Текст книги "Пари (СИ)"

Автор книги: Кида Хрюнозай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Наконец-то, мой самолёт приземлился на частном аэродроме, принадлежащем моей авиакомпании «Крылья Ангела», которую я назвал в честь Драко Малфоя. После двух оргазмов мой Леонардо спал в моих объятиях, и я его разбудил поцелуями.

– Генри? Где мы? – спросил он, когда проснулся и сладко потянулся, а потом схватился за спину. Я помассировал его спину и прочёл заклинание снятия боли.

– Спасибо, милый, у тебя нежные руки и волшебные прикосновения, – благодарно вздохнул блондин и обнял меня.

Я поднял на руки моего любимого парня и понес к выходу из самолёта. Внизу трапа меня встречал мой шофер Рауль. Он открыл дверцы машины и улыбался, радостно мне кивая головой. Я шёл медленно по тратуару и все шептал Лео о том, как я люблю моего мальчика.

– Ты выспался, Лео? – спросил я у Альмейда.

– Да, я спал пять часов без задних ног и готов к новым свершениям, Генри. А ты успел отдохнуть? – Блондин вглядывался обеспокоенно в мои глаза.

– Да, мой хороший, – ответил я, – на час меньше, чем ты, но я вполне бодро себя чувствую.

– Что ты предлагаешь, дон Гарсиа?

– Хочу показать тебе одну очень интересную игру, – улыбнулся я.

– Игра на секс? Учти в БДСМ я не играю, моё тело неприкосновенно, Гарсиа. Я слишком устал в жизни от боли и переносить её в занятие любовью – уволь, дорогой мой, я в эту гадость не играю. Я до сих пор часто вижу во снах, как меня пытают негодяи, особенно один, противно-изощренный урод со своими прихвостнями. Нет! – проговорил Альмейда. Он прижался ко мне и задрожал.

– Все хорошо, сокровище моё, я никогда в жизни не подниму на тебя руку. Нет, мы никогда не будем играть в эти игры БДСМ, любовь моя. Мы поиграем в «Падающую башню», но сначала поплаваем в бассейне, перекусим чего-нибудь.

Мы спустились с трапа и я посадил любимого в машину, сам сел рядом с Альмейда.

– Рауль, как дела в доме? Владислав дежурит по вечерам? – спросил я.

– Все в порядке, патрон, – улыбнулся шофер, – в доме порядок, Владислав Добрев закупил сегодня, как вы и просили, еду, мясо, овощи и фрукты, в особняке все хорошо. Ваша вилла пустует и ждёт своего хозяина, – снова улыбнулся Рауль.

Мы подъехали к моему особняку через час. Лео, положив голову мне на плечо, задремал. Когда машина остановилась у дверей особняка, я вышел из машины и поднял на руки моего жениха. На свежем ночном воздухе Альмейда проснулся.

– Мы приехали, родной. Сам поднимешься по лестнице и войдешь в дом, или мне донести тебя? – спросил я.

– Донеси меня и перенеси через порог, внеси в дом, – улыбнулся блондин.

– Как моего супруга? – усмехнулся я закружил Лео по поляне.

Альмейда заливался смехом, обнимая крепче за шею и шепча прерывисто, что любит меня. Тёплый, красивый, мой суженый, Судьбою мне данный. Потом я понес его к высокой лестнице, где меня ждал улыбающийся Влад Добрев.

– С возвращением, дон Гарсиа, – проговорил Влад, – дом в полном порядке. А где вы встретили Костаса? Вы с ним?

Альмейда напрягся в моих руках и спрыгнул на траву.

– Владислав, это не Костас Бурге, это мой жених, – сказал я, – а что с парнем?

– Он работает каждый день и устает очень. Костас читал все эти дни о вас, хозяин, и смотрел репортажи, он плакал. Вы же знаете о чувствах мальчишки.

– Хорошо, на днях я поговорю с Костасом, – ответил я. – Передай мальчику, что я в порядке и уже в Буэнос-Айресе.

– Спасибо, синьор Гарсиа, ну я пойду, если не нужен вам? – поклонился парень.

– Да, иди, можешь быть свободен, – ответил я.

Влад пошёл на выход, а я повернулся к Леонардо. Парень смотрел в след Добреву и в глазах его плескалась боль. Я подошел к Альмейда, обнял его, а он от меня отстранился и прошептал каким-то отсутствующим голосом:

– Мне надо уйти, Генри, прости.

