Текст книги "История о льве, сове и ледяном короле (СИ)"

Автор книги: Кассис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– А сколько было утоплено?

Правителю совершенно не нужно отвечать, шатену хватает того, что на безэмоциональное лицо ложится мрачная тень. Даже кусок вечной мерзлоты, оказывается, способен испытывать хоть какие-то эмоции. Король мстительно наступает на взвизгнувший сгусток тьмы.

– Ну, ну, не стоит обижать моих драгоценных Лордов. Извинись перед Черепом, ему, бедняге, постоянно везёт на грубиянов и беспринципных самодуров.

В зеркале на стене видно как по тьме, окутывающей хрупкую фигуру, перемещается нечто, добираясь до головы, вплетаясь в каштановые пряди, оглаживая бледные щеки, затягивая точёную шею. Правитель не мигая смотрит на бледные руки, обвившие его плечи, на тонкие пальцы с чёрными ногтями, оглаживающие золотую вышивку на его груди, на полупрозрачное зло, мягкими волнами окутывающее чужое светлое тело и струящееся роскошным живым шлейфом. Маг перехватывает взгляд холодных карих глаз в стеклянной поверхности и хитро щурится, наклоняясь ближе к брюнету.

– А, хочешь, вспомним, как я горел? Было так жарко и приятно, Та-ке-ши.

Король закрывает глаза, а звонкий смех набатом раздаётся в голове. Завтра он обязательно сходит к Реохею, расскажет о том, как у него медленно едет крыша, потому что видеть того, чьи почерневшие от копоти кости в полдень кинули в болото, явно не является признаком здорового разума.

– Знаешь, мне совершенно не важно, что ты не хочешь отвечать. Я даже не собираюсь читать твои мысли, хоть и без особых усилий могу это сделать. Но я хочу, чтобы ты знал одно – тебе от меня не сбежать.

Молодой повелитель не понимает, действительно ли он слышит рядом с собой мурлыкающий шёпот, или же он только плод его воображения.

– Я буду постоянно рядом, пока ты ешь, пока ты спишь, пока тренируешь молодых рыцарей, пока наведываешься к своему супругу, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Не зажать уши, не скрыться во снах, не изгнать святой водой – ты всегда будешь слышать, видеть, чувствовать меня.

Правитель пытается абстрагироваться от пробирающего голоса, но тихий смешок выдёргивает сознание обратно.

– Я же сказал, можешь даже не пытаться. Хочешь, заключим сделку? Продержишься месяц, не слетев с катушек – я помогу уничтожить того, кто отнял у тебя супруга. Найду и помогу уничтожить. Согласен, Та-ке-ши?

Их взгляды сталкиваются в зеркале, обжигающий ледяным недоверием, карий и, прожигающий своим жарким цветом, оранжевый. Король глубоко вдыхает, собираясь ответить, но к его губам прижимается тонкий палец, а у самого уха раздаётся голос.

– Твоё согласие лишь иллюзия выбора. Незачем тратить слова на разговоры с прогрессирующей шизофренией, Ваше Высочество, – слуга за дверью покоев внимательно прислушивается к любому шороху.

Он действительно слышит тихое движение за дверью королевской опочивальни – маг прав, там бесшумно дышит Дейзи, высматривая в замочную скважину одинокую фигуру правителя, протирающую блестящую поверхность меча.

– Время позднее, пора в кроватку. Обещаю, этой ночью я не буду вмешиваться в твои сны, но только этой ночью.

– Дейзи, – голос короля непривычно хриплый и донельзя уставший, – ступай, я сам справлюсь.

За дверью слышится шорох одежды, а затем шлёпанье босых ног по холодному полу – странный мальчишка отказывался носить мягкие сапоги из коровьей кожи. Брюнет тяжело поднимается с постели и отходит к небольшому столику у того самого зеркала.

– Особам королевских кровей не пристало справляться самим, – смеётся шатен, плавно переступая босыми ногами из-за спины правителя. Он аккуратно поддевает металлические бляшки тёмно-синего плаща, распутывая нити, а затем осторожно стаскивает лёгкую материю с плеч,– позвольте, Ваше Величество, я помогу.

