Текст книги "Tempus nemini (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

В этом пронзительном соленом запахе, напоминавшем ей о свободе. Иногда Анна с тоской поглядывала на вьющихся в сером небе чаек – мечтала, если бы у нее были перья, она затерялась бы где-нибудь над морем. Суровый балтийский ветер рвал ее волосы, превращая аккуратную прилизанную прическу в какое-то безумное воронье гнездо, но Анна улыбалась и чувствовала себя так, будто уже летела, продираясь в небо, отражающее море.

Потому что море было всем, о чем она могла думать.

Прогуливаясь по берегу, Анна редко знакомилась с людьми, хотя некоторые пытались обратиться к ней. Видно, на отдыхе они расслаблялись и были не прочь завести новое знакомство – совсем не как в Петербурге, где все ходили мрачные. Пару раз Анна даже говорила с кем-то.

– Девушка, сфотографируйте нас, пожалуйста! – воскликнула какая-то бодрая старушка, помахав Анне рукой. Ее муж мечтательно всматривался в море, опираясь на трость с красивой рукоятью.

Анна улыбнулась про себя: вероятно, она годилась этим людям в прабабки, однако ничего не сказала, только взяла старомодный фотоаппарат, сделала несколько снимков.

– Я тоже могу вас сфотографировать, – поблагодарив ее, предложила старушка, но Анна лишь рассмеялась и покачала головой.

Она оставляла в мире следов не больше, чем очередная волна, накатывающая на пляж. Если только – в памяти людей, но и та была кратковременной и ненадежной.

– Вы здесь одни? – вежливо спросил ее мужчина.

– Да, если можно так сказать, – пожала плечами Анна. – Мне кажется, тут, рядом с морем, никогда не получится остаться в одиночестве. Волны шумят, ветер говорит.

Она ушла, возможно, оставив их в замешательстве, – но в мире было много странного, и Анна была отнюдь не самой удивительной вещью в этом городе. Ее вечное одиночество словно немного притупилось – или стало не таким значимым перед чем-то настолько необъятным и вечным. По вечерам она связывалась с друзьями с работы, которые в один голос заявляли, что страшно скучают, но все равно оттягивала возвращение: отпущенный месяц еще не прошел.

Ей нужно было отдохнуть перед возвращением в сумрачный хмурый город, где она снова попытается сделать мир лучше. Только здесь, на берегу, Анна забывала себя в чем-то винить и требовать большего.

Были только она и соленый ветер.

========== 6. мост ==========

Анна сама не помнила, как оказалась на мосту, но это было и совершенно не важно, потому что в Петербурге мосты были везде. Оглянувшись, когда рассеянность, ведшая ее в неизвестность, пропала, Анна поняла, что оказалась на Почтамтском. Мойка уютно плескалась под мостом, сияла в свете фонарей. Один из запоздалых катеров пронесся внизу, взметая тучи брызг. В это время все корабли, нагруженные туристами, стекались в Неву, чтобы создавать сердитые заторы.

В такие моменты Анна даже жалела, что не курила, потому что человек или нелюдь, в задумчивости пялящийся в пустоту с блаженный улыбкой на губах, нередко зарабатывает опасливые настороженные взгляды, но вот если он смолит сигарету, то это уже совсем другое дело. Но прохожих было мало в темный осенний час, и Анна остановилась понаблюдать, мечтательно подставляя лицо ветру.

Когда сбоку привиделось движение, Анна не удивилась, а только посторонилась, чтобы дать кому-то пройти, хотя мостик и так был довольно широк, чтобы запросто разминуться. Но в следующий момент она увидела, как какая-то худенькая девушка на дрожащих ногах вспрыгивает на железную решетку. Вампирша в темноте отлично рассмотрела несчастное бледное лицо, украшенное потеками туши, дрожащие губы, отчаянный взгляд. Девушка уже готова была броситься, но Анна с ее нечеловеческой скоростью успела быстрее, кинулась к ней, сумела схватить и оттащить назад. Девушка неловко завалилась на мостик, всхлипнула как-то обиженно.

Мимо прошуршала по дороге машине, ненадолго посветив фарами, и пропала дальше по улице, и они снова остались одни. Девушка все задыхалась и пыталась отпихнуть Анну в сторону, но та не отпускала, зная, что та, скорее всего, тут же бросится в холодную воду, а купаться Анне сегодня совсем не хотелось.

– Пустите!.. – возмущалась девчонка, яростно сопротивляясь. Настолько, что человека она давно уже стряхнула бы, но упорную вампиршу не могла отцепить, пока не выбилась из сил совсем. – Ладно, ладно… – вскрикнула она. – Я не буду топиться!

