Текст книги "Winner takes it all (СИ)"

Автор книги: Кибелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Корча недовольные гримасы, официантка пробежала мимо и выскочила в зал – Герда поймала край портьеры, прежде чем он вернулся на место, и осторожно выглянула в зал. Гудрун она увидела сразу же – та поднималась на галерею следом за метрдотелем, который разве что хвостом перед ней не мел. Рядом с ней шел еще кто-то, чьего лица Герда пока не видела, но это точно был не Кальдмеер – его не было видно ни в зале, ни на галерее. Вальдес проследила за Гудрун взглядом, прикидывая, как лучше подобраться к ней – она-то точно знает, где пленник, – но в этот момент ее спутник на секунду остановился, пропуская ее вперед, и свет одного из софитов упал на его лицо.

Герда замерла, не веря своим глазам, а в следующую секунду, окончательно убедившись, что знает того, кто сопровождает Гудрун – еле удержала рвущийся из груди торжествующий смех. Она даже представить себе не могла, что в этот проклятый день ей улыбнется такая удача – пожалуй, все, что случилось с ней за сегодня, стоило того, чтобы увидеть знакомую белесую морду и нервную, почти застенчивую улыбку на ней. Улыбка эта Герде тоже была знакома – она не раз представляла себе, как бьет кулаком прямо по этим тонким изогнутым губам, а потом еще и еще, пока не устанут руки. В одно мгновение Вальдес вспомнила все, что когда-либо хотела сделать с этим человеком, и тут же почувствовала, как вонзает ей в сердце свои обжигающие когти неизбывная злоба.

“Ты тут ради Кальдмеера, – мелькнула последняя мысль в ее голове, прежде чем оказаться погребенной под чем-то темным и душным. – Ты что, уже не собираешься его спасать?”.

“Совмещу приятное с приятным”, – ответила Герда сама себе и, ничего уже не опасаясь, шагнула в зал.

***

После того, что Кальдмеер рассказал ей, она была уверена, что хотя бы поначалу ее не тронут, и поэтому спокойно дала себя обыскать. Пистолет, конечно, отобрали, нож тоже, и еще несколько раз перетряхнули все карманы куртки, прежде чем вернуть ее Герде.

– Благодарю, – улыбнулась охранникам Вальдес, коротким жестом поправляя прическу. – Извините, что без чаевых, парни. Но эти господа заплатят.

Гудрун и белесый заняли стол, стоящий от всех наособицу и напоминавший “люкс-ложу” в “Ветре”, разве что здесь “ложа” была на порядок больше и обставлена куда изысканнее. Приятный глазу минимализм и строгие цвета – посреди этой аскетичной обстановки Гудрун, рассевшаяся в кресле с бокалом шампанского, выглядела Снежной королевой. Белесый стоял чуть в стороне; он, должно быть, внутренне готовился к встрече с Гердой, но когда ее завели в кабинет, его лицо все равно перекосилось.

– Привет, сладкий, – Вальдес послала ему воздушный поцелуй, думая про себя, что Альмейда был не прав: смотреть в глаза тому, кто хочет убить тебя – это еще далеко не самое сложное. – Скучал по мне?

Он как будто не услышал, а заговорила вместо него Гудрун.

– Спасибо, что пришла, – сказала она, отпивая шампанского и глядя на Герду так, будто перед ней была мышь или кролик для опытов. – Я выиграла у Вернера полторы тысячи.

– Вы на меня спорили? – делано удивилась Герда, присаживаясь за стол и замечая, что на нем стоят три, а не два бокала; похоже, ее появления здесь действительно ждали, и она бы почувствовала себя уязвленной, но ярость была сильнее всего прочего. – Вернер? Так тебя, оказывается, зовут?

Ее старый знакомец кивнул, не глядя на нее, и Герда обратилась к Гудрун заговорщицким тоном:

– Он очень таинственный парень, твой приятель. Любит исчезнуть наутро, не оставив ни имени, ни телефона.

Она только делала вид, что смотрит на свою обворожительную собеседницу; все ее внимание было посвящено ему, и Вальдес замечала даже мельчайшую его реакцию на свои слова. Он явно был не в своей тарелке, бледнел, порывался сжать кулаки, но явно запрещал себе это делать и злился на себя самого за то, что не может остаться равнодушным. Наблюдать за этим было достаточно весело. “В конце концов, – промелькнуло у Герды в голове, – должна же и я получать удовольствие”.