Правитель смотрит на тёмную материю в тонких руках и не может понять, как выдуманному призраку удаётся держать реальные предметы. Маг отворачивается, чтобы повесить длинный богатый плащ на перекладину ширмы, а Такеши замечает, как ткань проходит сквозь клубящуюся тьму, мягко оглаживая светлую кожу синими переливами. «Материален», мелькает мысль, и тело движется само, разворачивая лицом, прижимая к холодной стеклянной поверхности на стене, сжимая точёную шейку в сильных руках. Король чувствует тепло чужого тела, биение чужого сердца, отдающееся тяжёлой пульсацией в чужих венах, но шатен только улыбается, непередаваемо-восторженно глядя огненными глазами.

– Давай, ещё сильнее, – сдавленно шепчет маг, облизывая пересохшие губы, – ещё сильнее, и ты услышишь хруст костей. Тебе же не привыкать, Та-ке-ши, сколько костей ломалось в королевских дланях?

Тонкие ладони скользят по напрягшимся мышцам, неторопливо, оглаживая тёплую кожу под холодной шёлковой тканью. И выражение лица у проклятого сожжённого мага такое, словно он чувствует только опьяняющую эйфорию. Раздаётся неприятный, режущий слух хруст, и Тсунаёши недовольно морщится, прищуривая оранжевые глаза.

– Ты действительно это сделал. Похоже, ты не ценишь людские жизни куда больше, нежели я предполагал.

Короля прошибает холодный пот, и он отпускает дрожащие руки, смотря безумным загнанным взглядом на подростка – люди со сломанными шеями не разговаривают. Они вообще не двигаются, не потирают выпирающие позвонки, ловко вдавливая их на место, не морщат нос. Маг словно не замечает этого взгляда, продолжая ловко расстёгивать пуговицы, стаскивать с правителя одежду, закидывая на ширму, и непринуждённо болтать о чём-то своём, но брюнет его не слышит. Звонкий голос сливается с жуткой и пугающей мыслью – расплатой за уничтожение магии будет не только его разум, но и жизнь.

Тсунаёши лениво зевает, когда в грудь, туда, где бьётся сердце, вонзается острый клинок. Кровь медленно стекает багровыми, почти чёрными каплями, звонко ударяясь об пол.

– Двадцать шесть, – громко информирует короля подросток, ожидая, когда лезвие покинет его грудную клетку. Повелитель выдергивает меч резко, распарывая обнажённую светлую кожу на груди ещё сильней. Шатен размазывает густую кровь по коже, не глядя, чертя письмена, а сквозная рана под безразличным взглядом брюнета медленно затягивается.

Третий день, как ледяной король приобрёл личную шизофрению и ночной кошмар в одном лице. Третий день, как он пытается его убить. Тьма жадно слизывает призрачной плотью горячую вязкую кровь, чернея на несколько тонов. Светлая кожа перестаёт проглядывать сквозь неё, души возвращаются в привычный облик длинного чёрного плаща, в который шатен неловко кутается – ходить нагим по коридорам дворца, даже если его никто кроме самого короля и не видит, как-то не комильфо.

– Реборн, – обиженно хнычет подросток, и правитель внимательно прислушивается к плаксивым ноткам в голосе, – это уже не смешно. Я больше никогда не назову твой вкус ужасным, только верни, пожалуйста, хоть что-нибудь.

Тьма скользит к голове, настойчиво тянет за отросшие после казни волосы, и о чём-то шепчет на ухо магу. Тот неловко переступает, слыша отвратительно знакомый звон, и опускает взгляд на два тёмных блестящих браслета на ногах, позвякивающих при каждом движении.

– Ты дурак, Реборн! – со слезами в голосе вскрикивает подросток и плотнее кутается в обсидиановый плащ из мёртвых душ. Король жадно запоминает, что даже призрак мага может испытывать стыд и ощущение неловкости.

В окно залетает лёгкое пёрышко, приземляясь точнёхонько на кончик носа шатена. Тот быстро его смахивает и тут же чихает, потирая слезящиеся глаза.

– Двадцать семь, – говорит он и тут же поясняет, – у меня жуткая аллергия на куриц.

