Текст книги "Лена Дэнс (СИ)"

Автор книги: Katou Youji

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Да, было дело. И все, кто туда ходил на занятия, сейчас хорошо поднялись. Вот что значит дружба. Один только ты в провинции застрял. А я ведь сколько раз тебе предлагал хоть в Москву, хоть в Питер перебираться. Ну, дай Бог сделаем, и все случится. Директор-то нынешний вашего НИИ еще полгода продержится, он уже знает, что «приговоренный». А потом новый будет, а пока он в дела въедет, мы все и обтяпаем.

И не то, чтобы Дэн любил подслушивать разговоры взрослых, но вечером, когда столичный гость уже уехал, мать и отец долго засиделись перед телевизором. Идти в школу утром было не надо, потому никто не гнал детей спать. Чем и воспользовался Дэн, выканючивший у матери возможность посмотреть какой-то боевик. Фильм оказался занудным, его постоянно прерывали на новости, и подросток опять провалился в полудрему под мерцающий экран.

– Нин, по-моему, это наш единственный шанс. Ты же сама ещё десять лет назад так хотела выбраться отсюда, – тихо произнес отец.

– Вадь, а если ты сядешь? – дернулась женщина, оглядываясь на «спящего» сына. – Как я с ними с тремя? Ты об этом подумал?!

– Да дрыхнет он. Вот соня растет, весь в тебя, – заулыбался отец. – Если я сяду, будешь передачи носить. Ты ж, когда замуж выходила, знала же, что у нас в предках цыгане и купцы были. Так что казнокрадом мне на роду написано быть.

– Да тихо ты. Лучше бы отнес сына в его комнату.

– Да ты смеешься? Он больше тебя весит. Хоть и твоя копия.

От матери Дэн действительно взял много. В том числе светлые волосы при карих глазах и забавные в форме бабочек родинки на ключицах и плечах. Девушки начали рано заглядываться на него, но все свое свободное время Дэн отдавал спорту и уже с девятого класса часто выезжал в областной центр на соревнования по борьбе, на которых занимал вторые-третьи места.

После продажи земельного участка НИИ Вадика никто не посадил, но он сам ушел из института и решил попробовать вести бизнес в областном центре. Семью он с собой не перевез, поскольку не знал, как пойдут дела, или так говорил близким. Первое время без отца и его шуток было тоскливо, но потом Дэн стал привыкать. «Ты, смотри, Нина. Потеряешь так мужа. Девки в центре шустрые, быстро приметят одинокого мужичка без женской заботы. Так что не тяни с переездом», – напутствовали мать соседки, и как… в воду глядели.

***

Когда четырнадцатилетний Дэн по договоренности приехал в очередной раз в гости к отцу и уже собирался открыть ключами дверь, она сама распахнулась, а на пороге появилась холеная девица с модным тогда каре. Девушка была высокой и необычно худой, с острыми коленками и локтями. На девице все казалось слишком коротким, вызывающим, обтягивающим. Она совсем не напоминала мягкую мать ни типажом красок, ни манерой поведения.

– Привет. Давай знакомиться, я твоя будущая мачеха, – пропела девица. – Вадим много о тебе рассказывал. Его по делам дернули на пару часов, вот я и решила воспользоваться моментом. Ты не стой в дверях столбом, как все деревенские, а проходи. И не натопай мне тут грязными ботинками, не наубираешься за всеми вами.

Что могло привлечь отца в этой девице, Дэн тогда не понял, он просто развернулся на сто восемьдесят градусов и полетел, не глядя по сторонам, на автовокзал, с которого только что приехал. В горле стоял комок, и уже тогда парень понимал, что ни за что не расскажет матери, кого увидел в квартире отца. Разводы в военном городке случались редко и становились потом предметом для обмусоливания в течение долгих месяцев. А еще труднее было представить, что такое может случиться не просто с кем угодно, а с собственными родителями.

Как назло, ближайший автобусный рейс домой был только через пять часов, и Дэн не знал, куда девать это время. В центр возвращаться ему больше не хотелось. Потом Дэн уже не помнил, как к нему подсел худощавый улыбчивый парень с гитарой в чехле и стареньким, обклеенным картинками чемоданом, и кто из них заговорил первым.

