Текст книги "Прогулка под луной (СИ)"
Автор книги: Кельпи-Marrikka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Парень пристыженно замолчал.
– Тебе придётся приглядеть за этим змеем, пока я не привезу наших братьев. Внимай, внимай мне, кровопийца! – обернулся он к Диксу, театрально размахивая руками. – Наш орден издревле уничтожает всякую хулу и скверну. Настанет день, когда иссякнет, сгинет злой корень, плодящий вас, приспешников дьявола. И очистится чело людское от страданий, и возрадуется господь наш на небесах. Снизойдёт мир и благословение на род человеческий. Мы поможем тебе покаяться, – пробасил он, поглаживая двуручную пилу, – и тогда ты поведаешь нам, где ещё обитают подобные тебе твари.
– Можно я поеду вместо вас? – воодушевлённо попросил Августин. – Я справлюсь!
– Тебя не все знают. Ты ещё не допускался к допросам, – покачал головой отец Савелий. – Я сделаю это сам. Ты же будь твёрд. Не слушай лживых речей. Помни, едва ты ему поверишь, хоть на миг засомневаешься… Отродье сатаны обретёт силы и утащит тебя за собой в пучины ада, ввергнет в агонию. Вампиры беспощадны. Им нравится терзать, глумиться над своими жертвами. Поэтому они и заслуживают того же, – с неизменным пафосом закончил клювоносый напутственную речь.
Дикс выждал, пока гул мотора стихнет окончательно. Отец Савелий благополучно отбыл. Теперь во всём здании он различал только одно единственное дыхание. Неподвижная фигура в капюшоне застыла позади него на расстоянии четырёх метров у одного из выходов.
– Эй, парень. Парень, иди сюда, – торопливо начал князь.
Фигура не шелохнулась. Видимо, отповедь старшего собрата произвела сильное впечатление.
– Только не говори, что ты поверил этому маниакальному шизофренику, – простонал Вегельвейд. – Он живёт в каком-то своём мире. Он опасен для общества.
– Отец Савелий – святой человек! – горячо возразил сектант, выходя вперёд.
– Это даёт ему право отпиливать конечности?! А может это у вас традиция такая? Ловите первого встречного, развлекаетесь всей бандой. А потом, чтоб совесть не мучила – на тебе – объявляете вампиром! Вроде как котёночка замучить, да? Только лучше? Правильней. А вы всегда приезжих выбираете или местные бомжи тоже в ход идут?
– Да, нет же… Всё не так, – забеспокоился Августин. – Мы не убийцы. Мы за веру! У ордена серьёзная картотека. Всё проверяется…
– И, конечно, ошибок не случалось?
– Нет… я не знаю… может, не у нас…
– Ты не знаешь?! Ты собрался сдирать с меня кожу, и не уверен, что прав? Открой лицо, я хочу видеть, того кто вынес мне смертный приговор!
Парень поднёс руки к капюшону и, чуть поколебавшись, сбросил его.
– Вы так не волнуйтесь, – принялся сбивчиво успокаивать он, – если вы не вампир, то и боятся нечего. Братья справедливы, когда они поймут, что ошиблись, то обязательно отпустят…
– Ты издеваешься? – взвился Вегельвейд. – Когда они поймут, что ошиблись, от меня уже мало что останется! У тебя своя голова есть? Убедись! У вампиров же должны быть клыки, так? А взгляни на меня! Где?! Покрести, святой водой побрызгай, что там ещё… молитву почитай. Всем известно – нечисть боится слова господа.
Послушник тщательнейшим образом проделал все известные ему испытания. Одна половина которых отсылала к бабушкиным сказкам, услышанным впотьмах под одеялом, другая была почерпнута из малобюджетных голливудских фильмов.
– Ну? – спросил Вегельвейд охрипшим голосом, прочихавшись от ладана. Последние двадцать минут они хором читали «Отче наш».
Августин стоял в раздумье, разгоняя едкие клубы бальзамического дыма. Он довольно долго всматривался в лицо пленника, готовый уловить любое пагубное изменение, подтверждавшее кровожадную сущность.
– Не понимаю, – пробормотал он, – ничего не понимаю. Кажется, вы не врёте. Но отец Савелий…
– Какие доказательства он тебе привёл, кроме своей личной антипатии к дворникам?
