Текст книги "Имя твое - земля (СИ)"

Автор книги: K.E.N.A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Скалли, чувствуя, что беседа рискует пойти по замкнутому кругу, решила, что пришло время сменить тему на более нейтральную.

– Расскажите немного о том, как вы получили этот дом, – попросила она.

– О, это была… un grand succès! Большая удача! – Мадам Арно просияла. – Не поймите меня неправильно, – быстро поправилась она. – Я не только не знала мисс Мэй лично, но и вообще не подозревала о ее существовании. Мои предки когда-то действительно перебрались из Франции в Новый Орлеан, но уже в начале века часть семьи вернулась обратно в Европу и не поддерживала связь с оставшимися в Америке родственниками. Поэтому я могла только догадываться о том, что здесь у меня все еще есть родня. Удивительно, что из всего нашего семейства осталась я одна… Насколько я поняла, мисс Мэй никогда не была замужем. Quel dommage!

– Вы прекрасно говорите по-английски, – вставила Скалли.

– Merci. Я пятнадцать лет была замужем за англичанином. К сожалению, он скончался. Детей у нас нет, поэтому я легко могла отправиться, куда захочу. Я переехала сюда, надеясь начать жизнь с нового листа. Даже вернула свою девичью фамилию.

– А чем вы занимались на родине? – спросил Малдер.

– Вела финансовый учет в одном ресторане. Скучнейшее времяпрепровождение, но благодаря ему я смогла наблюдать за работой шеф-поваров и кондитеров и в итоге превратить свое хобби в профессию. – Мадам Арно широко улыбнулась, и ее глаза загорелись счастьем человека, мечта которого наконец сбылась.

– И как вам здесь живется? Мы слышали о некоторых… кхм… странных свидетельствах ваших соседей, – аккуратно подвел к нужной теме Малдер. – Что насчет того случая с Бенджамином Холлом? И вашей соседкой, которая так испугалась за вас, что вызвала полицию?

– О, ну вы же сами понимаете: это очень старый дом, – с улыбкой произнесла мадам Арно.

Агенты переглянулись, не вполне понимая, как трактовать последнюю фразу, и Скалли решила истолковать ее на свой лад.

– Само собой. Сквозняки, старые трубы, прогнившие доски…

– Нет-нет, я хочу сказать, что у дома богатая история. Здесь жило и умерло немало людей. Неудивительно, что тут может ощущаться их присутствие. – Мадам Арно легкомысленно пожала плечами, как будто говорила о самых естественных и будничных вещах на свете. – Я тоже зачастую что-то вижу и слышу иногда странные звуки, но меня это не пугает. «Они», кем бы они ни были, обитают здесь много дольше моего и имеют на то полное право. Я стараюсь жить с ними в мире. – Улыбка Скалли моментально стала натянутой, а в глазах промелькнуло скептическое разочарование. Малдеру же явно не терпелось расспросить женщину обо всех услышанных ею «странных звуках» и увиденном «чем-то», но он, по-видимому, счел, что этот разговор можно оставить на потом. Или просто почувствовал раздражение напарницы.

– Последний вопрос, мадам Арно, – сказал Малдер. – Вы сказали, что в тот день отлучались по делам. Где вы были?

– Мне бы не хотелось говорить. Это мое личное дело. Une affaire privée. Да и какое это имеет значение? – В голосе Аннетт вдруг проступил металл. – Вы же явно считаете, что что-то произошло с мистером Берком здесь, в доме. А дома-то меня точно не было.

– Разве кто-то может это подтвердить? – спросила Скалли.

Мадам Арно, словно не веря своим ушам, удивленно перевела взгляд со Скалли на Малдера и обратно.

– Послушайте. Я меньше всех заинтересована в том, чтобы за моим магазином, на открытие которого я истратила все до последнего гроша, закрепилась дурная слава. Да и чем мне мог насолить этот бедолага? – Она пожала плечами и кивнула в знак того, что беседа окончена. – А теперь простите, я должна идти: на пороге уже стоит покупатель. Теперь для меня каждый клиент на вес золота.

