Текст книги "Бездна (СИ)"

Автор книги: kitsune le

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Это его завещание. Он все оставил тебе. Ты теперь обеспечен на всю жизнь.

– Мне нет до этого дела, – холодно ответил я, положив бумагу рядом с собой и даже не заглянув в нее.

– Знаешь, не всем так везет в жизни, как тебе.

– Есть вещи, намного важнее денег. И разве могут они волновать меня после всего? Неужели ты проделал такой путь, только чтобы сообщить мне это?

– Тебе нужно вернуться, чтобы вступить в права наследования и сделать это в самое ближайшее время.

– Ты знаешь, что я этого не сделаю. Это была твоя идея, чтобы я первым же кораблем покинул родину.

– Я и сейчас думаю, что это была хорошая идея. Тебе незачем возвращаться. Тебя не ждет там ничего. А если еще кто-то узнает всю правду, то ты знаешь, что ты можешь даже лишиться жизни, – начал уверять он меня.

– Да, ты прав. Но я больше не могу так жить. Не могу нести все это, проживать каждый день снова и снова.

– Но если ты вернешься, это ничего не изменит. Ты же не собираешься жить в дядином поместье, вести его дела. Тебе бы о себе сейчас подумать.

Я вздохнул: – Да, возможно…

Алек улыбнулся: – Значит, тебе нужно окончательно порвать любую связь с прошлым. Напиши сейчас отказ от своих прав, и я доставлю его самолично. И ты даже меня больше не увидишь, будешь жить дальше.

– А что в это время будешь делать ты? – меня кольнуло подозрение, что он скрывает что-то от меня.

– Это тебя не касается, – попытался уйти от ответа он.

– Тогда я не подпишу никакого отказа. И наш разговор окончен, – отрезал я и сделал шаги к двери, чтобы открыть ее.

Но Алек схватил взявшийся из ниоткуда мой кинжал и, оказавшись у меня за спиной, приставил его ко мне:

– Ты подпишешь его или я мигом избавлю тебя от всех твоих глупых терзаний и самоуничижений, – прохрипел он. – Я уверен, что ты не раз задумался о смерти, сидя в этих обшарпанных стенах. Тебе опостылела жизнь, но я не ты. Я не такой трус. Я знаю, что виноват, но я смирился с этим, я иду дальше. И не ты один любил ее! Она была всем для меня!

– И поэтому ты ее оставил ради другой?! – гневно ответил я, повернувшись к нему лицом.

Кинжал теперь был направлен прямо в мою грудь в область сердца. Но меня это не пугало.

– Меня вынудили обстоятельства. И наши отношения были далеки от идеала. Я хотел отложить свадьбу, дать нам время. Но она ничего не хотела слышать об этом. Это она не захотела меня больше видеть, хотя я и предлагал заботиться о ней и ребенке несмотря ни на что. А когда я вернулся к ней, что увидел? Она уже была с тобой!

– Ты ее бросил с ребенком! С твоим ребенком! Именно ее душевные терзания от твоего предательства привели к выкидышу.

– И я расплатился за это сполна! Моя жена не может иметь детей, у нее врожденное заболевание матки, любая беременность была бы смертельна для нее. Но об этом я узнал слишком поздно. Мне сказал это врач, после того как обследовал ее тело. Она умерла пару месяцев назад. Ее отец только и мечтал о внуках, о том, кому он сможет передать свое наследство и свое дело. А его первый же внук убил его единственную дочь. И он обвинил в этом меня, умалишенный старикашка! Он отобрал все у меня, опорочил мое имя, лишил всех денег. Теперь я нищий, а ты, Микаэль, обязан мне! Твое наследство отойдет ко мне, ты отпишешь его в мою пользу, понял меня?! – прорычал он и приставил лезвие к моему горлу. Клинок оказался очень острым, и я почувствовал стекающую за ворот струйку крови.

– Вот теперь мне стало все ясно. Только ты не учел одного. Я не боюсь умереть. Поэтому сколько бы ты ни угрожал мне, ты ничего не добьешься этим.

– Мне и не нужно этого делать. Я просто расскажу всем твою тайну, и ты больше не сможешь нигде скрыться.

