Текст книги "Взаимное притяжение (СИ)"

Автор книги: Кохэйри-неко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Адриан оставляет влажную дорожку поцелуев до другого полушария, уделяет и ему повышенное внимание. Соски становятся твёрдыми от его немного неумелых ласк, но судя по звукам, которые издаёт Маринетт, ей это ужасно нравится. Она прижимается ближе, снова ёрзает. Тихий рык вылетает из его горла.

Нежная. Невозможная. Его.

Он опирается на локти и нависает над ней, смотрит в лихорадочно блестящие синие глаза, ласкает взглядом припухшие от поцелуев губы.

– Ты красивая, – шепчет Адриан и наклоняется к ней. – Любовался бы вечно.

Она тихо всхлипывает, когда он опускается ниже и прикусывает мочку уха. Кончиками пальцев ведёт от ключиц ниже, к груди, сжимает сосок, вырывая очередной вздох, дёргает платье ниже. По коже проносится рой мурашек. Маринетт хочется провалиться сквозь землю от внезапного чувства стыда, накатившего на неё, но она усилием воли заталкивает его как можно дальше.

Совместными усилиями они, наконец, избавляются от платья.

– Так нечестно, – дуется она, дёргая его за полы рубашки. – Я почти без всего, а ты…

Адриан хрипло смеётся. Отстраняется, садясь на колени, стягивает рубашку через голову и откидывает её в сторону. Маринетт как завороженная скользит взглядом по перекатывающимся под кожей мышцам и протягивает руку вперёд, касается пальцами подрагивающего живота. Адриан слегка дёргается, но скорее от пронзившего его импульса возбуждения.

– Нравится? – хрипло спрашивает он.

– Да, – с придыханием отвечает она и вдруг резко подаётся вперёд, чтобы прижаться обнажённой грудью к его груди, а губами выпить изумлённый вздох.

Сильные руки обхватывают Маринетт за талию, и они падают обратно на матрас. Он обеспокоенно заглядывает в её глаза. Лихорадочно пытается вспомнить и осознать, что для них обоих это будет впервые, а для Маринетт окажется не так хорошо, как хотелось бы.

– Будет не очень приятно.

Она прикрывает веки, глядя на него из-под пушистых ресниц.

– Я знаю.

– Мы ещё можем остановиться, – для него в первую очередь важно её состояние, а потом уже всё остальное.

– Мне всё равно, – мотает головой Маринетт. Она уже всё решила. – Я хочу тебя.

Слова с грохотом обрушиваются на Адриана подобно лавине. Член дёргается, и становится нестерпимо больно в этих чёртовых узких джинсах. А Маринетт даже не думает облегчать задачу. Её ладонь осторожно касается низа живота, скользит к ремню и нетерпеливо дёргает пряжку ремня.

– Можно? – нежный шёпот окончательно срывает все оставшиеся моральные устои.

Он тоже хочет её.

До безумия, до боли в паху.

Он наощупь находит ремень, расстёгивает непослушную пряжку, дёргает вниз «собачку» молнии. Затем прижимается к ней всем телом, сжимает ладонями упругие ягодицы и тихо стонет, когда она царапает его кожу.

Пульс неистово бьётся в голове, оглушая, не давая рационально мыслить. Но это и не нужно. Маринетт никогда ещё не чувствовала себя такой умопомрачительно счастливой, как сейчас. Когда Адриан – боже, сам Адриан Агрест – тихо рычит ей в шею, кусает за плечи и дразнит прикосновениями подтянутый живот по краю резинки нижнего белья.

Дыхание прерывается, когда мужская ладонь скользит ниже.

Она забывает, что тоже хочет что-то сделать и замирает, напряжённая.

– Тише, – колено Адриана не даёт ногам плотно сжаться. – Расслабься, Мари. Пожалуйста.

Он знает – наслышан, начитан – о том, что в первый раз не все девушки чувствуют всю гамму эмоций, по сравнению с их партнёрами. Поэтому лучше, легче для них обоих, если он сначала доставит ей удовольствие по-другому. Её удовлетворение – важно для него. Пожалуй, важнее собственного.

Ласковые поцелуи бабочками вспыхивают на коже, расцветая красноватыми пятнышками на ключицах. Они сменяются укусами, хаотичными касаниями языка. Вскоре Маринетт уже сама тянется к нему, неприлично ёрзая, бездумно раздвигая ноги.

