Текст книги "Украсть, так королеву...(СИ)"

Автор книги: Kitty555

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Так прошло три месяца…

Комментарий к Глава 17

Поскольку это вызвало вопросы и советы…

В этой главе использовано слово «суррогат», а не «инкубатор», потому что автор так предпочла. Чисто технически, суррогатная мать может быть и донором яйцеклетки, поэтому проблем с термином нет. А «инкубатор» мне здесь не нравится. Поэтому, надеюсь, слово не помешает читать фф…

========== Глава 18 ==========

Гермиона Грейнджер никогда не любила подслушивать. Она не стремилась узнавать сплетни, ей совсем было не интересно то, что не предназначалось для её ушей. Поэтому, обнаружив себя невольной свидетельницей приватного разговора Нарциссы и Люциуса, девушка скорее почувствовала стыд, чем удовлетворённое любопытство.

В это утро Гермиона, как всегда, собиралась поработать в библиотеке. Её никто не трогал, а хозяева менора, казалось, были совсем не обеспокоены исследованиями магглорождённой, которая уже не первый месяц штудировала литературу по Тёмной Магии. Мысленно, Грейнджер усмехалась такой их самоуверенности: Снейп всегда говорил, что недооценивать противника ни в коем случае нельзя. Гермиону же Малфои явно не считали достойным внимания противником. Вторую возможную причину подобного отношения и игнора её интересов Гермиона просто отказывалась рассматривать даже в теории.

Что ж, как говорил её Учитель, наверное, тоже в своё время пользовавшийся завышенной самооценкой чистокровных для своих целей: сами виноваты. Иногда боггарт – это гримм, и надо не поднимать его насмех, а прислушаться к предупреждению. В любом случае, в это утро она спешила вдоль по коридору менора, когда голоса из гостиной комнаты привлекли её внимание. Дверь была вполне легкомысленно не прикрыта, и Грейнджер даже не нужно было прислушиваться. Разговор хозяев менора был слишком громким.

Вообще, в доме Малфоев к ней относились, на самом деле, вполне сносно. Цепляться к той, кого сами похитили, и без которой чей древний род теперь бы непременно угас, было бы явно не признаком большого ума. А идиотами ни Люциус Малфой, ни его супруга, в девичестве Блэк, никогда не были.

Загвоздка была в том, что сама Гермиона, прекрасно помнившая отношение к ней чистокровного сноба-главы семейства, с которым в свои школьные годы сталкивалась не раз, в присутствии Малфоев чувствовала себя неуютно. Она старательно пыталась избегать совместные трапезы, в который раз припоминая самой себе отпущенную в адрес Драко в первое утро пребывания здесь шпильку. Тогда, она пошутила по поводу доставленного в комнату завтрака. Теперь же с упорством, достойного лучшего применения, пыталась всеми правдами и неправдами избегать появляться за общим столом.

И вновь проблема была не совсем в Малфоях или их поведении. Аристократы вели себя с девушкой сдержанно, Нарцисса самолично инициировала разговоры на нейтральные темы, и Гермиона, которая никогда не могла жаловаться на свои манеры, не чувствовала себя неловко. Просто, ей было неприятно общество людей, чьё истинное пренебрежительное отношение к себе она прекрасно знала.

Именно поэтому, услышав голоса хозяев менора, Гермиона оглянулась по сторонам и поспешно шмыгнула в соседнюю комнату, притаившись, словно мышь. Правда, голоса были слышны ещё отчетливее. Они что, не могли поставить заглушающие чары? Или, по крайней мере прикрыть дверь?

– Я никогда не видела его таким, Люциус, – голос Нарциссы был полон откровенного изумления. – Я имею ввиду, здесь побывало уже шесть чистокровных волшебниц, а брак с Асторией Гринграсс по идее должен был продлиться всю жизнь. И тем не менее, он на них даже не смотрел никогда. А тут…

– Нарцисса, мы просто должны признать одну простую вещь: Гермиона действительно первая девушка, которую Драко реально выбрал сам. Все остальные были договором и скорее выбором семьи, чем его. За эту девушку он боролся, сражался с Ноттом. Одним словом, чтобы заполучить её, приложил больше усилий, чем для чего либо другого в своей жизни.

