Текст книги "Филант (СИ)"

Автор книги: Катэр Вэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

В одних камерах продолжали мордобой, но в других – слова мура расслышали и УСЛЫШАЛИ.

– Я... разберу... тебя... руками...на органы, – медленно процедил сквозь зубы Бусел, разворачиваясь в сторону лысоватого соратника, чьё имя было среди «знающих». – Говори... падла... – шагнул он к мужику, вперив озверевший взгляд в него.

Желающих на ручную разборку без наркоза оказалось более, чем достаточно – девяносто восемь процентов от числа сидящих. Муры тоже «возмущались», узнав, как их развели и как подло попользовали. Те два процента, оказавшиеся в курсе событий и разоблачённые перед своими же, после «расспросов» прожили всего несколько минут. Как разбирают «мясо» руками я увидел впервые... Ребят не останавливали в камерах, дали им выпустить пар. Муры со своими поступили иначе. Лучше бы их разорвали тогда так же, как и тех Эмберцев. Даже Арману стало плохо от увиденного. Меня вывернуло прямо в коридоре...

У границы Чёрного кластера.

– Да птичку мы вашу заметили, на посадку идущую, вот и нашли. Случайно, можно сказать.

– И за всеми вертолётами вы так бегаете по лесам? – усмехнувшись, поинтересовался Кир.

– Нет. – Допрашиваемый вернул кривую ухмылку Киру. – Только за теми, которые в километре от чёрных кластеров садятся. О многом говорящие вертушки... Вот и решили сходить да поглядеть.

– И чего же наша-то вам сказала?

Связанный человек удобнее угнездился на табуретке.

– Летают у нас тут нечасто, а по ночам – и того реже, да ещё и у границ Черноты, – хмыкнул пленный. – В этом районе да с учётом военного положения это могут быть только люди из Парадиза. И не рядовые рейдеры, а как минимум, бойцы из элитной группы. А именно они нам и нужны.

Кир откинулся на спинку стула, положил руку на обеденный стол, стоящий по левую сторону от него, и внимательно рассматривал здоровенного, бородатого мужика, похожего чем-то на оборотня или медведя-шатуна. Пластиковые хомуты на запястьях, по сути, не были серьёзной помехой, надумай он проявить какую-либо активность.

– Ну, и зачем же ОНИ, – выделил Кир голосом, – вам нужны?

– Разговор есть ИНТЕРЕСНЫЙ, – так же с нажимом, более жёстким тоном ответил пленный.

А в глазах, прям, весёлые чёртики пляшут. Забавляется мужик. Кир, чуть склонив голову набок, продолжал рассматривать этого человека. Тот же глаз не отводил, наоборот, взирал прямо и тоже пронзительно, будто в самую душу глядел. Выставив при этом ментальную блокировку.

– Где я тебя мог видеть? – после пятиминутной паузы спросил Кир.

Мужик усмехнулся, растягивая губы в лёгкой улыбке, и ответил:

– Думаю, Леший подскажет – где. Жаль, что он не с тобой в этот раз.

Кир заинтересованно приподнял одну бровь и опёрся подбородком о кулак руки, лежащей на столе.

– Думаю, нам будет, о чём поговорить.

– Есть, Кир, – кивнул пленный, довольно скалясь.

***

Немного о прошлом.

Виртуозно пролетев между магнитными «облаками-ямами», в которых вырубается вся электроника, вертушка аккуратно опустилась на лесной проплешине. Парень, управлявший вертолётом, получил от Улья замечательный дар: Видеть в 3D пространстве магнитные облака и изломы трасс. Поначалу был сильно расстроен непонятным, бесполезным даром, но как только впервые в этом мире сел за штурвал винтокрыла, сразу понял, какой Джек-пот отхватил. И без того, как говорили ещё на Земле: – «Пилот от Бога», бывший военный лётчик моментально сообразил обо всей ценности своих новых умений и попросился в «Элитные войска», к Прапору. Естественно, взяли, прокачали хорошенько и перекрестили из Летяхи в Пилота...

***

Муха уверенно вёл отряд из шести человек сквозь лес, сказав предварительно:

– В этом месте есть, где обсохнуть и чаю попить, а до Острова отсюда самое близкое расстояние, часа полтора в одну сторону.