– Итак, – сказала Гудрун, и Вальдес с трудом вспомнила о ее присутствии в ложе, – Кальдмеер так тебе голову вскружил, что ты решила прийти сюда одна?

Они думали, что она пришла одна. Герда приложила максимум усилий, чтобы отвлечься хоть на секунду от мыслей о том, как она вцепляется белесому в глотку. Они не знали о Руперте, и все, что нужно было делать ей – тянуть время, дать ему возможность найти и вытащить пленника.

– А что, у твоего друга такие проблемы с самооценкой? – засмеялась она, кивая на Вернера; он, кажется, с каждым ее словом бесился все больше, совсем как в те давние времена, когда Герда сидела в подвале его дома, прикованная к трубе отопления, и ее единственным развлечением было его доводить. – Может быть, я все это время только о нем и думала? Решила рискнуть жизнью и прийти его повидать?

– Осторожнее, – хищно улыбнулась Гудрун. – В нашей семье из ревности убивают.

Герда состроила удивленное лицо:

– А что, Фридриху забыли об этом рассказать?

Гудрун почти не пользовалась косметикой, полагаясь, и не без оснований, на свою природную красоту, но сейчас, должно быть, пожалела об этом – только толстый слой пудры мог бы скрыть мелкие красные пятна, выступившие на ее щеках. Герда, наливая шампанского и себе, мысленно похвалила осведомителей Альмейды – иначе бы у нее не было возможности пустить шпильку про то, что Гудрун давно уже делит постель со своим кузеном, но при этом при каждом удобном случае наставляет ему рога. Сейчас, очевидно, ее выбор пал на этого Вернера, и Герда не успела сочинить остроту по этому поводу, потому что он торопливо заговорил, предупреждая бурю:

– Наш босс хочет знать, где бриллианты.

– Забудьте о бриллиантах, – посоветовала ему Герда. – Альмейда не делится своей добычей. Он вам их не отдаст.

– Действительно? – Гудрун приподнялась из кресла, и Вальдес увидела у нее в руке короткий блестящий нож. – А если мы начнем отправлять ему тебя по частям?

Лезвие оказалось в нескольких сантиметрах от лица Герды. Эффектно, но не более того. Отдав должное шампанскому, Вальдес пожала плечами:

– Думаю, ему присылали и менее аппетитные штуки.

Вернер и Гудрун коротко переглянулись – он, похоже, начал всерьез тревожиться, а она распалялась все больше и больше:

– Посмотрим, что ты скажешь, когда тебе вырежут…

Чего именно из частей тела ей предстоит лишиться, Герда так и не узнала, потому что заговорил Вернер – деловитым, располагающим тоном; вот кому бы пошло быть клерком, так это ему.

– Вы ведь не просто так сюда явились. Чего вы хотите?

– Выгодного обмена, конечно же, – ответила ему Вальдес. – Выгодного для вас, я имею в виду.

– Поясните, – приказал Вернер. Гудрун, продолжая поигрывать ножом, вернулась в кресло, но ее явно раздражало то, что беседа перетекла в деловое русло – судя по шалому блеску глаз, она уже настроилась перерезать кому-нибудь глотку, и ей нелегко было смириться с тем, что повода исполнить свое намерение у нее пока нет.

– Очень просто, милый, – с нежностью ответила Герда. – Вы отпускаете Кальдмеера, а я не убиваю вас.

Она лгала и прекрасно понимала это: она не отпустила бы белесого живьем, даже если бы ей предложили за это весь мир и коньки впридачу. Если бы “Северная звезда” сейчас загорелась, и они остались вдвоем посреди пожара, Герда не стала бы искать выход, пока не увидела бы своими глазами, как этот ублюдок подыхает – или вытащила бы его вместе с собой, чтобы убить собственными руками.

Гудрун рассмеялась громким, ведьминским смехом. Вернер презрительно скривился.

– Вы считаете, что ваше положение позволяет вам ставить такие условия?

