Текст книги "Имя твое - земля (СИ)"

Автор книги: K.E.N.A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Хорошо, давайте проведу для вас быструю экскурсию, пока никого нет.

Она перевернула табличку с надписью «Открыто» обратной стороной и, обернувшись, жестом поманила Малдера за собой к высокой витражной двери.

***

Если говорить начистоту, то перспектива оказаться внутри одного из старинных новоорлеанских особняков, еще не превращенных в музей и не пострадавших от реновации, была одной из причин, по которой Малдеру так полюбилось это дело. И теперь, наконец оказавшись в самом сердце дома Аннетт, он не жалел, что уступил этой маленькой слабости. Увиденное буквально заставило его потерять дар речи, в то время как хозяйка особняка, напротив, с готовностью вошла в роль экскурсовода.

– Бывшие владельцы, как видите, давно не ремонтировали дом и даже не меняли мебель. Мне, само собой, пришлось сильно переделать первый этаж. Магазин я обустроила на месте гостиной, полностью обновила кухню и одну из трех спален на втором этаже. Все остальное я хотела бы оставить как есть, только слегка подреставрировать, но на это требуются средства. Посмотрите, какой очаровательный vintage!

Малдер, восхищенно кивнув, продолжал молча взирать на просторную столовую, совершенно уверенный, что только что прошел не через дверной проем, а через портал во времени. Он готов был поклясться, что за последний век здесь не изменилось ровным счетом ничего. Мисс Мэй, судя по всему, хоть и не имела сил привести дом в более современный вид, старалась по крайней мере сохранить то, чем тот уже был богат. Посередине столовой, на дорогом паркете, красовался длинный обеденный стол из красного дерева на резных изогнутых ножках, а вокруг – шесть обитых позолоченной тканью стульев, видимо, принадлежавших к тому же гарнитуру. Вдоль одной стены располагались старинный буфет и внушительный камин, на котором стояло огромное зеркало в серебряной оправе, а стену напротив украшал, по видимости, портрет прежней хозяйки дома в молодости – женщины с не очень красивым, но волевым и умным лицом, в которой нетрудно было заподозрить наследницу одного из влиятельных новоорлеанских семейств. С потолка свисала роскошная бронзовая люстра с подсвечниками, а на столе возвышались два канделябра ей в тон. В одном даже остался огарок свечи, и Малдеру подумалось, что в последний раз она, возможно, горела еще тогда, когда здесь ужинали предки Миранды Мэй, а еду им подносили чернокожие рабы. Воображение настолько живо рисовало эту картину, что он помимо воли бросил полный ожидания взгляд на боковую дверь.

Заметив его интерес, Аннетт поспешила прояснить:

– Эта дверь ведет на кухню. Вон там, в стене, небольшая ниша, в ней – кодовый замок. На кухню не может попасть никто, кроме меня: дверь закрывается автоматически. Это требование безопасности. Будете смотреть?

– Думаю, пока необходимости нет, – поразмыслив, ответил Малдер. – А что насчет вон той? – И он указал на едва заметную дверь с другой стороны столовой.

– Я даже не знаю, что там было раньше, – пожала плечами Аннетт. – Это единственная комната, в которой не осталось даже намека на прежнюю обстановку. Пока что это просто большая кладовая. – С этими словами она провела Малдера к проходу и открыла перед ним дверь.

Помещение было забито от пола до потолка – старьем, принадлежавшим прежней хозяйке, еще не распакованными коробками с вещами Аннетт, какой-то кухонной утварью, швабрами, моющими средствами, рабочими и садовыми инструментами…

– Здесь есть сад? – спросил Малдер, задумчиво вертя в руках огромные проржавевшие ножницы для стрижки кустов.

– Был. Прямо между этим домом и домом мистера Берка. Риелтор показывала мне старые фотографии. Раньше в столовой не было сплошной стены – только огромные окна и стеклянная дверь. Вела она как раз прямиком в сад. – Малдер кивал, внимательно слушая рассказ Аннетт и одновременно продолжая осматривать содержимое комнаты. – Но, насколько я поняла, дверь заделали давно, еще когда миссис Мэй была молода. А сад оказался совершенно заброшен, и я… Агент Малдер! Fais attention!