– Во владениях Белого короля активно используют чёрную магию. Иронично, не правда ли? – хмыкает Тсунаёши, устроившись на подлокотнике богатого кресла. Идет совет, в зале присутствует около четырёх десятков рыцарей, военачальников и просто людей, которые могут задать полезное направление. Король щурится на личную шизофрению, забывающую запахиваться в чёрный плащ.

– Вот только не говори, что не знал, – взмахивает руками шатен, но тут же спохватывается и собирает тьму складками на бёдрах. Вот уже четвёртый день, как он ведёт бессмысленные переговоры с Лордом, а тот лишь старательно игнорирует мага и запрещает другим исполнять просьбы тёмного вернуть хоть что-нибудь из одежды, кроме дурацких браслетов, звенящих при каждом движении, – Когда ты начал истреблять магов на границе с этим королевством, то люди не придумали ничего лучшего, чем сбежать под крыло Белого короля. Там ещё, между прочим, очень много волшебных созданий, настроенных против тебя.

– Как много? – спрашивает Его Величество, рассматривая карту перед собой. В зале стоит гул, и тихий вопрос попросту никто не слышит. Тсунаёши хмурится, загибает пальцы, мотает головой, снова загибает, а затем выносит неутешительный вердикт.

– Более десяти тысяч только на границе.

– Плохо, – задумчиво шепчет правитель, смотря куда-то в серое хмурое небо, проглядывающее в одном из окон.

– И все до одного мечтают растерзать тебя на тысячи маленьких Та-ке-ши, – маг улыбается, откидывается спиной на плечо короля и невесомо оглаживает пальцем обод тяжелой золотой короны.

– Очень плохо, – повторяет брюнет и задумывается. Может, стоит отозвать карательные отряды и помиловать всех оставшихся магов?

Такеши не знает, почему темный маг, которого он приказал сжечь, помогает ему, предупреждает об опасности. На деле он не делает абсолютно ничего, что могло бы угрожать жизни короля и сохранности королевства. Тсунаеши просто находится рядом двадцать четыре часа в сутки, не оставляя его одного, постоянно что-то говорит и останавливается на вполне полезных темах. Сначала о колдовстве, теперь о защите государства. А ведь Такеши бы не смог добыть тех сведений, которые так легкомысленно выложил маг. Чертово дьявольское отродье было черезвычайно полезно, да настолько, что Его Величество хоть и редко, но задумывался о том, чтобы оставить его около себя по прошествии месяца.

Но всё же было огромное “но”, портящее всю идиллию с ленивым темным магом.

– Бессмысленно пытаться что-то изменить сейчас, – тьма плаща слегка съезжает с бёдер, открывая длинные светлые ноги, но подросток не спешит её поправлять – он слишком занят выколупыванием переливающегося аметиста из короны. Правитель чувствует тяжесть тела и облокачивается на противоположный подлокотник, прерывая увлекательное занятие, – Ваш род издревле живёт в несогласии с миром волшебства. Многим подданным нравится такая политика, потому что, находясь бок о бок с магией, они чувствуют себя беззащитными и обделёнными. К тому же, мифические существа, как и люди, не изменят в одно мгновение своего мнения о тебе. Они все довольно злопамятные ребята, как ни крути.

– Отстань от короны. Я позже дам тебе такой же камень, – пытается сохранить символ королевской власти в сохранности брюнет.

Находящийся ближе всех к нему рыцарь оборачивается, почтительно склоня голову, и интересуется что не так. Под ехидный смешок тёмного мага, правитель только отмахивается от верного подданного.

– И что же делать?

– Пока стоит подождать хода Белого, а потом уже будем думать. У меня есть несколько возможных вариантов развития событий, но даже если что-то пойдёт не так, то вызовем его самого на поединок. Пока я твоя личная шизофрения, то использование мною магии не будет считаться мухлежом, – шатен легко поглаживает короткие волосы на затылке короля, пропуская их сквозь пальцы, и едва заметно улыбается.

– Я не доверяю магии. Тем более той, что заведомо обращена к злу лицом.

– Посмотри на меня. Неужели эти честные глаза могут врать, и я действительно, как было накалякано в том листе, что мне зачитали перед сожжением, убил более трёх сотен ни в чём неповинных людей? – оранжевые колдовские очи гипнотизируют, но правитель находит в себе силы выплюнуть едкую фразочку.