Вышли к крохотной деревеньке в двадцать с небольшим домов, не стаб, но место тихое, перезагрузка ещё не скоро. Разместились в одном из домов. Мутанты во главе с Умником подоспели уже к обеду.

– А Катенька в те земли не пойдёт! – Сказала, как отрезала «девочка», учуяв черноту. – Со скреббером вы дружбу водите и по земле, несущей смерть, вы ходите. Я не могу так. Нет, нет. Я не пойду! Идите сами, коль уж так хотите, а я вас подожду. Иль нету смысла ждать мне тех, кто с головой своей не дружен? Скажи, хоть ты, о брат по крови, – обратилась она к Киру. – Иные ведь не смогут выжить там! Вы все умрёте! Вы уйдёте... и снова я одна останусь тут. Печально мне.

Кир, улыбнувшись, подошёл к Кате, сунул ладонь под нагрудную пластину и почесал грубую, но всё же чувствительную кожу. Катя опешила от такой наглости получеловека, но не рискнула шевельнуться, потому что от блаженства готова была мурчать, как те вкусные, мелкие животные, которые котами зовутся.

– Не переживай, Катюша, – приговаривал Кир, почёсывая ей шкуру, – ничего с нами не случится. Наш друг Муха всех проведёт туда и обратно под своим куполом, и вернёмся мы, надеюсь... – задумался на миг, – очень надеюсь, что с пополнением в семействе. Приведём стаю Младших и устроим нашим врагам хороший сюрприз. А ты подожди тут, мы тоже не все идём: вон Пилот с Трёхой остаются и Писец с ними. Территорию охранять надо, людей – тоже, мало ли кого нелёгкая принесёт, а нам два, а то и больше рейсов делать придётся, – хмыкнул, – надеюсь.

– Нет. Пусть останутся Иные человечков охранять, а я уж очень хочу кушать. И мысли умные мой череп посетили. Пойдёт Катюша в город, а вы меня не ждите. Я вас найду. Я Умника услышу. Тебя могу позвать я тоже. И почеши ещё вон там, где верхняя пластина, справа. – Девочка прикрыла свои глазища от близкого блаженства, присев, и вся выгнулась так, чтобы Киру было удобнее дотянуться до места под пластинами.

Студент, наблюдавший за этой сценой, усмехнулся загадочно.

– Вот что ещё для счастья надо? – сказал он, поднимая тяжёлый рюкзак. – Пара пудов свежего мяса и «Почесушки». Так просто!

– Я человечков на себе возила, давно когда-то. Подумаю насчёт тебя, – сказала Катя Киру на прощанье и удалилась неспешной походкой, грациозно протискиваясь меж высоченных деревьев.

***

Дамбо сильно нервничал, наблюдая с высоты своего поста за развернувшейся внизу картиной боя. Его «Джигит» не доставал очередями до позиций противника, и мальчишке оставалось лишь только наблюдать, как гибнут люди из его стаи. Дамбо грыз кулак.

– Чего сидим?! Кого ждём? – Прозвенел сзади беззаботный голос Аби. – Ох! Деда ранили! Жив?!

– Жив, жив. С сердцем плохо стало, как токо дьяволы город бомбить начали.

– А ты сам-то справишься? Может, позвать кого на помощь?

– Справлюсь. Иди уж, не отвлекай.

– Ну, как знаешь. – Бросил Аби и фирменно рванул со стволом на свою позицию. Чуть подальше уже пристроилась Рыся и даже в кого-то стрельнула. Аби быстро расчехлил огнестрел и тоже снял одного, чиркнул полосочку на стене.

Появление над полем битвы вертолёта Дамбо воспринял с восхищением и детским восторгом, не до конца осознавая всю реальность происходящего. Во все глаза таращился и «болел за наших», прыгая и ёрзая на сидении четырёхствольного пулемёта. Колонна отходила и «наши», считай, победили, почти спаслись, но тут вертолёт вдруг подбили, и, завертевшись волчком вокруг винта, он полетел точно на него, на Дамбо.