– Не я один, – возразил я. – Мы оба виноваты. И если я понесу наказание, то и ты.

Алек напряженно стал озираться по сторонам, а потом прошептал:

– Нет смысла ворошить прошлое. Теперь мы с тобой связаны крепче, чем могли когда-то представить. Просто сделай, что я прошу, и покончим с этим. Не позволь ее смерти стать бессмысленной. В. не хотела бы, чтобы мы разрушили свои жизни.

– Нет, она хотела бы жить! – я выхватил у него кинжал и с яростью придавил Алека к стенке. – И не важно, кого бы в итоге она выбрала. Она должна была просто жить, слышишь?!

Комок боли поднялся к моему горлу. Каждую частицу моего тела сковала невыносимая дрожь, и я ударил его. Клинок легко вошел в плоть, но удар вышел скользящим и лишь полоснул по его правому боку. Брызнула кровь, которая тут же стала заливать пол. Я взглянул на окровавленное орудие и тут же ужаснулся от того, что сделал. Я вновь все уничтожил. То единственное, что оставалось у меня от нее, что напоминало мне о ней. Оно теперь было загублено, я не сдержал своего обещания не окроплять кровью свои творения.

Алек схватился за свой бок, закрывая руками рану. Он оттолкнул меня, все еще застывшего напротив него, и стал рыскать в поисках того, чем бы можно было перевязать рану.

Я внезапно очнулся. Я выкинул нож, кое-как вытер руки об свою одежду. Подойдя к столу и выдвинув первый ящик, я достал оттуда несколько бинтов. Также я достал пузырьки опиума из своих запасов и, открыв один из них, смочил бинт. Сделав это, я протянул все Алеку.

Он выхватил их и стал накладывать перевязку. Рана оказалась неглубокой, задев лишь верхние слои кожи. Пока он проделывал процедуру, я опустился на пол и в молчании наблюдал за ним.

– Теперь я могу заявить, что ты пытался меня убить. Черт, царапина, а болит ужасно, – выругнулся он, делая окончательную завязку на спине.

– Я не хотел этого делать, – сказал я.

– Да знаю я, – ответил Алек.

Закончив, он тоже сел на пол напротив меня, стиснув зубы, от пронзившей его бок боли:

– Я никогда не хотел, чтобы все так сложилось. Не хотел, чтобы что-то становилось между нами. Ты мне был как брат. Она должна была остаться с тобой, мне не следовало тогда возвращаться. Все равно у нас с ней ничего бы не сложилось. Как бы я ни любил ее, я не смог бы прожить с ней всю жизнь. Ни один из нас бы не сделал другого счастливым. Мы слишком были похожи с ней, обе неприкаянные души. Мы не могли наслаждаться тем, чтобы все было спокойно и хорошо, мы находили страдания, все усложняли. Она ведь знала, что я не брошу свою жену. Что не смогу отказаться от всего ради нее. И она бы потом вернулась все равно к тебе, поверь мне.

– Мне не нужен был никто кроме нее. И я бы смог последовать за ней куда угодно, лишь бы она позвала за собой. Но ей было мало меня, да она любила меня, но я не смог ей дать всего, в чем нуждалась ее душа, ее сердце. Просто не смог, – сказал я и схватился за голову. Я с силой сдавил виски, в желании выдавить оттуда все мысли о ней. Конечно, это было бесполезно.

Я поднял голову и взглянул на Алека. Я пытался представить ее с ним. То как она притрагивалась к нему, как позволяла ему любить ее тело. И понял, что-то, что раньше причиняло мне такую боль, теперь отдавалось лишь глухим отголоском в моей душе. В конце концов, он и вправду всего лишь любил ту же женщину, что и я.

Поднявшись, я нашел на столе бумагу и перо. Сделав несколько записей, я протянул листок Алеку.

– Это то, ради чего ты меня искал. Теперь я хочу, чтобы ты оставил меня, и не пытался больше никогда меня отыскать. Пусть я для тебя стану мертвым. Я уже чувствую себя лишь призраком, во мне больше не осталось ничего от прежнего, хоть я и вечно буду терзаться прошлым, – безжизненно проговорил я.