– Вообще-то, никаких… Я ещё не посвящён. Наставник сказал, что я сам всё увижу…
– Давно ты с ними? Если подумать, не отдают ли бредом их россказни? Собрались спасать человечество… А спасать ли? Одёжка мрачная, собираются по ночам, и икон я здесь не наблюдаю, – нагнетал Дикс, наблюдая, как загорелое лицо сторожа медленно меняет цвет, и в расширяющихся зрачках растёт страшная догадка. – Почему тебя до сих пор не брали на допросы? Что ты не должен был узнать? – вкрадчиво продолжал он. – Очнись, парень! Ты в чёрной секте! – неожиданно громко рявкнул вампир. – Всегда мечтал быть сатанистом?
– Я… нет, – замотал головой Августин, раздавленный тяжестью осознания. – Сатанисты… Я не знал, честно. Я не знал! Вы мне верите?
– Верю. А теперь развяжи верёвки, – направлял Дикс, – всё ещё можно исправить.
Через пару минут послушник сидел туго связанный на том же самом стуле.
Вампир, морщась, растёр затёкшие суставы и с любопытством подошёл к столику. Инструменты были новенькие, блестящие и разложены поэтапно, чтоб долго не искать. Вегельвейд выборочно осмотрел нетленную классику инквизиции: «прям как в старые добрые времена», – пробубнил он себе под нос.
– Я не предам орден, – мрачно бросил Августин, по-своему расценив металлическое бряцанье, – чтобы вы со мной не сделали.
– Ну что ж, – одобрительно кивнул Вегельвейд, – наверное, в твоём возрасте подобные слова звучат не так глупо.
В коробке, стоящей в углу, валялся его помятый пиджак с вывернутыми карманами. Дикс забрал свои вещи и направился к выходу.
Осторожно приоткрыв дверь, он чертыхнулся и спрятался за угол. Первые, прозрачно-золотые лучи светила больно опалили щёку. Не повезло… Ещё пятнадцать минут назад он мог бы спокойно уйти. А сейчас… Слишком горячо даже для пофигиста-камикадзе.
Телефон предательски мелькал последней полоской батареи, но загвоздка была в другом: кто сможет за ним приехать? Да и, собственно, куда? Потрясти парнишку насчёт местонахождения «святой обители» – дело не сложное. Главное, чтоб Макс успевал подхватить…
Один за другим князь набрал несколько номеров. Оба раза ответила Вика, сообщив, что муж спит, а они ещё в Москве и задержатся на пару дней. Новобрачная красочно описала новую квартиру, пожаловалась на жадность хозяина и пригласила на новоселье. Дикс невесело вздохнул и по памяти набрал последний номер.
«Конечно, что могло измениться?» – слушал он бесконечные гудки.
Трубку так и не взяли.
«Выход есть из любой ситуации, – напомнил он себе. – Это точно... Только выйти иногда себе дороже, – глянул он на пробивающийся в щели дневной свет. – Но и так сидеть нельзя. Надо чем-то заняться».
Набрав в грудь побольше воздуха и, прикрыв лицо, вампир ринулся закрывать окно в одной из приглянувшихся комнатёнок. Вот теперь можно было осмотреться и покопаться в имуществе святых братьев…
Ещё три похожих закутка заняли у него не более двадцати минут. Ничего особенно интересного не попалось: личные вещи, документы на землю, списки покупок, вырезки из газет, пустые стаканчики из-под сухой лапши. Наткнувшись на тайник в стене, он, было, обрадовался, но скоро понял, что зря. Там хранили переписку со спонсорами и немного наличных денег. В раздумьях Дикс вернулся обратно в зал.
– Верёвки не перетянул? – поинтересовался он, проходя мимо. – А то после вашей дури могу не рассчитать.
Парень не ответил. Вегельвейд осмотрел пол в поисках скрытого люка и методично принялся за массивные стены.
– Что вы ищите? – поднял голову сектант.
– Архив, – Дикс простучал часть новой кирпичной кладки и двинулся дальше.
Августин на секунду онемел:
– Его здесь нет.
– Да перестань. Я ведь очнулся раньше, чем вы соизволили явиться, – усмехнулся Вегельвейд. – Слышал, какие указания давал тебе старший: «Внеси изменения… не напутай… Архив – это наше «всё». Не подскажешь, где конкретно этот священный место силы? Может, я бы тоже проникся…
Парень молчал.