– Мне сложно представить лучшее положение, – сказала ему Герда, и в этот раз – совершенно искренне. В его лице что-то изменилось; кажется, он начал осознавать, к чему идет дело, и это осознание вселило в него страх.

– Тогда я выдвину встречное предложение, – сказал он, беря себя в руки. – Вы достанете для нас бриллианты, которые были украдены. Тогда и получите своего Кальдмеера.

Герде пришлось делать вид, что она заинтересована:

– Да? И как вы себе это представляете? Думаете, я просто подойду к Альмейде, попрошу вернуть ваш товар, а он скажет “Спасибо, дорогая, как раз думал, куда его девать”?

– Это ваша забота, – произнес Вернер и посмотрел на часы. – Мы дадим вам двое суток. По истечении этого времени он умрет.

Герда посмотрела на Гудрун. Та широко улыбнулась и подбросила в руке нож.

– Хорошо, – произнесла Вальдес, стараясь придать себе смиренный и даже обреченный вид. – Но мне нужны гарантии.

Эти двое вновь переглянулись, и Герда отметила про себя, что они неплохо смотрятся вместе – вернее, смотрелись бы, если б не были такими сволочами. Вернер достал из кармана рацию и поднес ее ко рту, но Гудрун, вскочив с кресла, остановила его:

– Я его приведу.

Выражение ее лица при этих словах Герде совершенно не понравилось, и она поспешила уточнить, прежде чем Гудрун направилась к выходу:

– Имей в виду, красотка, труп не будет считаться.

– Я поняла, – с видом получившей взыскание школьницы ответила та и, хихикнув, скрылась на галерее. Герда еще пару секунд смотрела на захлопнувшуюся дверь – тревога за Кальдмеера какое-то время была даже сильнее пьянящей радости от того, что они с белесым остались наедине. Только когда тот выдал себя шевелением, Герда медленно повернулась к нему.

– Ну что, – сказала она, молясь про себя: ну же, подойди ближе, тогда я достану тебя одним движением, без всякого шума, – а ты меня пока развлечешь?

Но он остался на месте.

– Знаешь, почему ты все еще жив?

Слышать этот нежный женский голос, выныривая из тягостного помутнения, которое обычно сопровождает обморок, удовольствия мало. Еще и лампочка под потолком бьет по глазам так, что поневоле сомневаешься, будешь ли что-то видеть, когда выйдешь отсюда. Если выйдешь.

– Удивите меня, – собственный голос кажется чужим. Как же хочется пить. Нельзя опять терять сознание. Надо заставлять себя думать о чем-то. Держаться. Какие же тяжелые мысли.

– Ты проживешь до того, как Вальдес принесет нам бриллианты. А потом мы, так и быть, убьем вас вместе.

“Она не придет”, – говорил он им, но они не желали слушать. Больше он говорить не будет. Пусть думают, что хотят.

Что-то блестит перед глазами. Не лампочка, нож. К щеке прижимается холодное, затем медленно скользит по коже, едва касаясь острием.

– Она пришла за тобой, – говорит Гудрун доверительно. Слышно, что она улыбается. – Хочет тебя увидеть.

Она пришла. Она здесь. Хорошо, что потрепанное тело сильно болит – не поймешь, болит ли еще что-то, кроме него.

Острое скользит ниже и чуть проходится по шее – даже не царапая, иначе он бы почувствовал. Глаза напротив удовлетворенно блестят. Гудрун всегда нравилось играть. Он видел последствия.

– Сказала, что хочет видеть тебя живым, – смех. – Просто живым. А живые бывают разными. Ты сам видел.

Он видел. На аэродроме, когда ждал своей очереди отправиться домой, он видел их – безглазых, безногих, оглохших и онемевших, тех, у кого остались одни лишь ожоги вместо лиц и тех, кто лишился рассудка. Они были живы. Просто живы. Как и он.

– С чего начнем, как думаешь? – голос звучит уже за спиной, а запах духов обступает со всех сторон. – С лица? С пальцев? Или, может, с…

Голос обрывается, потому что за дверью какой-то странный шум. Будто там уронили мешки с мукой – сначала один, а потом второй.

– Что за… – тянет Гудрун и стремительно выходит за дверь. Глухой удар, затем еще один звук падения. Напали? Но кто?

– Мистер Кальдмеер!