Обернувшись, агенты действительно увидели в дверях старушку, которая, не обратив на них никакого внимания, торопливо просеменила к витрине с булочками. Скалли посмотрела на Малдера и кивком указала на дверь, но тот, наклонившись к ней, умоляюще прошептал:

– Мы что, правда возьмем и уйдем отсюда? Мы же до сих пор не завтракали!

Мадам Арно не то услышала его громкий шепот, не то догадалась о содержании их беседы.

– Может быть, попробуете мой шоколадный фондан? – спросила она, стоя за кассой и отсчитывая старушке сдачу. – Прежде чем вы спросите, агент Малдер, это бисквитный десерт с жидкой начинкой из горячего темного шоколада. Сверху и по бокам хрустящая корочка, а внутри – настоящее шоколадное блаженство. Я подаю его с шариком ванильно-мятного мороженого, а сверху украшаю ягодами и взбитыми сливками. И к тому же…

Малдер громко сглотнул, а Скалли поспешила ответить:

– В другой раз, благодарим. – И потянула напарника к выходу.

– Хотя бы возьмите с собой круассаны! – продолжала кричать им вслед мадам Арно. – Есть шоколадные, фруктовые, с заварным кремом… – К счастью, Скалли успела вытолкать Малдера за дверь, прежде чем он скупил бы не только проклятые круассаны, но и весь магазин впридачу.

***

– Вот уж не думала, что ты такой сладкоежка, – сказала Скалли, с облегчением выдохнув, как будто только что спаслась сама и вытащила напарника из-под обломков пылающего дома. То ли от приложенных усилий, то ли от разгоревшейся к десяти утра жары она так устала, что ей пришлось смахнуть со лба пот.

– Не могу поверить, Скалли, что ты только что обрекла нас на то, чтобы завтракать неизвестно где вместо этого райского места!

– В Новом Орлеане и без стряпни главной подозреваемой найдется чем полакомиться. Ты же сам заманивал меня сюда гумбо и джамбалайей.

– Кто ест на завтрак суп и рис с ветчиной?

– Тогда вернемся в отель и, как обычно, съедим порцию вафель с отвратительным кофе. А потом поедем в аэропорт, – невозмутимо заявила Скалли.

– Это еще почему? – спросил Малдер, бросив последний тоскующий взгляд на теперь казавшуюся ему такой желанной дверь в кондитерскую.

– Малдер, у этой дамы руки, может, и золотые, а вот мозги слегка набекрень. Ты же сам слышал. И да, знаю, что ты мне ответишь, но даже тебе придется признать, что местная полиция с этим делом прекрасно справится. Мисс Диабет вполне могла сама бог знает что натворить.

– Зачем?

– Да откуда я знаю? Может, у нее в спальне алтарь для жертвоприношений!

– Брось, Скалли. Если человек верит в не самые научные, на твой взгляд, вещи, это еще не делает его психом или маньяком. Взять хотя бы меня…

Скалли с трудом подавила приступ возмущения, напомнив себе, что основная цель всего этого предприятия – развеяться, погреться перед унылой зимой и, конечно же, помочь Малдеру (да и себе) вспомнить, что их работа может приносить не только боль и разочарование.

– Ладно. – Она вздохнула и подняла руки в знак поражения. – Твоя взяла.

– Отлично! – Малдер с довольным видом потер руки. – Значит, впереди у нас много дел. Сначала давай поговорим с дочерью пострадавшего…

– Сначала давай в самом деле позавтракаем.

***

Американский Юг все-таки был удивительным местом, и это касалось даже завтраков. В какой еще части Штатов людям пришло бы в голову подавать в качестве традиционного утреннего блюда мамалыгу с креветками? Только увидев, что каждое второе кафе на их пути на все лады рекламировало этот «завтрак дня», Скалли вспомнила про выражение «пояс мамалыги», которым иногда обозначали все южные штаты от Техаса до Вирджинии. Ну, а Малдер, разумеется, настоял на том, чтобы попробовать местного колорита, раз уж Скалли лишила его возможности заработать ожирение в кондитерской. Завтрак давно остался позади, но она до сих пор с ужасом вспоминала стоявшую перед ней огромную тарелку щедро сдобренной маслом и тертым сыром кукурузной каши с соте из креветок с беконом и зеленью. Скалли, привыкшая завтракать легким йогуртом и кофе, осилила в лучшем случае треть этого вкусного, хотя и специфического и чрезвычайно вредного блюда, о чем уже горько сожалела. После плотной трапезы она едва-едва поспевала за бодро шагающим вперед Малдером: еда осела в ее желудке каким-то чудовищным камнем и словно тянула вниз, а сверху с такой же силой придавливал полуденный зной, и Скалли казалось, что она вот-вот рухнет и лужей растечется по земле.

