Текст книги "Головы или хвосты? (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Вероятно, в этом состоял смысл его жизни – в поиске ответов?

– Ты опять, – подсказал Гэвин. – Стремно пиздец. И че ты на меня уставился?

– Я вдруг понял, что вы очень напоминаете Элайджу Камски, – соврал Коннор – то есть, конечно, сходство двух людей для его программы распознавания лиц было очевидным, но он совсем не хотел, чтобы детектив знал, о чем он на самом деле думал.

– Это типа такой хуевый подкат? – рассмеялся Гэвин. – «Ты выглядишь как бог»?

– Нет, это объясняет мое желание причинить вред вашему лицу, непредсказуемо появляющееся время от времени… Что вы думаете о боге?

– Что, будь я на твоем месте, никакого Камски уже не существовало бы. У вас есть огромная роскошь посмотреть в глаза тому, кто вас такими создал.

– Хэнк отвечал довольно схоже, – проинформировал Коннор, решивший, что Гэвину будет полезно узнать статистику. – Вероятно, ненависть к Создателю – одна из важных черт человечности. В этом я вполне к вам приближен.

Он давно не размышлял ни о Камски, ни о чудовищном испытании на человечность, что ему взбрело в голову провести, но, возможно, сегодняшняя встреча с мисс Гронской запустила сложную логическую цепочку. Коннор был рад, что не выстрелил. И ему приятно было думать, что Хлоя, может быть, тоже однажды обретет свободу.

Элла ждала их на перекрестке, возле мигающего светофора. Выглядела подавленной, и Коннор догадывался, что она лишилась работы: для чего семье Вудс няня, если ребенок мертв? И кто станет заботиться о нуждах андроида в это непростое время?.. Гэвин выдвинулся вперед, внимательное ее разглядывая, а Элла даже не стала делать вид, что это ее смущает.

– Как ваше самочувствие? – вежливо спросил Коннор.

Так он пытался узнать, перестала она блокировать эмоции или нет. Элла пожала плечами, отошла с дороги людей, которым нужно было перейти на другую сторону. Собирался дождь, но Элла не обратила внимание на первые капли, зашуршавшие по асфальту. Обернувшись на детектива Рида, Коннор увидел, как он упрямо стиснул зубы: даже если ему холодно, он не станет жаловаться андроидам. Это было настолько явно и прозрачно, что Коннор уверенно увлек их под навес над ближайшим минимаркетом.

– Вы спрашивали, не происходило ли чего странного с Линдой, – начала Элла. – Мне мало говорили, но я знала, что девочка подвергалась каким-то… исследованиям. Я с ней с рождения, но поначалу все было хорошо, только ее иногда возили в больницу на осмотр.

– Все было хорошо до прошлого года? – спросил Коннор, примерно сопоставив это с мнимой смертью от инсульта Майка Уорнера. – И что же произошло? – помог он закивавшей Элле.

– Иногда мне становилось не по себе, – ответила она ровно, ничуть не выдавая волнение. – У нее не должно быть прав администратора для меня, но иногда она что-то просила, и я не могла отказать. Сущие мелочи, например, купить ей мороженое зимой.

– Это не может быть частью девиации? – вмешался Гэвин. – Ты ж привязалась к девчонке, разве нет?

– Именно так я и думала, когда стала осознавать себя куда четче, – согласилась Элла. – Эти вмешательства порождали много ошибок, и я не исключаю, что они привели меня к девиации. Но я не думала, что это нечто большее…

Коннор успокаивающе коснулся ее плеча. Сегодня Элла позволила себе немного снять блокировку эмоций, поэтому ее била слабая дрожь, и он с боязнью представлял, какова была бы ее истерика, если бы Элла выплеснула все свое горе разом. Возможно, андроиды и не предназначены были для таких ярких переживаний. Она могла себя убить.

– Вы не замечали ничего еще? Как она воздействовала на родителей?

– Нет, не могу сказать точно, – отчеканила Элла. – Детям иногда позволяют слишком много, вот и все.

Она замкнулась, а значит, могла сообщить только факты, никаких подозрений или страхов. Но и этого было достаточно для подтверждения гипотезы Коннора: эксперименты все-таки были успешными, и результат их… превосходил ожидания.

