Текст книги "За краем (СИ)"
Автор книги: Катриша Клин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
–В смысле?
Он даже глаза поднял, задержал взгляд на синяке, дернулся, видимо желая, дотронуться, но удержался. Я сглотнула. Ну, вот что я за мазохистка такая? Подошла ближе, но, все еще держа дистанцию, хотелось прижаться к нему, пожалеть, сказать, что понимаю, что он болен, что не контролирует себя, но не смогла.
–Я болен. А больным место в больнице.
–Это из-за того, что произошло ночью? – я сама удивилась проскользнувшей в голосе нежности, а Айс так и вообще вздрогнул.
–Да. Из-за девушек. Из-за невозможности терпеть чужие прикосновения. Из-за ненависти к женщинам. Все это ненормально. Я сам себя иногда боюсь.
Он ухватился за волосы, растрепал их, отошел, развернувшись к выходу на улицу. Но там никого не было. Рано еще. Да и поселок здесь закрытый, лишние не ходят.
–Я боюсь причинить тебе вред.
Растерянность, нежность и еще какое-то необычайно сильное, властное чувство забрало сердце у паники, горечи, пустоты. Я подошла к Лешке и, обняв его за талию, прижала щекой к спине.
–Не отпущу.
–Кать…
–Тебе неприятно? Извини… – я хотела отпустить, но он не дал, развернулся и прижался с необычайной силой, всем телом.
–Мне приятны только твои прикосновения..От остальных блевать, орать хочется.
Я улыбнулась сквозь слезы.
–Это же хорошо.
–Да уж, очень.. – он ухмыльнулась. И в этот момент я заметила царапины у него на руках, перебинтованный запястья. И замерла, пораженная, вгляделась в синие омуты глаз.
–Ты идиот. Что ты хотел сделать? Ты обо мне подумал? Ты вообще думал, когда это делал?
Схватилась за запястья, перевернула, всмотрелась в бинты, замечая капли крови, проникшие сквозь плотный слой бинта. Поцеловала эти самые бинты, спасшие этому дятлу жизнь.
А он притянул ближе, коснулся губами лба, носа, щеки. А я не выдержав, потянулась к нему. Поцелуй… нежный, неистовый, страстный. Все наши чувства спутались, переплелись, стали единым целым.
–Я думал, уйдешь.
–Сказала же, что не брошу. Ты колючий…
Улыбка. Люблю его улыбку, хриплый голос, смех.…Люблю его. От этой мысли, я даже вздрогнула, открыла глаза.
–Что-то не так?
–Нет, просто…я, кажется, люблю тебя…
–Ежик, меня? Ты уверена? Я же сумасшедший, я ударил тебя, оскорблял, да и вообще…
–Ну и что? Я тоже не идеальна.
Он прижал меня к себе настолько сильно, что на миг показалось, что задушит. Но нет…
–Ежик, мой ежик….
-А что с моей злостью?
–Будем ходить к психологу.
–А если не поможет?
–Будем пить валериану?
–А если и она не поможет?
–Пойдем к другому психологу?
–А если и он не поможет?
Я стукнул парня кулачком в оголенное плечо:
–Ты – пессимист. Хватит себя уже накручивать.
Он повернул голову ко мне, наконец, перестав раздражать чувствительную кожу отросшей щетиной.
–Хочешь сказать, что тебя это не пугает?
–В данное время, нет. – Я довольно посмотрела на только что подпиленная ногти и лучезарно улыбнулась. – Не сомневайся, со мной не пропадешь.
–А что тебя интересует в данное время?
–Полиция. Обвинения против тебя. Твой колючий подбородок упирающийся мне в ребро.
–Сори, – Айс нежно поцеловал саднящее место и снова улегся на живот, прижав меня к себе. Собственник.
–Как твои запястья? – прошло уже два дня со дня нашего серьезного разговора, и три со дня ссоры.
–Все хорошо. Заживают, что им будет-то?
–Почему ты решил все так координально? – я непроизвольно зарылась тонкими пальцами в его мягкие пушистые волосы.
–Испугался.
–Чего?
–Что потерял, что не смогу ничего изменить. И злость еще эта… – он замолчал.
–Хорошо, что у тебя не получилось довести дело до конца. Я бы скучала…
Айсик еще немного поворочался и, кажется, заснул. Ночь. Из окна во всю стену видны звезды, крыши, высоченные деревья, упирающиеся верхушками в самое небо. Да, было приятно вот так ласкать своего дикого звереныша, мечтать о том, что будет после нашего возвращения домой, и как скоро закроется, наконец, это глупое дело.
