Текст книги "Лена Дэнс (СИ)"

Автор книги: Katou Youji

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

После него у Нелли было много романов, в том числе и с «артистами, такими красавцами, не то, что сейчас»*, но никто не решался взять замуж вдову «особиста». В тридцать шесть лет она вне брака родила Владимира, будущего отца Леньки. Однако собственный сын, особенно, когда начал взрослеть, глубоко «разочаровал» Елену Васильевну. Тяги к искусству и сцене он не проявлял, и если в старших классах еще интересовался поэзией и литературой и приходил к маме на работу помочь, то когда пришло время поступать в институт, выбрал, словно угадав, какие перемены предстоят в стране, экономический факультет.

Супругу Владимир нашел себе под стать – она преподавала в техникуме сначала ленинско-марксисткую философию, а потом успешно переквалифицировалась в политологи. Увидев на пороге свою будущую невестку, затянутую в безобразный кримпленовый костюм, с чудовищной, советской «халой» на голове и сыплющую телевизионными цитатами с партийных съездов, Нелли изумленно приподняла бровь, а потом поинтересовалась у сына, в каком «Скобористане» он выкопал свою избранницу.

Тогда они впервые очень сильно поругались, а Владимир напомнил матери, что от наследства «особиста» и так уже почти ничего не осталось, кроме элитной «трешки», которую было бы неплохо разменять. Нелли наотрез отказалась идти на размен, а предпочла продать остатки драгоценностей, подаренные ей первым и единственным мужем, и метнуться на поклон к одному из бывших любовников, который работал в районном жилищном отделе, чтобы «молодые» могли построить себе новую квартиру.

Впрочем, невестка не шла на сознательные конфликты и скоро начала «обтесываться». Она внимательно прислушивалась к советам свекрови по одежде и ведению дома, а с учетом новых веяний в стране и наметившейся перестройки, притихла с парт цитатами и сменила их на чтение классики. Чисто внешне пара выглядела теперь почти рафинированной и интеллигентной для всех. Но только почти для Елены Васильевны.

Нелли помирилась с сыном, когда на свет появился Ленька. Владимир как раз занимался своей кандидатской диссертацией, и возиться с новорожденным сыном ему было некогда. Наоборот, крики и гомон, стоящий в доме, только раздражали будущего кандидата наук и отвлекали от работы. Невестке пришлось переехать с Ленькой к свекрови. А потом молодая мать сама занялась научной карьерой, и внучка полностью перекинули на бабушку.

Нелли, не торопящаяся на пенсию, продолжала трудиться в костюмерной уже как почетный сотрудник, тем более, что платили там теперь копейки, а молодежь не особо рвалась на ее место, и часто брала Леню с собой на работу. Можно сказать, что он рос за кулисами концертного зала и в гримерках актеров, которые почти всегда дарили красивому, так похожему на бабушку малышу шоколадки, иностранные жвачки и игрушки.

Все то же самое было и в детстве Владимира. Только он, в отличие от Леньки, никогда не смотрел по-детски сосредоточенно и восхищенно на то, как наносят на лица певцов, танцовщиков, артистов, ведущих, сценический грим. Без такой «раскраски» эти самые лица со сцены превращались в белесые и размытые пятна. А Леньку словно магнитом тянуло к косметике и ярким, необычным тряпкам, в которые облачались актеры. Он, в ожидании бабушки, был готов часами перебирать бесконечные румяна, тени, пуховки, кисти и предметы одежды.

Однажды в концертном зале проходили очередные предновогодние «солянки» звезд эстрады. В репертуаре одной из исполнительниц имелась песня о синеволосой девочке Мальвине. Номер должен был сопровождаться появлением сказочной «героини» вместе с печальным черно-белым Пьеро на сцене, надеванием на нее короны и выходе за руку детей с певицей к публике.

А произошедшее дальше напоминало печальный анекдот, которыми так богата обычная жизнь. Организаторы второпях накормили маленьких актеров, перемещающихся между многочисленными спектаклями и площадками подгулявшими пирожными, из-за которых у бОльшей половины, особенно женской, творческого коллектива началась элементарная диарея. Уже накрашенная к выходу Мальвина, но еще не переодетая в сценический костюм, посинела в прямом смысле этого слова и рванула в туалет. За ней в направлении заветной буквы «м» понесся и Пьеро.