Мальчик смотрел на приближающуюся смерть, широко распахнув глаза, и не двигался с места. Тело всё оцепенело. На мгновение он встретился взглядом с пилотом, и тот, совершив какие-то манипуляции, буквально, уронил машину в ров, не долетев совсем немного до стены. Из ступора юного наблюдателя вывела беспорядочная, плотная стрельба и чей-то отборный мат с очень замысловатыми словесными вывертами. От убегающей колонны отделился один броневик и рванул к подбитому вертолёту. Земля вокруг машины словно ожила от множественных взрывов мин из миномётов преследователей.

– Ах, вы, гады! – Лицо пилота до сих пор стояло перед глазами, но мальчишка смахнул невесть откуда взявшиеся слёзы и вдавил гашетку своего гнезда. Отдача была страшная, но стрелять он не переставал до последнего патрона в ленте. Метнувшись молнией, не известно как заменил блок напрочь отбитыми руками и продолжил прикрывать отход своих. Дамбо видел, как из воды вытянули четверых воинов, и он очень надеялся, что все остались живы.

Потом парни в больнице сказали, что он сам чудом остался жив, получив сильнейшее сотрясение мозга, отслоение сетчатки, множественные повреждения внутренних органов и выбитые суставы конечностей. Но разве мог он поступить иначе, оставшись в одиночестве?

***

Когда Прапор поднялся на стену, всё было уже практически окончено. Его бойцы стояли с обалдевшими лицами и молча наблюдали за происходящим внизу. Прапор выглянул в бойницу.

Две стаи мутантов живыми реками текли с севера и востока, нагоняя и захлёстывая ошеломлённого врага, пытающегося убежать от смерти на подручных средствах и пешими. В конце концов «клещи» сомкнулись, и началось банальное пожирание беспомощных людишек. Стаю из примерно двадцати матёрых вёл Умник с привлечением Мухи. На загривке Борзи восседал Писец, на Разбое – Студент. Вторая стая, огромная, числом больше сотни Иных, от бегунов до руберов, кажется, даже пару молодых элитников разглядел Прапор, появилась со стороны городского кластера совершенно нежданно и негаданно. Показалось, что и сами Разумные на миг опешили от обилия Диких, которых вела Катенька вместе с Киром на своей спине. Вскоре Катенька ссадила человека у подошедшей машины...

– Откуда взялась машина? Кто ведёт? Это явно не наши, – думал Прапор, наблюдая явление: Кир сел в хорошо тюнингованный по местной моде внедорожник и направился к мосту, где их уже ждали Умник и компания вместе со своими ездоками, охраняя людей от нападок Диких. Наездники спешились, переговорили о чём-то с мутантами и пошли к воротам, а Разумные ушли чистить территорию, как понял Прапор. Основную массу сытых Иных Катя увела назад в относительно свежий город, который всего три дня как перезагрузился, но одиночки продолжали доедать останки и рыскать по округе в поисках добавки. Разумные собирали в толпу и гнали Иных, как собаки отару овец, а тех, которые противились, просто разрывали, накинувшись на одного сразу в несколько рыл, и им было всё равно: матёрый то был Дикий, или не очень. Прапор передёрнул плечами от увиденного, одновременно дёрнув щекой, и пошёл к лестнице встречать друзей. Вопросов возникло уйма.

***

Подвал в усадьбе.

Я очнулся, спустя два часа. Открыл глаза, осмотрелся. На низенькой кушетке уместились Ася с Алёнкой и крепко спали, а Взрывник сидел рядом и с сосредоточенным видом рассматривал что-то за моей головой, крепко сжимая нож в руке.

Я тихонько тронул его, чтобы привлечь внимание и невольно напугал. Малец так сильно дёрнулся от неожиданности, что чуть не упал со стула.

– Фух, – судорожно выдохнул он. – Очнулся? Ну, слава Богам (быстро перенял привычку Лешего так выражаться и сильно заинтересовался языческими богами).

Подобная реакция паренька меня насторожила.

– Что там? – Спросил я, пытаясь приподняться на локте, и мне это удалось на удивление легко.

– Не знаю. Шкребётся кто-то. Шебуршит, иногда тихонько стучит и фыркает. Минут двадцать уже как. Я думал, если оно сюда доберётся, то лишь бы не больше бегуна было, иначе, боюсь, что не справлюсь.

– Хм... ну-ка, подожди... – я отсоединил капельницу, аккуратно поднялся с раскладушки и, прихватив с полки топорик, тихо подошёл к завалу. Прислушался.

