Текст книги "Дьявол серой преисподней. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Киллин Киллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

13. Михаил Мичурин

Неизвестно, сколько это продолжалось, но Михаил Мичурин уже некоторое время бездумно рассматривал размытую картинку, что застыла перед его глазами. Сложно сказать, что именно он созерцал, ведь практически всё вокруг было затянуто непроглядной тьмой, которая лишь изредка разбивалась слабым мерцанием.

Он не предпринимал никаких попыток потереть глаза руками или несколько раз поморгать, дабы развеять дымку. Мичурин находился в бессознательном состоянии, а потому не реагировал на то, что видел. Впрочем, постепенно к нему возвращались чувства...

Сперва он почувствовал своё тело: напряженные ноги, холодные пальцы, иссохшие губы, уставшие глаза и сутулые плечи. Вернувшиеся физические ощущения спровоцировали дальнейшее пробуждение. Мичурин вдруг осознал, что стоит на улице, а очнувшийся рассудок вмиг сгенерировал закономерный вопрос

И вот, когда Михаил Мичурин полностью пришёл в сознание, размытая картинка перед его глазами начала обретать форму. Из туманного нечто вырисовывались дома, припаркованные автомобили, дорога и невысокий заборчик, а неопознанные источники света превращались в фонарные столбы... Мрак теперь являлся улицей ночного города и, разумеется, Мичурин прекрасно её узнал.

Когда визуальный образ окончательно сформировался, Михаил начал слышать звуки, самым приметным из которых был звук капающей с крыш воды.

– Дождь почти закончился! – восторгалась… она.

Мичурин медленно, с явной опаской повернулся к ней. Силуэт девушки в розовом пуховике был ему весьма знаком, однако разглядеть её лицо никак не удавалось. Оно словно было покрыто помехами или плотной дымкой.

Ловким движением руки девушка зачесала свои сырые волосы назад и сделала несколько шагов вперёд, выходя из-под красного навеса известной сети магазинов. Её спутник последовал за ней.

– Всё в порядке?.. Ты выглядишь растерянным, – спросила она, не оборачиваясь.

– Ну… – мычал он, не зная, какой должен реагировать на происходящее. – Всё в порядке.

– Правда-правда? – с детской игривостью уточнила она и сразу же продолжила, – Может, хочешь выговориться?

Мичурин на мгновение скорчил лицо от отвращения.

– Не хочу я ничего говорить. Впрочем… – он устало вздохнул, обратив взор на ночное небо, которое своей необычайной красотой кричало об иллюзорности происходящего. – Некоторые вещи обсудить нам всё же придется.

***

В замочной скважине послышался характерный металлический звук, и тремя секундами позже дверь отворилась. Мичурин неуверенно прошёл в квартиру и, пропуская даму вперёд, повесил пальто на вешалку.

Влюбленный в рутину безумец наконец-то вернулся домой, однако сейчас его глаза были наполнены сожалением.

– Серые обои, пустые шкафы, низкий потолок... – незваная гостья, словно дразнясь, перечисляла местные достопримечательности. – Признаюсь, такое жилище тебе к лицу!

Мичурин равнодушно наблюдал, как по его серому островку спокойствия разгуливает вторженец, который даже не утрудился разуться.

– Ну чего ты застыл в проходе? – с напускным недовольством спросила она, усевшись за стол.

С домом у Михаила ассоциировался ряд ритуалов. Например, возвращаясь с работы, мужчина всегда несколько секунд задумчиво разглядывал своё отражение в зеркале над раковиной, прежде чем полноценно предаться своему вечеру.

Высматривал ли он морщины или любовался собой – сказать очень сложно. Пожалуй, он бы и сам затруднился объяснить сокрытую за этим действом логику. Однако сегодня ситуация оказалась другой. Да, Мичурина инстинктивно тянуло к этому злосчастному зеркалу, но в то же время что-то его и отталкивало.

– А ты знаешь, что вести себя так отстранённо с женщинами – это настоящая грубость? – возмущалась безликая, пытаясь расшевелить застывшего мужчину.