– Ладно. Время терпит, – поразмыслив, решил князь.
Любопытнейшей книгой оказался дневник некого брата Фёдора, найденный в наволочке одной из подушек. Дикс умилился, прочитав о пагубной слабости священника к вампиршам и методам борьбы с греховными страстями. Пролистал описания не совсем невинных сновидений и попыток найти в них нотку откровения. Стенания, мольбы о крепости духа и стандартные проклятия этих соблазнительных развратниц, чьи прелести были специально созданы сатаной на пагубу праведников. Последняя запись была сделана аж два года назад, из чего вампир закономерно сделал вывод, что брат Фёдор либо был переведён, забыл свои письмена и больше за ними не возвращался, либо его роковое влечение привело к логичному финалу. Впрочем, кое-что полезное в дневнике всё же было. Святоша вполне сносно описал координаты этого места.
Дикс решил ещё раз подёргать удачу за хвост. Набрал и отправил очередное сообщение… «Интересно, она их хотя бы читает?»
Комната молодого послушника, пожалуй, была самой аскетичной: минимум вещей. Из личного только фотография в кругу семьи, спрятанная под матрасом, магнитофон с собранием церковных песнопений и дневник. Похоже, отчёт перед самим собой каждый вечер был неотъемлемой обязанностью каждого младшего члена ордена. А так как комнаты не запирались… то и элементом контроля наставника. Вампир проверил диски, и взял в руки на треть исписанную тетрадь. Первая страница, дата приёма в орден… Всего-то месяц назад! Значит, и правда, желторотик. Что с него взять, кроме анализов? Хотя… Дикс провёл пальцем по тексту, удивлённо присвистнув, мальчик-то талантливый! И гордый тем, что именно ему поручили ввести в эксплуатацию интернет-версию картотеки…
Князь предвкушающе усмехнулся и, прихватив тетрадку, двинулся к выходу, но через пару шагов остановился. Плитка под ногой шевельнулась. Уж под ней-то точно не могло быть того, что он искал. Но всё же…
– Твоё? – вернулся он к парню с извлечённым из тайника диском. – Я включил, послушал… И знаешь, неплохо… Но мне казалось, что рок – не самая богоугодная музыка. Отец Савелий, наверняка, не был бы в восторге от того, что его послушник ещё и вокалист «тяжёлого металла».
Августин залился краской до корней волос:
– Это так… баловство… Это в прошлом… – по всей видимости, он хотел добавить что-то ещё, но, вспомнив, с кем разговаривает, прикусил губу и отвернулся.
– Ну, и зря, – пожал плечами Вегельвейд. – Голос сильный и текст со смыслом. Сам сочинял?
– Да… – растеряно признался парень. – Я раньше в группе пел, мы этот сборник специально в студии записывали, к конкурсу готовились…
– Подари? – с лёгкостью предложил вампир.
– Ну, уж нет! Зачем он вам? – возмутился послушник.
– А тебе зачем? – развёл руками Дикс. – Карьера певца закончилась, общение с миром скоро тоже запретят. Будешь вечным архивариусом, – вытащил он из-за пазухи тетрадь. – Молчаливым, исполнительным, ну, и к старости ещё подслеповатым… Я так понял, ты об этом и мечтаешь?
Увидев свой дневник в руках врага рода человеческого, Августин досадливо охнул, видимо, силясь посчитать навскидку, сколько секретов ордена чистосердечно слил на клетчатые страницы.
– Это моё, личное… Это нельзя читать!
– Порядочным людям – определённо нельзя, – согласился вампир. – Но я тварь иррациональная и где-то даже аморальная, поэтому… мне, наверное, можно.
Переждав бурю эмоций, отразившуюся на лиц у парня, он продолжил:
– Тем более, я никому не выдам ваши благородные цели и внутреннюю бухгалтерию. А вот сферу твой деятельности придётся рассмотреть подробнее, – вздохнул Дикс. – На моей памяти, святоши «бесовские механизмы» не жаловали… И я как дурак искал хранилище. А оказывается, надо было просто компьютер отца Савелия включить…
– Вот к чему эти разговоры по душам… – невесело хмыкнул парень. – Вам нужен пароль… Надеетесь, я отдам его по-хорошему?
– Почему бы и нет? – пожал плечами Вегельвейд. – Меня устроит доступ к данным… скажем, на час… А потом я уйду, и мы сделаем вид, что этого разговора не было.
