Текст книги "Поцелуев будет достаточно (СИ)"

Автор книги: Kiriko Kross

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Решив, что если гулять, так уж по полной, отдраилась мочалкой и вымыла голову, смыла остатки макияжа и наскоро вытерлась чистым полотенцем. Фен тут же, отлично. Так... Одежду сменную мне дали, а что делать с бельём? Промокли мы насквозь, и сейчас мои трусы и лифчик представляют собой не самую приятную картину. А главное – холодную. Надеть их не вариант, но и без них нельзя. Ладно ещё трусы, но лифчик...

– Влад? Влад, ты где? – я осторожно вышла из ванной, прижимая руки к груди.

Я все же нашла выход – просто попрошу у него какую-нибудь теплую толстовку, в которой ничего не будет видно, и всё... Главное не оказываться слишком близко друг к другу.

– Ты уже всё? Проходи пока в комнату, я сейчас приду.

На углу кровати заметила плед, и поспешила в него завернуться. Выгляжу я сейчас наверное довольно комично: шорты Влада на мне смотрятся как обтягивающие бриджи, зато футболка в самый раз, длинная и свободная, как я люблю. Ну, разве что в груди обтягивает. М-да, обычно в кино девушка в одежде парня выглядит как синичка, завёрнутая в цирковой шатёр. Но мужчины это любят... Я вспомнила слова Никиты. Ему понравилось, как его одежда выглядела на мне, интересно, а Владу понравится?

– А вот и кофе, – Влад зашёл с подносом, в фартучке, как заправский официант. – Ты чего на полу сидишь?

– Не знаю, присоединяйся, – я подвинулась ближе к тумбочке, чем потревожила Леди. Когда она успела забраться ко мне на колени?

Мы расселись на мягком ковре и стали наслаждаться горячим напитком.

– А тебе разве не надо в ванную?

– Я сходил перед тобой.

– Да? – да не может такого быть, я без него в комнате была от силы минут пять.

Влад увидел моё замешательство и фыркнул.

– Если бы ты пожила с моим отцом несколько лет, тоже научилась бы принимать душ за две минуты.

– Кстати, а где твои родители? Разве они не должны тебя поздравлять?

– Мама на дежурстве в больнице, она хирург, а отец уехал по каким-то делам, позже должен вернуться. Да не смотри ты так, для нашей семьи это нормально. Когда соберемся все вместе, отпразднуем.

Следующие минут десять мы сидели в полной тишине, наслаждаясь мурлыканьем кошки под боком, звуками дождя за окном и обществом друг друга. Так уютно и тепло, я совсем разомлела. Хочется подобраться поближе, завернуть Влада к себе в плед и включить какой-нибудь хороший фильм...

– Кстати, я ведь так и не поблагодарил тебя. Спасибо.

– За что?

– За то, что пришла меня поддержать, и за торт. Я такого вкусного ещё ни разу не ел.

– Даже у Надин?

Значит ему всё-таки приятна моя поддержка.

– У тебя вкуснее.

– Если хочешь, могу тебе его готовить каждую неделю.

– Каждый день хочу.

– Диабет разовьётся, – я засмеялась, а Влад надулся как маленький ребёнок.

– Ты прям как моя мама. Тебе всё ещё холодно? Ты кутаешься в плед.

На самом деле мне совсем не холодно, но у меня сил не хватит признаться в истинной причине.

– Да, а в пледе не очень удобно... Скажи, ты можешь одолжить какую-нибудь толстовку? Я всё выстираю и отдам завтра в школе.

– Сейчас поищу.

Пока Влад роется в шкафу, я решила поближе рассмотреть его семейные фото. Но не учла, что плед слишком длинный, а я слишком неуклюжая. Лететь бы мне носом до самого комода, но Влад оказался проворнее, ухватил меня за руку и резко потянул на себя.

– Серьёзно, как ты вообще дожила до своего возраста? Ты же шагу не можешь нормально...

Я практически ничего не слышала из его речи, в висках били отбойные молотки, сердце стучало им в такт, мысли путались. Теперь он точно всё понял. Нельзя не понять, когда я вплотную прижата к его торсу. Чувства молниеносно сменяют друг друга. Стыд, страх, стеснение и... удовольствие? Да, мне нравится быть настолько близко к нему, ощущать его тело каждой клеточкой своего, его руки на моей талии, а горячее дыхание обдает макушку.