Впрочем, в последнее время ей не требовалась тарелка каши с морепродуктами, чтобы почувствовать себя подобным образом. Уже давно какая-то непонятная хроническая усталость буквально преследовала ее по пятам: даже в понедельник утром, отдохнув на выходных (когда выпадала такая возможность), она уже просыпалась измотанной. Скалли даже всерьез начала опасаться, что у нее лунатизм и она, сама о том не подозревая, куда-то ходит и чем-то занимается по ночам. Но в то же время отдавала себе отчет в том, что усталость эта на самом деле была не физического свойства. Это странное мучившее ее состояние никак не сказывалось на качестве ее работы: Скалли все так же могла часами проводить вскрытия, преследовать подозреваемых, блестяще стрелять и безупречно составлять отчеты для Скиннера. Порой ей казалось, что только энтузиазм и энергия Малдера помогали ей оставаться на плаву, но после дела Ли Роша она отчетливо ощущала, что и в его внутреннем стержне появился какой-то надлом. Но если сама она никак не могла перебороть охватившую ее апатию, то Малдер, видимо, сражался со своей, пытаясь вышибить клин клином и проявляя ненужный пыл и суетясь больше обычного. Что только добавляло Скалли раздражения и, если уж совсем начистоту, выглядело несколько жалко.

Раздумывая об этом, Скалли забылась и очнулась только тогда, когда агенты оказались перед домом мистера Берка. К нему они отправились во всеоружии, предварительно кое-что разузнав о пропавшем. Хотя информации нашлось не так уж много: мистер Берк, очевидно, был личностью вполне заурядной и законопослушной. Всю свою жизнь – шестьдесят восемь лет – он прожил в соседнем с Мирандой Мэй доме. Работал инструктором по вождению, поздно женился – на своей коллеге, женщине значительно моложе него, которая семнадцать лет назад родила ему дочь, Джейми, но, увы, вскоре скончалась от болезни. Последние годы он не работал и жил вместе с дочерью.

В сравнении с ныне принадлежащим Аннетт Арно домом жилище Мэттью Берка казалось таким же скучным, как биография его обладателя. Говоря проще, на фоне импозантного особнячка оно совершенно терялось, проигрывая соседу буквально во всем, начиная с размера и заканчивая харизмой. Честно говоря, Скалли поначалу приняла этот невзрачный домишко за хозяйственную пристройку.

Дверь открыла молодая симпатичная девушка весьма благообразного вида – невысокая брюнетка с неяркими, но приятными чертами лица. Не будь Малдер и Скалли опытными агентами ФБР, то ни за что не разглядели бы скрывавшиеся за этим неприметным фасадом следы бурно проведенных подростковых лет: в носу виднелась дырка от пирсинга, черные корни волос явно контрастировали с их естественным каштановым цветом, а из-под кокетливого рукава-буфа лиловой блузки выглядывал край татуировки. Только брутальная серьга в виде креста в левом ухе, не скрываясь, выдавала истинное лицо своей обладательницы. «Как золушкино платье, „забывшее“ превратиться обратно в лохмотья, – подумала Скалли. – Только наоборот».

– Папу теперь ищет ФБР? – изумилась Джейми, когда агенты представились и зашли в гостиную, своей скучной непримечательностью в точности соответствующей внешнему облику дома.

Малдеру, кажется, хватило на сегодня одного разъяснения, и он, пользуясь дарованным ему правительством (и возрастом) авторитетом решил строго перейти сразу к делу.

– Джейми, где ты была, когда твоей отец отправился в кондитерскую?