– Хочешь сказать… – Нарцисса прижала обе ладони к губам, предотвращая готовые сорваться с губ слова. Словно одна логически следовавшая из этого мысль, что сын любит магглорождённую волшебницу, была для неё немыслима.

– А что тут говорить? – Люциус вздохнул. – Все факты и так налицо. Жаль, что сама мисс Грейнджер этого упорно не замечает.

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда? – Нарцисса хмыкнула. – Кто-то очень любит подобную логику.

– Мне кажется, дорогая, что в нашей ситуации юной мисс Грейнджер не мешало бы перечитать их собственную маггловскую литературу. Как там говорил небезызвестный Шерлок Холмс? Если отбросить все варианты, то единственный, который остается, насколько бы он ни казался невероятным, это правда.

– Даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, – качнула головой Нарцисса, и оба супруга покинули комнату. А Гермиона медленно опустилась в кресло возле окна: действительно, порой узнаёшь необыкновенные вещи, если подслушивать.

***

Драко отлично помнил их семейный ужин в самый первый вечер после появления Гермионы Грейнджер в меноре. Когда он зашёл в комнату, родители уже сидели на своих местах. За столом Нарцисса Малфой держалась неестественно прямо, едва прикасалась к еде и большую часть времени напряженно молчала. Такое поведение матери было абсолютно необычным, но Драко прекрасно понимал: Нарциссе уже всё донесли.

– Наложница рода? Серьезно? – наконец, устав молчать, выплюнула разъярённая женщина.

– А что ты хотела? Чтобы мы приковали её в подземелье, пока не забеременеет? Это было бы лучше? – отец даже не повернул головы. – Мисс Грейнджер предлагала, кстати. Всё порывалась туда идти и дожидаться твою сестренку Беллу.

– Ну, могли бы это хоть как-нибудь по-другому назвать. Всё-таки, двадцатый век на дворе, – похоже, мать была до глубины души возмущена.

– Нарцисса, ты же прекрасно понимаешь, мы можем вуалировать это, как угодно, но факт остается фактом. Кольцо Малфоев отвергнет её до окончания первого триместра беременности. Ты ведь знаешь. Кстати, ты никогда не видела колдографии Джеймса и Лили Поттеров с последнего курса Хогвартса? Могу показать. Драко при случае тоже не помешает продемонстрировать это забавное вещественное доказательство мисс Грейнджер.

– А что там с колдографиями? – Нарцисса поморщилась. Джеймс Поттер и Лили Эванс были не с её потока, но женщина прекрасно видела: у мужа в рукаве явно веский козырь.

Вместо ответа, Люциус щелкнул пальцами, призывая домашнего эльфа, и быстро что-то просчитав в голове, приказал принести определенный альбом. Открыв книгу на нужной странице, лорд Малфой ткнул пальцем в колдографию, и Драко чуть не поперхнулся воздухом.

– Это альбом Северуса, – объяснил старший Малфой. – Их год, седьмой курс, Рождественский бал.

– Почему я никогда не обращала на это внимание?! – Нарцисса прижала ладонь к губам.

– А тебе было дело до Лили Эванс или Джеймса Поттера? – хмыкнул Люциус. – У меня вот другой вопрос: Эванс знала, ЧТО именно Поттер подарил ей на «помолвку»? И к слову, эта «помолвка» ведь происходила перед деканом Гриффиндора и директором Хогвартса. И если Минерва вполне могла и не быть осведомлена, что защёлкнули на запястьях её лучшей ученицы, то Дамблдор не мог не знать. Как и Сириус Блэк, к слову.

– Я не могу в это поверить… – Нарцисса отчаянно качала головой.

– А что здесь вызвало такой сюрприз, Нарцисса? Ты не знала, что Поттер принадлежал к древнему роду, но с семейного гобелена предки его не выжгли? Есть только один способ это провернуть, через наследника. Так что, нечего пить успокоительные и закатывать истерики. Против этих обычаев еще Ровенна Рейвенкло копья ломала, и знаешь, что сказал ей Салазар? «Такова жизнь и суть Магии родов, дорогая».