– Кира...

Я дёрнулась, пытаясь вырваться, но Влад не отпустил, только ещё сильнее прижал к себе, буквально втискивая меня в себя. Одна рука прошлась вверх по  спине, другая продолжила сжимать бок. Лучше бы я не поднимала голову, лучше бы не смотрела на него. Такого Влада я ещё ни разу не видела... Зрачки расширены, из-за чего глаза кажутся чёрными, затягивая в свой омут, начисто лишая возможности мыслить, напряжение сквозит в каждом жесте, словно он сдерживает сам себя, и его энергетика... Он буквально излучает опасность и какую-то животную силу.

Со мной такого никогда не было. Мы много раз целовались, обнимались, но мы никогда не были так близко... Мы здесь одни, и я чувствую, что он подавляет меня, что мои собственные желания отключают мозг. Всё, что остаётся – это невероятная жажда прикосновений, поцелуев, ласк... Страшно. Как будто я в коме и наблюдаю за своим телом со стороны, а оно живёт своей собственной жизнью.

Внезапно в коридоре хлопнула входная дверь, и мы услышали, как в квартиру зашли двое...

Часть 11

Приплыли называется. Сижу в машине рядом с Кирой, а точнее сказать вплотную, и всеми силами пытаюсь скрыть стояк. Отец ничего не спрашивает, Олег Иванович только улыбается, глядя на нас в боковое зеркало. Если б знал, что они уже успели купить коляску для будущего пополнения в семье командира, которая занимала пол салона, ни за что бы не поехал. Бельё кое-кто так и не надел. И теперь этот кое-кто прижимается ко мне всеми своими округлостями, а я, положив на колени рюкзак, вспоминаю всё самое расхолаживающее, что только могу.

Как в самой заезженной комедии отец и командир вломились в квартиру в самый неподходящий момент. У нас времени только и хватило – накинуть на Киру мою толстовку. Олег Иванович, увидев её, почему-то совсем не удивился, чего никак нельзя было сказать об отце. Но Кира у меня не промах, не только к Леди в доверие втёрлась, но и родителю угодила. Скромная, милая, приветливая, всё объяснила, извинилась за внезапное вторжение и неподобающий внешний вид, улыбнулась. Вот на этом самом моменте сердце старого вояки и дрогнуло. Понимаю, сам каждый раз налюбоваться не могу на её улыбку. Я немного волновался, оставляя их одних на кухне, пока помогал командиру разгружать вещи, но, как оказалось, совершенно напрасно. Отец не только пребывал в наипрекраснейшем расположении духа, но и вызвался отвезти Киру домой.

– Кира рассказала про твой экзамен, я как будто сам там побывал! Молодец, сын, – сильное похлопывание по плечу было очень приятно ощутить. Для отца это лучший способ выразить свою гордость. – Уже к десяти вечера доходит, негоже девушке в такое время одной разъезжать, да ещё и в таком виде, – на этих его словах Кира по цвету слилась с ярко-красной скатертью на столе. – Если хочешь, можешь поехать с нами.

– Конечно я поеду, минуту дай только, переоденусь.

Вот так мы и оказались у её дома.

– Спасибо большое, что подвезли, и доброго вам вечера, – Кира улыбнулась на прощание мужчинам, а я вышел проводить её до подъезда.

Идти, к слову, было не слишком-то удобно.

– Мама в обморок не упадёт с того, что ты в таком виде?

– Надеюсь проскользнуть мимо, спасибо, что проводил.

Я потянул Киру за рукав.

– А за то, что одежду одолжил поблагодарить?

Она смущённо посмотрела через моё плечо, туда, где стояла машина с отцом и командиром, а затем быстро сделала шаг навстречу, встала на цыпочки, ухватившись пальцами за мою куртку, легко поцеловала в уголок губ.

Чёрт, я наверное схожу с ума.

                                                                           ***

– Олег Иванович, по какому поводу вы нас обрадовали приездом?

– Что значит по какому поводу, я по-твоему забыл, что у моего ученика сегодня получение нового дана? Хвастайся давай, оболтус!