Уже проваливаясь в нежные омуты сна, услышала писк телефона. Потянулась рукой до тумбочки и, не раздумывая, приняла вызов, чтобы не разбудить уставшего парня.
–Алло.
–Это кто?
–А кому звоните?
–Романову Алексею.
–Я за него. Что-нибудь передать?
В трубке на пару секунд воцарилась тишина. И, когда я уже хотела сбросить вызов, незнакомый мужской голос прокашлялся и продолжил прерванный разговор:
–Вы можете сейчас выйти, или он вас не пускает?
–Могу. Но зачем? – я насторожилась и даже удивленно посмотрела в окно, но, к сожалению, подъезда, да и вообще земли, видно не было. – Что вам нужно?
–Я думаю, вам стоит на это взглянуть.
–На что?
–Это ради вашей же безопасности. Просто выйдите из дома, и поговорим.
–А если я не хочу с вами разговаривать?
–Тогда нам придется принять некоторые меры. Например, пострелять в дом или, может быть, взорвать его… –Так так так. Интересно.… Осторожно выползаю из под крепко спящего парня, нащупываю в темноте свои шорты, небрежно сброшенные прямо возле кровати и рубашку, которую сама же и стягивала с парня.… Накидываю ее на себя и невольно вдыхаю запах дорого парфюма. Ммм..блаженство.
Лешка что-то ворчит во сне и перекатывается на спину, раскинув расслабленно руки. Эх, сейчас бы к нему.… Но нужно разобраться с каким-то сумасшедшим. Ладно, чего мне бояться-то? В машину я садиться не буду, близко подходить к больному человеку тем более не собираюсь. А если что, то…нужно ножичек прихватить. Мало ли…
Бесшумно выскальзываю из комнаты, прохожу по длинному коридору, спускаюсь по шикарной резной лестнице, как на Титанике, и бреду по направлению к кухне, за ножичком. Нахожу его довольно быстро, ничто не мешает мне включить свет. Засовываю его в маленький кармашек на рубашке, застегнув при этом пуговичку. Выдыхаю….Господи, ну почему я такая дура? Оно мне надо?
Легкая прохлада окутывает меня сразу же, как отключается сигнализация, и я открываю дверь. Выдох. Ступаю на первую ступеньку и замираю от прижатого ножа к пояснице. Приплыли.… На рот сразу же опускается сильная рука, перекрывающая доступ к кислороду, прижимающая какую-то тряпку к лицу. Вдыхаю… Аромат странный. Сознание улетает. Засыпаю. «Как жаль, и ножичек не пригодился…»
***
–Где она? – разъяренное взъерошенное лицо парня, бегающие от одного лица в маске к другому глаза. Зрачки расширены, привязанные к ручкам стула руки сжаты в кулаки.
–В соседней комнате. – Голос знакомый. Он не выражает ни единой эмоции. – Но, как придет в себя, сразу же пожалеет, что знакома с тобой.
–Что вам нужно? – парень почти рычит. Да, я тоже рычал, когда сообщили, что дочка прыгнула с крыши какого-то клуба из-за какого-то выскочки. Сплевываю прямо на темный бетон.
–А уже ничего. Все, что нужно, у меня есть.
Паршивец щурится, пытаясь разглядеть что-нибудь, что находится в тени. Сам он, привязанный к стулу, под единственной здесь лампой был у нас, как на ладони. Каждое шевеление, любая попытка, освободиться награждалась либо смачным ударам по ребрам, либо сухим предупреждением. Нет, мальчонку убивать мы не собирались.… Слишком легко, он даже вины осознать не успеет. Тут нужно что-нибудь погорячее…
–Сэр, девчонка очнулась.
–Веди ее сюда. Сейчас развлечемся.
Холодное мужское сердце на миг дрогнуло, маленький жгутик жалости проскользнул в него, зацепился. Мужчина поморщился. Так уж и быть.…Не сильно… Недолго…
***
Голова болит. Холодно. Домашние тапочки где-то потеряны. Ох..Руками не пошевелить.