– Я могу оставить себе этот альбом? – прочистив горло, поинтересовался Драко.

– Я настаиваю, чтобы ты оставил себе этот альбом. И продемонстрировал его в будущем, – отец кивнул и элегантным жестом поднёс к губам огневиски. Разговор был окончен.

Драко вновь опустил взгляд на вызвавшую такой фурор колдографию. Улыбающаяся Лили Эванс в пышном вечернем платье с рукавами до локтя, обнимающий «невесту», сияющий Джеймс Поттер, который, к слову, действительно был чертовски похож на Гарри, самодовольный Сириус Блэк. И отчетливо сверкающие на руке Лили браслеты наложницы, точь-в-точь как те, которые он не так давно самолично застегнул на запястьях Грейнджер. Правда, оба надетые на одну руку. Что ж, это тоже было понятно.

Конечно же, Драко Малфой не собирался первым делом шлёпнуть колдографией Джеймса, Лили и браслетов перед Грейнджер. Драко не был идиотом и прекрасно понимал, Гермиона мгновенно просчитает всю правду и объяснит ход конем отца Гарри Поттера без каких-либо сложностей. Не был наивным и сам Драко. Чем он сейчас был, это впечатлен Джеймсом Поттером.

Почему Распределительная шляпа не отправила такого хитрого лиса на Слизерин? Из обрывков рассказов Драко уже давно восстановил для себя многие события времён так называемых мародёров, так сильно повлиявших на дальнейшие события в волшебном мире. Большинство разговоров он слышал ещё в детстве, когда на маленького Драко практически не обращали внимание.

А вот он всегда на происходящее внимание обращал, а если что-то не понимал, то откладывал в памяти на будущее. Сопоставлял впоследствии с другими отрывками и разговорами, услышанными и не совсем понятыми, не брезговал собирать сплетни. Ведь это только идиоты Гриффиндорцы думали, что он прыгал из одной постели девчонок различных факультетов в другую только ради спортивного интереса и удовольствия. Не без того, конечно, но на самом деле, между делом он собирал информацию.

Поэтому, на сегодняшний момент Драко имел очень даже неплохое представление о том, что произошло во времена мародёров. Из всего выходило, что Джеймс Поттер был приличным мерзавцем, как и его дружок Сириус Блэк. Про Питера Петтигрю юный Малфой даже не хотел думать, а единственный человек, не вписывающийся в этот круг мерзавцев – это был оборотень Люпин, но его остальные трое защищали.

Впрочем, было неудивительно, что Сириус и Джеймс подружились, из всего выходило, что эти двое друг друга стоили. Хотя, отцом Гарри Поттера Слизеринец внутри Малфоя не мог не восхищаться. Ведь это для всех остальных профессор Снейп был грозой подземелий и ужасом котлов, Драко видел его совершенно с другой стороны. И прекрасно знал, что причиной его появления среди Пожиратели смерти были во-первых, протекция в свое время Люциуса Малфоя, который ещё в школе взял талантливого полукровку под свое крыло, но в основном – досадное недоразумение с Лили Эванс.

Влюблённость Снейпа в магглорождённую волшебницу не была ни для кого тайной. Все, кто учился в Хогвартсе в то время, прекрасно знали, что мрачный слизеринец боготворил талантливую, рыжеволосую девчонку ещё задолго до момента появления в Хогвартсе. В отличии от магглов, волшебники редко меняли такие сильные душевные привязанности, а очень многие тогда считали, что Лили и Северус были именно соулмэйтами, теми самыми таинственными половинками души.

Именно поэтому Джеймс Поттер, тоже обративший внимание на магглорождённую достаточно рано, и возненавидел Принца-полукровку и начал систематические унижения и издевательства. Он Северуса просто долгие годы ломал и представлял перед Лили не в лучшем свете. Но тактика не сработала: Лили продолжала дружить с Северусом, а сам Поттер в её глазах падал.