– Леонардо… Прошу тебя, не уходи, – попросил я. Блондин обернулся ко мне и обнял сам, нежно поцеловал в щеку.

– Нет, Гарсиа! Я так не могу. Разберись сначала со своей пассией, а потом мы с тобой поговорим. Я не хочу быть твоей игрушкой, Генри.

Я поймал его за руки, когда он хотел снова отстраниться, они дрожали, стали холодными, от чего кольцо помолвочное вообще показалось мне ледяным. Заколка, что стягивала волосы Альмейда, упала на траву, а его платиновые локоны стал трепать ветерок и это было завораживающе красиво.

– Я прошу тебя, синьор Гарсиа, пусть твой шофер отвезет меня домой, – проговорил уставшим голосом блондин.

– Хорошо, – тихо ответил я, – но можно я позвоню тебе завтра, – попросил я.

– Наверное, не стоит, Генри. Мы встретимся на чтении сценария через пару недель, – ответил он.

– Нет, Лео, не поступай так со мной, прошу тебя…

Парень сжал мои руки в своих и отстранился. Я попросил Рауля отвезти Альмейда туда, куда он скажет. Когда ворота закрылись за Лео, я аппарировал в ночной клуб «Корона». Дай Бог, чтобы мне там застать Бурге.

В клубе грохотала музыка, бармены занимались приготовлением коктейлей и напитков, официанты разносили заказы клиентам. Я подошел к Натану, что сегодня был за старшего и он обрадовался, увидев меня. Я заказал у него виски со льдом.

– Натан, – обратился я к парню, – ты не в курсе, где я могу найти Костаса?

– Бурге в вашей комнате. Он проверил, все ли в порядке в зале и ушел, – ответил парень.

– Он сейчас один? – поинтересовался я.

– Нет, – ответил бармен, – у него какой-то клиент… Кажется, синьор Херарро, владелец казино «Золотая лилия». Вы же знаете, что дон Херарро всегда смотрел на мальчика маслянными глазами, но Костас отвергал испанца… до сегодняшнего дня. Узнав из СМИ и газет о вашей интриге с какими-то парнем-моделью, Бурге сорвался.

– Да, и мстить надо в моих апартаментах… Спасибо, Натан, – поблагодарил я бармена.

Я поднялся наверх и «Алохоморой» открыл дверь. Дон Херарро трахал и в хвост, и в гриву Бурге. Я прислонился к двери и сложил руки на груди. Мужчина самозабвенно предавался сексу, вколачиваясь в Костаса, но тут мальчик увидел меня и его глаза стали огромные и испуганные. В этот момент синьор Херарро вынул свой член из парня и всунул его в рот Бурге, схватив того за волосы, чтобы не сопротивлялся. Когда испанец кончил с протяжным стоном частью в рот мальчишке, частью на лицо и шею, он отпустил Костаса и тут же уснул, захрапев на кровати. Парень вылез из-под огромного тела испанца и его вырвало прямо на ковер. У него дрожали руки и нижняя губа. Мне стало противно.

– Что с тобой случилось, Костас? Как ты докатился до такой жизни? – спросил я. Мальчишка что-то прошептал, и бросив на пол одежду, надел халат, что висел на вешалке. Мой халат. – Что тебе не хватало? Моей заботы, дружбы? Скажи мне, мальчик.

– Это не то, что ты думаешь, Генри. Понимаешь? У меня ничего нет с Херарро, – промямлил мальчишка со слезами на глазах.

– У тебя, значит, ничего нет с испанцем? Объясни мне, Костас, почему нужно было трахаться в моих личных апартаментах? Что с тобой? Я ценил тебя как друга, как младшего братика, а ты осквернил наше с тобой ложе, ты растоптал сейчас нашу дружбу и моё доверие к тебе.

– Я увидел тебя в новостях, а потом прочёл в журнале и в газетах, что ты обручен… Рядом с тобой был смазливый парень в маске. Все кругом говорят, что вы с ним почти женаты. Это правда, Генри? – всхлипнул Бурге.

– Да, правда. Леонардо – мой жених официально, – сказал я, – и мы любим друг друга.

– И кто он? – зло сощурил глаза Бурге. – Ты нашёл себе очередную игрушку для своих утех? Доверчивую как я шлюшку? Его ты со временем тоже «помотросишь и бросишь?» – Парень подошел ко мне, а я ударил блондина. Все это предел.