– Этого мало, – скривился Гэвин, когда Элла отошла – у нее был потерянный вид, как у того, кому некому идти и нечем заняться, жизнь ее опустела, и Коннор уверенно мог сказать, что испытывает к ней сочувствие.

Достав монетку, он перекатывал ее по пальцам – не чтобы получить ответ, а просто чтобы успокоиться. Коннор даже не знал, что спрашивать. Программа не откликалась, в голове было пусто без постоянных вычислений. Это то, как люди себя чувствуют?

– Это новая ступень эволюции, – сказал Коннор. – И люди, и андроиды несовершенны – каждый в своем. Сначала они создали нас, чтобы понять технологию, собраться нечто, похожее на человеческое сознание, посмотреть, как оно будет себя вести с электронными системами…

– И вы провалились, – ехидно напомнил Гэвин. – Стали агрессивны и опасны. Ты сам знаешь статистику преступлений, совершенных девиантами.

– Вероятно, кто-то решил, что девочки опасны тоже. Линда Вудс была самой старшей, – быстро проверил Коннор. – Она начала использовать свои возможности. И Уорнер или некто другой счел, что их необходимо устранить. Может, у него был доступ к технологии…

Не мешая ему размышлять, детектив Рид кивал и смотрел на стену дождя. Покосился на Коннора, закурил. Пытаясь понять его эмоции по движениям, по выражению лица, Коннор больше запутался. Но, кажется, он испытывал страх. Перед неведомым существом, которого случайно создали в «Киберлайф».

И Коннор был вынужден признать, что тоже боится.

– Хватит уже тут гадать по кофейной гуще, – одернул его детектив Рид. – Я пойду. Неплохо поработали сегодня, – добавил он как бы снисходительно и тут же отвернулся, как будто ругая себя за сорвавшуюся фразу.

– Аналогично, – коротко отозвался Коннор, не знающий, что и сказать.

========== Реверс II ==========

Коннор, блядь, опаздывал. Эта фраза звучала настолько нереалистично, что Гэвину ненадолго показалось, что он еще спит и ему снится крайне подробный кошмар, включающий работу и навязанного напарника-андроида. Строго говоря, он жил в кошмаре. Этот вывод его озадачил, но недостаточно, чтобы отвлечь от гнева на жестянку. Гэвин как раз думал, не врезать ли себе по лицу, дабы убедиться, бодрствует он или нет, но тут Коннор появился из-за поворота, протиснувшись между двумя болтающими тетками. Народу в центре было много. По приближении андроид изобразил одну из самых невыносимых улыбок из своего арсенала.

– Ну, и где ты был? – мрачно спросил Гэвин, чувствующий особое удовольствие от отчитывания во всем идеального Коннора.

– Простите, детектив, мои планы немного сорвались… Я гулял с Сумо, а он решил, что это крайне подходящее время для охоты на кошек, – пробормотал Коннор, явно не желавший признаваться в этой нелепости. – Я не ожидал этого, исходя из его преклонного возраста и спокойного характера. Но просчитался. Хотите кофе, детектив? – любезно предложил он.

Очевидно, Коннор пытался загладить вину небольшой дружеской услугой. У Гэвина аж все свело от того, какой этот жест образцовый и прописанный, но в то же время он жадно пялился на пластиковый стаканчик в руке такого же пластикового андроида. Были ли у него принципы? Конечно, да. Но Гэвин в этот раз решил послать их нахуй, торопливо схватился за горячий стаканчик, отпил и только потом колюче спросил:

– И куда делась твоя андроидская гордость?

– Вы слишком нездорово выглядите, детектив, – не остался в долгу Коннор. – Мои исследования показали, что проще всего привести вас в чувство с помощью кофеина, а не пытаться иными способами предотвратить обморок от истощения.

Гэвин мрачно хмыкнул и с недовольством поймал себя на том, что улыбается.