Ч.13.

Новый знакомый – Олег – пытался добраться на автобусах и электричках в Питер, чтобы разыскать там дальнюю родню и пристроиться у них на первое время на птичьих правах, пока не найдет работу или не поступит в техникум или училище. С удивлением для себя Дэн выяснил, что случайному попутчику уже исполнилось шестнадцать и на руках имеется даже паспорт.

– А, как же родители? Разве они отпустили тебя? – удивился он, когда Олег предложил прогуляться от автовокзала в небольшой парк, находящийся по соседству, и… немного расслабиться с экспериментальными сигаретами. Курить Дэн уже пробовал, но особо не втягивался, так как тренер строго предупредил, что табак очень плохо сказывается на здоровье и подрывает сердце. Так, максимально сигарету в неделю. И сегодня, походу, был тот особый случай, когда можно.

– Я сам себе родители, с четырнадцати лет, – заулыбался Олег. – У меня из них в живых только отец. Но у него семья новая. И я там… что называется не ко двору пришелся мачехе. Выжила она меня из дома и перед отцом… подставила крупно, типа, я деньги у него украл. Сама же, тварь такая, мне их и подсунула…

И здесь знакомый попал по «больному месту». Что такое «эффект случайного собеседника» Дэн тогда не знал и удивился, как вдруг сам начал, задыхаясь и захлебываясь словами, рассказывать Олегу о востроносой девке в квартире отца.

– Нее, на такой точно не женится, – продолжал расслабленно и со знанием дела улыбаться Олег, затягиваясь и почти не выдыхая дым. – Вштырит меня скоро, не удивляйся, если хрень какую понесу… Смотри как эти сигареты курить правильно. А то просто так запал расходуешь. Затягивайся и в легких задерживай. Так вот. Мой папахен так наблядовался, перед тем как повторно женился. В общем, я в них теперь разбираюсь. Пока он шлюх таскал, типа вот этой твоей, я даже не волновался. Что ни месяц, то новая «мамка». Я под конец вообще в их именах стал путаться. А вот как эта тварь появилась, я сразу напрягся. Главное, тихая такая поначалу была, скромная. Глазки в пол, все «Митенька» – отца моего зовут, да «Олеженька». А вот как расписались они, так сразу все политесы закончились. Первым делом меня в интернат решила пристроить, только убежал я оттуда…

Олег говорил плавно и ровно, а после сигареты с телом и мозгом начало происходить что-то странное. Новые друзья сидели на спинке скамьи. После вчерашней грозы внизу под ногами нападало много березовых листьев, сбитых крупными дождевыми каплями. Дэн с удивлением заметил как… листья вдруг начали делаться объемными, подниматься от земли и зависать… в воздухе. Нить разговора с Олежкой он давно потерял.

– В общем, эта гнида мне и говорит…

– Это мачеха твоя, что ли?

– Нет, преподаватель старший в интернате. Ну, скажи сегодня спасибо охраннику, что заночевать решился. Только я тебя все равно рано или поздно… И если сопротивляться станешь, только больнее будет. И главное, самое, что обидное… Сорок лбов рядом, а ему дело только до моей задницы. Это я потом узнал, что он всех «новичков» так приходует. Со временем, когда он уже успел…Только все об этом в тряпочку молчат, он же все так выставляет, что типа, сам виноват. Подловил он меня в субботу ту. Я в душе мылся. Все по домам разъехались. А к этой сучке родня завалилась, вот она мне и сказала домой не рыпаться…

– Мачеха твоя?

– Ну да. Тебя, что, уже тоже торкануло? Подожди. Дай я к тебе нагнусь… Да не бойся ты, я просто дым тебе в рот выдохну… Хороший товар, не обманул, значит тот последний. Я с ним за них-то и пошел…

– С кем пошел?