Безумие охватывает их с головой.

Нервы напряжены до предела, когда длинные пальцы цепляют тонкую полоски ткани, стягивают вниз по длинным стройным ногам, а потом касаются горячей плоти. Маринетт отчаянно сжимает плечи Адриана, когда он делает первый пробный круг. Надавливает на сплетение нервных окончаний, видит перебой в её дыхании и подрагивание ресниц. Ласкает быстро увлажнившуюся расщелину.

Она такая влажная. Такая горячая. Так тихо стонет и подаётся навстречу бёдрами, что у него чуть ли не взрывается голова. Ладони на его плечах, тяжёлые дыхание в шею. Маринетт касается губами его шеи, чувствуя солоноватый привкус кожи, а потом резко впивается зубами, заглушая стон, когда Адриан проникает одним пальцем внутрь.

Они замирают – на одно долгое, томительное движение.

Ноги сами собой хотят сжаться, но Адриан не даёт. Он начинает ласкать её внутри, описывая круги, заставляя выгибаться навстречу, сводя с ума голой грудью. И желать получить больше. Больше жадных поцелуев, больше сводящих с ума касаний и мимолётных толчков внутрь.

– Ещё, – жадно выдыхает, ловя ртом крупицы так необходимого сейчас воздуха. – Адриан, пожалуйста…

Его имя отчаянно срывается с губ Маринетт.

Он остервенело рычит её имя в нежную шею.

Движения пальцев ускоряются; он входит уже двумя пальцами, заставляя Маринетт вскрикнуть от неожиданности. Она сжимает зубы, утыкается лбом ему в плечо и тяжело дышит; бёдрами подаётся навстречу, когда не в силах уже терпеть это давление, этот жар внутри и сумасшедшую агонию, которая охватывает всё тело.

Адриан буквально вырывает её крик, когда сдавливает клитор двумя пальцами. Он с жадностью смотрит на лицо Маринетт, когда она откидывает голову назад, растворяясь в оргазме. Её бёдра дрожат, грудь ходит ходуном.

– Адриан, – протяжно зовёт она и притягивает для поцелуя.

Член снова дёргается, напоминая о себе. Адриан с безграничной нежностью целует Маринетт, растворяясь в ней, и не сразу замечает, как женские ладони касаются грубой ткани джинсов.

– Не хочешь присоединиться ко мне? – шепчет она ему на ухо.

Он тихо матерится сквозь зубы, когда пальцы Маринетт скользят за резинку боксёров. Приходится перехватить её настойчивую ладонь, пока он окончательно не двинется. Потом как-нибудь Адриан обязательно позволит ей это, но не сейчас, когда он готов кончить от одного её взгляда и трепетного взмаха ресниц.

Она дуется и обиженно смотрит на него.

– Потом, – смеётся он.

Старается поскорее избавиться от мешающей одежды. Рвёт зубами шуршащую обёртку, немного неумело натягивает резинку и снова стискивает Маринетт в объятьях. Она расслаблена после оргазма, но всё равно напрягается. Вздрагивает, когда его член прижимается к бедру. Даже сквозь преграду в виде презерватива, она чувствует, насколько он горячий. Волна возбуждения вновь охватывает всё тело.

Адриан находит её ладонь и переплетает их пальцы.

– Постарайся расслабиться. Я постараюсь аккуратно.

Маринетт кивает. Прижимается ближе и разводит ноги. Сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди, когда головка вжимается в клитор и движется ниже. Адриан тихо матерится сквозь зубы. Войти сразу не получается, и только на второй попытке он наконец скользит внутрь.

Маринетт распахивает глаза, забывая, что нужно дышать. Ещё никогда прежде она так ясно не осознавала, что её давние мечты стали реальностью.

Адриан целует её, отвлекая, а затем сильно толкается вперёд одним резким движением.

Вскрик оглушает на несколько секунд.

Маринетт до остервенения стискивает пальцы, жгучее чувство внизу живота оглушает и затмевает возбуждение. Опираясь о локоть, Адриан медленно, неторопливо целует её, скользит губами по щекам, слизывая выступившие слезинки, словно безмолвно извиняясь за причинённую невольно боль.