Главный режиссер-постановщик «солянки» в процессе мысленного вырывания волос с нижнего мозгового полушария в преддверии объяснений с певицсолянкией наткнулся взглядом… на невысокого, худенького Леньку и возвышающуюся над ним на добрые пятнадцать сантиметров Вику, дочку рабочего сцены.

«Гримировать, быстро. Его под Мальвину, ее – под Пьеро», – рявкнул главнюк и принялся пояснять детям задачу: «Значит так, выходите вместе. Ты, Вика, надеваешь на Леню корону с подушки, целуешь в щеку, а потом подходите к тете N* и берете ее за руки. Справится даже дебил». «Вот еще, а почему не я буду Мальвиной?» – возмутилась Вика. «Потому что жрать надо было меньше и дылдой не вырастать», – спустил пары режиссер, а потом вспомнил, что разговаривает с детьми,– «Ну, Ленечка, ну, Викочка, помогите нам, вы же всегда на сцене хотели выступить. Вот он ваш звездный час. Вас по телевизору покажут».

Номер удался, зрители аплодировали стоя певице и маленьким, таким трогательным актерам, а в антракте многие даже захотели сфотографироваться с «Мальвиной» и «Пьеро», которые так напоминали персонажей из детского и всеми любимого фильма, но те куда-то подевались.

На следующий день Нелли опять же по старым связям записала внучка в театральный и танцевальный кружки при Дворце творчества юных в районе Аничкова моста. В школе Ленька учился по системе «две недели ходим, три болеем» и ни в чем, кроме языков и литературы, особо не преуспевал**, но на дополнительные занятия являлся даже на «больничке».

…Очередной, грандиозный скандал между родственниками разразился ровно через десять месяцев, когда Владимир с супругой вернулся из уже привычной стажировки за границей.

– Почему? Почему мой сын вместо футбола, хоккея или плавания ходит на танцы и в театральную студию? Нелли, как ты вообще согласилась на это? Чем ты думала или специально хочешь вырастить из твоего внука и моего сына извращенца? – гремел Владимир, расхаживая по кухне Нелли в то время, как Ленька прятался в балконной нише, преобразованной в комнату, благодаря остеклению, и запирающуюся на мощную задвижку. – Его с детства пороть ремнем нужно было, только ты всегда возражала. Мам, он с рождения испорченный и я не понимаю в кого…

_______________________________________________

Примечания автора:

*когда она рассказывала об этом, серые такой же формы, как у Леньки, глаза задорно и совсем молодо блестели.

** и здесь мы с ним тоже были в чем-то похожи.

Ч7.

Первой из посторонних тревогу по Леньке забила «классная».

Понурый девятиклассник приплелся домой за несколько минут до начала обеда и вместо того, чтобы пройти в свою комнату и переодеться, направился прямиком на кухню.

– Ба… – намеренно по-детски протянул он, – я кушать, наверное, сегодня не буду, аппетита что-то нет.

Совместные трапезы Нелли всегда считала чем-то большим, чем простой процесс поглощения пищи, и готовилась к ним с особой тщательностью. Опоздания к обедам сначала со стороны сына, потом внука она расценивала как оскорбление и неуважение к семейным традициям, а уж неявку к столу могло объяснить только ЧП мирового масштаба.

– Лень, случилось что? – встрепенулась Нелли, прекрасно знавшая, что в нормальном расположении духа ее – в домашнем кругу Леон никогда бы так не обратился к ней, а она к нему. – Болит где-нибудь?

– Нет. Ты понимаешь, тебя… в школу вызывают. Класручка наша. И я, честно, не знаю, почему. У меня по математике твёрдая тройка вырисовывается по полугодию, я же тебе обещал. А по физике с геометрией даже «хорошо» будет. Со всем остальным вообще никаких проблем нет. Там «отлично».