– Шкряб, шкряб, шкряб, фыр-р!... Чих!... Шкряб, шкряб, стук. Скуль!... Мкряб, шкряб.

– Да это живность какая-то! – Удивился я.

– Точно! И явно не крыса. Они не скулят. Может, собака?

– Откуда у нас собаке-то взяться?

– А, может, соседская.

– Ну, возможно, забежала со страху, а тут её и привалило бедолагу.

– Давай поможем. Жалко.

Я кивнул, и мы быстро принялись убирать обломки в сторону. Вскоре образовалась щель, в которую просунулся мокрый, весь в пыли и крови нос, вроде чёрный. Шумно принюхался.

– Скуль! Тяф-ф! Шкряб, шкряб, шкряб. – Явно обрадовался зверёк и очень активно заработал лапами, пытаясь высвободиться из завала.

– Да это же Ниф, блин! – Воскликнул в полголоса Взрывник, как только показалась серая пыльная голова лиса, и глянул: не разбудил ли девочек.

Девочки дрыхли, как убитые. Видимо, из-за нервного стресса получили откат и теперь их из пушки не поднимешь, пока организм не восстановится.

Как только приподняли последний мешающий осколок плиты, Ниф торпедой выскребся из-под завала и, тонко подтявкивая от счастья, бросился облизывать то меня, то Взрывника.

– Как ты тут очутился, хитрюга? Ты один? – я на всякий случай заглянул в проделанный лаз и прислушался. Лисята обычно не разлучались, даже повзрослев. Были смутные шумы, кажется, голоса, но стрельбы не слышно. В душе всё похолодело: неужели всё? Выиграли? Нет? Сколько я провалялся? Надо торопиться...

– Ну и видок у тебя. – Быстро я осмотрел зверька: лапы в крови, ухо, кажется, сломано, на боку – неглубокий, но длинный порез, нос расцарапан. – Ничего, до свадьбы заживёт. – Сразу передал довольно увесистого зверя в руки сына. – Раны обработай и живчика налей ему. За девочками смотри, – бросил взгляд на спящую супругу и дочь, а сам уже снимал заскорузлые бинты и забивал карманы новой разгрузки взятыми из шкафчика инструментами, медикаментами.

– Пап... Я с тобой хочу.

– Угу. В призрака как научишься перекидываться, так и пойдёшь. А их, – кивнул на спящую половину семейства, – на кого, на Нифа оставишь? А если там – прорыв? Кто защитит, кто выведет из города? На кого им надеяться? – Раздражённо бурчал я, торопливо зашнуривая ботинки.

– Да понял я, понял, – погрустнел он и уткнулся носом в макушку Нифа, которого так и держал на руках, крепко прижимая к груди.

– Вот и хорошо, что понял. У каждого из нас есть обязанности. Твоя на данный момент – защитить семью. Всё, давай, – я порывисто обнял сына, ещё раз взглянул на Асю и, потеряв материальную плотность, полез сквозь сплющенную машину, надеясь на скорый выход из подвала.

Выбравшись на крышу собственного разрушенного дома, я увидел, как люди вокруг разбирают завалы. Наши люди, жители родного Светлого... Парадиза... Я выдохнул с облегчением, первый кирпич, давивший на душу, отвалился...

– Док?! Док, скотина!!! Живой!!! – Раздалось за спиной голосом Фомы, и не успел я развернуться, как меня сграбастали в богатырские объятия Лешего.

– Семья? – спросил батька, отстранившись и с беспокойством заглядывая в глаза.

– Да живы все. В подвале, блин. Завалило нас, а я ранен был. Что тут у вас? – прорвало меня на нервах.

– Успели... – с облегчением выдохнул Леший. – Молодца! – И хлопнул по спине так, что чуть весь дух не вышиб, не хуже обвала.

Я кхекнув сначала, открыл рот, пытаясь вдохнуть, а после захлопнул и уже более осмысленно, без адреналинового всплеска, спросил, что произошло и все ли живы, имея в виду наш круг общения, друзей. Естественно, без жертв не обошлось, но...

– Идём, раз всё в порядке. Времени нет. Твоих и без нас достанут, не переживай, – сказал Леший. – У нас Филин погиб...

Я встал, как вкопанный.