– Я не предатель– буркнул Августин, отворачиваясь. – Отец Савелий предупреждал, а я… значит, так и надо. Делайте то, к чему привыкли… Братья за меня отомстят.
– Рвёшься в мученики? – усмехнулся Вегельвейд, и в глазах мелькнули серебристые всполохи. – Ладно. Что, если ты меня убедил… Тогда я, повинуясь своей кровожадной сущности, заберу у тебя самое дорогое.
– Душу? – мрачно съязвил сектант.
– Для начала репутацию, – широко улыбнулся Вегельвейд. – Я ведь понял всё правильно? У вашей группы последняя рабочая копия архива, одна единственная на жёстком диске… Так сказать, на крайний случай.
Парень заёрзал на стуле, словно на него вылили ведро холодной воды.
– Вот сейчас пойду и разнесу вашу драгоценность к чёртовой матери. Ни один уникум не восстановит, – поднялся Дикс. – Подумай, потерять тысячелетний архив! Вряд ли за всю историю ордена случались более масштабные ляпы. Это воспримут гораздо хуже предательства. Тупость тоже наказуема.
– Я не боюсь наказаний.
Князь упёрся руками в спинку стула, нависая над новоявленным партизаном.
– Не думаю, что церковь ограничится назидательной поркой... Тут пахнет анафемой. Вечный изгой… Ещё бы! Труды стольких поколений, последняя надежда человечества… а тут ты со своим бараньим лбом… Сможешь с этим жить? Выдержишь?
На этот раз вампир говорил очень спокойно, даже тихо, но парень невольно вслушивался в каждый звук его вкрадчивого, мягкого голоса.
– Считаю до трёх: амбиции или архив?
Парень судорожно кусал бледные губы.
– Послушай, Августин, – выдержал минутную паузу Дикс, – я, даю слово, что не собираюсь объявлять войну вашей братии, переписывать адреса, явки, клички и пароли. Мотаться по миру и истреблять сочувствующих утопическим планам. Мне есть дело только до себя.
Парень нервно засмеялся.
– Ясно, – Вегельвейда это не удивило. – Тебе не нравится слово вампира. Хорошо. Имеешь право, – пригладил он свои взъерошенные волосы. – Слово князя не так покоробит? Могу даже поклясться честью рода.
– Вы опять играете, – прямо взглянул на него послушник.
– Нет…
Дикс ждал довольно долго, но ответа не последовало. Настало время реализовать свою угрозу на деле. Он направился внутрь храма, закинув на плечо одну из кувалд для дробления костей.
– Купол мира.
Вампир обернулся.
– Наберите «купол мира» без пробела и вместо буквы «о» поставьте ноль, – наконец решился Августин. – Не забудьте, вы обещали.
Устроившись за столом бородача, князь принялся за работу. Сошлось. Экран расцвёл ромашковым полем. Дикс открыл отчёты за последний год. Томас Бейкер, Лола Андерсен, Мария – Изабель Гардарес, Женевьева Бесфамильная – он знал только последнюю из них и то недолго. Жилка Опятый, Казимир Войнушко, Франсуа де"Арт, – пустой звук. Рита Корсак – князь улыбнулся. «Ритка Моська», – вспомнил он её обидное прозвище. Глеб Сапронов, Антуан Сенклер – вот уж кого не жалко. Кира Младич – кажется, её представляли впервые на вечере у Офелии. Совсем «зелёная» была. Марк Фишер – новый подопечный Резника. «Как же наставник не доглядел? – растерялся князь. – А, понятно. Вот и сам Резник». Кристина Добролюбова, Мэри Стайл… Дикс подвинулся поближе. С экрана на него смотрела Мэри в своём любимом белом платье. У неё было штук двадцать этих совершенно одинаковых белых платьев. Она задумалась, глядя куда-то вдаль. Лицо было спокойным и умиротворённым. Почему-то такой он подругу детства никогда не видел. Оцифрованный карандашный портрет с резкими штрихами болезненной гордости и холодным блеском широко раскрытых глаз был куда более узнаваем. Ниже даты и сухая справка в пять строчек: «Мэри Стайл – внучка крупного английского феодала. Обращена Звеном Вольфгангом фон Вегельвейдом в двадцать три года. Выездов за границу не было. В ходе разработки загрызла двадцать пять служителей ордена. На допросе сведений не получено. Приговорена к сожжению. Приговор исполнен группой отца Никанора в ночь на десятое мая.
