Текст книги "Бездна (СИ)"

Автор книги: kitsune le

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– От черни. Ведь благородный человек по своему воспитанию не станет нарушать закон, – заключил я.

Сэр М. проследовал в дальний конец комнаты, где на столе лежали разные деловые бумаги и книги, а среди них находилась трубка с уже набитым табаком. Он закурил ее и продолжил:

– Вы так думаете? Да порядок во многом поддерживается потому, что у нас есть хорошие манеры, – он задумчиво выдохнул дым. – Я родился достаточно богатым, Микаэль, но остался им благодаря своему благоразумию и сдержанности. Но такое отношение скорее исключение, чем правило. Что Вы об этом думаете?

– Возможно, вы и правы сэр, – кивнул я. – Но эти качества уже не так ценятся, на их место приходят другие.

Он многозначительно взглянул на меня, будто прочитав мои мысли о царившей среди моих сверстников развращенности и желания получать все и сразу, цепляться за любые возможности и способы. О какой сдержанности, холодном расчете и уж тем более воздержании могла идти речь?

С сэром М. мы обсуждали разные вопросы о политике, обо всех этих переменах в обществе. Даже если меня волновали какие-то личные перипетии, то он был учтив и чуток со мной, нередко давая ценные советы. В каком-то смысле он тогда заменил мне отца, то, что не смог сделать мой родной, но чёрствый и консервативный дядя.

К А. у него тогда было чуть иное отношение, чем ко мне.

– Вы во многом похожи с ним, – говорил он мне. – У вас схожее воспитание и положение, вы представители современной молодежи, легкомысленные, ищущие, где урвать свой кусок от жизни, но вы добрые малые и внутри у вас хорошие мотивы. Но ты меня к себе больше расположил, чем он. Как бы вы ни были похожи, в нем есть то, что отсутствует в тебе. Он не так предан своим принципам и моральным устоям. И об этом знаем и ты и я.

– Мы с ним считаем, что мораль это ограничения свободы. А все придуманные устои, чтобы жить ради других и уж тем более быть от кого-то зависимым – это лишь ненужные рудименты общества.

– И он тоже так думает? – удивился сэр М. – И это тот человек, который общается с моей дочерью?

– Нет… Не думаю, что у него это касается мисс В. – поспешил его разуверить я, проклиная себя за то, что вообще стал об этом говорить.

– Что ж. Надеюсь. Но я скажу тебе одно. Чтобы ты ни говорил – в тебе течёт кровь твоего отца, и она даст о себе знать рано или поздно, – заключил он.

После моих неосмотрительно брошенных слов сэр М. поставил А. условие, или тот проявит серьезность своих намерений относительно дочери или ему будет отказано от встреч и бесед с ней. А. воспринял это как уязвление своей гордости. Поэтому он, не проронив ни слова после этого ни ему, ни мне, пропал на несколько дней. А потом появился так же внезапно поздним вечером и попросил ее выйти за него. Она дала своё согласие, и сэр М. хоть и был не совсем доволен ее окончательным выбором, но препятствовать ему не стал. Официальную помолвку решено было отложить на пару месяцев, так как А. ждала длительная командировка в Штаты по делам его отца.

Дабы не томиться в удушающей жаре города на летний сезон семья перебралась в свой загородный дом. Я остался в городе, но порой наведывался к ним, пока одно дело не заставило меня на какое-то время остаться гостить у них подольше.

С сэром М. у нас стал заходить разговор о воплощении в жизнь его идеи об открытии собственного частного госпиталя. Он даже предложил мне стать его партнёром по делу, но я отказался. Все время и силы у меня отнимали дела и встречи в конторе. К тому же дядя вряд ли одобрил такую смену моей деятельности. Но после определения положения своей дочери сэр М. решил, что настало наилучшее время для перемен в его предпринимательской деятельности. Проект был выгоден нашей конторе, и моим дядей было поручено ухватиться за него как можно сильнее и, чтобы сократить дорожные траты, я перестал возвращаться в город, решая все сопутствующие вопросы прямо на месте со своим клиентом.