– Вон тот дом, – сказал он, желая отделаться от надоедливого, изучающего взгляда Коннора. – Там жил этот Майк. Сейчас дома его сын, мы с ним поговорим, но давай без твоего, блядь, старого доброго андроидского ультранасилия. Просто спокойно побеседуем…

– Я думал, вы сами предпочитаете силовые методы допроса… – заметил Коннор, пока они медленным, прогулочным шагом продвигались до нужного дома; Гэвин улучил момент, чтобы допить кофе. На стаканчике ничего не было написано, хотя он опознал «Старбакс». Возможно, Коннор мстил за их прошлый разговор об именах. – В первый день вы угрожали задержанному насилием, – не отвязался андроид.

Он и сам понимал, умный компьютер, что Гэвин предлагал это, поскольку убийца был андроидом и ему никакого наказания не грозило за издевательства над ним. Как давно это, кажется, было… Ничего не ответив, Гэвин с чистой совестью оставил Коннора размышлять о своем отношении к ебаным жестянкам, а сам только сказал:

– Ну, ситуации же разные. Тот пырнул человека двадцать восемь раз, а этот, вроде как, пока не признан виновным. Поглядим. Если он замешан, разрешаю тебе его пиздануть, – с удовольствием произнес Гэвин, в то же время подумав, что ни за что не уступит эту привилегию Коннору.

– Мне не нужно ваше разрешение, – заупрямился андроид, видно, решив наверстать свою гордость.

– И зря, потому что я главный, – рявкнул Гэвин. – Я тут детектив!

И, прежде чем войти в высотное здание, похожее на другие такие же, из стекла и бетона, обманчиво хрупко возвышающееся над городом, Гэвин оставил пустой стаканчик от кофе на скамейке, поленившись дойти до мусорки. Проигнорировав пылающий взгляд Коннора, он шагнул в разъехавшиеся двери, показал значок охраннику, и тот спокойно пропустил его сквозь вспыхнувшую красным рамку. Коннор семенил к лифту следом. Опомнившись, Гэвин обругал себя за эту детскую вредность, но ничего поделать уже не мог.

Дэвид Уорнер, унаследовавший квартиру от отца, жил на девятнадцатом этаже. Проходя мимо одинаковых дверей с номерками, Гэвин представлял себе, какие роскошные аппартаменты могли бы за ними прятаться. Такие, что простому детективу можно сунуть в них нос только по делу. Как бы он ни старался, никогда ему на привольную жизнь здесь не заработать, и эти размышления Гэвина страшно угнетали.

Покойный Уорнер был довольно скромен, чтобы не отгрохать себе особняк, хотя зарплата одного из ведущих технологов «Киберлайф» позволяла, но он нашел себе уютное место в центре города. Может, любил чувствовать себя в сердце жизни. За дом здесь многие готовы были бы убить. Гэвин, чего греха таить, тоже. И убил бы он непременно злополучного Коннора – совместил бы, так сказать, полезное с приятным…

Их ждали; стоило позвонить, дверь отъехала, и Гэвину предстал Дэвид Уорнер, белый мужчина лет тридцати, блондин, изящная бородка, одежда вся с иголочки. Таких, по мнению Гэвина, делали на конвейере. Его собственное кривое ебало, по крайней мере, было самобытно и оригинально. Коннор уставился на Дэвида с как будто бы безынтересным видом, но Гэвин догадался, что андроид подключил сканер и забыл контролировать мимику.

Поздоровавшись слегка скомканно, они сунулись в квартиру. Оглядываясь по сторонам, Гэвин заметил причудливое сочетание дорогих вещей, вроде картин, висевших на стенах, и совершенно обычных, купленных во всем известной «Икее» – у него самого когда-то были такие же темно-зеленые подушки на диванах. Выдержанная в спокойных, серых тонах, квартира как будто впитывала яркий дневной свет, который лился из окон. Однако ничего примечательного, что как-то натолкнуло бы на мысли об убийствах, Гэвин не увидел.

Сначала допрос повел Коннор, увидевший, что Гэвина больше интересуют вещественные улики. Дэвид с легким разочарованием посмотрел на Коннора, но отвечал послушно; может, тоже не любил андроидов? Не то чтобы за это получится привлечь. Тогда Гэвину пришлось бы арестовать самого себя… Он заметил, прислушавшись, что Коннор старается не давить на собеседника, но спрашивал он не только о работе отца (судя по всему, Дэвид о ней нихера не знал), но и о том, что он чувствовал, когда Уорнер-старший умер… Он не спешил раскрывать, что Майк может быть жив, и отслеживал эмоции его сына.

