Текст книги "Филант (СИ)"

Автор книги: Катэр Вэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Пойдём, время поджимает. – Буркнул я сквозь зубы, как можно серьёзнее.

– Да-да, идите-идите, не волнуйтесь, всё соберу, всё самое лучшее выберу. – Опрометью вылетев из-за письменного стола, Скряга услужливо открыл перед нами двери, слащаво улыбаясь во всё лицо с напуганными совиными глазами и слегка кланяясь.

– Мне показалось или он сейчас нас, кланяясь, выпроводил? – довольно ухмыльнувшись, спросил Арман, когда мы уже спускались по лестнице.

Меня всё же прорвало. Так вот посмеиваясь, мы в кабинет Седого и ввалились, застыв на пороге. Веселье испарилось мгновенно. Посреди комнаты во весь рост стояла голограмма Гурла, кирд о чем-то говорил, и лица наших ребят были напряжённые и злые.

***

Старый перевернул пустой ящик вверх дном, застелил газетным листом, взятым из стопки у буржуйки, на которой уже закипал чайник, и аккуратно выставил на импровизированный стол заботливо обвёрнутые в кухонные полотенца тормозки с едой. Взгляд зацепился за яркую картинку и заголовок крупным, жирным шрифтом «Сенсация в истории олимпийского спорта! Сборная Российской Империи завоевала 28 золотых медалей!».

– Да неужто?! – Раздвинул Старый контейнеры с едой и принялся читать.

– Эх, жаль, не в моём мире.... мда, выгоняли бы наших так же из спорта за проигрыши и награждали бы квартирами за золото, гляди, и футбол с хоккеем первые места бы занимал, а не так... эх, – разочарованно махнул рукой. – Ну, хоть в каком-то из миров мы лидируем... – говорил он сам с собой. – Хорошо! Молодцы! Дамбо, – позвал он паренька, сидящего у бойницы с прибором ночного видения на голове. – Иди, поешь пока тёплое.

– Старый, мне, кажется, я вон там что-то заметил, – указал он на лес, – мелькнуло вроде как разок и всё. Я минут пять уже смотрю-смотрю, но больше ничего, пусто. Показалось, может?

– Возможно, и показалось, а, может, и зверь какой прошмыгнул быстро да в нору спрятался. Пусти-ка, дай я погляжу. Мои глаза теперь куда лучше, чем ваши эти штуки хитромудрые, а ты иди, отдохни немного. – Занял Старый место у наблюдательного поста и внимательно, до рези в глазах принялся шарить взглядом в указанном направлении и в округе. Не найдя ничего подозрительного, Старый взял рацию.

– ″Гнездо″, вызывает ″Сова четыре″. Приём.

– ″Гнездо″ на связи, что у вас, ″Сова четыре″? Приём.

– Малец у меня с аппаратом, вроде как, чего-то заметил. Мелькнуло, говорит. Я проверил, ничего не вижу, но мало ли. Приём.

– Спасибо. Учтём. Конец связи.

– Угу, – кивнул старик в ответ, после чего вновь внимательно осмотрел всю доступную территорию. В душе кольнуло чувство тревоги.

– Старый, давай я постою, иди теперь ты поешь, – подошёл Дамбо с куском пирога в руке.

Дед ещё раз окинул всё внимательным взглядом и, уступив место мальчишке, уселся ужинать. Время шло к полуночи.

***

Док сидел на ступеньке в гараж и чистил своё оружие.

Ася, уложив детей и закончив с мытьём посуды, тихонько опустилась на ступеньку выше и, нежно обняв мужа, прильнула щекой к его спине.

– Как хорошо, что ты сегодня дома, – чуть слышно выдохнула она, прикрыв глаза и счастливо улыбнулась. – Ты знаешь, Алёна меня сегодня мамой назвала... Ну, чего ты молчишь? Вот чурбан бесчувственный. – Шутливо боднула она своего мужчину.

– Ну, Ась, я никогда отцом не был. Что сказать на это, не знаю... Вам, женщинам, проще с детьми... материнский инстинкт срабатывает. К тому же, она девочка, ей мать нужна больше, чем отец... наверно, ну не знаю я Ася, – я готов был уже взмолиться, понимая, что говорю совершенно не то, чего она от меня ждёт.

