Текст книги "Драконья броня (СИ)"

Автор книги: Кассандра-сан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Самым напрягающим последствием этого инцидента было только то, что через несколько дней меня вызвали на ковёр к директору. Честно говоря, я даже не поняла, из-за чего; тот эпизод был вытеснен из памяти учебой. Уизли, который принёс это известие, тоже пожимал плечами и выглядел немного обеспокоенным.

– Знаешь что, Мариан… – замялся он перед тем, как я начала подниматься в кабинет директора. – Лучше ему в глаза долго не смотреть.

Я кивнула, а пока поднималась, думала, что Чарли, похоже, не самый верный член Ордена Феникса. Но это мне только на руку. В глаза директору, помня про многочисленные фаноны, я смотреть и не собиралась, как и думать о чем-то важном – кто знает, как точно работает легиллименция? В итоге же ничего страшного не произошло. Директор заботливо предложил мне чая и лимонных долек – от которых я отказалась, аргументируя это тем, что не хочу есть – и завёл пространный разговор о важности учебы. Поддакивать в нужных местах я умела ещё в прошлой жизни, не смотреть в глаза собеседнику – тоже. Благо, в кабинете у Дамблдора было множество интересных вещиц.

– Я слышал, что учителя начисляют вам баллы, мисс Эванс, – наконец, сказал он миролюбиво. – Не находите, что это нечестно? Ведь с профессором МакГонагалл и профессором Флитвиком у вас занятий нет.

– Да, сэр, – осторожно заметила я. – Это несколько… неспортивно.

Он довольно кивнул, блеснул очками – как?! – и продолжил:

– Именно поэтому я бы хотел предложить вам, скажем так, пройти распределение. Чисто формально, конечно же. Но раз у нас идёт игра, то она должна проходить честно. Шляпа может многое о вас рассказать, – покровительственно улыбнулся он.

«Обо мне многое рассказать могут психологи», – почти озвучила вертевшуюся на языке фразу я, соглашаясь. Причина тому была только одна: мне не оставили выбора. Понятное дело, что вздумай я отказываться, меня бы уговорили – прямо сейчас или чуть позже. И черт его знает, что больше двигало директором: желание восстановить справедливость или желание с помощью Шляпы-легиллимента покопаться у меня в мозгах.

Дамблдор довольно бодро для человека своего возраста вскочил с места и галантно подал мне Шляпу, которая сонно зашевелилась. Складка, имитирующая рот, приоткрылась и замерла. Я сдержала дрожь непонятной мне эмоции. Отвращение? Нет, Шляпа не была настолько неприглядной. Опасения? Честно говоря, для этого я не видела причины. Так что, недолго думая, я мягко положила Шляпу себе на голову.

– Какой взрослый ученик, – послышался в моей голове скрипучий голос. – Неожиданно. Да ещё и совсем не человек…

«Слишком долго объяснять, – как можно четче подумала я. – Как думаете, на какой факультет меня лучше распределить?».

– Ты уже не ребёнок. Сложный вопрос, – хмыкнула шляпа у меня в голове. – И никаких личных предпочтений? Не Гриффиндор? Хм. Я ещё в здравом уме, тебе там делать нечего… Шла бы ты на Райвенкло. Райвенкло! – уже вслух сказала Шляпа.

Дамблдор, улыбаясь, снял Шляпу с моей головы и взмахнул палочкой. Я машинально посмотрела на себя, гадая, что он сделал, и заметила, что цвет галстука изменился. Хмыкнула. Или чуть позже домовики заменят мне этот предмет гардероба на другой (раньше я ходила с черным), или Дамблдор овладел секретом вечной трансфигурации, что, вроде как, невозможно.

Спустя ещё несколько минут расшаркиваний, я вышла из кабинета и неопределённо мотнула головой на вопросительный взгляд Чарли. Главный вопрос – Дамбигад или Дамбигуд – так и остался нерешенным. Понятное дело, в голову умеет залезать, но я бы себе в голову на всякий случай тоже попыталась залезть, так что это не показатель. Да и если всё-таки Дамбигад, то вряд ли мне удастся это уловить. Плохие парни в светлых одеждах хорошо шифруются.