– Слушай, – наконец заговорил Мичурин. – Я абсолютно точно понимаю, что не должен здесь быть.

– Ха-ха-ха! – рассмеялась девушка. – Но ведь это твой дом! Или же тебя стесняет присутствие дамы?

Михаила сбил с толку очередной комментарий неназванной спутницы, и он вновь ненадолго замолчал, но быстро нашёл нужные слова.

– У тебя хорошо получается, и это отвратительно.

– Что-о-о? – мелодично протянула она. – Что именно у меня хорошо получается?

– Копировать повадки той, кем ты притворяешься, – немедленно ответил Мичурин. – Шутки, походка, заигрывающая интонация… У тебя, думаю, настоящий актерский талант… Однако оставь его, пожалуйста, при себе.

– Какая вежливая просьба, – сказала она с кардинально другой манерой речи. – Но неужели эта девочка была тебе столь ненавистна?

Михаил на секунду осёкся, не ожидав столь скорого повиновения.

– Эм, ну… Нет, дело совсем не в ненависти.

– А в чём же? – продолжала она допрос, став заметно строже, но всё же сохраняя в голосе нотки дружелюбия.

– Это моя прошлая жизнь, – с непоколебимым видом ответил он. – Та самая жизнь, в которой я умер от выстрела в голову. И вспоминать былое я не желаю.

– Интересно… Я действительно сняла печать с твоих воспоминаний о том дне, но не ожидала, что ты осмыслишь всё так быстро!

Мичурин старался держать лицо, но крайне занервничал, что отразилось в подрагивающей мимике и растерянном взгляде.

Было очевидно, что сидящая перед ним сущность замешана в цепочке тех сверхъестественных событий, что произошли с Михаилом после смерти, но сейчас она, можно сказать, напрямую подтвердила свою причастность.

– Что ты такое?.. – спросил темноволосый, не выдержав сюрреалистичности происходящего, но через мгновение помотал головой, мысленно откидывая этот вопрос. – Что со мной случилось? Почему я попал… туда?

– Это правда единственное, что тебя интересует?

– Правда.

– В таком случае мне очень жаль! – с насмешкой воскликнула она, хлопнув в ладоши. – Ведь я жажду поговорить совсем о другом!

Эта сущность, всё ещё притворяясь подругой Мичурина, встала из-за стола и переместилась прямо за спину к своему собеседнику.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты уникален?

Темноволосый отпрянул в сторону, почувствовав на холодной коже теплое дыхание, и когда он обернулся, позади никого не оказалось.

– Ты человек, который по собственной воле лишил себя того, ради чего другие существуют.

Теперь она стояла в углу кухни.

– Людей формируют их чувства, желания, цели... Ты принял решение отказаться от всего этого и, что самое интересное, получал истинное удовольствие от образовавшейся в груди пустоты.

Её фантом вновь приблизился к Мичурину.

– Ты наслаждался тем, от чего другие сошли бы с ума.

Этот шепот пронзал тело Михаила. Казалось, будто бы он звучит не извне, а возникает прямо на кончике слуховых нервов, моментально настигая мозг.

Само присутствие неизвестной сущности также ощущалось как неминуемая аксиома, неоспоримый факт. Неназванная гостья вмиг могла оказаться за спиной, перед лицом или даже внутри черепной коробки.

Мичурин чувствовал себя героем какого-то фильма ужасов, в котором персонаж является жертвой сценария, и как бы он ни извивался, его жизнь была полностью обнажена перед кровожадным злодеем.

– Прошу тебя, – с напускной добротой сказала она, – не нужно бояться. В сути, я лишь хочу узнать тебя поближе.

Мужчина жаждал тут же дать этой ведьме всё, что она желает, однако он так и не услышал никаких вопросов или просьб.

– Что именно от меня необходимо?.. – запуганно спросил Мичурин.

Ведьма, услышав искреннее непонимание, вновь отстранилась от собеседника и вернулась за стол.

– Я хочу знать, что превратило тебя в человека, которым ты являешься. Мне правда очень-очень интересно!