Это выворачивает душу, рвёт на части и складывает всю её перед ним.

Адриан старается лишний раз не шевелиться, чтобы не причинять ещё большего дискомфорта. Его заполняет волна нежности, бешеная, кипящая, смешанная с нестерпимым желанием, однако он взнуздывает себя. Нужно немножечко подождать. Самую малость.

– Ты как? Очень больно?

Маринетт что-то бормочет в ответ. Слегка дёргается, цепляясь за него одной рукой, а второй сжимая его ладонь.

– Терпимо, – выдыхает она.

Он ласкает её шею поцелуями, отвлекая. Сердце грохочет в груди, оглушая, когда Адриан чувствует её отклик. Пальцами скользит по стройному телу, пересчитывая рёбра, слегка щекочет талию, гладит по ягодицам. Маринетт напоминает комок живых нервов, жаждущий ласки. Она подаётся навстречу прикосновениям как росток к солнцу; бёдра дёргаются навстречу ему, и она раздосадовано шипит как кошка, когда жжение внизу живота снова напоминает о себе.

Всё совсем не так, как пишут в женских романах. Возбуждения, наслаждения не ощущается физически – они скорее на ментальном уровне; когда Адриан так нежен с ней, когда целует везде, где может дотянуться. Когда делает первый осторожный толчок.

Маринетт аккуратно высвобождает пальцы и обнимает его двумя руками. Они не отрывают друг от друга взгляда; Адриан начинает двигаться очень осторожно, размеренно, боясь причинить малейший дискомфорт. Зелёные омуты глаз утягивают Маринетт в пучину водоворота. Она со стоном тянется к нему и получает награду в виде головокружительного поцелуя.

Адриан с трудом сдерживается, чтобы не начать двигаться быстрее. Нестерпимый жар внутри Маринетт, её ноготки, вонзающиеся в плечи, сводят с ума, затапливают мозги, сводя внутренности до приятной боли. Пульс бешено бьётся внутри черепной коробки, врывается тягучим напряжением внизу, по всей длине члена, заставляя глухо стонать в податливые губы.

Его имя, срывающееся с её уст, только подгоняет. А когда Маринетт вдруг достаточно резко подаётся вперёд, обнимая его ногами за поясницу, Адриан тихо рычит ей в шею и усилием воли понукает себя не сорваться.

– Маринетт, – он тяжело дышит, двигаясь всё увереннее.

– Мой, – жарко шепчет она, выгибаясь в его руках.

Пламя охватывает их обоих. И если Маринетт плавится от поцелуев, Адриан задыхается от её внутреннего жара и того, как сильно она сжимает его изнутри. Его невнятный шёпот доносится до Маринетт как сквозь пелену тумана, но это и неважно. Важен только момент единения их тел, когда они двигаются как одно целое, сгорая и умирая.

Сильные пальцы стискивают ягодицы, направляя, а зубы прикусывают бьющуюся жилку на шее.

Дыхание застревает в лёгких, царапает горло, разрастается пожаром в груди, где рассыпается многочисленными искрами, которые вместе с бешено пульсирующей кровью разносится по всему телу.

В последний момент его движения делаются более жёсткими, заставляя Маринетт вскрикивать от лёгкой боли, которая на самом деле никуда не ушла, затаилась, выжидая.

– Адриан, – она кусает его за плечо, пытаясь совладать с собой.

Но Адриан не даёт ей опомниться. Он слегка отстраняется, не переставая двигаться, а его пальцы находят нещадно ноющий клитор. Громкое «Ах» срывается с её губ, когда он принимается описывать круги. Она снова заводится от его ласк, от движений его члена внутри; её бёдра дрожат, а ногти одурело царапают мощную спину. Боль и наслаждение смешиваются воедино. Бесконечность, когда не знаешь, где начинается одно и заканчивается другое.

Секунда – и Маринетт снова взрывается. Тяжело дыша, она откидывается на подушки; в голове словно вакуум, бесконечный и безграничный.

С глухим стоном Адриан делает последний рывок и сгорает во власти оргазма. Он чуть ли не падает сверху на Маринетт, в последний момент успевая подставить локоть, и упирается мокрым лбом ей в плечо.