– Идём, идём. Нынче – время мстить, а скорбеть мы после будем. – Продолжил батька, развернувшись в пол оборота. – Девчата ранены... общежитию женскому с лихвой досталось. Алина опросталась раньше срока, а ей ещё сколько ходить, месяца где-то два-три?

– Два.

– Во-от, а она сегодня утром Студенту сына родила... Торос и Арман получили лёгкие ранения и уже через пару дней должны быть на ногах. А Руслану с Натальей я попросил остаться и переночевать у меня в бункере. Они в гости вчерась наведались. Вовремя. От их дома и камня на камне не осталось...

Пока Леший всё это мне рассказывал, даже и не заметил, как дошли до здания администрации. Вся улица забита машинами, люди суетятся, бегают.

– Что это? – Поинтересовался я у Лешего.

– Полная мобилизация. У нас запас – меньше часа. Идём в контратаку, иначе... если не успеем...

– Если бы этот козёл не зажал тогда то, что Кир попросил, то не бегали бы сейчас, а бабахнули, и делов-то всех! – Со злостью высказался Фома, идущий рядом со мной, и плюнул в сторону сквозь зубы.

– Всё бы тебе бабахнуть. Нельзя, Фома, там тоже люди и они не виноваты. Вырезать гниль вручную придётся и как можно с наименьшими случайными жертвами. Ю-ве-лирно... – протянул Старший назидательно по слогам, выставив перед носом недовольного Фомы указательный перст.

– Ну, шо у вас тута за подарок? – С порога, как только раскрыл двери в зал совещаний, спросил Леший уже сидящих за столом друзей и, зацепившись взглядом за косматую гриву, а иначе эту причёску и назвать нельзя, насторожившись, сощурил глаза. Вслушался.

– Знакомая музыка души... Базиль! Жив, значит, старая шельма! – Распахнул объятья Леший, шагая к столу.

– Узнал... – обрадовался мур, подскочив со стула навстречу Старшему, но тут же смутился и шагнул назад.

Леший остановился, ничего не понимая, посмотрел на старого знакомого.

– И я рад тебя видеть. Очень, но прости, руки не протяну. Не по чину тебе с мурами ручкаться.

Мышцы на шее Лешего заметно напряглись, он до хруста сжал кулаки.

– Плохая шутка, Базиль.

– Не шутка, – отрицательно покачал головой Базиль. – Я действительно рад тебя видеть, Леший, но теперь давай о деле.

Батька мрачнее тучи прошёл вперёд и, усевшись на свой стул, окинул всех присутствующих тяжёлым взглядом.

– Итак, что я пропустил?! – Громыхнул он, и только молнии не хватило для полного антуража. На Базиля Леший старался вообще не смотреть, но приходилось.

– Только то, что большая часть Шалмана решила выйти нам в помощь против Эмбера с условием, что после боя мы их не перебьём, и они вернутся восвояси, – ответил не менее мрачный Прапор.

– Почему? – Леший впился взглядом в глаза Базиля.

– Потому, Леший, что не в этот раз в стороне отсиживаться и остатки на поле боя подбирать. Перебьют вас, и как прежде уже ничего не будет, а меня моя относительно спокойная жизнь и нынешнее положение вполне устраивает. Мы не борзеем, рейдеров за зря не трогаем, если только защищаемся, дела крутим, в основном, на золоте, ценностях музейных, на трупах случайных, свежаках, и то далеко не на всех, а только гнильё скидываем.

– Что же гнилее вас самих может быть? – Зло ухмыльнувшись, бросил Прапор.

– Мур муру рознь, – скрипнул зубами Базиль. – Я, шнифер по жизни и никогда стервятником не был и не буду. Понятия о чести есть и у нас, не мети всех одной метлой. Мы разные.

– Ты хочешь сказать, что бывают порядочные муры? – С недоверием и иронией спросил Манчестер.

– Утверждаю. Да, я – порядочный мур и могу то же сказать о тех, кто пришёл со мной, и о тех, кто хочет идти с вами.

Кир расплылся в хищной улыбке.

– Порядочный мур – это как шакал-вегетерианец, – усмехнулся он.

– Кхм. – Фома скрыл вырвавшийся смешок кашлем, прикрыв губы кулаком.

Мы сидели в стороне, не за столом переговоров, и участия в мероприятии не принимали. Просто наблюдали. Слушали.