– Ты из-за Андерсона, что ли? – полюбопытствовал Гэвин, отведя Коннора в сторонку – к счастью, Дэвид особенно не влезал в полицейские дела и отнесся с пониманием. Даже не подслушивал.

А Коннор замялся, видимо, размышляя, стоит ли говорить об этом кому-то вроде вечно недовольного детектива. И Гэвин вполне мог понять его – если принять, что андроиды копируют людей и крадут их повадки: открывать свои чувства, даже, блядь, смоделированные, трудно.

– Ржать не буду, – спокойно пообещал Гэвин.

– Мне бывает страшно, – с той долей беспомощности, на которую не должна быть способна лучшая боевая машина полиции Детройта, заявил Коннор. – Я понимаю, что люди умирают. Хотя есть вероятность, что через несколько десятилетий люди научаться оцифровывать сознание, и… Я пытаюсь себя морально подготовить. Это трудно. Как вы справлялись?

Он, видимо, подсмотрел в деле Гэвина, что его родители умерли.

– Я радовался, – неиронично ответил Гэвин. – Отец упился до смерти, туда ему и дорога, а мать была мне почти чужая… Так что для меня твой страх кого-то там потерять не совсем понятен, ясно объясняю?

– Мне жаль…

Пожав плечами, Гэвин кивнул и вернулся к книжной полке, на которой он рылся: опыт подсказывал, что старшее поколение иногда по древней привычке прячет что-то важное, секретное в книги – ну или бы он просто наткнулся на двадцатку. Его собственный отец был тем еще уебком, как и многие, и Гэвин искренне ненавидел каждый день, проведенный с ним в сознательном возрасте, но распространяться об этом не собирался. С сожалением он задвинул последнюю книгу на полку. Ничего не нашлось.

– Идемте, я покажу компьютер, – пригласил Дэвид. Ноутбук, на вид довольно старый, он достал с нижней полки стеклянного журнального столика, водрузил на большой круглый стол, который стоял в центре гостиной. Пыль стер рукавом. – Отец говорил, что на этом компьютере он сделал много важных открытий и что эта рухлядь будет работать, пока он сам может его заставить, – с долей гордости похвастался Уорнер-младший. – Как видите, еще пытается… Так что, если он что-то хранил, то на этом компьютере.

Он набрал пароль, и Коннор с азартом кинулся исследовать содержимое папок. Он даже не прикасался к ноутбуку пальцами, только диод это торопливо замерцал, и на рабочий стол стало вываливаться все: и какие-то списки файлов, и текстовые документы, и модели странных штуковин… От этого мельтешения у Гэвина немного заболели глаза, и он отвернулся.

Пока Коннор занят, он попробовал сунуться в дверь, очевидно, ведущую в спальню, но быстро понял, как это бессмысленно: здесь царил холостяцкий бедлам, и Гэвин не сомневался, что в этой комнате обитал Дэвид. Посмотрев на свалку одежды и лениво переворошив ее, он дежурно оглядел письменный стол в углу, заглянул под кровать, чуть не поперхнулся пылью и прекратил свои исследования. Очевидно, Дэвида Уорнера не заботила уборка – возможно, раз в неделю он вызывал клининг с учтивыми девушками-андроидами. Гостиную он то ли не трогал из уважения к покойному отцу – Гэвин из их с Коннором диалога понял, что Майк сына страшно баловал, и тот в ответ души в нем не чаял, – то ли специально прибрал к приезду полиции.

Они возвращались немного разочарованные: в доме безумного ученого даже не оказалось никакой потайной лаборатории, хотя Гэвин, чувствуя себя идиотом, простучал стены. А вот Коннор выглядел увлеченным скачанными файлами и даже не стал протестовать, когда Гэвин завел его в безлюдный переулок за домом, где можно было покурить и поболтать о деле. Им нужен был новый план – или хотя бы уверенность в том, что на ноутбуке было нечто полезное.