Открываю глаза, щурюсь, но не от света, от непроглядной темноты. Что же это? Где я? Дергаю руками, но слышу лишь приглушенный скрип метала о метал. О, боже! Наручники! Господи, господи! Что происходит? Но в неведении я находилась недолго. К сожалению…
Маленький лучик света, как от карманного фонарика, пробежался по стене, по полу и остановился на мне.
–О, очнулась.– Довольный мужской смех. Абсолютно незнакомый голос.
–Где я? Кто вы?
–О, девочка. Тебе лучше не знать.… Сейчас все покажем, не волнуйся.
Перед лицом появилась маска, то есть человек обряженный в нее. Руки освободили, но ненадолго. Снова щелкнул замок на наручниках.
–Застегнул?
–Да, пошли. Давай, вставай, красотка.
Я дернулась от протянутых рук незнакомого мужика, стараясь оказаться от опасных типов подальше. Но это лишь их раззадорило.
–А малышка-то, строптивая. Повезло перцу.
–И нам повезет.
Руки потянулись увереннее, схватились за наручники, дернули к одному из похитителей, который стал освещать всю ее почти ничем не прикрытую фигуру фонариком. Наглые руки даже полезли под рубашку, дотрагиваясь до ее сомнительных прелестей, не вызывающих у самой девушки ни радости, ни восторга.
Я пискнула. Но вторая пара рук тоже не дремала. Рот мне удачно закрыли, к спине прижалось другое тело. Черт! Черт! Черт! Боже. Я рванулась, попыталась укусить нахальную конечность, даже пиналась. Но что сделает хиленькая девушка против двух бугаев, желающих немного пошалить? Да ничего, только подогреет их желание, сломать.
Жесткие губы оставили неровный след на шее, кусая, оставляя следы. Крупные слезы потекли по измазанным щекам, пухлые розовые губки задрожали, упрямо сжавшись. Не девочка – куколка.
–Все, ребят, повеселились и хватит. Выводите.
Тычки в спину, издевательская оценка фигуры. Слезы на щеках, паника, застилающая глаза. Хотелось кричать, но толку-то это делать в длинных коридорах какого-то странного сооружения? Здесь мне никто не поможет. Просто не узнают, что кому-то это самая помощь нужна.
Темная комната. Толчок в ее сторону. Дверь, валяющаяся в проходе. Легко наступаю на нее босыми ногами, не обращая внимания на врезающиеся в кожу занозы. Нет, сейчас меня интересует кое– что другое, точнее, кое-кто другой, сжавшийся, избитый…
–Айс… – лишь шепот, но и его ему достаточно. Голова подымается вверх. Он щурится, пытаясь рассмотреть, но видит лишь силуэт.
Я дергаюсь, желая показаться, дотронуться, но руки, эти жестокие руки слишком сильно держат наручники.
–Знаешь, Алексей, – на свет выходит мужчина, медленно подходит к замершему молодому человеку, опирается о его стул руками, как-то мучительно выдыхает, смотря при этом в мою сторону. – Я ведь сомневался, что в этом замешан ты. До последнего сомневался. Но она была так убедительна! Она все мне рассказала…
Айс молчал, то ли не понимая, в чем его обвиняют, то ли находясь в некой прострации от шока.
–Алексей, вот скажи мне. Каково это отнимать жизнь? – рывок, мужчина нависает, дергает парня за волосы, закидывая его голову вверх. Наклоняется близко-близко…Я замираю. – Каково это отнимать жизнь у юных девушек?
–Я не знаю, – слышу ответ.
Мужчина смеется, откидывает голову пленника от себя и продолжает приближаться ко мне. Я неосознанно пячусь, но останавливаюсь резким рывком.
–Катя…Катерина. – Этот сумасшедший подходит, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. – Вот скажи мне, Катя, ты же ведь знаешь его?
–Д-да. – Зубы стучат, голова кружится, ноги немеют. А перед глазами лишь склоненная голова любимого.
–И ты любишь этого человека?
Молчу. К чему слова? К чему говорить об этом при этих людях. Он все равно знает. Но, кажется, это не мне решать. Окрик, болезненная пощечина, заставившая упасть на колени, и злое горячее дыхание над ухом:
–Лучше отвечай на вопрос.
Он, как грозный койот, распрямляется, закладывает руки за спину и продолжает кружить возле стула.
–Попробуем еще раз. Ты его любишь?
–Д-да. – Щеку жжет, руки тянет, коленки щиплет, сердце пытается покинуть грудную клетку, а из глаз катятся слезы. Что может быть хуже?