Маринетт ошалело прислушивается к их одному на двоих уничтоженному дыханию, чувствует, как сперма наполняет презерватив. Вдруг становится так легко, что хочется смеяться.

Неохотно Адриан выходит из неё, стягивает презерватив и, скручивая в узел, выкидывает в мусорку. Пока он отсутствует, Маринетт успевает забраться под одеяло; Адриан возвращается в её объятья и умиротворённо выдыхает, наслаждаясь приятными поглаживаниями в волосах.

Он закрывает глаза, и Маринетт любуется тем, как дрожат его ресницы.

– Прости, если было очень больно, – наконец говорит он.

– Всё нормально, – она целует его в лоб и обнимает за плечи. – Особенно если потом будет лучше.

– Будет, – заверяет её Адриан. – Нарочно я никогда не причинил бы тебе боль.

Маринетт улыбается и закрывает глаза, наслаждаясь его ласковыми пальцами на талии.

– Я знаю.

Они не знают, что будет через год или два. Но череда будней, которые наступят с завтрашнего утра, сулит им новое очаровательное приключение. То, которое они пройдут вместе. И, кто знает, может, оно будет тянуться как можно дольше.

Адриан засыпает под довольное сопение Маринетт и уже не слышит, как телефон уже который раз вибрирует в его сумке, тщетно пытаясь привлечь к себе внимание. Сквозь сон он, кажется, лениво отмечает про себя, что нужно что-то сделать с этим несносным будильником, однако Морфей окончательно уносит его в свои владения.

А обескураженные Алья и Нино так и не могут найти своих двоих лучший друзей.

Но, как говорится, утро вечера мудренее, верно?

Комментарий к Отправная точка

И, поскольку это сборник драбблов, связанных одним сюжетом, впереди будет ещё много чего интересного =)

========== Вишнёвая улыбка ==========

Комментарий к Вишнёвая улыбка

Благодарю за помощь в ПБ в вылавливании опечаток: (*¯︶¯*)

***

Утро следующего дня наступает резко и неожиданно. Однако – оно врывается в сознание Адриана не со стуком Натали и планом на неделю, как обычно, а тихим посапыванием в ухо и закинутой на грудь девичьей рукой. Умиротворённое лицо Маринетт с раннего утра – лучшее, что с ним случалось за последние несколько лет.

Он убирает с её лица мешающиеся пряди и ласково целует в нос. Маринетт что-то бормочет, фыркает сквозь сон и утыкается лбом ему в плечо. Безграничная нежность затапливает Адриана с головой, а сердце готово чуть ли не выпрыгнуть из груди к стройным ножкам, которые так сильно обнимали его сегодня ночью за талию. Пожалуй, он готов начать привыкать к таким вот утренним пробуждениям, если в них обязательно будет участвовать Маринетт.

Ему безумно жаль будить её. Однако через пару часов в особняк приедет Горилла, чтобы заступить на смену, а им до этого времени стоит успеть собраться и сделать вид, что ничего и никого тут не было.

Он ласково проводит ладонью по спине Маринетт, слегка щекочет нежную кожу. Буркнув что-то типа «Ещё пять минуточек», она отворачивается от него и, отобрав одеяло, заворачивается в кокон по самые ушки. Адриан смеётся, целует её в макушку и выбирается из постели. Что ж, он может дать ей поспать ещё немного, а сам быстренько примет душ: негоже пугать девушку своим стояком в первый же день отношений.

Когда он возвращается в комнату, уже одетый и гладко выбритый, Маринетт всё ещё сопит. Правда, несносный будильник, который Адриан забыл вчера отключить, резко вырывает девушку из объятий сна, из-за чего она подскакивает и ошалело смотрит вокруг.

– Прости, я сожалею, – извиняется Адриан, поспешно отключая надоедливую мелодию. – Совсем из головы вылетело вчера.

Маринетт краснеет, видимо вспоминая вчерашнее, и падает обратно на подушки. Адриан очень надеется, что она не жалеет о произошедшем, поэтому вытягивается рядом на кровати и внимательно следит за её эмоциями. Потому что он-то как раз ни капли не жалеет. И хочет, чтобы и Маринетт не закрывалась от него после… всего. Они же вроде как встречаются.