Днем я обычно бывал занят своими заботами, но по вечерам я стал прогуливаться по окрестной местности.Их загородный дом был не очень большим и обставленным слегка скудновато, но зато он находился в прекрасной долине. На несколько миль вокруг были посажены леса, а рядом с особняком находилось озеро, воды которого отливали голубоватым блеском и славились своей крупной рыбой разных пород. Даже камыш и аккуратные кувшинки лотоса придавали всему этому виду вдохновляющий вид. Сада и фонтанов, столь часто встречаемых в других местах, здесь не было. Но вместо них кругом на участке и вдоль проезжей дороги росли с высоченной кроной и широкой листвой деревья. И мои любимые ивы, словно по волшебству, склоняли свои ветви к воде и к чуть обрывистым берегам.

Я предпочитал гулять в одиночестве, хотя не раз замечал, что и мисс В. порой была не прочь развеиваться прогулкой после ужина. Но лишь заприметив ее издалека, я сворачивал в другую сторону, или делал вид, будто не замечал ее, хотя обычно и правда настолько был занят своими мыслями, что не видел никого и ничего вокруг.Но в последние дни я все чаще вынужден был совершать прогулки в ее обществе, так как она буквально появлялась из ниоткуда и начинала разговор со мной, лишь только я выбирался из стен дома. Я бы с большим удовольствием продолжал свои вылазки в гордом одиночестве, но оказалось, что ее общество было не столь тягостно для меня, как я считал раньше. Чаще всего мы гуляли, наслаждаясь тишиной природы, и не разговаривая друг с другом, что мне и нравилось.

В.все чаще бывала грустна, так как томилась без своего нареченного суженного. Мой друг был очень занят, и ему удавалось радовать ее своими письмами не так часто, как она того желала. К тому же известна истина -влюбленную девушку нельзя надолго оставлять одну, иначе неизвестно какие мысли могут поселиться в ее милой головке.

– Вы снова работали с моим отцом допоздна? Мне было одиноко гулять здесь одной вчера, – поставила она мне в укор, лишь только я появился перед ней, когда она, как и обычно прогуливалась вдоль озера.

Мои дела с сэром М. требовали все больше прикладываемых усилий и с его и с моей стороны. Он планировал открытие госпиталя до свадьбы дочери, чтобы не рассредоточивать свое внимание. Как он не уставал повторять, сосредоточенность и сдержанность для него всегда оставались на первом месте.

Я улыбнулся столь бесхитростному заявлению, и ответил:

– Вы знаете, что я здесь нахожусь только по долгу своей службы. И благо скоро вернется А. Уверен, он будет счастлив сопровождать Вас каждый вечер в прогулках и поездках.

– Вам так тягостно мое общество, мистер С.?

Она метнула на меня холодный взгляд, и, остановившись под сенью ивы, стала ногой кидать мелкие камушки в воду.

Как я понял, сегодня у нее было отнюдь не благожелательное настроение. Она была расстроена, и весь ее облик говорил о том, что мои мечты о спокойной прогулке не смогут быть воплощены. Она была в том отвратительном расположении духа, который так часто свойственен капризной женской природе, когда каждый твой ответ словно хождение по углям. И ведь невозможно догадаться, что на самом деле она думала за всеми такими словами и вопросами. Неопределившаяся женская логика. Если бы мне было уже так тягостно с ней, разве стал бы я вообще выбираться на улицу и гулять с ней?

– Конечно нет, мисс В. – ответил я, встав неподалеку от нее.

– Тогда выходит, Вы тяготитесь обществом любой дамы, будь она и не дурна собой. А. говорил мне, что Вы предпочтете остаться на каком-нибудь безлюдном острове с любым джентльменом, чем с какой-нибудь очаровательной барышней, – продолжила она.

Об этом мог сказать и я сам. Конечно, с некоторыми дамами, в частности и с ней в последнее время, мне было приятно иногда разделять досуг и общение. Но разве с любым из моих друзей мог состояться схожий бессмысленный разговор?