Внезапно слышится хрип, громкие глотки. Поднимаю глаза, невольно вскрикиваю. Психопат пытается удушить моего парня! Ненавижу!
–Не трогайте его! Не трогайте! Что вам нужно? Что? Деньги? Так мы заплатим! Только отпустите! Я понимаю, что вашу дочь не вернуть, но не стоит винить в этом невиновного!
Мужчина отпускает покрасневшего Айса и отступает. Его губы раздвигаются в улыбке. Он резко стягивает с себя маску и рывком приближается ко мне, покорно сидящей на коленях.
–Невиновного? Невиновного! Да, девочка, именно! Не вернуть! Она была так молода, красива, а эта тварь, – указательный палец на Айса, – эта тварь все испортила! Он разбил нашу семью, уничтожил ее! Он убил мою девочку!
Перевожу взгляд на вздрагивающего всем телом Лешу, не веря, абсолютно не веря в его виновность.
–Он никого не убивал! Как вы не можете понять, он болен! Он серьезно болен, но он не убийца, иначе и я бы давно была мертва!
Тишина. Лишь дыхание, да громкий стук моего собственного сердца.
И тут я слышу родной, хриплый голос…
–Отпустите ее. Она вам ничего не сделала. Я один должен нести наказание за свои поступки.
Нежные голубые глаза находят в темноте меня. Они печальны. Они молят. Я сглатываю. Что горячее ворочается в груди. Оно опаляет внутренности, проходится жидкой лавой по венам и останавливается у горла. Черт! Истерика. Привычная реакция на непростые ситуации. Но я держусь.
–Отпустить…Ты просишь. А знаешь, – мужчина складывает руки на груди, – я мог бы. Но тут такое дело….как бы сказать помягче. Во-первых, я обещал ее вот этим парням. И они вряд ли буду рады, что такая милая девочка ускользнет из их рук. А во-вторых, сам понимаешь, она видела мое лицо. Она волнуется, непременно пожалуется папочки, что такой вот плохой дяденька сделал ей бо-бо. Конечно же, папочка разъярится. Полиция составит фоторобот, узнает меня, я лишусь лицензии, работы.… А оно мне надо?
Издевательские смешки со стороны парочки бугаев сопровождают весь монолог их главаря. Айс жмурится, нет, не от удовольствия, от бессилия. А я еще спрашивала, как можно сломать человека? Сломав его половину.
Рывок, и я тоже оказываюсь на свету. На коленях, зареванная, с расплывающимся синяком на шее, со сцепленными руками и в несколько помятой одежде. Айс осматривает все это безобразие с болью, сменившейся на крупном засосе яростью. Он рычит, сжимает кулаки и пытается порвать, сдерживающие его веревки.
–Суки! Мрази! Отпустите! Отпустите девчонку! Делайте со мной, что хотите, только отпустите ее!!
Кто бы сомневался. Не отпустили.
***
–Насть…
–Ммм? – открываю глаза, щурясь от попадающего в комнату солнышка.
–Доброе утро.
Легкий поцелуй, обмен улыбками. Да, день должен начинаться именно так. Затем полчаса совместного душа, сопровождающегося игристым смехом, шутками и комплиментами. Легкий завтрак. Все-таки хорошо жить в отдельной квартире. Может, тоже перебраться от родителей? Хотя, какой толк? Они итак слишком редко появляются дома. Телефон сообщил о новом сообщении.
«Насть, это мама. Мы с папой посовещались и решили, что больше не злимся. Возвращайся домой. Целуем».
Улыбаюсь еще шире. Оглядываюсь и натыкаюсь на внимательный взгляд голубых глаз. «Что?» – спрашиваю взглядом.
–Кто это?
–Родители. Ждут домой.
Флам отпивает немного кофе, довольно щурится, как сытый кот, облизывается. А я сижу и, как дурочка, наблюдаю за каждым его движением. Машу головой и отпиваю из своей чашки. Мозгу нужно проснуться…
–Я сегодня на работу. Тебя подбросить домой, или останешься у меня?
Раздумываю всего пару секунд.
–Пожалуй, домой. Нужно сообщить родителям, что переезжаю.
Филипп довольно улыбается, потягивается, демонстрируя отличную спортивную фигуру. Ммм, конфетка.
–Отлично. Значит, вещи тоже сегодня соберешь?
–Не знаю,…как получится.