– О, так вот, зачем, – увидел мой поменявшийся галстук Уизли и фыркнул: – Заказать шарф нужной расцветки на Рождество?

– Если это всё, на что хватит твоей фантазии – конечно, – сказала я из чистого ребячества. Торжественный кивок Чарли дал понять, что в подарок мне стоит ожидать чего угодно, но только не шарфа цветов Райвенкло.

Спустя несколько дней пришли конспекты Гермионы – целая куча, несколько сов еле унесли, и я мысленно застонала, но на деле тепло поблагодарила Грейнджер. Она ведь могла и отказаться. Польщенная девушка даже предложила помочь разобрать почерк, но я, прямо в Большом зале по диагонали просмотрев несколько страниц, отрицательно покачала головой. Почерк был понятным, Гермиона писала так, будто с детства и до сих пор не выпускала из рук прописи: буквы были четкими, одинаковыми, правильными.

– Тут все предметы, не только те, что ты изучаешь, – сказала она. – Я спрашивала у профессора МакГонагалл, и она сказала, что летом ты в любом случае учила бы теорию по чарам и трансфигурации. Её не очень много, но всё же…

После этого моя благодарность Гермионе только возросла. Она, конечно, была излишне помешана на некоторых вещах, на которые я предпочитала не обращать внимания, например слепое следование правилам и безукоризненная учеба, но в мире не найдётся человека, который понимал бы тебя полностью. Если ты не Фред или Джордж, конечно.

Как со смешком сообщил мне Чарли, его братья всё-таки воспользовались советом и перешли на более старшую аудиторию, хоть некоторым и пришлось, оказывается, пообещать скидки. Когда я спросила, зачем скидки будущим выпускникам, то узнала, что в магическом мире есть также «университеты». Своеобразные, очень узкоспециализированные и в небольшом количестве.

– Школа артефакторики где-то в Прибалтике, точно не скажу, – загибала пальцы Лора. – В Румынии университет драконологов, я знаю, что Чарли его заканчивал. В Америке есть лётная академия, они, кажется, с пятнадцати лет детей готовят. Ещё что-то есть в России, Китае, Японии и Индии. Австралия строит себе колдомедицинский колледж. Больше не знаю.

Изучение материала с конспектами Гермионы пошло веселее и быстрее, потому как искать дополнительный материал не нужно было. Возможно, в этом и заключалась вся прелесть учебного процесса, но мне не хотелось задерживаться в Хогвартсе надолго. Седьмой курс – это расцвет режима Волдеморта. Мне не хотелось даже думать, что могут сделать «драконице» какие-нибудь фанатики чистоты крови. Если получится захватить четвёртый, да пусть даже только третий курс, а в следующем году сдать СОВ, то, может быть, меня не отправят учиться дальше. Хотя надежда на это была мала, как мне честно призналась Лора, когда я её об этом спросила.

– Чем дольше ты занята, тем больше у них времени всё решить, – сказала она. – Поверь мне, Министерство будет тянуть до последнего.

В следующий раз мою вошедшую в колею рутину прервал неожиданно объявившийся сосед в библиотеке. Я любила заниматься именно тут: у нас с мадам Пинс сложились нейтральные отношения. Она не стояла надо мной коршуном и не беспокоила, я тихонько сидела за самым крайним столом. До этого момента ко мне никто не подсаживался, а даже малейшие переговоры библиотекарша с непроницаемым лицом и твёрдым взглядом прерывала. Ведь тут должно быть тихо, верно?

– Учиться магии по конспектам грязнокровки, – тихое, но насмешливое поцокивание. – Нонсенс. Кому скажешь – не поверит.

Я отложила один из листов, где прекрасным почерком были выведены строчки прекрасного по своему качеству конспекта, и посмотрела на Драко Малфоя, усевшегося по другую сторону стола. Лицо – воплощение аристократизма с примесью ненастоящего удивления, сидит ровно, смотрит самоуверенно, отвратительно растягивает слова. У его отца, помнится, это получалось куда лучше: он просто расставлял акценты. Драко до такого расти и расти. Пока что получается… фальшиво. Несколько лет назад – ещё и смешно. С моей точки зрения. Может, для сверстников…

– Теперь мною заинтересовался мистер Малфой? – нейтрально спросила я.