– Похоже, мой друг и правда меня знает, – согласился я.

Она отдернула подол своего платья и повернулась ко мне.

– Так это правда??? И Вы ни разу не были влюблены? Чем же Вам так не угодил женский пол? – накинулась она на меня.

– Почему же не угодил, – воскликнул я. – Просто мое сердце лишено метаний, я больше ценю реальные вещи, материальные блага, если столь угодно. Что проку в этих так называемых чувствах, если они столь сомнительны и зачастую непродолжительны.

Она промолчала и продолжила прерванный путь. Я последовал за ней. Она меня располагала к себе больше, чем раньше. Но я был рад, что мне не нужно было быть на месте А. и хоть когда-нибудь жениться на похожей девушке.

Не проронив больше ни слова, мы дошли до нашего ставшего излюбленным места – миниатюрной скамеечки под ивами, которая скрывала своих посетителей от чужих глаз, открывая при этом обзор на всю великолепную красоту. Присев, она сделала мне знак, чтобы я разместился рядом с ней. Дул несильный ветер, и ее волосы развевались, чуть касаясь моего плеча и шеи. Солнечные блики играли свой танец на ее руках и лице. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, наслаждаясь свежестью и запахом шумевших деревьев и плескающейся волнами кромки воды.

– Мне жаль Вас. Ведь нельзя быть счастливым не познав любовь, – прошептала она.

Я взглянул на нее и впервые заметил, что на самом деле она была красива. Все эти изящные тонкие черты лица, красивое декольте, что так явно открывалось с моего положения. И эта чарующая жажда жизни, что читалась в каждом ее движении.

Я встряхнул головой, чтобы прогнать свой глупый туман мыслей.

– Так могла сказать любая девушка на Вашем месте, – сказал я. И чтобы окончательно поставить в этом вопросе точку продолжил:

– Но мне не предстало уже верить этим сказкам. Незачем жить иллюзиями.

– Я не спрашивала Вас раньше. Но сейчас хочу задать вопрос и чтобы Вы честно на него ответили. Что Вы думаете о нашей помолвке с А.?

– Вы любите его, он любит Вас. И брак это самое разумеющееся тогда.

Занимался закат. Солнце проходило свой последний путь, уступая место звездной тишине. Она слегка пожала мою руку рядом с локтем и так мы сидели, встречая очередное завершение дня, больше не проронив ни слова.А перед тем как возвращаться в дом, она произнесла:

– Я искренне желаю Вам, Микаэль, встретить свою любовь и познать истинную радость своего сердца и души от этого.

***

Я вышел из кабинета, пытаясь справиться с желанием разнести кулаком какую-нибудь стену. Я был вне себя от злости. Я спустился по лестнице, и, оказавшись, наконец, у себя, запер дверь и с силой упал на кровать. Наш спор с сэром М. вышел гораздо более сложным, чем я рассчитывал. Мы не сошлись с ним во мнении о том, насколько оснащённой должна быть лаборатория. Я знал, что ему не понравится мое заявление о том, что использование всех медицинских новшеств, приведет к серьезным финансовым тяготам в последствии. Но он ничего и слышать не хотел о каких-то ограничениях. Невозможно было представителя научного общества убедить в том, что в наше время нужно думать о материальных затратах, а не о благе отдельного человека. Да и ведь нельзя быть убежденным полностью в том, что старые методы лечения, даже в чем-то несовершенные, но проверенные годами практики, имеют гораздо меньшую пользу для лечения тех же больных!

Я вздохнул и взял лежавшую на тумбочку книгу, чтобы хоть немного успокоится. Первые же прочитанные строчки переместили меня в засушливую пустыню бедуинов, которые одиноко пересекали Халдею в поисках новых завоеваний. Я любил читать исторические книги, и особенно почему-то находил зарубежных авторов. К примеру, это моя книга была неизвестного мне, но достаточно сведущего русского историка.