С Владимиром Нелли не раз приходилось объясняться в школе из-за разбитых стекол, драк и сломанного инвентаря. Представить, чтобы Леон мог вытворить такое, а тем более солгал, Нелли было сложно. Внук многое не договаривал, пропускал в рассказах неважные для себя детали, но никогда не опускался до вранья. В отличие от Владимира. И если вопросы были заданы прямо, отвечал на них честно.

– Леон, но если ты уверен, что все делал правильно и к тебе не должно быть претензий, тогда зачем опасаться моего похода в школу? Возможно, твоя классная… руководительница просто хочет удостовериться, что это именно я писала тебе те записки с просьбой освободить от занятий. Ты же сам знаешь, что много пропускаешь из-за… слабого здоровья.

– И точно. Да странная она вообще какая-то. Потащила меня с утра вместо «литры» в медкабинет. Там чел сидел, тоже с приветом. И не врач вроде, а все туда же. Картинки мне какие-то под нос начал тыкать, про ассоциации мои расспрашивать. А что я могу сказать, если там хрень нарисована?

Фотографии разные показывал и впечатление от людей, там за кадром, описать просил. А они все как будто мертвые. Ну, в смысле глаза у них открыты и в объектив смотрят, а вроде и мимо, только я таких людей в жизни не видел. Как будто холодом от них полоснуло. Потом, типа, за жизнь со мной так по-взрослому решил заговорить. Совсем, как Владимир пытался. Какие мне девушки нравятся, и что онанизм в моем возрасте это нормально, главное – на кого. И дружу ли я с кем-нибудь из одноклассниц? Так я дружу, мне с ними интереснее, чем с пацанами. Ты же знаешь, кто у нас из парней в классе учится. С Юлькой и Аней мы музыку слушаем, в кино вместе ходим. Вера, вот, мне всегда с домашкой по математике помогает и пирогами угощает. А что у нас на обед? – прорвало Леньку. – Пахнет вкусно, Нелли…

– У нас макароны по-флотски с натертым сыром. Овощной салат по-русски и суп. Правда, все из консервов. Три перемены блюд. Леон, слов «литра», «чел», «хрень», «типа» и «домашка» нет в русском языке. Насколько я его еще помню. Так ты точно не делал ничего плохого?

– Точно. Нелли, да ты мастерица просто. Я знаю, но сейчас все так говорят, и довел меня этот… как же его класручка-то назвала? Под конец беседы – вообще такой умный: «Если ты мне сейчас во всем признаешься, а я думаю, ты понял, к чему были эти расспросы, то мы вполне сможем найти решение твоей проблемы и подходящее лечение». Нелли, о чем он спрашивал-то? Чем я могу быть болен? У меня, правда, ничего не болит.

– Ничем серьезным, Леон. Ты же ведь не был с ним откровенен? Не думаю, что стоило идти на такой шаг с малознакомым человеком.

– Нелли, да я чуши какой-то наплел, только чтобы он от меня отвязался. На ходу придумывал.

Елена Васильевна так и не догадалась, с кем пришлось пообщаться внуку. Но зато хорошо помнила собственные диалоги с людьми, одетыми в штатское, но задающими слишком много неудобных вопросов и всегда готовых «понять». Особенно доносы на соседей. С такими собеседниками никогда не стоило шутить, и Нелли очень надеялась, что Ленька не допустил подобной ошибки.

***

Ленька не ошибся, когда назвал ее «класручкой». На большее сидящая за партой напротив самоуверенная девица, словно только что сошедшая со студенческой скамьи, для Нелли никак не тянула. На родительские собрания Елена Васильевна ходила крайне редко и не помнила, когда у внука поменялась «классная». До этого Нелли приходилось общаться со степенной дамой, приблизительно одного возраста, и они отлично поладили особенно после того, как «родительница» принесла в школу импортные чешские вафли в металлической коробке и иностранные конфеты.