Ася, молча отодвинув журнальный столик с разложенными деталями, уселась мне на колени, провела пальцами по небритой щеке, рассматривая в моих глазах что-то только одной ей известное.

– Как же она прекрасна, – думал я в этот момент. Поправив выбившуюся прядь, обнял, зарывшись лицом в её волосах. Почувствовал на шее щекочущее дыхание и нежное, робкое прикосновение губ. В душе всё перевернулось, упало, взлетело, сжалось, раскрылось и полностью затуманило рассудок порывом страсти. Рука сама пошла гулять чуть ниже талии, плавно перебралась на оголённый участок ноги, нашла край халатика и скользнула под полы, лаская внутреннюю сторону бёдер. Острые коготки чувствительно впились в мою спину, а зубы в шею, плечо, ухо... Я поднялся вместе с ней на руках, отодвинул ногой стол и, поставив свою «добычу» к машине, порывисто распахнул тонкую ткань, страстно, целовал губы, шею, грудь, живот, оперев её ногу о своё плечо, коснулся горячего лона. Её стон окончательно разбудил в моём сознании зверя, и, развернув девушку к себе задом, я вошёл в горячий вулкан страстей, порыкивая от безумного удовольствия. Длинные чёрные волосы рассыпались шлейфом по всей спине. Собрав их в кулак, слегка потянул, Ася выгнулась тигрицей, застонав, а я всё наращивал и наращивал темп, не в силах остановиться, сгорая от сладострастного пламени, пока, наконец, не достиг цели в этой безумной гонке и не взорвался пульсацией бесподобных ощущений. Таких желанных...

– Какая бархатистая у тебя кожа... Прости, кажется, я не сдержался, – признался я стыдливо, обнимая растрёпанную супругу.

Сердечко её колотилось с бешеной скоростью, а дыхание вырывалось прерывистое и всхлипывающее. Я испугался, что причинил ей боль или обиду.

– Что с тобой, милая? Тебе плохо? Болит что-то?

– Нет-нет, – помотала она головой и ещё крепче прижалась. – Просто я ещё... – Всё её тело передёрнуло крупной дрожью, напряглось, и она застонала, укусив меня.

– Ого! – Опешил я, поняв, что сейчас с ней происходит.

– Ага, – потёрлась она щекой о мою грудь и снова куснула.

– Но как? Я же.. э-э... – растерянно показал на уже «засыпающего друга».

– Не знаю, – пожала Асенька плечами. – Ты чуточку не успел, но оно как-то само дошло. Ладно, я в душ. – Она проворно запахнула халатик и, поправив волосы, лёгкой, летящей походкой скрылась в дверном проёме, а я так и стоял, растерянно глядя ей в след с опущенными до пола штанами.

– Ох-хо... – вздохнул я тяжко, посмотрев на стол с разобранным автоматом, – ещё тебя дочистить надо. – Глянул на часы: ровно полночь...

***

Ел Старый торопливо, словно чувствуя, как время, тикая, пошло на минутный отчёт. Так и недоев, дед порывисто поднялся и чуть ли не бегом подскочил к смотровому окну.

– Ну-ка, – отодвинул он паренька и уставился в ночной полумрак. Сердце гулко ухало, ком подпирал горло, и тут что-то блеснуло над кустами, поймав отражение ярких звёзд. Старый напряг своё зрение так, что заломило в висках.

– О, наши едут, – обрадовался и хотел уже идти доедать, как увидел в небе странную птицу. Присмотрелся.

– Воздух...– выдохнул он, чувствуя, как холодеют пятки, и, схватив рацию, заорал во всю глотку:

– ВОЗДУХ!!! ВОЗДУХ!!! – отбросил рацию, кинулся к стрелковой установке, по-молодецки запрыгнув на седушку, принялся выкручивать ручку и выжимать рычаг. Дамбо растерянно смотрел, не понимая, что происходит. Вся серьёзность ситуации дошла до парня только тогда, когда разорвавшие тишину звуки выстрелов из «Джигита» заглушились мощными взрывами в городе, и какафония из криков, треска и грохота ударила по ушам вместе с яркими вспышками огня в небе. Мальчишка бросился к пулемёту менять бокс.