– Что… – Малдер не успел закончить свой вопрос. Обо что-то споткнувшись, он потерял равновесие и нелепо замахал руками, но испуганный возглас хозяйки магазина отвлек его внимание в критический момент, и, вместо того, чтобы за что-нибудь ухватиться, он шлепнулся на пол и немедленно оказался под грузом обвалившейся башни из коробок с посудой, которая, к счастью для всех, оказалась небьющейся. Но чертовски тяжелой.

– Чтоб тебя! – выругался он, выбираясь из-под груды соусников и креманок.

– О, с вами все в порядке? – Аннетт наблюдала за неловким кульбитом Малдера, застыв на месте и закрыв от ужаса рот руками, но теперь поспешно подбежала к нему и присела рядом на корточки.

– Да, спасибо. – Крайне раздраженный, он поднялся, отряхнул брюки и вдруг замер. Взгляд Малдера был прикован к какому-то предмету на полу – по-видимому, тому самому, что стал причиной его падения. Наклонившись, Малдер поднял его и повертел в руках.

– C’est quoi? – Мадам Арно была удивлена не меньше Малдера, ведь в руках тот держал трость, на набалдашнике которой было большими буквами выгравировано: «МБ».

***

– И больше никаких следов?

– Говорю тебе, Скалли: ничего.

– Зачем его вообще понесло в кладовую?

– Хороший вопрос. Но почему-то на ум приходит история Бенджамина Холла, который, как ты помнишь, увидел в доме какое-то странное существо и точно так же в итоге оказался совсем не там, куда собирался. – Малдер, к немалому неудовольствию Скалли, излагал свою версию, вольготно развалившись на кровати в ее номере, задрав ноги и водрузив их на изголовье. Он деловито барабанил ладонями по груди, что с такой же ясностью, как его довольное лицо, демонстрировало, что теперь Малдер заинтересовался делом по-настоящему.

– Может, кладовка и была его целью? – предположила Скалли, ерзая на неудобном стуле и то и дело бросая на Малдера неодобрительные взгляды, словно надеясь, что ему наконец-то хватит совести освободить ей место.

– Я не поленился и просмотрел содержимое коробок. Сплошное барахло. Но кто знает? Может, ты и права.

– Погоди, а ты точно уверен, что это его трость?

– Это подтвердила Джейми Берк.

– Кстати о ней. – Скалли встала из-за столика и вытащила из стоявшего у стены портфеля папку с бумагами. Заодно подкрутив регулятор мощности кондиционера, она устало сдула со лба прядь волос и, от души шлепнув Малдера вышеупомянутой папкой, дождалась, когда тот подвинется, и присела рядом.

– Мне не удалось найти ничего интересного о Мэттью Берке. Ни в одной базе его имя не фигурирует. Нет даже штрафов за парковку.

– Конечно, нет, он же инструктор по вождению, – отозвался Малдер, выуживая из кармана пакет семечек.

– Спасибо, умник. – Скалли бросила на напарника испепеляющий взгляд, но тот упорно делал вид, что ничего не замечает. – Только попробуй полузгать семечки на моей кровати, Малдер. Оружие всегда при мне. – Это предупреждение, кажется, возымело действие, и Малдер послушно засунул пакетик обратно.

– Зато у его дочери Джейми, как мы и думали, биография куда интереснее. Неудивительно, что она вдруг стала такой паинькой. Девица на испытательном сроке.

От удивления Малдер так резко выпрямился и сел на кровати, что Скалли чуть было не свалилась со своей половины.

– Воровала одежду в магазинах или что-нибудь поинтереснее? Неужели наркотики?

– Бери выше, Малдер. Ей и еще троим ее друзьям Федеральный окружной суд Луизианы назначил триста часов общественных работ с последующим пребыванием на испытательном сроке по обвинению в неосторожном сопричинении вреда.

– Кто пострадавший?