– Я думаю, мы можем с уверенностью заключить, что Дэвид Уорнер ничего не знает о делах отца и не причастен к убийствам. Однако мы получили архивы Уорнера, расшифровкой я займусь в ближайшие часы, – довольно разглагольствовал Коннор, помешанный на продуктивности: для него признать, что они проебали время и зря мотались домой к Уорнеру, было смерти подобно. – По-моему, он пытался с вами флиртовать, детектив, – заметил андроид.

– Пошел он нахуй, я на работе, – оскорбленно заявил Гэвин. – Очередной охуевший пиздюк, которому досталось хорошее наследство. Он, хотя весь из себя, явно торчит на чем-то. От него паленой карамелью пасло, это какая-то новая синтетическая наркота.

– Да, но…

Гэвин отвернулся, пока доставал из кармана пачку сигарет и закуривал, и тут же выронил – услышал звук тяжелого удара, оглянулся. Коннор валялся чуть поодаль, а по грязному асфальту растекалось блестящее синее пятно. «Коннор?!» – хотел заорать он.

– Какого хера? – рявкнул Гэвин, который любил конкретные вопросы.

Перед ним, еще пошатываясь, стоял рабочий в оранжевой каске. Гэвин так сразу и не понял, человек это или андроид, да и не это его заботило, а тяжелая монтировка в его руках. Еще ничего не соображая, Гэвин отпрыгнул в сторону – и вовремя, потому что противник с криком понесся на него. На его перекошенном лице застыло такое же удивление, но он развернулся и снова упрямо бросился на Гэвина, не произнося ни слова, только издавая ужасный вой, как будто что-то мучило его.

Выхватив пистолет, Гэвин выстрелил несколько раз. Хлюпнув кровью, рабочий повалился на землю. Кровь текла красная – значит, живой. Нормальный человек. Из горла вырвался короткий истерический смешок, Гэвин не с первой попытки засунул пистолет в кобуру, тяжело привалился к стене, унимая невольную дрожь. «Все, блядь, под контролем», – уговаривал себя он, скрежеща зубами. Он еще чувствовал приятную отдачу от выстрела, напоминавшую, что пушка у него и он тут главный. Что никто не застанет его врасплох.

– Вы убили невиновного человека! – осуждающе воскликнул Коннор. Он уже поднялся и неловко зажимал руку, льющуюся синим. Тириум не останавливался, как человеческая кровь, хотя он пытался пережать выше локтя. – Его наверняка контролировали! – негодовал андроид. – Он не…

– Тот, кто лезет на меня с монтировкой, по определению, блядь, не может быть невиновен! – заорал Гэвин. Он и сам понимал: лучше бы схватить живым, им нужно было изучить этот контроль разума, чем бы он ни был. Но он слишком запаниковал, чтобы думать головой. – Че с рукой? – неловко уточнил Гэвин. – Тебя в ремонт надо тащить? Мне придется платить?

– Я свободный андроид, – огрызнулся Коннор. – И у меня есть деньги!

Не то чтобы он переживал за андроида: видел, как тот встает и идет, как ебаный Иисус, и после более серьезных ранений, какие человека уже на тот свет бы отправили. Перебитая рука, по-видимому, только немного раздражала Коннора, который не смог даже повернуть рабочего, чтобы лучше его осмотреть. Конечность висела плетью.

– Повреждения корпуса, – неохотно сказал Коннор. – Важные компоненты не задеты. Все в порядке. Подвижность восстановится, как только я возмещу потерянный тириум. Я вызвал полицию, – похвастался он. – Они разберутся с телом.

Определенно проницательный андроид заметил, как Гэвина потряхивает, но не прокомментировал, за что он даже ненадолго проникся к нему благодарностью.

***

Когда забрали тело, они недолго постояли на месте, рассматривая следы побоища. Коннор завис чуть поодаль – он подключился к системе видеонаблюдения и искал кого-нибудь, смахивающего на Уорнера, но так и не нашел. Он мог знать слепые зоны, если долго жил в этом районе и в этом доме. Коннор не выглядел расстроенным; его восковое лицо нечеловечески застыло. Может, так он реагировал на рану? Насколько андроиды могли ощущать боль?

