сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
— Кристин, — вздохнула, наконец, доктор Олсен. — Зная всю Вашу ситуацию с мужем… — ей трудно говорить. — Я просто вынуждена оставить Вас здесь на некоторое время.
— Что? Зачем? Я ведь хорошо себя чувствую! — возразила я.
— А что, если Вы придете домой, снова будете переживать и у Вас снова откроется кровотечение? Нет, мне не нужна смерть ребенка! У Вас серьезная угроза, миссис Дестлер, и не стоит этим предупреждением пренебрегать!
— Сколько мне здесь надо пробыть? — тихо спросила я.
— Ну, по крайней мере, пока ситуация с Вашим мужем не станет более-менее спокойной и Вы перестанете за него переживать…
***
Три недели. Три недели я провела в стенах больницы! Ко мне приходила Джаннет и рассказывала новости об Эрике, который немного поправился. По крайней мере его больше не пытали. Ей пришлось взять Густава и Энжелу к себе домой на время пока я была в больнице, потому что здесь им негде спать, а дома они не справились бы сами. А пока я лежала на больничной койке, малыш немного подрос и окреп, осталось еще 4 месяца и он появится на свет!
Ну, а сегодня очень важный день. Сегодня состоится суд над моим мужем и его признают либо виновным, либо невиновным. Парижские жандармы уже как полторы недели здесь, и, вся наша жизнь катиться к чертям. Все поворачивается против Эрика! Но я все еще надеюсь на то, что все будет хорошо. Меня выписали из больницы и я, забрав детей, поехала в квартиру, где мы жили раньше. Я приняла душ, хорошо вымывшись от больничного запаха, поела нормальной, домашней еды и поехала в здание суда…
В зале заседаний было много людей, перед нами всеми сидел судья, сбоку Эрик. Я смотрела лишь на него, не сводила глаз с его измученного и уставшего вида. Что с ним стало за этот месяц…? Я не могу поверить, что передо мной мой муж, такой худой и… Нет, Кристин, тебе нельзя волноваться и плакать! Подумай про малыша! Эрику ведь будет больнее от того, что я потеряю этого ребенка. Когда началась процессия, детектив лишь предоставлял судье доказательства его виновности и я уже отчаялась. Я сидела и молилась Господу, чтобы произошло какое-то чудо. Ладно, признаюсь, что Эрик раньше совершал ошибки, но он изменился! Изменился, стал хорошим и заботливым, спокойным и без своих призрачных бурь, потому что я с ним, я люблю его. Он стал другим…человеком! Он заботится обо мне и детях, и разве мы с Густавом, Энжи и маленьким не заслужили его заботы? Разве мы заслужили того, что наш любимый человек будет страдать? Причем, если разобраться во всем хорошенько, то виноватой оказываюсь во всем я…
— Эрик Дестлер, Вы обвиняетесь в убийстве…
— Стойте! — знакомый мне голос прервал судью, провозглашающего приговор.
Я обомлела. Я медленно повернулась на дверь и поняла, что это то чудо, о котором я только что молилась! В дверях стоял Надир! Он был в деловом костюме на американский стиль и шел к судье.
— В чем дело? Кто Вы? — спросил судья, опустив бумагу, с которой читал приговор.
— Господин судья, я хочу сделать важное заявление, — Надир хоть и был персом, но за столько лет я не слышала, чтобы он говорил по-английски. Ни слова! — Меня зовут Надир Хан, я был близким другом Призрака Оперы. Господа жандармы, рад снова видеть вас! — он искусно поклонился французским жандармам.
— Что Вы можете нам рассказать? — поинтересовался судья, пока мы с Эриком удивленно переглядывались и молчали, ожидая того, что задумал Надир.
— Этот человек, — перс говорил громко, на весь зал и его голос проносился эхом по всем потайным уголкам, указывая на Эрика рукой, — не является Призраком Оперы!
В зале начались перешептывания.
— Что? — судья недоуменно посмотрел на Надира.
— Я уверяю Вас, многоуважаемый судья, что этот человек не мой друг. Призрак Оперы… — голос Надира стал затихать. — Он погиб несколько лет назад. Умер от тоски по своей любимой… — произнес он дрожащим голосом, — которая предала его, уйдя в вот с этим самым человеком!
— Жак, этот человек говорит правду? — судья обратился к главному французу, сидящему неподалеку. — Он действительно знал Призрака Оперы?