– Так вы ж всё равно опоздали, – я порылся в рюкзаке, доставая оттуда заветный чёрный пояс.

– Ничего я не опоздал, видел всё от первой до последней минуты. Да что ты мне его под нос суёшь, оденься как положено! – командир расселся на диване, поглаживая Леди за ушком. Ух, предательница, Олега Ивановича любит больше всех нас вместе взятых, урчит как паровоз.

– А почему я вас тогда не видел в зале?

– Так у тебя вон какой объект был для наблюдения, ещё б ты меня заметил. Хорош! – командир одобрительно прицокнул языком, оглядывая меня. – Дай сфотографирую, а как отец твой выйдет, вдвоём нас снимет, жене покажу и ребятам в гарнизоне.

– А почему не подошли? – я встал в гордую позу. Раз уж он решил меня на весь мир ославить, то надо выглядеть подобающе.

– Что за почемучка в тебе проснулась! Всё потому же. Не хотел мешать. – раздался характерный щелчок, и меня позвали посмотреть, что получилось. – Эх, а отец твой не верил, что тебя можно дзюдо увлечь. А оно вон как вышло. Я в твоем возрасте и мечтать о таком не мог. Ты молодец, Владислав. Помню, как в первый раз тебя увидел, такого потерянного и озлобленного, аж больно смотреть. Родители уже и не знали, что с тобой делать.

– Кстати, давно хотел спросить, а почему вы вообще за меня взялись? – этот вопрос меня давно интересовал.

Ведь и правда, взрослый мужчина, семейный, по голову в работе, ему и с товарищами-то отдохнуть иной раз времени не оставалось, но про меня он ни разу с тех пор, как привёл в додзё, не забыл.

– Да ты ж парень-то хороший. Весь в родителей своих. И всегда таким был, – Олег Иванович откинулся на спинку дивана. – А тот первый год – это всё блажь подростковая. Объяснимая и позволительная. Она и у обычных ребят бывает, которые все условия имеют. А ты? С восьми лет с роднёй по гарнизонам. Каждые два года новая школа, друзей нормальных не заведешь, в гарнизоне ведь оно как, одни вояки, как мы с твои отцом, да срочники, с которыми тоже, даже если и подружишься, всё равно через год уедут. И родители вечно занятые. А тут на тебе, соседний городок, мальчишки, девчонки, все прелести взрослой жизни, – он усмехнулся. – Твою агрессию и протест просто направить надо было в правильное русло, выход дать. Ругать и наказывать тут бесполезно, я твоему отцу всегда говорил. Только усугубило бы ситуацию. А вот альтернативу дать это да, это дело. Вот сам посуди, как увлекся ты дзюдо серьезно, перестал по ночам домой приходить, перестал по стройкам всяким околачиваться, да по чужой частной собственности шастать. Спокойнее стал, покладистее. И завтрак родителям приготовишь, и квартиру приберешь. Да ты даже в девках и в тех лучше стал разбираться! Вон, хотя бы Киру твою взять! Не чета этой Олесе.

– Да, и чем же она лучше? – раньше я всегда злился, когда командир плохо отзывался об Олесе, но сейчас я с ним согласен. Если их сравнивать, Кира по его параметрам выигрывает однозначно.

– А чем нет? Скромная, вежливая. А выглядит как? Любо дорого смотреть. Не то, что та профурсетка: намалюется, как клоун в цирке, оденется как шалава с трассы и пойдёт мужиков клеить. Тьфу, одно расстройство!

– Она ещё и готовит вкусно.

– Кто?

– Ну, не Олеся же.

– Тогда мой тебе совет – смотри не проворонь. Счастье оно такое, бывает его не замечаешь пока не потеряешь. А как потеряешь, так даже дышать не сможешь, – Олег Иванович взъерошил мне волосы. – Ну, поговорили и будет, пора команду отбой давать. Уморился я сегодня.

Завтра, а вернее уже сегодня, мне разрешили в школу не ходить, но лечь мы всё равно решили пораньше. Как мама вернётся с ночной смены и отдохнет – поедем отпразднуем в город. Только уже три часа ночи, а у меня сна ни в одном глазу. Я запутался, черти лысые, как же я влип. Что я творю?