Руперт? Не может быть.

Нет, может. Он оказывается рядом, чужим ножом разрезает веревки, что-то говорит, но его сложно слушать. При попытке встать голова начинает кружиться, но сейчас не до этого. Надо спешить.

========== Глава 14 ==========

Они остались вдвоем. Вернер извлек из внутреннего кармана пистолет и, щелкнув кнопкой предохранителя, положил его на подлокотник кресла. Герда слегка сощурилась, оценивая расстояние до оружия, но быстро отбросила казавшуюся привлекательной идею: дело было не в том, что она не успела бы добраться до пистолета прежде своего противника, а в оставшихся за дверью громилах-охранниках. Услышав в кабинете выстрел, они бы сбежались мгновенно и превратили бы Вальдес в решето, а в ее плане все еще значился пункт “Выбраться наружу живой”. Надо было идти по другому пути.

– Ты всегда такой смелый? – с издевкой спросила она, взглядом показывая на пистолет. Вернер невыразительно ответил, продолжая внимательно наблюдать за каждым ее движением:

– Я осторожный. Поэтому до сих пор жив.

“Ненадолго”, – мысленно пообещала она и беспомощно улыбнулась, не желая пугать его раньше времени. Он и без того был слишком напряжен – того и гляди, пальнет просто потому, что перенервничал. Герда обшарила его взглядом в поисках любой мелочи, которую она могла бы превратить в свое оружие. У любого человека есть слабости, и редко кто умеет достойно скрывать их – вот и Вернер, облачившись в идеально выглаженный, с иголочки костюм, пригладив светлые волосы волосок к волоску и даже кожу рук скрыв под тонкими белыми перчатками, совсем забыл о том, что справа на его лице, там, где выступает острая кость нижней челюсти, краснеет небольшая, явно свежая ссадина. Он поворачивался так, чтобы Герда ее не разглядела, но этим только пуще разжигал ее любопытство; догадавшись, наконец, в чем дело, Вальдес засмеялась.

– Кто это тебя так? Не мой ли дружок?

– Он, – процедил Вернер и коротко дернул головой, точно ему вновь пришлось уворачиваться от удара.

– Благородный дон вступился за честь дамы, – восхитилась Герда. – Ему, знаешь ли, не понравилась история нашего знакомства.

Белесый ответил презрительно:

– Если бы вы меня не довели, то не произошло бы ничего… сверх того, что должно было произойти.

– Почаще повторяй себе это, – сказала ему Герда, с удовольствием наблюдая, как в его глазах начинает метаться знакомый ей уже страх. Он мог сколько угодно болтать и оправдываться, но прекрасно осознавал содеянное, и, как она полагала, так же ясно понимал, что ему не отвертеться от мести. Он знал, что напротив него сидит человек, который рано или поздно его прикончит, и одному черту было известно, почему он до сих пор не попытался всадить Герде пулю промеж глаз. Ведь это бы значительно все упростило, стоило признать.

– Тебе хоть понравилось? – вкрадчиво спросила Герда, в любую секунду готовая броситься вбок и вперед, уворачиваясь от выстрела. Но Вернер не стрелял. Он поморщился одновременно брезгливо и страдальчески, почти как парни из телешоу, которые на спор едят живых червяков.

Герда вновь окинула взглядом стрелки на его брюках, белоснежные перчатки, сидящий как влитой пиджак. Не требовалось иного подтверждения тому, что человек, сидящий напротив нее, вряд ли мог черпать вдохновение в грязной возне на отсыревшем полу, вдыхая гнилостный запах стухшей крови и чувствуя, как содрогается тело под ним одновременно от рыданий и смеха. Дело было в другом.

– Каково это? – тихо спросила она, поражаясь тому, что открылось ей только что. – Быть все время вторым?

Он ничего не сказал ей, но по блеску его глаз Герда поняла – в цель.

– Моего приятеля ценят больше, чем тебя. Такая уж у него репутация, – сказала она, пожимая плечами. – Когда ты трахаешься с Гудрун, наверняка не можешь отделаться от мысли, что за полчаса до тебя там мог быть Фридрих. Иногда, может, чувствуешь, как он был там, а?

Ладонь Вернера сомкнулась на рукояти пистолета.