Добавить к основной характеристике за номером 475218в и вывести из списка разыскиваемых».
Князь последний раз взглянул на фотографию и закрыл анкету.
С минуту он бездействовал, тупо глядя в одну точку, и только потом приступил к поиску собственной кандидатуры. В открытом документе всё нарастали и нарастали новые страницы, стремясь полнее охватить каждый поворот его биографии. На месте карандашного наброска, как это полагалось у всех вампиров старше трёхсот лет, была лишь служебная пометка: «утерян при переезде». А цветной снимок делал видимо пьяный, криворукий фотограф: в кадр как-то сбоку попали часть скулы и нос. Вторая фотография располагала лишь видом сзади.
Зато почти с книжными эпитетами было представлено его вековое мотание по миру. Названия городов, улочек, забегаловок, гостиниц, мотелей, театров, рынков, площадей, магазинов, в которых он удосужился побывать. Показания свидетелей чётко протоколировались, их педантичность граничила с паранойей.
«Предпринятые попытки европейского братства по захвату Вегельвейда успеха не имели. Объект осторожен, озлоблен, на провокации не реагирует. Какой – либо закономерности в перемещениях не выявлено».
Видимо, до последнего времени дела в ордене шли из рук вон плохо. Штата для качественной слежки не хватало, записи были обрывочны, а казни приостановились вовсе не из гуманных соображений. Но вот местные гуру нашли финансирование…
Отчёт по своей персоне князь напечатал по образцу и приложил к характеристике. Потом нашёл список разыскиваемых и убрал из него фамилию. Теперь из документов следовало, что Звен Вольфганг фон Вегельвейд перестал существовать, был сожжён малоизвестной группой при попытке покинуть страну. И по идее, дома к нему должны были потерять интерес, хотя бы на какое-то время. Но тут уж без гарантий…
«Слишком много свидетелей, – повернулся на кресле вампир. – Для верности надо бы всё подчистить и как минимум переехать». Он болезненно поморщился, представляя, что замок в этом случае придётся бросить.
– Как договаривались. Зловещего смеха не будет, – возвращаясь в зал, ответил Вегельвейд на немой вопрос послушника.
– Я должен сам проверить, цел ли архив, – испытующе взглянул на него парень.
– Развязать?
– Развяжите.
Дикс медленно покачал головой.
– Ты сейчас кинешься геройствовать и опять окажешься на этом стуле. Мне неохота два раза вязать одни и те же узлы, – бесцветно произнёс он, прислонившись к стене. – Ты ведь жаждешь исправить свою ошибку?
– Я выпустил убийцу! – выпалил Августин. – Мне нет прощения... Теперь кровь ваших жертв будет и на моих руках.
– Не бери на себя слишком много, – устало усмехнулся Дикс. – Я уже лет триста как паинька. А убеждать приходилось особ и поопытней, и похитрее.
– Резня может наскучить или что?
– Меня не тянет на откровенность. Скоро сам узнаешь.
Августин смолчал, но стал на пару тонов белее.
– Не в том смысле, – улыбнулся Дикс, правильно растолковав его опасения. – Я не буду тебя обращать. Мне сейчас только забот с новичками не хватало. Нет. Я про другое… Если решил, что с орденом тебе по пути, то отбрось щепетильность. Навыки палача непременно пригодятся.
– Вы не понимаете орден. Братья – не звери, им тоже насилие претит. Но ради выживания, иногда нужно поступиться своими принципами. Как же иначе?
Князь снова широко улыбнулся и выдохнул в кулак.
– Что? – растерялся Августин. – Я сказал правду!
– Понимаешь, – сдерживаясь от смеха, признался Дикс, – это чисто вампирская отговорка. И слова это чужие… Вот ты сейчас дуешься, что я тебя обманул. А ведь здесь тебя тоже за овечку держат. Да-да, и не надо на меня так смотреть. Орден не любит тех, кто много думает, ему нужны фанатики. Любое своеволие в таких организациях искореняют очень жестоко. Кстати, не вздумай ляпнуть про нашу маленькую махинацию! Да и про то, как на этот стул попал, распространяться не советую.
– Они узнают, – с суровой обречённостью произнёс парень. – Меня будут судить...