Он кивнул, и тоже поднявшись, потянулся за своими вещами. Но прежде чем открыть дверь и навсегда исчезнуть из моей жизни, он обернулся и отдал мне запечатанный сверток, который он достал из своей дорожной сумки.

– Здесь несколько ее вещей. И также то, что ты должен уже давно был узнать. Открой его, когда будешь готов. И еще, – добавил он на прощание, – она очень любила тебя, друг.

Оказавшись наедине с собой, я налил себе в стакан вина. Но взяв его, я заметил оставшиеся засохшие пятна крови на руках. Я поставил стакан на место, так и не сделав ни одного глотка. Вместо этого я поднес свои ладони к горевшей свече и стал разглядывать их.

Я смотрел на свои окровавленные руки и вновь переносился туда, в ту ужасную роковую ночь. А потом я взял свои запасы опиума, открыл сразу несколько пузырьков и не разбавляя выпил их. И спустя несколько мгновений, моя голова окуталась в туман, мысли проносились одна за другой, ну, а я уносился прочь от них, от всего, что еще оставалось живым во мне.

***

– Видел ли ты хоть раз танец восточной женщины? Даже если и да, то это не идёт ни в одно в сравнение с тем, как танцевали наложницы султана. Мы обучались этому годами, когда каждое движение становилось не только естественным, но и исполненным страсти и обещания неземного блаженства. Красота изящных линий, пленительность взгляда, яркость струящихся тканей, подчеркивающих изгибы женского тела, звон золотых браслетов на запястьях и лодыжках, смешанный с боем барабанов, звуками флейты-мизмары и струн аль-удов. Прерывистый свет горящих свечей и запах терпких благовоний. Все это невозможно забыть, увидев лишь однажды.

Но вспоминая дни, проведенные в гареме, передо мной предстает не это, а нежная улыбка моей возлюбленной, ее сверкающие любовью и нежностью глаза. И когда я исполняла танец для султана, то представляла, что в покоях не было никого кроме нас с ней. Я не опускала свой взгляд, не смущалась от того, что она видела меня полуобнажённой. Я разделяла ее чувства, и мои глаза выражали невыносимое желание принадлежать лишь ей, полностью и безвозвратно.

Звучащий ритм, совпадающий с моим пульсом, мои раскованные и завлекающие движения, холод сабли на моей груди и животе, и все более и более неистовый танец. Я останавливалась только когда смолкала музыка, замирая напротив нее, окончательно потонув в ее глазах. Именно тогда я дала клятву любить ее до своей смерти, идти за ней, куда она ни позовет, никогда не предавать, не причинять боль. Непостижимым образом она завладела моей душой, будто стала госпожой ей, и я не требовала ничего взамен этого. Потому что я знала, что даже если она меня разлюбит, то я не смогу забыть ее никогда.

Когда темнело, я сидела в своих покоях и ощущала запах соленого бриза, настолько насыщенный, что казалось, будто он отставлял следы на теле. Босфор – мой друг, мой безмолвный покровитель.Он привел меня к моей любимой в эту прекрасную и жестокую османскую землю. И именно его воды должны были унести нас в далёкие земли, помочь нам быть вместе, суметь обмануть судьбу и избежать наших участей. Наш побег был назначен через пару недель. Но уже тогда у меня было предчувствие, будто должны пройти годы, прежде чем мы сможем обрести друг друга. Но я отгоняла эти мысли, рядом с моей любимой не было места сомнениям и страхам. Я верила, что любовь может справиться с любыми трудностями.

Любое наше свидание с ней наедине было рискованно, и если бы нас поймали, то нас обеих ждала бы неминуемая гибель. Но мы были не в силах прятать свои чувства, не могли бороться с ними. Поэтому даже смерть стала для нас малой платой за то, чтобы иметь возможность быть вместе, видеть друг друга.

