Текст книги "Пари (СИ)"
Автор книги: Кида Хрюнозай
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
========== Часть 1. ==========
После окончания Хогвартса прошло три года. Гарри ушел из магического мира, устав быть марионеткой для Министерства Магии, для Кингсли и прочих, которые хотели за счёт имени и славы Героя, победителя Волдеморта, либо купаться в лучах славы, либо прикрываться Гарри, а девы мечтали стать миссис Поттер. И тогда Герой решил уйти. Заблокировав себя для поисков и обнаружения, он взял достаточно денег, чтобы спокойно жить в мире магглов, выправил новые документы на имя Генри Джеймса Гарсиа и покинул Туманный Альбион. отчество он не смог сменить, потому что Джеймса Поттера ему, как отца, никогда не хватало. Он отправился в Аргентину, купил виллу на берегу моря и отдыхал, купался, загорал, гулял по окрестностям, вечерами ходил в бар, вобщем, не отказывал себе ни в чем.
Но не только Поттер поступил так, уйдя из мира магии. Драко Люциус Малфой тоже слинял из магического Альбиона по окончании Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. На выпускном балу он всю ночь танцевал то с Паркинсон, то со своей невестой Гринграсс, даже пару раз с Забини, а выпив третий бокал огневиски и вовсе пригласил самого Поттера. К слову, и Гарри не отказался от танца с ним, будучи захмелевшим, как и сам Малфой.
– А ты стал лучше танцевать, чем на четвертом курсе, я заметил в тебе изменения, – проговорил блондин и ближе притянул парня к себе.
– Драко, – устало и как-то печально ответил Гарри, – давай хотя-бы сегодня обойдемся без споров, разногласий и негатива.
– Ну, если только сегодня, Потти, – усмехнулся принц Слизерина, вглядываясь в лицо своего любимого вечного врага.
После первого танца они снова принялись вальстровать по залу, шокируя этим всех выпускников и многих учителей, за исключением директриссы Минервы МакГонагалл, которая наблюдала за парнями с улыбкой и, подобно Дамблдору, приподняла свои очёчки.
– Я благодарен тебе, Поттер, – проговорил Малфой, – ты спас моих родителей, и они смогли департировать во Францию, теперь за мной остался долг.
– Не надо, Драко, ты ничего мне не должен, – ответил Гарри, – твоя мать меня спасла, не выдала, как и ты тогда Беллатрисе и своему отцу в мэноре.
Но вот и второй танец закончился, и блондин хотел было отстраниться, но Поттер удержал его, обняв за талию.
– Малфой, давай ещё один и тогда разойдемся, – попросил Герой.
Драко не оттолкнул его, он снова повел Поттера в танце, на этот раз был медленный при приглушенном свете. Появилась как бы дымка, которая как туман сокрывала парочки, оставляя их как бы в коконе. Толи это виски так повлиял на организм парней то-ли музыка, которая тихо звучала, лаская слух и умиротворяя душу, но Гарри и Драко лишь теснее прижались друг к другу. Герой обнял блондина за шею и его губы приблизились к губам принца Слизерина.
– Скажи мне, Малфой, почему мы столько времени потеряли на вражду, а? – Драко смотрел в глаза Гарри и не мог оторваться. – Ответь мне, прошу тебя.
– Не знаю, Поттер, не знаю, – ответил тихо блондин. – Может, от того, что ты не пожал мне руку тогда в поезде? Или от того, что выбрал в друзья не меня?
– Я сейчас обнимаю тебя, Драко, и это больше, чем протянуть руку. – Гарри подтянулся выше к Малфою и заглянул в расплавленное серебро глаз блондина. – Поцелуй меня, Драко.
– Поттер… – тихо в самые губы прошептал Малфой. – Ты уверен, что хочешь, или это алкоголь затуманил твой разум?
Поттер кивнул и Драко поцеловал как-то отчаянно и жадно, стукаясь зубами о зубы Гарри, облизывая языком губы, просясь внутрь. Получив доступ, он стал исследовать жаркие глубины рта теперь уже бывшего врага, руками все сильнее прижимая и лаская поддатливое тело парня.
Но вот и третий танец закончился, а окутывающий их кокон, растворился, и Драко отпрянул от Гарри, услышав на последок: «Спасибо». Брюнет поспешно вышел из зала, за ним побежала Джинни Уизли, кто-то ещё, а Малфой не понимал, что только что произошло. Он целовался с Гарри? И что делать дальше с этим?