Старый успел сбить только один беспилотник, второй же подбил кто-то другой, но слишком поздно: четыре ракеты взорвались в стабе одна за другой, а сам носитель, завертевшись в воздухе бумажным самолётиком, спикировал в самый центр города, на той самой улице, где стоял их дом и дома всех тех, кому он был обязан жизнью и успел горячо привязаться. Сердце обожгло острой болью, окатило огнём всё внутри. Схватившись за грудь, дед напрягся, застонав сквозь зубы, и обмяк.

– Старый! Старый, ты чего?! – трепал Дамбо деда за грудки, пытаясь привести в чувства.

За стенами загрохотало, в небо взметнулись языки пламени, замельтишили трассеры, вырисовывая пунктирные дуги в ночи.

Все люди бегали, суетились, занимая свои места на стене.

– Ранен? – Возник, словно чёрт из табакерки, незнакомый мужик в горчичной форме.

– Не знаю, нет, вроде. Кажется, с сердцем плохо, – затараторил пацан.

Боец приложил два пальца к шее, удовлетворённо кивнул и, стянув Старого с пулемётной установки, уложил на пол.

– Спек есть?! – спросил, стараясь переорать шум.

Мальчишка, достав из внутреннего кармана коробочку с двумя шприцами, подарок Прапора ко дню рожденья, протянул бойцу. Тот удивлённо дёрнул бровью и, уколов деда, сказал, возвращая металлическую «аптечку»:

– А-а, понятно тогда, а то я уже думал взашей тебя прогнать. – Уловив непонимающий взгляд пацана, добавил, кивнув на аптечку. – Такие коробочки только у людей Лешего, а он простых не держит, – посмотрел на мальчишку с уважением, кивнул, хлопнув по плечу.

– Ну, не подкачай, малой, – сказал он на прощание и смешался со снующими туда-сюда людьми.

Дамбо оттянул деда под стену, подальше от «Джигита», посмотрел на четырёх ствольный пулемёт и решительно полез в кресло, вспоминая всё, чему учили Старого, а он просто смотрел, его-то дело заключалось только в снабжении гнезда боезапасом.

***

Не успел я собрать со стола все приблуды для обихода оружия, как зазвонил мобильник. В душе ёкнуло: стряслось что-то?

– Да? – поднёс телефон к уху.

– Не спишь ещё? – раздался голос Лешего.

– Собираюсь только. Что случилось?

– Нет, слава Богам, но неспокойно мне очень... Гложет душу предчувствие дурное... Ты как, ничего не ощущаешь?

Я прислушался к внутреннему голосу, но он мёртво молчал.

– Не, вроде как нормально всё. Седой сказал, что скорее, как на завтра готовиться надо, на подходе они, может, из-за этого тебя крутит?

– Думал уже... но нет. Знаешь, Док, будь начеку сегодня ночью, совсем меня давит, не к добру это. А малый спит?

– Да, давно уже.

– Ну, добре тогда, можа, и впрямь, обойдётся. – И отключился.

Я задумчиво повертел телефон в руке, сунул в карман, пошёл на кухню, где и столкнулся с напыженным Взрывником.

– Чего не спится? – улыбнулся я сыну.

– Воды попить спустился. Док, это Леший звонил сейчас?

– Да... – Насторожился я, – а в чём дело?

– Ему тоже не по себе, да? Предчувствия плохие?

Я медленно кивнул, чувствуя, как змеёй в душу заползает холодок.

– Вот и я уснуть не могу... аж плакать хочется, и тут всё так сильно болит. – Сгрёб он на груди майку в кулак со слезами на глазах.

Мои мысли лихорадочно забегали, толкая и пихая друг дружку, а в голове зазвенел набат. Я убрал блокировку эмоций и чуть не умер на месте от нахлынувшей волны страха, ненависти, боли, злобы, жажды убивать, насиловать, грабить.

– Бать, плохо? – занервничал Взрывник, увидев как меня «приплющило» на месте.

– Та-ак, бегом в подвал! – Пришёл я в себя, снова закрывшись от этого кошмара. – Ася, ты где?! – позвал я жену в полголоса, очень надеясь, что она уже вышла из душа, а сам тем временем уже набрал Лешего.

– Ты чего кричишь, детей разбудишь, – ответила она из ванной комнаты. – Сейчас волосы расчешу и выйду.

– Бросай всё! Бегом вниз! Я за Алёнкой! – бежал я уже наверх, прыгая через три ступени, и услышав в трубке нервное: «ДА?!», практически проорал:

– Леший, ты прав! Они так близко, что я еле обратно закрылся!