В наши последние дни в гареме, наступила ночь, которая стала для меня особенной, ее я провела наедине с ней. Я вдыхала аромат ее кожи, ощущала скользящий по моему телу взгляд, прикасалась к ее бархатному животу, поднимаясь все выше и замирая от теплоты ее дыхания, находясь внутри нее, чувствуя ее вкус на своих губах, и желая лишь того, чтобы не наступало утро, чтобы ни один луч света не смог иметь власти над нами, не заставил нас снова разлучиться.

Часами лежать в нашем тайном месте, вдыхая аромат акаций, смеясь вместе с ней, прячась в ее объятиях – для меня это было счастьем, которое я хотела продлить вечно. Я наслаждалась настоящим, но неизменно мечтала о будущем, которое я смогу разделить с ней. Это было моей ошибкой. Потому что будущее было слишком туманным, и как оказалось, этому туману было не суждено развеяться.

Мы договорились с одним из янычар, он должен был нам помочь найти лодку и провести нас через стены дворца. План не был идеальным, но ничего лучше мы тогда не смогли придумать.

В ту ночь, когда она должна была взять меня за руку и отправиться в путь, она так и не появилась в моих покоях. Я прождала до самого утра, а с рассветом бегала по всему дворцу, в поисках ее. Но никто не знал, где она. Дочь султана исчезла, но не одна, а вместе с тем самым янычаром. За ней пустили погоню. Ее отец был вне себя от злости, и сразу же принял решение казнить ее незамедлительно, лишь только ее доставят к нему. Но ему не понадобилось брать этот грех на свою душу. Она умерла сама. Их нашли обоих мертвыми. Босфор не захотел прощать ее предательства передо мной и оставил ее душу навеки в своих водах.

Но и я сыграла свою горькую роль в судьбе любимой. Лишь только начались ее поиски, я смогла тоже тайком отправиться за ней. Я убила стража, остригла себе волосы и переодевшись в его одежды, смогла сойти за обычного слугу султана, не вызывая никаких подозрений. И когда отыскав, я увидела ее рядом с ним, заметила каким взором собственничества он смотрел на нее, то я поняла то, во что так не хотела верить. Она была его любовницей и сбежала с ним, выбрав его, а не меня. И я отказалась от нее, и отпустила его с ним, приняв ее выбор. Тот выбор, что и привел ее к трагедии.

После этого я сбежала из тех земель. Долго скитавшись по разным странам, в обществе людей разных культур и вероисповеданий, я все равно нигде не могла найти себе пристанища, ощутить покой в своей душе. Она разбила мне сердце, но я винила себя в ее гибели и я не могла простить себе этого. Любовь к ней продолжала жить в моем сердце, и она терзала и изводила меня. Мне стала безразлична моя судьба, и я делала все, чтобы моя жизнь была наполнена болью и страданиями, а не счастьем. Но ни одна пропасть, в которую я пыталась себя загнать не могла сравниться с той, что образовалась в моей душе. Я страдала от ее предательства, но я знала, что все равно должна была остановить тогда их лодку, не позволять им выходить на ней в шторм.– Кали неожиданно замолчала, глубоко задумавшись.

– Ты и теперь живешь с этой пустотой внутри? – спросил я, поняв теперь, что нас связывало с ней больше, чем проведенные вместе ночи.

– Нет, – ответила она. Я удивился услышанному, и тогда, взглянув на меня, она продолжила. – Все стало меняться в последние месяцы. А несколько дней назад все поменялось окончательно. Теперь я свободна от сожалений своего прошлого. И я, наконец, смогла воссоединиться, даже пусть только в душе, со своей любимой. Помнишь тот паланкин, о котором ты мне рассказывал?

– Помню.

–Я не могла тебе поведать об этом раньше. Это было слишком опасно, и не только для меня, но и для тебя. Так вот в том паланкине была находящаяся в опале валиде – султан. Она отыскала меня здесь и несколько раз звала к себе. Она тоже скорбела о гибели своей дочери. И это нас сблизило с ней. Но теперь она умерла, успев мне перед смертью раскрыть свою тайну, что лежала камнем на душе. Она знала о ее связи со мной и предстоящем побеге. Между ними произошла тяжёлая ссора, она не хотела, чтобы ее дочь сбежала, а тем более с какой-то девицей. И терзаясь от обиды за непокорность дочери, она решила проучить ее. Она подкупила янычара, чтобы тот похитил дочь, но вернул бы потом. А в это время она хотела успеть отравить меня. Но все пошло не по задуманному ей. О побеге узнал султан, вернувшись из похода раньше времени, я сбежала следом за любимой, а янычар не захотел так легко расставаться с той красотой, что оказалась в его руках. Он был много лет влюблен в нее.