Драко и сейчас вспоминал этот поцелуй. Он не шёл ни в какое сравнение с поцелуями Паркинсон или Астории и даже Блейза Забини, когда они целовались после сдачи СОВ. Если вкус губ Блейза был сладким, как леденцы «Берти Боттс», то вкус Поттера был горьким шоколадом и хотелось снова их вкусить. Теперь губы Гарри станут навсегда личным сортом отборного шоколада. Он пошёл следом за брюнетом, но не нашёл его, зато встретил Уизлетту. Она накинулась на парня, чуть ли не с кулаками.
– Сволочь! – закричала она. – Что ты сделал с Гарри? Скотина слизеринская, как ты посмел танцевать с ним?
– Отвали, рыжая! – прошипел Малфой и направил в ответ на девушку свою палочку.
– Что здесь происходит? – услышали они голос директриссы.– Мистер Малфой, мисс Уизли? Вы можете мне объяснить?
– Проклятый Хорёк обидел Гарри Поттера и тот ушел из зала, я не могу его найти, директор, – закричала Уизлетта.
– Мисс Джиневра! – воскликнула МакГонагалл. – Я отнимаю пятьдесят очков с Гриффиндора и лично с вас за дерзость и за отсутствие манер, я сегодня же напишу вашим родителям и вместо диплома красного с «Превосходно» вы получите зеленый, что значит «Знания есть, но манеры хуже пищащей мандрагоры».
Девушка убежала вся в слезах, а Минерва посмотрела на Драко.
– Мистер Малфой, что произошло? – спросила директор. – Я очень радовалась сегодня, что вы с мистером Поттером нашли общий язык хотя-бы на прощальном бале. Вот бы и в прошлые годы вы не дрались, а дружили…
– Я не знаю, где может быть Поттер, – ответил парень. – Я его не обижал, директор. Мы танцевали, а потом он просто убежал.
– Поищите его там, где все спрятано, – улыбнулась старая женщина.
Малфой поклонился и побежал в Выручай комнату, но когда ему удалось в неё войти, Драко не нашёл в ней Поттера…
Вспоминая все это, Драко Люциус Малфой ехал на машине по Буэнос-Айресу. Он подобно Гарри Поттеру тоже ушел в мир магглов, изменив фамилию и запечатав свою магию и умения, а так же сделал так, чтобы никто не вышел на его след. Он превратился из Малфоя в Леонардо Эрнесто Ди Альмейда.
========== Часть 2. ==========
POV. ДРАКО МАЛФОЙ.
Наступило Рождество – праздник детства, сладостей, вкусностей, подарков и радости. Я вспоминал свои детские годы, когда в мэнор приходило Рождество. Родители шили новую одежду, себе и мне, по-особенному украшали особняк, в большой гостиной ставили огромную ёлку до потолка, а эльфы её несколько дней украшали всевозможными гирляндами и разноцветными шарами. Родители покупали игрушки и подарочные наборы для моих гостей. Чаще всего это были дети из известных семей, с которыми мой отец имел общение, и, конечно же, Винсент Кребб, Грегори Гойл, неизменная Пэнси Паркинсон и семейство Гринграсс, маленькая Астория, которая на несколько лет была младше меня. Наш немного мрачноватый мэнор в Рождество и в последующие святки весь сиял морем огней, слышался постоянный детский смех, веселье и радость. Как же давно это было… После четвёртого курса все радикально изменилось. В родном мэноре поселился воплотившийся Том Риддл, иначе Лорд Волдеморт, вернулась из заточения в Азкабане сестра моей матери, тётка Беллатриса Лестрейндж, по особняку ходили в грязных сапогах Пожиратели Смерти. Рождество не стали в тот год справлять, как и в последующее пятилетие.
После окончания Хогвартса я переехал в Буэнос-Айрес, в столицу Аргентины. Почему не в Испанию, или не в Италию? Не знаю, просто я встретил в маггловском Лондоне в кафе парня, он был из Аргентины и у него имелась своя студия фотографии, видео рекламы. Увидев меня, он подошел ко мне сам, представился как Хуан Роберто Диас.
– Вы очень красивы и изящны, – проговорил он, – у меня частная фирма – студия по рекламе и видеосъёмкам. Я давно искал такую модель.