– Ну… – изумлённо тянул он, подбирая нужные слова. – Я родился двадцать три года назад в…

– Нет, это мне известно, – тут же перебила его незнакомка. – Я знаю про тебя достаточно, Михаил Мичурин. И про твою семью, и про твою историю.

– Прошу прощения, но тогда я не понимаю, что мне рассказать…

– Человек, с самых ранних лет лишенный стремления, – подталкивая собеседника к желанной теме, заключила она. – И огородивший себя от ощущения самой жизни… Как ты к такому пришёл?

– А, ты об этом… Ну, полагаю, я просто люблю тишину. Должно быть, я таким родился.

– Ложь, – моментально отрезала она. – Любовь к тишине существует лишь потому, что в покое человеку легче сосредоточиться. Иными словами, тишина – это лишь аккомпанемент, сопровождающий другую активность. Ты же склонен к пустоте. Не находишь это интересным?

Мичурин не знал, как воспринимать эти слова, ведь мыслил он совсем другими категориями, нежели сидящая перед ним ведьма. Однако дать ей ответ он был попросту вынужден, поэтому, стараясь подстроиться под образ мышления неизвестной, Михаил заговорил.

– Я согласен с тем, что прожитая мой жизнь была весьма скучной, – без каких-либо сожалений сказал темноволосый. – Чего уж скрывать? Я сам порой задумывался о том, почему меня не тянет ни к творчеству, ни к приключениям, ни к любви.

– О-о-о! И к какому же выводу ты пришёл?

– Говорю же, – спешно повторил он, – я просто таким родился. Люди ведь разными бывают, вот и…

– Может, это из-за родителей? – перебила она его и, отвечая на вопросительный взгляд, продолжила. – Ты ведь искренне полагал, что своим рождением разрушил семью, верно? Чувство вины, которое заложили в тебя халатностью родители, стёрло личность Михаила Мичурина. Разве я не права?

– Хм… – задумчиво замычал её собеседник.

Столь пассивная реакция бледного мужчины сокрушила самодовольство, с которым разговаривала незваная гостья…

Мичурин не запаниковал. Он не рассердился, не потух, не испугался. Ставка, которую сделала безликая ведьма, не оправдала себя.

– Мне, конечно, очень жаль… – признался Михаил. – Да, я определённо виновен в такой сложной семейной ситуации, но… Душа у меня не болит, – с непоколебимым видом сказал он.

– Для чего ты тогда вёл себя тише воды и ниже травы? Зачем делал всё, чтобы твоя мать лишний раз не видела тебя и не вспоминала о тебе?

– Ей так было легче жить. А мне… Наверное, такой тихий образ жизни мне только нравился. Откровенно говоря, я рад, что мама не занималась мной и не таскала на всякие прогулки или секции. Хорошо, что мама меня не любила.

– Не слышу в твоих словах лжи, – настороженно сказала она. – Но в это сложно поверить… Объясни же, если ты ни о чём не сожалеешь, почему противишься вспоминать прошлую жизнь? Почему ты так отчаянно отказываешься разглядеть лицо той миловидной девушки, в образе которой я перед тобой явилась?

– А разве после смерти не должен наступать покой? Своё время я отжил, и рефлексировать мне не о чем. Пусть этим занимаются те, кто не умирал, – Мичурин пожал плечами.

– Ты говоришь о жизни и смерти как о работе и пенсии, – подметила ведьма, сдерживая усмешку. – Твой образ мышления – настоящая девиация, и это по-своему интересно! Впрочем, цикл жизни и смерти абсолютно никак не зависит от конкретного человека, тем более от такого клерка, как ты. К сожалению, не тебе выпала участь распоряжаться судьбой.

– Разумеется не мне. Но факт моей смерти…

– Судьба решила, что путь Михаила Мичурина ещё не окончен, – немного повысив тон, перебила она его. – Да, пускай ты и пережил смерть однажды, но познать забвение тебе оказалось не суждено! И это остается лишь принять.

– Очень жаль, – сухо сказал темноволосый. – В мире полно людей, жаждущих заполучить второй шанс, а досталась такая привилегия… мне.

– Звучит так, словно наступил этап принятия! Может, теперь тебе удастся взглянуть мне в глаза?