Моя любимая не предавала меня. Это я усомнилась в ее чувствах. Но, несмотря на это, открывшаяся правда помогла мне, в итоге, простить себя.

– Ты простила себя. Но знаешь, я тоже предал свою любимую, и я никогда не смогу простить себе этого, – признался я.

– Я уже говорила тебе раньше, что предательства удается избежать очень немногим. Мы люди и допускаем ошибки. Да, я не смогу исправить свою. Но теперь я знаю, что наша любовь была настоящей, просто мы с ней оказались преданы жизнью, другими людьми.

– Но я не просто предал свою любовь. Я, действительно, повинен в смерти своей жены, мои руки не могут отмыться от ее крови. И этого уже ничто не исправит, и я не смогу искупить свою вину.

И тогда я рассказал ей о своих призраках прошлого. Лишь о последней ночи с В. Я не смог поведать, не мог пережить все это снова. Я лишь вновь повторил, что причастен к ее смерти и это жестокая истина.А излив душу, я впервые почувствовал, что сжимающие мою грудь тиски немного ослабли. Я думал, что не мог никому открыть своё сердце, рассказать о своей потерянной любви.Но доверившись мне, Кали смогла пробудить в моей душе понимание, что моя боль не была особенной, и я ни в чем не отличался от остальных. Когда больно, то болит, но жалостью к себе ничто не исправишь.

И будто прочитав мои мысли, Кали промолвила:

– Нет, ты не сможешь ничего исправить, вернуть её к жизни. Но как бы ни было, я знаю, что любовь приносит не только счастье, но и страдания. Всегда. Но лишь мы определяем, что мы делали по зову своего сердца, а что вопреки ему. Если на тебе правда лежит столь тяжелая вина, то найди способ ее если не искупить, то принять и простить себя. Я же знаю, что ты хороший человек. И если ты и причинил зло, то непреднамеренно. Ты должен взять ответственность за свою жизнь, за свои принимаемые решения и совершенные поступки, как бы тяжело это ни было.

– А ты? Ты приняла разве то, что отказалась от своей любимой?

– Да. Я не стану врать. Все эти прошедшие годы я не могла простить себя. Я никогда не смогу ее забыть и разлюбить, но я хочу жить и хочу постараться стать счастливой в память о ней. Она бы хотела этого. И я хочу верить, что она смогла бы простить меня, поэтому это делаю и я.

– Это правильное решение, Кали. И я искренне желаю тебе найти все то, что наполнит твою душу, придаст смысл и подарит радость тебе. Ты заслуживаешь этого

– Как и ты, Микаэль. Ты должен отпустить свое прошлое. А это значит более не цепляться за него, но и не прятаться… Ты сомневаешься во всем, но прежде всего в себе. И ты не то, что видишь сложности, ты создаешь их сам. Всегда есть возможность снова подняться, снова идти вперед. Ты сам все выбираешь, и все зависит от тебя. Ты слишком погряз в темноте этих грязных стен. Снова попытайся вступить на свет.

– Это так больно, Кали. Жить без нее.

– Если есть боль, это значит, что в твоем сердце все еще живет любовь к ней. Найди ее, возьмись за нее и не отпускай. Она и выведет тебя. Но я должна тебе ещё сказать. Это наша последняя ночь, которую я проведу с тобой.

– Почему? Ты покидаешь меня, оставляешь одного? –сказал я, не пытаясь скрыть своё разочарование и страдание от услышанного. Теперь я страшился одиночества, потому что не знал, куда оно могло меня завести.

– Если я перестану видеть тебя, то я снова потеряюсь в своем прошлом, и оно больше не позволит мне выбраться, оно поглотит меня и убьет в итоге.