Мое чтение было прервано скрипом открывающейся двери. И спустя мгновение я уже был в комнате не один.

– Вы здесь прячетесь? – раздался приглушённый женский голос.

Я оторвал глаза от книги и взглянул поверх нее.

– Я всего-то решил почитать до обеда, – ответил я чуть более резким тоном, чем рассчитывал.

– В этом Вы похожи с отцом, он тоже, когда зол, то берет в руки или книги или начинает что-то писать.

– Я совершенно не зол, – отрезал я и снова уткнулся в книгу, надеясь, что она поймет мой намек не продолжать разговор.

Но В. совершенно не собиралась уходить.

– Я слышала ваш спор, – начала она. И замолчала, надеясь, что я что-то отвечу. Но я продолжал не смотреть на нее. – Вы не правы, Микаэль, – добавила она.

– Что, простите? Вас подговорил сэр М.? – Во мне снова начала просыпаться ещё не утихшая злость. И я только и хотел, чтобы она ушла, и я снова остался один. – Но спор у нас вышел с ним, а не с вами. Да и какое вы имеете представление о медицине? Думаю, ваш отец не зря не привлекает Вас к своим делам. Идите заниматься своими обычными женскими делами, мисс В.

– Вы выступаете против закупки трубочного аппарата Рентгена с икс-излучением. Может Вы считаете, что нам стоит вернуться в те времена, когда проводили операции наживую без усыпления эфиром? Ведь операция без понимания, в каком именно участке тела нужно вмешательство, это то же самое, что делать надрезы на живом в сознании человеке! – заявила она.

– Я не отказываюсь от современных открытий. Но Вы и Ваш отец должны понимать, что угнаться за наукой невозможно!

В. пересекла комнату и остановилась напротив меня. Она выхватила из моих рук книгу, и, прочитав название « История Халдеи с отдаленнейших времён до возвышения Ассирии», показала мне на него и с вызовом проговорила:

– Даже в древние времена люди думали не только о себе, но и о том, что их решения влияют на множество людей и они ответственны не только перед собой.

– Меня волнуют не остальные люди, а прежде всего успешность задуманного с вашим отцом дела.

– Тогда Вы, просто навсего, мелочный человек! – обвинила она меня.

Я вскочил и оказался лицом к лицу с мисс В.

– Не смейте меня осуждать! Вы сами далеко ли ушли от примитивного образа жизни. Вы же абсолютно недалекая девушка, которая только и думает о красивых платьях, изысканной еде и балах! И Вы говорите со всеми, наверняка, лишь об этом. Ах, да и о Ваших романтических грезах! Вам повезло, что А. задумал жениться на Вас, потому что это хоть как-то обеспечит Ваше будущее! – выпалил я, не успев себя остановить.

На лице В. застыло сначала выражение удивления, которое сменилось яростью и презрением. Тяжело дыша, мы стояли и смотрели друг на друга, испытывая взаимную ненависть. Она влепила мне пощечину и перед тем как выйти, хлопнула за собой дверью. Как я и хотел, теперь я остался один.

Прошла неделя. В. не разговаривала со мной. С сэром М. у нас получилось договориться, и конфликт был исчерпан. Но сколько бы я ни пытался обратиться к В., она неизменно игнорировала все мои попытки, либо просто не отвечала, либо уходила оттуда, где я появлялся. Даже на прогулках мне не удавалось с ней остаться наедине, она неизменно гуляла в сопровождении своего отца или служанки.

Не придумав ничего другого, я решил застать девушку в ее спальне. Я знал, что это было не совсем правильно, но я же должен был перед ней извиниться. Я сразу же пожалел тогда о сказанных словах. Конечно, я и считал, что был прав на ее счёт, но говорить такое в лицо молодой девушки было не самым благовидным поступком.