Накануне, в школе, я хотел позвать Киру на получение, но она так резко отказала, сославшись на какие-то непонятные дела. Сложилось ощущение, что она просто хочет отделаться от меня. Стало неприятно, очень неприятно. Поэтому я никак не ожидал её увидеть сегодня вместе с Сашей на скамейке для гостей в зале. И что меня так обрадует её присутствие, я тоже не ожидал. А поведение? С какого перепугу она такая смелая и сексуальная? Сердечки мне воздушные шлёт, с друзьями моими спокойно общается, кофточки-каблучки – всё при ней.

Когда мы пришли ко мне домой, я решил, что она меня соблазнить хочет – нормальные люди, когда обувь снимают, в такие позы не становятся! И тем более в такой одежде... Пришлось буквально вдавиться в стену, чтобы остаться на месте.

А вот когда она чуть не упала, запутавшись в пледе, я уже не смог остановиться. Только прижав её к себе, понял почему она так старательно куталась всё это время. Мягкие полные груди даже через две футболки ощущались, как будто мы оба голые. Её близость, её запах, чуть подрагивающие губы... Я бы не остановился. Даже видя в её глазах страх, даже несмотря на сопротивление, если бы не отец и командир, я бы не отпустил её.

Я хочу Киру, хочу так, что внутренности в жгут сворачиваются. И дело не в недотрахе или юношеских гормонах. Я не просто хочу секса, я хочу именно Киру. Хочу чувствовать под своими руками и губами её тело, хочу слышать, как она будет звать меня, хочу видеть, как страсть изменит её лицо, я хочу, чтобы она тоже касалась меня. Впервые я так сильно жажду ласк девушки. Рука непроизвольно потянулась к шее. След давно прошёл, но воспоминания остались, как и желание почувствовать ещё, ещё больше.

Когда Кира успела стать так важна для меня? Я хотел всего лишь помочь неуверенной в себе однокласснице, загладить вину перед ней. Постепенно проникся к ней симпатией, и мне захотелось устроить её личное счастье. Но как-то незаметно я сам захотел её. Только для себя. Думал, что убью одноклассников, когда утешал плачущую Киру. Но и остановила меня от этого она же. Такого я никогда не испытывал. В тот момент мне казалось, что в моих руках хрупкое сокровище, которое вот-вот разобьётся. Я так боялся потерять её.

А теперь противоречу сам себе. Сначала делаю всё, чтобы отгородиться от неё, не впускать в свою жизнь, а затем зову на помощь с племяшкой. Многих бы своих бывших позвал? Да ни одну. Скорее уж Сашкиной сестре бы позвонил. А теперь вот, радуюсь как ребёнок, когда вижу её на скамейке болельщиков. И понимаю, что она уже в моей жизни, и я хочу этого. Но не уверен, что мне это нравится. Она становится всё необходимее и контролировать это не получается.

Я влюблён в Киру? Не знаю, я уже ничего не знаю. Девятнадцать пальчиков... Наверное Сашка бы подсказал, расскажи я ему, но чувствую, что сам должен найти ответ. Тем более Кира непохожа на моих прежних пассий, с ней нельзя просто поиграть и бросить. Чёрт.

К шести утра я вынес для себя две вещи: первая – я должен удостовериться в том, что чувствую, ведь если ошибусь, могу сделать Кире больнее, чем все её подружки; вторая – держаться на безопасном от нее расстоянии. Сегодня я достиг своего предела, и если мы ещё раз окажемся так близко, то меня уже даже посторонние не остановят. Не хочу быть насильником, не хочу больше видеть этот страх в её глазах. Она должна быть готова и уверенна в своих чувствах.

                                                                        ***

Через день мне вернули свежую, выстиранную одежду. Даже жалко стало, что не додумался написать Кире не делать этого. Тогда на футболке остался бы её запах. В голове услужливо нарисовалась картинка с Кирой в одной моей футболке, лежащей на постели с разметавшимися волосами, и аппетитно выглядывающими округлыми формами... Это нормально, фантазировать о девушке, которая находится рядом с тобой? Слишком откровенно, не могу подавить желание, и потому быстро перевожу взгляд на одну из одноклассниц. Не хватало ещё, чтобы Кира подумала, что я сексуальный маньяк.

