог был пьян, это бред какой-то... Но что случилось в той аустерии? Я был отравлен сильным снотворным? Но кому понадобилось заманить меня в эту ловушку? И зачем? Только чтобы я бесцельно провел несколько часов в этой дурацкой постели?” – с этими мыслями он осторожно прилег рядом на постель.

– Александр, я велела постелить тебе в отдельной спальне, – послышался голос жены, внезапно открывшей глаза.

В первый момент Белов слегка опешил. Разумеется, бывало, что по разным причинам он ночевал отдельно, хотя ни разу ещё не был отослан так сухо.

– Что? Но... почему? Я не понимаю... Ты за что-то обижена? Да, я не сразу вернулся домой – со мной произошла весьма странная вещь...

– Странная вещь!!!!??? – Анастасия внезапно подскочила на постели. Ты... Ты еще имеешь наглость лгать мне? Эти твои странные вещи ходят на двух ногах и оказывают известные услуги!!! Иль погоди, может ты их даже содержишь?

– Ох, Настя... ты, никак, намекаешь на куртизанок??! – Саша растерянно усмехнулся. – Объясни, будь любезна, откуда вдруг эти подозрения? Мне не нужен никто, кроме тебя, уж поверь!

Редкие для жены визгливые нотки отзывались в голове молотками, от которых ещё больше мутило. Он давно не помнил такой сильной мигрени, хотя они случались...

Но обычно стоило попасть домой, от одного лишь нежного голоса всё отпускало... И о такой неприятности даже не хотелось упоминать, чтобы не омрачать этот голос ненужной тревогой... Но эти обвинения несправедливы, и просто ужасны...

Видно, на этот раз придётся пояснить всё без утайки... Но как бы оправдаться в этой чуши, и притом не взволновать?

Он неохотно заговорил, прикрыв тяжёлые веки и прижав пальцы к вискам, которые едва не взрывались:

– Хорошо, я расскажу как было... Но только обещай не волноваться, прошу! Со мною все в порядке...

Брошенный на себя дикий взгляд Белов не заметил, и, запинаясь, продолжал объяснения:

– Да, я действительно задержался, волею чьей-то дурацкой шутки. Вообщем... меня сегодня заманили в одно заведение. И, кажется, опоили какой-то отравой...

Вообрази, ведь проспал, будто без чувств, прямо там... И до сих пор ещё... как-то нехорошо... голова трещит, и... Сейчас все минется, просто полежать часок... Но знать бы, ради чего такое задумано...

На секунду ее рука сама собой потянулась погладить по его волосам... Покрасневшие глаза и бледность действительно походили на мигрень.

“Господи, хоть бы это не жар поднимался, мало ли... при ранении так тяжело его перенёс...

Да какой там жар! И кто там его отравил! Я уже спятила со своей заботой! Просто в кое-веки перепился, а теперь будто ждет сочувствия! Неслыханная наглость!“ – тут же осеклась обиженная женщина, представив пылкую сцену веселого гвардейского досуга в комнате аустерии с обилием винных бутылок.

– Ааах, да и правда, кто же тебя отравил-то, столь значительную персону?! Какие ж недруги нашлись?! Иль, накормили не тем? Помнится, тебя наши повара тоже не устраивали? А другие, значит, тоже плохи?

Он опешил, услышав в ответ язвительный, ещё более крикливый тон.

– Что ты сказала? При чем здесь повара? – Белов с неохотой приподнялся и сел на кровати, отчего дурнота обострилась.

– Настя... я не узнаю тебя! С каких это пор ты отказываешь в обычном сочувствии? Хотя я просил всего ничего – лишь немного тишины и покоя... Не кричи так хотя бы...

Он опустил руку на ее запястье и в тот же миг она сбросила ее.

– Прошу не трогай меня более! Ты сегодня должен был получить сполна – и женской ласки, и сочувствия!

А что голова болит – так ты просто пьян, очевидно. Что же с девками не протрезвел?

– Господи, какие ещё девки!!! Какие ласки!!! Я вообще не пьян, это ты, верно, устала! Объясни, в конце концов, это чья-то сплетня заставила тебя подозревать меня в этих... глупостях и такое говорить?

Он с трудом вскочил на ноги, взмахнув руками, но тут же ухватился за голову, словно не давая ей расколоться.

– Вижу, ты продолжаешь выкручиваться... Но я тебя прекрасно понимаю!

– Зато я не понимаю, о чем ты вообще!? Откуда? Откуда эта глупая ревность!!?

Анастасия начала уставать от этого спора. Она ожидала от мужа лепета оправданий, стояния на коленях. Но тот, который ранее ее обманывал, скрывая лишь свои опасности и заботы, продолжал врать, прямо смотря в лицо, словно посторонней.

“Просто непробиваем... и даже не краснеет...” – подумала она со злостью и, лихорадочно вспоминая, чем еще можно задеть, выдала все, что пришло ей на язык:

– Тебе снова хочется ощутить себя юным красавцем, а я не гожусь для этого, так ведь? Полагаю, с юными прелестницами успокоишься!? И можешь идти куда угодно, требовать молодой страсти, сочувствия, рассола с перепою... А то ведь дома твою несравненную фигуру не берегут?

И, глядя в обалдевшее Сашино лицо, добавила, зло поджав губы.

– Хотя... в твоём возрасте за ней и вправду надобно следить, а не объедаться по трактирам...

– Что?!!!! Вон оно как теперь! Так, значит, “просто сукно на мундире село”, да?!! “Не забывай вовремя обедать, милый??”

Он опомнился, вспомнив разом все сказанные колкости и схватил жену за плечи и тут же отпустил и отпрянул.

– Что ж, благодарю, покорно благодарю за такую искренность и заботу!!!

– Думай о себе, что хочешь! И ступай туда, где правду говорят! Оставь же мою спальню, наконец!!! – крикнула Анастасия куда-то в сторону, устыдившись сказанного при виде мужского торса.

“Как же нелепо моё ехидство... Ведь он, как и прежде, подтянут и хорош собой! Но хотя бы уязвила, наконец! Сам же придирался к себе! А значит, втайне и ко мне, несомненно... И тут же побежал юной любви искать... Вот пусть и мается теперь....”

“Господи, что это с ней, и что со мной! Откуда эта идея именно сегодня?” – Белов перевёл дух и лихорадочно соображал, как связать воедино все события и этот дикий разговор.

“Постой, – обратился он сам к себе, – в этом странном происшествии в аустерии участвовал тот мужичонка-сморчок, девица, которая что-то от меня хотела и некая дама...” – его обожгло внезапной догадкой.

“Но как? Ведь она никогда не искала меня сама по таким заведениям!! Ее привели и я... спал, как обнаружил себя – раздетым? А только ли? Может, и та девица вертелась где-то рядом... Но я же ее пальцем не тронул! Или все же невольно тронул?“

– Послушай... Анастасия... Прости, я совсем ничего не соображаю... Умоляю, ответь на один вопрос. Неужели ты оказалась сегодня в аустерии, где я обедал, но как? Ты видела меня там, лежащим в кровати? Но... я ничего не понимаю, все одно...

– Ты задал уже 3 вопроса, но, видимо, память немного вернулась, да? – съязвила жена.