Зайдя внутрь, я удивился царящему там беспорядку. Всевозможные книги, исписанные тетрадки, поломанные перья и вырезанные из разных журналов анатомические изображения животных и схематические рисунки растений. Подавшись любопытству, я заглянул в одну из тетрадок. Там все было исписано мелким аккуратным почерком. «Систематика животных имеет целью описание многообразия видов, систематизацию их по признакам сходства и различия, установление иерархии таксонов, построение естественных систем, отображающих пути исторического развития животного мира» – прочитал я первую попавшуюся строчку. Остальные страницы содержали похожие конспекты. Оказывается, я был не прав, считая ее такой уж глупой и необразованной. В наше время было не принято давать образование дочерям, но видимо, В. нашла способ, как заняться самообразованием, используя для этого книги ее отца.

– Что Вы здесь делаете? – холодно спросила В., лишь появившись в проёме.

– Жду Вас, мисс В. Я хотел поговорить, – ответил я, кладя тетрадку на место.

– Это не означает, что Вы имеете права приходить в мою комнату и копаться в моих вещах, – заметила она.

– Я не знал, что Вы интересуетесь естественными науками. Это делает Вам честь, – попытался я перевести разговор в более благожелательное русло.

– Конечно, Вы же не ожидали этого от недалёкой девушки! Я не интересная, слишком прямолинейна, и как это, лишена обычного женского очарования. Скажите же, что я не права, – ответила она и, добавив, указала мне на дверь. – Уходите.

– Мисс В., я искренне сожалею, что тогда обидел Вас, – начал извиняться я.

– Отчего же? Вот Вы, наконец, и сказали, что на самом деле обо мне думаете, – отрезала она.

– Может и думаю, но я же не знаю ничего о Вас! Вы слишком скрытная, за все то время, что мы знакомы, я например не мог даже и подумать, что Вы разделяете увлеченность Вашего отца медициной, – попытался я оправдать свое поведение.

– Вы и не хотели этого знать! Вам легче думать, что я не подхожу никому, в том числе и А., потому что для Вас любая девушка не заслуживает никакого внимания, кроме флирта и мимолётных несерьёзных отношений.

– Вы правы. Но я хотел бы подружиться с Вами. Насчёт Вас, что бы я ни думал, я никогда не считал, что Вы похожи на остальных, поверьте мне, мисс В.

Я сделал попытку взять ее за руку, но она тут же пресекла ее. Но что я мог сделать, чтобы убедить ее. Она вмешалась в наш спор с сэром М., не только чтобы выступить на стороне отца, но и потому, что на самом деле верила в свои убеждения, она знала, в чем суть вопроса и имела желание высказать своем мнение. Внутри я впервые засомневался в правильности своих суждений относительно людей. В. была гораздо более глубокой личностью, чем я все это время думал. И кто знает, в чем еще по отношению к ней я мог ошибаться.

– Простите меня за мою неучтивость и холодность. Прошу, дайте мне шанс все исправить, – попросил я, с раскаянием глядя в ее глаза. Она не отводила взгляд, но продолжала молчать.

– Хорошо. Мы можем попробовать стать друзьями, хотя для этого Вам придется пойти мне навстречу и изменить своё поведение, – наконец сказала она.

– Я согласен, мисс В., – ответил я, обрадовавшись.

В последующие за этим разговором недели я снова и снова пересматривал свое мнение относительно этой девушки. Каждый вечер, мы проводили вместе за прогулками. Это позволяло и мне развеяться и ей. Как оказалось, у нас с ней было кое-что общее – мы оба любили живописные пейзажи. К тому же мы часами теперь могли разговаривать на различные темы, затрагивая вопросы науки или просто обычной жизни. Я стал наслаждаться общением с ней, мне было приятно делиться с ней своими взглядами на мир и людей, и она понимала меня даже в чем-то лучше, чем кто-либо из моего окружения. Вероятно, это было связано с тем, что на многие вопросы она смотрела с чисто женской точки зрения, вкладывая больше эмоций и чувств в восприятие, чем я холодности и консервативности. Я чувствовал, как мое застывшее прежде сердце начало оживать, я вновь начал мечтать, наслаждаться обычными повседневными делами и видеть радость в мгновениях жизни. Она часто смешила меня, одаривая своей теплой доброжелательной улыбкой и лаской. Этого я был лишен с детства, предпочтя после смерти родителей закрыть в себе все чувства на засов и жить больше разумом. Но оказалось, холодный расчет может и позволял мне идти достаточно проторенной, а значит спокойной жизненной тропой, но он и лишал меня того, ради чего вообще стоило продолжать идти – радости от жизни.