– А ты лицо сделай попроще и в дневнике не докладывай. Глядишь, отец Савелий так до пенсии и доживёт в блаженном неведении.
– Меня ведь спросят, что тут было… Я не умею врать.
Князь критически оглядел «чистое сердце» и, задумавшись, невесело хмыкнул. Потянулся за телефоном. На тусклом экране не высветилось ни одного нового сообщения.
– Номер отца Савелия знаешь?
– Знаю. А что?
– Диктуй!
Дикс подождал, пока в трубке не раздастся знакомое сопение.
«Алло, это отец Савелий? Замечательно… Нет, это не брат Дмитрий… и не по поводу ремонта… Кто звонит? Исчадие ада… Да… да… Узнали? Превосходно. Ой, не ругайтесь. Ой, как не хорошо… А ещё божий человек… Ну, всё… всё… Я чего звоню-то… узнать хотел… Узнать, говорю, хотел, кто так связывает? У кого руки не из того места растут? А… это вы сами вязали… Ну, пардон… Не кричите в трубку! Я оглохну! Да, связь плохая, согласен… Что? Подождите, я перейду… Что? Брат Августин? Жив, да… пока… жив… без сознания. Дрался как бешеный… да… зверюга просто… Чем вы их кормите только? Пришлось вырубить… Конечно… конечно отомстите за него… Чего вы так долго? Сколько можно ждать? Полчасика ещё? А раньше? Нет? Колесо спустило… Ещё и ездить не умеете? Всё, не орите… Отключаюсь… Не орите, на меня! Что значит, нет?! У меня батарея садится… Всё, всё жду…» – выдохнул он, а батарея действительно сдохла. Экран, мелькнув на прощанье синей искрой, потемнел.
– Я… я не понимаю… Зачем? – опешил Августин. – Какова ваша выгода?
– Теперь всё зависит от того, насколько ты овца, – проигнорировав вопрос, выдал князь, выглядывая сквозь дверную щель на улицу.
«Нет, это ведь надо, а? Ни одного свинарника поблизости, ни одной халупы. Страждущий брат Фёдор писал про сторожку где-то в радиусе километра… Не добегу, – с сожалением отбросил эту мысль Вегельвейд. – Придётся дожидаться здесь. До заката можно просидеть в подсобке. Дверь там крепкая, привалить пару шкафов… а там уж как пойдёт. Хорошо бы знать, сколько их будет…»
Во внутренний двор с противоположной стороны, рыча и фыркая, заехала машина. Отец Савелий, видимо, спешил изо всех сил. Тишину разрезал резкий сипящий звук, сообщая о прибытии.
– Быстро они, – сощурившись, процедил Дикс.
– Это не наши, – замотал головой Августин. – Мы с тех ворот не подъезжаем, там грязь такая… даже дверь повело, теперь не запирается.
Вампир заинтригованно смотрел внутрь храма, слегка склонив голову и не торопясь, шагая навстречу полумраку сводов. Уголки его губ изменчиво подрагивали, складываясь в полуулыбку. Ещё шаг и послушник потерял его из виду.
– Ты приехала, – шепнул Дикс, обнимая рукой темноту.
– Конечно, приехала! – оттолкнула она его, и легкая холодная ткань выскользнула из пальцев.
– Ты с ума сошёл, писать такие sms-ки?! – перешла девушка на яростный шепот. – Что это ещё за «прощание славянки»?! Нужно иметь веские основания, чтоб так эксплуатировать мою совесть! И если их нет…
– Они есть, – поспешно заверил Дикс. – Но ты же знаешь, что это не главное… Знаешь?
– Поехали, – Роза потянула его за рукав, – мне здесь не нравится…
В метре от выхода было припарковано нелепое свежевыкрашенное чудо с абсолютно лысой резиной и наспех заляпанными синей краской окнами. Вегельвейд в мгновение ока шмыгнул в салон и блестящий «жук» тронулся с места.
– Ну, не сердись на меня, – жалобно попросил он, ложась ничком на сиденье и, накрываясь очень кстати припасённой плотной тканью. Через чистую полоску на лобовом стекле пробивался сквозной луч света. – На меня сегодня и так орут все кому не лень. Проклинают, подозревают, чего-то требуют, угрожают, винят во всех смертных грехах человечества. Говорят, что я исчадие ада…
– Нет, ты не исчадие ада, – с сомнением покосилась на него девушка. – Ты паразитический организм, с ярко выраженной порфирией.