Дальше был разыгран изысканный гамбит, в результате которого униженный Снейп сорвался и умудрился оскорбить магглорождённую волшебницу, Джеймс подсуетился – и на руке Лили Эванс были удачно защёлкнуты браслеты наложниц рода. Конечно, под видом подарка на помолвку, а не в стиле «джина из кувшина» – порабощая, плюс на одну руку, чтобы ассоциации даже не возникали ни у кого в мозгу.

Сам Драко поступил бы точно так же. А потом у Северуса Снейпа больше просто не было шансов. Ведь браслеты имели ещё одно свойство, о котором не было принято распространяться: для той, на кого они однажды были надеты, прикосновения других мужчин становились неприятными.

Впрочем, по законам магии создать чувства браслеты наложниц не могли, и поэтому ни полюбить, ни даже создать влечение к своему хозяину были не способны. Но что-то ведь нужно делать и самому? А уж что, а удовлетворять женщин, Драко умел. И очень сильно подозревал, что не отличавшийся скромностью и пользовавшейся успехом у слабого пола, Джеймс тоже не был профаном.

Но принижать «романтику» зачатия Гарри Поттера ни в коей мере не помогло бы самому Драко приблизиться к своим целям, а Гермиона была достаточно умна, чтобы тут же ткнуть ему в нос слишком очевидный факт: Джеймс Поттер ни к чему не принуждал Лили Эванс. Она сама согласилась выйти за него замуж и принять браслеты. А если Грейнджер ещё и знакома с понятием «браслетов наложницы» не только по его демонстрации, а Драко очень сильно подозревал, что она где-нибудь что-нибудь о них читала, то она должна быть прекрасно осведомлена: для того, чтобы использовать их силу, они должны быть надеты на две руки. Магия рабства роду здесь была слишком аналогична магической зависимости джина из кувшина.

Одним словом, открыть глаза Гермионе Грейнджер на отношения между Джеймсом и Лили, Малфою ничего не давало. А вот через какое-то время демонстративно переодеть браслеты, чтобы они больше не являлись символом рабства, унижения и наказания, вполне входило в его планы. Но не по прибытии Грейнджер в Малфой-менор: тогда было ещё слишком рано. Он должен был сначала установить связь, плюс, браслеты должны были быть какое-то время надеты на Гермиону подобным образом, чтобы в этом убедились остальные ПСы и Тёмный Лорд.

А вот сейчас время пришло.

========== Глава 19 ==========

В это утро Гермиона проснулась со смутным ощущением, что сегодня что-то должно в её жизни радикально измениться. Чувствовала она себя отлично, даже тошнота первого триместра отступила. Впервые за долгое время с удовольствием проглотив завтрак, девушка улыбнулась новому дню. Прислуживавшая ей за трапезой, её личная эльф-Ника с интересом присматривалась к «хозяйке-мисс» широко распахнутыми глазами, а потом с громким хлопком исчезла.

Через час её вызвали для осмотра лекарем. Мужчина, которого Гермиона уже отлично знала, сделал несколько пассов волшебной палочкой, тщательно рассматривая какие-то схемы над её животом. Без палочки Гермиона ничего не различала: подобная диагностика была видна только тому, кто её проводил.

В своё время сама мисс Грейнджер занималась подобным с Джинни, вынужденная учиться по ходу. Конечно, была ещё и мадам Помфри, но Джинни предпочитала подругу. Очень хотелось задать несколько вопросов почтенному лекарю, который всегда обращался с самой Гермионой, как с безгласным сосудом для семени Малфоев. Мужчина обычно даже не смотрел на неё, когда давал отчёт Люциусу или Драко.

Впрочем, сегодня старик умудрился проигнорировать даже отца будущего ребёнка, просто обернувшись к патриарху рода:

– Поздравляю вас, милорд. У вас будет мальчик. Наследник рода.

Глаза Грейнджер сверкнули, и молодой женщине пришлось буквально прикусить себе язык, чтобы не напомнить почтенному лекарю, что как раз «у Люциуса» ничего не будет, потому что как раз-таки Люциус никакого отношения к плоду не имеет. Впрочем, Драко, похоже, не имел ничего против формулировки, и внимательно наблюдавшая за ним Гермиона заметила, как на мгновение едва заметная улыбка тронула его тонкие губы. И тут же исчезла.