– Убирайся, Костас, чтобы я тебя больше рядом с собой не видел, – произнес я сквозь зубы. – Я буду оплачивать твою учёбу в театральном коледже, как и обещал, помогу устроиться на работу туда, куда захочешь, но в моем баре ты не останешься. Я все могу понять: твою влюблённость, твою ревность, обиду, но наставить мне рога в моем собственном баре и в моих апартаментах? Уволь. Я предательства терпеть не могу. В моей жизни я много видел предательства, но твоё – перебор. Баста! Я сейчас уйду, но сделай так, чтобы через час синьора Херарро здесь не было и тебя тоже.

– Прости меня! – воскликнул Костас, он упал на колени передо мной и обхватил мои колени. – Я на все готов, Генри, но не гони меня от себя. Выпори, избей, наори, выеби, как последнюю сучку, я на все согласен, но позволь только остаться рядом… Я люблю тебя! Я не смогу без тебя…

– Костас, – ответил я и отпихнул от себя блондинчика, – не прикасайся ко мне. Деньги тебе будет передавать Влад.

Я вышел из комнаты, оставив лежать на полу мальчишку. Он рыдал, бил кулаком об пол, но это не поможет. Всё, судьба сама нас разъединила. Я вышел из «Короны» и вызвал такси, так как выпил целый бокал виски и сам не мог вести авто.

Я ехал по ночному Буэнос-Айресу в такси и водитель что-то фальшиво напевал в пол голоса.

– Синьор, – проговорил мужчина, – вы так и не сказали, куда вас отвезти?

– А вы могли бы просто повозить меня по городу и включить радио новости? – попросил я. – Об оплате не волнуйтесь, заплачу в двое.

– Без проблем, синьор, – ответил шофер и потер довольно руки, – но всё-же, каков пункт вашего конечного назначения?

– Я скажу вам чуть позже, – усмехнулся я, а мужчина включил новости.

– А сейчас перейдём, – вещал диктор, – к самому главному: весь Буэнос-Айрес гудит вот уже шестой день… Все газеты, журналы и телевидение пестрят новостями, репортажами и фотографиями о связи ювелирного миллиардера, дона Генри Джеймсе Гарсиа с неким белокурым блондином. Этот красавчик появлялся в Нассау на всех мероприятиях, куда поехал на открытие очередного ювелирного филиала дон Гарсиа. С ним постоянно находился рядом таинственный юноша в маске, следуя за миллиардером рука об руку. Белокурый, стройный, очень красивый и изящный. Кто же это? СМИ в курсе, что дон Гарсиа даже обручился с этим Мистером N на Багамах. У них одинаковые кольца на безымянных пальцах, которые специалисты оценивают в несколько миллиардов американских долларов. Не только Аргентина в недоумении о таинственности, но Испания, Соединенные Штаты Америки, Франция и Китай. Страны, в которых имеются ювелирные магазины и холдинги дона Гарсиа, в шоке, ведь у каждого на аргентинского миллиардера были свои интересы. Упустить такую гигантскую акулу бизнеса и дать ему выбрать по собственному усмотрению какого-то мальчишку? Эти новости обсуждаются в Аргентине и во многих странах мира. Это был Герардо Гонсалес с ночными новостями от «Огни Аргентины».

Заиграла музыка и шофер заговорил:

– Синьор, вот не понимаю я, какое кому дело, кто с кем спит, или женится?! Школу, где учится мой сын, спонсирует этот дон Гарсиа. Во всей Аргентине нет более престижной школы, бесплатные завтраки и обеды для детей, конкурсы, поездки на отдых в горы, лагеря отдыха летние и рождественские. По мне плевать, с кем он трахается, или за кого хочет выйти, главное, чтобы он помогал рабочему классу, да и мужик классный. Этот Гарсиа является спонсором женского монастыря, который воспитывает триста детишек, а детские дома и приюты по всей Аргентине и на Багамах? И тут этот человек – первый помощник. По мне, дон Гарсиа этот – блаженный. Истину говорю, клянусь Кровью Господа! Сейчас все только гребут под себя, а этот жертвует. Не блаженный ли?

– Вы правы, милейший, – рассмеялся я. – Припаркуйтесь у оперного театра, пожалуйста.

– Вы приятный синьор, я чувствую, что у вас хорошая душа, – ответил мужчина и посмотрел на меня, повернувшись ко мне лицом. – Дон Гарсиа?! – воскликнул шофер.