Я смотрел на него с недоверием. Тогда этот испанец показал мне свои документы, альбомы и видео, когда я пошёл в его номер в отеле, и… да, я поверил ему. Опечатав мэнор, я уехал в Аргентину и за несколько месяцев смог купить себе неплохой особнячок, нанял прислугу и личную швею. Луиса не только шила мне костюмы для показа мод, но полностью содержала мой гардероб в чистоте и порядке. Была ещё одна женщина Лина, она готовила прекрасно для меня завтраки и ужины, а обедал я в студии. Каждый день съёмки, показ мод, фотосессии, реклама и прочее. Поездки то в Бразилию, то в Испанию, то в Австралию, а месяц назад мы с Хуаном Диасом вернулись из Америки. У меня было одно условие – никогда не ездить в Англию. Три года я не получал сов и известий или газет из Туманнного Альбиона, и, если честно, не горел желанием, что-либо знать о маг мире. Я знал, что Поттер счастлив. Последнее известие, что я услышал, а потом и прочёл перед отъездом было о скорой свадьбе Героя, победителя Волдеморта с Джиневрой Уизли. Они счастливо улыбались колдофотографам в «Ежедневном пророке», а эта гриффиндоская скотина, что обнимала меня на выпускном бале и просила поцеловать, этот очкастый придурок во все свои 32 зуба улыбался в объектив и с такой любовью смотрел на мелкую Уизлетту, которая превратилась в очень красивую сучку. Высокая грудь явно четвёртого размера, шикарные волосы, тонкая талия, белоснежная кожа, пухлые губы, томный взгляд. Мерлиновы подштанники!
– Прекрати, Драко, – сказал я сам сегодня себе, сидя в автомобиле, на, теперь уже, превычном испанском языке, пока стоял в пробке. – Наплюй ты на шрамоголового придурка и живи своей жизнью. У тебя все хорошо: прекрасный особняк в три этажа – это выше крыши для тебя одного. У тебя прекрасная работа, от которой ты получаешь не только миллионы, но и почёт, славу, известность не только в Аргентине, но и в других странах. Да есть все у тебя, Малфой, но нет любви, сказал я себе. – Вернее, нет любимого человека, любимой задницы гриффиндорской, а без Поттера радость только в половину.
Приехав в студию Хуана Диаса, я был удивлён его предложением.
– Лео, мой дорогой, – проговорил Диас, – режиссёр Хулио Перес хочет снять фильм про геев, это будет двухсезонный проект. Ты исполнишь двойную роль: чувственного ловеласа и интригана, тайного наемного киллера и брата – близнеца, работающего в морге, а твой партнер будет полицейским. Это – нечто! Я видел проект, видел сценарий. Лео, тебе пришла пора вырасти. Это просто потрясающе!
– Покажи мне проект и сценарий, – ответил я серьёзно. – Там будет открытый секс с парнем?
– Ну, это же не порно, мой дорогой мальчик, если и покажут, то больше обнимашки и поцелуи, а сам процесс опустят, – сбавив обороты безудержной радости, произнес Хуан Роберто Диас.
– И кто будет моим партнёром? Его возраст, телосложение, интеллект. Мне не нужен мега мачо, который будет меня трахать, я сам хочу быть сверху, – сказал я.
– Конечно, как скажешь, – скиснув, словно лимон, ответил Диас, – я только слышал, Леонардо, что парень тот – твой ровесник, чуть ниже тебя, очень хорошо сложен и красив, но не как ты, конечно, но очень симпатичный… – как-то тихо закончил владелец студии.
У него зазвонил телефон и Хуан Диас ответил.
– Да, да, дон Хулио… Я уверен, что Леонардо согласится… – Я фыркнул. Бл*ть, за меня все решают. Мордредова задница!
– Есть ещё одно дело, – проговорил Диас, – 21 января состоится кароса в Гуалегуайчу и от нашей студии дон Хулио Перес взял на каросу меня, тебя и модель Веронику Наварро.
– Кароса? Это где танцуют на помостах, демонстрируя свое почти голое тело, потрясая им в самых провокационных позах? – воскликнул я.
– Ну, фаллос будет закрыт, в отличие от всего остального. Леонардо, мы не можем отказаться, это приказ босса. Дон Хулио Перес – серьёзный человек, он – самый ведущий режиссёр Аргентины, в его владении почти все студии и весь шоу – бизнес страны, телевидение, радио, пресса. Он даже хочет баллотироваться в президента страны. На каросе в Гуалегуайчу соберутся тысячи танцоров и актёров. Ты должен пойти.
– А какой костюм будет у меня? – спросил я.
– У нас будут костюмы ангелов, – ответил Хуан Роберто Диас.
– Ну, да… Ангел с едва прикрытым фаллосом! – усмехнулся я. – Ладно, на каросе я никогда не был, согласен, но завтра же я хочу увидеть сценарий фильма и фото своего партнёра. Если это будет жирный и потный арангутанг, то я – пасс.