– В таком случае считай, что мы жрём траву, – вполне серьёзно ответил Базиль. – От такого мяса тошнит даже нас.

– Хорошо, допустим, – взял слово Леший. – Где гарантии, что вы не перекинетесь в плотоядных в самый неподходящий для нас момент и не ударите нежданно?

– Нет гарантий, Леший, только моё слово. Но слово мура – ничто, я знаю. Мы намерены очистить наш посёлок от стервятников, большинство из которых и так уже ушли за добычей с Эмберцами, и обратно Рябый примет далеко не каждого. Мы готовы заключить со стабом договор на взаимовыгодных условиях.

Главы Парадиза переглянулись между собой, а Манчестер горестно так вздохнул и покачал головой.

– Не, не поймут нас люди. Не поймут... Ты понимаешь, что тем самым загоняешь весь наш город в чёрный список на многие тысячи километров вокруг, м-м? – Посмотрел он на Базиля взглядом очень уставшего и печального человека.

– А кто сказал, что об этом договоре кто-то узнает? Не дурак, понимаю. Тут и сейчас обговорим все условия, и просто будем стараться их не нарушать, вот и весь договор. Никаких бумажек, или каких-либо других подтверждающих и уличающих вас в связи с нами документов не надо. Слова достаточно. – Мур окинул взглядом помещение, задержался на нас с Фомой. – Думаю, тут нет лишних людей?

– Верно думаешь, – буркнул Прапор.

– В таком случае, господа, прошу, выдвигайте ваши условия.

– Давайте этот вопрос решим позже. – Поднялся со стула Седой.

– Что мне передать Рябому? Или уже не выпустите? – Усмехнулся Базиль.

– За мной долг: две жизни, – медленно поднялся Леший, опираясь кулаками о стол. – Забирай своих людей и уезжай... А Рябому передай – «Поступай по совести». Всё, братцы, по коням. – Скомандовал батька и направился к выходу твёрдой поступью.

– Леший! – окликнул его Базиль, подскочив, явно нервничая, что все тут же уловили и напряглись.

Прапор даже положил руку на рукоять ножа, Манчестер сунул ладонь в карман, где он всегда носил женскую «Беретту»...

Леший замер, уже взявшись за дверную ручку.

– Говори, – буркнул он, не поворачиваясь.

– Вопрос не по делу, личный, но очень важный для меня. Мои люди видели верхом на вашем мутанте мальчишку лет десяти-одиннадцати... Как звать его?

Седой с Манчестером многозначительно переглянулись, а я напрягся ещё больше, готовый в любой миг сорваться с места в бой. По спине пробежал неприятный холодок. Мысленно стукнув себя по лбу и выругавшись, выключил блокировку эмоций.

– Ого! Что это? Мур боится? Панический, животный стах, но не за себя, а за ребёнка, за своего ребёнка... за Взрывника?

Медленно развернувшись от дверей, Леший посмотрел на меня, Манчестер и Седой тоже, фоня беспокойством и борясь с желанием, что-то сказать.

– Да что, вашу мать, происходит здесь?! – Не выдержал я. – Зачем тебе он нужен?! – обратился уже к муру и прорычал сквозь зубы, с трудом контролируя накативший гнев и желание набить морду, хоть кому-нибудь. От меня явно что-то скрывали.

– Да говори уже, – обречённо махнул рукой Манчестер, – не видишь: он сейчас сорвётся. Просканировал уже всех давно. – И обратно уселся на стул, так и не успев от него отойти. Не сел, а плюхнулся...

Непонимающе на происходящее таращились только Фома и сам мур, который переводил взгляд с меня на «играющих в переглядки» глав штаба.

– Зовут его Взрывник. – Выпалил Седой, и чувство облегчения, радости, рванувшее из сознания этого Базиля, буквально долбануло меня. Я тряхнул головой, проясняя сознание. Я опешил тут же.

– Ты уже догадался, вижу, – усмехнулся Манчестер. – Да, да, это родной отец мальчишки, самый, что ни на есть. И не смотрите так на меня... оба, – твёрдо заявил Манчестер, быстро учуяв, что пахнет жареным.

Я чувствовал, как во мне закипает кровь...