– Не суть. Ты слушай лучше. А он здоровый такой зараза. Скрутил быстро. Я ору, а его это только еще больше распаляет. Потом ударил по голове чем-то. Темно. Не помню, что потом. Я очнулся на полу, когда он надо мной уже трудился. Пиздец, больно как. Сбросить с себя пытаюсь. Он в ухо кряхтит. Расслабиться все просит. А я только больше сжимаюсь, а ж не знаю, как. А ему-то только в кайф. Внутри как железом каленым. Это я потом усек… И вот знаешь, что забавное, больше всего из этой ночи пол этот грязный в разводах помню. До сих пор перед глазами стоит. Снится часто. Не препод этот… а вот пол тот. Очень холодный он был.

В общим, кончил он, оделся и пошел… а я продолжаю на полу валяться… встать не могу. Потом одноклассник один, тоже его родители не забрали, откуда – то… то ли из толчка, то ли из раздевалки вылез. Я не помню, сколько времени прошло. Может, час, может , день…Уселся рядом. Гладит по спине и приговаривает: «Ты, это, дыши сейчас… Дыши… Ну, трахнул он тебя. Ну подумаешь. Он со мной тоже проделал. И с Антоном… Это ж никакого отношения к тебе как к человеку не имеет». В общем я все – таки с его помощью встать пытаюсь… А у меня из задницы жидкое дерьмо течет… А одноклассник приговаривает: «Это нормально, это бывает с непривычки»… Вот после этого я и сорвался на следующий день в бега.

– Олег … он тебя что, изнасиловал?

– Нет, бляха, – продолжал улыбаться знакомый. И этой спокойной улыбки уже было страшно, – это он воспитательным процессом занимался. Сам так обронил, когда одевался. Да ты забей. Пожрать что есть с собой?

Ч.14.

Дэн проснулся на скамейке в том же привокзальном сквере на следующий день, ближе к вечеру, и совсем не помнил, где они с Олегом были ночью. В памяти остался лишь рассказ случайного попутчика, и теперь при свете дня история выглядела совсем уж фантастической. С подобными вещами Денис еще никогда не сталкивался. Самым громким скандалом аналогичного порядка в городке стала история трехгодичной давности, когда выяснилось, что один из местных чиновников хранил у себя на даче архив из педофильских фотографий. Хотя ни в чем таком подозрительном пожилой одинокий мужик раньше замечен не был, он тут же написал явку с повинной и, по недосмотру милиционеров, повесился на ремне в камере предварительного заключения. Но три года назад Дэна это совсем не интересовало.

Из личных вещей ничего не пропало. Перочинный ножик, подаренный отцом, по-прежнему валялся в рюкзаке. На месте были и карманные, которые Нина щедро раздавала детям по понедельникам. Дэн купил билет на автобус и больше уже не рисковал заговаривать с посторонними. То, что мать, скорее всего, очень волнуется, он прекрасно понимал, вот только не догадывался – насколько. И как назло все уличные телефоны оказались сломанными, а что такое «мобильник» тогда большинство жителей военгородка еще даже просто представляли себе с трудом.

Зареванная, с красными глазами Нина впервые подняла руку на сына, когда тот виновато и, переминаясь с ноги на ногу, объявился на пороге.

– Ты хоть представляешь себе, что я уже в городском морге побывать успела? Ты знаешь, что это такое, когда снимают простынь с трупа, а ты с радостью понимаешь, что это не твой, а чей-то чужой ребенок? – взвизгивала и всхлипывала она, носясь за Дэном по дому с тонким ремешком от собственного платья, а Мила с Виталиком уговаривали мать успокоиться и оттаскивали ее от брата. – И у меня, и у отца в милиции заявление принимать отказались. Сказали, было бы тебе лет семь, они бы еще возбудились. А так, мол, мамаша, следили бы за парнем лучше, загулял, небось, с какой-нибудь девахой. Самый возраст. Где ты был, Дэн?! Ты знаешь, что твой отец сейчас город с друзьями прочесывает?!

– Маам, ну все же хорошо. Я ж дома уже. Прости меня, пожалуйста, я больше так никогда не буду, – по-детски оправдывался Дэн, уворачиваясь от ударов и пытаясь скрыться в своей комнате. Про себя он уже решил, что ни за что не расскажет матери, какие события произошли накануне.