Сейчас совсем не хотелось думать о вещах, а хотелось весело болтать ногой и напевать глупые песенки. Откусив от шоколадной печенки, облизываю губу, чтобы стряхнуть крошки, но внезапно застываю под голодным взглядом. Он сглатывает. Улыбаюсь. Приятная реакция.
–Может, останешься?
Опираюсь на разделяющий нас стол, демонстрируя широкое декольте, зазывно при этом улыбаясь.
–Нааасть, не играй с котиком. – Он тоже наклоняется, нежно целует и спешит в комнату, собираться.
А я продолжаю сидеть, медленно пить кофе.
-Ну, что? – он уже одет. Строгий костюм, галстук, причесанный и гладко выбритый.
И я в легком зеленом платье, которое так ему нравится.
–Отлично.
–Едем?
–Угу.
Дом, милый дом.
–Мам, пап, я дома. – Бросаю ключи на стеклянный столик, стаскиваю босоножки.
–О, ты пришла. И что это за галантный парень в костюме, что довез тебя до дома?
–Мама! Как ты только увидела?
–Всего лишь поливала герани, а тут вы.
Мы улыбаемся. Хорошо, когда она в таком настроении.
–Пошли, Мария только что заварила чай. Заодно и поговорим.
За время, что мирно беседовали, успели и посмеяться и привлечь к разговору папу.
–Так вот, его хотят посадить. А я и Флам пытаемся этому помешать.
–Доча, а ты не думаешь, что препятствовать ходу расследования, себе дороже?
–Мам, но Катя – моя подруга, Айс, то есть Лешка – брат Филиппа. Мы не можем все просто так оставить. Тем более нам помогает их отец и дядя.
–Жень, дочка уже выросла.
–Да, уж. – Мама шмыгнула и незаметно вытерла выступившие слезы. – Уже совсем не ребенок.
Давно я с родителями так душевно не сидела. Оторвались от разговора мы лишь после короткого звонка Флама, сообщающего, что он уже выехал из офиса. Пришлось топать в свою комнату и под внимательным взглядом матери, собирать необходимые вещи.
–Вы уверены, что хотите съехаться? Не рановато ли?
–Не понравится, разъедемся, в чем проблема?
–Ну да, ну да…
Он подъехал через сорок минут. Вручил маме предусмотрительно купленные цветы, пообщался с отцом и, закинув сумку в багажник, пообещал, что обязательно заедет в гости.
Уже дома, при свете шикарной люстры, сидя на мягком диване, мы строили разные предположения о том, кто мог так круто подставить близких нам людей. Но наш спор прервал резкий звонок.
–Алло.
Молчание. Флам очень внимательно слушает собеседника.
–Что?
Его глаза расширяются настолько, что когда он откладывает трубку и переводит его на меня, я слегка пугаюсь.
–Что случилось?
–Айс….Катя….они пропали. Их похитили. Какой-то таксист позвонил в полицию, сказал, что видел в районе дядиного дома подозрительную машину вчера ночью. Потом в эту машину двух людей загрузили, и она скрылась.
Я даже дышать после таких новостей перестала. Мою…мою…Катю…похитили? И Айса? Такого просто не может быть! Такое только в фильмах возможно! Разве нет?
–Это точно они?
–Давай проверим.
Флам набирает номер Айса, ставит на громкую связь.
–«Аппарат вызываемого абонента выключен или находится все зоны действия сети».
Набирает номер Кати.
–«Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Смотрю ошарашенными глазами на Флама, на телефон, опять на Флама и начинаю реветь. Что же делать? Что делать?
–А если их убьют? А если…
Но Флам не дает договорить, притягивает к себе, гладит по голове, утешая, приводя в равновесие.
Что может быть ужаснее, чем неизвестность? Только догадки, терзающие эту самую неизвестность. За время пока мы сидели в допросной, пока Флам разговаривал с каким-то полицейским, пока мы ждали его отца, родителей Кати, внезапно нагрянувших домой, я успела перебрать кучу вариантов, что могли сделать с моей девочкой преступники. И от этого лицо мое бледнело, руки тряслись, а сердце скакало, как сумасшедшее, вытворяя такие кульбиты…
–Тихо, деточка, все хорошо, мы найдем их. Обязательно найдем.
Любовь Юрьевна – мама Кати с трудом сдерживалась, чтобы не зареветь. А Игорь Иванович – Катин папа лишь мерил допросную длинными шагами, кусая губы, сжимая кулаки.