– Скорее, весь Слизерин, – с удовольствием протянул Драко.

Его ответ мне ничего так и не сказал. Это инициатива только учеников, где Малфоя выбрали послом? Это инициатива самого Драко? Это приказ Малфоя-старшего? Или «весь Слизерин» – это намёк на нечто большее, чем Слизерин в пределах школы? В любом случае, Драко выглядел заинтересованным, как бы он ни хотел не казаться таковым. А значит, придётся как-то объяснять Гарри, Гермионе и, скорее всего, всегда влезающему Рону, почему мой круг общения вновь расширился.

– Просто прекрасно, – наконец, ответила я. – Рада за факультет.

========== Глава восьмая, в которой героиня случайно начинает войну ==========

На самом деле, мне бы стоило получше следить за тем, что происходит в школе во время того, как я учусь. Или хотя бы читать газеты. Я была слишком поглощена тем, что пыталась впихнуть в себя как можно больше информации за кратчайшее время – не удивительно, что я пропустила становление Амбридж генеральным инспектором Хогвартса. Я вообще о ней забыла. Из преподавателей общаясь разве только со Снейпом, который милостиво разрешил мне не экзамены под конец года писать, а сдавать устные зачеты; что удивительно, остальные преподаватели отказались. Профессор Синистра аргументировала это тем, что её предмет устно просто не сдать, а профессор Спраут – тем, что ей нужна ещё практика.

– На уроке вы следуете моим указаниям, – покачала головой она, и лицо у неё было такое, будто она и в самом деле сожалеет. – Я бы и не против проверить вас так, по каждой теме, но у нас не хватит времени для этого. Вы будете сдавать со всеми, мисс Эванс.

Теперь же Амбридж расположилась в моей комнате на лениво трансфигурированном из стула розовом пуфике и тянула губы в жабьей улыбке. Вся её внешность была какой-то приторной, но, боюсь, здравую долю этой приторности создавала не внешность, а ужимки, тонкий голосок и излишне большая улыбка. Я и сама не была идеальной – мои губы, когда я улыбалась во весь рот, тоже растягивались куда дальше, чем хотелось бы, но то ли здравая доля самомнения, то ли реальная оценка подсказывали мне, что на моём лице это выглядит не так.

Уже то, что эта дамочка заявилась ко мне посреди учебного процесса, пусть и заботливо постучавшись, вызывало недоумение. И не из-за того, что она пришла – я была уверена, что рано или поздно, скорее всего до Рождества, она придёт ко мне. Слишком презрительные взгляды она на меня бросала в коридорах и слишком уж, судя по канону, вскружит ей голову звание генерального инспектора. Почему бы не очернить драконицу, то есть меня, если есть возможность?

Неясной оставалась только причина – или все же предлог – визита. Оно, конечно, и не важно, но было бы интересно послушать, какую бумажку написал Фадж или же какую историю придумала она сама. Как только «розовое чудо» вошло в комнату, я сразу поняла: сопротивляться нет смысла – ещё хуже сделаю. А если буду вести себя как можно более корректно, то, может быть, отделаюсь малой кровью. Так я думала. Больше надеялась, если честно.

– Здравствуйте, мисс Эванс, – с тоненьким смешком сказала она, положив на колени перо и блокнот, смотря на меня со своей улыбкой, но окатывая холодным взглядом. Я чуть растянула губы в ответ. Ага. Мы обе друг другу не нравимся. – Как генеральный инспектор Хогвартса, я обязуюсь проверять все аспекты жизни школы. В том числе и такие внеурочные, как вы. Согласны?

Кивок, может, вышел излишне сухим, но меня можно понять: хорошо притворяться в таких делах я не умела никогда. А то, что меня назвали «аспектом»… Неприятно, но жить можно. Знать бы, как эту престарелую мисс за спиной кроют, тогда было бы не обидно, а её жалко. Наверняка уже за сорок, а то и за пятьдесят, и всё мужа нет – одни кошки. Сколько их там у неё в кабинете? Четыре десятка или больше? Интересно, они с той самой сквибкой Фигг не родственники?