POV. ГАРРИ ПОТТЕР.
– Синьор Перес, – возразил я, став Генри Гарсиа, – вы – мой друг, но я не смогу надеть на себя этот нелепый костюм ангела! Я спонсировал вам каросу, но на этом – баста! Более непригодного костюма я ещё не встречал. На каросе соберется пять тысяч человек, и это только те, у кого есть места, а у кого нет – все десять тысяч! Я не хочу попасть в газеты, мне это совершенно ни к чему.
– Дорогой друг, – ответил мне дон Хулио Перес, – у меня есть один такой-же, как вы протестующий экземпляр в студии «Белокурый Ангел». Так вот, у меня предложение, вы будете танцевать, но лица ваши будут закрыты карнавальными масками, чтобы вы не смущались. И, к тому-же, этот парень будет вашим партнёром по фильму «Ангел и полицейский».
Я задумался. Дон Хулио Перес был единственным человеком, который знал о том, какой Генри Джеймс Гарсиа отпетый неудачник. Мы познакомились с аргентинцем в магловском Лондоне. Я шёл в тот день, сам не зная куда. Я устал от жизни. Призраки прошлого преследовали меня, шрам хоть и не болел, так как Волдеморт был мертв, но чувствовался. Так чувствуется, когда человек перенесет тяжёлую операцию, а после шрам, хоть и не болит, но иногда саднит, натягиваясь или сморщиваясь, наоборот. Так и у меня. Была ночь, лил дождь и темнота сокрывала все. Я устал бороться с собой. Единственно, кто всю жизнь говорил мне правду, был профессор Снейп, но его не было в живых уже почти пять долгих лет. Мне его сейчас не хватало. Снейповских оплеух и затрещин, а главное, отрезвляющего голоса. А ещё мне не хватало слизеринского гаденыша, крестника Северуса Снейпа, Драко Малфоя. Того, по кому я сох с третьего курса, именно тогда я осознал свою природу. Вернее, не природу, а тягу и желание быть рядом с Малфоем младшим. Этот белобрысый Хорёк сводил меня с ума, и когда Гермиона врезала ему по его аристократической мордашке, я был отчасти рад. Высокомерный, придурковатый, но до одури любимый и желанный. Именно сейчас мне его не хватало. На выпускном балу мы танцевали впервые без драки, подколов и взаимных оскорблений. Я чуть не плакал тогда, спросив надтреснутым голосом любимого блондина, почему мы дрались с ним вечно вместо того, чтобы любить, обнимать друг друга? Я прижимался к нему, желая стать его любовью, его дыханием, а когда он меня поцеловал, я расстворялся в нем, пил его дыхание и выгибался в руках Малфоя, желая большего. После третьего танца я сбежал в Выручай комнату и накрылся мантией неведимкой, не хотел никого видеть. Я видел, как в комнату вошел Драко, но он меня не нашёл, конечно же. Может, если бы он позвал меня, я бы открылся, но Малфой просто осматривался и молчал.
И вот сейчас я стоял на мосту над тёмной и глубоководной рекой Темзой и вспоминал последний бал, любимые руки Малфоя, и боль от осознания того, что я кроме Снейпа и Драко никому по-настоящему не нужен. Эта боль разъедала мою душу, обливая её серной кислотой. Я поднялся на бордюр и раскрыл руки. А дождь ещё сильнее припустил и лил уже стеной, не давая вздохнуть, холодная вода с небес леденила моё тело.
– Драко, я люблю тебя! – прокричал я, зная, что никто не услышит меня, так как ливень все заглушает. – Прости меня за все…
Я всем корпусом наклонился вперед, ожидая скорее встретиться с чёрными волнами Темзы, но чьи-то властные руки схватили меня и спустили с бордюра смерти. В следующий момент меня кто-то бил по лицу, по груди; чьи-то ладони хлестали по щекам, приводя меня в состояние адекватности. Но я лежал в луже воды и мне все еще было плевать. Да, я хотел умереть. Я устал жить, устал быть кому-то что-то должен. Помню, меня трясли за плечи, мотали из стороны в сторону, а потом снова били. Чем больше было боли, тем яснее начала думать голова, отчаяние отступало, и я в один прекрасный момент остановил чужую руку, замахнувшуюся на меня.
– Хватит, – окоченевшими губами ответил я, – все позади, я в норме.
Какой-то мужчина обнял меня и проговорил на ломаном английском:
– Сынок, пойдем со мной.