С другой стороны она в последние дни вообще мало что замечает, рассеянная даже больше обычного. Неужели приступ до сих пор не отпустил? Я понял тогда, что это не просто обида или стыд, ей действительно было плохо. Придя домой, первым делом забил описание симптомов в поисковик, и если гугл не соврал, то у Киры была паническая атака. Другими словами – приступ беспричинного неконтролируемого страха, сопровождающийся целым списком неприятных симптомов. После него возможны изменения в поведении человека, и ещё кучей всего. Больше всего раздражает, что я практически ничего во всех этих терминах не понимаю, и как ей помочь теперь не знаю. Даже спросить не решаюсь, что именно её мучает.

– Э-э-эй, ты меня вообще слышишь? Ну не хочешь, так не хочешь, игнорировать-то зачем? – Кира обиженно насупилась и, кажется, собралась уходить.

– Подожди, прости, просто задумался, – мой взгляд упёрся в жёлтую пластиковую коробку в виде совы. – Это что?

– У нас сейчас большая перемена и я приготовила обед. Сегодня ведь консультация после уроков, домой раньше шести не попадём. Плюс ты говорил, что хочешь попробовать, как я готовлю... Только давай не здесь. Погода такая хорошая, пойдём во двор!

Идя за Кирой, размышлял о том, что ей, наверное, до сих пор неприятно находиться рядом с одноклассниками. Но не вечно же она будет их шугаться.

На улице, и правда, оказалось очень хорошо. Наконец-то настоящая весна наступила: солнышко припекает, небо голубое-голубое, набухают почки на деревьях, птицы заливаются громкими трелями, красота одним словом! А после такого плотного и вкусного обеда меня совсем разморило.

– И почему у нас лавки без спинок! – я потянулся, стараясь согнать с себя дрёму.

– Ишь чего захотел, спинки ему подавай. Может тебе ещё и сиденья с подогревом?

– Неплохо было бы.

Кира ненадолго застыла, рассматривая меня, а затем резко потянула на себя, ухватив за плечи.

– Что ты делаешь?

– Ну, обычно в качестве подушки выступаешь ты. А в этот раз мы поменяемся. Времени у нас ещё навалом, можешь отдохнуть.

– Кира...

– Лежи.

Она сама хоть понимает, что делает? Я стараюсь держать себя в руках, а тут... К чёрту всё. Лежать на мягких Кириных ножках абалденно. И смотреть на неё с такого ракурса тоже весьма соблазнительно. Из неё подушка получилась куда лучше, чем из меня. Но всё-таки она странная.

– Кир.

– Что? Я не подхожу? Ну, конечно... Давай тогда в класс пойдём, – она отпустила моё плечо, но я вовремя перехватил мягкую ладошку.

– Я ещё даже ничего не сказал. Мне всё нравится. Даже очень. Зря ты меня так балуешь, я же теперь каждый день буду требовать с тебя обеды и подушечные услуги, – мне в ответ только фыркнули. – Но, Кир, я же вижу, что ты какая-то странная. Что с тобой, расскажи мне?

– Да ничего особенного...

– Ты мне так не доверяешь?

– Не в этом дело. Зачем мне тебя грузить своими проблемами?

– Затем, что я сам тебя об этом попросил.

– Хорошо, только... – Кира отвернула мою голову в сторону. – Только не смотри на меня.

Запинаясь и краснея (это я могу сказать даже не видя), она рассказала мне обо всем. И о проблемах с бывшими друзьями, и о школьных подругах, и о Маше. Оказалось, что именно она причина Кириной хандры.

– То есть ты всё это время практически не общалась с Машей? – честно сказать, я удивлен. Так погрузился в собственные переживания, что не заметил ухудшения их отношений. – А ты уверенна, что она не хочет с тобой общаться больше?

– Я не знаю... – Кира удручённо вздохнула. – Но ведь со мной что-то не так, иначе почему всегда все так заканчивается? Маша сильная, не боится сказать все, что думает, в лицо, а я...