Внутреннее зубоскальство помогло отгородиться от коротенькой речи во славу Министерства и тонкого, ниточкой идущего через это всё смысла, что маги – лучшие, политика правящей партии – единственно верная, и обучаться в Хогвартсе должны только те, кто этого достоин. Драконья эмоциональность, приобретённая мною с попаданием в другой мир, в таких разговорах была главным врагом, потому я и старалась спасаться от неё всеми силами, хотя бы по-детски глупыми шуточками, на которые всё равно никто не смог бы ответить.

– Тогда начнём, – ещё шире, хотя куда уж тут, улыбнулась она. – Мисс Эванс, как вы учитесь? Я слышала, что у вас особая, ускоренная программа. Да и отсутствие палочки… обидно, не так ли?

– Мне нормально, – нейтрально ответила я. – Я всю жизнь жила без магии, так что сильного желания получить палочку не испытываю.

– Отрицает… суть… магического мира… – совсем на грани слышимости обычного человека промурлыкала Амбридж, с неприятным чирканьем скользя пером по бумаге блокнота. Чернильницы у неё не было, но и кровавых разводов на руке не появлялось.

Искушение спросить, а с какого перепугу и как часто она одаривает детей тёмными артефактами, было велико, но всё же не безгранично. Я сдержалась. Раз уж мою невинную фразу она смогла извратить так, что я бы и не подумала о таком повороте, то сколько обвинений она извлечет из той, что вертится сейчас на языке? Можно будет даже не продолжать нашу встречу – ей хватит.

Только вот на что? Опубликует в Пророке или выпустит какой-нибудь бредовый декрет, как например: «Не общайтесь с драконицей, она опасна. И вообще Дамблдор с неё оковы снимет и в свою собственную армию из школьников включит, не зря ведь она учится, а не прозябает дальше на опытах». Но последнее предложение, конечно, останется за кадром. Я недовольно опустила взгляд. Можно было бы и пораньше вспомнить, что Фадж боится армии Дамблдора.

Если подумать, то ситуация вполне реальная. Человек думает, что возродился Волдеморт, что будет война, а для войны нужна армия. Школьники подойдут, как раз из бывших школьников Орден Феникса и состоял. А как набрать ещё больше волшебников? Правильно, через аврорат! Опытные, хорошие бойцы. Но для этого нужен свой человек во власти, а Дамблдор, которому не так давно не раз предложили пост Министра, оказался не в фаворе. Остаётся что? Правильно. Революция. Коротенькой атаки бы хватило: маги не окончательно сошли с ума, убивать детей – своих детей и детей друзей и знакомых – они бы не стали. Не все, по крайней мере. А значит…

Но это только мои мысли.

– Вы не испытываете приступов агрессии? Желания разрушать? Желания превратиться в дракона?

– Нет, я контролирую свои эмоции. У меня нет таких желаний. Мне нравится быть человеком, которым я раньше была, а не драконом.

Ещё несколько неприятных для слуха и душевного равновесия росчерков пера и бормотания о моих мнимых недостатках. Ещё несколько бессмысленных, «для галочки», вопросов. Я держалась. Слоновьим спокойствием меня природа не обделила, несмотря даже на усилившуюся из-за драконьей сущности эмоциональность.

– Вы общаетесь с учениками. Не кажется ли вам, что беседы вам не всегда приятны, например, из-за слишком быстрой речи или сложных слов?

– Право слово, это всё можно было бы узнать в больнице Святого Мунго, меня там обследовал психолог, – всё-таки не сдержала раздражения я, а потом, поняв свою оплошность и постаравшись забить её другими словами, продолжила, даже не сделав надлежащей для смены темы паузы: – Я общаюсь только с теми, кто мне приятен. И я отлично их понимаю, не имею задержек в развитии.