– Не просто пострадавший. К сожалению, погибший. Еще один сверстник Джейми – Дерек Маккалистер. Мы оба оказались правы, Малдер: ты – насчет ритуалов вуду, а я – по поводу спиртных напитков. По словам подростков, они хотели побаловаться вызыванием духов, а для этого решили войти в транс. Используя, разумеется, алкоголь и марихуану. Вот только у Дерека был врожденный порок сердца, который категорически не позволял ему так развлекаться.

Теперь Малдер слушал Скалли абсолютно серьезно.

– Здесь, конечно, нет состава преступления, кроме незаконного владения наркотиками, – продолжала рассуждать та. – Они бы не успели его спасти, даже если бы не спали мертвым сном. Скорее всего, сердце остановилось мгновенно. Думаю, судья просто решил их проучить – раз и навсегда.

– Судя по всему, с Джейми это сработало, – заметил Малдер.

– Может быть, и так, но я бы к ней еще пригляделась. Темная лошадка. Как, впрочем, и Аннетт Арно.

Малдер удивленно воззрился на напарницу.

– Вот уж кому нет никакого резона совершать преступление у себя же в доме, так это ей. Да еще так неумело заметать следы.

– Вот только абсолютно все улики указывают прямиком на нее. И если Мэттью Берка не найдут где-нибудь еще, ей в свете новых фактов может светить обвинение в убийстве. Ты ведь сообщил в полицию о найденной трости?

– Да, они уже оформили ее в качестве улики. Но я сомневаюсь, что это заставит их пошевелиться. Специфика большого города: находятся дела поважнее. Но есть и плюс – никто не мешается у нас под ногами. Кстати, – добавил Малдер, – сержант Дэвис действительно болван.

– Болван или нет, а посадить за решетку эту кондитершу сумеет.

– Эх, Скалли. Было бы все так просто – мы бы сейчас мерзли в Вашингтоне. – И Малдер, ослабив галстук и тяжело вздохнув, вытер со лба пот.

– Раз уж ты вытащил меня в Новый Орлеан, – сказала Скалли и, хлопнув себя по коленям, решительно встала, – сегодняшний вечер я потрачу на достопримечательности. Другой такой возможности у меня, скорее всего, не будет. А к завтрашнему утру, глядишь, найдется наш старичок. Так что шел бы ты в свой номер, Малдер. – И она принялась мягко выпроваживать напарника за дверь.

– Вот как? Уходишь в загул? – поинтересовался тот, неохотно задом пятясь к двери под натиском напарницы. – Неужели тебе не нужен экскурсовод? Могу показать особняк мадам Лалори, гробницу Мари Лаво…

– Спокойной ночи, Малдер.

***

Через пятнадцать минут в номер Малдера постучали.

Перед ним стояла Скалли.

В платье.

В темно-синем легком платье до колен.

– Малдер! – раздраженно и, видимо, не в первый раз окликнула она обомлевшего и потерявшего дар речи напарника. – Так ты идешь или нет?

***

С ролью гида Малдер справился на «отлично», хотя для него, как и для Скалли, это был первый визит в Новый Орлеан.

Она наотрез отказалась покупать тур в особняк мадам Лалори – относительно неприметный по меркам Нового Орлеана и совсем не зловещий дом на углу двух центральных улиц, но Малдер компенсировал эту потерю, несколько раз протащив напарницу вокруг злосчастного поместья и в подробностях живописав все ужасы, которые, если верить преданиям, пришлось пережить несчастным рабам кровожадной аристократки. Одна из богатейших женщин города и светская львица, как оказалось, годами пытала своих чернокожих рабов, а по некоторым рассказам – даже пила их кровь, дабы омолодиться. В конце концов, когда правда выплыла наружу, ее едва не линчевали местные жители, вынудив бежать из дома и спешно покинуть страну.

В конце концов изобилующие деталями рассказы Малдера достигли своей цели: Скалли стало не по себе.

Чтобы развеять неприятный осадок, она уговорила напарника пожертвовать походом в Музей вуду и вместо этого просто прогуляться по городу.