– И ты ничем не хуже. Просто, в отличие от Маши, ты ещё очень добрая и робкая. До конца пытаешься найти в людях хорошее. Ты сейчас поступаешь абсолютно неправильно, отталкивая Машу от себя. Даже шанса ей не даешь стать ближе. Если ты ее не уважаешь, зачем вообще общаться?

– Как это не уважаю, я ее очень уважаю!

– Да? До такой степени, что даже не даешь ей самой сделать выбор? – я с усилием повернул голову и посмотрел на Киру. – Не думаю, что она такой недалекий человек, чтобы отказаться от общения с тобой после такого. И ты тоже. Ты столько сделала, чтобы сохранить дружбу с этими суками, а ради неё даже пальцем пошевелить не хочешь!

Наверное я переборщил, Кира съежилась, в зелёных глазах плещется сомнение.

– Ответь мне на один вопрос: ты хочешь дружить с Машей?

– Очень хочу. Честно говоря, я так по ней скучаю... Думаешь, стоит попытаться помириться?

– Думаю, стоит поговорить. Вы не ссорились, чтобы мириться. Расскажи ей про свои сомнения. Пусть она ответит на твою честность также. Нет, так придёшь ко мне, я тебя утешу. Но что-то мне подсказывает, что этого не будет, – и с улыбкой потянул её за подбородок, заставляя перестать прикусывать пухлые губы. Я уже давно заметил, что она всегда так делает, когда сомневается в чем-то. – Ты слишком много думаешь и анализируешь. Просто отпусти. Я тоже было время, этим грешил.

– Правда?

– Ага. Я ведь тебе рассказывал, что мы с Сашкой ещё до того, как я уехал, дружили? – Кира кивнула. – Ну, так после моего отъезда, мы целых два года не общались вообще. Потом, так, увиделись пару раз. Сашка вытребовал у меня адрес и стал писать письма. Тогда ведь только у единиц были компьютеры, про интернет я вообще молчу. Так вот, я эти письма сначала даже читать не хотел. А зачем? У меня-то вообще друзей не было, разве что с внуком кухарки местной общался иногда. А Сашка вокруг себя всегда кучу народа собирал. Мне становилось грустно, портилось настроение, я хотел к нему, тоже играть во дворе с мальчишками, ходить в кино и на дни рождения. Да и уверен был, что очень скоро друг про меня забудет и перестанет писать. Но он не перестал, каждую неделю новое письмо приходило. Ребята срочники подшучивали, что им их девушки, которые обещали до гроба любить, столько не пишут, сколько мне Сашка. И тогда я просто отпустил. Подумал: «Будь что будет» и стал отвечать. Много писал и много получал в ответ. Несмотря на расстояние остался его самым близким другом. Хотя нет, не так. Он мне не просто друг, скорее член семьи, брат. С появлением интернета общение стало легче, его стало больше. И всё равно, когда я вернулся сюда, мы все выходные провели у Сашки дома и проговорили. Если человек уходит от тебя несмотря на все твои старания – это не твой человек, не держи его. Но знай, что даже самый близкий может оставить тебя, если ты ничего не сделаешь, – внезапно я почувствовал, как на моё лицо падают горячие капли.

– Ты чего? – резко поднявшись, взял её лицо в свои руки.

– Я... я правда не хочу её терять.

Глядя на неё сейчас, такую милую, смущённую, уводящую взгляд из-под подрагивающих ресниц, почувствовал, как внутри разливается нежность. Глупенькая. И очень добрая. Вот как такую одну оставить? Не хочу, чтобы она менялась, становилась жестче или циничнее. Хочу защитить, никому не позволять делать ей больно.

– Влад?

Я вырвался из потока мыслей и сильнее сжал ладонями округлое личико.

– Вылитый медвежонок!

Кира недовольно фыркнула и попыталась освободиться, но я не дал.

– Медвежонок, а медвежонок, а расскажи мне стишок. Тогда отпущу.

– Зфонок скоро, хфатит дурачиться, – у неё такой забавный говор сейчас.

– А пофигу. Я своё условие сказал.

Кира ещё раз попыталась высвободиться, но когда поняла, что это бесполезно, со вздохом сдалась.

– Точно отпуфишь? – я кивнул. – Ладно.