— Да, господин судья, я знаю этого человека. Он раньше помогал Призраку, но потом он нам показал его убежища в Париже, потому что виконт-де Шаньи, который был в подземелье, когда мисс Даае — ныне мадам Дестлер покинула Опера Популер с Призраком. Он сказал, что не успел их догнать… Что с ними случилось потом, мы увы, не в курсе. Мы узнали о мадам Дестлер когда она стала петь в новом оперном театре. Месье Дестлер работал там же дирижером и мы даже не подозревали, что…
— Я говорю правду, господин судья. Я похоронил Призрака Оперы, когда он умер мучительной смертью, — продолжил Надир. — Прошу Вас, будьте рассудительными и не разрушайте семью, у них скоро будет ребенок. К тому же, месье Дестлер ни в чем не виноват…
— Нашего обвиняемого Вы видите первый раз? — спросил судья, вопросительно подняв бровь.
— Да, я никогда прежде его не встречал и могу поклясться Аллахом, что это не Призрак Оперы! - о, боже, он поклялся Аллахом! Это… Но ведь это ложь! Как бы я ни старалась сдержать слезы, они все равно выступили и скатились по щекам. Все будет хорошо…
========== Coming Home ==========
Когда Эрика освободили благодаря Надиру, и извинились за все… Я ничего не могла ответить, как их можно простить за то, что они сделали? Я думала, что сойду с ума за этот месяц, который был безумно длинный и тяжелый, я могла потерять своего малыша.
— Эрик, поехали в больницу, — я держала его под руку, потому что он еле стоял.
— Нет! — резко возразил он. - Нет, Кристин, я не могу позволить кому-либо прикоснуться ко мне…
— И мне? — испугалась я, когда сердце колотилось в груди.
— Только тебе, ты мне можешь причинить боль только душевную… Едем сразу домой, я буду в порядке. Нужно только немного отдохнуть.
— Ты уверен? Эрик, врачи не причинят тебе зла…
— Кристин, я же попросил — домой! — он настойчиво посмотрел на меня и я согласно кивнула ему головой.
Сейчас я готова выполнить любую его просьбу, лишь бы ему было хорошо. Мы быстро добрались до дома и я приготовила мужу горячую ванну, чтобы он смог привести себя в порядок. Пока он мылся, я успела приготовить еды и покормить детей. Неожиданно, кто-то постучал в дверь.
— Надир?! — удивилась я, когда открыла дверь и передо мной стоял перс все в том же костюме. — Заходи!
— Кристин, прости, что так вел себя в суде… — говорил друг, проходя в гостиную и снимая шляпу с головы. — Нужно было отчетливо показать, что ты и Эрик мне никто.
— Все нормально, — улыбнулась я, — присаживайся. Может, хочешь чего-нибудь выпить?
— Нет, благодарю. Я должен был с вами поговорить, но мне пришлось сначала поехать в свою гостиницу, потому что у меня был хвост. Проверяли меня, — ухмыльнулся Надир.
— Конечно. Но, как ты узнал? Как ты оказался здесь? — я села рядом с Надиром и стала расспрашивать его.
— Когда в Париж прибыл американский офицер, об этом многие узнали. О Призраке Оперы многие заговорили и, естественно, это дошло и до меня. Из своих кругов я узнал, что этот офицер приехал за жандармами, чтобы помочь с расследованием дела. И вскоре, когда они отплыли в Америку, я сел на следующий пароход и приплыл… Пока был в пути, думал как же все провернуть…
— Надир, ты ведь поклялся Аллахом! — я вспомнила его слова с испугом на лице. — Но ведь ты солгал!
— Нет, Кристин, я сказал чистую правду.
— Я не понимаю тебя, — я непонимающе мотала головой из стороны в сторону.
— Эрик больше не Призрак Оперы, больше нет. Уже как пять лет он не является ним. Я сказал правду, потому что Эрик не такой, как был раньше… До вашей свадьбы, — Надир глубоко вздохнул. — Призрака Оперы больше нет, моя дорогая…
Я улыбнулась до ушей, я была счастлива. Действительно, Надир прав на все сто процентов! За пять лет брака с Эриком я не видела ни единого проявления того странного существа, которое обитало в оперном театре годами. Я видела совершенно другого человека, человека, который очень сильно любит меня, наших детей, который заботится о своей семье и делает все, ради нашего блага. Что ж, могу сказать, Эрик Дестлер — другой человек!
Мы с Надиром беседовали, обсуждая события в Париже. Я расспрашивала его о Мэг и Рауле, последний все также не спускает глаз с виконтессы-де Шаньи; спрашивала про мадам Жири, которая продолжает тренировать балетную труппу; и о жене Надира и его детях. Вскоре, из ванной появился Эрик, еле отрывавший ноги от пола.