Они долго бродили по Французскому кварталу, слившись с толпой туристов, и глазели по сторонам. Добравшись до Бурбон-стрит, закупились у уличного торговца двумя огромными сэндвичами Муфулетта и, устроившись на лавочке в парке у Джексон-сквер, мирно поедали их, глядя на раскинувшуюся перед ними великолепную Миссисипи. Из-за окружавшего их гомона и шума они почти не разговаривали, лишь то и дело показывали друг другу на что-то любопытное и кивали в ответ. Но Скалли отчетливо ощущала некое умиротворяющее чувство – общность, единение, не похожее на то, что им приходилось испытывать раньше. Удивительно, насколько им, прошедшим плечо к плечу через самые суровые испытания, не хватало в жизни таких вот простых человеческих радостей – вместе гулять, вместе говорить ни о чем, вместе молчать. «Может, именно из таких вещей, – думала Скалли, – рождается дружба и любовь? А вовсе не из огня, воды и медных труб?» Казалось бы, после всего пережитого между ней и Малдером не должно было остаться ни единой запретной темы, ни одного «белого пятна». В каком-то смысле так дело и обстояло: они полностью доверяли друг другу и больше никому. Но почему-то она скорее завязала бы Малдеру глаза, дала в руки заряженный пистолет и позволила прострелить лежащее у нее на голове яблоко, чем сказала бы ему хоть что-то, выдававшее в ней малейшую слабость. «Мне страшно», «мне больно», «мне одиноко» – слова, которые Скалли не произнесла бы перед ним даже под страхом смерти. И которые так часто говорила сама себе в «минуты самосожаления».

В итоге эти странные отношения превратились в ловушку. Скалли казалось, что с каждым днем стены этой ловушки сжимаются все больше, а места для маневра остается все меньше. Что она бьется внутри, как насекомое в банке, чувствуя, что выход где-то совсем близко, но никак не может его найти. Ее близость с Малдером была всепоглощающей и не оставляла в ее жизни решительно никакого места для кого-то еще. Но в то же время в силу своей необычной природы не приносила ни счастья, ни удовлетворения.

Последнее время Скалли достаточно четко отдавала себе отчет в том, что с ней происходит. С обреченностью висельника она наблюдала, как ее жизнь стремительно сжимается вокруг Малдера и Секретных материалов, словно Вселенная перед Большим взрывом. Это зрелище настолько заворожило ее, что она повела себя как человек, который, видя, что на него несется автомобиль, замирает на месте, – не предприняла никаких попыток что-либо изменить. Отдушиной для нее всегда служила работа, забиравшая все внимание, время и силы. Но Малдер зря думал, что дело Ли Роша пошатнуло только его убеждения. Да, из них двоих именно он был задет глубоко лично. Скалли понимала это и не собиралась посягать на роль главного страдальца. Тем более, что роль эта традиционно принадлежала напарнику. Но и ей пришлось вновь задавать себе «неудобные» вопросы. Зачем? Ради чего? Или кого?..

Ответ был найден – большой, наглый и очевидный, он лежал на поверхности и дразнил ее, как пирожок в коробочке с надписью «Съешь меня!» в небезызвестной сказке. Но как Алиса не знала, вырастет она или уменьшится, хвати у нее храбрости съесть аппетитный пирожок, так и Скалли понятия не имела, куда ее заведет эта дорожка. Поэтому до поры до времени предпочла топтаться на месте.

Само собой, остаток вечера не мог обойтись без мистики, а Малдер бы просто-напросто отказался ехать домой, не посетив старейшее (и самое известное в Америке) кладбище Нового Орлеана – кладбище Святого Луи.

– Его закрыли от посетителей из-за вандалов, – воодушевленно начал рассказывать он, как только они уселись за столик на террасе небольшого кафе на Бурбон-стрит. – Пройти вглубь можно только с туристической группой, но…

– Только не говори, что мне сейчас предстоит перелезать через кладбищенскую ограду, – сказала Скалли, листая меню. – Я не очень подходяще одета.

– Кстати, неплохо выглядишь, – пробормотал Малдер, уткнувшись в какой-то рекламный буклет.

– Спасибо, Малдер. – Скалли улыбнулась и подняла глаза на напарника. – Как насчет бананового фостера на двоих?