– Здесь, где же еще. Я уже почти три недели никуда не выбираюсь, даже к Аннетт. У меня экзамены на носу, я целыми днями готовлюсь. Собираюсь поступать в бизнес-школу. А почему вы здесь? Что-то выяснилось?

– Мы просто помогаем местной полиции, – миролюбиво ответила Скалли. – Значит, бизнес-школа? После разговора с мадам Арно мы ожидали услышать, что ты собираешься пойти по ее стопам.

– О нет, это просто хобби. У меня… не очень много друзей, а с Аннетт интересно общаться: она рассказывает мне о Франции, о кулинарии… И прежде, чем вы спросите – нет, я уверена, что она не имеет никакого отношения к исчезновению папы.

– Вы с отцом в хороших отношениях? – Малдер явно не был настроен чиниться.

Джейми удивленно воззрилась на агента.

– У меня никого, кроме него, нет, – дрожащим голосом наконец заговорила она. – Иногда мы ругаемся, как и все, и у папы… как бы это сказать… – Джейми замешкалась. – Тяжелый нрав. Он бывает и упрямым, и злопамятным, да и у меня характер не сахар, но он – вся моя семья. А я уже вторую неделю не знаю, где он.

Этот искренний монолог, кажется, пробил броню Малдера, и он только сочувственно кивнул девушке.

– У тебя есть хоть какие-то предположения о том, куда он мог деться? – спросила Скалли. – Не происходило ли с ним в последнее время чего-то необычного?

Джейми яростно замотала головой.

– Нет! Я уже сто раз говорила полицейским: папа никогда так не поступал. Скрываться ему незачем и не от кого, уезжать – некуда и не с кем. Да ведь он даже документов и денег не взял. Вышел на минутку, при себе – только немного наличных. Он немолод, все что угодно могло стрястись… – Она горестно вздохнула. – Я только хочу наконец узнать, где он, вот и все.

– Тебе известно что-нибудь о других происшествиях в доме Аннетт? Не доводилось видеть там что-нибудь… странное? – поинтересовался Малдер.

– В каком смысле «странное»? – Брови Джейми взмыли вверх от удивления. – Ничего я не видела. А если вы про тот случай, когда миссис Арчер вызвала полицию, то выкиньте из головы. Ей просто заняться нечем.

Джейми бросила взгляд на настенные часы и добавила:

– Простите, мне пора. Надо продолжать готовиться, хоть это и тяжело. Но папа бы не хотел, чтобы я опять натворила глупостей.

С этими словами она любезно открыла перед агентами дверь, и те вышли наружу.

***

– «Опять»? – Скалли покачала головой и многозначительно взглянула на Малдера. Это случайно вырвавшееся слово не ускользнуло от внимания обоих напарников.

– Да, тут все не так просто, – задумчиво протянул Малдер. – Девочка-подросток без матери, у отца «тяжелый нрав» – все как по учебнику. Но все равно любопытно, каких глупостей она успела натворить. Хотя, если подумать, можно догадаться.

– В каком смысле? – удивилась Скалли.

– Видела ее сережку?

– Крест? И о чем же это говорит, Шерлок?

– В том-то и дело, что это не крест, Скалли, а символ перекрестка дорог. Знак Барона Самди.

– Понятия не имею, что это, но… Неужели вуду? Наконец-то, дождалась! – саркастично воскликнула Скалли.

– Боюсь, в Новом Орлеане ты со своим скепсисом рискуешь остаться в меньшинстве. – Малдер шутливо погрозил напарнице пальцем. – Барон Самди – очень почитаемый здесь гаитянский дух смерти, воскресения и секса, любитель алкоголя, сигар, веселья и всяческих противоправных действий. В общем, настоящая рок-звезда.

– И, должно быть, кумир подростков. Так какова же твоя версия? Наша будущая бизнес-леди в свободное время занимается чтением проклятий и жертвоприношениями? А папаша попал под горячую руку?

– Я бы не спешил делать такие выводы.

– Просто пытаюсь предугадать ход твоих мыслей. – Скалли пожала плечами.