– В тихом омуте черти водятся.

Колокол звонит ровно пять раз, и маг припадает совсем близко к брюнету.

– Ровно неделя, Ваше Высочество, а по двору уже ползут слухи, что у вас расстройство личности.

Такеши не доверяет темному, потому что знает одну старую легенду о том, что души у них пропитаны ложью и обманом, и только душа великого Багрового Колдуна ужасней, чем у кого-либо из них.

– Ваше Высочество, – слуга супруга появляется бесшумно и неожиданно настолько, что даже Тсунаёши испуганно взвизгивает и мгновенно слетает с подлокотника трона, – Ваш супруг.

Король в ту же секунду срывается с места, пролетая по всему дворцу вихрем. Едва поспевающий за ним, Тсунаёши громко шлёпает босыми ногами по полу и улавливает отрывки фраз не особо удивлённых переполохом слуг.

– Снова младшему правителю плохо.

– Бедный, какой год уже мучается. Помог бы ему кто, либо туда, либо к нам.

– Ты что, тогда король совсем в тиранию впадёт.

– Жалко его, такой добрый был.

Шатен аккуратно прикрывает за собой распахнутую дверь и медленно подходит к огромной кровати, на которой утопает в подушках и одеялах супруг короля. Правитель судорожно сжимает совсем бледную ладонь с тонкой кожей, отрешённо смотрит куда-то поверх больного, шепча, что всё будет хорошо. Хорошо явно будет не скоро – короткие светлые волосы разметались по подушке, черты лица уже заострились, но дыхание ещё тяжёлое, выдаёт упорную борьбу.

– Такеши, – окликает короля подросток, не решаясь подойти ближе к кровати, – это магия.

– Я знаю, – сквозь зубы поизносит брюнет, – и от неё нет спасения. Остаётся надеяться на чудо.

– Откуда ты знаешь, что её нельзя разрушить?

– Для всех магов, что были казнены на площади перед замком и в его окрестностях, было стандартное задание, которое позволило бы им сохранить жизнь, – король легко целует худую руку и оглаживает бледную кожу большими пальцами. Иногда ему кажется, что он полюбил супруга куда больше, когда тот слёг.

– Так, я не понял, а почему у меня такого задания не было? – шатен подходит ближе к правителю, но всё ещё избегает смотреть на блондина.

– Тебе очень повезло – костёр был уже готов, – король усмехается, припоминая, что маг был сожжён на костре, предназначавшемся вовсе не ему, – да и последний, кто здесь был, сказал, что только родная кровь Великих магов Начала сможет здесь помочь. Понимаешь, даже не одного мага, а нескольких.

– Такеши, ты знаешь, судьба тебя очень любит, – тёмный маг кладет узкие ладони на широкие плечи правителя и что-то тихо шепчет на незнакомом языке.

Мир перед глазами брюнета на секунду плывёт, а затем он видит огромного дракона, состоящего из переплетённых белых и чёрных нитей. Крылатое существо обернулось вокруг тела чахнущего блондина, устроив шипастую голову на его груди, и медленно тянуло алую нить души.

– Что это? – сдавленно спрашивает король, оглядывая стены, на которых висит минимум по три клубка спутанных чёрно-белых нитей.

– То самое проклятие. Мне даже интересно, сколько магов его плели.

Тсунаёши опускает плечи правителя и отходит к кровати супруга, присаживаясь и наклоняясь совсем близко к бледному лицу.

– Прости, потомок бравого короля, мне придётся вмешаться в твоё сознание.

Ледяной король прикрывает глаза, не желая смотреть, как тело супруга окутывает тёплый оранжевый огонь. Вторую неделю, как правитель обзавелся личной шизофренией, второй день как он начал доверять ей.

И плевать он хотел, что тому ничего не стоит разнести его королевство щелчком пальцев.

– С чего это я, король лисов, должен заниматься сим неблагодарным трудом?! – возмущается блондин, но продолжает шарить руками в болотной жиже.

– Заткнись, – буркает рядом брюнет и вылавливает длинную обугленную кость, – похоже, это бедренная. Вензель стоит.