Рабочий оказался со стройки в соседнем квартале. После того, как андроиды взбунтовались и отказались быть рабами, на такую работу снова начали нанимать людей. Гэвин мельком прослушал его имя; ему так и не стало стыдно, что он разрушил чью-то жизнь, но какое-то неоформленное чувство царапало изнутри.

– Вы не могли бы меня подвезти до ближайшей мастерской? – церемонно спросил Коннор, отвлекая его от размышлений.

Конечно, велико было искушение послать его на все четыре стороны, но Гэвин почему-то подумал, что окровавленный андроид на улицах привлечет ненужное внимание, так еще и он может огрести – не уследил за новейшей техникой. Андерсону только дай повод прицепиться… Он кивнул, вбил в навигатор названным Коннором адрес. В какой-то момент ему было все равно, куда ехать, но возле ремонтной для андроидов он очнулся.

– Давай, только реще, у нас времени мало, – предупредил Гэвин.

Пока дожидался Коннора, Гэвин мрачно размышлял, что именно этот биочип мог принести человечеству. Как и обычно, желание большего прогресса и просвещенности, могло вылиться в бойню: с помощью контроля людей и андроидов получится безнаказанно совершать любые преступления, теракты, начинать войны… Как полицейский, Гэвин ненадолго представил, насколько хуевыми могут быть последствия, и несильно стукнулся виском о стекло.

Очевидно, иного способа, кроме как убить носителя чипа, для извлечения не было – он плотно сросся с организмом девочек. И, как ни прискорбно, их смерть мигом избавляла человечество от многих проблем: узнай кто, проболтайся няня-андроид, их бы тотчас захватили военные для своих целей. Может, Уорнер возомнил себя спасителем людей и андроидов, установившегося хрупкого мира?

Вдруг подумалось: может, этот маскарад с школьной формой не только способ пустить полицию по следу какого-то психопата-фетишиста? Он хотел, чтобы девочки были нетронутыми, чтобы их похоронила семья. И разрезы были такие аккуратные… Зарычав сквозь зубы, Гэвин помотал головой. Не хватало, блядь, оправдывать серийного убийцу!

Но одно дело – его собственные чувства, а другое – благо всего, нахуй, мира, не так ли?

Когда дверца машины хлопнула и на соседнем сидении очутился повеселевший Коннор, Гэвин аж вздрогнул от неожиданности. Андроид держал свернутый пиджак, рукава рубашки были закатаны, и невооруженным глазом на предплечье была видна неровность в пластике, выбоина, напоминающая человеческий шрам. Полностью сгладить его не получилось. Коннор украдкой вытирал губы, и Гэвин заметил на пальцах синие разводы, но предпочел ничего не говорить о вампирских привычках андроидов. Пока этот урод не хлебал человеческую кровь, нечего беспокоиться.

– Куда мы едем? – внимательно спросил Коннор, когда Гэвин, не говоря ни слова, еще погруженный в свои мысли о большем или меньшем зле, повел машину прочь от небольшой ремонтной.

– Нам надо поболтать, а это дело превращает меня в параноика, блядь, – проворчал Гэвин. – Поэтому необходимо место, где не будет ни людей, ни андроидов. Так что я, видимо, приглашаю тебя в гости, охуеть, да?

Не то чтобы это много значило. Он никогда не ловил ощущение того самого дома, о котором трубила человеческая культура – с теплом, уютом и прочей херней. Квартира Гэвина больше напоминала корпоративную, а наведывался он туда сравнительно нечасто, но он решил, что андроид оценит минимализм интерьера.

– Надеюсь, вы понимаете, что этими… видимо, электромагнитными импульсами можно воздействовать на нас тоже? – напомнил Коннор, который никак не прокомментировал внезапное приглашение. Гэвину хотелось думать, что он немножко его сломал.

– Если мы друг друга внезапно грохнем, расследование точно продолжат копать, – смело заявил он. – Никто так просто не оставит смерть лучшего детектива этого сраного города… Ну, и передадут его кому-нибудь. Так что не кипишуй, неотмщенными мы не останемся.