Открылась дверь. Мы повернулись к ней с затаенной надеждой в глазах, с диким желанием узнать, что все, нашу девочку нашли, кошмар и эта бессонная ночь закончились. Но седой мужичок, оказавшийся главным в участке, нас не обрадовал.
–Ждем результатов. Пробиваем номера. Это может затянуться, вам следует поехать домой и поспать.
Игорь Иванович и так был на пределе, а после слов этого противного мужичка, так вообще рассвирепел.
–Я смогу спать только, когда моя дочь будет в целости и сохранности дома!
Внезапно он замолк и, достав телефон, набрал какой-то номер.
–Степан?
–Мне нужна помощь.
–Моя дочь пропала.
–Сможешь пробить быстро номер и узнать, кто хозяин машинки?
–Спасибо, друг. По гроб жизни обязан буду.
После этих слов Катин отец, уставший, выжитый, как лимон, присел рядом с нами на скамейку, обнял одной рукой меня, другой растрепал мои волосы, как часто делал это в далеком детстве и вымучено улыбнувшись, утешил:
–Он найдет. У него связи, о-го-го какие! Точно найдет.
И ведь нашел. Через час.
–Слушаю.
–Нашел?
–Кто?
–Да, тогда все становится несколько понятнее…
–Да, спасибо. А ты место его положения сейчас сможешь найти?
–Хорошо. Жду звонка.
–Зачем? Это он мою девочку похитил.
–Да, спасибо. Да, держимся.
Он снова встал и продолжил ходить кругами по замкнутому помещению, как дикий зверь, внезапно оказавшийся в неволе.
Я затихла. Кажется, пошло продвижение. Возможно, уже сегодня Катя будет дома. Да и Айс тоже. Только бы.… И я как в детстве, скрестила пальцы наудачу. Чудо ведь тоже существует, может, оно сжалится и над нами? Надеюсь только, что по воскресеньям оно не отдыхает.
Через еще час в комнату зашел Флам, упал на скамейку возле меня, обнял так, что кости чуть не затрещали.
–Они выехали. Говорят, поступил звонок о странностях в каком-то подвале.
–В нашем городе или там? – я постепенно выкарабкалась их медвежьей хватки.
–Там. Эх, надо было его где-нибудь здесь спрятать. Идиот!
Флам со всей силы вцепился в волосы, опустив голову на колени, сжался, будто побитый маленький котенок.
–Флам, не говори так. Ты ни в чем не виноват! Их спасут, вот увидишь! Еще свадьбу в один день сыграем! Ты только не сдавайся! Пожалуйста, ради меня… – я прижалась к спине парня, ощутив и бешеное сердцебиение, и его горький всхлип. Нет, он не плакал…Он был взбешен, удручен, раздавлен.
–А если их убили? Это из-за меня!
Эй, парень, остынь. – Игорь Иванович похлопал Филиппа по плечу и слабо улыбнулся. – Вот увидишь, все хорошо будет. Да, Люб? Заберем ее нафиг отсюда и рванем на острова. Задолбала эта работа, уже год дочь не вижу.
Противное треньканье.
–Да?
–Что? Нашел? Выслал ребят?
–Через сколько?
–Думаешь, они….живы?
–Черт! Если так, то…. – он удрученно посмотрел на взволнованные, полные надежды лица и отключился.
–Он нашел этот подвал, выслал своих людей, сказал, что они быстрее ментов доберутся и сделают все по-чистому.
Я даже коленками затрясла от нетерпения. Ну, сколько можно?
Ночь. Мы сидим в участке уже ровно восемь часов. Флам даже бегал за пирожками в буфет. Ожидание – угнетало. Неизвестность – пугала. Ну, где же вы? Сколько можно?
***
–Три ножевых. Немедленно в операционную. – Белая каталка с медсестрами, поддерживающими какой-то странный сосуд с жидкостью, льющейся по маленьким прозрачным трубками в парня. Он дышит хрипло, кричит. – Немедленно в операционную, живо! Он теряет кровь!
–А девчонку куда?
–Что с ней? Осмотрели? Повреждения есть?
–Нога, кажется, перелом, гематомы по всему телу, как и у парня. Кровь…
–Они ее…? Ох, девочка, бедненькая…
–Не похоже, видите царапины на лице, на шее, там даже отпечатки пальцев есть. Скорее всего, не успели. Их как раз на этом видимо и застали.