Возможно, по поводу «только с теми, кто приятен», я немного лукавила. Мне нравились Чарли, Лора, Гарри, Гермиона, но тот же Малфой вызывал смутные ощущения, как и большинство слизеринцев старше третьего курса. Видимо, именно к тринадцати-четырнадцати годам они окончательно набираются факультетского гонора. С Роном, несмотря на его почти постоянное присутствие близ друзей, мы общались не слишком активно. Дружелюбно, не более. Мне не была понятна его приземленность и полное отсутствие такта, ему – моя медлительность во многих вопросах и неизменная вежливость.

Ещё больше отношения с ним – да и с Гарри, и с Гермионой, хотя она старалась этого не показывать – обострились после того, как Малфой, светя елейной улыбочкой и неожиданным вниманием к моей персоне, подошел ещё пару раз на глазах у Золотой троицы – спрашивал о сущей чепухе и только из желания их позлить. Когда я задерживалась у Снейпа, чтобы сдать зачет по очередной теме, то иногда мы могли с ним столкнуться. Улыбка, плохое копирования поведения отца, ничего не значащие фразы. То ли выбивает доверие, то ли просто не считает нужным поливать друг друга грязью.

В первую встречу поднимаемые темы были куда серьёзнее. Что делала в Мунго, почему оказалась в Хогвартсе, какого черта не сожгла ещё тут всё. На последний вопрос я смолчала. О браслетах я не рассказывала, удобно скрывая их под рукавами мантии и вспоминая нечасто. Кто его знает, как слизеринцы могут воспользоваться такой информацией. Лучше пусть будут думать, что я не так беззащитна, как кажусь; или, что вероятнее, будут искать другие пути «помощи», так как наложенные на меня ограничения – это логично, и они не знают, разве что, о форме этих ограничений.

Амбридж записала что-то, на этот раз никак не комментируя, и негромко захлопнула блокнот, взмахнула короткой палочкой. Пуфик опять стал стулом, и я восприняла это с облегчением: ничего не имею против розового, но именно этот оттенок вызывал то ли тошноту, то ли непонимание. Тем приятнее осознавать, что всё закончилось.

Сердечно прощаться с Амбридж не хотелось, так что я ничего даже не сказала, просто сухо кивнула, проводила взглядом до двери и зарылась руками в волосы. Непонятные эмоции по поводу этой проверки смешивались и не давали возможности определить свою сущность. Я не знала, как долго готовятся декреты-приказы, но наверняка не меньше пары дней. Хотя, если Амбридж заранее уведомляет Фаджа, то всё может происходить в разы быстрее. В любом случае, время нормально пообщаться с Гарри и его компанией у меня есть.

И только вернувшись к гермиониным конспектам, я задумалась. Надо будет спросить у них, какие приказы уже протолкнула Амбридж. Если есть что-то о кружках, то ОД создан, а если ОД создан, то есть шанс предупредить о предательнице… или нет. Я ведь ничего про это «не знаю». Если они мне ничего не расскажут, то и помочь я не смогу. Так же и с Сириусом. Я потёрла висок. Остаётся только надеяться на то, что, когда Гарри стукнут в голову эти видения, то вспомнит о скромном драконе, а я уж как-нибудь со Снейпом свяжусь. Или не свяжусь, потому что драконы в Министерстве не нужны.

Абсолютно всё упиралось в доверие Поттера. А вот следующий курс – в доверие Малфоя. Хотя тут, конечно, мне вряд ли что-то могло светить: сам он вряд ли пойдёт на сближение, а привязывать людей сама я не умею. Да и даже если что-то будет, то какая польза с его доверия? Убежать у Малфоев вряд ли получится, помочь я ничем не смогу, – на Волдеморта без палочки и в браслетах идти, что ли? Смеётесь? – так что к черту такие мысли.

– К тебе наведалась Амбридж, – сказала Лора, когда мы сидели за обедом. Гарри был слишком в своих мыслях и потирал ладонь, а вот Гермиона вскинулась. – Если что, то у Чарли есть связи – всегда можно привлечь близнецов Уизли.

Сказать, что я была поражена таким заявление обычно каменной Лоры – ничего не сказать.

– И что они сделают? – резко встряла Грейнджер. – Возможно, всё будет не так страшно.

– Сама-то в это веришь? – флегматично осведомился Чарли, то ли действительно начиная выглядывать за столом братьев, то ли ища кого-то ещё. – Поверь, они могут устроить нашей мисс «розовый котёнок» незабываемые учебные дни.