– Спасибо, друг мой, вы очень меня поддержали. – Я протянул триста американских долларов мужчине и пожалел его руку.

Шофер долго кланялся, пока медленно отъезжал от оперного театра. Я пошёл без телохранителей к парку, что находился возле храма искусств, где царит Муза. В парке было красиво ночью: огни, гирлянды на деревьях, падающие лепесточки с цветущих черешен и яблонь, зелёные, молодые побеги хвойных деревьев источали одуряющий запах.

Я шёл по центральной аллее, когда заметил под одним из фонарей парня с платиновыми волосами. Неужели это Альмейда? Он стоял спиной ко мне. Я тихо подошел к нему и заметил, что парень плакал, вытирая руками слезы.

– Леонардо? – тихо позвал я и парень вздрогнул, он вынул из кармана поспешно маску и надел на себя. – Любимый, это ты?

– Почему ты здесь? – уставше и хрипло спросил блондин.

Я обошёл фонарь и взглянул на Альмейда, его покрасневшие от слез глаза выдавали страдания. Я притянул парня медленно к себе и он уткнулся мне в плечо.

– Все хорошо, сокровище моё, я рядом. Расскажи, что случилось? – попросил я.

– Мы с тобой плохо расстались, Генри, я не мог ничего делать, не мог дышать вообще, – ответил блондин. – Прости меня, я не имел права произносить всего того, что наговорил тебе в твоём особняке. Вместо того, чтобы дождаться твоих объяснений, я вспылил, нагрубил тебе, как самый настоящий маггл, о них ты рассказывал мне в Нассау, что это не маги.

– Все хорошо, милый, – тихо сказал я, – на твоём месте я бы вообще скандал закатил, ты ещё смог спокойно уйти. Я понимаю тебя, мой родной. После того как ты уехал, я посетил свой ночной клуб «Корона» и нашёл Костаса Бурге в объятиях одного богатого человека. Я с ним расстался. Мальчишку я пожалел несколько лет назад, взял к себе, оплачиваю его учёбу. Я дал ему работу в своем клубе, но сегодня уволил, переведу его…

– Не надо оправданий, Генри, мне не хочется ничего знать о твоих любовниках. Я просто надеюсь, что ты больше не изменишь мне никогда. Я – собственник и если ты разобьешь мне сердце после свадьбы, я просто навсегда исчезну из твоей жизни так, что ни один хваленый детектив меня не найдёт, – вздохнул Альмейда.

– Я клянусь, мой родной, что ни на кого не посмотрю, кроме тебя, – ответил я. – Прости меня, мой Лео.

*

POV. ДРАКО МАЛФОЙ.

*

Я думал, что сойду с ума. Мы так плохо расстались с Гарри. Я знал, что такой известный молодой мужчина не мог оставаться верен мне все эти шесть лет после окончания Хогвартса. Он молод, красив, желанен и организм возьмёт свое непременно. Я слышал о похождениях Поттера после ухода из мира магии, он постоянно был в окружении девушек и моделей, ему ли надевать на свои чресла пояс верности? Мерлин Великий! Как же мой любимый гриффиндорец был все волшебные дни в Нассау верен мне… Он был таким нежным и ласковым, а тут после рассказа того охранника, я усомнился в Гарри. Мне померещилось, что брюнет и после нашей свадьбы будет мне изменять. Я сам виноват. Вспылил, возревновал и ушел. Но что я без моего Поттера? Обезличенный овощ, а не представитель рода homo sapiens. Кусок жалкого дерьма, идиот, изгой из общества, привычного мне с младых ногтей. Я – ноль без палочки.

Я попросил шофера Рауля высадить меня на набережной, а когда он уехал, я медленно пошёл в парк отдыха. Мне было необходимо пройти пять километров пешком вдоль реки и подышать свежим воздухом. Я хотел посмотреть на часы, но оказалось, что я их оставил в сумке, а она вместе с чемоданом в багажнике поттеровского Мерседеса. Прекрасно. Ни вещей, ни ключей от дома. Лина и Лора придут только к девяти в мой дом, а до этого мне в него не попасть.

Перед глазами предстало лицо Гарри. Умоляющие остаться изумрудные глаза, смотрели мысленно на меня и сейчас разрывали этим мою больную душу. Этот его с хрипотцой голос, он резал без ножа моё сердце, а глаза мои наполнились слезами. На набережной послышались голоса гуляющих парочек. Господи, как же хотелось чтобы в эту минуту рядом был Гарри Поттер. Я бы все отдал за это.