– Елена Николаевна, я даже не знаю, как начать с вами этот непростой и неприятный разговор, который нам предстоит. Но как женщина и мать вы должны понять нашу обеспокоенность, и ни в коем случае не осуждать нашего Леонида. А мой долг как преподавателя и человека помочь подростку, если он может попасть в сложную жизненную ситуацию, и есть все основания считать, что такое случится…

– Я Елена Васильевна. И всегда понимаю моего Леонида. Милочка, я думаю, стоит говорить по существу, чтобы не тратить драгоценное время. В Ваши годы меня после работы всегда ждал кавалер, – перебила ее Нелли.

Девица зарделась и метнула на нее колкий, холодный взгляд. А Нелли поняла, что случайно и не со зла, задела «класручку» за живое. Никакого ухажера у той и в помине не было, а была лишь одна работа и бесконечные стопки тетрадей, кипами завалившие преподавательский стол. Зато девушка наконец-то перестала мямлить.

– На прошлой неделе Леонид принес в школу косметику и учил одноклассниц ею пользоваться. Потому я была вынуждена обратиться к…

– И что в этом такого странного? – снова перебила Нелли преподавательницу, годящуюся ей по возрасту во внучки. – Если вы в курсе, то мой внук занимается в театральной студии, танцует в известном эстрадном коллективе и регулярно появляется перед публикой. На эстраде и в театре, если Вы там вообще бываете, на актеров принято наносить грим. Это стандартная практика. И если Леонид заметил, что девушки не умеют пользоваться косметикой и перебарщивают с нею, как Вы сейчас, то он просто предложил им свою дружескую помощь.

– Потому я была вынуждена обратиться к психологу, чтобы он обследовал вашего внука на предмет формирующейся сексуальной ориентации подростка. Надеюсь, несмотря на ваш почтенный возраст, вы знаете, что это такое, – с нажимом продолжила «класручка», вставляя ответную шпильку, – и тесты показали, к моему глубокому сожалению, что я не ошиблась в своих подозрениях. Не бойтесь, психолог уже поговорил с Леонидом и рассказал о возможных способах лечения. Теперь требуется получить ваше согласие, и мы сможем воспитать из вашего внука полноценного члена общества.

– Простите, только на основании тестов вы пришли к таким грандиозным выводам и позволили незнакомому человеку говорить о таких гадостях с ребенком?! – вспылила уже, в свою очередь, Нелли. – Я могла бы понять, если бы Вы застали его в некоей пикантной ситуации и тогда бы предпринимали ваши меры… Вы вообще соображаете, что сделали, когда просветили ребенка в такой форме и о подобного рода вещах? К чему могли подтолкнуть? Почему Вы не позвонили, например, сначала мне, потом родителям Ани или Юли, в дома которых Леонид вхож в качестве желанного гостя. Вы вообще в курсе, что с Верой его, например, связывает романтическая юношеская дружба? Но только тесты?! Милочка, по-моему, вопрос как раз о Вашем профессионализме и педагогической этике стоит поднять в РОНО.

***

Тот научный журнал Ленька нашел в библиотеке случайно, куда пришел готовить реферат по истории. Толстое издание, больше напоминавшее обычную книгу, упало с полки и распахнулось на статье с названием: «Гомосексуализм на Западе: девиация физиологическая или социальная?» Половину из того, что было написано, Ленька не понял. Но его привлекла фотография: на заднем фоне мужчина с голым торсом и завязанными повязкой глазами и еще один на переднем.

Второй сидел на столе с ногами спиной к зрителям, и только слишком узкие для девушки бедра, намекали, что это парень. У него были длинные и густые волосы до плеч. Воровато озираясь, Ленька выдрал статью с картинкой из журнала и положил к себе в карман. Кажется, как раз об этом говорил психолог. И, судя по всему, это было что-то по-советски совсем запретное, вроде разговоров о родне, а потому очень интересное.

Ч8.

«Класручка» больше к Леньке не вязалась. Более того, она начала игнорировать ученика, которому преподавала «химию». После беседы с Нелли директору школы позвонили не просто из РОНО, а из самого Смольного, и потребовали прекратить «не санкционированные и не согласованные с Минобразом эксперименты, травмирующие психику подрастающего поколения».