– Замолчите, – потребовал он сорвавшимся голосом, но Герда лишь усмехнулась, плавно поднялась со своего места и приблизилась к нему – пока не слишком близко, но этого хватило, чтобы белесый уставился на нее взглядом жертвы, загоняемой в угол.

– И когда мы с тобой познакомились, ты вбил себе в голову, что будешь решать, жить мне или сдохнуть, – продолжила она с делано задумчивым видом, прислоняясь спиной к столу. – Что тут-то ты наконец непревзойден. Вся власть у тебя. Такая штука – власть. Один мой друг правильно говорит – торчишь от нее больше, чем от всей наркоты на свете.

Вернер уже ничего не говорил, не приказывал ей остановиться. Просто смотрел и слушал.

– Я бы тоже расстроилась, если бы мне после такого сказали, что клиента надо отпустить, – подмигнула ему Герда. – Понимаю твои чувства, сладкий. Наверное, ты тогда хорошо понял, какое ты на самом деле ничтожество.

Вернер начал медленно подниматься со стула. Герда быстрым жестом пригладила убранные волосы, намотала выбившийся локон на кончик пальца. Всего полметра до цели. Еще бы чуть ближе, и его можно будет достать.

– Такая жалость, что все это оказалось лажей, – сочувственно вздохнула она, не отпуская чужой взгляд, с наслаждением наблюдая, как в нем начинают отплясывать огоньки бешенства. – И тут Кальдмеер тебя уделал. Ты же знаешь, сладкий… он и трахается тоже лучше тебя.

Конечно же, он не стал стрелять, ведь стрелять – это так просто; он не мог прикончить Герду после того, о чем они договорились десять минут назад, хотя наверняка желал этого больше всего на свете, но не отказал себе в том, чтобы стремительным движением сомкнуть руки на ее шее. Герда хрипло захохотала, когда ее с силой вжали в холодную шершавую стену, но хохот оборвался, когда Вернер усилил хватку, и ей перестало хватать воздуха даже на то, чтобы делать вдохи и выдохи.

– Вы снова решили меня довести? – он уже не старался корчить из себя изваяние, его голос звенел, а лицо перекосилось от гнева. – Прошлого раза было мало?

Герда прикрыла на миг глаза, все свои силы употребляя на то, чтобы как можно четче запечатлеть в памяти его лицо. Ей хотелось помнить, каким он был, когда она его убивала.

– Мне всегда мало, милый, – только и сказала она ему на прощание.

В последний момент он успел понять, что сейчас случится, и, наверное, даже смириться с этим; во всяком случае, его серые глаза лишились всякого выражения за секунду до того, как он умер. Заколка Герды вошла ему в глотку по самую рукоять, и вместо предсмертного крика у Вернера вышло лишь невнятное бульканье; он закашлялся, обдав лицо Герды своей кровью, и рухнул на пол, так и не донеся руку до смертельной раны. Мелкие судороги все еще сотрясали его тело, но он без сомнения был уже мертв.

С трудом признавая, что это наконец-то произошло, Герда медленно опустилась на колени рядом с трупом; должно быть, ее поза со стороны могла показаться неуклюжей пародией на позу скорбящей, но Вальдес действительно ощущала в тот момент одно лишь острое сожаление – неужели все закончилось, почему нельзя убить его еще раз, и еще, и еще…

– Ваши дела наладились, Герда?

Она подскочила, как ужаленная, чтобы увидеть Кальдмеера на пороге кабинета; выглядел он не очень, к ране на руке добавились разбитые губы и рассеченный висок, из которого по его лицу, щедро окропляя рубашку, тонкой струйкой стекала кровь, но сам Кальдмеер не обращал на это никакого внимания. В руке он сжимал пистолет, а громилы, охранявшие вход, лежали на полу за его спиной.

– Мои дела идут прекрасно, – Герда поднялась на ноги и, схватив уже не нужный Вернеру пистолет, шагнула к Кальдмееру по хлюпающей под ногами чужой крови. – Вы тут какого хрена делаете? Где Руперт?

На галерее послышался шум. Кальдмеер нервно обернулся, и его явственно шатнуло в сторону – очевидно, его приложили сильнее, чем ему хотелось бы думать.