– Привет! – здоровались со мной ребята и девочки, улыбаясь. – Hola!

– Hola, – кивал я и махал им рукой в ответ.

– Синьор Альмейда? Вы ведь модель и актер? – посыпались вопросы. – Это ведь вы, Леонардо Эрнесто Ди Альмейда?

– Si, это я, – улыбнулся я.

Подростки стали просить автограф, и пришлось удовлетворить их желания. Они довольные ушли, громко смеясь. Счастливые. Дай Мерлин, чтобы каждый влюблённый на земле человек был рядом сейчас со своей второй половинкой.

Имея подобные размышления в голове, я дошёл до парка отдыха. Как же здесь было красиво. Мой дом находился недалеко от оперного театра и от этого парка. Я обходил деревья со сверкающими гирляндами, вспоминал поцелуи и нашу любовь с Гарри под грушовыми, персиковыми и вишневыми деревьями в далёком Нассау. Слезы полились из моих глаз. Все мой максимализм, проклятое чувство собственника. Мы – Малфои, если влюбляемся, то это насовсем, навечно. Я, как лебедь, верный своей истинной паре. Если Гарри оставит меня или изменит, то я умру, и подобно лебедю погибну, разбившись о камень неверности и лжи. После того, что я испытал с Гарри, эту сногсшибательную любовь, эту его нежность, его руки, тёплые объятия и ненасытность, жажду, с которой он любил меня и хотел… Нет, я больше ни с кем так не смогу. Либо – Гарри, либо – смерть.

– Гарри, душа моя! – проговорил я в ночное небо. – Я не могу без тебя дышать. Приди, забери меня, любимый мой. Обними меня и забери к себе. Стань моим и только моим. Прости меня за все, за мою ревность, за прошлое. Гарри… Мой родной гриффиндорец…

И тут я услышал тихий голос Поттера за спиной:

– Леонардо? Любимый это ты?

Моя душа в пятки ушла. Гарри здесь? Небеса благоволят ко мне, к нам, к нашей любви? Но, я не смог открыться сейчас Поттеру и вместо того, чтобы броситься в объятия брюнета, я остраненно спросил его, что он тут делает? Я чуть не забыл про маску и возблагодарил все те же небеса за то, что не выкинул её, пока гулял по набережной, а сунул в карман. Мой любимый обошёл фонарь и приблизился ко мне. Этот его изысканный парфюм в сочетании с запахом молодого тела Гарри, сводил с ума меня. Я никогда не смогу им насытиться. Я голоден Поттером с одиннадцати лет, я стал наркоманом, поттероманом и зеленоглазый гриффиндорец – мой личный, самый отборный и дорогущий сорт героина. Гарри – мой наркотик. Меня без него всего выкручивает, выверчивает, мне постоянно нужен Поттер. Его руки, глаза, в которых я желаю утонуть; губы, жадный язык, которым он меня всего вылизывает и подчиняет своей воле; его член и тело, которые идеально мне подходят. Я посмотрел на Гарри пьяными, любящими, печальными глазами. Поттер обнял меня и спросил, в порядке ли я? Он стал рассказывать о том, как расстался с мальчишкой из своего ночного клуба, но я его остановил. Это меня не интересует. Всё, что было до меня, пусть останется в прошлом.

– Я надеюсь, что ты никогда не изменишь мне после свадьбы, Генри, – сказал я и хотел добавить, что умру, пущу «Аваду» в свое разбитое сердце, если это произойдёт, но этого говорить нельзя пока.

– Я клянусь, мой родной, что никогда не посмотрю ни на кого, кроме тебя, я твой на веки вечные.

Я обнял Гарри и сам потянулся к его губам, желая раствориться в моем Поттере. Легкий рывок аппарации и брюнет перенес меня к фонтану, что стоял напротив огромного поттеровского особняка. Я обвил руками шею Гарри, а он поднял меня на руки и понес на верх. Он взмахнул рукой и без палочки дверь сама открылась, впуская внутрь хозяина с ношей на руках.

– Любимый мой, – прошептал Поттер, – мы дома, мой родной. Наконец-то. Я больше тебя никогда не отпущу.