Кали мрачно взглянула на меня, вздохнув. А потом положила свою руку на область моего сердца.

– Ты все ещё живёшь прошлым это так. Но ты не заметил, что уже изменился, даже не желая этого. Дай себе время, и ты сам увидишь это. Ты отмечен Аллахом. Он указал мне на тебя, когда я вчера искала свой смысл в тех утратах и тяготах, что выпали на мою долю. И один из этих смыслов, это помочь тебе. Поэтому я рассказала тебе свою историю. Ты должен взглянуть на все чужим взглядом и тогда твой путь станет виден. Мой же путь здесь окончен, я начну новую жизнь, но в другом месте.

Я не ответил ей. Молчал я и когда она начала собирать свои вещи и открыла дверь, чтобы навсегда покинуть мою жизнь.

– Прощай, Микаэль. Не забывай о том, что вокруг нас больше света, нужно лишь захотеть увидеть его, – сказала она на прощание.

И тогда я прошептал ей в ответ:

– Прощай, прекрасная богиня смерти.

Она оглянулась и одарила меня своей нежной улыбкой. И на один краткий миг я снова почувствовал умиротворенную радость внутри, и мое сердце отозвалось смущенным волнением.

========== IX ==========

Разве любовь должна приносить боль, разрушать жизни и быть лишь мучением своей душе? Разве не должна она быть самым прекрасным, что есть в этом мире, тем, что заставляет нас парить под небесами, преодолевая вечную тягу к бренной земле?

Я был самым счастливым человеком и самым несчастным только с ней.

Первые мгновения, услышав ее слова, я все равно продолжал верить, что все это ошибка, что мне нужно запастись терпением и дождаться, когда она ко мне вернется. Я не мог понять, что моей любви не могло хватить на нас двоих, сколь велика бы та ни была. Она сделала свой выбор, и он ее хоть и не совсем устраивал, но она так и не смогла отпустить Алека. Только что тогда было со мной, зачем давала обещания, дарила ласку и нежность?

Моя любовь пришла и окрепла только со временем, но потом я все чаще тосковал по тем простым временам. Я понимал, что происходит. Чувствовал растущее между нами отчуждение и инстинктивно цеплялся за то, что нас когда-то объединяло, но это был словно запертый круг – мои отчаянные старания отдаляли нас друг от друга все сильнее. Я продолжаю и сейчас смотреть на нашу луну, вспоминая все, что у нас было, но образы тех дней кажутся все более зыбкими, я будто утопаю в них.

Нет, я знаю, она и правда любила меня. И доказательством служили не слова, сказанные ли ею, когда мы были вместе, или те фразы, что будто лезвием она резала меня в наши последние встречи. Слова всего лишь слова. Они имеют склонность меняться, лгать и предавать, а какие-то даже могут убить душу человека. И даже поступки порой вносят слишком много противоречий. Но глаза. Они не могут обмануть никогда. Как бы человек не пытался скрыть то, что у него на сердце, его взгляд всегда расскажет правду, не скроет истину.

Поэтому я знаю, что моя любовь была взаимной. Только все то, что случилось с ней, заставило ее научиться обманывать саму себя, находить пути, которые не могли привести ее к счастью. Она разрушала себя и свою жизнь. Осознавала ли она это, делала ли это намеренно, кто знает. Она стремилась к чему то, столь недосягаемому в этом мире – отсутствию боли, отсутствию страданий, к той реальности, куда везде проникает свет, освещая и не давая появиться вновь самым темным трещинам и пропастям. И кто бы стал ее винить за это?

Наша совместная жизнь была далека от идеала. Но хуже всего было то, что мне приходилось уезжать от нее. За эти проходившие недели, месяцы разлуки наша любовь не становилась больше, она неизменно угасала, и нам не хватало сил разжигать ее вновь и вновь. Я знал, что все катится под откос, чувствовал свое бессилие повлиять на ситуацию, но я продолжал цепляться за нее, за свое чувство к ней, которое несмотря ни на что продолжало жить в моем сердце. Если бы у нас были дети, возможно, это исправило бы все. Она любила бы их, и они давали бы ей ту любовь и ласку, которую не мог дать я на расстоянии. Но их не было. А когда я находился дома, когда мог теми же месяцами никуда не исчезать, и проводить с ней вместе каждый день, то это почему-то становилось все большей пыткой для нас обоих. Я чувствовал появившуюся стену между нами, какое-то непонимание, отчужденность, но не понимал, с чем именно это было связано, и не мог поэтому исправить. Она закрылась в себе, как это делала обычно, и я не мог никак до нее достучаться.