Мы и правда стали друзьями, и она прочно заняла в моей душе свое особое место. Я не представлял, что буду делать, если она вдруг исчезнет. И я был рад, что она будет жить с А., что я смогу быть другом их семьи и теперь я был счастлив за них обоих. Они заслуживали, чтобы быть счастливыми. Хотя где-то в глубине сердца я начал завидовать своему другу, что ему так повезло встретить родственную душу. Но кто был виноват в том, что он разглядел, какая на самом деле В. гораздо раньше, чем это смог я. Теперь мне оставалось лишь и дальше влачить свое одинокое существование. Но я поклялся, что сделаю все возможное, чтобы жить так, как подскажет мне мое сердце, воплощать свои мечты и планы. Оставалось только понять, что же это за мечты, что именно я хочу от своей жизни. Пока же я находился в бесконечных сомнениях и тяготился тем, что не могу распознать знаки моей души, чтобы найти ответы на все вопросы, которые стали скапливаться у меня внутри.

***

Он перестал писать ей. До окончания его служебной поездки оставалось еще две недели. Но за это время она не получила от него ни одного послания и никто не знал, приедет ли он, как было условлено ранее или его поездка затянется на какое-то время. Мисс В. не находила себе места, переживала, что с ним могло что-то случиться. Но я уверял ее, что с ним все хорошо и если не пишет, то у него есть на то причины. И нет смысла переживать, если они все равно скоро увидятся.

Сам я был так поглощен своим служебными вопросами, что отлично понимал своего друга. Мне тоже было не до того, чтобы кому-то писать или с кем-то видеться. Теперь я даже перестал совершать ежевечерние прогулки с мисс В. На это просто не осталось времени.

Поэтому она частенько стала захаживать в кабинет к отцу, когда мы там сидели. Она молча наблюдала за нами, не вмешиваясь в наши беседы. Но вероятно так она могла хоть на какое-то время отгораживаться от своих навязчивых мыслей.

Наступил август. А это означало, что со дня на день должен был появиться А.

Все деловые вопросы с сэром М. были улажены. И теперь я ждал лишь тоже возвращения своего друга, чтобы потом вернуться к себе. Я целыми днями проводил за прогулками по местным окрестностям, наслаждаясь последними своими часами в общении с природой. Мисс В. больше не сопровождала меня. Она сидела в своей комнате. Чем она там занималась, никто не знал, она перестала даже выходить к ужину, который неизменно проходил в кругу семейства и меня. Сэр М. был недоволен этим затворничеством, но слишком любил свою дочь, единственную отраду после смерти жены и не хотел с ней ругаться. На мои же попытки пригласить ее прогуляться с собой, она отвечала отказом и всячески старалась избегать вообще разговора со мной. Я не понимал, как вывести ее из этого состояния, и лишь надеялся, что с приездом А. эта хандра сама собой исчезнет.

В один из вечеров стояла пасмурная погода. В воздухе чувствовалось приближение грозы. Но меня это не остановило, и я решил прогуляться после ужина. Я решил не идти по своему обычному маршруту, предполагающему длительный обход вдоль всей проезжей дороги и вдоль озера на обратном пути. И направился сразу к воде, решив до дождя подышать воздухом на скамейке под ивами.

Но мое одиночество сегодня было нарушено. Там я обнаружил сидящую и неотрывно смотрящую на озеро мисс В.

Я подошел к ней и поздоровался. Она не отреагировала. Так была поглощена своими размышлениями. Я не стал нарушать ее уединения и уселся прямо на траву, чуть позади нее.