Меж тем, колдомедик продолжил спокойным, размеренным голосом:

– Ребенок жив, здоров и обладает незаурядным магическим потенциалом.

– И? – Люциус заметно напрягся, пристально глядя в самые зрачки лекаря. Его сын тоже напоминал сжатую до предела пружину.

– И мы уже перешагнули роковую черту три дня назад, милорд.

Внимательно следившая за реакцией Драко, Гермиона заметила, как на мимолетную секунду он прикрыл глаза и облегченно вздохнул. Заметно расслабилось и лицо старшего Малфоя.

– Благодарю вас, господин лекарь, – Люциус вынул из кармана мешочек с монетами и протянул его мужчине. – Как часто вы станете навещать нас теперь?

– Каждые две недели покамест будет достаточно. Персональный эльф мисс Грейнджер будет продолжать присматривать за ней постоянно, конечно. Но я пока не предвижу никаких осложнений и уж тем паче причин для беспокойства.

– Значит, наша юная леди, – Люциус сделал особенное ударение на последнем слове. – Будет вас дожидаться в назначенный срок.

– Конечно, милорд, – лекарь усмехнулся, понимающе приподняв бровь, кивнул Драко и впервые обратился к Гермионе напрямую. – Миледи, честь имею.

Грейнджер нахмурилась, сжав губы в тонкую линию и силой воли проглотив рвущийся с губ ответ, но заставила себя кивнуть. Поклонившись, лекарь покинул комнату, и Люциус тут же обернулся к сыну:

– Будь готов через два часа, – и, окинув Гермиону взглядом, граничившим с тёплым, Люциус развернулся на каблуках и вышел вон, напоследок взметнув мантией ничем не хуже Снейпа.

Проигнорировав галантно протянутую ей руку Драко, Грейнджер молча соскочила со своего ложа и направилась в библиотеку. Однако, в точно назначенный срок за ней прислали эльфа с приглашением присоединиться к Малфоям в гостиной с семейным гобеленом. В комнате Гермиону уже дожидались Люциус, Нарцисса и Драко. Именно в этой гостиной Грейнджер практически никогда не бывала, и теперь с любопытством оглядывалась по сторонам. Все трое Малфоев стояли перед фамильным древом Рода, и девушка успела заметить, что от имени Драко уже было чёткое, перманентное ответвление. Их сын, быстро отметила для себя факт магглорождённая волшебница.

Её собственного имени на гобелене ещё не было, и рамка «супруги Драко» была пуста. Все верно: её ведь предупреждали, что сама она может появиться на семейном гобелене только после рождения сына, когда её официально примут в род. К своему огромному удивлению, у самой стены Грейнджер заметила толпившихся домашних эльфов. Ника, её персональный эльф, стояла чуть впереди всех и выглядела слишком очевидно гордой. Уже знакомый ей Милли держался позади остальных.

– Мисс Грейнджер, рад, что вы оказали нам честь присоединиться к нам, – торжественно произнёс Люциус и Гермиона уже не первый раз за этот день прикусила себе язык. Ответ напрашивался сам собой, но её сарказм был в данной ситуации не совсем уместен. И просто лишним, потому что все и так всё понимали.

– Милорд, – Гермиона кивнула, проглатывая любые другие комментарии.

Грейнджер заметила, что Нарцисса прекрасно поняла её истинные чувства. Или прочла мысли? Конечно, это было маловероятно, скорее, просто догадалась, но результат был один: леди Малфой слегка закатила глаза, даже не пряча насмешливую улыбку. Меж тем, её супруг избрал игнорировать любой повисший в комнате сарказм, сделав приглашающий жест сыну. На лице Драко тоже не дрогнул ни один мускул, когда он, сглотнув, протянул Грейнджер руку и галантно подвёл поближе к семейному гобелену, опускаясь на одно колено и не выпуская её пальцев из своих.

– Гермиона Джин Грейнджер, согласно традициям и ответственности перед родом, я объявляю тебя своей невестой. Прими кольцо рода Малфоев, как символ моей клятвы и обещание сделать тебя своей супругой и леди Малфой с рождением моего наследника.