– Руперт побежал на парковку, – сказал он, нервно облизывая покрытые запекшейся кровью губы. – Он сказал, у вас план…

– Да! Да, у нас план! – выскакивая из кабинета, Герда пальнула наугад в сторону лестницы, откуда к ним стремительно кто-то бежал и, кажется, попала; один остался лежать на полу, остальные рассыпались по укрытиям. – А вы его только что похерили! Что вы тут забыли?!

– Без вас я бы не…

– Я бы и так выбралась отсюда! – рявкнула Герда. – Эй, вы куда меня тащите? Лестница в той стороне!

– Там есть еще одна! – бросил Кальдмеер, с силой сжимая ее запястье. Вслед им раздались выстрелы; их преследователи были уже на галерее, и Герда беспорядочно послала им вслед несколько пуль. Ни одна из них цели не достигла, а вот пущенная в ответ просвистела у самого уха Герды.

– Сюда, – скомандовал ей Кальдмеер и, бесцеремонно вжав ее в стену, сделал свой выстрел – всего один, но увесистая стеклянная люстра, висевшая под потолком, пару секунд угрожающе покачивалась, оставшись на одном креплении, а затем все-таки рухнула прямо на головы преследующей беглецов охране. Где-то внизу завизжали. Кальдмеер выбросил пистолет, который, очевидно, теперь опустел, и поволок Герду дальше; она хотела похвалить мастерство своего спутника, но он, не слушая, толкнул ее в какую-то нишу за тяжелыми непрозрачными занавесками, где действительно обнаружилась лестница. Герда пару раз выстрелила в воздух, и столпившиеся внизу официантки с криками разбежались в стороны, то же самое сделали и все еще остававшиеся в зале посетители. Путь был свободен.

Они уже были у гардеробной, когда рядом с Гердой блеснул и воткнулся в стену короткий нож. Обернувшись, она увидела Гудрун – растрепанная, разъяренная, с искаженным лицом, которое сейчас меньше всего можно было назвать милым, она замахивалась для следующего броска.

– Бегите! – сказала Вальдес Кальдмееру, толкая его в плечо. – Я разберусь!

Он все равно замер на месте, но Герда не успела крикнуть, что он кретин; она еле успела пригнуться, чтобы второй нож не вонзился ей в голову, попыталась выстрелить в Гудрун, но услышала только щелчок. Пусто!

Сколько еще ножей в арсенале этой спятившей стервы, Герда проверять не хотела – выдернула из стены один из них и метнула почти наугад. Не попала, конечно – нож ушел в сторону, вызвав у Гудрун один лишь хохот.

– Вальдес! – азартно крикнула она. – Я думала, ты можешь лучше! Как же наш Олле будет любить тебя после этого?

Герда не знала, что взбесило ее больше – издевательский ли смех или столь же издевательское “наш Олле”, но второй нож, тоже оставшийся в стене, подвернулся ей под руку очень вовремя. Одна секунда – и голос Гудрун сорвался на истошный вопль; она упала навзничь, прижав тонкие пальцы к расцветшей на щеке уродливой ране – удар, пришедшийся в лицо, потряс ее больше, чем могло бы потрясти попадание ножа в живот или грудь.

Пользуясь тем, что противница выбита из строя, Герда схватила Кальдмеера за руку и выскочила на улицу вместе с ним. Там их, конечно, уже ждали – из нескольких машин, сгрудившихся у входа, уже высыпались сосредоточенные, похожие друг на друга, как клоны, молодчики при оружии. Увидев их, Герда осталась стоять; Кальдмеер дернулся в одну сторону, в другую, но быстро убедился, что бежать некуда.

– Вы придумали эпитафию? – осведомился он и крепко стиснул ее пальцы. Герда ответила ему тем же.

– Нам она пока не понадобится. Ложитесь!

Она увлекла Кальдмеера за собой на асфальт, зажимая себе уши, но раздавшийся спустя секунду взрыв все равно оглушил ее. Перед ее глазами метнулись сполохи пламени, ряды нападавших рассеялись, и Герда воспользовалась этим, чтобы вместе с Кальдмеером вскочить на ноги и броситься туда, где была машина. Руперт уже ждал их там – он тяжело дышал, продолжая сжимать в руках все еще дымящийся гранатомет, и ошарашенно смотрел на творение рук своих.