Мичурин нехотя оторвал взгляд от пола и одарил им сущность, вальяжно сидящую за его столом. Её лицо, однако, до сих пор скрывалось в непроглядной дымке, за которой нельзя было определить даже местонахождение глаз собеседницы. Михаил несколько секунд бездейственно молчал, а затем лениво пожал плечами.

– Так ты солгал? – насмешливым шёпотом интересовалась она. – Видимо, тебя тревожил далеко не факт своей кончины, а нечто иное. Пытался ли ты обмануть меня или, быть может, обманывал себя?

– Извини, – без энтузиазма начал он, – но принятие новой жизни не означает, что я хочу вспоминать старую.

– Очень удобная отговорка. На деле ведь тебя терзает чувство вины? Тебе жаль эту бедную девочку, которая оказалась вынуждена пережить то, что случилось в том магазинчике, правда?

– Нет, – спокойно ответил Мичурин. – Виноватым я себя не чувствую и жалеть девушку смысла не вижу. Она ведь выжила.

– Ты притворяешься, Михаил Мичурин, – твёрдо указал фантом, но затем сразу же смягчил голос. – Пожалуй, меня это успокаивает. Если твоя опустошённость – это лишь маска, то понять тебя мне намного проще!

– Пускай, – развел руками бледный мужчина, – я не против того, чтобы тебе было проще. А теперь давай, пожалуйста, перейдём к объяснениям? Что случилось после моей смерти и поче…

– Куда же ты спешишь? – в который раз она перебила Михаила. – Просьба так и не была исполнена. Ответов на свои вопросы я не получила.

– Я сказал всё, что мог… Виноватым я себя не чувствую ни перед родителями, ни перед ней, ни перед собой. Масок никаких не ношу, притворяться никем не пытаюсь. Я был с тобой абсолютно честен.

– Ты до сих пор не увидел её лица, – констатировала неизвестная сущность. – Это свидетельствует о том, что внутри тебя есть неразрешимый конфликт, а это прямое противоречие твоим словам.

– Никаких внутренних конфликтов, – отмахнулся Мичурин. – Я сознательно не хочу на неё смотреть.

– Ложь. Сознательно контролировать восприятие людям не под силу. Пока мы не развяжем крепкий узел, образовавшийся на твоей душе, разговаривать о будущем смысла нет.

Михаил, дослушав необоснованные, по его мнению, претензии, устало вздохнул и, немного нахмурившись, вонзил острый взор своих серых глаз в окутывающий лицо собеседницы туман. Дымка, неспособная противостоять наступлению мичуринского взгляда, с поражением рассеялась.

Прелестные зеленые глаза, тонкие брови, невыразительные губы, аккуратный нос – это определённо черты Анны. Правда, выражение лица принадлежало кому-то другому.

Она недовольно хмурилась, немного поджимала губы и с упрёком смотрела на Мичурина. Однако уже через две секунды недовольство превратилось в удивление.

– Ты ведь сейчас смотришь прямо на… – тихо пробормотала гостья, чувствуя, что взгляд собеседника больше не преграждается туманом нежелания.

– Да, я смотрю на Аню, – шустро закивал Михаил. – Для тебя это считается доказательством моей честности?

– Верно. Прощу прощения за недоверие. Не знаю, примешь ли ты такое оправдание, но абсолютно всё твоё существо – аномально. Именно поэтому у нас возникло недопонимание… Однако раз уж всё разрешилось, то пора знакомиться по-настоящему!

Она резко поднялась с места и уверенно встала прямо перед Михаилом. Знакомые черты и фигура начали растворяться в воздухе и, окутываясь густым белым туманом, видоизменяться. Анна Лебедева – знакомая из прошлой жизни Мичурина – перевоплощалась в совсем иного человека… Если, конечно, эта сущность является человеком.

Она стала выше, её прежде русые волосы налились глубоким красным цветом, а одежда Анны превратилась в коричневый балахон. Незнакомка элегантно провела руками по своей одежде вверх и, взявший за массивный капюшон…

– Меня зовут Лифия Фомальгаут.