– Думаю, девочка успела победокурить с друзьями, от которых теперь отрекается. Подростки любят играть с огнем. Кто из нас, бывалоча, не шалил с доской Уиджи? Не вызывал Кровавую Мэри? Мы в Новой Англии, помнится, пытались побеседовать с призраками Салемских ведьм. Ну, а в Новом Орлеане юным любителям оккультизма и выдумывать ничего не надо – колдовство здесь просто в воздухе витает.

– Подозреваю, мистера Берка беспокоили не мистические злые духи, а вполне реальные горячительные напитки, ну и как следствие – прочие… так сказать, излишества, – хмыкнула Скалли.

– Так или иначе, я пока не склонен думать, что девица отправила его за это к праотцам. Вот только интересно, с чего она вдруг так искренне взялась за ум. – Малдер на секунду задумался. – Честное слово, Скалли, – в его голосе вдруг отчетливо зазвучали игривые нотки, – тебя послушать – так ты всю юность прилежно просидела за учебниками. Ни за что не поверю.

– Чем я точно не баловалась, Малдер, так это оккультными ритуалами, – улыбнулась Скалли. – За это у нас отвечала Мисси. Хотя один раз, помнится, когда мне было лет десять, я напросилась в компанию к ней и ее подружкам, и они уговорили меня вызвать ту самую Кровавую Мэри, которую ты уже упоминал. Перепугалась я до чертиков.

– То есть ты ее увидела?

– Мелиссу, успевшую приклеить на горло муляж кровавой раны и скорчить жуткую рожу, пока я, как дура, стояла с закрытыми глазами? Да.

– Между прочим, существует мнение, что это в некотором роде обряд инициации современного фольклора, а Кровавая Мэри олицетворяет собой страх перед первой менструацией и потерей девственности, – монотонным тоном зануды-ботаника проинформировал Малдер напарницу.

– Умеешь же ты поддержать светскую беседу, – сказала Скалли и печально покачала головой. – Так что, удалось вам вызвать кого-нибудь из ведьм?

– Нет. – Малдер задумался и улыбнулся каким-то своим воспоминаниям. – Но знаешь, со мной однажды случилась история, чем-то похожая на твою. Мне было лет девять, и мы играли в «Паутину Шарлотты»…

– Я думала, это детская книжка, – удивилась Скалли.

– Да, наверное, название оттуда и пошло. – Малдер пожал плечами. – Шарлотта якобы была дочерью сожженной на костре ведьмы. После смерти матери она долго пряталась в лесу, где в конце концов и умерла. А вызвать ее можно, сев напротив зеркала в темной комнате без окон и предложив ей какой-нибудь подарок.

– И зачем?

– Как обычно – задать вопросы, загадать желание…

– И что же ты загадал, если не секрет? – с любопытством спросила Скалли.

– Ох, стыдно признаться, но… – Малдер засмеялся. – Все мои мысли тогда крутились вокруг одной девчонки. Дженнифер – моя первая любовь. Жила эта рыжая дылда в доме по соседству. Поэтому вместо нового велосипеда или радиоуправляемого вертолета я попросил о взаимности. Громко, ясно и очень красноречиво.

– И?.. – Скалли уже предчувствовала, что у истории печальный конец, но ее губы помимо ее собственной воли изогнулись в улыбке.

– Если кратко, надо мной еще долго потешалась вся округа. И к тому же «Шарлотта» забрала, а потом еще и посеяла мой щедрый дар – мамин дорогой браслет, который та накануне забыла в ванной. Так что я еще и получил по первое число.

– Только не говори, что «Шарлоттой» была…

– Дженнифер, разумеется.

– О, Малдер… Какой ужас! – Скалли попыталась изобразить сочувствие, но вышло не очень, и, перестав притворяться, она рассмеялась.

– Кстати, Дженнифер по-прежнему живет в том же доме. Замужем за адвокатом, трое детей. До сих пор припоминает мне ту историю, когда я бываю в тех краях.

– Твое разбитое сердце, как вижу, так и не зажило? – с ухмылкой спросила Скалли.

– У меня с тех пор несколько поменялся вкус в женщинах. Предпочитаю тех, кто не так падок на драгоценности. И желательно ниже ростом. Хотя к рыжим волосам до сих пор неравнодушен. – И он улыбнулся одним уголком рта.