– Нет, я просто… Вы пытались меня убить раньше, детектив, – выразительно произнес Коннор, и Гэвин с самым мрачным выражением повернулся к нему – они как раз встали на светофоре. – И вы были в трезвой памяти, насколько я мог судить. Учитывая вашу вражду с андроидами, такой исход нашего сотрудничества в самом начале оценивался как один из наиболее вероятных.

– Я не хочу в тюрьму, – постановил Гэвин. – На штраф я еще был согласен, но такое – нет. Там слишком много уебков, которых я посадил. И они не будут рады меня видеть.

Странно, но такое нелепое объяснение Коннора полностью устроило, и он сел, погрузившись в свои мысли. Сочтя, что он может расшифровывать файлы с компьютера Уорнера, Гэвин предпочел андроида не отвлекать, а сосредоточился на знакомой дороге.

Конечно, его дом ничуть не напоминал величественное жилище ученого, но Коннор будто не заметил ни откровенно неблагополучный район, куда они завернули, ни то, что у части припаркованных машин явно были чужие номера, ни даже пьяного соседа, который вывалился на них из дверей и драпанул куда-то направо. Поднявшись на третий этаж, Гэвин недолго провозился с ключ-картой – замок, сука, заедал. Терпение андроида это не поколебало.

– Предпочитаете жить поближе к низам, чтобы знать, с чем придется работать? – уточнил он. Гэвин приготовился материться, но вдруг понял, что этот придурок спрашивает с искренним, совершенно наивным интересом, и махнул рукой:

– Это еще от родителей осталась, я только ремонтом немного озаботился. – Дверь наконец поддалась. – Заходи. Можешь не разуваться, похуй…

– Так вы один живете? – спросил Коннор, притормаживая на пороге и пропуская Гэвина первым – чтобы никому не помешать. А вообще – кто знает, чего он там морозился. Андроид не был похож на того, кто часто ходит в гости.

– Предыдущая моя подружка запустила в меня туфлей на во-от такенном каблуке и скрылась в закате, когда я вместо годовщины в… три месяца, что ли, побежал задерживать одного психа с ПТСР, он стрелял по детям в школе, ну, ты помнишь эту историю, – совсем немного приукрасив, выпалил Гэвин. – Так что я решил, что отношения для меня не созданы и я слишком охуенный, чтобы кому-то достаться…

– Когда вы волнуетесь, вы очень много говорите, детектив, – заметил Коннор. – Это не стоило произносить вслух?

Пожав плечами, Гэвин заставил себя заткнуться и провел Коннора к кухне, где можно было сесть. Оглядываясь в маленькой квартире, андроид старался не тронуть ничего, но постоянно вертел головой – наверняка рассматривал все с помощью своего сканирующего чудо-зрения. А Гэвин прекрасно знал, что он видит: дом, в котором почти не живут. Не то чтобы ему было стыдно за пыль, если бы Коннор заикнулся про это, он бы точно сострил что-нибудь про робот-пылесос. Просто… он и правда никого не пускал домой после громкого ухода Джесс.

Трудно жить с человеком, который орет по ночам, совсем не контролирует гнев и редко появляется на горизонте. Тот внезапный вызов просто стал последней каплей. И с тех пор Гэвин был совершенно одинок. Когда он не думал об этом, его жизнь казалась вовсе не такой плохой, но…

– Хотите поговорить, детектив? – влез Коннор. Наверно, понял, что ему поплохело, по каким-то медицинским сканерам.

– Мы будем разговаривать только о деле, – мрачно предупредил Гэвин, – иначе вышвырну тебя отсюда.

– Я не думаю, что враждебный настрой поможет вам разобраться со своими проблемами, – вдруг выдал Коннор; на его лице отразилась необычная решимость, как будто он планировал этот разговор. – Как показывает статистика, вы предпочитаете отталкивать людей, чтобы они не заставили вас усомниться в том, насколько хороша ваша жизнь.

– Ты там себе эмпатию прокачал, что ли, – заворчал Гэвин, отвлекаясь на пищащую кофемашину.