Уронили мифку на пол,

Оторфали мифке лапу,

Ф попу мифке фставлен феник,

Мифка должен много денег!

Повисла пауза.

– Это что вообще сейчас было?

– Не то? Я больше ничефо не знаю.

– Детский стишок про медвежонка. С улыбкой в конце, – Кира только пожала плечами. – Ладно, тогда давай улыбку как завершающий штрих и пошли.

– Нет, ты обманфик, отпуфти! – она забрыкалась, снова пытаясь вывернуться, но я просто обхватил её свободной рукой и зафиксировал положение. – Зфонок! Ладно-ладно.

Из-за сдвинутых щёк улыбающееся Кирино лицо выглядит очень смешно. Даже обычно большие глаза превратились в едва заметные щёлочки. От злобного взгляда, которым меня прожигают, становится ещё смешнее, и я не удержался, рассмеявшись во весь голос. Эх, жалко, обе руки заняты, я бы это запечатлел и смотрел каждый раз, как плохое настроение нагрянет.

Отпустив, наконец, её лицо, резко встаю и тяну Киру за собой.

– Быстрее, а то ишь, расселась тут, прогульщица!

– У тебя, кстати, вся прическа растрепана, ты в курсе?

– Да? – я невольно потянулся рукой к голове. И правда, как будто по мне прошлись.

– Это наверное я, когда сидели, тебе волосы взъерошила руками. Извини.

– Да забей, нормально всё. Побуду один день как холоп, – я снова хохотнул, вбегая на второй этаж. – Кое-кому не помешало бы бегать на физ-ре.

– Я ненавижу бегать, – Кира еле поспевала, приходилось практически тащить её за собой. – И вообще, почему холоп?

– А Сашка так выражается обычно.

– Я его понимаю...

                                                                       ***

Интересно, когда влюбляешься в человека, всегда становишься такой гиперчувствительной? Уже второй раз реву на глазах у Влада. И снова поражаюсь, как легко он может привести моё душевное равновесие в порядок одним простым объятием, ну или шуткой, как сегодня. Я себя столько времени мучила, накручивала, пытаясь разобраться в причинах и следствиях, что действительно забыла о самом главном: что обо всём этом думает сама Маша?

Выяснить это оказалось труднее, чем я думала, подруги не было на последних трёх уроках, на телефон она не отвечает, на сообщения в интернете тоже. Неужели я опоздала?

– Ангелина Станиславовна, а вы не знаете куда ушла Маша?

Рискованно, конечно, спрашивать у классной, вдруг Милашова просто разленилась да свалила домой пораньше. Ну, да ничего, если что – прикрою.

– А ты разве не знаешь? Мне показалось, что вы с Марией подружились за последнее время... Хотя, оно и к лучшему, что вы сейчас не общаетесь. Её скоро, скорее всего, уже не будет с нами, а ты вернёшься в прежнюю компанию, – учительница поправила очки и продолжила проверять сочинения. – Если это всё, то иди домой, Кирочка. Мне надо успеть проверить ещё пять сочинений, а потом на совет к завучу.

– То есть как это не будет? Ангелина Станиславовна, что происходит?

Видимо, услышав волнение в моём голосе, учительница со вздохом подняла на меня глаза и пояснила:

– Георгий Алексеевич обвиняет Марию в краже ответов на недавно прошедшую контрольную. Ты же знаешь, от неё во многом зависит оценка в четверти и полугодии. Сегодня утром Марию вызывали к завучу вместе с Георгием Алексеевичем.

– И что? – я поверить не могу в то, что слышу.

– Она, конечно, всё отрицает. Но тут её слово против слова учителя. Да и репутация у неё сама знаешь какая. Я вот как раз собираюсь на окончательное собрание сегодня. На нём будет решаться, что делать с Милашовой.

– А какие доказательства у него есть, что Маша украла ответы?

Она конечно натура рисковая, но не всё у неё так плохо с физикой, чтобы идти на такие авантюры.

– Одна из учениц видела Марию в его кабинете накануне, лазающую у него в ноутбуке.

– Какая ученица? – учительница снова вздохнула. – Это что, Оля? Скажите, это ведь она, да? – у меня от злости красная пелена перед глазами встала.