Скалли почувствовала, что краснеет, и торопливо отвернулась.

***

Остаток дня Малдер и Скалли провели, допрашивая остальных фигурировавших в деле персонажей. Бенджамин Холл, упавший с лестницы в доме Аннетт, оказался мужчиной весьма преклонных лет. Судя по тому, что его зрение, слух и скорость мысли соответствовали его двигательной активности (которая явно не отличалась высокими качествами еще до падения), доверять показаниям этого милейшего старичка было бы крайне опрометчиво. Оставалось только радоваться, что каким-то чудом он выжил и даже не сломал ни единой кости. По словам мистера Холла, он, дожидаясь Аннетт за столиком, увидел на втором этаже «какое-то странное, похожее на паука существо» (описать которое подробнее затруднялся) и бог знает зачем отправился на разведку. После чего «какая-то неведомая сила» подтолкнула его и заставила кубарем скатиться вниз.

Вторая свидетельница, миссис Лилиан Арчер, живущая в доме напротив, рассказала о «каком-то странном существе» немного больше. Якобы однажды вечером, когда Аннетт отсутствовала, в окне второго этажа мелькнуло высокое, тощее создание «с паучьими лапами» и перепугало миссис Арчер до такой степени, что та вызвала полицию. Познакомившись с ней, агенты быстро поняли, почему Джейми Берк говорила о миссис Арчер в таком пренебрежительном тоне. Она являла собой типичную – в плохом смысле этого слова – домохозяйку, чьи дети давно разъехались, оставив ее один на один с любимым занятием – шпионить за соседями и распускать слухи. Ее единственным хобби была, как это ни странно, кулинария, и миссис Арчер принялась за нее с удвоенным жаром, как только по соседству поселилась Аннетт Арно. Малдеру и Скалли даже досталась первая порция экспериментального кофейного парфе, рецепт которого она выведала у новой соседки, – слоеного десерта из взбитых с ванилью и сахаром сливок.

– Ну что ж, Малдер, подведем итоги, – сказала Скалли, сидя вечером на кровати в номере напарника. – Примем за данность, что с мистером Берком что-то стряслось – благо иначе решительно непонятно, что мы вообще здесь делаем. У нас имеются: дом с привидениями, француженка, которая наотрез отказывается говорить, где была в момент совершения предполагаемого преступления, дочь пострадавшего с темным прошлым и серьгой какого-то Батона…

– Барона, Скалли.

– Как скажешь. Старичок на грани маразма и под стать ему – соседка-трещотка с богатым воображением.

– Что-то мне подсказывает, Скалли, что ни один из них к этому исчезновению не причастен. Кроме, возможно, дома с привидениями.

– Я ждала, когда ты что-нибудь такое скажешь. Давай пропустим ту часть, где я умоляю тебя поделиться со мной своей бесспорно нестандартной версией, и ты сразу перейдешь к делу.

– У меня пока нет версии, – загадочно сказал Малдер. – Но я, сама понимаешь, никак не могу проигнорировать слова мадам Арно и других свидетелей…

– Полуслепого старичка и помирающей со скуки домохозяйки?

– Скалли, но ведь все не случайно. Это же Новый Орлеан, а не какой-нибудь очередной Спрингфилд.

– И?..

– Здесь, Скалли, каждый дом – с историей, да еще какой. И если где-то в нашей стране и стоит искать паранормальное, то именно тут. – Малдер аж загорелся.

– Я только никак не возьму в толк, какая вообще необходимость искать паранормальное. – Скалли, как это часто случалось, было жаль опускать напарника с небес на землю, но всему есть предел.

– Такая, что у нас пока нет никакой не паранормальной версии.

Скалли закатила глаза.

– Малдер, беднягу легко мог хватить удар. Он мог потерять память, забыть свое собственное имя. Даже уехать куда-нибудь. Скорее всего, лежит сейчас в какой-нибудь больнице или, увы, морге под именем Джона Доу. Ты хоть представляешь, сколько людей пропадают вот так каждый день?

– С легкостью приму любую из этих версий, если ты объяснишь мне, как он мог покинуть дом не замеченным камерой слежения.