…сбросила его с головы. Свет упал на её лицо, позволяя изумлённому Мичурину наконец-то увидеть настоящий облик этой сущности.

Девушка невероятно привлекательной внешности, ничем не уступающая Адриане или Виктории. Так или иначе, первым внимание зацепила не красота, а её неестественность: нечеловечески белая кожа, красные волосы и крайне необычные глаза, которые Мичурин моментально узнал. Ему уже приходилось видеть ярко-алую радужку и белый зрачок… в зеркале.

– Я демон, что следит за гармонией в мире, в котором ты являешься гостем.

– Демон?.. – бесцельно переспросил Мичурин.

– Верно. Я высший дух, который может навредить людям при определённых обстоятельствах, – пояснила Лифия. – Судя по твоему лицу, у тебя на родине этот термин используется по-другому?

Михаил некоторое время безмолвно рассматривал необычные глаза демонессы и лишь через десять секунд отреагировал на вопрос.

– Ага…

– Можем это обсудить! – с улыбкой воскликнула она. – Хотя тем для разговора у нас и без этого много, правда?

14. Сделка демона с дьяволом

В тот день он умер. Его израненное тело более не было пригодно для хранения души. Сознание медленно увядало, подобно размеренно вытекающей на пол крови. Казалось бы, на существовании Михаила Мичурина можно было ставить точку, однако ему повезло.

Именно в тот миг, когда бледные веки закрывались в последний раз, Мичурина кто-то нашёл… Некая сущность, обитающая в другой системе координат, хитро улыбнулась, почувствовав блеклое пятно чьей-то жизни. Извращая все мыслимые и немыслимые законы естества, она крепко вцепилось в его душу и переместила в свой мир.

Михаил оказался настолько далеко от первоначального места обитания, что даже метафорой охарактеризовать это расстояние было затруднительно. Впрочем, если и пытаться объяснить…

В мегамире всё существует в кластерах. Планеты и звезды образуют системы, системы образуют галактики, а совокупность последних человечество называет вселенной.

Людям не дано окинуть своим любопытным взглядом всю вселенную, и на данный момент развития они ограничиваются лишь видимой её частью. Тем не менее логично предположить, что даже вселенная является лишь песчинкой в другом, более масштабном кластере.

Именно так можно осознать грандиозность пути, который преодолело сознание Мичурина. По чужому желанию он миновал огромное количество вселенных, чтобы попасть в именно эту. И здесь его уже ожидали…

Демоница вновь обратилась к магии, которую даже этот мир прежде не видел: она создала искусственное тело, подобное тому, каким похищенная душа когда-то владела, и поселилась в нем вместе с хозяином. Иными словами, Михаил всё это время делил один физический сосуд с демоном.

– Понятно, – отреагировал Мичурин на услышанное так, словно последние несколько дней это не являлось самой грандиозной загадкой в его жизни. – Теперь… Могу я узнать, ради каких целей ты на это всё пошла?

– Чтобы исполнить своё предназначение, Миша. Чтобы не позволить человечеству уничтожить мир, – ответив на вопрос, Лифия ослабила свою хитрую улыбку, но не избавилась от неё полностью.

– Вот как. А подробнее?

– Знаешь, мир, в котором я живу, прекрасен. Он такой разносторонний и одновременно одинаковый. Он заставляет тебя с трепетом ожидать рассвет, но вместе с тем ненавидеть новый день. Он показывает тебе величие и обворожительную красоту, а затем вызывает невероятное отвращение и рвоту…

Алые глаза демонессы слегка закатились назад, и девушка говорила с нескрываемым удовольствием, как будто вспоминала свою первую любовь. Как бы то ни было, посыл этого монолога Мичурин не совсем понимал, и Лифия заметила его озадаченный взгляд.

– Вероятно, человеку сложно разделить чувства демона, но… Я лишь пытаюсь сказать, что этот мир – самое потрясающее, что могло случиться в хаотичном потоке энергии. И даже когда он демонстрирует всю свою жестокость… Он великолепен.

– Похвальное мировоззрение… Наверное, – безучастно кивнул Михаил. – Я, к сожалению, всё ещё тебя не понимаю.