– ТРЕВОГА!!! – прогремел глас Лешего, и связь оборвалась.

Подхватив спящего ребёнка вместе с одеялом, рванул обратно, сам не понимая, почему так спешу, но чувствовал, что время пошло уже на секунды. Хорошо, когда твои приказы выполняются без лишних вопросов, в противном случае мы бы все в гостиной и остались, навечно.

Ещё спускаясь по лестнице, я отчётливо услышал пальбу с городских стен и, прижав крепче хрупкое тельце, припустил ещё быстрее. Буквально влетев в гараж, сиганул в открытый люк, рискуя переломать ноги, сунул Алёнку в руки Асе и только развернулся в обратном направлении, как завыла городская сирена, а следом оглушительная череда взрывов сотрясла под ногами землю. Электричество погасло. Я, шатаясь, на ощупь ломанулся вверх, но еле успел занырнуть в подвал обратно: ослепительная вспышка огня неслась следом, сметая гаражные ворота и машину в придачу. Упав на спину, сильно ударился головой об бетонный пол и отключился. Когда пришёл в себя, то не сразу понял, на каком я свете, том или этом, но ощутив пронзительную боль во всём теле и тихий разговор своей семьи, понял, что пока ещё на этом. Открыл глаза.

– Ой! Милый, как ты? – Ссадив на матрас со своих колен зарёванную Алёну, Ася метнулась ко мне, прихватив фонарь с пола. Я попытался привстать на локте, но охнув, вернулся в прежнее положение.

Взрывник сидел весь чумазый, с подвязанной рукой и обеспокоенно смотрел на меня.

– Прорвёмся! – подмигнул я ему и тихонько ощупал те участки тела, которые беспокоили больше всего. Во рту вкус крови, перебинтована голова, перевязанная грудная клетка, ключица адски ноет, болит лицо и правая рука в районе локтя.

– Кажется, обгорело, слегка? – спросил я у Аси, понимая, что там далеко не слегка.

Супруга в ответ кивнула, натянуто улыбнувшись.

– Сколько я без сознания?

– Около получаса, – ответила Ася, промокнув холодной тканью мои губы. В глазах стояли слёзы. Я заметил следы крови на марле.

– Неужели внутреннее кровотечение? – подумал я и спросил:

– Чем меня так?

– Кусок плиты упал, – ответил Взрывник. – Мы замурованы, Док, наглухо. Там бой... я пытался выбраться, но никак. Наш Комбат, кажись, в блин расплющило, и этот блин закрыл всю дыру. Не сдвинуть.

Я скрипнул зубами от досады и бессилия.

– Нос не вешать. Еды и воды тут на несколько дней хватит, аптечку вы уже нашли, молодцы, спораны там же, а во внутреннем отделе – горох и две жемчужины. Спирт есть, так что всё нормально, продержимся.

– Там наши бьются...

– И что ты предлагаешь?

– Ничего... – Взрывник сидел мрачнее тучи.

– Подлечусь немного, попытаюсь выйти сквозь завал, но мне на самолечение время надо. Ася, горох разведи и на физ раствор его. Всё, меня не трогать, пока сам не очнусь. Только следи за давлением и подпиткой.

– Угу, – кивнула девушка старательно, но неудачно, сдерживая слёзы.

Пока Ася возилась с капельницей, Алёна присела рядом, обнимая куклу, с которой спала. Губы подрагивали, но она так и не решалась сказать то, что хотела, а всё смотрела и смотрела на меня, да так, что мне не по себе стало.

– Чего, Алёнушка? – не выдержал я и спросил уже сам.

Она опустила голову, посмотрев на меня пронзительно так, исподлобья:

– Обещай мне, что не умрёшь! Обещай, что никогда нас с Артёмкой не бросишь! – И так сжала свою куклу, что даже маленькие ручонки побелели.

Я растерялся. Как я могу обещать того, над чем не властен? Как?

– Постараюсь, милая... я очень постараюсь.

Взрывник присел рядом, обнял девочку за плечи и что-то зашептал ей на ухо, та кивнула, не сводя с меня серьёзных глаз.