– Их выгонят из школы, а это последний год, – сбавила тон Гермиона.

– Нужны им будут ЖАБА, если они построят свой магазин, – пожал плечами Рон, проглотив внушительный кусок чего-то мясного. Я не вглядывалась, не смотреть же мне в чужую тарелку. – Им и СОВ не нужны будут.

Я была согласна. Всё, что нужно парням для бизнеса, у них уже есть. Какое-то время даже конкурентов не будет, только если сами полезут в сторону каких-нибудь сладостей, вот там придётся сложно. Но не говорить же это Гермионе, которая наверняка будет категорически не согласна? Тем более что её конспекты очень мне помогают… А тем временем очнулся от своей глубокой задумчивости Гарри:

– От Амбридж не жди ничего хорошего. Наверняка сделает какую-нибудь пакость. Что она у тебя спрашивала?

– Да так, по мелочи, – неопределённо повела плечами я, но под требовательными взглядами сдалась: – Ставлю на то, что или в Пророк напишет о том, какая я неуправляемая, злая, глупая и вообще по мышлению – сущая маггла, или выпустит очередной декрет, но не особенно пока понимаю, какого содержания. Пятьдесят на пятьдесят.

– Ты забыла самый лучший вариант, – подсказал Чарли фальшиво-радостно. – Она сделает и то, и то.

– Точно. – Я кисло улыбнулась.

– Если что, – твёрдо сказал Гарри, – у нас есть, чем ответить.

– Фредом и Джорджем? – закатил глаза Чарли.

Гарри промолчал.

Ещё два дня тема Амбридж и её планов не поднималась, а по истечению этого срока мне пришлось признать, что Чарли чертовски прав: произошло всё так, как он и говорил. И статья в Пророке авторства – ну надо же! – пера Риты Скиттер, и новый указ. Двадцать шестой. О том, что ученикам запрещается общаться со сторонними личностями в учебном заведении, если Генеральный инспектор не разрешит обратного, чтобы не прерывать учебный процесс и не забивать голову учеников сторонними мыслями.

Когда мне посчастливилось узнать эту новость, я сидела в библиотеке после уроков. Дошла эта весть вместе с нарушением того же приказа, ведь принесла её мне Золотая троица. Как только они мне рассказали, я быстро прислушалась. Сторонних голосов я не заметила; возможно, кто-то мог бы идти тихо, но я его не услышала, так как шумное дыхание троих подростков, по-видимому, бежавших ко мне со всех ног, многое заглушало.

– Но зачем тогда пришли? Подставите себя под удар. Особенно ты, Гарри, – Чарли нахмурился и начал сверлить взглядом Поттера, но тот с поразительным упорством ничего не замечал. – Передали бы через меня или Лору… Заявится же кто-нибудь из Инспекционной дружины.

Я молча отъехала на стуле к самому краю стола и кивнула на другой край ребятам. Обложилась книгами и конспектами, открыла на разных страницах, взяла в руки ручку. Реакция у меня хорошая, если что – быстро успею притвориться работающей и ничего не замечающей. Находиться же рядом со мной Амбридж вряд ли сможет запретить.

– Вы бы, кстати, протолкнули кого из хороших знакомых или просто из гриффиндорцев в эту дружину, раз она под началом Амбридж. Тогда будете знать, что она планирует или хотя бы что ей докладывают. Кто владеет информацией, тот владеет миром, – процитировала я.

– Никто не хочет, – досадливо вздохнула Гермиона.

– Иди сама тогда, я бы ещё Рона предложила, но у него самоконтроль не ахти. Прости, Рон, – и названный Уизли, и Чарли одинаково фыркнули. Гермиона смотрела на меня скептично. – То, что ты подруга Гарри, не проблема. Придёшь к ней, скажешь, что тебе хочется после школы продвижения по карьерной лестнице, так что с Гарри вам не по пути. Можешь разбавить эту не вызывающую доверия речь тем, что тебе ещё не очень нравится учебная программа и что очень хочется улучшить магическое сообщество, которое прекрасно под рукой Фаджа, но и он не всесилен, надо помогать.