Пока однажды мы не поссорились с ней очень сильно. В ссоре она рассказала обо всем, что накопилось у нее внутри. О своей боли и горечи от постоянных потерь, о том, что я не был с ней в тот тяжелый момент, когда она потеряла нашего малыша, выбрав дела фирмы, а точнее испугавшись того, что пришлось бы справляться не только со своими чувствами утраты, но и ее. Я не был сильным рядом с ней, не был с ней единым целым, не понимал ее. Уже тогда она говорила, что трещины в наших отношениях уже не склеить.

Но мне не хватило сил отпустить ее. И я продолжал любить, верить, ждать. И я пытался ее вернуть. Писал ей письма, практически перестал уезжать, все время проводил только с ней. Так проходили месяцы. А потом я уехал в свою последнюю командировку, сумев, наконец, себе выбить место в одной небольшой, но достаточно престижной фирме. Теперь я смог бы все время быть с ней, возвращаться каждый день после работы к своей единственной. Поэтому я намного быстрее закончил все свои формальные дела, и вернулся на пару дней раньше, чем должен был. Я хотел приехать к ней домой, обрадовать ее новостью и отпраздновать начало нашей новой жизни.

Еще на подъезде к нашему уютному домику на берегу моря, я не мог сдержаться от нетерпения поскорее увидеть ее. Поэтому я изо всех сил гнал свою лошадь. Был уже поздний час, но дорога заняла у меня гораздо больше времени, чем я планировал. Я боялся застать ее уже спящей. Но я знал, что даже если так, то я не смогу себя сдержать, я бы разбудил ее и рассказал обо всем, что у меня было на сердце, я бы убедил ее в том, что теперь у нас все будет хорошо. Теперь все изменилось, я больше не видел никаких преград для нашего счастья и я был уверен, что наша любовь, выдержав столько испытаний, поможет нам и теперь. Ведь главное мы любим друг друга, разве может быть что-то важнее этого, разве может существовать хоть что-то, что это разрушит. Нет. Для нее нет ничего невозможного. Мы сможем простить друг друга, сможем все забыть и начать сначала.

Я повторял себе это всю дорогу к ней, а потом и когда спрыгивал с лошади и нетерпеливым шагом подходил к входной двери, когда поднимался по лестнице, держа в руках букет собранных по пути через поле благоухающих, невинных полевых цветов, и когда, еле дыша и ступая как можно тише, входил в нашу спальню, и когда увидел ее, сидящую почти раздетую на кровати и смотрящую в окно на появившеюся луну. Нет, она не спала. Она обернулась и вскрикнула от удивления, заметив меня. Но тутже спохватилась и закрыла себе рот ладонью.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Я вернулся к тебе, любимая жена. И у меня столько есть всего, что тебе рассказать, – начал я обрадованно ей говорить, но, не удержавшись, положил цветы на постель, а сам приник к ней, обнимая ее.

Но она не обняла меня в ответ. Я отстранился и взглянул на нее. В ее глазах сверкнуло что-то странное, а на лице застыла грустная улыбка.

– Я не ждала тебя. Но наверно это судьба. И раз все так складывается, то мне нужно поговорить с тобой, – вполголоса сказала она и, взяв меня за руку, посадила рядом с собой.

– Я хочу развестись с тобой, Микаэль – сказала она.

– Что? Я не понимаю. Что ты такое говоришь, милая? – спросил я, не до конца понимая смысла только что услышанной фразы. Нет, она же не серьезно, она просто расстроена нашей очередной разлукой. – Подожди, я должен тебе сказать. Не бойся, теперь все будет по-другому. Я больше никуда не уеду от тебя. Я нашел себе работу здесь. Теперь у нас все наладится, милая!