– Дура, ты что, не знаешь, чей это был внук? Нашла, на ком опробовать свои идеи. Я понимаю еще, если бы это был Вася, Петя, Митя Пупкин, – гремел на экстренно созванном, закрытом педсобрании директор, – в тюрьму меня хочешь упечь, а сама полы мыть?

– Да, но сам Минобраз предлагает нам внедрять новейшие, креативные методики и вносить предложения по системе сексуального воспитания школьников. Мы же должны совершенствоваться и идти в ногу со временем. На дворе новое тысячелетие…

– Иди ты, знаешь куда, со своим внедрением. Если я еще что услышу о тебе и твоих экспериментах…

***

Леньке только и требовалось, чтобы его оставили в покое. Он продолжал учиться, не особо напрягаясь и тратя в основном время на занятия танцами и участие в спектаклях, в том числе школьных, за которые ему прощались прогулы и нежелание «с душой» вникать в «серьезные» предметы.

Детский хореографический ансамбль сменился в десятом классе на юношеский. Зрительской аудитории стало больше, теперь они выступали с коллективом в таких же концертных залах, где работала Нелли. Елене Васильевне было особо приятно, когда внук появлялся на «ее» сцене, она с гордостью смотрела на него из-за кулис, когда было время, рассказывала о нем другим сотрудникам и потом всегда старалась купить на ужин после выступления что-нибудь «вкусное».

…Только почему-то дальше русских – народных – блатных – хороводных – казачка, калинки-малинки и т. д., Ленька не пошел. Точнее, он мечтал заняться эстрадными танцами, но там курсы были только платными, а Нелли все труднее становилось сводить концы с концами. Подрастающему внуку приходилось так много всего покупать: одежду, книги, еще платить за экскурсии в школе и помогать ей в добровольно-принудительном порядке материально. Не меньше денег шло и на Ленькины костюмы. Конечно, что-то из реквизита можно было взять на работе, но в основном их приходилось изготовлять и содержать за свой счет. А еще Ленька, как все подростки, мечтал о «видике», чтобы прямо дома можно было смотреть фильмы. И Нелли копила копеечку за копеечкой.

…Как-то после выступления Ленька задержался у кулис, слушая за ними долгие и бурные аплодисменты, и в раздевалке появился, когда все уже почти разбрелись по домам.

Затянул со сборами и новичок, объявившийся в коллективе месяц назад. Танцевал он неплохо, но как будто с ленцой, дежурно отрабатывая элементы. Вид у новенького был более чем богемный, родители разрешали ему носить длинные волосы, совсем как на той… фотографии из журнала. А шмотки казались явно привезенными из-за границы. С остальными участниками коллектива «новичок» держался свысока и не спешил общаться, а тем более дружить.

– Здорово мы сегодня. Нам так хлопали, – разулыбался Ленька, на радостях забывший о необщительности новенькоо. – Одно из наших лучших выступлений.

– Это ты называешь лучшим? По мне, хуже только в богадельне отплясывать. Ты зрителей-то наших видел? Пензеры, с которых песок сыпется, и сумасшедшие старые девы, – ухмыльнулся одногодка, доставая сигареты и закуривая прямо в раздевалке. – Ну ладно, допустим, я. У меня предки тоже артисты, они за кордоном деньги на эмигрантах сшибают с их тоски по всему русскому. Потому под родичей сейчас и танцую, обучаюсь, а потом в их труппу перейду. А вот на что ты рассчитываешь, извини, не врубаюсь. Ну, попляшешь ты еще тут года два-три, а дальше тебя из ансамбля выпрут и новичков наберут.

– Прямо уж – так и выпрут? Это как? – оторопел Ленька. – А у меня родители – ученые. Я их тоже по полгода не вижу. Я Леонид. Можно Леон, так дома называют.

– Имя-то откуда такое божественное? Я Андрей. Можно Эндрю, так за границей называют, – передразнил новичок. – Выпрут очень просто. Ансамбль-то юношеский. Здесь максимум до восемнадцати танцевать можно. Только не мути мне, что по предкам скучаешь. Мне без них лучше.