– Но бедренная уже есть, – тянет Мукуро и ещё раз осматривает лежащую перед ним кучу. Любимые чёрные перчатки затянула зелёная грязь, но он упорно продолжал раскладывать сожженные кости в вероятно правильном порядке.

– Значит это вторая! – грязная кость гулко стукается о затылок светлого мага, мгновенно обжигая чужеродной магией. Он тихо шипит и злорадно ослабляет барьер, удерживающий пиявок на расстояний от живых тел.

– Я нашёл не понять что, но, скорее всего, это кости ладоней и ступней, – мелкие косточки едва ли не стекают вместе с болотной жижей, норовя ускользнуть из пальцев, но король лисов прижимает их к груди одной рукой, чувствуя, как пропитывается грязью любимая кофта, а второй продолжает выгребать из болота оставшиеся, украшенные небольшими чёрными вензелями, – мне не нравится эта игра под названием «собери тёмного мага».

– Будешь отлынивать, я перегрызу тебе горло, – предупреждает оборотень и тихо рычит. Лис громко фыркает и настороженно смеется.

Сидящий на берегу Мукуро грустно перебирает кости друга и сетует на свою горькую судьбу. В частности на то, что зря по глупости связался с переругивающимися в болоте оборотнями. Ладно, волчонок за месяц стал для Тсунаёши почти родным, но вот король лисов как-то чуть не сожрал тёмного мага. Со дня сожжения прошло уже две недели, а это значит, что скоро тёмный воскреснет.

– Пролилась королевская кровь! – голосит на всё болото блондин, отрывая от себя пиявку. Светлого мага тут же пришпиливает к берегу очень точно брошенными мелкими костями, и он, тихо вздыхая, усиливает барьер вокруг оборотней.

– Псих и маньяк. Вы лучшее сочетание, которое я когда-либо видел.

Тсунаёши слабо улыбается, перебирая светлые локоны супруга короля. Род младшего правителя предрасположен к использованию магии, впрочем, как и род жертвы ежедневной тирании тёмного, поэтому шатен внимательно выбирает новый узор для переплетения багровых линий. Глаза уже болят от напряжения, – чтобы увидеть магическую нить необходимо знатно поднапрячься и вложить большое количество сил – но зато блондин дышит глубоко и спокойно, а на щеках наливается румянец. Маг вытянул все чёрные нити из клубков на стенах, сожгя кожу на кончиках пальцев об белые, и супругу короля стало легче бороться с колдовским недугом. Белые нити он не трогает – прикосновение чужеродной магии тотчас сообщит о вмешательстве тому, кто их создал, и не факт, что последствия не будут летальными.

Шатен восхищается упорством и настойчивостью Его Высочества – сам бы маг не раз сдался за такое-то время.

Тсунаёши озирается вокруг, словно его кто-то может увидеть, а потом прикладывается лбом ко лбу младшего правителя, ныряя в чужое сознание.

В мире разума блондина тепло и светло. Кровавое солнце озаряет жухлую траву и тёмные скелеты деревьев перед непорочно-белой башней. Едва маг делает шаг по направлению к ней, как огромный дракон предупреждающе приближается, скаля длинные острые клыки. Он пытается ухватить тёмного поперёк талии, но тот тьмой просачивается через зубы, рассыпаясь оранжевыми искрами. Дракон мотает тупоносой мордой в недоумении, выискивая хрупкий силуэт вторженца, но никого не обнаружив, укладывается на тёплую траву, прикрывая лиловые глаза.

На самом верху башни, в просторной комнате куковал супруг короля, ожесточённо натачивая столовый нож.

– Ваше Величество?

Нож втыкается точно в сердце мага.

– Ты кто? Очередная иллюзия? – хрипло спрашивает блондин, хватая в руки вилку. Без боя он сдаваться не собирается.

– Нет, я всего лишь временно досаждаю Вашему мужу и разворовываю королевскую казну, – шатен вытягивает нож из груди, вежливо кланяясь, и протягивает столовый прибор обратно.

– Мужу? У меня нет мужа, – хмурится младший правитель.

– Его Величество Такеши, сын Тсуёши Мирного, ледяной король.

– Этот безмозглый идиот? Он же только и умеет, что улыбаться как придурок и ржать невпопад.