— О, Аллах, — Надир испугался такого вида своего старого приятеля.
— Нет, всего лишь я, Надир, — пытаясь шутить, буркнул мой муж и слегка улыбнулся.
— Я о том, что с тобой сделали! Ты ведь еле ходишь! — Надир подошел к Эрику и, слегка поддерживая, развернул в направлении спальни. — Кристин, побудь здесь пока что, — через плечо бросил мне перс и они оба скрылись за дверями.
Я не знала, что они там делают и о чем разговаривают. Поэтому не находила себе места в течении всех тридцати минут, что я провела в гостиной, следя за детьми и поглаживая свой растущий животик. Малыш, ты ведь в порядке? Почему не пинаешься? Я не слышала тебя с прошлого вечера, и волнуюсь. Эй, маленький, я очень тебя люблю, и папа тоже любит! Я постараюсь не волноваться больше, ради тебя, я не буду плакать, обещаю!
— Кристин, — я услышала голос за моей спиной и почувствовала руку на плече, и тут же обернулась. Это был Надир. — Тут такое дело…
— Что? — боже, как же сдержать обещание не волноваться? — С ним все плохо?
— Ну, все могло быть и хуже, — ухмыльнулся перс, — учитывая через что он прошел. Только вот теперь ему нужна забота, отдых и лечение.
— Он не захотел ехать в больницу, хотя я и предлагала, — всхлипнула я. — Он слишком упрямый!
— Таков его характер, солнце. Послушай, я посмотрел его, — благо, что у нас есть Надир — без него мы бы не справились. — У него начинается лихорадка, похоже, он простыл, и его сильно… Прости, Кристин, я не должен тебе этого говорить, потому что ребенок… — Надир замялся.
— Нет, раз уже начал, то продолжай! — произнесла я строгим голосом.
— Его пытали, Кристин. Этим все сказано. На его теле много ран и ушибов, ожогов — нужно время, чтобы залечить все это. У него сломано ребро, я перевязал и ему будет легче, но если будет болеть, то на тумбочке я оставил рецепт с названием обезболивающего.
— Спасибо огромное, — я почувствовала, как слезы обжигают мои глаза.
— Ну, тише, Кристин, — Надир погладил меня по плечам. — Он будет в порядке, обещаю, через недельку будет как новенький! — перс улыбнулся. — Послушай, я возьму Густава и Энжи к себе в гостиницу, чтобы вы с Эриком могли побыть наедине.
— О, это будет уже лишним, правда, — он и так слишком много сделал для нас.
— Кристин, ему нужен уход. Эрик сейчас как ребенок, а за троими детьми тебе будет трудно заботиться, когда тебе самой нужна забота. А я с удовольствием проведу время со своими малышами! Я скучал по ним, когда вы уехали на Кони-Айленд.
— Хорошо, — хихикнула я. — Еще раз спасибо, Надир, ты — наше спасение.
— Я наведаюсь через пару дней и проверю его состояние. Малышня, на выход за дядей Надиром! — перс весело подхватил Энжи на руки, а Густав захихикал и побежал за ним.
Мы остались наедине. Я хочу посмотреть как там Эрик, но боюсь, вдруг, он заснул?! Ладно, мне придется проверить… Когда я заглядываю в спальню, то вижу, что он лежит под пледом с закрытыми глазами.
— Кристин, — прохрипел мой муж, слегка приоткрывая глаза.
— Я… я думала ты спишь, — робко сказала я и зашла в комнату.
— Mon ange, сядь рядом со мной, — он попросил с такой болью в голосе, что меня магнитом притянуло к нему и я села, обняв его.
— Все хорошо, Эрик, все будет хорошо… — я гладила его по голове.
— Кристин, почему тебя не было три недели? Один раз ведь пришла, а потом… Увидела мое теперь изуродованное тело? Если тебе противно, я пойму…
— Что? При чем здесь это? — я повернула его лицо к себе.
— Но ведь что может быть другой причиной, — вздохнул он. — Я не виню тебя, на мне много шрамов…
— Боже, что за чепуху ты несешь? Я ведь люблю тебя! — я нежно коснулась его губ.
— Тогда почему больше не приходила? — Эрик морщился от явной боли, но я не сразу поняла, что это все из-за маски.
— Давай ее снимем, она мешает и тебе больно, — моя рука коснулась маски и я сняла ее. Вот так куда лучше, так я вижу настоящего Эрика, которого люблю всем сердцем.