И я пошёл за этим человеком. Он привел меня в отель, заставил принять ванную, но запретил закрываться изнутри, а потом напоил виски и я ему рассказал, не открывая, впрочем, о мире магов. Волдеморта я представил как маньяка, который убил моих родителей, а потом долгие годы гонялся за мной и полиция не могла его поймать.
– Я не хочу оставаться в Англии, здесь я никому не нужен, – сказал я. – Но откуда вы и кто такой?
И он рассказал мне о себе, о его бизнесе. Дон Хулио Перес, мужчина пятидесяти лет пригласил меня в Аргентину. Он – то и увез меня с собой в другую страну. Дон Перес очень удивился, что я сказачно богат. Так мы с ним и познакомились, а потом подружились, и он предложил мне заняться казино или открыть свой банк. Я выбрал другое – построил ювелирный холдинг и стал бизнесменом. Не обошлось и без магии при заключении договоров, но авроры Испании меня не вычислили, все-таки, я же был Героем и моя магия была сильнее магии Волдеморта. Не зря же весь магический Альбион и все маги и волшебники земного шара задрожали, когда я, получив дважды «Аваду», остался жив, да ещё победил Того – Кого – Нельзя – Назвать! Теперь я – президент ювелирного холдинга Аргентины, у меня все замечательно. Часть прибыли я жертвую на дома престарелых, часть – на детские дома и приюты, часть – на монастыри, при которых воспитывают детей и только четвертую часть оставляю себе, а это миллион долларов. За спасение моей жизни, я помогал три года встать на ноги Хулио Пересу. Он был тогда популярен, но мы раскрутили его ещё больше.
– Ладно, – ответил я, – пусть на каросе я буду танцевать в маске, может моя хандра пройдет.
– Ещё как пройдет, друг мой! – рассмеялся дон Перес. – Белокурый Ангел залечит твою боль. Он – недотрога, очень чуткий, но серьёзный. Его зовут Леонардо Эрнесто Ди Альмейда. А пока, дорогой Генри Гарсиа, с Рождеством вас!
– И тебя, дон Хулио Перес! – ответил я.
Я помылся в душе, оделся и вышел на улицу. Кругом все сверкало, искрило, звучала рождественская музыка. Все храмы перекликались колокольными перезвонами. Я вошел в один такой «Храм пастушков», называется. Я сел на сиденье и впервые за много лет стал просить небеса, чтобы никакие дети в мире не испытали моей судьбы.
– Пусть у всех будет счастливая семья, желанные дети, радостные праздники, и пусть никто и никогда не спит в чулане под лестницей, как спал я, пусть ни за кем не гоняется безносый маньяк Волдеморт. Пусть только синее небо, мирное и ласковое будет над людьми.
Вдруг кто-то поспешно вышел из исповедальни и почти бегом выскочил на улицу. Белокурый парень с длинными волосами, за ним тянулся шлейф запаха дорогого парфюма. Я брежу. Ей Мерлин, я брежу! Так пахло от Драко Малфоя всегда. Вслед за парнем из исповедальни вышел священник. Я подошел к нему.
– Падре? – спросил я и мужчина обернулся ко мне.
– Сын мой, – улыбнулся он, – вы желаете исповедаться?
– Я хотел спросить, падре, кто это был? Как его имя?
– О, мы не разглашаем тайну исповеди и исповедующегося. Не желаете ли и вы прибегнуть к спасательному таинству? – ответил священник прямо как Дамблдор когда-то: «Гарри, мальчик мой, не желаете лимонной дольки?»
Я вышел поспешно следом за белокурым парнем, но его след простыл.
========== Часть 3. ==========
POV. ДРАКО МАЛФОЙ.
*
Наступило 21 января и мы с Хуаном Диасом и ведущей женской моделью, Вероникой Наварро, прибыли в Гуалегуайчу. Некий Генри Гарсиа опаздывал на каросу, зато дон Хулио Перес – ведущий режиссёр Аргентины, прибыл раньше нас. Он уже был в закрытом костюме «ангела», из которого торчали лишь голова и руки. И что интересно, этот костюмчик его делал моложе Дон Хулио Перес подошел ко мне и приобнял.
– Не подведи, мой дорогой мальчик! – проговорил он.– На каросе выбирают лучших. Танцуй так, как умеешь только ты, слейся с музыкой и утри всем нос. Я поставил большие деньги на ваше агентство. Вон тот твой костюм и маска сверху лежит. Иди, переоденься и Веронику с собой захвати. У неё бюстгальтер с жемчугом, жемчужные бусы, жемчужные браслеты юбочка и перья на голову. А ты, мой Лео, распусти-ка свои платиновые волосы. Вероника, – это уже к модели обратился дон Хулио, – вплети жемчуг в волосы Леонардо, он будет не отразим.