– Он Ваш супруг, и, поверьте, далеко не самый безобидный правитель, – Тсунаёши прикрывает глаза, пряча оранжевый огонь негодования, – Его Высочество уничтожил почти все источники магии, когда Вы впали в магический сон.

– Такеши-то? Да я его с сопливого возраста знаю – он и мухи понапрасну не обидит, не то что прикажет кого-то убить, – красивый юноша не сводит взгляда с угловатого подростка, кутающегося в чёрный плащ. Тот странно клубится возле его тела полупрозрачной дымкой, словно живой.

– И всё же. Я последний тёмный маг королевства, – подросток замечает, как вздрагивает от его слов правитель, тут же внимательней присматриваясь, – Ваше Величество, Вы четвертый год находитесь в магическом сне, и с тех пор король начал лютовать.

Шатен смотрит куда угодно, только не на понимающее лицо супруга короля. Осознание медленно, но верно приходит к нему.

– Этого не может быть, – он вскакивает со стула и начинает мерить широкими шагами комнатку, – не может быть! То есть, всё время, что я нахожусь в этой чёртовой башне, я, на самом деле, валяюсь при смерти?!

– Да.

– И ты грёбанный последний маг чёртового королевства?

– Последний тёмный маг союза королевств. Я укрываю ещё последнего светлого.

– Ошизеть, – шепчет блондин, стягивая серебряную корону с головы и смотря из окна на спящего дракона, – тогда та белая хуета ...

– Ваше проклятье.

– Заебись. Иди, сражайся, тёмный маг, а потом я прикажу осыпать тебя золотом и подарю жизнь, – машет рукой младший правитель.

– Я не могу распутать белые нити заклинания, только уничтожить, но тогда тот, кто Вас заколдовал, атакует снова, и, скорее всего, всё закончится очень плохо.

– Херово. Я этого больного ублюдка больше не хочу видеть, – внимательные зелёные глаза словно заново изучают большого дракона внизу.

–Вы можете сказать, кто наложил на Вас такое сильное колдовство?

– Б... Блять! – Его Величество недоумённо смотрит на тёмного, беззвучно шевеля губами и силясь произнести хоть что-нибудь, связанное с обидчиком, – он же б... боги, вот же засранец этот д... даун! Я не могу ничего сказать.

– Скорее всего, запрет на упоминание, – задумчиво кивает подросток, и правитель машинально повторяет этот жест, а потом вспыхивает.

– Ты же маг, так залезь в мои мысли, найди, что надо!

– Я итак уже в Вашем разуме, – мягко напоминает Тсунаёши.

–Точно, – морщится блондин и вновь отворачивается к окну.

– Ваше Величество...

–Хаято.

–Что? – недоумённо переспрашивает шатен.

– Хаято. Это моё имя. Ха-я-то, – по слогам произносит младший правитель, – я отвык за столько лет от официального обращения.

Маг хмыкает в тьму плаща и легко улыбается.

– Мне пора идти, Хаято. Моё дальнейшее пребывание может разрушить Ваш разум, – Тсунаёши нерешительно замолкает, заметив потухший взгляд, а затем уверенно добавляет, – я скоро вытащу тебя отсюда.

Король удивлённо смотрит на то, как тёплые живые ладошки сжимают его ледяные руки, и слегка вздрагивает от прикосновения. Первый за долгое время собеседник исчезает в оранжевом пламени, а Хаято припоминает наставления отца. “Никогда, слышишь, никогда не доверяй магам. В частности тёмным. Они предадут, запутают, оставят ни с чем, растопчут гордость. Они – порождения зла, скопление всех грехов человечества.” В изумрудных глазах вспыхивает былая решимость, а глас воспоминаний затихает вдали. Он будет верить в хрупкого подростка, верить до последней секунды, до последней капли крови. Надоело уже жить в мире, где каждый – твой враг!