–Есть все-таки ангел-хранитель у людей, что бы кто ни говорил.
–Да, наверное.
–На снимок возили?
–Да.
–В себя не приходила?
–Нет пока.
–Ну, ладно, пусть отдыхает.
***
–Что? Ну что? Не томи?
–Они в больнице. Оба. Их жизни ничего не угрожает. Завтра, возможно, пустят родителей.
Улыбка отца, его скупые слезы. Да, это была напряженная ночка. Кто бы мог подумать, что такое случится в их жизни? Кто бы мог подумать, что судьба сделает такой поворот?
–Все давайте все к нам. Вы ведь завтра с нами в больницу?
–Да, конечно. Но…мы, наверное, домой.
–Нет! Никаких домой! Все к нам так ведь, милый? У нас места много. А вы теперь как родные! Осталось только с Алешей познакомиться.
До утра оставалось всего пару часов, но мы все равно легли спать. Уставший организм слишком устал, мозг, даже бедное сердечко требовали отдыха, хоть небольшого перерыва.
Уютный дом. Белые стены, приятная обстановка, милые хозяева, не хватает только Кати. Ирина Петровна встретила гостей вся в слезах, с мольбой в голосе прося рассказать, что случилось. И мы рассказали, а затем, довольные, распрощались и разбрелись по комнатам.
Я и Флам спали на диване, в гостиной с темными шторами, не расцепляя рук. Стресс, пережитый нами, опасность, так близко проскользнувшая во тьме, страх за любимых – приводило к мыслям, что нет в жизни ничего долговечного. Что рано или поздно, счастье заканчивается, начинается черная полоса. Но жизнь, – ведь, зебра, за черной полосой следует белая, принося новый рассвет, подъем души, окрыление надежды.
Кто сказал, что надеяться и верить – глупо? Плюньте ему в лицо. Надежда – сподвижник стремлениям, именно она толкает нас на глупости и необдуманные решения. Она заставляет координально менять свою жизнь. Без нее было бы грустно.… Не к чему стремиться, нечего бояться, не за что переживать. Надежда на лучшее – лучшая помощь и мотивация.
***
Я открываю глаза. Щурюсь от яркого света, напрягшись всем телом, ожидая боли. Но боли нет. Перед глазами лишь потолок. Белый. Оглядываюсь. Странные трубки вливают какую-то жидкость мне в вены. Все чешется. Болит голова, во рту – пустыня. Рядом, на прикроватной тумбочке – букет цветов, на подоконнике, через которое пробивается доброе утреннее солнце – целая куча игрушек и букетов. Кто-то явно ждал моего возвращения в реальность.
Тишина. Лишь тихо пикает какой-то аппарат, видимо следящий за пульсом и давлением. Странно, как я здесь оказалась? Но от темных, неприятных мыслей отвлекает тихий скрип двери, и в комнату вваливаются знакомые до боли лица. Мама, папа, Настя, мрачный Флам. Улыбаюсь. Может, это последний сон? Предсмертный подарок?
–О, ты уже проснулась, как ты? – мама ставит объемный пакет на пол и присаживается около постели, беря меня за чуть синеватую руку. Я сжимаю ее пальцы, боясь отпустить.
–Мама, мама, я люблю тебя.
–Доченька, ну ты чего? Не плачь. Все уже хорошо. Все обошлось, – она тоже плачет, наклоняется к нашим переплетенным рукам, целует мои пальцы. Отец, замеревший до этого в дверях, тоже подходит ближе, целует в лоб, проводит кончиками пальцев по щеке, с болью разглядывая мое лицо.
–Солнышко…
Настя, пропуская старших вперед, тоже заскакивает в палату. Опухшая, с красным носом, держащая за руку упирающегося Флама, такая привычная, такая родная…
–Привет, сестренка. Я так рада, так рада, что ты здесь. Флам, идем. Хватит уже винить себя во всем! Хватит!
Я морщусь. Нога, которой я все это время не чувствовала, вдруг, отдала сильнейшей болью. Аж, слезы из глаз брызнули.
–Настя! Ты сейчас опиралась на Катину сломанную ногу! Ну-ка кыш, пройдись, успокойся!
И Настя, подмигнув мне и поцеловав в щеку, скрылась за дверью.
–Это все кофе. Бедняжка так волновалась.