Гермиона молча наблюдала, как Драко надевает ей на палец дорогой перстень с изумрудом. В мыслях мисс Грейнджер уже сложился полный иронии комментарий, что это было не совсем предложение и отрицательный ответ явно не предусматривался, но вспыхнувшие на запястьях браслеты не только заставили промолчать, но и явились отчетливым напоминанием: это и не подразумевалось, как традиционное предложение руки и сердца. Это было частью обряда, где её мнение не учитывалось.

Наверное, выражение лица мисс Грейнджер слишком мало оставляло воображению, или, её чувства и мысли были слишком очевидны и предсказуемы всем присутствующим здесь и не являлись сюрпризом, потому что Драко вдруг усмехнулся и добавил вполголоса только для неё:

– И снова у тебя есть выбор или вечно чувствовать себя жертвой, или принять всё это добровольно. Увидеть логику и найти для себя положительные стороны в данных обстоятельствах.

– Конечно, – Гермиона кивнула и насмешливо скривила губы. – Выбор.

Меж тем, Люциус промолчал, жестом давая знак Драко, и тот поднял их всё ещё соединённые руки вверх, вытягивая перед отцом. Люциус кивнул, сделав пасс волшебной палочкой и вычерчивая незнакомую Гермионе руну. Сорвавшаяся с палочки золотистая нить обвила их запястья, вспыхнув волшебным огнём, и тут же исчезла. И в то же мгновение точно такая же нить соединила имя Драко на семейном гобелене с тем местом, где покамест ещё отсутствовало имя Гермионы.

– Поздравляю, – Люциус улыбнулся. – Первая часть обряда завершена. Надеюсь увидеть вас за обедом, мисс Грейнджер.

Гермиона лишь кивнула, растягивая губы в улыбке: ей действительно пора было смириться с реальностью, в которой она внезапно оказалась. Впрочем, её личная потеря свободы Малфою обещала предоставить им всем некоторые неожиданные преимущества… И силой воли заставив себя не додумывать эту мысль, Грейнджер приняла приглашение Люциуса.

========== Глава 20 ==========

Гермиона сидела в библиотеке, задумчиво глядя в окно и поглаживая рукой свой успевший немного округлиться живот. Сегодня её будущий ребёнок был официально принят в род Малфоев, тем самым надежно «забронировав» её собственное место на их древе. Конечно, будут соблюдены все условности и традиции, но факт остается фактом: в её жизни отныне возможен только один мужчина, Драко Малфой.

Впрочем, прочитав всё, что только возможно о магии браслетов, Гермиона уже давно поняла, что это ещё один «сюрприз» древних артефактов. Забавно, но после всего, профессор МакГонагалл оказалась права. Конечно, предсказывая любимице, что её судьба ещё не нашла её, Минерва и представить себе не могла подобный поворот событий.

А ещё, Грейнджер с удивлением обнаруживала, что уже успела полюбить своего будущего сына. Несмотря ни на что, особенно учитывая её менее, чем добровольное появление в Малфой-меноре, она не испытывала к нему ни капли отчуждения. Впрочем, хоть процесс зачатия и был не совсем добровольным, но и назвать его грубым насилием Гермиона бы не могла. Может, и правда, это случилось, как в большинстве браков, заключённых по договорённости или расчёту? Что и пытался донести до неё Драко, как до её друзей Нотт? Впрочем, только помяни дьявола… или дракона?

– Всё не так плохо, как кажется, – раздался у самого уха голос Малфоя, и девушка даже не удивилась. Лишь подняла голову.

– А как оно мне кажется?

– Не знаю, – Драко пожал плечами. – Но осмелюсь предположить, что ты не от счастья смотришь в одну точку уже довольно долго.

– Всего лишь любуюсь пейзажами, – Гермиона вздохнула. – Я была тебе зачем-то нужна?

– Ты мне всегда нужна, – Драко плотоядно улыбнулся, подмигнув молодой женщине, и та закатила глаза. – Но я просто хотел поговорить.

Гермиона кивнула, жестом указывая на кресло напротив себя, но Драко опустился на колени возле её ног. Не отводя взгляда от её глаз, взял ладони девушки в свои, поднося запястья к губам и поочередно целуя.