– Ты самый сильный, папочка. Я знаю, ты со всеми справишься. Об тебя даже бетон ломается, да. – И посмотрев на Асю, которая стояла уже с готовой капельницей, вздохнула, ещё раз кивнула головкой и, ухватив Взрывника за здоровую руку, поднялась и отошла в сторону, уступая место медицине...

Дети внимательно наблюдали за процессом лечения.

Я слегка улыбнулся, не обращая внимания на боль, подмигнул малышке и, проследив, как игла вошла в вену, вышел из реальности, медленно погружаясь во внутренний мир своего организма, настраивая волны регенерации...

Глава 14

После возобновления боя снова наступило кратковременное затишье с редкими, короткими очередями и одиночными выстрелами по меняющим дислокацию бойцам с обеих сторон.

В это время армейский вертолет Ми-8 начал подниматься из-за леса, со стороны гор, в темноте были отчетливо слышны шум работающего двигателя и далёкие отголоски ожесточённого боя в ущелье. Прапор понял, в чём просчитался, и глухо зарычал от переполнявшего его гнева.

Однако через несколько секунд наступившая тишина вновь взорвалась шумом выстрелов. Ми-8, заложив крутой вираж, ринулся в атаку, поливая Эмберцев из подвесных пулемётов.

– Отходим! – гаркнул Прапор, мгновенно уловив задумку пилота.

– Отходим! – продублировал приказ капитан База c другой стороны колонны.

Подхватив раненых и убитых, поспешно загрузились на борт и двинулись в направлении родного города. Стены совсем близко обещали защиту.

Многие бойцы бежали, спотыкаясь и прячась за бронёй, отстреливаясь на ходу от особо пронырливых и шустрых муров. Вдруг отчётливо грохнул мощный взрыв над головами. Яркая вспышка у самого хвоста винтокрылой машины, и вертолёт закружился волчком, вырисовывая видимые даже в ночном небе чёрные дымовые спирали, падая прямиком на стену. Непонятно каким чудом пилоту удалось направить и уронить машину в водный канал, шириной не превышающий семи метров, окружающий город, но он это чудо совершил.

– Таран! К птичке! – Орал Прапор в гарнитуру на частоте общего канала. – Остальные – к городу! Торос, прикрой! Тавгай! – хлопнул по плечу рядом сидящего здоровяка. – Со мной! – Тот кивнул в ответ, и они оба исчезли, оставив на миг во мгле смазанный след, уйдя в ускорение.

Сила плюс ускорение, плюс ещё чего-нибудь из бонусов Улья до кучи и, желательно, с военно-боевым прошлым – Прапор традиционно любил набирать в свою группу спецназа подобных ребят, под стать себе.

Получилось так, что Прапор прибежал на место падения первым. Морда «птички» скрылась под водой, оставив на волнистой поверхности лишь дымящий огрызок хвоста. Командир, набрав полную грудь воздуха, нырнул. Следом торпедой влетел в воду Тавгай.

Фюзеляж винтокрыла сильно деформировался, но подоспевшие силачи сумели его разодрать руками с присказками, с пузырями, и начали вытаскивать тех, кто находился внутри. Первым извлекли Трёху, зелёного свежака, попавшего в Стикс не более двух месяцев назад, но уже показавшего себя отличным бортмехаником и стрелком. Вторым вынули тело пилота по имени Пилот... Размен... своей жизни, на жизни своих соратников-однополчан, многих из которых он даже не знал по имени.

Муры остервенело палили из стволов, не давая выплыть из-под остатка хвостовой части. Пули жужжали, выбивая искры из металла, и со злобным «Бульк» входили в воду то справа, то слева от головы пловца. Кто-то начал со стены лупить из «Джигита», заметно убавив мурам прыти и охоты стрелять. Оттолкнувшись посильнее ногами от борта вертолёта, Прапор, гребя одной рукой, второй придерживая раненого Трёху, подплыл к берегу и ухватился за скинутый конец верёвки. Выпрыгнуть из воды на полтора метра даже без ноши Прапор не мог, хотя, подобные умельцы в этом мире встречались. Тавгаю такой трюк тоже был не по зубам, и ребят из канала вытянули подоспевшие на броне бойцы. Стрелок на стене умолк, но, спустя секунд пять-семь, возобновил прикрытие операции, не давая мурам и носу высунуть из-за камней. Так же стреляли и с более мелкого калибра, отчётливо раздавались одиночные хлопки снайперских винтовок. Обстрел со стороны Эмберцев прекратился полностью. Ночные снайперы – это всегда жутко. Неадекватные, обколотые спеком наркоманы – «бесстрашные муры», видимо, уже закончились, а те, кто остались, не имели желания по-глупому подставляться под пули.