– Это еще что?

– Тебе следовало лучше подготовиться, мы же все-таки имеем дело с кондитером. Это знаменитое креольское блюдо. Бананы поджаривают в сахаре, поливают ромом и поджигают. А потом подают с мороженым.

– Нет, спасибо, – поморщился Малдер. – Я даже маршмеллоу никогда не жарил на костре. Меня как-то не вдохновляет сочетание еды с открытым огнем.

– Я думала, ты стал относиться к нему спокойнее. После того дела, когда нас осчастливил своим визитом твой Шерлок в юбке. Она же – заноза в заднице.

Скалли отвернулась и принялась грызть зубочистку, явно смущенная своей несдержанностью, а Малдер посмотрел на нее с лукавой ухмылкой.

– Я сразу заметил, что Фиби тебе понравилась.

– Она тебе самому-то когда-нибудь нравилась? – В этом вопросе не было ни капли сарказма или ревности. Только добродушная насмешка. И Малдер лишь улыбнулся в ответ, зная, что в этой благополучно канувшей в Лету истории им обоим все вполне понятно.

– Давайте нам банановый фостер, только умоляю, поджигайте его где-нибудь подальше от меня, – сказал он вовремя подошедшему официанту и протянул тому меню.

– Так что, мы полезем на кладбище через забор, или ты планировал воспользоваться значком? – спросила Скалли.

– Ни то и ни другое. С тобой разве так повеселишься? Просто обойдем его кругом и прогуляемся по паре открытых аллей. Гробницу Мари Лаво должно быть хорошо оттуда видно.

– Кажется, даже я о ней что-то слышала.

– «Что-то»! – Малдер горестно всплеснул руками, как будто Скалли призналась ему, что только смутно знакома с именем Авраама Линкольна. – Это же Королева вуду! Наверное, самая влиятельная женщина за всю историю Нового Орлеана. Здесь до сих пор ей поклоняются – приносят дары к ее склепу, проводят ритуалы. Она весь город держала в кулаке – и это при том, что была мулаткой. И все благодаря магии. По легенде она заключила сделку с Папой Легбой – одним из самых всемогущих духов вуду: всевластие в обмен на души живых.

В тот самый момент, когда Малдер произносил эти слова, столик, за которым сидели напарники, осветился зловещим пламенем, и они оба вздрогнули. Словно бы на долю секунды обоим в голову пришла одна и та же крамольная мысль, что сама Мари Лаво решила припугнуть их с того света, дабы доказать свое могущество.

В реальности же это официант, памятуя о просьбе Малдера, поджег их банановый фостер за соседним столиком, после чего поставил перед напарниками тарелки и чашки с кофе и удалился.

Скалли с энтузиазмом принялась за свой десерт, а Малдер продолжил:

– Впрочем, есть мнение – и оно тебе понравится, Скалли, – что на самом деле Лаво была виртуозной мошенницей и шантажисткой. Якобы пустила по всему городу сеть агентов и в итоге знала все обо всех. А магия – точнее, ее видимость – лишь служила прикрытием.

– Вот такой персонаж мне по душе, – заметила Скалли. Она тщетно пыталась уместить на вилку кусочек банана вместе с мороженым и в итоге, потерпев неудачу, решила помочь себе пальцами. – Теперь я даже не против посетить ее могилу.

***

Скалли любила кладбища. На них всегда царили умиротворение и покой, и, будь у нее свободное время для прогулок, она бы, без всякого сомнения, предпочла пройтись по кладбищенской аллее, а не лавировать между бегунами, велосипедистами и детскими колясками в каком-нибудь городском парке.

Но ничего похожего на кладбище Святого Луи ей видеть не доводилось: не зря его называли городом мертвых. Как верно отметил Малдер, здесь не было могил в привычном понимании. Вместо них вдоль аллей возвышались усыпальницы – некоторые побогаче, другие поскромнее. На каких-то стояли лишь простенькие каменные кресты, на других – целые скульптурные композиции. Многие склепы выглядели обшарпанными и полуразрушенными, но были и такие, за которыми явно продолжали ухаживать состоятельные потомки усопшего.