– Si, sinor Perez, – ответила Наварро, и мы ушли переодеваться.
– Ники, – спросил я, когда надел типа мини балетной пачки на себя, едва прикрывшей мой член, – ты видела сеньора Гарсиа?
Мне повезло. Поверх голого почти тела, не считая белых стрингов и мини пачки на бедрах, я надел белую со стразами накидку, едва прикрывающую мой голый зад. Перья на голове напоминали корону короля Джулиана из маггловского мультфильма «Мадагаскар», который мне нравился. Осталось потрясти телом и прокричать: «Ну, и кто первый запал на меня?»
– Я его видела, Леонардо, – ответила девушка и томно вздохнула. – Синьор Генри Гарсиа – не просто парень офигенный, но он является ювелирным королем. «Сияние Аргентины», этот гигантский мега холдинг принадлежит именно ему. Филиалы есть в Мадриде, в Штатах, кажется, в Италии и в Германии. А в Америке их пять по всей стране. В его двадцать пять с небольшим, он – второй после президента un hombre в Аргентине. При желании он смог бы стать президентом Америки или купить остров Ибицу в Испании.
– Вот как? – усмехнулся я. – А чего ты так грустно вздыхаешь?
– Этот ювелирный бог не смотрит ни на кого! – ответила дева. – Дон Хулио Перес сколько раз подговаривал меня соблазнить его, но этот чёртов импотент даже не посмотрел в мою сторону.
– Так может парниша по мальчикам, а не по девочкам и вовсе не импотент, как ты его, Ники, назвала? – рассмеялся я.
– Бл*ть, Лео, сейчас сам себе чёртов жемчуг вплетешь в волосы и макияж сам сделаешь, – чуть не плача, вскипела красавица. – Генри Гарсиа и на вашего брата не смотрит, так что, слюни свои утри, Леонардо Альмейда.
– Да больно надо! – ответил я и обнял девицу, целуя в щеку. И тут в нашу гримерку заглянул ещё один «ангелочек».
Он был одет так же как я и тоже в маске, и у него были черные волосы. Вероника Наварро выбежала из гримерки, а парень вошел.
– Привет, – произнес брюнет и улыбнулся, – вы не могли бы помочь мне с моими волосами? Корона из перьев не одевается.
Парень сел на свободный стул, а я встал. Я подошел к нему сзади и стал расчесывать спутанные пряди волос, вплетая в них белый жемчуг. Он смотрел на меня в зеркало зелёными глазами. Этот взгляд прожигал, напоминая насыщенные изумрудные очи моего Гарри Поттера. После расчесывания волосы немного улеглись так, как надо, и я надел на голову брюнета корону из белых перьев и жемчуга. Наконец, парень поднялся.
– Прошу прощения, я не представился, – проговорил брюнет, – меня зовут Генри Джеймс Гарсиа.
Парень протянул мне руку, и я пожал её. Словно электрический ток пробежал между нами , и мы с парнем вздрогнули синхронно. Он держал мою руку в своей и смотрел в мои глаза неотрывно.
– Леонардо Эрнесто ди Альмейда, – ответил я, не желая выпускать его руку из своей.
– О, очень приятно, – улыбнулся открыто брюнет, а я пропустил удар сердца в груди.
Интонация и голос мне напомнили Поттера. Но не спрашивать же его, в конце-то концов: «А ты, мать твою, не Поттер ли, уж слишком мне его напоминаешь?» Нет, мой любимый гриффиндорец сейчас в Альбионе, наверное, женился на рыжей сучке и народил мелких поттерочков.
– И я рад увидеть своего будущего партнёра по сериалу «Ангел и полицейский», – ответил я. – Синьор Гарсиа, вы уже читали сценарий?
– Нет, – улыбнулся Генри Джеймс, – а вы?
– Нет ещё… Но рад увидеть, что вы по-ангельски красивы, синьор Альмейда. Хотите после каросы встретиться и поговорить?
– Да – не вопрос, – ответил я, – мне тоже было бы интересно узнать вас поближе. Но, прошу прощения, вы не могли бы в мои волосы вплести жемчуг, в ваши я уже вплел.
– Без проблем, синьор Альмейда, – улыбнулся брюнет, – но маска вам не помешает?
– Маска – это наша с вами конспирация, дон Гарсиа, и мы должны придерживаться её, – ответил я.