– Ты сам сказал, что ее собирались снять. Может, она неисправна. Наверняка есть помехи. Или изображение «подвисло». Просто не повезло, вот и все.

– Нет, Скалли, я прекрасно знал, что ты это скажешь, поэтому связался с местной полицией и попросил прислать мне запись, – победоносно сообщил Малдер. – Там нет никаких помех и «зависаний». Мэттью Берк не покидал кондитерскую Аннетт Арно.

– Ты говорил, что полиция осматривала дом. У нас есть протокол обыска? Нашлось хоть что-то подозрительное?

– Нет, – покачал головой Малдер. – Но я успел убедиться, что полицейские не слишком-то жаждут тратить время на это дело. Они разослали информацию по всем больницам и моргам в ближайшие штаты и явно палец о палец не ударят, пока не получат ответ.

– И каким образом ты планируешь получить ордер на обыск?

– Добрым словом, Скалли, – подмигнул ей напарник. – Исключительно добрым словом.

========== Глава 3 ==========

На следующее утро в кондитерскую Аннет Арно Малдер явился в одиночестве. Скалли, на прощанье пожелав напарнику не довести себя до диабетической комы, отправилась побеседовать с другими соседями пропавшего, а затем планировала заглянуть в полицейский архив. Вдруг в нем удастся отыскать что-то цепляющее глаз в прошлом и настоящем Мэттью Берка?

Сегодня дом Аннет Арно уже не показался Малдеру таким зловещим. Не исключено, что в этом следовало винить утреннюю прохладу, сменившую влажное удушье прошлого дня, или же манящий запах свежезаваренного кофе, встретивший Малдера еще на улице. Но, как бы то ни было, интуиция подсказывала агенту, что этот особняк просто не мог не хранить в себе каких-то тайн. Пусть даже совершенно не факт, что они были как-то связаны с исчезновением Мэттью Берка.

Малдер сам толком не знал, почему так вцепился в это дело. Лишь смутно ощущал, что нуждается в соломинке, за которую можно было бы ухватиться, чтобы отвлечься, занять чем-то голову и сменить обстановку. Вероятно, именно поэтому та отдающая желтизной заметка в дурацком «Ежедневнике» ни с того ни с сего запала ему в душу. Что могло быть более непохожим на мрачный ноябрьский Вашингтон, чем солнечный жаркий Новый Орлеан? Что могло меньше напоминать о деле Ли Роша и Саманте, чем сказочное, но в то же время немного опасное колдовское очарование самого таинственного города Америки?

Малдер не ожидал, что проклятое дело о бумажных сердечках так его подкосит. Оно нанесло сокрушительный удар по всем фронтам – и по памяти Саманты, и по вере и убеждениям Малдера. Сомнение разъедало его душу и разум, точило изнутри. Теперь он и сам не понимал, почему так свято верил в то, во что верил. Он, черт возьми, изучал психологию! Ему ли не знать, как легко и с какой готовностью на фоне травмы, под давлением мучительного чувства вины человек может убедить себя практически в чем угодно? Сколько людей готовы прятать голову в песок и отрицать очевидное не только из страха, но и из желания доказать самим себе, что они не такие, как все? Что с ними – единственными и ни на кого не похожими – уж точно не могло произойти чего-то до тошнотворности банального? А что, если он просто-напросто заснул перед телевизором, а сестра выбежала на улицу, вдруг вспомнив про забытую там любимую игрушку? Или разглядев в окно соседского котенка? Или фары машины, которую приняла за автомобиль отца? Она могла попасть под колеса, а водитель просто спрятал ее тело – увез и похоронил, сжег в мусорной печи или выкинул в воду. Могла заблудиться там, где никто не догадался ее искать. Могла провалиться в какой-нибудь заброшенный колодец. «Ты хоть представляешь, сколько людей пропадают вот так каждый день?» – зазвучал в голове Малдера голос Скалли. Да, чтобы найти рациональное объяснение тому, что произошло с Самантой, не требуются даже маньяки вроде Ли Роша. Что уж говорить об инопланетянах? С точки зрения здравого смысла случившееся с ней куда менее загадочно, чем реакция Малдера на исчезновение сестры и убежденность, с которой он до сих пор верил в свою версию.