Безобразную семейную сцену прервала лишь телефонная трель. На городской звонили из милиции с сообщением о сбитом автомобилем на одной из пригородных трасс подростке, приблизительно такого же возраста, что и Дэн.

– Нашелся. Мой нашелся, – разревелась в трубку Нина, опускаясь на стул. А в комнате противно запахло валерьянкой, которую развела для матери Мила. На брата она смотрела теперь косо, как на врага народа, и украдкой выдала подзатыльник.

Потом они вместе с Виталиком втихаря от Нины еще долго пытали Дениса, где тот шлялся все это время и почему не додумался хотя бы позвонить, но он словно воды набрал в рот и делал вид, что все вопросы пропускает мимо. «Колись уже. Ты девушку что ли завел? Я ее знаю?» – приставала Мила.

Вадим смог выбраться к семье только в конце следующей недели. Как всегда, он привез много подарков с собой, и обрадованные дети висли на отце, как на елке, и только Дэн сторонился его и повел себя холодно. Точнее, просто отложил свой презент в сторону, сухо поблагодарил и пошел в свою комнату. Вадим нагнал сына, плотно прикрыл за собой дверь.

– Дэн, я думаю нам стоит серьезно поговорить. Я представить себе не мог, что у этой курицы окажется так мало мозгов. Ты прекрасно понимаешь, о ком я. Она случайно проболталась о своем проступке. И я не собираюсь разводиться с твоей матерью ради этой идиотки. Видишь ли, в жизни случается всякое.

– А если она такая идиотка, то почему ты променял маму на нее? – огрызнулся Дэн, по-прежнему не глядя на отца и демонстративно собирая модель яхты. Детали никак не хотели складываться, одна из них безнадежно утонула в клею. Теперь ее можно было только выкинуть в помойку. – Ты больше не любишь маму и нас?

– С чего ты взял, Дениска? – усмехнулся отец, подходя и помогая с моделью. – К разным людям можно испытывать очень различные чувства. И не каждое из них называется любовью. Особенно во взрослой жизни. Вырастешь, может, поймешь меня.

– А я не хочу вырастать. Мне и так хорошо. И я не хочу, чтоб ты еще раз женился и отправил меня в интернат. И чтоб меня там «воспитывали».

– Ты о чем, Дэн? – изумленно присвистнул Вадим. – Какой интернат, у тебя же есть свой дом, брат и сестра.

– Да так, – прикусил язык сын. – И я больше не приеду к тебе в город, когда там эта...

– Этой там больше нет, – взъерошил Дэну волосы Вадим, – я выставил ее за дверь, как только она рассказала о том, что у вас произошло. Мы тогда с матерью очень переволновались за тебя. Надеюсь, ты ничего не сказал Нине лишнего. Ты же понимаешь, что мать надо беречь?

– Пап, а вот деталь? Ее куда?

Потом «эти» стали появляться у отца с завидным постоянством, но наученный печальным опытом Вадим больше не приводил их жить домой и регулярно менял через три-четыре месяца. Иногда Дэн находил в городской квартире женские вещи или подарки, предназначенные явно не для семьи, но больше никогда не чувствовал себя обделенным отцовским вниманием. По молчаливому уговору с Вадимом ничего не рассказывал он и матери, ставшей в последнее время очень нервной и постоянно жаловавшейся на «приливы крови» и удушье.

Первая «серьезная» девушка у Дэна появилась в начале одиннадцатого класса. К тому времени Мила уже успела выскочить замуж за своего ненаглядного Джэка и неожиданно для всех отказалась от возможности учиться в одном из крупнейших университетов в стране, куда ее готовы были взять благодаря победам в олимпиадах. Она с головой погрязла в хозяйственных хлопотах, потому что к свадьбе Вадим подарил будущим новобрачным земельный участок и часть средств на строительство коттеджа – наладившийся бизнес уже позволял подобные расходы.

Открыл небольшую фирму отец и в Питере, а Нина так и не смогла переехать к нему, потому что теперь надо было помогать старшей беременной дочери. Жэка тоже раздулся от гордости, а может, от тестевских харчей. Ни на одной работе он долго не задерживался, потому что то условия труда были невыносимо тяжелыми, то начальники оказывались очень придирчивыми. Да и особо не искал он ее – за все платила Мила деньгами отца, как раз прохлопавшая вот это долгожданное событие – появление первой потенциальной невестки.