Парень кивнул и встал за моей спиной. Пока он расчесывал мои пряди платиновых волос, я по-тихому наслаждался. Тёплые руки несли поток мягкой, почти ощутимой магии, от которой я за пять лет отвык. А тут вдруг такая благодать и эйфорическое состояние души и тела, когда руки мага ласкают волосы. Кто же ты такой, Генри Джеймс Гарсиа? Почему в твоих руках я готов раствориться, рассыпаться на мелкие молекулы и частицы, растечься лужицей? Почему твои руки несут столько тепла и ощутимой любви? Может, ты в кого-то влюблён и эта любовь вырывается сквозь твои пальцы, через поры кожи и дыхания? О, Мерлин Великий, помоги мне устоять. Я открыл глаза и увидел сидящего на корточках передо мной парня. Он уже закончил с волосами и сейчас просто держал мои руки в своих, не отрывая горящего взгляда и жадно поглащая меня всего своими изумрудными очами. Как горячо и прекрасно.
Он встал с корточек и потянул меня за собой, я оказался в его объятиях. Надо бы что-то сказать или сделать, но я не могу пошевелиться и Гарсиа – тоже.
– Вы так вкусно пахнете, ваша кожа источает запах роз, сирени и мёда. – Синьор брюнет склонился ко мне и провел носом по тонкой шее, а его руки обняли меня крепче. Боже, я схожу с ума… Как же этот дьявол – соблазнитель охмуряет и парализует моё внимание, мою выдержку ломает в пух и прах, годами поддерживаемый баланс между гармонией ума с сердца – все летит к пиксям собачьим. – Почему вы дрожите, Леонардо? – слышу я тихий вопрос.
– Смурфец полный! – шепчу я в ответ и его губы расплываются в нежной, совершенно поттеровской улыбке.
– Вы тоже любите этот фильм про синих волшебных смурфиков? – так-же тихо губами шепчет Гарсиа у моих собственных и я закрываю глаза. Я точно спятил, если хочу, чтобы Гарсиа поцеловал меня?
В гримернуную быстрым шагом вошел Хуан Роберто Диас и мы, как ошпаренные петухи, отпрянули друг от друга. Я нервно сглотнул и закашлялся от нехватки воздуха. А дышал ли я вообще, когда этот чёртов миллиардер соблазнял меня, как удав бандерлогов, чтобы потом, сожрать их?
– Ну, парни, вы готовы покорить фестиваль в Гуалегуайчу? Уж постарайтесь, нам нужно первое место, синьоры, – проговорил владелец студии, словно не заметив наших обнимашек.
Мы с доном Гарсиа вышли из комнаты, не ответив мужчине. На улице нас ждала целая команда «ангелочков».
– И так, вы, синьоры, – проговорил дон Хулио Перес, – лезьте на каросу и там двигайте своими телесами в такт музыке, посылайте воздушные поцелуи зрителям, жюри и друг другу. Обнимитесь вот так… – Аргентинский режиссёр подошел к Хуану Диасу и обнял его одной рукой за талию, а тот в ответ режиссёра.
Я посмотрел на Гарсиа, его глаза потемнели ещё на тон в прорезях маски, глядя на меня. Что же в этом богатеньком парне такого, отчего я чувствую себя нервозно и меня потряхивает рядом с ним? Тянет как магнитом к нему и нет желания сопротивляться. Но я уверен, что этот Гарсиа таких как я, моделек и актёров, привык менять каждую ночь. Многие из нашего, так сказать, цеха шоу-бизнеса, готовы становиться игрушками таких миллиардеров, как дон Гарсиа. Но он меня не получит, ей Мерлин! По крайней мере, не быстро. Я его помучаю на славу, пока позволю сделать своим. Мне этот Генри Гарсиа понравился, есть в нем что-то такое.
POV. ГАРРИ ПОТТЕР.