На этом новоорлеанская специфика не заканчивалась: у подножия пары-тройки гробниц агенты заметили недавно сделанные подношения – плетеные куклы, бусы, свечи, цветы, какие-то аляповатые тряпки. И без разъяснений Малдера было понятно, что перед ними не что иное, как атрибуты вуду.

Но эти немногочисленные жалкие дары блекли на фоне того, что напарники увидели около одного, достаточно небольшого и непримечательного склепа, стоявшего в некотором отдалении от открытой для посетителей дорожки, по которой они и шли. Разглядеть каменный декор усыпальницы не представлялось возможным (и вовсе не из-за того, что на город уже опустились сумерки): вся она была завешана и заставлена разнообразным цветастым барахлом, да еще и изрисована крестиками всех возможных размеров и цветов.

– Говорят, эту гробницу посещает больше людей, чем могилу Элвиса, – произнес Малдер с пафосом бывалого экскурсовода. – И еще якобы работники кладбища каждый вечер убирают все, что сюда приносят. А к утру склеп снова завален подношениями.

– Эта Мари Лаво, стало быть, вроде как… местная святая? – скептически спросила Скалли. – Здесь ведь наверняка большинство – католики.

– Сама понимаешь, католических святых в хит-параде популярности она разбивает в пух и прах. Готов побиться об заклад, что многие местные католики после мессы бегут сюда и просят мисс Лаво об услугах, – с улыбкой ответил Малдер, а Скалли неодобрительно покачала головой и бросила недовольный взгляд на приближавшуюся к могиле женскую фигуру – вероятно, той самой работницы кладбища, которой предстояло расчищать эту достопримечательность от презентов многочисленных поклонников.

– А еще, как я понимаю, она любила играть в крестики-нолики? – Скалли показала рукой на покрывавшие склеп рисунки.

– Нет. По местному поверью, нужно три раза обернуться вокруг своей оси, нацарапать на склепе Лаво три креста, загадать желание и постучать по стене гробницы. – Малдер вдруг глубоко задумался. – Наверное, тоже трижды. – Скалли с недоумением и даже жалостью посмотрела на напарника, словно не веря, что этот вопрос его всерьез беспокоит. – Причем кресты надо нацарапать не чем-нибудь, а камнем от другого склепа…

Агенты синхронно перевели взгляд на соседнюю гробницу, практически разобранную вандалами до основания. Неудивительно, что теперь местные вудуисты пользовались фломастерами и баллончиками с краской: по крайней мере этот склеп совершенно точно обвалится, если вынуть из него хотя бы еще один камень.

– Если приглядишься, заметишь кое-что любопытное… – продолжил рассказывать Малдер и вдруг заметил, что Скалли, очевидно, потеряв интерес к месту упокоения Мари Лаво, отошла в сторону и читает эпитафию на какой-то гробнице. Догнав напарницу, он молча взглянул через ее плечо на надгробную надпись.

О ты, лежащий в этой могиле,

От тебя все эти картины, о беспредельно щедрый даритель,

Великолепьем своим дары твои сродни даяньям земли,

Поэтому имя твое – земля, да, земля со всеми ее горами, полями, приливами.

– Уолт Уитмен, – каким-то безучастным голосом констатировал Малдер и через мгновение, словно очнувшись от забытья, мягко взял напарницу за плечо и развернул в сторону могилы Лаво.

– Так вот. Некоторые из крестов обведены, и считается…

– Малдер?..

– …что это дело рук самой Королевы вуду и означает, что желание исполнено.

– Малдер!

Скалли произнесла его имя странным громким шепотом, как будто опасалась, что ее услышат, и этот факт наконец привлек внимание Малдера. Увидев, что напарница изумленно смотрит в сторону гробницы Мари Лаво, он невольно проследил за ее взглядом. Та самая женщина, которую они увидели издалека несколько минут назад и которая сейчас, что-то приговаривая про себя, зажигала свечу у могилы, закрывая ее одной рукой от ветра, не была работницей кладбища. Одетая в практичную темную одежду, нисколько не похожую на ее привычное стильное одеяние, у склепа склонилась Аннетт Арно.