– Базука?! – Герда подумала, что впервые слышит в голосе Кальдмеера столь сильное изумление. – Откуда она у вас?

– Всегда с собой ношу, – откликнулась она, запрыгивая за руль. – Вдруг пригодится.

Эти двое устроились сзади, и машина взяла с места так резко, что Герду вжало в спинку сиденья. Вслед им неслись какие-то крики и даже, кажется, выстрелы, но едва ли развороченные выстрелом машины были способны продолжать погоню.

– Они, наверное, вызвали полицию, – проговорил Руперт; при взгляде на его шокированное лицо в зеркале заднего вида Герда пожалела, что у нее нет с собой виски.

– Это нас уже не касается, – успокоила она парнишу. – Мы будем уже далеко.

– Куда мы едем? – спросил Кальдмеер. Он, в отличие от мальчишки, сидел с закрытыми глазами, расслабленно откинувшись на сиденье, и с нескрываемым удовольствием подставлял лицо свежему ветру.

– В Чикаго, конечно, – ответила Герда. – Пора вам познакомиться с моим боссом.

Кальдмеер тут же открыл глаза. Взгляд его был настороженным.

– Вы уверены, что это хорошая идея?

– Не очень, – честно сказала Вальдес. – Но других у меня все равно нет. А у вас?

Олаф промолчал.

========== Глава 15 ==========

Альмейда, сидевший в массивном кожаном кресле за столом напротив окна, смотрел на них троих и молчал, а Герде хотелось, чтобы он вспылил и начал орать – слишком уж давила на уши повисшая нехорошая тишина. Она слышала, как тяжело, с хрипами дышит Кальдмеер – за то время, пока они гнали, как умалишенные, в Чикаго, лучше ему не стало. Руперт тоже стоял рядом и имел вид наименее утомленный, хотя ближе к утру, когда Герду начало неумолимо валить в сон, и ему пришлось несколько часов провести за рулем. Альмейда обратился к нему первым.

– Вот ты, парень, – сказал он почти умиротворенным тоном, – как, говоришь, твоя фамилия?

– Фельсенбург, – ответил тот, глядя на Раймонда исподлобья. На лице Альмейды появилась кривая усмешка.

– Слышал про тебя. И с бабулей твоей знаком. Из-за нее у меня теперь пальцев не хватает.

Он продемонстрировал всем изувеченную руку, что Руперт, должно быть, расценил как угрозу; краем глаза Герда заметила, что парень подобрался и даже кулаки сжал. Альмейда, скучающе оглядев его, поинтересовался:

– А мне говорили, ты в семейный бизнес не ходок. Врали, значит?

– Не врали, – заговорил Руперт, краснея до самых ушей. – Просто я… экзамены завалил.

– Понятно. Готов поставить миллион, Мадам тебе сказала, что больше ты ни на что не годен. И спихнула ему, – Альмейда коротко кивнул на Кальдмеера, и Руперт вспыхнул еще больше; Герда удивилась, как парня до сих пор на части не разорвало. Тут и Кальдмеер решил напомнить о себе чем-то помимо сдавленного кашля:

– Нас обоих не спрашивали.

– Ясное дело, – ответил Раймонд, не глядя на него и явно думая о другом. Уже утратив к Руперту интерес, он протянул руку к стоящему на столе устройству громкой связи и нажал на кнопку.

– Салина тут?

Из динамика донесся шум, разобрать в котором слова мог только сам Раймонд.

– Пусть зайдет.

Дверь отворилась, и в кабинет заглянул Хулио. На Герду он не посмотрел вовсе, будто она была пустым местом, и она, несмотря на всю свою усталость, почувствовала себя уязвленной.

– Займись парнем, – приказал ему Раймонд, указывая на Руперта. – А ты, бабушкин внучок, иди с ним.

Руперт не двинулся с места, зато зашевелились Герда и Кальдмеер – разом оказались рядом с ним, защищая с разных сторон.

– Эй… – начала она, еще не зная толком, что хочет сказать. Альмейда посмотрел на нее с раздражением.

– Совсем свихнулись оба?