– Даже не знаю, – пробормотала Гермиона, – звучит как-то…

Я пожала плечами. Честно говоря, я не знала ситуации, не знала, как сильно Гермиона мозолила глаза Амбридж, как сильно ей перечила. Но если хорошо продумать речь и на глазах профессора вести себя с Гарри и Роном прохладно, то всё может получиться. А на глазах у профессора – это только на уроках, в Большом зале и, может быть, если очень не повезёт, в коридорах, и то не всегда. Всё. У Грейнджер может и выгореть.

– Звучит так, как будто ты над этим много думала, – напряженно произнёс Гарри.

Вообще, я заметила за ним такую вещь: он до сих пор довольно болезненно реагировал на весь этот творящийся вокруг хаос, иногда не выдерживая и срывая злость на первом попавшемся. По трагическому стечению обстоятельств это почти всегда были его друзья и знакомые. Досталось даже мне. И вот сейчас, похоже, та же самая ситуация. Я подперла подбородок ладонью и посмотрела прямо ему в глаза.

Оправдываться – верх глупости, это его ещё больше заведёт, он сорвётся и накинется на меня, скажет много лишнего, а потом или сам убедит себя в этом, или начнёт мучиться совестью. Оно мне не надо. Так что мне хотелось, чтобы он всё понял сам, прямо сейчас. Я даже легонько стукнула ногой по ноге слишком громко вдохнувшего воздух для ответа Чарли. Защитники – это прекрасно, но не сегодня.

С десяток секунд Гарри смотрел прямо на меня, я же отрешилась от всего и сверлила его взглядом. Потом он вздохнул и провёл рукой по взъерошенным волосам.

– Да, я… прости. Ты постоянно говоришь так, будто уже продумала всё.

– Как же мне хочется сказать «Вырастешь – узнаешь», – протянула я, чуть улыбаясь. А Гарри то ли случайно, то ли интуитивно попал в точку. Многое я обдумываю задолго до того, как скажу или сделаю, так уж получается. Раньше я вообще продумывала чуть ли не всё, но теперь эмоции иногда заставляют ляпать что-то, что уводит разговор в другую сторону.

В ту же секунду, стоило мне обратить внимание на собственный слух, я услышала шаги. Близко, очень близко. Поморщилась, утыкаясь взглядом в конспекты: приспичило же кому-то начать делать домашнее задание именно в этот момент!

– Какая встреча, – протянул знакомый голос, и я с сожалением подумала, что лучше бы это был сторонний студент. – Хватит на меня так смотреть, Поттер, библиотека общая. Хотя после грязнокровки я бы стулья помыл. И столы…

– Да ты!.. – повысил голос Гарри.

Со стороны мадам Пинс донеслось шиканье. Гарри, сжав зубы, замолчал – только сверлил взглядом Малфоя, откровенно наслаждающегося ситуацией.

– А вот Мариан у тебя не грязнокровка, – кинув на меня непонятный взгляд, сказала Гермиона.

– Ну конечно, Грейнджер. В этом весь и смысл. Ты мне не нужна, а вот Мариан – да, – он произнёс моё имя с той же интонацией, что Гермиона, и я еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Актёр. – Тем более что она имеет магические корни. Сквиб, конечно, но… – он чуть поморщился, а потом повернулся ко мне, более не обращая на Золотую троицу внимания; как, впрочем, и на Чарли.

Я заметила, что на Лору он иногда смотрел так, что было понятно: уважает. И, кажется, она ему даже импонировала, чего не скажешь о Чарли, но и в его сторону нападок никаких не было. Когда Уизли влезал в разговор, Драко его просто сворачивал или переводил тему. Стоит заметить, что довольно искусно. Это удавалось ему намного лучше, чем копирование собственного отца.

Кажется, Рон хотел сказать что-то ещё, но Гермиона одёрнула его и отбуксировала парней за другой стол. Видимо, чтобы не говорить ни со мной, ни с Малфоем в присутствии последнего. Хороший ход. Я поймала её взгляд и благодарно кивнула. Она чуть улыбнулась в ответ, буравя взглядом малфоевскую спину.