– Я твой, Генри, весть твой от макушки до пят! Я прошу тебя, держи меня крепче и пусть я умру, если это суждено, но в твоих руках, в твоих объятиях, сгорая от любви, чем от боли в разлуке, – ответил я, вовлекая Гарри в поцелуй.

========== Часть 11. ==========

POV. ГАРРИ ПОТТЕР.

Я внес Леонардо в свою виллу и посадил его в гостевой комнате на диван, но блондин нахмурился.

– Что-то не так, мой хороший? – спросил я. – Малыш, что такое?

– Покажи мне весь свой здоровенный домище, пожалуйста, – попросил парень.

– Может, ты хочешь…

– Покажи мне свою комнату, Генри, – улыбнулся он. – Для жениха очень важно и считается главным увидеть спальню своего будущего мужа.

– Понимаешь ли, Лео, в спальне моей долгие годы висит фотография моего… ну, моего Драко и я не знаю, будет ли тебе это по душе, мой дорогой, – ответил я, но блондин меня удивил – он нежно улыбнулся, немного застенчиво и покраснел.

Альмейда поднялся с дивана и обнял меня, положив на плечо свою белокурую голову. Такой нежный, податливый и ласковый.

– Покажи мне его фотографию, – попросил Лео, судорожно вздохнув, – прошу тебя, Генри.

– Ладно, но не расстроишься ли ты мой родной? – спросил я и чмокнул блондина в щеку.

– Все хорошо, пойдем, а потом надо чего-нибудь покушать, я немного голоден, – ответил парень.

– Прости, конечно же… Может, сначала мы поедим мяса и овощей с десертами, а потом я покажу тебе дом и спальню, которая скоро станет и твоей?

– Нет, Гар… синьор Гарсиа, сначала мой десерт, – усмехнулся блондин и вытянул губы, чтобы я его поцеловал, что я и сделал.

Когда я привел его к двери своей спальни, то снова взял на руки и внес сначала в кабинет перед самой спальней. Все в серебристо-зеленых тонах, как в гостиной Слизерин, а на стене между окнами висело полуторо метровое колдофото Драко Малфоя. Блондин сразу подошел к улыбающемуся колдофото Драко и провел по серебристой рамке рукой. Лео смотрел на моего любимого с такой печалью и нежностью.

– Красивый и очень утонченный, – проговорил Альмейда, – твой бывший – очень элегантный парень.

– Да, он всегда был красив, элегантен, изящен и безумно мной любим, но это не мешало ему быть тем ещё сукиным сыном и засранцем, – произнес я.– Слишком поздно я понял, что Драко тоже любил меня.

– Да, это печально. Ладно, а теперь веди меня в свою берлогу холостяцкую, – улыбнулся блондин.

Альмейда долго рассматривал огромнейшую кровать, а на стене снова колдофото Драко. Потом мы переоделись, я дал блондину свою футболку, шорты и чистые носки, сам надел тоже самое. Причём, переодеваться Лео пошёл в душевую комнату.

– Пойдем, мой хороший, – проговорил я и улыбнулся, когда он вышел из душевой, – надо поесть. А тебе идёт моя одежда.

Блондин улыбнулся и я его обнял, уводя на кухню. Мы пожарили мясо, морепродукты с овощами и Лео сделал замечательный молочный коктейль с фруктами, я же нарезал закусочную рыбу и помидоры с огурцами вместо салата. Спать не хотелось вообще.

– Ты хотел во что-то там сыграть, в какую-то башню? – подсел ко мне после трапезы блондин.

– Да, – ответил я и посадил парня на свои колени, – хочешь, сыграем на раздевания? Это интригующе и весело, азартно и интересно. Кто же из нас проиграет? А ты не играл в такое, Лео?

– Нет, у меня родители строгие, у нас были классические игры: шахматы, шашки, карты… Но ни бутылочек тебе, ни «Камень, ножницы, бумага», – ответил Альмейда. – Научи меня всему.

– Конечно, родной, это легко, – улыбнулся я и поцеловал руку блондина. – Кольцо так красиво обрамляет твой изящный пальчик.

Я встал с дивана и повел парня в зал, посадил на пушистый ковролин, достал шахматную доску – это для опоры фундамента башни, так как на ковролине пушистом она упадёт, и брусочки из дерева. Я положил первый ряд брусочков, а второй как-бы крест на крест, третий снова, как первый ряд, а четвёртый – как второй.

– Ну, кто играет первым? – спросил я.

– Давай, ты, заодно покажешь, как играть.