–Я сплю?
–Нет, дорогая.
–Я умерла?
–Да, ты чего? Это мы, твои родители. Примчались сюда как раз к началу приема посетителей. Все хорошо, деточка, кошмар закончился.
Закончился. Закончился….Закончился…. «Я тебя твоим родителям по кусочкам доставлю. А про женишка твоего вообще никто не вспомнит. Эта гнида здесь гнить будет!»
Я не понимаю, когда закричала. Вырываю руку, вытаскиваю одну иголку из руки, вторую, третью, кричу, плачу, зову! Кого? Но понять этого не успеваю. Добрый дядечка вкалывает успокоительное. Сон…
-Что с ней? Она оправится?
Дядечка в белом халате и смешных очках, с белой бородой и полысевшими висками мирно выслушал все вопросы беспокоящихся родных и, наконец, ответил.
–У нее…акклиматизация, так сказать, она приходит в себя после нервного потрясения. Ее психика сейчас слаба. Еще одно потрясение и она может вообще забыться в воспоминаниях. Но это недолго. Всего пару недель. Под присмотром врачей она сможет прийти в себя и, наконец, понять, что ужас закончился. Просто потерпите и постарайтесь не упоминать события, после которых она попала в больницу. Хорошо?
–Да. А мальчик, у него тоже такая проблема?
–Мальчик впал в кому утром…
Любовь Юрьевна ахнула и, прикрыв рот рукой, оперлась о твердую руку мужа.
–Как же это?
–Думаю, не стоит предупреждать, что об этом девушке тоже не стоит говорить?
–Да, конечно…Конечно, конечно. Спасибо вам, доктор.
–Не стоит.
–Ох, что же будет, что же будет…
ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ.
–Подсудимый, встаньте. Вы согласны с предъявленными обвинениями?
–Да.
–Тогда. Объявляю вас виновным по статье 126 УК РФ за похищение и удержание лиц в неволи и по статье 121 УК РФ за нанесение тяжких телесных повреждений, вы приговариваетесь к 37 годам лишения свободы в колонии строгого режима. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. – Громкий стук судейским молоточком возвестил об окончании судебного процесса.
Я, как сомнамбула, лишенная эмоций, поддерживаемая подругой и матерью под руки, осторожно, опираясь на костыли, направилась к выходу. Сзади шел отец, громко разговаривающий по телефону и тихий Флам, готовый раствориться под моим взглядом.
ДА, он все еще чувствует себя виноватым, все еще не может поверить, что из-за какой-то глупой дешевки его брат стал бояться, ненавидеть самого себя.
Кто был этому виной? Аня. Моя старая знакомая еще со школьной скамьи. Оказалось, что эта больная влюбилась в Айса безответно, тот ее отшил, променяв на какую-то блондинку. Ну, а она, посмотрев как-то странный фильм с «добрым» названием и сюжетом – «Я плюю на ваши могилы», решила отомстить. И понеслось.… Сначала доведение одной девушки до самоубийства, затем второй. А потом, войдя во вкус, суровая мстительница сама начала находить девушек и уговаривать их познакомиться с ее «другом», вот только, им запрещалось говорить, кто их свел. Все должно было быть «случайным». Случайная встреча, случайное знакомство, случайный секс, случайная смерть.…
Да, некоторых приходилось убивать самой, заманивая в ловушку. Но девушку это не пугало, наоборот, прибавляло азарта. Она почему-то была уверена, что устав от смертей, парень непременно захочет покончить собой. И вот только после этого она смогла бы почувствовать себя отмщенной.
Но затем случайность познакомила Айса с ее подругой Катей, которую слишком жалко было убивать. И понеслось…Ошибка, ошибка.…Пришлось менять план и убирать объекты чужими руками. Она привлекла отца одной погибшей, чуть не сведя его с ума своими бесконечными звонками и рассказами о злобном маленьком мальчике Романове Алексее…
В общем, в конце концов, узнав о том, что ее подельника арестовали, а бедный Романов находится в больнице, причем в тяжелейшем состоянии, Аня вдруг ощутила вину и пришла с поличным.
Странная штука жизнь. Она ломает людей, как кукол, выворачивая их наизнанку, заставляя вытворять страшные вещи во имя мести, лжи, любви. Странный мир. Странные люди. Странная я.
–Кать, ты домой?
–Нет, в больницу. Нужно заглянуть к Айсу.
–Как он?