– Спасибо, милая.
А, вообще, ты всё-таки хороший, – растягивая последнее слово, шутливо отозвалась Роза. – Я надеюсь… Но ты ведь это мне докажешь?
– А? – растерянно брякнуло под тканью.
– Хотелось бы много чего о тебе услышать. И только правду!
– Розочка, я, конечно, отвечу на все твои приличные вопросы. Но только попозже… А то я здесь мумифицируюсь. Ты тоже ответь, ладно? Куда мы едем? Я в том смысле, что здесь как в духовке. Не хотелось бы прибыть в печёном виде. Тебе не понравится.
– Мы едем… прямо, – произнесла она неуверенно, вертя в руке дорожную карту. – Я пропустила поворот, но не хотела тебя расстраивать.
– Ничего. Я не расстроился. Указатели есть?
– Нет, – вздохнула Роза, – по обочинам пни какие-то пошли да кочки.
– А впереди?
– Горизонт.
– Мой любимый пейзаж. Скажешь, когда над нами тарелка зависнет?
– Очень смешно.
– Смешно будет, когда твоя тётя машины хватится.
– Какой машины?
– Ну, этой…
– А, – сделала небрежный жест рукой девушка, – это не наша.
Вампир закашлялся.
– А чья?
– Мужик у пруда красил. Ключи торчали, ну я и воспользовалась… – закусив губу, виновато обернулась она. – Меня теперь посадят?
– За это? – Дикс постучал рукой о сиденье. – У меня такое чувство, что это до тебя из музея угнали. Тем более, мы же вернём, мы не такие… Посмотри, нас не преследуют?
– Дорога пустая. Мне кажется, скоро соседняя деревня должна быть. Сейчас вот только скотомогильник объеду.
Автомобиль несколько раз подпрыгнул, налетев на крупный булыжник, и не сбавляя скорость, продолжил ковылять, словно у него были не колёса, а ходули, периодически встряхивая пассажиров. Диксу казалось, что его тащат спиной по земле.
– Радость моя, а часто у вас деревни скотомогильниками обкладывают? Может, я посмотрю? Дай мне карту.
Роза сунула потрёпанный свёрток на заднее сидение.
– Ну как?
– Подожди. Мы Выборово уже проезжали?
– Выборово? А как оно выглядит?
– Не знаю.
– Я тоже.
– Ты же вроде местная?
– Я так далеко не забиралась.
– Ладно, едем прямо. Есть шанс выйти на главную дорогу. Что на горизонте?
– Мужик с лопатой и, по-моему, отходить не собирается.
Автомобиль сделал несколько судорожных манёвров и затормозил. Дикс поплотнее завернулся в ткань. Ожоги заживали плохо.
– Вы что под колёса-то кидаетесь? – заорала Роза на кого-то, принёсшего тяжёлый землистый запах.
– Здрасьте. Мне в Гудьбу надо, – прочистив горло, осклабился незнакомец.
Слова выходили у него нечётко, цепляясь друг за друга. Он упёрся в капот, глядя на девушку через не закрашенное пятно в лобовом стекле.
– Я туда не еду, – отрезала Роза.
Ей совсем не хотелось знать, с какой целью этот тип с желтоватым лицом забрался так далеко, не позаботившись об обратном транспорте. Но судя по всему, объяснения у него были уже готовы.
– Ну, не в Гудьбу так куда-нибудь ещё, – улыбнулся он и, прихватив лопату, залез на сиденье рядом с ней. – Устал, – протёр он глаза. – Вас как звать?
– Роза, – нехотя отозвалась девушка, заводя мотор.
– Я Михей. Очень приятно познакомиться, – потряс он её руку. – Роза, видишь какое дело, мы с друзьями утром сунулись грибов на жарёху пособирать. Ну, туда сюда, свежий воздух, выпили для аппетита, по чуть-чуть! С одной бутылки – не алкаш. Правильно я говорю? – Роза безразлично кивнула, вспоминая пеньки вдоль дороги. – Ну, вот. Мы же всё культурно. Задрых я, – хохотнул Михей, щедро жестикулируя у неё перед носом. – А эти, мать их, товарищи зенки продрали, и – домой! Ничего, что я матерюсь? Не воротит?
– Нормально.