Когда он только родился, ещё слепой и совершенно беспомощный, под боком шебуршилось двое или трое братьев и сестёр. Он отпихивал их слабыми лапками, уползал подальше, но они всё равно его находили, таскали за уши, придавливали хвост. Нестерпимо хотелось, чтобы надоедливые родственнички наконец-то перестали и куда-нибудь исчезли. В какой-то момент они действительно начали исчезать. Сначала надрывно хрипели, слегка поскуливая и чувствуя, как мама вылизывает шерстку, это успокаивало раздирающую на части боль, а затем писк прекращался, и вместе с ним становилось куда тише – вслед за звуками пропадало дыхание. И так один за другим.

Слепые волчата не могли в полной мере осознать, в чём причина редеющих рядов, а он чувствовал темноту, холодную и склизскую, противной вязкой мокротой обволакивающую очередную жертву. Он тихо рычал и иногда тявкал на неё, но тьма скалила в ответ мощные клыки и сверкала белыми мёртвыми глазами. Самого смелого она приберегла напоследок.

Когда темнота протянула к нему свои истлевшие пальцы, он кусался, царапал неокрепшими коготками, сопротивлялся изо всех сил, но она лишь ухмылялась и наваливалась пахнущим гнилью и болотом телом, пропитывая отвратительным смрадом тёплую шёрстку.

Мамин язык действительно ненадолго помогал – тьма отступала под обжигающими лучами самой искренней любви на свете, но всё равно мерзко хихикала и что-то угрожающе шептала. Она замолчала только один раз – когда по лесу пронёсся радостный глас о светлом маге. Через минуту тяжело дышащего волчонка ощупывали длинные пальцы, а тьма надрывно сипела, сжимаясь с каждой падающей синей искрой всё больше и больше. Волна тепла обдала маленькое тельце, и тогда он в первый раз увидел мир вокруг.

Светлого мага он запомнил плохо, – мама тотчас же оттащила детёныша к остальному зверью – но зато появление тёмного отчётливо впечаталось в детское сознание. Он видел тьму за спиной худого человеческого существа, и эта тьма была тёплой, завораживающей и очень ласковой. Она клубилась, окутывала, перетекала дымом, но не душила и не заливалась болотной жижей в нос и горло. Она защищала.

Кёя, предостерегающе рыкнула мать, когда он как зачарованный пополз на животе к тонкому человеку, – людям нельзя безоговорочно доверять.

Через два дня волчонок охотно подставлял пузо под тёплые пальцы потрясающего мага.

Кёя, я же говорила, людям нельзя доверять, вздыхает волчица. Её сын растёт аномально быстро, и это очень сильно беспокоит мать, – ты к нему привяжешься, а потом тебе сделают очень больно.

– Если он меня ударит, то я укушу в ответ,– хмыкает волчонок, припоминая, что недавно цапнул светлого за попытку наступить на роскошный хвост.

– Ты не понял. Болеть могут не только раны на теле, – волчица вылизывает

жёсткую шерсть сильно подросшего за всего лишь одну неделю сына, – раны на душе куда опаснее.

– На душе? И как же до неё добраться? Она же где-то внутри, да? – фыркает волчонок, а мать качает головой.

Однажды её сын поймёт.

-Мама? – непонимающе смотрит на волчицу, а в глазах плещется столько внезапного страха, – оно само...

Она мотает головой и тяжело вздыхает. Чего-то подобного волчица и ждала – обычные волчата не вырастают за две недели почти в два раза.

– Сын, что ты знаешь об оборотнях?

Человеческий мальчишка перед ней так знакомо склоняет голову набок и прищуривает тёмно-серые глаза.

– Лисий король очень медленно бегает в своём другом облике, – хищно скалится мальчик, а волчица обречённо качает головой. Какой же он всё-таки ещё ребёнок.

Лицо спящего тёмного мага совсем не пугающее и не злое. Оно вообще никогда не пугающее, а в таком беззащитном положении и подавно. Он едва слышно посапывает, приоткрыв рот, и до самого носа кутается в комок одеял, морщась от чужого дыхания. Кёя внимательно его изучает, не обращая внимания на мешающие клубы чужих душ. Лордов он умеет отличать, а на остальных можно и начхать. Оборотень, пребывая в человеческой ипостаси, коей очень хотелось похвастаться перед тёмным, чуть ли не прижимался носом к чужому носу, рассматривая переливающиеся в утренних лучах пряди.