— Ты не ответила мне…
— Прости, я не могла прийти, — в голове промелькнули воспоминания кошмарных трех недель в стенах больницы, от чего я всхлипнула.
— Что такое? — Эрик нахмурился. — Кристин?! Ну же, что случилось?
— Просто… Я не могла к тебе прийти… Я не по своей воле, Эрик! Я была в больнице все три недели… После того, как меня забрали с обмороком… Я могла потерять нашего ребенка…
— Боже, прости меня, мой Ангел! Прости, это… Какой я идиот! Это… Это я сейчас должен заботиться о тебе, а не беспомощно лежать в постели… — он попытался встать, но я ему не дала.
— Лежи, Эрик. Надир сказал, что тебе нужно лежать и отдыхать!
Вскоре мой муж бросил попытки встать, потому что, видимо, совсем обессилел. Он весь горел, пока я пыталась сбить температуру. Через пару часов мне, все же, это удалось, и я смогла прилечь рядом с ним и отдохнуть. Я лежала рядом с ним и гладила его лицо там, где он носит маску. Дремая, он нежился в прикосновениях моей руки. Не знаю от чего, но мне нравится эта его часть. Бугристая, шероховатая на ощупь кожа пусть и не идеал красоты, но имеет свой шарм и обаяние. На первый взгляд может показаться, что вид ужасный, но если присмотреться, то можно увидеть его красоту.
Постепенно Эрик выздоравливал: синяки сходили, раны затягивались, простуда прошла и ребро тоже зажило. Вскоре он вернулся к работе над парком. Я решила остаться здесь до тех пор, пока он не закончит здесь все и мы все вместе вернемся в Париж. А пока что я написала письмо Раулю, чтобы они, а в частности Мэг, не волновались. Надир тоже решил подождать здесь и вернутся уже с нами. Это все цепная реакция — я осталась из-за Эрика, Надир остался из-за меня, из-за довольно недавней угрозы срыва беременности. Но все было хорошо, хотя, Надир такой человек, что лишний раз перестрахуется.
И тогда, почти через четыре месяца, когда Эрик закончил парк, названный «Фантазма», мы решили поспешить в Париж, потому что совсем скоро на свет должен появится наш малыш. Собрав все вещи, мы отправились в доки и купили билеты на вечерний рейс во Францию. Боже, как я рада вернуться домой! Так по всем соскучилась. Наверное, Мэг уже родила… Интересно, кто родился? Хочу поскорее всех увидеть!
— Густав, Энжела, вы будете спать в одной кровати, а мы с папой в другой в соседней комнате, — я завела детей в каюту. За мной зашел Эрик с нашими чемоданами. Я хочу сказать, что он стал даже красивее прежнего! Похорошел, его зеленые глаза снова блестят, на губах улыбка; также он набрался сил и стал намного сильнее, потому что укреплял здоровье последние месяцы физическими занятиями, которые посоветовал Надир.
— Кристин, — из нашей каюты я услышала голос мужа.
— Сейчас, — крикнула я в ответ, снимая с детей джемпера, потому что на улицу выходить пока не будем на палубу. До отплытия. — Играйтесь здесь и ни шагу на палубу! — я дала четкие указания малышам и, поддерживая рукой ноющую поясницу, вышла на зов к Эрику. — Что случилось, родной?
Он в недоумении стоял посреди комнаты, сложив руки на груди крест на крест и нахмурившись, насколько позволяла ему маска. Эрик смотрел на кровать, а чемоданы стояли у его ног.
— Тут вышла какая-то ошибка с кроватью… — замялся он, указывая рукой на постель. — Мы же просили двуспальную, а это полуторка!
— И что? — хихикнула я.
— Мы не поместимся с тобой здесь! — возмутился мистер Дестлер.
— Ты что, боишься, что я задавлю тебя? — я захохотала, прильнув к его телу и обняла, взяв руками его шею.
— Нет, я боюсь, что тебе будет неудобно спать со мной, — его негодованию не было предела.
— Послушай, ну, у нас так будет возможность по обниматься, — я приблизилась к его лицу ближе и почувствовала его дыхание. — Я ведь так соскучилась по тебе…
— Я не могу, Кристин, ребенок! Он уже слишком большой для этого! — Эрик сдержанно поцеловал меня в губы и тут же отстранился. Проклятье! Я хочу его, а он мне отказывает! И как это называется? — Тебе будет неудобно - раз, больно - два, и три — неизвестно, что произойдет после этого.