Роза постаралась сосредоточиться на дороге.
– Ну, и правильно, это ж наш родной язык. Гордиться надо! О чём я? А! Я, значит, очухался, по нужде сходил. Смотрю, поляна накрыта, закусон валяется, вся тряхомудия из багажника тоже под кустом, а этих уродов уж и след простыл! Не, – мотнул он головой, сплёвывая в окно, – я то чугуном сначала подумал, что прикалываются. Мы, вообще, блин, приколисты! Веселиться умеем. Во, слушай, историю вспомнил, как раз в тему, – возвёл он глаза под потолок, – тёлочка у нас знакомая была. Ну, там, в компании вместе тёрлись. Такая красава, – заёрзал Михей, – не, ну ты тоже, так ничего на мордяху-то, – галантно шмыгнув носом, выдал он.
– Спасибо, очень приятно, – Роза крепче вцепилась в руль.
– И я к ней и так, и эдак подваливал, а она по нулям. Представляешь, да? А мне друганы подсказали. У них котелки-то варят! Такой прикол был, – захихикал Михей, – мы с Толяном кота её на столб посадили. Как она забегала! «Мигалок» навызывала. Котяру этого полдня снимали. Во как! – кавалер дыхнул на ладонь и вытащил пачку «Дирола». – На, бери, – радушно предложил он, поспешно засунув себе в рот две «подушки».
– Нет, спасибо.
– Да, бери. Чего ты? – высыпал Михей пригоршню, и бросил в бардачок. – Во, ещё, один прикол вспомнил…
По салону пронёсся двойной вздох разочарования.
– А тебе здесь одной-то не страшно рассекать? – поинтересовался попутчик, исчерпав весь запас «угарных» баек.
– Не страшно.
– Чё, типа такая супервумен? Наверное, приёмы знаешь, чтоб так бац-бац и нету!
– Не, не знаю, – покачала головой девушка.
– А солнышко-то село, – загробным голосом заблеял Михей.
– Ну, слава богу, – облегчённо вздохнула она, поведя плечами.
– Чего ж тут хорошего? Дорога пустая, стемнеет быстро. А может я бандит? – загоготал он, дыша ей в ухо «тропическим миксом». Так можно и без машины остаться и, вообще…
– Да, да, помню. Я на мордяху тоже ничего, – спокойно воспроизвела комментарий Роза.
Михею понравилась шутка, он загоготал ещё пуще, чуть не подавившись жвачкой.
– Не боись, – развалился он на сиденье. – Я человек порядочный. Но раз уж пошла такая пьянка, так может, потом ещё пересечёмся? Смотри, а то упустишь такого красавца. Я второй раз не предлагаю. Ну чего? – зевнул он. – Может ко мне, или может…
– Слушай, ты… грибник! – рявкнул кто-то над самым ухом. – Шёл бы ты… пешком! Ты хотел куда-нибудь? Куда-нибудь ты приехал!
Михей изумлённо пялился на отъезжающий синий автомобильчик с заляпанными окнами и загнутой вверх выхлопной трубой. В крепчающих сумерках гасли последние краски бесконечного синего неба. И похожее на светляка чудо, неторопливо жужжа, проследовало мимо. На ходу дверца открылась, и мужская рука с силой метнула в него длинный тяжёлый предмет. У ног грибника с грохотом приземлилась лопата.
«Нифига себе у неё ухажёр, – пробормотал Михей, подобрав инструмент и двинувшись вниз по дороге. – Рожа ободранная, перекошенная. Глазищи – обосраться можно, ещё и прикус неправильный… А моя мымра ныла, будто я с похмелья страшный».
Михей остановился, извлёк из-за пазухи бутылку «Беленькой» и, не спеша, приложился к живительной влаге.
«Опохмеляться нужно правильно», – икнув, выдал он проверенную истину.
Лопата, монотонно взвизгивая, чертила по асфальту, но пешехода это не раздражало. Три глотка назад на него снизошло философское настроение, и он, слегка пошатываясь, брёл по дороге, что-то бубня себе под нос об идиотских машинах, дурных бабах и полном бескультурье. Когда асфальт стало штормить уж совсем нестерпимо, Михей завернул в поле, чертыхаясь на высокую траву, так и норовящую запутать и уронить. Впрочем, на четвереньках передвигаться оказалось даже удобней и быстрее. Нужно только правильно срезать угол…