В начале учебного года в городок перевели аж три новые военные семьи. И Дэн очень обрадовался, когда за парту до него уселась невысокая миниатюрная брюнетка с затейливой стрижкой под пацана. Девушка на фоне других ровесниц и одноклассниц выглядела очень ярко и за счет необычной манеры одеваться – она предпочитала тоже мальчишеские широкие штаны и толстовки вместо ненавистных коротких юбок и шелковых платьев, взятых еще из советских времен.

Одним из увлечений Мики (Микаэллы – как она представилась в первый раз), оказался тяжелый рок, велики и тоже борьба, потому они очень быстро сошлись с Дэном. С ней было очень хорошо подолгу гулять. Мика никогда не жаловалась на боль от каблуков, которые принципиально не носила, и не требовала покупать себе мороженое и сладкое – их она не переносила на дух. И все вроде бы складывалось очень хорошо, вот только знакомить Дэна со своей семьей девушка явно не спешила и отшучивалась, что у нее предки со «странностями». И основания для того были.

Ходили слухи, что ее отец попал за какие-то особые «заслуги» в крайнюю немилость у руководства, потому и был «сослан» из престижной Москвы в местное захолустье. А мать девушки с таким брезгливым выражением на лице смотрела на военгородских кумушек, что очень скоро те оставили робкие попытки заговаривать с ней. Впрочем, дела до нее, равно как и до отца Мики, у Дэна не было, пока он не зачастил с вечерними проводами. Неожиданные объяснения с главой военного семейства приключились за пару месяцев до выпускных экзаменов. Дэн, как обычно, зашел за девушкой, чтобы отправиться после школы на прогулку, а вместо нее налетел на ее отца.

Сухопарый седой мужчина с хищным носом-клювом и тяжелой выдающейся челюстью пригласил его в дом, чтобы «обсудить сложившуюся ситуацию».

– Молодой человек, я не могу сказать ничего плохого о вас лично, но я бы настоятельно порекомендовал вам найти кого-нибудь более подходящего себе, чем Микаэла, – обронил он после которой беседы.

– А разве это не должны решать мы сами? – набычился Дэн. – Ее все устраивает, меня тоже.

– Хорошо, тогда я скажу прямым текстом, – нахмурился мужчина в ответ, – мы не намерены прозябать в этой дыре всю оставшуюся жизнь, и как только один человек уйдет в отставку, а это произойдет с месяца на месяц, мы тут же вернемся в Москву. Извините, но судя по вашим высказываниям о планах на будущее и даже просто внешнему виду, вы вряд ли сможете жить в столице. Кроме того, как я понял, вы не собираетесь связывать с армией свою карьеру. В нашей семье по мужской линии все были потомственными военными, и только таким я вижу своего будущего зятя.

– А Мика уже в курсе? Где вообще она сама? – процедил Дэн, еле сдерживая себя, чтобы не врезать андроиндному папаше под дых. – Пусть она мне это скажет, а не вы, простите, при всем уважением.

– Я отправил по старым связям дочь и супругу на месяц в один из пансионатов в Сочи. Им очень трудно находиться здесь. Адрес, естественно, я вам не скажу, а здесь искать бесполезно, и, будьте любезны, уходите из моего дома.

– А экзамены? Вам наплевать даже на то, что мы в выпускном классе? Как, по-вашему, Мика получит аттестат? – опешил Дэн.

– Еще раз повторяю вам, молодой человек, мы живем с вами в разных мирах, – уже с нажимом произнес мужчина, – и если вы так беспокоитесь, то уже сейчас я знаю, что она в списке поступивших на вечернее отделение юрфака МГУ. Вам попасть туда не светит ни при каком раскладе.

– Да, но она говорила, что хочет стать певицей. Вам наплевать даже на это?

– Я считаю, что прежде всего моя дочь должна получить достойное образование, чего и вам искренне желаю.