– Миру, который я так славлю, угрожает опасность, – обозначила она, сохраняя неестественную для текущего контекста довольную гримасу. – Недавно некоторые представители человечества узурпировали силу, владеть которой… нельзя. Смекаешь?

– Нет.

– Тогда вспоминай свой опыт в Кормунде! – с воодушевлением отреагировала она на столь сухой ответ. – Ты видел разное, но самым ужасным остается та девушка, поглотившая элементального духа, правда?

«Виктория…» – её имя само по себе вспыхнуло в голове Мичурина, лишь при упоминании слова «ужас».

– Слушай, обозначу сразу… – заговорил мужчина, наклоняясь вперёд. – Там, где я жил, никакой магии и ничего сверхъестественного не было, поэтому я не сильно понимаю, что там за элементальные духи и…

– Понимаю. Ваш мир сформировался сам по себе, благодаря законам физики. А наш изначально был пропитан особой материей – маной. Именно она стала первопричиной зарождения этой вселенной.

– Ага, Вика что-то такое зачитывала из книги.

– Мана легла в основу всего: живых существ, земель и небес. И она, конечно же, является конструктором, благодаря которому творятся заклинания.

– Так вот почему магия здесь настолько обыденна… – пробормотал Мичурин себе под нос. – Иными словами, люди этого мира банально спроектированы не так, как те, что живут на Земле?

– Я мало что знаю о твоем мире, но… Думаю, да. В создание местных жителей легла вышеупомянутая мана, а у вас, вероятно, всё было иначе.

– А как тогда существуют стихии, о которых я слышал?

– Всё достаточно просто. Мана способна изменять свою структуру, что и позволило ей породить всё в этом мире, включая людские души. И если уж так совпало, что душа человека сформировалась из, условно, огненной маны, то он будет относиться к стихии огня.

«Интересно, а у животных души есть?» – задумался Мичурин, осмысливая новую информацию.

– Да, у животных есть душа, – как ни в чём не бывало ответила Лифия.

– Э? Ты прочитала мои мысли?

– Более того, душа есть и духов. У меня тоже есть душа! – проигнорировав удивлённый взгляд собеседника, продолжала демонесса. – Вот только ни духи, ни люди, ни животные менять свою стихию не могут. Единственное исключение… Хе-хе-хе!

Улыбка Лифии стала ещё более хитрой, а её тонкая рука, медленно поднимаясь, указала на Мичурина. Тот, разумеется, недоумевающе поднял брови.

– Ты не являешься порождением маны, – соизволила начать объяснение она. – Ты ведь пришелец из другого мира! Поэтому твоя душа… несколько необычна. Она крайне блеклая, практически незаметная и из маны не состоит.

– Значит, колдовать мне не дано?

– Самостоятельно – нет, но можно использовать инструмент… Элементали. Их, как и стихий, пять. Эти маленькие неразумные духи формируют огромное количество энергии вокруг себя и являются инструментом для сотворения заклинаний. Обычный человек не сможет поглотить больше одного элементаля из-за ограничения по стихии, которое тебе не грозит.

– Подожди-подожди! – воскликнул он. – Если я правильно понял… Виктория сошла с ума именно из-за элементального духа! Можно обойтись без них?

– Нет, – моментально отрезала Лифия. – Ведь именно в этом смысл твоего пребывания в нашем мире. Я хочу, чтобы ты поглотил всех элементальных духов.

– Виктория не вынесла всего одного, а ты мне говоришь…

– Миша, я не позволю элементалю разъесть твою душу, – спокойно, но с уверенностью заявила она. – В теле Виктории не было шестисотлетнего демона. Поверь, дорогой друг, мне по силам укротить духа.

– Ах, ну да… Мы ведь делим одно тело…

– Рада, что ты говоришь об этом без стеснения! – кокетливо улыбнулась она, прикрыв глаза.

– А я должен стесняться?.. Стой, получается, всё это время ты была прямо…

– Итак! – вновь Лифия перебила Мичурина. – Извини, что не объяснила расклад дел раньше. Я планировала некоторое время наблюдать за тобой, чтобы проанализировать, с кем имею дело… Однако я не ожидала, что в спокойной деревушке начнется государственный переворот!