– Знаешь, Андрей, пойду я, наверное. Злой ты какой-то. Вот потому с тобой никто из наших и не разговаривает.

– Эй, ты, что обиделся на меня? За то, что я тебе правду сказал? Подожди, я втихаря от предков совсем другие танцы учу. Хочешь, кассеты дам? У меня с собой прямо сейчас. Только чтоб поблизости никто не отирался, когда смотреть будешь. А то, что у меня друзей нет, как здесь, так и в школе, так срать мне на это с большой колокольни. Лучше одному быть, чем лишь бы с кем общаться.

– У меня… это. Видика дома нет.

– Тогда заглядывай ко мне в гости. Я, типа, приглашаю, Леон. Я сейчас с двоюродной теткой живу, только ее почти никогда не бывает.

– А я – с бабушкой. Она тоже часто на работе.

***

Дома у Андрея было круто. Настолько, что у Леньки перехватило дух. Чего только стоили музыкальный центр с громадными колонками, занимавшими полкомнаты, телевизор с недоступным «видаком» и совсем уже запредельная мечта – компьютер на вроде бы письменном, но несколько другой конфигурации столе. Столько навороченной техники Ленька видел лишь в магазинах, перед витринами которых мог замирать часами.

А еще повсюду в квартире стояли вазы с шоколадными конфетами и фруктами. Нелли покупала их только по большим праздникам или после выступления.

– Проходи, осваивайся, – улыбнулся Андрей, запирая за Ленькой дверь. – Я обычно дома босиком хожу. У нас ковры везде, мамка их прямиком из Турции перегоняет.

Ч9.

Новый Ленькин друг Нелли категорически не понравился. Смазливый юнец, от которого попахивало сигаретами сквозь жвачки и импортный парфюм, брезгливо разглядывал кухню и едва притронулся к еде, когда внук пригласил его в ответные гости. Вытянуть из Андрея в беседе удалось лишь пару слов, и то, что услышала Елена Васильевна, ее не обрадовало. Подросток отвечал дерзко и самоуверенно. Потом Ленька с ним заперлись в комнате, и там стояли какая-то подозрительная возня и смех.

– Леон, я не вправе запретить тебе общаться с теми, с кем ты считаешь нужным. Ты уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно выбирать друзей. Но я считаю, что Андрей далеко не лучший выбор. Возможно, тебя привлекла его обеспеченность. Он типичный представитель тех, о ком говорят: из грязи в князи, – обронила Нелли, когда внук, проводив друга, вернулся в квартиру. – Я бы не хотела больше видеть его у нас дома. Поверь моему жизненному опыту, общение с такого рода людьми ни к чему хорошему не приводит. Я не могу обвинить Андрея в чем-нибудь конкретно, но похоже, что он во всем ищет выгоду. В том числе, в друзьях.

Раньше после таких слов Ленька попросту прекратил бы общение с новым знакомым, но в этот раз проявил неожиданную настойчивость.

– Нелли, ты просто его еще совсем не знаешь. На самом деле, Андрей хороший, хоть и кажется колким. Да и какая с нас может быть выгода? Ты не хочешь, чтобы он появлялся у нас, но я все равно буду ходить к нему в гости.

– Лень, я тебя предупредила.

***

На кассетах танцовщики – мужчины и женщины, вытворяли черт знает что. Такого владения собственным телом Ленька еще никогда не видел.

– Это брейк-данс, это хип-хоп, это латинос, – деловито пояснял Эндрю, перематывая пленку то в ускоренном, то в замедленном режиме. – Я смотрю, потом у зеркала повторяю элементы, пока не получится. Есть пара мест в городе, где их по-настоящему преподают, но меня оттуда прогнали.

– За что?

– Да, так подрался я там с одним мудаком неудачно… Одним из главных в той тусовке.

– Из-за чего?

– Из-за девицы одной. Она сначала мне давала, а потом на него переключилась. Не то, чтоб я на нее запал особо, но обидно тогда стало. Я ее до этого полгода на секс уламывал, по кафе водил, цветы дарил, а этого чмыря она как только увидела, так к нему и полезла. А я типа не у дел остался. У них, видите ли, не просто трах, а любовь-морковь.