И почему мама запрещает ему приближаться к магу? Вот уже пятый месяц она глухо рычит на него, чуя запах человека, и придавливает к земле, не больно прикусывая загривок, напоминая, кто в их маленькой стае главный.

Сидеть голой задницей на полу было не очень удобно и совершенно не тепло, да и светлый завозился на скрипучей, как старое дерево на отшибе, кровати, так что, недолго думая, волчонок нырнул под одеяла и прижался к тёплому магу со спины. Тот беспокойно завозился, но через пару мгновений затих, почувствовав, как чужое тело нагревается от него.

Лежать было тепло и очень мягко.Тёмный маг извернулся во сне и прижимался грудью, закинув тонкую ногу на обнаженное бедро оборотня, и умиротворяющие сопел в шею.

Убаюканный едва слышным дыханием и тёплой тьмой, заинтересованно обволакивающей нагое тело, брюнет не заметил как задремал, прижав к себе плотнее спящего шатена. Где-то в полудрёме он, кажется, слышал голоса.

– Я срочно хочу его исследовать! – душа Лорда сверкнула зелёным, подбираясь к ноге неожиданного гостя.

–Только посмей, и я тебя придушу, – зло одёрнул его сильнейший, предупреждающе лучась едва заметным жёлтым светом.

–Я уже три столетия мёртв, что мне твои угрозы? – шипит первый.

–Я найду способ, – заверяет второй, – Тсунаёши расстроится если ты его вскроешь.

–Эй, заткнитесь оба! Спать мешаете, кора! – бурчит третий, рассыпая вокруг себя тяжёлые голубоватые капли. Собеседники раздасованно хмыкают, расползаясь в разные стороны – первый к Тсунаёши под бок, второй накрывая тёмной пеленой оборотня, пряча от посторонних разноцветных глаз. Мало ли на каких частотах будет вопить светлый маг, а хозяину заботливого плаща стоит хорошенько выспаться после ночных брождений по округе.

Кёя вздрагивает, когда Тсунаёши судорожно вдыхает и открывает глаза. В отличие от Мукуро, он ещё не знает, что так шатен всего лишь просыпается и обеспокоенно вглядывается в карие глаза. В них ещё мелькают оранжевые искры волшебства, растворяясь в лучах солнца.

– Всё в порядке? – хрипло спрашивает оборотень, на что тёмный кивает и недовольно морщит нос, силясь что-то вспомнить.

–Ты... тот волчонок, да? – недоумённо спрашивает маг, смотря в знакомые стальные глаза. Заметив короткий кивок, он прикрывает глаза и прижимается обратно, – Оборотень значит. Вот почему ты так быстро вырос.

– Мама, мама, смотри, я подружился с жёлтой птицей! – глаза у Кёи горят неподдельной радостью, и волчица хмыкает, видя жёлтый комок перьев между серых ушей. Птенец потягивается и едва слышно пищит.

– Это такое редкое явление, – мать обходит сына, рассматривая его нового друга, – птенец феникса. Где ты его нашёл?

– Старое дерево на отшибе. Оно живое!

– Аааа, – тянет волчица, – Леви-А-Тан тебе его отдал?

Волчонок кивает, припоминая, как подпрыгнул, когда старое дерево зашевелило сучьями и начало что-то противно выскрипывать.

–Оно живое!

– Все деревья в этом лесу живые и умеют говорить. – улыбается волчица, – просто, когда наступили тяжёлые времена они заснули и оставили одного единственного часового, призванного разбудить, когда придут мир и покой.

-Ох ты пресвятой Спейд!

Названный недовольно морщится, чувствуя тычок под рёбра от закатывающегося от смеха на полу Великого светлого мага. Назвать так само воплощение зла и тьмы...

– Это же самый настоящий птенец феникса! – всё не затыкается Мукуро, прыгая вокруг оборотня.

Тот внимательно следит за тем, чтобы загребущие ручонки не тронули нового друга. Кёя вообще не доверяет парню со странной причёской и лукавыми разноцветными глазами – тёмный маг и то больше располагает к себе, не смотря на вычурную одежду и временами холодный взгляд. Оборотню достаточно просто подставить голову под тонкую ладонь, чтобы холод растаял под теплым оранжевым огоньком на самом дне зрачков.