– Послушай, Кира, какая разница? Я понимаю, что Маша совсем не такая девочка, какой хочет казаться, но ведь это случилось не с кем-нибудь, а именно с ней.

– Её подставили, я уверенна. Маша не такой человек, она не вор и тем более не обманщик.

Ангелина Станиславовна снова вздохнула и отложила тетрадь.

– Кира, ты меня отвлекаешь. Что ты хочешь?

– Я хочу пойти с вами на собрание, – учительница удивлённо заморгала. – Я староста и имею право присутствовать на подобных собраниях по правилам нашей школы.

– Государственным адвокатом выступить хочешь? Это надо было с утра делать, когда на собрании присутствовала Маша.

– А меня почему-то никто в известность не поставил.

– Мария и должна была поставить.

– Как будто ей кто-то правила объяснял!

– Так ты же староста, ты должна была ей всё объяснить, – учительница посмотрела на меня и покачала головой. – Хорошо, хуже всё равно уже не будет. Скажем, что ты по личным причинам не смогла присутствовать на первом собрании. Помоги проверить сочинения у семиклашек и пойдём.

Классная специально подсунула мне эту писанину, чтобы я остыла и успокоилась, только это не сработало. Если это правда, и во всём виновата Степанова, то я просто не знаю, что я с ней сделаю.

Пока мы шли в учительскую, я все острее ощущала, как в голове словно отбойными молотками стучат, руки вспотели, а всё тело била мелкая дрожь. Адреналин не особо приятное чувство, но оно мне сейчас необходимо.

Ангелина Станиславовна, как и обещала, прикрыла меня перед физиком и завучами, и мне позволили участвовать в собрании. Я сидела и очень внимательно слушала всё, что они говорили. Да по их мнению Маша такое чудовище и повинна во всех смертных грехах, кроме разве что распятия Христа.

– Да о чём тут вообще говорить? Её с самого начала не нужно было зачислять в нашу школу, тогда и проблем бы не было, – Георгий Алексеевич нервно постукивает ногой, то и дело глядя на часы. – Я ей такую наглость точно не спущу!

– А я в корне не согласна со всем вышесказанным, – пять пар глаз удивлённо уставились на меня. – Из чего вы взяли такую характеристику на Машу?

– Из её личного дела.

– Но ведь с тех пор, как она перевелась к нам, прошу заметить, она проходила специальный тест, показывающий уровень её знаний, ничего подобного не случалось. Она следует дресс-коду, спокойно себя ведёт, общается с одноклассниками и участвует в жизни школы.

– Это каким же образом, позволь узнать? – от иронии в голосе физика во мне с новой силой вспыхнуло негодование.

– Она вступила в архитектурный кружок! И вообще, Георгий Алексеевич, раз вы сказали про донос, то скажите кто этот человек?

– Это тебе знать не обязательно...

– Обязательно. Потому что тут будет моё слово, против слова этого человека. Это ведь Степанова Оля, так? Это она вам донесла?

– Неважно. Она видела, а тебя там не было.

– Её там тоже не было. Она в день перед контрольной ушла пораньше домой.

– Пропуска в журнале нет, – завуч просмотрела ещё раз страницу.

– Можете спросить у учителя. Наверняка она просто отпросилась.

– Кира!

– К тому же, у вас ноутбук запаролен, вы сами нам хвастались, что его даже хакеры не взломают. Получается, старшеклассница смогла? И за какое время? Вы так надолго уходили?

Физик мрачнел с каждой секундой. Да, конечно, он наверняка просто поверил Оле и не поверил в отличную оценку Маши. Тем более, что такие ученицы, как она, ему не нравятся. А теперь получается, что он неправ, да ещё и обличает его ученица перед всеми. Мне это вполне может аукнуться большими проблемами, но это сейчас мелочи. Сейчас мне главное, чтобы Машу не выгнали.

– Вы хоть понимаете, что мы выпускники, у нас до окончания осталась пара месяцев. Если сейчас бездоказательно взять и обвинить её, выгнать, то она просто не сможет нормально сдать экзамены.

– У нас есть доказательства.

– Да, слова ученицы. А я говорю, что она не могла этого сделать. И в отличие от Степановой, я с Машей дружу и знаю её лучше.