*
Я сам не понимаю, что со мной не так? Мало того, что я согласился участвовать на каросе, так ещё не специально, но подслушал разговор костюмированного «ангела» с моделькой, Вероникой Наварро. Эта дева докучала мне последние пол года, искала встреч и буквально подкладывала себя под меня. Достала этим изрядно. Синьорита Наварро говорила обо мне с какими-то парнем с очень приятным голосом. Он завораживал меня, хотелось прикоснуться к нему на уровне физическом и ментальном. Такое я ощущал только с Малфоем, когда на выпускном мы танцевали, а я развел Драко на три танца и сорвал поцелуй. Боже, как же Малфой жадно целовал меня, прижимал к себе и я чувствовал биение его сердца и прочёл, применив легилименцию, что блондину я тоже очень нравлюсь, даже больше, чем нравлюсь. И вот сейчас этот парниша притягивал меня к себе, как магнитом. Я вошел в их гримерную и Наварро тут же сбежала. Прикосновение к руке синьора Альмейда вышибло из меня дух, кровь по венам потекла, словно огонь, словно расплавленная лава. Серые глаза в прорезях идиоткой маски смотрели на меня с откровенным интересом и я читал в них заинтересованность. Спасибо за практику легилименции любимому профессору Снейпу. Я почувствовал между нами с этим Леонардо идентичную связь, родственную душу. Леонардо – не пустышка, подобно прочим моделькам, он целостный и стержень внутренний в нем подобен адаманту. Сделать его своим мне будет не просто. Я признаюсь, Альмейда мне понравился сразу, а когда я узнал, что мы с ним будем играть в гейском сериале, я и вовсе воодушевился. Серые глаза из прорезей маски смотрели на меня с вызовом. Что ж, дон Леонардо, я вызов ваш принял. Поиграем?
POV. ДРАКО МАЛФОЙ.
*
Мы начали каросу и, как хотел дон Хулио Перес, обнимались с миллиардером. В какой-то момент, когда судьи были уже позади, синьор Гарсиа повернулся ко мне и я увидел его почерневшие глаза. Он притянул меня к себе и крепче обнял за талию.
– Вы очень красивы, Леонардо, – проговорил дон Гарсиа, – вы напомнили мне одного моего знакомого. Он был таким же красивым и изящным.
– И что стало с вашим приятелем, синьор? Вы его поматросили и бросили? – усмехнулся я.
– Нет, Альмейда, – ответил брюнет, – мой любимый друг пропал из страны, и я все эти годы ищу его, но каких бы не нанимал хороших ищеек, все было бесполезно – ни слуха о нем, ни – духа.
– Неужели вы так к кому-то можете быть привязаны? Разве, подобные вам, могут любить? Для вас ведь главное – это деньги, выгодные сделки, конкуренты и снова деньги… Вы же и на меня нацелились, дон Гарсиа, признайтесь? Вот только я – не такой! Я не позволю вам купить меня, или продать! Я не стану вашей игрушкой и ничего мне от вас не надо, кроме работы.
Я отошел от Генри Джеймса Гарсиа в сторону и стал танцевать так, как всегда умел на танцполе или на подиуме. Миллиардер последовал моему примеру и отошел в противоположную от меня сторону и тоже стал танцевать, поглядывая в мою сторону. Грации маловато, но тело Гарсиа прекрасно.
Мы прошли основную дорогу каросы и только на следующий день далеко за полдень я смог попасть домой. Я был измотан не столько физически, сколько морально. Пока мы прошли главную дорогу каросы и потом я доехал из Гуалегуайчу до столицы прошло несколько часов. В результате, домой я попал поздно вечером. Я принял душ и лег на кровать, включив расслабляющую, медитативную музыку и стал отгонять помыслы о Гарсиа. Дон Хулио Перес на понедельник назначил нам встречу с синьором – миллиардером. У меня есть два дня выходных и я постараюсь оттянуться по полной, чтобы перестать думать о Генри Джеймсе Гарсиа. Помнится, что у Поттера тоже было отчество Джеймс в честь погибшего отца. Да и имя Генри – не совсем испанское. Может, дон Гарсиа – вовсе и не испанец, а какой-нибудь эмигрант? Не думать о нем не получалось, даже после мягкого и расслабляющего душа. Я сел на кровати в позе лотоса и начал медитировать. Только через полчаса я смог спокойно уснуть. Через пару часов я проснулся от жажды, поднялся с кровати и спустился на кухню, где нашёл холодный ягодный напиток, приготовленный моим поваром Линой. Всё-таки надо было пить воду на каросе, а не терпеть. Теперь мой организм сильно обезвожен. Я выпил пол литра напитка, но все еще ощущал жажду. Тогда я сварил чашечку ароматного кофе, но и это не помогло. Тело буквально горело, словно у меня поднялась температура. Я подошел к зеркалу. Да, глаза горят, как настоящие бриллианты на солнце, губы саднит, буд-то я целовался часа три. Это оттого, что я их искусал их на каросе, пока сопротивлялся мыслям о синьоре Гарсиа. Его изумрудные глаза были очень похожи на очи моего Гарри. Я застонал, глядя на свое отражение. К чему лукавить? Да, я скучал по Поттеру, тосковал по нему так, что порой в глазах темнело. Хочется иногда выйти в местный парк или в открытое поле и завыть раненным зверем, подобно оборотню на красавицу ночи – Луну.