– Тебе идёт кольцо моего рода, – Малфой нежно поглаживал её пальцы.

– Неожиданно, – Гермиона не сдержала удивлённое выражение. – Прямо нестерпимо хочется вернуться во времени и рассказать одному маленькому снобу курсе на втором.

– Лучше бы ты использовала этот шанс, чтобы не намекать, что ему папенька купил место в команде Слизерина по квиддичу.

– Все ещё не забыл? – Грейнджер нахмурилась. А ведь и правда, нападки Драко на неё лично начались именно после этой злополучной фразы.

– Задело тогда знатно, – Малфой прищурился. – И для твоего сведения, отец купил метлы после того, как я прошёл отбор в команду.

– Тебе так важно, чтобы я это знала? – Гермиона непонимающе качнула головой. Почему столько лет спустя он напоминает о такой сущей безделице и детском недоразумении? Её мнение о его способностях так важно Малфою?

– Да.

– Невероятно. Никогда бы не подумала, что мои слова вообще что-то для тебя значили, – Грейнджер тряхнула уже успевшими слегка отрасти по его «настоятельной просьбе» волосами и примирительно заговорила. – В любом случае, ты был отменным ловцом, который принёс Слизерину не одну победу. Уверена, своё место в команде ты заслужил.

– Но хуже, чем Поттер? – Драко прищурился.

– Если это не приказ, то я не отвечаю, – Грейнджер уже так привыкла за последние три месяца использовать эту фразу, чтобы избежать отвечать на нежелательные ей вопросы, что делала это автоматически. Самое смешное, что Малфой никогда не настаивал и не приказывал ответить. Сегодня же он вздохнул, закатил глаза и протянул вперёд руку.

Одним стремительным, плавным движением, Малфой расстегнул браслет на её левом запястье и переодел на правое. Волшебный замочек послушно щёлкнул под его пальцами, и Гермиона в изумлении осознала невероятный факт: браслеты мгновенно стали всего лишь изысканной бижутерией.

– Больше я не могу приказывать, – лицо Драко сейчас напоминало холодную маску. – И если вспомнишь, я не приказывал тебе ни разу. Если не хочешь, не отвечай, но эту драклову отговорку ты использовать больше не сможешь.

Грейнджер застыла на месте. Неужели, её беззубые – а ведь по сути, они были пустым сотрясением воздуха и знаком её полной беспомощности – подколки и шпильки его настолько выводили из себя? А Малфой ведь и виду не подавал, притворяясь, что пропускает всё мимо ушей. Вздохнув, девушка заговорила:

– Если ты вспомнишь, я никогда не была такой уже ценительницей квиддича. Ты был прекрасным ловцом, это все, что я могу сказать. Ни один из вас не ставил себе целью играть профессионально или сделать из квиддича карьеру.

– Понятно, – Драко кивнул, поднялся с колен и молча направился к двери, но у самого выхода из библиотеки Гермиона его окликнула.

– Не будешь переодевать браслеты обратно?

– Нет, – Драко обернулся к ней. – Зачем? Если ты не заметила, я для своих целей ими не пользуюсь. Хотя мог бы.

– Я заметила, спасибо, кстати, – Грейнджер потёрла пальцем переносицу.

– Тогда, может быть, затруднишься немного подумать, почему? Да и вообще решишь, наконец, проанализировать ситуацию?

Гермиона несколько раз моргнула, а мужчина, одарив её легким кивком головы, покинул комнату. Проводив его взглядом, Грейнджер вновь погрузилась в свои мысли, машинально крутя на правом запястье оба браслета. Правда, думала Гермиона теперь уже совершенно о другом.

Незадолго до обеда их неожиданно посетили Теодор Нотт и Нинель и по приглашению Нарциссы присоединились к Малфоям за трапезой. Гермиона не знала, пригласил ли их Драко нарочно, или это было простое совпадение, но и отказаться появиться за столом уже не могла. Нинель вела себя совершенно естественно, хладнокровно отвечала на вопросы Нарциссы и ни в коей мере не проявляла и тени смущения. Едва они с Тео вышли из камина, Грейнджер для себя отметила, что браслеты Асон были тоже надеты на одну руку.