– А, ты уже… был с девушкой?

– А ты нет что ли?

Ответить Ленька постеснялся, только залился краской.

– Понятно, – процедил Андрей, – я на кухню смотаюсь, сделаю нам по коктейлю, чтоб ты чуть-чуть расслабился, и посмотрим с тобой кое-что. Что ж мне вас всех-то учить всему приходиться.

От принесенной кока-колы со льдом в стакане странновато пахло, и от глотка в желудке стало неожиданно тепло, а потом потеплели и пальцы. Эндрю долго копался в полке с кассетами, достал, наконец, одну из второго ряда. На кассете в отличие от других, вообще не было обложки с картинками и названиями, только фабричная упаковка со смешными разбегающимися в разные стороны красными шариками.

– Забирайся ко мне на кровать с ногами. Так удобнее смотреть будет. Я сейчас к тебе присоединюсь. И еще себе колы подливай.

– А что ты в нее добавил, она как горьковатая немного стала, и в тепло от нее бросает?

– Коньяка немного. Только не говори, что ты маленький, чтобы пить спиртное.

– Нет, я взрослый. Мой отец угощал меня как-то пивом и наливками.

– Это тоже самое, только чуть-чуть покрепче. Ты не возражаешь, если я футболку сниму. Меня тоже в жар бросило.

…На кассете были голые мужчина и женщина. Только у них почти не было волос в подмышках и паху, как у всех, и все хорошо до деталей просматривалась. Тем более, что камера снимала актеров с таких ракурсов, что не увидел бы только слепой. Мужчина ласкал языком и холеными пальцами соски партнерши, которые после его движений затвердевали, а ей это нравилось – она стонала все громче и громче.

Партнеры переместились в постель, и мужчина раздвинул ноги женщины, позволяя камере крупным планом показать её лобок с небольшой полоской волос и свой возбужденный член. Откуда-то появились квадратные кусочки фольги, один из которых партнер разорвал зубами. А женщина теперь сама нетерпеливо поглаживала себя под лобком и извивалась от желания.

Такую детальную и откровенную порнуху Ленька видел впервые в жизни. Она не шла ни в какое сравнение с фильмами по телеку, которые показывали после одиннадцати, а он смотрел иногда втихаря, если Нелли задерживалась на работе. Даже те телевизионные кадры его часто заводили, а сейчас Ленька понимал, что у него стоит так, что скоро дым повалит из ушей. Еще он не заметил, что все то время, пока пялился в экран, Андрей, полулежащий рядом на кровати, не сводил с него напряженного, внимательного взгляда и сжимал через ширинку такой же возбужденный член.

Ленька вздрогнул от прикосновений, когда Эндрю придвинулся к нему вплотную и положил его руку к себе на пах.

– У меня тоже стоит. Я могу помочь тебе, а ты потом мне. Мужской минет ничем не отличается от женского. Я знаю, что говорю.

– Да, но сексом можно заниматься только с… девушками.

– А мы и не собираемся заниматься сексом. Так, просто вместе подрочим, тебе и мне будет приятно. Что в этом плохого?

Наверное, Андрей делал это не в первый раз. Слишком уверенно он стащил с Леньки джинсы вместе с бельем, усадил на край кровати, сам пристраиваясь поудобнее у ног партнера.

– Расслабься и доверься мне. Сейчас тебе будет очень кайфово.

Ленька кончил, испачкав лицо и волосы Андрея спермой. Сердце бешено колотилось, а все тело на секунды стало таким свободным, как будто он лежал на спине в морской воде. Друг отклонился, вытирая с собственных губ слюну и смешанное с ней семя. Рассмеялся.

– Видишь, я же тебе обещал, что все будет отлично. Сейчас я приведу себя в порядок, и ты отблагодаришь меня.

– Да, но я не умею… как ты.

– А что тут уметь-то? Научиться проще пареной репы. Это тебе не гопак танцевать.