– Охолони! – гаркнул голосищем Леший непонятно кому, но на меня подействовало. – Ты! И ты! – Тыкнул он пальцем и в мою сторону, и в сторону офонаревшего не меньше меня мура. – В одну машину сядете и по дороге всё обговорите. А ты, – указал на Кира, – проследишь, чтобы они не убили друг друга. – И резко развернувшись, вышел в дверь.

Все двинулись на выход.

***

Ехали молча, практически, всю дорогу. Висевшее в салоне УАЗа напряжение ощущалось не только кожей, но и затылком. Не знаю, о чём думал хмурый папаша-мур, а я, отвернувшись к окну, следил за дорогой и мысленно спорил сам с собой, не хуже психа-шизофреника:

– Ни за что сына не отдам! Как не отдашь, а если он сам пойдёт, отец-то родной? Да какой он отец – мур паршивый! Но родной, а ты кто такой? Сломает жизнь мальчишке. Нет, даже не скажу ему. Всё равно, узнает рано или поздно, простит ли, что скрыл. А если не уйдёт? – Вот так и спорил... И сколько бы ещё это длилось, не знаю, но Мур, видимо, тоже переваривал в голове всю ситуацию, и в конце концов его прорвало.

– Одно только попрошу у тебя... если живым останусь после этого похода, покажи мне сына.

Я резко развернулся, собираясь отказать, но взглядом наткнулся на выставленную вперёд руку.

– Погодь, не хипиши раньше времени, – прервал он мою не начавшуюся тираду. – Не собираюсь я ему ничего говорить... и тебя прошу: не надо. Пусть лучше ничего обо мне не знает. Я хочу сыну лучшей судьбы, а быть муром, или сыном мура... – печально усмехнулся в бороду, опустив голову. – Нет, не такой жизни я для него желаю. Он – хороший человек и достоин лучшего отца, а не такого... как я... В общем, сделай так, чтобы я его увидел... ещё разок... издалека. Я даже подходить не стану, чтобы не заметил. И вот, это... – полез отстёгивать с ремня чехол с ножом, протянул мне, – передай, прошу. Знаю, что узнает... просто скажи, что встретил меня и я рад, что у него всё хорошо, и передал подарок со словами – «Крысу ту бритую нашёл и этим ножом голову паршивую отрезал». Так и скажи, он поймёт.

Я молча кивнул и забрал нож, посмотрел: довольно большой, слегка изогнутый, которым можно резать, колоть и рубить, а при случае – треснуть плашмя по лбу так, что мало не покажется, одним словом – Кукри! Хороший такой, настоящий, непальский Кукри. Я уважительно присвиснул и попытался прочесть красивую, витиеватую гравировку. Предложение видел, но прочитать его не смог, потому как букв таких никогда ранее не встречал.

– Что это? – спросил я у Базиля, имея в виду надпись.

– Понятия не имею. Это нож моего отца. Я, как провалился сюда с ним, так с ним и хожу. Эх, сколько раз он меня выручал... пусть теперь сыну послужит. – Лицо мужчины озарила тёплая улыбка.

– Я, как понимаю, ты тот самый мур, у которого он жил? – выдавил я из пересохшего горла и потянулся за флягой.

– Угу... – Базиль кивнул и уставился в пол.

– Угу...

Мы поняли друг друга и дальше не проронили ни слова. На сердце заметно полегчало. Нотки сожаления и уважения к этому человеку шевельнулись в душе.

Компания наша катила через свежий городской кластер в наглую, напрямую минуя огромные колонны, попутно отстреливая наиболее борзых и охочих до еды мутантов. УАЗ, в котором мы ехали вчетвером: Фома за рулём, на пассажирском переднем – Кир и мы с Базилем сзади, отошёл чуть в сторону, остановился рядом с внедорожником муров, которые уже поджидали своего командира.

– Ну, удачи вам, – кивнул Базиль на прощанье и пересел к своим. Машина удалялась от нас, быстро набирая скорость.

***

Когда Седой предложил, Бусел с остатком своих людей с радостью согласился принять участие в «мероприятии», попросив, по возможности, дать ему лично вырвать кадык Рубину. Эмберцев выпустили всех, с мурами же вышла заминка. Подумав, Седой предложил сделать из них передовой штрафбат, как во времена Второй Мировой, и уже тех, кто выживет, отдать Рябому, если, конечно, он поступит так, как говорил Базиль. Ну, а нет, то на нет и суда нет – разберёмся сами, по обстоятельствам. Муры такое предложение, хоть и без энтузиазма, но приняли. Их по любому ждала смерть, а так, хоть призрачный, но шанс выжить появился.