Так, несолоно хлебавши, Дэн отправился домой, а гостящий у Нины Вадим сразу заметил, что сын не в духе. Отпрыск взрывался колкостями на каждую шутку и особенно болезненно реагировал на подначки по поводу учебы и будущих троек в аттестате. И уже только совсем под вечер, перед сном, Денис вкратце рассказал отцу о неприятном разговоре.

– А ты что думал, у тебя все в жизни должно быть мягко и гладко? Мы тебе с мамкой все разжевываем и в рот кладем, остается только проглотить, и все другие так делать будут? Нет, милый ты мой, если сам не потрудишься – ничего и не получишь, – подмигнул сыну Вадим.

– Это ты что сейчас имеешь в виду? – нахохлился Дэн, заворачиваясь в одеяло, – у них вон все схвачено, и я им нафиг не сдался. Выгнал ее отец меня из дома как шелудивого пса. Мудак он потому что.

– Ну, хорошо. Он, допустим, мудак, а ты-то умнее его будь. И если у тебя все с Микой по серьезному, то и отца ее за пояс заткнуть можно. Вот для начала, поступил бы ты не на свой этот менеджерский, который я, прости, совсем не понимаю, а в военный вуз, там юриспруденция тоже на ряде факультетов есть и далеко не самая слабая. Может, и по-другому он бы тогда на тебя посмотрел?

– А толку-то? Мика к тому времени уже в Москве будет учиться. Она, того, красивая и около нее всегда другие парни вились, как рассказывает. Я сейчас хочу, чтобы она со мной была.

– Ну, друг, знаешь, мало ли кому чего хочется. И одними «хотелками» делу не поможешь. Некоторым всю жизнь любимых женщин добиваться приходится, и браки предыдущие терпеть, да много чего разного. Был у нас в гостях один мужик-академик. Так он на своей первой школьной любви в шестьдесят пять лет женился, когда она после второго супружества овдовела. У него взрослые дети, у нее тоже, живут припеваючи.

– Это ты мне до шестидесяти пяти ждать предлагаешь? – окрысился сын на отца.

– Да нет же. Головой я тебе думать советую, а не тем, что сейчас играет, – хохотнул Вадим, – за презервативами, если что, обращайся.

Вот только доказывать ни отцу Мики, ни ей самой ничего не пришлось. На втором курсе, когда они учились параллельно – она в Москве, Дэн – в районном центре, произошла трагедия. В автобусную остановку, на которой девушка ждала общественный транспорт, чтобы добраться до факультета, врезалась иномарка с нетрезвой водительницей за рулем. Автомобиль пронесся на бешеной скорости, сбивая людей с ног как кегли. Кроме Мики погибли еще двое, троих госпитализировали. Мадам, оказавшаяся за рулем, отделалась легкими царапинами и не могла выбраться из машины из-за опьянения.

Дэн отходил долго, хотя друзья и пытались знакомить его с другими девушками, в основном подругами своих любимых. И ни с кем почему-то продолжительные отношения у него не складывались. Максимум, что он выдерживал, было две-три недели, после которых с новыми избранницами становилось не о чем разговаривать, кроме как слушать длинные посты о тряпье, походам по магазинам и сплетнях о звездах.

Впрочем, была и другая категория девиц, еще более раздражающих. Эти пристально смотрели в рот, тут же начинали истово увлекаться всем, чем интересовался Дэн, и недвусмысленно намекали на предстоящую счастливую супружескую жизнь. Так незаметно для себя он прослыл среди друзей завзятым ловеласом и отпетым бабником, хотя ничего для этого специально и не делал. Одна из истеричных особ в процессе расставания раскровянила Дэну лицо искусственными ногтями, дело было как раз в разгар весенней сессии, чем окончательно и закрепила такой его статус.

– Как она тебя, сочувствую. Вот потому не терплю баб, вечно с ними одни неприятности. То забеременеть боятся, то месячные у них. Хорошо, что есть альтернатива, – осторожно выдохнул однокурсник, протягивая Дэну тонкие ментоловые сигареты.