– Я… Это было неожиданно, – застенчиво смеётся Маринетт, глядя на него из-под ресниц, знать не зная, как этот невинный жест действует на Агреста. – Мне снился… довольно милый сон.

– Надеюсь, он был связан со мной? – не удержавшись, усмехается Адриан.

Он гладит пряди её волос, рассыпанные по подушке, бережно перебирает отдельные локоны, словно они – самое драгоценное, что есть у него, и с удовольствием наблюдает, как на девичьем лице появляется робкая, но безумно красивая улыбка. Она словно лучик солнца – мягкая и нежная, в которую хочется завернуться. Укрыться как пледом, свернуться под ласковыми лучами и наслаждаться, наслаждаться благотворным теплом.

Прижимая одеяло к обнажённой груди, Маринетт поворачивается к нему.

– А т-ты как думаешь?

– Я надеюсь, что связан, – смеётся он и трётся носом о её нос.

Кошачьи повадки просто так не вытравить, но Маринетт ведь сама просила его вчера вести с ней так, как ему хочется. Показывать себя настоящего. А раз уж Кот Нуар – часть его натуры, характера, он, в принципе, может проявлять какие-то такие черты.

– Правильно надеешься, – внезапно заявляет она, чем обескураживает Адриана.

Он замирает, а её смех хрустальными переливами пронзает самое сердце. Волна нежности и бесконечной привязанности вновь накрывает его с головой, и Адриан, поддавшись порыву, наклоняется к ней и ловит губами удивлённый вздох. Она тут же откликается. Трепетно, ласково. Такая тёплая и податливая в его руках.

– Как ты себя чувствуешь? – он кладёт руку ей на живот. – Не очень больно?

– Всё прекрасно, – улыбается, слегка краснея под внимательным взглядом обжигающих изумрудов, и гладит его по щеке.

А лёгкое жжение между ног можно и потерпеть.

Они самозабвенно целуются ещё несколько долгих томительных минут, пока Адриан не вспоминает, нехотя отстранившись, что им пора собираться. Маринетт, смущаясь, просит его отвернуться, когда начинает искать вещи.

– Да что я там не видел, – недовольно бормочет он, но скорее просто для проформы.

– Было темно, поэтому толком ты ничего не видел, – парирует Маринетт, прижимая ладони к алым щекам.

Ей определённо стоит начать привыкать к чему-то подобному, раз уже они начали встречаться. Хотя в первое время, разумеется, она долго будет ещё стесняться, несмотря на то, что между ними уже было.

После того как Маринетт выходит из душа, Адриан помогает ей застегнуть платье, а потом вместе они ищут её туфли. Перед тем как выйти из дома, Адриан заставляет Маринетт надеть его куртку, сам же просто натягивает поверх футболки тёплый свитер.

– Мне комфортно и так, – отвечает на её возмущённое сопение. – Я закалённый.

– Вот заболеешь – будешь знать!

– Ну, в таком случае от куриного бульончика я отказываться точно не буду, – улыбается Адриан, а Маринетт заливисто смеётся.

– Подлиза!

Он подмигивает ей, вновь вгоняя в милый румянец смущения.

– А я и не скрываю.

Несмотря на то, что на улице царит ещё раннее субботнее утро: всего половина восьмого – машин на дорогах уже достаточно. Поэтому они выбирают путь через парки, разделяющие особняк Агрестов и пекарню родителей Маринетт.

Идти, держась за руки, разговаривать обо всём и ни о чём и любоваться золотистой осенью Парижа – что может быть ещё прекраснее? Только если Маринетт в его куртке, которая достаёт ей чуть ли не до колен. Прохладный ветерок щекочет её румяные щёки, треплет длинные тёмные пряди; она улыбается и звонко смеётся, когда он шутит достаточно удачно и в тему. Это завораживает Адриана, и он стремится задержать улыбку на лице Маринетт ещё подольше.

Они останавливаются под длинной аркой{?}[Подразумевается вот это место: https://clck.ru/WZSQd] дома, в котором располагается пекарня, неподалёку от входа в саму квартиру Маринетт. Здесь они укрыты от посторонних глаз, и издалека не сразу можно рассмотреть, кто именно тут стоит.

– Полагаю, мне стоит отдать тебе куртку, – Маринетт тянется к молнии, но Адриан останавливает её.