– Во, лупит! – смахнув воду с лица, проорал Тавгай, стараясь перекричать шум мотора и стрельбы. БТР нёсся на всех парах к воротам города. Крутым фейерверком оказался бы в мирное время суматошный обстрел с обеих сторон.

– Чей участок?! – спросил раненый боец из стрелкового расчёта.

– Лешего молодняк зверствует! – криво усмехнувшись, ответил Тавгай. – Его участок! А с «Джигита» – дед, из крайних свежаков который.

– Хрена се!!! – удивлённо воскликнул раненый, вздёрнув брови. – Где он таких ток находит?! У нас – что не свежак, то – фигня голимая, сто пудово, редко дельные попадаются, а у батьки нашего в кого ни тыкни – самородок. Хм... – это он уже пробурчал себе под нос с задумчивым видом, но Тавгай прекрасно расслышал и сказанное ему не понравилось.

Он давно хотел попроситься в отряд Лешего, но всё как-то не решался, переживал, что такие, как он, Лешему не ко двору, и сильно расстроился, когда вернувшись с очередного задания, узнал об уходе Мухи и Тороса. С этими бойцами он был дружен, и с их уходом из подразделения Тавгай, не очень-то общительный, с постоянным волчьим взглядом, вовсе ушёл в себя, превратившись в почти киборга с единственной эмоцией – яростью. Слушалась эта машина смерти и досконально выполняла все приказы только Прапора, которого Тавгай чтил на втором месте после БАТЬКИ.

БТР с грохотом перелетел через подвесной мост, промчался сквозь тоннель, остановился в колодце, за двойными стенами. Бойцы поспешно выбирались из транспорта, вытаскивали раненых. Подоспели свежаки, приставленные к Батону медбратьями, унесли новых пациентов, а все, способные держать оружие в руках, рванули на стены. Бой продолжался...

***

На границе черноты, недалеко от острова.

– Ну и зануда высокомерная эта Катенька, – жаловался Микроб Разбою во время прочёсывания небольшой деревеньки, расположенной посреди леса, у границы чёрного кластера.

– Ты, наверно, забыл, что она – Высшая и гораздо старше Умника? По идее, Катенька должна была взять его под опеку, как младшего, или вызвать на бой, но она просто признала его первенство, хоть, и не сказала об этом семье, но слушается Умника во всём, а это уже о многом говорит.

– Для неё мы – просто стая, а не семья. Она не воспринимает как мы значение этого слова, а мы её в семью пока что не принимали. И о чём говорит такое поведение? Думаешь, гендерное превосходство на неё повлияло? Память из прошлого сыграла злую шутку, и она, вроде как, питает чувства к нашему вожаку? Я не думаю, что это возможно, потому как гормоны, отвечающие за половую принадлежность, у нас отсутствуют, а на одной памяти никакого лямурного влечения не будит. Химия, брат. – Микроб многозначительно кивнул головой, подтверждая собственное изречение.

Разбой остановился и внимательно посмотрел на младшенького, будто пытался разглядеть что-то в недрах его черепа.

– Чего? – не понимая такого поведения брата, спросил Микроб.

– Да, вот, думаю, как в таком доходяге помещается столько разных мыслей и таких умных слов.

– Ничего я не доходяга! Ещё немного и рубером стану! – Возмутился матёрый кусач.

– Мы с тобой в один день сюда попали, из одного города, и я уже до элиты дорос, а ты даже до рубера не дотянул, а вот думал бы поменьше и ел бы почаще, гляди, хоть Моню бы догнал. Этот – тоже мыслитель недоделанный. Правильно Док сказал, что у вас, у обоих развитие мозговой... – Разбой задумался, вспоминая умное слово.

– Деятельности, – помог Микроб.

– Ага, вот это самое развитие у вас намного опережает обычное, и паутина ваша гораздо светлее нашей. Возможно, споры у тебя и у Мони немного по-другому работают, не так, как у большинства Иных.