– Что с ним будет? – спросила Вальдес, буравя Раймонда взглядом. Он разве что пальцем у виска не покрутил:

– Ничего. Пусть выпьет стакан бурбона и катится на все четыре стороны. Билет в какую-нибудь дыру ему возьмут, но лично провожать его в аэропорт и целовать на прощание в зад я, извини, не буду.

Кальдмеер напряженно посмотрел на Герду, и она еле заметно кивнула ему. У Альмейды была масса недостатков, но и достоинств хватало, и среди последних выделялось то, что его словам можно было верить.

– Вычти стоимость билета из моей зарплаты, – хмыкнула она, когда за Рупертом закрылась дверь. Раймонд посмотрел на лежащий перед ним чемодан, содержимое которого он проверил несколькими минутами ранее, затем лениво перевел взгляд на Герду и Кальдмеера. Будь она слабее нервами, непременно вжала бы голову в плечи – стало ясно, что настоящая буря должна разразиться именно сейчас, когда лишние свидетели убрались. Поднявшись из-за стола, Альмейда приблизился к ней; Герда вздернула выше подбородок, будто это могло помочь ей стать выше ростом.

– Расскажи мне вот что, – обратился к ней Раймонд, будто просил поделиться страшным секретом, – почему ты решила, что я не пристрелю твоего приятеля, если ты его сюда притащишь?

Кальдмеер посмотрел в потолок с таким видом, словно говорили не о нем, но Герда смутно догадывалась, что сейчас он предпочел бы быть застреленным, чем выслушивать это все.

– Он меня отпустил, – упрямо сказала она, стараясь не думать о том, что собственный пистолет при входе; у вежливого секьюрити глаза на лоб полезли, когда на просьбу “оставить все, что может быть оружием” перед ним вывалили гранатомет. – Отпустил, хотя знал, что его за это…

– И пусть! – рявкнул Альмейда, выходя, наконец, из себя. – Если он – дурак, и ему не терпелось сдохнуть из-за бабы, какого черта ты пошла за ним?!

– Потому что, если хочешь знать, я не хотела бросать человека, который из-за меня наплевал на свое задание!

– Что-то не вижу, чтобы он на что-то плевал! Притащил тебя в Миннесоту…

– Он меня не тащил, я сама предложила его подвезти!

– А теперь приволокла его сюда! За каким чертом? Знаешь, скольких наших он убил?

На Кальдмеера они посмотрели одновременно. Он прикрыл глаза, беззвучно пошевелил губами и бесцветно ответил:

– Десятерых.

– Двенадцать, – язвительно поправил Альмейда. – Двое потом умерли в больнице.

– Об этом я не знал, – ответил он так же: не оправдываясь, не злорадствуя, просто никак.

Раймонд снова повернулся к Герде.

– Знаешь, что надо с ним сделать? Вывезти в пригород и прикопать на ближайшем пустыре. И тебя с ним заодно.

Герда не шелохнулась. Альмейда никогда не опускался до того, чтобы размениваться на пустые угрозы, но вряд ли сейчас во всем мире существовало хоть что-то, способное всерьез ее испугать. Раймонд еще пару секунд смотрел ей в лицо – уже без прежнего гнева, скорее пытаясь что-то рассчитать, – а затем отошел, чтобы вернуться за стол.

– Твои выкрутасы стали дорого мне обходиться, – сказал он спокойнее, снова мучая громкую связь. – Но у меня сейчас нет времени, чтобы забивать себе этим голову. Джильди уже явился?

Последний вопрос относился, конечно, не к Герде, а к захрипевшему динамику – тот, видимо, ответил “Да”, потому что спустя секунду в кабинет заглянул Луиджи. Он мало изменился за то время, что Герда его не видела, и по-прежнему имел растрепанный и слегка потерянный вид, будто только что вылез из постели. Вальдес, впрочем, его внешность давно уже не обманывала – Луиджи был родом с Сицилии, а сицилийские парни, как известно, шутить не любят.

– Звали, шеф?

– Забирай эту сладкую парочку с глаз моих, – приказал ему Альмейда, отворачиваясь на своем кресле к окну. – На стоянке красный “Шевроле”. Отвезешь их в Нью-Джерси, в городишко под названием… Лонг Бранч, что ли? Я не помню. Вальдес тебе подскажет.