Но она лишь крепче схватила мою руку и положила свою голову мне на плечо.

– Уже поздно. Ничего не исправить, дорогой, – продолжила она.

– Нет, нет же, что ты, моя хорошая, – начал успокаивать я ее, и взяв ее лицо в свои ладони, стал покрывать его своими поцелуями. Она не сопротивлялась и не отворачивалась, но я видел, что она была готова расплакаться от этого.

– Хорошо. Поговори со мной. Объясни мне, почему ты так думаешь, – сдался я, опустив свои руки. Я смотрел в ее глаза, пытаясь разглядеть, что же скрывалось за всем этим, пытаясь увидеть ту любовь, что видел прежде. Но они все также были будто бы скрыты непроницаемой дымкой. И тогда она поведала мне обо всем, о чем я даже не догадывался все это время.

– Я больше так не могу. У меня не осталось сил. Нас с тобой связывало прекрасное чувство, и я никогда не забуду этого. Ты замечательный человек, Микаэль. Я так сильно любила тебя, но видимо все то, что так неожиданно и сильно зажглось, все это так же внезапно прекратило гореть, все погасло. Я все вспоминаю, как нам было хорошо с тобой. И задаюсь вопросом, могло ли все сложиться иначе. Каким-то образом, продолжая любить друг друга, мы поменялись ролями, теперь ты смотришь на мир моими глазами, а я поняла, почему ты так страстно цеплялся за реальность и рациональность.

Когда-то наша луна светила нам. Она освещала наш путь, была свидетельницей нашей любви. Тогда для нас не было ничего невозможного, мы были будто единым целым. А теперь нам даже тяжело разговаривать друг с другом. У меня больше нет чувств к тебе. Ты мне все еще дорог как человек, меня многое с тобой связывает, но я больше не принадлежу тебе, я больше не твоя. Во мне больше не осталось сил любить. И я устала добиваться твоей любви.

– О чем ты говоришь? Я же люблю тебя, я выбрал тебя своей женой и все еще хочу прожить с тобой всю жизнь, – удивился я.

– Да, может сейчас ты так и думаешь. Я даже верю, что я целиком в твоем сердце. Но вспомни, как долго ты шел ко мне? Это была моя идея завести нашего с тобой ребенка, ты не поддержал ее, ты говорил, что не готов к такой ответственности, что нужно подождать, пока ты встанешь на ноги. Говорил, что боишься за мое здоровье после того, что случилось со мной. А ты помнишь, что было в первый год после свадьбы? Ты же почти не появлялся дома, а когда бывал со мной, то было ощущение, что ты где-то далеко. Ты не говорил, конечно, но я же знала, что ты сомневался во мне. Ты думал, что я сбегу к нему, что я не люблю тебя. А ведь мне никто не нужен был кроме тебя.

– Я знаю, что у нас все сложно. Понимаю, что мы многое упустили. И да, во многом это моя вина. Но я не переставал и не перестану за тебя бороться. Любимая, ведь пока мы вместе у нас есть шанс все исправить, у нас получится, родная моя! – вновь постарался убедить я ее.

– Где же ты был раньше! – взмолилась она, и в ее глазах блеснули слезы.

– Но ты не говорила мне этого! Ты же закрылась от меня! – ответил я, вспомнив, сколько раз я хотел поговорить с ней, понять, как все исправить. Но неизменно получал лишь холод и злость в ответ.

– Это не я закрылась от тебя! Я столько раз пыталась до тебя достучаться. Но ты же не слышал и не видел ничего! Ты повторял снова и снова, что любишь меня, что счастлив со мной. Но разве это любовь? Когда два человека будто чужие друг другу. Нет. Я, правда, старалась. Но нет. Мы должны расстаться, пока мы не уничтожили в нас те крупицы хорошего, что еще остались.

– Я не захочу быть с другой. Мне нужна только ты, – вздохнул я.

– Ты сможешь найти свое счастье. Ты заслуживаешь его. А я… Я тоже выбрала идти дальше.