Пальцы собеседника тоже были с маникюром, холеные и по-особому держащие раковую палочку. А Дэн с трудом узнал в нем паренька из небольшой деревушки по соседству с райцентром и вспомнил, как они вместе заполняли анкеты при поступлении. Тогда Юрий выглядел совсем по-другому: дешевые спортивные штаны, пузырящиеся на коленях, кепка «abibas» и вытянутая домашняя кофта ручной вязки. Куда-то исчезли и пухлые по-деревенски щеки, заросшие рыжеватой щетиной, а также и привычка «окать».

– Альтернатива? – удивленно переспросил Дэн.

– Да, – кивнул Юрий, щелкая перед носом навороченной западной зажигалкой и туша одновременно собственный окурок носком дорогих, не полагающихся по уставу ботинок. – Ты заглядывай ко мне в комнату в общаге, если хочешь, там и поговорим. У меня кофе есть очень хороший, импортный, знакомый подарил. А то друг твой идет. Ты прости, я с ним не коннекчу больше.

– Чего не делаешь?

– Не общаюсь в смысле. Это я по-английски так. Зря ты язык на младших курсах не учил, он сейчас везде требуется и при распределении еще свою роль сыграет. Мне Игорь Вениаминович очень в этом вопросе помог. Преподаватель наш. Я благодаря ему на красный иду.

– Да ладно, – остолбенел Дэн, – ты же из троек раньше не вылезал.

– Я пересдал все задним числом. И такое можно сделать, когда есть кому подсказать и научить.

– Ну, и о чем ты с нашим местным пидором балакал? – осклабился подошедший друг. – Ты смотри, пару раз вместе увидят, так сразу и тебя в голубые ряды армии запишут.

– Ты серьезно сейчас про Юру? – второй раз за день охренел Дэн. – Он же нормальный был.

– Был, да сплыл. Пока с преподом этим не спутался и теперь, благодаря ему, такое распределение получит, что мы с тобой обзавидуемся. Если вообще на «свободный диплом» не отправят. И приподнялся на деньгах неплохо, посмотри вон в какой обувке рассекает. Кохуечек с сахерочком, что ль, у себя в комнате предлагал погонять?

– А ты откуда догадался?

– Он до тебя уже к некоторым подъезжал и все с одним и тем же набором. Мы думали ему уже темную устроить, да приссали, что он своему Игорю Вениаминовичу настучит, и нас всех потом попрут под белые рученьки из вуза. А вот чего ты не в курсе – так для меня открытие.

С тех пор Дэн Юрия сторонился, хоть, в отличие от друга, и не примкнул к группе тех, кто взялся гнобить и выживать «гомика» из доблестных рядов. Гадить по-крупному никто преподскому любимчику не решался, зато досадные мелочи в виде распрысканного в комнате газового баллончика, измазанного в дерьме постельного белья, одежды и т.д., или кинутой в еду пачки соли случались регулярно, и, как правило, свидетелей инцидентов не находилось.

В ответ Юрий только крепче сжимал зубы и с двойной яростью вгрызался в гранит науки. И закономерно получил в итоге одно из лучших распределений, которые обычно выдавались только «блатняшкам». Дэна Бог тоже миловал, точнее помог подсуетившийся отец, оказавший вовремя добровольную спонсорскую помощь на ремонт ректорского кабинета. В итоге Денис оказался в одном из смежных силовых ведомств по Северо-Западному федеральному округу. Друга же отправили в распоряжение части в такой же Тмутаракани, каким был военгородок, в ожидании вакантного места, а через месяц успешно списали в запас.

Поосвоившись и поднатаскавшись, Дэн начал искать работу в Питере, чтобы быть поближе к отцу, успевшему купить и здесь небольшую двухкомнатную в элитной части Петроградки в начале Каменноостровского проспекта. Нину Вадим все-таки уговорил переехать в районный центр, вот только сам там появлялся все реже и почти все время жил теперь в Северной столице, хоть и постоянно проклинал изменчивый, непостоянный климат.

А работа нашлась благодаря... Юре, с которым гуляющий по Питеру Дэн, приехавший к отцу на выходные, случайно встретился на Петровской набережной. Тот раболепно держал в руках чью-то шинель и визгливо собачился с водителем автомобиля с непростыми номерами, не успевшим вымыть средство передвижения.