Я кивнул в ответ и вынул с нижнего ряда средний брусочек и положил его на верх.

– Теперь ты вынь брусочек любой из второго ряда и положи рядом с моим брусочком, – попросил я Альмейда и он сделал.

Блондину стало от напряжения жарко, когда мы построили ещё четыре ряда и они были шаткими, между ними зияли пустоты, так как вынимались брусочки. Когда Лео вытягивал очередной брусок, строение покачнулось и упало на доску, и ковролин.

– Нет! – воскликнул блондин. – И что теперь?

– Снимай носки, – улыбнулся я, а Альмейда подозрительно на меня посмотрел, но снял.

Игру мы начали заново и на восьмом ряду я чихнул, получилась это громко и смачно, отчего башенка наша шаткая упала, а был как раз мой ход. Что ж, это моя вина и я снял свои шорты, оставшись в плавках. Я посмотрел на Альмейда, он сглотнул и закашлялся.

– «Акцио» Акваминерале и стакан пустой, – произнес я и из кухни прилетела бутылка закрытая минеральной воды без газа и стакан.

Блондин во все глаза смотрел на меня, продолжая ещё больше кашлять. Я налил воды в стакан и подсел к парню.

– Выпей, легче станет, – предложил я и Альмейда отпил. Понадобилось два стакана, чтобы Леонардо прекратил кашлять. Я нагнулся и поцеловал блондина, а он меня обнял. – Ммм, как же эта маска мешает целовать тебя по-нормальному.

– А ты выиграй и сними её, – усмехнулся парень и, шутя, ударил меня кулаком в плечо. – Думаешь, я этого хочу?

– Тогда продолжим нашу битву, – предложил я и провел рукой по спине блондинчика. Горячая спина и гладкая.

– Генри, прекрати меня провоцировать, – проговорил Альмейда, а я рассмеялся.

– Хочу, чтобы и ты тоже снял свои дерзкие шортики, как я, Лео, – ответил я.

– Агась, – усмехнулся блондин, – мечтай!

– Любимый, ты не знаешь, как часто я представляю тебя всего обнаженного в этой маске. Твоё безупречное тело и маска на лице… С каким же удовольствием я сниму её и устрою ритуал сжигания, чтобы никакая тайна и препятствие не стояло между нами.

– И я хочу того-же, – ответил блондин и сам потянулся за очередным поцелуем.

Следующий раунд продул Лео, он пока вынимал на десятом уровне брусочек, уронил башенку.

– Чёрт! – возмутился парень. – Ну как так-то, как?! Генри, надо эти брусочки маслом смазать, они вообще все шершавые, плохо выходят из своих ячеек.

– Да все нормально, – рассмеялся я, – просто у кого-то руки-крюки, или как говорят магглы: «Плохому танцору всегда яйца мешают!» Давай, снимай шорты, мы будем с тобой на равных!

– Нет, только не шорты! – прикрыл руками ширинку блондин.

– О! – прошептал я. – Мой любимый жених без нижнего белья? Это так восхитительно и эротично.

– Просто так вышло, – покраснев, ответил Альмейда.

– Это не важно, снимай свои шортики дерзкие, предпочитаю видеть тебя без них, – улыбнулся я. – Может, ты хочешь, чтобы я их с тебя снял? Так я могу.

– Я сам! – нахмурился парень и, отвернувшись, снял шорты. – В конце концов, ты же уже видел меня всего голым.

– Да, костюм Адама на тебе красиво смотрится. – Альмейда смутился, а я рассмеялся.

Следующий раунд блондин снова продул, он так примерялся к брусочком, что коленкой сдвинул чуть-чуть доску – опору и башня рухнула.

– Это не справедливо! – возмутился Альмейда.

Итак, мой сон сбылся, который я видел в отеле «Орхидея», в Нассау: Лео остался в рубашке, вернее, на яву в футболке и с маской на лице.

– Любимый, что снимешь сначала? – спросил я.

– Футболку, конечно же! – гордо ответил Леонардо и вздернул нос, ну прямо, а-ля, Драко на втором курсе Хогвартса в Запретном лесу. Как он тогда сказал: «Это работа прислуги… Пусть только мой папа узнает об этом!»

Я подполз к блондину и произнес:

– Позволь, милый, я сам сниму футболку с тебя, мне надо кое-что выяснить.