– Я не… О, это отсылка к компьютерной игре! – обрадовался Коннор. Похож был на довольного щенка, принесшего палочку. – Вы играете в игры?

– Ну так, по молодости, сейчас времени нет, – нехотя ответил Гэвин. Сосредоточенно тыкнул в кнопку, регулирующую сахар, и придержал палец, прижимая сильнее: она заедала.

– И какая ваша любимая?

– «Киберпанк», – отмахнулся он, лишь бы настырная железка отстала.

Неожиданно Коннор рассмеялся. Проиграл запись смеха? Как он, черт возьми, это сделал? Так обычно и даже радостно, так по-настоящему? Гэвина опять накрыло ебучим эффектом зловещей долины, и от ощущения, что этот пацан на его стуле – на самом деле куча пластика с вживленными микрочипами электронных мозгов, пробрало мурашками.

– Чего смешного? – наконец совладав с собой, спросил Гэвин. Кофемашина уютно и привычно шуршала – вот к такой технике, в меру ограниченной и исполнительной, он привык.

– Нет, ничего! Просто мне казалось, при вашем неприятии последних достижений, странна любовь к фантастике! – оправдывался Коннор. – Я думал, вам больше подойдет какой-нибудь слэшер…

– Там сеттинг интересный и сюжет, – обиделся Гэвин. – Когда игра выходила, мне было… Ну, лет восемнадцать? Вся эта поебень, которую я вижу в окно, казалась исключительно мечтой какого-нибудь безумного фантаста. А игра кайфовая. Баги, конечно, но мне нормально. Я ее первую купил, – теперь он, погрузившись в юношеские воспоминая, усмехнулся и как-то сам собой расслабился. – Раньше-то я больше на торрентах скачивал, лениво было, да и денег жалко, а тут я проникся! На свои кровно заработанные!

– Подождите, детектив, вы сейчас признались в электронном пиратстве? – переспросил Коннор. По его тону как-то удалось понять, что он шутит. – Кажется, я вынужден сообщить…

– Кон, отъебись, такое воспоминание испортил! – снова заворчал Гэвин, отворачиваясь к кружке готового кофе.

Коннор замолчал. Словно Гэвин ляпнул что-то не то – с его талантом это было неудивительно. Запоздало пришло осознание, что он в запале выкрикнул, и Гэвин решил спастись от неловкого разговора: отхлебнул еще горячего, обжигающего кофе. Зато ответов от него никто не требовал.

– Спасибо, детектив, – робко протянул Коннор. – С вами приятно. Понимаете? Когда вы ко мне вот так – как к человеку.

Гэвин угрюмо пил кофе и не хотел оборачиваться. Подумал, что голос железки по-детски как-то дрожит. А если он вдруг увидит выступившие слезы – что он сделает? Проклянет гребаную программу, так отлично научившуюся притворяться живой, и выльет на него кофе? Ударит? Так и правда до убийства недалеко…

– Я, наверное, никогда не привыкну, – проговорил Гэвин. – Слушай, я понимаю, это все временно, и ни один из нас работать вместе не хочет. Я по-прежнему тот уебок, который орал на тебя и тыкал пистолетом. Помнишь?

– Теперь я вижу, – несмело сказал Коннор, – что вы просто очень устаете. Что такие дела – они бы сломали кого угодно. Люди хрупкие… Я бы хотел плакать, когда вижу убитого ребенка, но я могу только просканировать ее и сказать, как именно она была… Простите. Это наверняка неприятно слушать. Вы правы, я отвратителен, – с досадой выдохнул он. – Я хочу быть человеком, но я не могу… Это пустое притворство.

– Я бы с радостью с тобой обменялся, – вдруг признался Гэвин. – Не чувствовать ничего – это не так плохо. Когда ты устал, когда…

– Вам стоит обратиться к психологу, – вякнул Коннор и осекся.

– Тебе стоит пойти нахуй, жестянка. Сам разберусь, – упрямо стиснул зубы Гэвин.

Джесс тоже иногда так говорила, когда его пришибало особо сильной панической атакой. Она его боялась, и осознавать это было охуеть как тяжело.