Перехватывает аккуратную ладошку и не торопится отпускать, наслаждаясь нежными прикосновениями. Пульс колотится где-то в горле, когда Маринетт откликается на этот жест, неосознанно сжимая его пальцы в ответ.

Адриан облизывает вмиг пересохшие губы.

– Не нужно, – качает головой. – По крайней мере, пока. Тебе ещё нужно добраться до квартиры и не замёрзнуть.

– Тут недалеко, – усмехается Маринетт, покосившись на пекарню. – Я не успею ничего почувствовать.

– И всё-таки я настаиваю, – он наклоняется и оставляет невесомый поцелуй на её щеке. – Мне так будет спокойнее.

Она снова смущается и опускает взгляд вниз, на их переплетённые пальцы.

– Л-ладно.

Несколько секунд они стоят молча. Но это тишина не является неловкой, наоборот, им приятно находиться в обществе друг друга. Просто так не хочется расставаться; желание продлить ещё на миг тёплые прикосновения становится более приоритетным.

Адриан протягивает ладонь и гладит Маринетт по щеке. Она поднимает на него взгляд и, прикрыв глаза, ласково трётся о пальцы.

– У меня эти выходные забиты работой, поэтому… увидимся в лицее? – голос слегка охрип, но разве он может что-то с собой поделать, раз Маринетт так влияет на него.

Она кивает. Потом, помешкав, встаёт на цыпочки и целомудренно целует в губы. Робко, невинно, словно прошлые жаркие поцелуи им обоим лишь приснились. Однако это же было не совсем так. Поэтому Адриан, поддавшись порыву, притягивает пискнувшую от удивления Маринетт за талию, фиксирует затылок свободной рукой, путаясь пальцами в волосах, и жадно раскрывает её рот своим. Влажный язык, дразня, проходит по губам. Маринетт со стоном отвечает на поцелуй и приваливается на Адриана, обнимает его за шею.

Когда воздух заканчивается, они отстраняются с одинаково красными щеками и дурацкими улыбками. Не удержавшись, Адриан снова целует её, растрёпанную и ужасно милую. Ласковые поцелуи, которыми он осыпает её лицо, заставляют Маринетт смеяться, и от этого приятно замирает сердце.

– Я напишу тебе попозже, хорошо? Часов в десять или одиннадцать, – он касается губами её щеки.

– Хорошо, – она улыбается. – Я буду ждать.

Обнявшись на прощание, они расходятся. Сначала Адриан удаляется в сторону своего дома, чтобы заняться записью на камерах наблюдения, затем Маринетт, проводив его взглядом до угла, подходит к двери дома. Тут-то на неё и наваливается осознание, что ключи, как и прочие другие вещи она забыла в отеле Хлои.

Впрочем, можно же перевоплотиться и…

Маринетт хлопает себя по лбу, осознавая, что крупно влипла.

– Чёрт, и Тикки-то я там же оставила, вот дура!

А потом всплывают воспоминания прошедшего вечера, плавно перетёкшего в ночь. Она снова жутко краснеет и прижимает пальчики к губам. Всё произошло так резко, так неожиданно, что Маринетт не успела толком подумать над этим. Но она точно знает, что ничуть не жалеет о произошедшем; сердце сладостно замирает, а внутри всё переворачивается от одной мысли, что наконец-то это свершилось! Адриан Агрест предложил ей встречаться! И, несмотря на то, что видеться, как пара, они будут тайно, низ живота приятно ноет от предвкушения их следующей встречи.

– Оно того стоило, – улыбается она и совершенно ясно понимает, что так оно и есть.

Вот только домой как-то нужно попасть. Маринетт уже подумывает, не забраться ли самой на балкон, а оттуда уже в свою комнату, как вдруг слышит, как её кто-то зовёт. Она резко оборачивается и видит бегущую к ней Тикки – Кейтлин для всех прочих, пока красная квами находится в человеческом облике.

Облегчённо выдохнув, Маринетт бежит ей навстречу.

– Боже, как я рада тебя видеть, – восклицает она, бросаясь в объятья Тикки. – Я уже думала попробовать роль скалолаза. Или домолаза, – со смешком фыркает Маринетт.

– Ты в порядке, – выдыхает Тикки. – Я ужасно волновалась. И Алья тоже!