========== Глава 4 ==========

– Одно могу сказать: желание завтракать в кондитерской нашей подозреваемой у меня пропало напрочь. Ты заметил, какая дрянь валяется у этих гробниц? Могу поклясться, что видела у одной из них сушеную лягушку. – Скалли передернуло – то ли от неаппетитных воспоминаний, то ли от вкуса резиновой вафли, которую она уныло жевала, сидя вместе с напарником в закутке отеля, гордо именуемом кафетерием. Малдер так и вовсе отказался от завтрака, ограничившись чашкой отвратительного кофе, и теперь с жалостью глядел на напарницу.

– Посмотреть на тебя, Скалли, так волей-неволей заподозришь, что эти вафли из толченых лягушек и сделаны. Новоорлеанский деликатес.

Скалли перестала жевать и, исподлобья взглянув на Малдера, положила остаток вафли обратно на тарелку и брезгливо отодвинула ее от себя.

– Спасибо, и тебе приятного аппетита. Так какой у нас план?

– Думаю, тебе стоит поговорить с Джейми. Разузнать побольше об этой истории с ее другом. А я снова отправлюсь к мадам Арно. Попробую выяснить, зачем ей понадобилось тайком пробираться на закрытое кладбище.

– Гляди-ка, тебе там прямо медом намазано.

Хлебнув остывшего кофе, Малдер одобрительно поднял большой палец и многозначительно кивнул в знак того, что каламбур Скалли не остался не оцененным.

– Если боишься, что она подкупит меня кусочком торта, давай поменяемся местами.

– Боюсь, что ингредиенты в этом торте могут оказаться не очень съедобными, – парировала Скалли и добавила: – В любом случае с ними обеими давно пора сыграть в злого и доброго полицейского. Мое мнение осталось прежним: это дело не стоит и выеденного яйца, но мне надоело, что здесь все что-то недоговаривают.

С этими словами Скалли театральным жестом выплеснула свой кофе в стоявшее неподалеку помойное ведро и решительно встала из-за стола.

***

В кондитерской Аннетт Арно сегодняшним утром было не протолкнуться. Оглядевшись, Скалли быстро поняла, что виной тому проезжавшая мимо туристическая группа. Компания веселых бабушек в бейсболках и кроссовках толпилась около прилавка, наперебой заказывая десерты у хозяйки заведения, которая с непривычки, кажется, потеряла свою неизменную выдержку. Легкую панику выдавала столь не характерная для нее торопливость и выбившаяся из безукоризненной прически прядь волос, которую она то и дело пыталась сдуть со лба. Вероятно, кондитерская либо уже вошла, либо вот-вот войдет в списки достопримечательностей Нового Орлеана. «Если, конечно, мадам Арно не окажется за решеткой», – добавила про себя Скалли.

Наконец Скалли попала в поле зрения захлопотавшейся владелицы магазина: та остановила на ней блуждающий взгляд и натянуто улыбнулась. Скалли махнула ей в рукой в знак того, что готова подождать, и Аннетт, кивнув в ответ, продолжила обслуживать стайку весело щебечущих бабуль.

Скалли присела за крайний столик, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, и скучающим взглядом обвела магазин. Вдруг одна из старушек отделилась от остальной компании. Только в этот момент Скалли вдруг поняла, что перед ней вовсе не одна из туристок, а, вероятнее всего, удачно слившаяся с толпой мисс Харрис – та самая наперсница Миранды Мэй и по совместительству уборщица, которую Аннетт не доставало решимости уволить. Пожилая женщина, словно не замечая ничего вокруг, неторопливо протирала столы и стулья и, подобравшись к столику Скалли, принялась за уборку.

– Мисс Харрис?

Никакой реакции.

– Мисс Харрис? – снова позвала Скалли, и, не дождавшись ответа, мягко потянула женщину за рукав старенькой блузки.

Та, словно очнувшись от глубокого забытья, вскинула голову. Наконец заметив Скалли, она поднесла руку к уху и начала проделывать с ним какие-то странные манипуляции.