***

Выпускные экзамены пролетели быстро. Баллов в театральный вуз даже по народному творчеству Ленька, конечно, не набрал. Зато, чтобы не загреметь в армию, буквально на брюхе прополз на филфак. Каждый парень, особенно на отделении русский язык и литература, ценился в девчачьем царстве на вес золота и потому его взяли на условное «дневное», то есть без стипухи. Вопреки карканьям Андрея, из ансамбля Леньку не выперли, а в восемнадцать лет даже предложили перейти во взрослый. Денег от этого занятия тоже было из раздела «кот наплакал», а времени оно требовало много.

На какое-то время их жизненные пути с Андреем разошлись особенно после того, как родственники друга неожиданно погибли в автокатастрофе. Грандиозные планы по переезду заграницу у того рухнули, а средства к существованию очень быстро закончились. Он стал еще более замкнутым и необщительным. Андрей тоже со скрипом пристроился в какой-то технический вуз, в котором регулярно был недобор студентов.

А еще через год у Нелли начались капитальные неприятности по работе. В концертном зале полностью поменялось руководство, и кто-то из экономистов, а этот блок неожиданно стал самым важным, привел ей в «помощь» в костюмерную свою молоденькую и красивую любовницу. Девушка быстро наглядела для себя место Елены Васильевны и начала откровенно «подсиживать» вредную и заносчивую старушенцию. Нелли пришлось уйти на такую же копеечную пенсию.

Елена Васильевна попыталась обратиться за деньгами к Владимиру, напомнив, что ей надо на что-то содержать и его собственного сына Леньку. Но отпрыск неожиданно жестко осек мать.

– Прости, Нелли. У Леонида скоро должен появиться младший брат. Надеюсь, по крайней мере его мы воспитаем своими силами нормальным. Кроме того, мы сейчас достраиваем коттедж в области. Сама знаешь, какие это расходы. Что касается твоего ненаглядного Леонида, то в его возрасте я, помнится, уже зарабатывал сам. И собирался жениться. Он что, не может устроиться как все на работу и бросить эти свои танцы?

– Владимир, как ты можешь? Он же твой ребенок, и еще только учится. Танцы – его призвание.

– Нелли, давай без этой патетики и высоких фраз. В этой жизни каждый как умеет, так и крутится. Тебе, допустим, я готов доплатить, но только если ты перепишешь с Леньки на меня свою квартиру.

Несолоно хлебавши, она вернулась домой, а еще через час из университета приехал уставший и голодный Ленька.

– Нелли, что у нас на обед?

– Суп из пакетиков и греча с жаренным луком. Лень, а может и в правду тебе бросить танцы и устроиться на работу? Я не знаю, чем нам в следующем месяце за квартиру заплатить. Наверное, занять придется у соседки.

***

На Андрея Ленька натолкнулся случайно в центре. Бывший друг детства выглядел так, как будто снова попал на удачную волну. Одежда как в прежние времена была дорогой, а теперь совсем уже длинные волосы ухоженными. Они поздоровались, и Андрей предложил немного посидеть в кафе.

– Прости, у меня каждая копейка на счету, – нехотя признался Ленька.

– Ничего страшного. Я угощаю. Я ж предупреждал тебя, что твои танцы ни к чему не приведут, – усмехнулся Эндрю, доставая из кармана кашемирового пальто мобильник, – один звонок, не возражаешь?

Ленька старательно делал вид, что не подслушивает и смотрел в окно на прохожих. Уже давно он не позволял себе сидеть в таких уютных кафе, а чашка кофе, который подавался здесь с пирожным, стоила ровно столько же, сколько было необходимо на три дня их питания с Нелли.

– Михаил, я не приеду к тебе сегодня. Во-первых, в прошлый раз ты разнес мне всю задницу. Во-вторых, заплатил меньше, чем мы договаривались. В третьих, я сегодня встречаюсь с другом. С каким именно, что ты имеешь ввиду?.. Я не думаю, что тебя это как-нибудь касается. Позволь напомнить, лапуша, мы даже не живем с тобой вместе. Мы всего лишь трахаемся, когда у тебя есть деньги, а у меня настроение.