Она вдруг резко даёт лёгкий подзатыльник опешившей от такого Маринетт, а потом снова сжимает в объятьях.

– За что? – возмущённо сопит Дюпен-Чен. Такого от своей квами она явно не ожидала.

– Первые полчаса, пока тебя не было, я думала, что всё в порядке, – начинает рассказ Тикки. – Но потом, когда ты не появилась даже спустя целый час, мы ужасно заволновались. Пришли в тот зал, куда ты сказала, что ты уходишь, но там было пусто. Алья уже собиралась поднимать всех на уши, чтобы тебя искать. Скажи спасибо, что я вовремя подсуетилась и сделала так, что ты типа прислала мне сообщение, что тебе стало плохо и ты ушла домой. Правда, вещи твои пришлось спешно прятать.

– Прости, прости меня, пожалуйста, – Маринетт отстраняется от Тикки и стыдливо закрывает ладонями лицо. – Я просто… Я…

Она замолкает, не зная, что сказать. Они с Адрианом же решили, что будут встречаться тайно. Но ведь она всегда всё доверяла Тикки, любыми переживаниями делилась сначала с ней, а потом уже с Альей или мамой. Да и наличие у неё квами само по себе уже большой секрет. Значит, она может ей всё рассказать, да? Просто то, что Тикки сейчас в человеческом облике, несколько сбивает Маринетт с мысли.

Однако она вдруг понимает, что Тикки, похоже, обо всём в курсе: когда Маринетт отнимает ладони от глаз и смотрит на квами, та глядит на неё подозрительно хитро. Словно тоже посвящена в тайну, окутанную ореолом ночи.

– Ты знаешь, – не спрашивает, а утверждает Маринетт, в бессилии опуская руки.

– Конечно, я знаю, где ты в итоге провела эту ночь, – добродушно улыбается Тикки: она не осуждает, а, наоборот, кажется, поддерживает. – Мои серьги же до сих пор на тебе, – она касается мочки уха Маринетт. – После того, как я забрала твои вещи и ушла искать тебя, почти сразу же обнаружила отчётливый энергетический след. И я поняла, что ты в безопасности.

Тикки не стала упоминать, что искала Маринетт не одна, а вместе с Плаггом, который точно так же потерял своего подопечного. Они вместе дошли по следу до особняка Агрестов, сообразили, что раз их хранители вне опасности, поэтому сами отправились гулять по Парижу. И проболтали всю ночь. Нечасто им удаётся видеться в этих обликах, поэтому каждая минута была ценна.

– А сейчас я почувствовала, что ты уже здесь, в порядке, поэтому поспешила к тебе, – она протягивает Маринетт пальто и сумочку.

Пока Маринетт возится с ключами, Тикки рассматривает золотистые верхушки деревьев парка неподалёку от пекарни и думает о чём-то своём. Нападений акумы не было, поэтому ночь удалась и у неё тоже.

– И ты не спросишь, чья куртка на мне? – вдруг спрашивает Маринетт.

Тикки переводит на неё взгляд и снисходительно улыбается: как любящая мама слегка накосячившей дочери, которая почти выросла и стала совсем взрослой.

– Я же сказала, что поняла, что ты в порядке. А что может быть безопаснее особняка Агрестов, где система безопасности чуть ли не лучшая в Париже?

Маринетт в ответ лишь густо краснеет, резко открывает двери и, стараясь не шуметь, скорее бежит в свою комнату. А Тикки, качая головой, следует за ней, неслышно ступая по ступенькам лестницы. Разбудить родителей Маринетт – не лучшая сейчас идея, ведь они отпрашивались до обеда следующего – нынешнего уже – дня, аргументируя тем, что Хлоя позаботилась о размещении гостей на ночь. Как Маринетт собирается объяснять родителям, почему она так рано объявилась дома – Тикки самой очень интересно.

***

Выходные пролетают быстро и неуловимо. И хотя у Адриана с Маринетт не выпадает возможности увидеться, они активно переписываются в социальных сетях. Она шлёт ему скетчевые наброски платья для новогоднего бала, он – селфи с фотосессий.