«Слуховой аппарат», – догадалась Скалли и дружелюбно улыбнулась старушке.

– Доброго утра, – произнесла та, приветливо улыбнувшись в ответ.

– Доброго. Мисс Харрис, меня зовут Дана Скалли, я из ФБР. – Скалли показала значок, поднеся его прямо к глазам собеседницы в надежде, что та сумеет хоть что-то рассмотреть. – Мы расследуем исчезновение мистера Берка.

Мисс Харрис часто закивала головой и грустно вздохнула.

– Не расскажете мне, где вы были в тот день?

– Дома, деточка, где же еще? Я живу через квартал отсюда. У меня тогда… это же был… понедельник?

– Вторник, – поправила ее Скалли.

– Ну да, вторник, я же как раз смотрела «Женские истории». У меня давление шалило. Весь день пролежала.

– Вы не общались с мистером Берком накануне?

Мисс Харрис только покачала головой.

– Вы вообще хорошо его знали? Он ведь всю жизнь здесь прожил.

– Ну да, знала, – ответила мисс Харрис – как показалось Скалли, немного уклончиво. – Но не очень хорошо. А вот дочка его к нам захаживала. И меня, бывалоча, выручала. Помню, один раз помогла, когда я тащила что-то из погреба. Такая прелестная крошка!

– Да уж, – пробормотала Скалли. – Прелестная. А вы, мисс Харрис, живете совсем одна?

– Одна, одна… – Она выудила откуда-то из складок юбки еще одну тряпку и начала протирать столик с новыми силами. – Я всю жизнь здесь прожила, пока была жива Миранда… – Ее лицо искривилось, как будто она вот-вот заплачет, но ей удалось сдержать слезы.

– Вы, наверное, были очень близки? – сочувственно спросила Скалли.

– Да, она мне была… как младшая сестра. – На сей раз в руках мисс Харрис неведомо откуда возник носовой платок, и она аккуратно промокнула уголком глаза.

– Простите за вопрос, но… – Скалли прокашлялась. – Мне кажется немного странным, что она не завещала дом вам. У нее ведь не было своей семьи.

– Ну что вы! – мисс Харрис всплеснула руками. – К чему мне эта махина? Мими оставила мне кое-какие деньги и купила квартиру, где я сейчас и живу. Она знала, что я не смогу… не смогу здесь остаться… – Теперь в ход пошел весь платок целиком.

– Соболезную вашей потере. Простите, не хотела вас огорчать, – искренне посочувствовала Скалли, поняв, что с этого момента разговор вряд ли будет конструктивным. – Не буду вас больше задерживать.

Мисс Харрис с улыбкой кивнула Скалли на прощание и посеменила к задней двери.

Через пару минут бабули стройным шагом последовали наружу, радостно обсуждая друг с другом содержимое только что приобретенных коричневых пакетиков с фирменным знаком кондитерской, и погрузились в ожидавший их автобус, а мадам Арно выдохнула – так громко, что Скалли услышала ее даже за своим столиком, и, на секунду присев, поправила прическу. Восстановив самообладание, она наконец подошла к Скалли.

– Простите, что заставила ждать, – учтиво произнесла она. – Как насчет завтрака?

– Не утруждайтесь, – ответила та и мягко указала собеседнице на второй стул. – Присядете? Думаю, сегодняшнюю кассу они вам уже сделали. – И улыбнулась Скалли, кивнув в сторону отъезжающего автобуса.

Мадам Арно бросила взгляд на дверь и, убедившись, что снаружи пусто, села за столик.

– Лучше клиентов не придумаешь, – доверительно сообщила она Скалли. – Сладкоежки, как и все женщины, но уже не озабочены фигурой.

– Вовсе не все, – возразила Скалли, которую почему-то задело это обобщение.

Аннетт улыбнулась.

– А я уверена, что все. Женщины больше понимают в простых радостях и удовольствиях, чем мужчины. Потому что чаще себе в них отказывают. Разве не так, агент Скалли?

Та промолчала, и Аннетт миролюбиво продолжила:

– А что может приносить больше простой радости, чем, например, макарон с лавандой и шоколадным ганашем?