– Кстати, у членов Инспекционной дружины есть свои привилегии. Например, для установления порядка, некоторые декреты можно игнорировать. Так что, в отличии от твоих гриффиндористых друзей, я всегда к твоим услугам, Эванс. Можешь пересаживаться за наш стол и наконец поговорить с умными людьми. Которые умеют вести беседу не с полным ртом, ко всему прочему.

– Малфой… – тихо, но очень экспрессивно выдал Чарли, мельком взглянув на покрасневшего, насупившегося и разозлившегося Рона. – Ещё. Одно. Слово.

– Так о чем я, – продолжил этот болтун, поджимая губы. Сначала я подумала – не понравилась фраза Чарли. Потом поняла, что тон разговора изменился. – Тебе, конечно, наплевать, Эванс, но то, как Амбридж вмешивается, не нравится чистокровным. Сначала всё было нормально, но в Министерстве тоже начинается, в Хогвартсе становится всё больше декретов… Я напишу отцу. Он с тобой поговорит. Ведь для того, чтобы протолкнуть последний указ, она использовала тебя. А вдруг выводы по поводу некоторых вещей она сделала неверно? Ведь за карточкой в Мунго даже не обращались, – он делано-печально покачал головой.

– Какого черта ты тогда ходишь в её любимчиках, а, Малфой? – прошипел Рон.

Драко посмотрел на него, как на таракана.

– Ты глупый, или прикидываешься? Эванс только что вам говорила, что было бы неплохо иметь у Амбридж своего человека. Весь Слизерин – «её человек». Очень удобно.

– Как я понимаю, Амбридж не нужна всем, – хмыкнул Чарли, обводя цепким взглядом библиотеку. Я тоже прислушалась. Нет, мадам Пинс перекладывает карточки и что-то бурчит себе под нос; говорим мы тихо, она нас не слышала. Никого больше нет.

Малфой ничего не отвечал, только крутил в руках незаметно перекочевавшую к нему мою ручку. Щелкнул пару раз колпачком, перестал, наткнувшись на прямой взгляд мадам Пинс. Понятное дело, он колеблется, но вот только из-за чего? Спустя недолгое время он, наконец, решился:

– Единственный Уизли, который говорит что-то путное, из всех мною встреченных. Поттер. О твоём маленьком кружке знает уже вся дружина. Проталкивай свою подружку в Инспекционную дружину, набирай младшие курсы Слизерина, и больше никто ничего не узнает. В том числе и об этом маленьком разговоре с Эванс… и о всех следующих. – Он кинул на меня мимолётный взгляд.

– Что?.. – выдавил Гарри.

Я смотрела, как Драко, словно страдая из-за тугодумия окружающих его людей, потёр виски и закатил глаза, и думала, что такого от своего школьного врага ждёшь меньше всего. С другой стороны, Малфой должен понимать, что раз его друзья-дружинники пока что ничего, подходящего под место собрания, не нашли – не найдут и после. Значит, надо извлекать выгоду из ситуации. Хотя бы самую маленькую.

– Поттер, ты не думал, что пятикурсники – уже большие детки, и главная опасность угрожает младшим курсам? Нет? О, кого я спрашиваю…

– Вы не можете сами их научить, а войне быть, и младшекурсники могут попасть под удар, – задумчиво протянула я, вытягивая из пальцев Малфоя ручку; Чарли зачем-то пробуравил его тяжелым взглядом. – Знаешь, это даже мило. Вы всем факультетом так решили, или это лично твоя инициатива?

– Пока-пока, Эванс, – поднялся Малфой, передёргивая плечами. – Я понимаю, Поттер, мозг слишком маленький, чтобы сразу обработать, так что подумай. Хогвартс большой, где-нибудь встретимся.

Самое непонятное в этой ситуации – как Драко умудрился оставить ощущение не поспешного бегства от неудобных вопросов, а продуманного отступления. Я проводила его взглядом, крутанула в пальцах ручку, посмотрела на остановившиеся взгляды Рона и Гарри и на задумчиво кусающую губы Гермиону. А вот Чарли, в противовес недавно не самому хорошему настрою, еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Чудак-человек.