– Уважаемый, совещание длилось целых три часа. Почему вы не выполняете свои прямые обязанности?

– Так вы же сами сказали – не уезжайте далеко. Генералу в любой момент может потребоваться машина, особенно, если его дернут...

– Юрка – ты что ли?!

– Дэн – какими судьбами?!

Ч.15.

А за пару дней до первой декады октября Ленька с Дэном выбрались в гости к нашим общим друзьям, живущим в новостройке в Коломягах, и как заговоренные твердили, что самые близкие обязательно все поймут и примут в любом случае. Мы устроились с необычными квадратными тарелками, привезенными хозяевами жилья из путешествия в Коктебель, прямо на теплом деревянном полу и неторопливо жевали всякую приготовленную на кухне снедь.

Пара, пригласившая в гости, жила вместе уже больше трех лет и считалась одной из самых стабильных. Недавно они переехали сюда из центра города и сделали ремонт, в планах на весну намечалась поездка в Прагу. На стенах висели собираемые одним из партнеров старинные венецианские маски и их общие фотографии из последней фотосессии. И все в этом доме дышало уютом и обещаниями, что когда-нибудь обязательно у всех будет также.

– За Нелли я стопроцентно ручаюсь, она и так обо всем догадывается. Когда Дэн у меня ночевать остается, она ничего не говорит, что мы спим вместе, хотя, конечно, я дверь плотно к нам закрываю и стекло покрывалом завешиваю. Ну, и мы стараемся особо не шуметь, когда сексом занимаемся, хотя стенки тонкие и розетка сквозная прямо в ее комнату. Просто так для всех честнее будет, – улыбался бывший танцовщик, наивно хлопая пушистыми ресницами и вылизывая с тарелки потрясающий кисло-сладкий соус, поданный к курятине. – Вкусно… И кто такие геи, она тоже знает. Я видел украдкой, как она в интернете один из форумов читала. Выражение у нее брезгливое было. Но читала же… Причем, представляете, именно наш, где мы честно о всех проблемах пишем….

– Я отцу недавно в шутку сказал, что встретил… того человека, мол, съехаться хотим, – перебивал Леньку раскрасневшийся Дэн, уже больше не стеснявшийся обнимать его при всех и держаться за руки. При всех, конечно, условно, в смысле в нашей тусовке. Только что Дэн умял полтазика своего любимого оливье, приготовленного специально для него, и теперь тянул янтарный вискарь с ледяной колой, – а Вадим только: «Чего ждешь и не женишься? Все по-модному хотите – как принято у молодежи гражданский брак?» А я: «Ну, типа, нас не зарегистрируют». А он: «С замужней что ли связался или штамп в паспорте ставить уже негде?» Ну, я, в общем: «Не пойдем в ЗАГС и точка». А отец: «Да мне все равно, с кем ты жить собрался, главное, чтоб человек хороший был, и вы уважали друг друга». Ленька хороший, самый лучший. Он родной мне, я ни за что его не брошу. Папка точно все поймет, он же сам не без греха и сколько раз твердил – все в жизни бывает. Лень, ты как хочешь, я на отца ставлю.

А мы и не возражали, что Ленька – хороший, и все в жизни бывает, вот, только, не знали, как отговорить их от этой глупой и бессмысленной затеи – собрать всех родственников скопом и бУхнуть им в лицо такое. Для большинства из нас подобные попытки быть честными уже заканчивались в лучшем случае крупными семейными скандалами и потерей друзей, а в худшем, так, как это было у гардеробщика Тохи, выставлением за дверь в три часа ночи в майке и трусах на январском крещенском морозе.

Он так и просидел в подъезде, прижавшись к батарее до шести утра, пока первые сердобольные соседи не потянулись на работу и не пустили его по доброте душевной перезвонить нам, чтобы мы хотя бы притащили шмотки. Потом мы долго рылись в жестком, нападавшем за ночь снегу, чтобы отыскать куски порванного Тохиного паспорта, отправленные отчимом в форточку вместе с серебряным крестиком пасынка и свидетельством о рождении.