– Так значит, то, что я попал именно в Кормунд – случайность… Не повезло мне, видимо.

– Да, – без сомнений кинула демонесса. – Но волею судьбы ты повстречал нашу первую цель, а значит, такова твоя участь.

– Прости за вопрос, но зачем тебе вообще сдались эти элементальные духи?

Мичурин боялся Викторию. Именно поэтому он всей своей скудной душонкой желал избежать столкновения с ней или хотя бы понять, почему это необходимо.

– Элементали существуют в мире давно. Образовались после смерти одного великого человека как осколки его сил. И лишь недавно некоторые додумались узурпировать эту мощь… Миша, у тебя на родине есть что-то, что могло бы быстро уничтожить мир?

Мужчина, задумавшись над вопросом, быстро визуализировал в голове ядерный гриб.

– Есть.

– А теперь представь, что это оружие попало бы под полный контроль лишь одного человека, вполне возможно, не очень порядочного.

Михаил не был специалистом в подобных областях, но прекрасно понимал, к каким последствиям привело бы всего одно бездумное нажатие на красную кнопку.

– Раз уж ты приводишь такую аналогию, то…

– Верно, уничтожение мира – отныне вопрос времени. Поглощённый элементаль становится источником слишком большого количества маны, и это позволяет человеку творить любую магию в мгновение ока. Даже если подобного колдовства никогда раньше свет не видал…

– Точно… – задумался Мичурин. – Кирса говорила, что обычный маг придумать собственное заклинание не может. Для этого нужны усилия группы особо продвинутых волшебников. Они своим трудом сочиняют заклинание, а остальные его попросту выучивают…

– Всё так, – подтвердила Лифия.

– Напоминает деятельность ученых в моём мире. Для изобретения чего-то нового и сложного в двадцать первом веке почти всегда нужна группа подготовленных специалистов… Видимо, здесь принцип такой же. А у элементалистов…

– …таких ограничений нет. Представь, что тебе дали возможность управлять какой-либо стихией так, как ты захочешь. Единственный лимит – это твоя собственная фантазия. Безумие, не так ли?

Мичурин слегка поник, осознав, насколько большое преимущество дает элементаль.

– Ты ведь видел, что творила Виктория Норборг? Она создавала лёд, что невозможно растопить, и сформировала из него огромнейший купол. И это даже близко не предел… – демонесса перестала улыбаться и опустила взгляд в стол. – Немного попрактиковавшись, эта девушка будет способна обратить в снежную массу весь мир…

– Ты преувеличиваешь, правда?..

– Нет. Ни на грамм.

Пускай даже Виктория устроила Мичурину настоящие пытки, ему всё равно было сложно сопоставить симпатичное личико Вики с апокалипсисом.

– И не забывай, что не только Виктория способна на такое! Помимо её элементаля воды, существуют ещё четыре: огня, земли, воздуха и эфира. И все они уже были узурпированы людьми, насколько мне известно.

Мичурин, который и без того выглядел озадаченным и подавленным, растерялся ещё сильнее, прикрыв глаза руками.

– И ты призвала меня, чтобы заточить в моём теле всех этих элементальных духов…

– Как я и сказала, сделать это самостоятельно не могу, ибо моя стихия – огонь – не позволит поглотить воду, землю, воздух или эфир.

Темноволосый разочарованно вздохнул.

– Тот, кто захотел обладать такой силой, – настоящий безумец… И встречать на своём пути таких людей я никогда не хотел. Первая попавшаяся Виктория мне вообще ноги отрубила!

Мичурин убрал от своего лица руки и посмотрел на собеседницу. Серые глаза встретились с красными глазами демона.

– Могу я отказаться?

– Да, – моментально ответила она.

– Отлично! Тогда я…

– Но сначала я должна объяснить тебе, почему это ужасная идея. Разумеется, я могу отпустить твою душу, и ты упокоишься. Однако в таком случае ты умрешь неудовлетворенным человеком, который не состоялся в жизни, а затем, получив второй шанс, отказался от него.