Избрала обратить на этот факт всеобщее внимание, к огромному изумлению Грейнджер, именно Нарцисса. Стрельнув глазами в сторону собственного сына, она широко улыбнулась:

– Вижу, Теодор избрал позволить вам некоторые вольности с вашими аксессуарами, милочка. Должна признать, я всегда считала браслеты, надетые на обе руки, признаком дурного вкуса. Конечно, если это не дань культуре и обычаям. Но к моему огромному сожалению оказалось, что даже мой собственный сын предпочитает подобный «стиль».

– Как тонко, Нарцисса, – Люциус насмешливо сжал губы в узкую линию, но его супруга лишь пожала плечами, вновь напоминая Грейнджер прямолинейную Андромеду, в девичестве Блэк. Судя по быстрому взгляду, который Нинель бросила на Гермиону, «невеста» Нотта тоже отметила фамильное сходство. Элегантным жестом Нарцисса пожала плечами:

– Говорю, как есть.

– Я смотрю, Теодор, официальные поздравления причитаются, – перевел разговор в новое русло Люциус, взглядом указывая на кольцо рода Ноттов на безымянном пальце Нинель. Девушка лишь сдержанно улыбнулась, а Теодор просиял.

– Как и Вам, Люциус, – после чего он обернулся к младшему Малфою. – Поздравляю, Драко.

Малфой кивнул. В отличие от Нинель, Гермиона Грейнджер никак не отреагировала на поздравления. Это не укрылось от внимания присутствующих, но все избрали тщательно проигнорировать её отсутствие реакции. Лишь Люциус слегка приподнял бровь, поигрывая бокалом с огневиски в руке.

Гермиона не была голодна, как всегда и случалось, если ей приходилось присоединиться за трапезой к Малфоям. Аппетит пропадал молниеносно, и девушка обычно ковыряла что-нибудь в тарелке, пользуясь любым случаем поскорее извинить себя и ретироваться в библиотеку. Все дружно притворялись, что ничего не замечали, а потом Грейнджер обнаруживала блюда с закусками в своей комнате. Ведь в конечном итоге, волшебница, носившая под сердцем наследника рода, должна была питаться правильно.

Но в присутствии Нотта и Нинель уйти она не могла. Более того, Гермиона изредка бросала изучающие взгляды на Драко. Почему он не сказал матери, что тоже переодел её браслеты? Нарцисса ведь слишком очевидно была недовольна, и он мог запросто оправдаться. Гермиона помнила, что Нотт изначально обещал браслеты переодеть при первой же возможности. Она прочла это в памяти Нинель, хотя многие детали «сделки» были подчищены. Но эту Снейп оставил.

Меж тем, беседа за столом явно поддерживалась, при том именно Нинель. Девушка или на самом деле чувствовала себя свободно, или умела очень хорошо притворяться. Она спокойно отвечала Нарциссе, хотя в отношении Люциуса держалась настороженно. Из прошлых рассказов Нинель о своей жизни Грейнджер уже знала, что в Нотт-меноре она тоже избегала патриарха рода, правда, Теодор её в этом поддерживал.

Протянув руку к вазочке с пирожными, стоявшими возле Нарциссы, уже в самом конце трапезы Гермиона ненавязчиво продемонстрировала леди Малфой оба браслета, надетые теперь на одну руку. Драко качнул головой, заметив этот «жест доброй воли», Люциус вновь приподнял бровь, а Нарцисса улыбнулась. Поступок Гермионы остался не прокомментирован, но отнюдь не проигнорирован. Браслеты, теперь надетые на правой руке магглорождённой, без сомнения заметили все присутствующие.

Нотт и Нинель отбыли домой около десяти вечера, и проводив гостей, хозяева незамедлительно отправились в свои спальни. Правда, перед тем, как исчезнуть в камине, Теодор договорился с Драко о скорой встрече. Малфой пообещал сообщить дату Крэббу и Гойлу, а девушки переглянулись: у них очень скоро будет возможность вновь поговорить.