– Говоришь, у меня паутина светлее? – задумался Микроб и, оттопырив нижнюю губу, автоматически поскрёб когтем налобную пластину.

– Да, самая светлая из всех нас, а у диких она темнее, чем у Борзи. Не замечал разве?

– Нет... не замечал... – мутант уже летал где-то далеко в «облаках».

Разбой слегка пихнул тазом брата (оба шли медленно, на четырёх конечностях), и тот, шустро просеменив вбок переставными шагами, чуть не завалился, гулко приложившись о добротный забор.

– Очумел?! – Возмущённо заурчал Младший.

– Про задание забыл, мозговой индиго?!

– У меня идея появилась по отбору кандидатов в ученики, – не обратив внимания на злой тон Разбоя, снова задумчиво произнёс Микроб. – Надо обязательно Умнику рассказать и Доку тоже.

– Сейчас нам надо наших караулить и врага не прозевать, а не обо всякой всячине думать. Прохлопаем скрытов, вот Умник обрадуется и по голове нас так погладит, что...

– Замри, – тихо уркнул Микроб и повёл носом, пытаясь уловить лёгкий запах пота, аромат которого только что мимолётно донёс ветерок.

У соседнего забора, вроде обычно, расположился куст ярких цветов, но всё же почему-то он не вписывался в общую картину.

– Идём скорее, Разбой, не мешкай, – быстро Микроб поспешил в лес. – Это не цветы, нам глаза отводят, там – люди. – Сказал он, как только они скрылись с открытого пространства за густой листвой деревьев и кустарником. И уперев лапой в грудь Разбоя, тем самым остановив его порыв тут же вернуться, добавил. – Давай подождём, пока они сами вылезут, не нравится мне, что эти люди вот так цветочками прикинулись.

– У них Сенс есть, раз прикинуться успели.

– Не факт. Ты так мною о забор грохнул, что и глухой бы расслышал. Да и ресурсы дара не безграничны, кончатся рано или поздно. Будем ждать.

– И сколько ты предлагаешь их пасти? А если сейчас наши вернутся? У нас и так времени мало, Док нам что сказал делать, забыл? Да ещё и эти в доме сидят, а если высунутся?

– Нам сказано охранять, мы и охраняем. На силу брать не всегда годится, иногда и головой подумать полезно, или ты всерьёз решил, что у тебя девять жизней?

– Мя-у, – выдал Разбой, покосившись чёрным глазом на мелкого.

– Пойди, со скреббером пошути так, – тихонько уркнул Микроб. – Посидим. Поспешишь – людей насмешишь, а подождёшь – сытым пойдёшь. Тем более, их не много, быстро управимся. А лётчики спят сейчас и никуда не выйдут, не боись.

– Ладно, уговорил. Есть и вправду, чёт, охото. – Разбой мечтательно, с аппетитом посмотрел на виднеющийся вдали пышный куст и облизнулся.

Ждать пришлось недолго, всего пять минут, и проявившиеся в пространстве четыре бойца ощерились оружием в сторону мутантов. Один из них держал на плече гранатомёт типа «Вампира». Люди явно нервничали и о чём-то переговаривались, спорили ожесточённо.

– Надо в сторону пройти немного, – тихо сказал Микроб. – Хочу вычислить, кто из них сенс. Может, кого-то живым взять? Вот не нравятся они мне очень, чувствую, что не так с ними что-то.

В этот момент один из вояк положил руку на гранатомёт и, зло что-то сказав, опустил дуло к земле, развернулся лицом к лесу и крикнул:

– Умник! Мне нужно поговорить!

Сложив на землю всё своё оружие, он поднял руки и медленно двинулся вперёд.

– Вот это номер, – счастливо проурчал Разбой, – еда сама в пасть топает.

***

Оценив обстановку и соотношение сил, Кир предложил проверить остров. Был не малый шанс, что труды Умника не пропали зря и там сейчас подросла приличная стая Разумных, что значительно увеличивало вероятность победы. Думали недолго, собрались все быстро, и на рассвете камуфляжный Ми-8, плавно взлетев, отправился в неизвестном направлении, неся на борту шесть человек, а по земле следом бежала стая матёрых мутантов.

Шпионами богат был не только Седой, поэтому всю операцию держали в полном секрете, хотя, исчезновение двух сильнейших бойцов из города не прошло незамеченным.