– А если без манипуляций?

– Что бы ты там не говорил, это чистая правда, с которой ты не хочешь встречаться лицом к лицу.

– Знаешь, быть просто неудовлетворённым намного лучше, чем переживать пытки в холодном подвале.

– К тому же, – продолжала она, не уделяя внимания словам Михаила, – я вряд ли смогу призвать ещё одного иномирца, поэтому подвергнуть элементалей заточению не выйдет. А если у людей будет доступ к такой одурманивающей силе, то рано или поздно они уничтожат мир. Умрут миллионы детей и женщин, животных и растений…

– Хочешь сказать, я окажусь в этом виноват?

– Я такого не говорила. Не мне тебя судить, твой отказ обоснован и логичен. Тем не менее в сложившейся ситуации во многом от тебя зависит судьба этого мира.

Девушка закончила свою реплику, однако Мичурин не начинал новую. Он молча сидел, смотря в стену сбоку от стола. Прошла секунда. Пять. Затем десять. Тридцать.

Всё это время Михаил Мичурин озадаченно о чём-то размышлял, а его собеседница была достаточно мудра и терпелива, чтобы не задавать бессмысленных вопросов. В определенный момент он сменил позу на более расслабленную и вновь посмотрел на Лифию.

– Умирать я не хочу, – без особых эмоций сказал Мичурин. – И даже если я не хочу жить жизнью, которую ты мне предлагаешь, я всё равно не хочу умирать.

– Какой прекрасный ход мыслей! – восторгалась демонесса, чувствуя грядущее согласие.

– Однако позволь спросить… В мире есть ещё четыре элементалиста, которые, вероятно, такие же чокнутые, как и Виктория Норборг.

Красноволосая тихонько угукнула.

– Согласно твоим словам, их могущества достаточно, чтобы уничтожать армии, города, страны и даже миры… Ну и как ты планируешь противодействовать этим полубогам?

– Твой главный инструмент сейчас – это я! Так как мы делим одно тело, тебе доступны мои… особые умения. У нас, демонов, припасено много разных фокусов, и все они вращаются вокруг человеческой души. Без элементаля колдовать у тебя не выйдет, зато ты можешь поглощать души умерших людей!

Когда Лифия ненадолго замолчала, чтобы позволить Михаилу самому сделать вывод, он практически сразу всё понял и ужаснулся…

– С-Сельма… – тихо произнёс он и аккуратно дотронулся до своего левого века. – То, что случилось с моим глазом, имело связь с Сельмой?

– Я храню души людей в своих глазах. Ты, дотронувшись до трупа, невольно дал команду на захват, вот я и использовала способность своего ока.

– В-Вот оно что… – неуверенно выдавил из себя бледный мужчина, словно действительно что-то понял.

– Иными словами, я поделилась с тобой своим глазом.

– И что эти души мне дают?..

– Они увеличивают количество маны, которая питает тело. Разве ты не заметил, что после случая с Сельмой ты стал сильнее и быстрее, живучее и выносливее?

Вмешавшись в битву Кирсы и Ленца, Мичурин сумел отправить последнего в полёт обычным ударом ноги. Это учитывая тот факт, что Михаил был субтильным и никогда не увлекался спортом.

– А ещё у тебя обостряется реакция, зрение и слух, – продолжила Лифия.

– Проще говоря, эффект сравним с выбросом адреналина, но… он перманентен, верно?

– Пока ты хранишь в себе душу человека – да. А поглощать их ты способен безгранично! Теоретически, ты можешь поглотить столько людей, что всего один взмах руки сможет разорвать пространство и время! Невероятно, правда?

Мичурин, потирая подбородок, нахмурил брови.

– Теоретически?

– Молодец, что заподозрил подвох. Дело в том, что душа – это не просто сгусток энергии. Это чьи-то воспоминания, чувства, желания и ненависти. Огромное количество захваченных душ окажет на твою психику колоссальное давление. Вполне возможно, что ты сойдешь с ума, подобно Виктории Норборг… Нет, ситуация может быть даже хуже, чем у этой дамочки.