Лео пожал плечами и кивнул в ответ. Я видел его тело не в первые, но возможно сегодня он, если Альмейда тот, о ком я думаю, может, сегодня он не догадался применить чары отвода глаз? Я знал, что после моей, пущенной «Сектумсемпры» в Драко, на его груди остались рубцы от заклятья. Я медленно снял с блондина футболку, но рубцов не было. Боже, неужели я ошибся и мои вещие сны со смертью Волдеморта стали обычными? Но это – нонсенс! Я положил на плечи Лео свои руки и потянулся за поцелуем.

– Генри, – услышал я очень тихий голос блондина, – потерпи ещё немного. Я люблю тебя, доверься мне, мой желанный. Думаешь, я не схожу с ума от предвкушения? Я этого больше, чем ты хочу. Потерпи. – Я кивнул согласно в ответ и вернулся на свое место.

Следующий раунд я проиграл намеренно. Взглянув на блондина, на то, как его руки задрожали, когда он вынимал из нижних ярусов брусочек, я поддался и специально продул раунд. Я снял футболку и остался в одних плавках. Раунд последний после этого проиграл Лео. Он очень быстро метнулся в душевую комнату, но я не был бы ловцом в Хогвартсе, не будь я быстрым. Я поймал моего парня и прижал к себе.

– Любимый, – проговорил я, – доверься теперь ты мне. Я не трону твою маску сейчас, если ты боишься, давай, сделаем это при свете дня?

– Нет, сделай это сейчас, прошу тебя, – тихо ответил блондин и всхлипнул.

Но я не спешил. Я стал целовать моего родного жениха, успокаивая и расслабляя его скованность, прогоняя вон страх.

– Я люблю тебя, – шептал я, нежно поглаживая уже почти расслабленную спину Альмейда. – Мой хороший, ты веришь мне?

– Да, – тихо, одними губами выдохнул в мои губы блондин. – Не мучай меня, сними её… – попросил он и закрыл глаза.

Я снял маску с лица и тут же вскрикнул, порывисто обнял любимого Малфоя. Это был он…

– Мой Драко! – теперь уже я всхлипнул. – Мой родной, мой желанный, только мой! Как же я рад, что это ты. Но твоя грудь? Где следы от «Сектумсемпры?» Где метка на предплечье?

– Поттер! Гарри! Мой гриффиндорец, – зарыдал в голос блондин, – какая же это была пытка не сметь назвать тебя по имени, ни выстанывать его при оргазме и в криках. А так хотелось сорваться и назвать Гарри. На мне очень сильные маскировочные чары и я пью зелья, которые мне это позволяют.

Я поднял на руки моего жениха и понес в спальню.

– Все, родной, я накажу тебя любовью за то, что ты сразу не открылся мне, меня всего измучал и себя. Я буду тебя воспитывать, Драко. За каждую ошибку буду сладко наказывать, за покорность – поощрять… сладко.

– Гарри, я хочу, чтобы ты не выпускал меня из рук до скончания века. Я хочу… Ох, Поттер! – застонал блондин, когда я бросил моего любимого на кровать.

– Ррр… – зарычал я. – «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?»

– Ты даже не представляешь, Поттер, как долго я молил небеса о тебе – с одиннадцати лет. Ты даже не представляешь, Гарри. Когда я видел тебя в школе, не обращающего на меня внимание, то я страдал, я бесился и ночами в Астрономической башне рыдал, а потом я жаловался плаксе Миртл. Как я переживал за тебя, мой… родной, – проговорил Драко и притянул меня к себе, уложил на лопатки и сел на мои бедра. – Каждый раз ты чудом оставался живым. Особенно на четвертом курсе, когда возродился Тёмный Лорд и ты чуть не погиб в чёртовом лабиринте. Я сам чуть не сдох тогда, но меня утешал один моментик… одно пророчество не давало мне сойти с ума от одиночества.

Я стал гладить по телу Малфоя, притягивая его все ближе к себе.

– Расскажи мне об этом пророчестве. – Блондин поцеловал меня сам, тягуче и сладко, стал ласкать мою шею, прошелся легкими поцелуями по векам и снова вернулся к губам. – Ну же, Драко, не мучай меня больше, te ruego, mi amor (прошу тебя, любовь моя).

– В подвальных помещениях Хогвартса я как-то нашёл зеркало Еиналеж. Я подошел к нему, из глаз моих текли слезы в тот момент. Я посмотрел в старинное зеркало и в нем я увидел нас с тобой. Я увидел…