***

Вспоминает ход событий Док.

После разговора с Гурлом стало известно, что кое-кто из внешников играет не по правилам и задумал взять под свой полный контроль весь регион. Делая грязную работу руками Рубина и Графа, которые за мнимую власть согласны таскать хозяевам в зубах не только тапки, но и всё остальное, что прикажут, без малейшего зазрения совести. Они уже внесли в списки для разбора на органы полгорода за раритет, который, по словам Гурла, он только на картинках в книгах по истории и видел.

– Где они этот хлам музейный взяли только?! – Искренне удивлялся Кирд. – Да ещё и вручили его этим кретинам как новейшую технологию. Это талант! Но не обольщайтесь, старья этого им насовали достаточно, чтобы ваш городишко четыре раза раскатать под стадион. Если захват территории живой силой не пройдёт, то вторым вариантом стоит пуск ядерной боеголовки. Ракета небольшая, но вам с головой хватит, – искренне, с сожалением вздохнул Кирд. – После чего они объявят ультиматум всем соседям, ну, и дальше, что начнётся, думаю, уже и сами поняли.

Ваш Док, вместе со всеми Разумными в придачу им уже нужны, как руберу – резиновая уточка. Предлагаю, думайте, господа, как быть и чего делать. Всем, чем можно было, я помог и даже более чем. Узнают в верхах о сливе вам информации, понимаете, что со мной сделают, да?

– Уволят, – с иронией сказал Кир и, грустно взглянув в глаза Гурла, качнул головой.

– Уволят... – горько усмехнулся Кирд. – И... если, вдруг чего, то знайте: профессор на вашей стороне, имейте в виду.

Кирд сильно озадачил всех своими новостями.

Для спасения Парадиза нужно было многое: и люди, и техника, и оружие, но если бы всё началось хотя бы через два-три месяца. Армия мутантов – вот единственное, на что ещё мы могли реально рассчитывать.

После напряжённой мыслительной деятельности Манчестер предложил показать запись разговора с Гурлом некоторым пленным, сидящим в подвале в ожидании очередных допросов или казни. Идея попахивала полным безумием, но запись, подкреплённая списком городского «мяса», сработала не хуже разорвавшейся бомбы.

Спустившись в подвалы, Седой, заложив руки за спину, медленно прошёлся вдоль коридора, внимательно рассматривая через решётки измученных военнопленных. Кто-то сидел, привалившись к стене камеры, кто-то лежал прямо на бетонном полу, кому-то посчастливилось устроиться на матрасах. Никакой мебели, типа кроватей, в камерах не было. Отхожее место – маленькая дырка в полу, вот и вся обстановка.

– Сегодня нам поступила интересная информация и, поразмыслив, мы решили ею с вами поделиться, – неспешно, но зычно заговорил Седой, продолжая вышагивать в сопровождении соратников.

Люди в камерах стали переговариваться, кто-то, посмеиваясь, хмуро спросил:

– И с каких таких яиц нам такая радость вылупилась?

– Из рыбьих, – не меняя выражения лица, ответил Седой, даже не взглянув в сторону пересмешника. – Верить услышанному или нет – дело ваше. Кир, включай.

Кир нажал на кнопку своего прибора. Видео, по понятным причинам, показывать не стали, оставив лишь звук. По окончании записи Кир вывел на экран списки «Мяса». Потом списки тех, кто был в курсе истинной цели авантюры и поддержал её не только согласием, но и действием.

– Ну, а теперь, господа Эмберцы...и Муры, думайте сами, верить этой информации или нет, – громко произнёс Седой после завершения показа слайдов.

В подвальной «гостинице» «дебаты» с жесточайшим мордобоем длились более получаса. Изначально люди пришли в шок и испытали растерянность, вскоре сменив это состояние на желание спасти родных, на праведный гнев и жажду мести, но поверили жутким спискам не все, и споры очень быстро перешли в драки.

Первыми, как ни странно, успокоились муры. Их держали в отдельных от Эмберцев камерах во избежание преждевременных и ненужных смертей.

– Да харе вам, придурки! – Проорал чей-то хриплый голос. – Наши вон, раскололись уже! Правду эти вещали, так и есть. А у вас, чего, никого из списочка не попалось? – глумливо хохотнул потрёпанный мур, вытирая об изодранную майку лицо и окровавленные руки.