Так мы и сидели в не нарушаемой тишине. Ветер становился все сильнее, а небо все темнее. Где-то вдали стал слышаться раскат грома. Вот-вот должен был разразиться сильный дождь. Я встал, подошел к ней и, коснувшись ее плеча, сказал, что нам пора вернуться домой, пока не началась гроза. Она чуть повернула ко мне свое лицо, и тогда я заметил на нем слезы.

– Не переживайте Вы так. Все будет хорошо, мисс, – начал я ее успокаивать.

Она поднялась и, сделав пару шагов, безвольно упала на колени. В ее руках было письмо. Оно было от него.

– Ничего уже больше не будет, – промолвила она безжизненным голосом. – Ничего.

– Что случилось? – испугался я. Неужели и правда, с А. могло что-то случиться?

Она не ответила мне, лишь протянула ко мне смятый листок бумаги. А сама все также будто окаменев сидела на траве.

Я взял письмо и быстро стал пробегать его глазами. А закончив, я понял, насколько этот мир не перестает убеждать меня в моей правоте.

А. отказался жениться на ней. В письме он порывал с ней. Говорил, что его отец против этого брака, а он не может идти наперекор его воли. И теперь он в ближайшее время намерен жениться на одной особе из благополучной американской семьи. И конечно, с богатым приданым и нужными связями семейства для его отца – заключил я мысленно.

Да, он поступил не совсем честно. Но разве его можно было осуждать? И все же мне стало жаль бедную девушку, которая столько месяцев жила лишь любовью к нему. А теперь ей предстояло жить дальше, но лишь с разбитым сердцем и утерянными мечтами юности.

Я опустился рядом с ней и обнял ее.

– Мне жаль, что все так вышло. Но все образуется со временем, поверьте.

От этих слов она еще больше разразилась рыданиями, и я еще крепче обнял ее, пытаясь хоть как-то утешить. Пошел дождь. Крупные капельки стали падать на наши лица и руки. Я перекинул вес ее тела на себя и помог нам двоим подняться. Она все также цеплялась за меня, не отпуская ни на секунду свои руки. Но слезы закончились. А может их стерла, будто сочувствуя ее печали, столь вовремя разыгравшаяся непогода.

– Нам надо скорее возвращаться, пока дождь не стал сильнее, В. – промолвил я.

Но она, казалось, не замечала стекающей с ее лица и волос воды. Она отпустила меня и сделала несколько шагов. Только не по направлению к дому, а в сторону озера.

Я схватил ее за руку:

– Что Вы делаете?!

Она скинула мою руку, и горько улыбнувшись, слегка облокотилась на стоявшую иву.

– Вы же не понимаете! И ничего совсем не знаете…

Нет, это никуда совсем не шло. Я разозлился на нее. Зачем нужно было устраивать эту сцену, да еще стоя под этим все более усиливавшимся дождем? Но я тут же осек себя. Конечно, это был удар для нее, и как любая девушка она это воспринимала близко к сердцу.

– Что я не знаю? – решил спросить я.

– Я жду ребенка от него, – ответила она.

– Но как? Он знает об этом? – я не мог поверить услышанному.

– Да, я сообщила ему, когда сама поняла об этом.

– Пару недель назад, – тихо сказал я, догадавшись.

– Он не может так поступить со мной. Что теперь со мной будет? А отец? Теперь он откажется от дочери, что так опозорила его! – ужаснулась она.

Я знал, что сложившаяся ситуация была обычным делом для А. Сколько девушек до нее вероятно так же убивались узнав о том, что им предстоит родить ребенка без законного супруга. Но я знал и также то, что многие девушки, попав в такое положение, находили способы избавиться от ребенка. И потом даже успешно выходили замуж.

– Есть способы все исправить. – начал я. Но она меня тут же прервала:

– Я никогда не убью своего ребенка. Я даже не хочу слышать об этом. Нет, разве невинное дитя заслужило расплачиваться за грехи ее матери?