Вскоре наши войска разделились на три фронта.

К шести вечера десантники на броне, преследуя крупную колонну отступивших, втянулись в очередной город с множеством густо натыканных высоток, отчего всем стало жутко. Проскочив по спиральной развязке примерно до середины, увидели сгоревший БТР. Впечатление было такое, что «умер» он много дней назад, и, если бы не его нелепая поза посреди дороги, а также валяющийся рядом свежий парашютик от кумулятивной гранаты, можно было подумать, что сгоревшее железо – след давних разборок. Но запах гари ещё явственно витал в воздухе.

Живых людей рядом не было, заметили только три трупа, пока не тронутых мутантами. Десантники проскочили дальше и за поворотом увидели стоящую на серпантине вереницу автотранспорта. Некоторые из машин были с включёнными двигателями. Ни одной живой души. Тишину нарушали мерно работающие моторы, которые, судя по всему, не успели заглушить. Бээмдэшки замерли на дороге, башни вращались, изучая обстановку. По одному человеку от экипажа спешились и короткими перебежками выдвинулись к транспортам. Через пару минут Ёж по радиостанции принял первый доклад от Кепа:

– Внизу затор, Эмберцы спешились, сидят поблизости.

Ёж открыл командирский люк и вылез из брони. Тишина была адская, только размеренный шум работающих на холостых оборотах двигателей. Внезапно что-то почувствовав, он нырнул в люк. По броне словно сотней ударов кувалд застучали пули. Лупили сверху, с небольших расстояний.

Командир дал приказ механику-водителю проскочить немного вперёд и встать под козырьком верхнего пролёта, что тот и сделал. В тримплекс прицела никого не было видно, угол подъёма орудия не позволял смотреть достаточно вверх, а около бээмдэшки разорвались уже два снаряда от ручного гранатомёта. После команды Ежа спешиться солдаты через задний люк покинули машину. На свежем воздухе было так тесно от свинцового дождя, что бойцы шустренько попрыгали снова за броню – ещё неизвестно, много ли у Эмберцев гранатометных выстрелов, а то, что пуль у них с избытком, было очевидным фактом.

Взводный по рации приказал командиру группы перебраться в БТР и попытаться под прикрытием огня из КПВТ (крупнокалиберный пулемет Владимирова, танковый) пройти к центру зажатой колонны.

От такой перспективы волосы у Ежа встали дыбом, как у одноимённого зверька. В части послал бы он этого взводного куда подальше, а в бою даже намёки выполняются беспрекословно. Связавшись с бэтээром, Ёж приказал им открыть нижний люк и ждать его появления, добавив, чтобы готовились к маршу. Бежать боец не спешил, развернувшись к механику-водителю, проорал вопрос:

– Как думаешь, Мазута, дождь потише стал?!

Ошарашенный вопросом молодой механик удивлённо и напугано вытаращил на него свои глаза. Ёж, глядя на парнишку, как на икону, перекрестился, затем резко открыл командирский люк и вывалился наружу. В запале он дал длинную очередь из автомата по ближайшим колоннам и машинам на противоположной стороне и, что есть духу, побежал к бэтээру, до которого было метров двадцать. Вокруг него все засвистело, защёлкало, завыло. В какую-то секунду он понял, что бежать дальше нельзя. Остановился, как вкопанный и увидел перед собой десятки искр и пыльно-черных фонтанчиков, рассыпавшихся по асфальту и придорожным камням. Застыв на миг, он начал свой спурт снова и закончил его в люке бронемашины. Влетев в него, Ёж победоносно заржал:

– А-хга-хга!!! Шиш там, не угадали! Выкусите! – показал средний палец противнику.

Первое, что услышал, были слова Енота:

– Ну, Ёж, ты корки мочишь! Жить надоело?!

Сквозь грохот стрельбы был слышен рокот подошедшей РУ, но что она могла сделать в данной ситуации? – только сравнять всё и всех под одну гребёнку. Но сам факт её появления уже сделал своё дело, люди успокоились: если погибнут, то не зря и эти никуда не уйдут.