Неожиданным и неприятным образом эта история с Ли Рошем наложила отпечаток даже на их отношения со Скалли. Малдер сам не мог толком понять, как именно, но с тревогой ощущал какую-то перемену. Может быть, все дело было в исходившем от него самого разочаровании и усталости, передававшихся и напарнице. А, может, именно расследование еще больше углубило давно пролегшую между ними трещину.

Пока Малдер в который раз предавался этим совершенно не относящимся к делу размышлениям, ноги сами принесли его в кондитерскую. Только там он в изумлении очнулся и обнаружил, что уже некоторое время стоит перед витриной и бездумно пялится на булочки с красивым и непонятным названием «бриошь», а хозяйка заведения с интересом за ним наблюдает. Увидев, что посетитель наконец-то вышел из своего странного оцепенения, она улыбнулась.

– Bonjour, агент Малдер. Как насчет завтрака?

– Вы точно не колдунья? – шутливо поинтересовался Малдер.

Аннетт почему-то напряглась, и улыбка сползла с ее лица.

– Простите, это прозвучало агрессивно, – примирительно поспешил заметить Малдер. – Я имел в виду ваш кофе. У него просто магический аромат. Даже не помню, как я тут оказался.

Аннетт заметно расслабилась и с некоторой гордостью ответила:

– Как видите, у меня нет кофе-машины. Ничто не заменит старой доброй турки. Сливки? Сахар?

– Их обычно добавляют, чтобы забить вкус плохого напитка, разве нет?

– Oui, – одобрительно кивнула Аннетт, наливая гостю чашку черного кофе. – Полагаю, вы вернулись за круассанами, агент Малдер?

– Именно так. Они никак не выходят у меня из головы.

Аннетт водрузила перед агентом тарелку с ароматной выпечкой, а рядом поставила блюдце с двумя профитролями и шариком мороженого.

– Комплимент от шефа. За счет заведения.

– Merci! – Малдер кивнул и вооружился ножом и вилкой.

– И почему американцы так и норовят есть приборами абсолютно все? Зачем пытаться доказать европейцам свою культурность, когда весь мир и так знает, что ваше высочайшее кулинарное достижение – сосиска в тесте? – Аннетт усмехнулась, но, заметив недовольный взгляд Малдера, осеклась и спешно принялась извиняться: – Pardonne moi, просто неудачная шутка. – Она показала идеально наманикюренным пальцем на блюдце. – Круассаны по этикету едят руками, немного приминая пальцами, чтобы было меньше крошек. Не стесняйтесь.

Однако предупреждение запоздало. Малдер внимательно прослушал наставление, но испробовать его на практике не смог бы при всем желании, поскольку к концу лекции его тарелка уже опустела.

– Это божественно! – наконец произнес он со все еще набитым ртом и принялся за профитроли.

– Угощайтесь, – радушно произнесла Аннетт, убирая пустую тарелку со стойки. – Как продвигается ваше расследование?

Малдер поднял палец в знак того, что ему требуется время, чтобы дожевать сладкое лакомство. Покончив с пирожными, он аккуратно вытер рот салфеткой и, благодарственно кивнув Аннетт, ответил:

– Пока не особенно. И нам бы очень помогло, если бы вы позволили мне здесь осмотреться. Это в интересах нас обоих.

– Еженедельно обыскивать мой дом? Едва ли это в моих интересах, агент Малдер, – решительно заметила Аннетт. Малдер вновь подивился тому, с какой скоростью ее тон меняется от добродушия к легкому сарказму, а потом – прямиком к суровости и обратно, и потому решил поскорее сгладить неудобный момент.

– Не «обыскивать», а «осмотреть». Я не собираюсь копаться в ваших вещах, просто проверю, не пропустили ли чего полицейские. Вы же сами, кажется, не в восторге от их следовательских навыков. А ведь на кону может быть жизнь вашего соседа.

Аннетт раздраженно вздохнула и на удивление проворно подошла на своих высоченных каблуках к двери. Выглянув наружу и оглядевшись, она повернулась к Малдеру.