Она закрыла лицо руками, хотя и не стала вновь плакать.

Из поместья послышались голоса. Нас потеряли и слышались наши имена в окликах. Она тоже услышала их. И не стерев с лица остатки слез и капелек воды, она выпрямилась и направилась к дому. А я следом.

Потом было выяснение всего ее с отцом. Сэр М. был очень разозлен, он кричал на нее. А потом повелел ей покинуть комнату и больше не попадаться ему на глаза.

Что она и делала последующий за этим день и ночь. Все это время она сидела безвылазно в своей комнате. А сэр М. запершись у себя в кабинете.

Ко мне пришла телеграмма от моего дяди. Я должен был срочно возвращаться. И как мне не было не по себе оставлять семью, к которой я привязался за проведенное в поместье время, но повелению дяди я не решился перечить. В конце концов, я мало что мог сделать в сложившейся ситуации. Лучше было бы вернуться через некоторое время, когда будет возможность и когда ситуация хоть немного поутихнет, и когда я смог бы предложить свою помощь или хотя бы поддержку.

Я зашел попрощаться с сэром М. Он был глубоко опечален, и я снова посоветовал избавиться от ребенка, пока это не стало известно в свете. Возможность привлечь к ответственности его отца, который находился столь далеко и не думал возвращаться, конечно же не было. Сэр М. выслушал меня, но ничего не ответил. Он поблагодарил за помощь в наших с ним делах и попрощался.

После него я решил зайти проститься с мисс В. Я постучался в ее комнату, попросив войти. Но она не отвечала. Я сказал, что уезжаю, но она все также молчала.

Внизу меня уже ждал присланный экипаж. Я взял свои скромные пожитки и спустился. Но лишь немного отъехав, я увидел, что мисс В. была не в комнате. Она сидела, как и недавно, возле озера. Я попросил кучера остановиться и пошел к ней.

– Мне жаль, но я должен проститься, В. Я уезжаю, меня ждет мой дядя, – сказал я, приблизившись к ней. – Но я вернусь скоро, и тогда мы вместе сможем что-нибудь придумать, чтобы суметь выйти из сложившегося положения. К тому же находясь в городе, я больше узнаю о том, где сейчас А. и попытаюсь с ним связаться и переговорить.

Она взглянула на меня и слегка кивнула. Я не знал, что еще сказать. Я стоял рядом с ней и тоже смотрел на спокойное течение воды. Это был наш последний вечер, а точнее уже даже ночь, которую мы проводили вместе с ней среди всей этой красоты окрестностей. На небе проступили первые звезды, и яркий блик полной блистающей луны отразился среди темных глубин. Царица ночи вступила в свои права. В. тоже взглянула на появившуюся знакомую и улыбнулась. Она стояла в легком накинутом халате поверх длинной, закрывающей ноги сорочки, слегка ежась от ночного холода. Волосы у нее были распущены, а лицо выражало спокойствие и внутреннюю наполненность от того, что предстало ее взору.

– Не хотите немного прогуляться вдоль берега? – спросил я, поняв, что хочу хоть немного продлить наше прощание. Мне было грустно покидать ее, хоть я и знал, что сделаю все, что вернуться сюда, как только станет возможным.

– Разве Вас не ожидают? – удивилась В.

– Не беспокойтесь об этом. Они будут ждать сколько угодно, да и мне все равно еще трястись еще целую ночь в дороге. Хочу немного размять ноги перед этим.

Я взял ее под руку, помогая ей идти по еле различимому в темноте берегу. Мне было тревожно за нее. Я хотел ей счастья. И хоть я и сейчас, несмотря на нашу дружбу, не во всем до конца мог понять и принять ее, но я желал ей только добра.

И чувствуя ее рядом с собой, я вновь заметил, что мне было приятно и легко находиться подле нее, будто что-то, что разделяло нас раньше куда-то ушло непонятным образом. Внутри меня разливалось тепло от того, когда я находился в ее обществе, и я наслаждался каждой проведенной минутой.