Несмотря на то, что Агрест-старший находится по другую сторону океана, он денно и нощно контролирует отпрыска. По крайней мере, ему показывают всё именно так. Адриан добропорядочно отрабатывает подписанный на год контракт, активно позируя перед камерой, а после утомительных рабочих часов заваливает Маринетт тонной грустных стикеров. В ответ она обещает ему прийти пораньше в понедельник, чтобы перед занятиями немного пообщаться наедине в тишине библиотеки, и Адриан с нетерпением ждёт нового дня.

Вечерами они с Ледибаг быстро патрулируют город. Закончив, они перебрасываются дежурными фразами и спешат по домам, чтобы открыть дорогой сердцу диалог и продолжить переписываться о всякой ерунде.

Плагг и Тикки, вернувшиеся в свои обычные маленькие обличия, иронично посмеиваются над подопечными, когда встречаются ночью с субботы на воскресенье на балконе Маринетт.

– Как думаешь, как быстро они спалятся? – интересуется Плагг, с аппетитом уминая сырный крекер, который Тикки принесла ему с кухни.

– Не знаю, – задумчиво отвечает она. – Может, скоро. Может, через несколько лет. Если они за все эти годы не смогли побороть магию квами, кто знает, получится ли у них сейчас.

Плагг фыркает.

– Мне главное, чтобы мой пацан не хандрил. Всё остальное мелочи. Надо будет – раскроются. Нет – значит, нет.

– Главное, чтобы это не зашло слишком далеко, – удручённо качает головой Тикки, однако тут же заливисто смеётся: – Но я бы с удовольствием посмотрела на их вытянутые лица, когда вскроется правда.

– Я специально приготовлю фотоаппарат для этого случая, – усмехается Плагг.

Ещё немного пообщавшись, они разлетаются в разные стороны: Тикки возвращается вниз, прячется от холода под тёплым одеялом, а Плагг летит сквозь ночь к своему подопечному. Тот должен ему целую головку камамбера за то, что квами приходится мотаться по городу, не желая слушать романтические вздохи. Нет, пожалуй, двух будет достаточно. Или даже трёх.

***

В половину восьмого утра Адриан и Маринетт сталкиваются около дверей нужного им кабинета: буквально чуть ли не врезаются друг в друга, когда выскакивают из-за противоположных углов коридора.

– Привет, – скромно улыбается ему Маринетт, заправляя за ухо прядь.

Волосы у неё снова короче, чем были в пятницу, однако вместо хвостиков – распущенные слегка лишь вьющиеся пряди. Несмотря на то, что Маринетт кажется немного не выспавшейся и слегка заторможенной, для него она всё равно выглядит чудесно. Адриан не выдерживает и вместо приветствия, наклонившись, крадёт лёгкий поцелуй, едва коснувшись губами розовых уст. Затем быстро выпрямляется. Вид у него как у кота, дорвавшегося до вкусненького: Маринетт сегодня на вкус как вишня.

– Эй, – смеётся она и несильно пихает его локтём в живот. – Это вовсе не похоже на что-то тайное.

Адриан оборачивается и демонстративно оглядывает пустой коридор.

– Всё равно же никто не видит, – нахально заявляет он. – Я разве не могу поцеловать свою девушку? Тем более когда она такая вкусная, – и облизывает губы, наслаждаясь вкусом остатков вишнёвого блеска.

Скулы Маринетт тут же розовеют. Она восхитительна в своём смущении: Адриан не может налюбоваться ею, особенно теперь, когда он имеет полное право смотреть. Он и до этого часто замечал, что Маринетт частенько ходила с красными щеками, когда оказывалась в поле его зрения. Теперь же, когда он знает, что это всё из-за него… Мужское и кошачье самолюбие буквально распирает от самодовольства.

Они негромко переговариваются об учебной ерунде, когда библиотекарь открывает двери и пропускает ребят внутрь. Расположившись как можно дальше от входа, они начинают обсуждать свои планы на эту неделю.

– Мы можем сходить в парк Монсо, – предлагает Адриан, разглядывая прозрачный лак на тонких пальчиках Маринетт; он любовно гладит нежную кожу и в который раз поражается, насколько хрупкие и миниатюрные её руки по сравнению с его. – Когда-то мы бывали там с мамой, ну, когда она ещё была с нами, – слегка смущается он: говорить о ней в прошедшем времени до сих пор больно.