Анна лишь покачала головой. Как она считала, бросаться в реку с маленького Почтамтского мостика – это и вовсе какая-то глупость, но она ни в коем случае не собиралась говорить это заплаканной девушке, чтобы не спровоцировать еще одну вспышку бессмысленной борьбы. Анна ее отпустила, но осталась стоять рядом, чтобы мгновенно перехватить в случае чего.

– Кто вы? – угрюмо спросила девушка, подслеповато в темноте глядя на Анну.

Та без лишних слов достала удостоверение и протянула так, чтобы на буквы падал неверный свет. Девушка смотрела несколько мгновений, а потом рассмеялась несчастно:

– Только такая неудачница, как я, могла наткнуться тут на инквизитора!

– Ты поэтому решила топиться? – спросила Анна как можно мягче. – Потому что тебе не везет?

– Нет, не поэтому… – она угрюмо шмыгнула носом, вытерлась рукавом. Анна осторожно взяла ее за руку и повела ближе к зданиям, жалея, что нет рядом никакой лавочки, на которую можно сесть. – Я просто… меня Мишка бросил, я никому не нужна, мама грозится из дома выгнать, что меня отчислили из колледжа, – в голосе послышались какие-то плаксивые детские нотки. Но шагала она послушно – возможно, отчасти сработал вампирский инстинкт, и Анна повела ее за собой, как добычу.

– Что же, из-за этого умирать? – укоризненно спросила Анна. – Я живу гораздо дольше тебя, но я точно знаю, что можно найти еще тысячу лучших мужчин… А в колледж можно поступить другой.

– Я не хочу тысячу мужчин, я хочу его! – воспротивилась девушка. – Нет, я не хотела умирать, вообще-то, я боюсь, – забормотала она, – но я бы стала русалкой, и… – Девушка увидела, как Анна нахмурилась, и лицо у нее сделалось какое-то глупое и наивное: – Что? Я знаю, что утопленницы… У нас же полно в реках русалок!

– Ах, вот оно что… Никогда никто не знает, какие утопленницы возвращаются, – пояснила Анна печально, потому что магия всегда была зыбкой и ненадежной, особенно – в кровавом городе на старых болотах. – Изнанка их взвешивает, определяет, есть ли у них желание остаться, и даже если так – все прежнее забывается, жизнь как с чистого листа. Это не та судьба, которую стоит желать.

Русалки казались беззаботными и веселыми, но была в них такая же бесконечная тоска, которая знакома была Анне и всем бессмертным. Невозможность настоящей жизни – как же ее чувствовать, когда ты вынуждена плавать в грязных каналах? И недостижимость окончательной смерти, полного забвения. Существа грани, почти что проклятые…

– Тогда вы бы могли меня обратить! – неожиданно смело воскликнула спасенная. – Я же видела сейчас в документах, вы вампир!..

– Нет! – жестко отрезала Анна – куда грубее, чем рассчитывала. – Ты и сама не знаешь, о чем просишь. – Она потянулась к вороту узкой черной водолазки, отстранила его, чтобы показать старый рваный шрам, в котором угадывался четкий вампирский укус. – Я ни за что не пожелала бы этого, – призналась она. – Ты думаешь, что больно – это когда тебя бросает парень? Я годами наблюдала, как мои родные и друзья стареют у меня на глазах и умирают, оставляя меня одну. Я одна выбивалась, была не такой. И это делало мне в сотню раз больнее, чем все человеческие проблемы. Их можно решить. С этим, – с презрением сказала она, имея в виду свою вампирскую суть, – ты ничего никогда не поделаешь. Останешься с этим кошмаром навсегда. А пока что у тебя есть все шансы что-то изменить. Попробовать снова.

Девушка смотрела, пораженная. Почему-то многие представляли долголетие, а то и бессмертие нечисти как что-то романтическое, прекрасное, но Анна знала, каково это на самом деле – наблюдать, как меняются те, кто тебе дорог, а самой оставаться… прежней. Наиболее жестокая пытка, которую придумал Творец. Она, как инквизитор, понимала это слишком хорошо.

– Нет ничего невозможного, пока ты жива, – сказала Анна, тоскливо улыбнувшись. Смотрела на эту растерянную, запутавшуюся девочку и уже не могла вспомнить те далекие времена, когда сама была такой же.

Спасенная девушка уже успокоилась и даже на реку поглядывала с опаской – адреналин спал, сердце ее стучало не так загнанно, и теперь она вздрагивала от пронизывающего ветра. Только сейчас Анна обратила внимание, что девушка стоит в какой-то легкой кофточке, и отдала ей свое пальто. Вампиры не мерзли, но они готовы были на многое ради стиля.

– Спасибо, – прошептала девушка. – Я даже не знаю…

Анна быстро достала из сумки визитку, вручила ей.

– Позвони мне, если у тебя будут проблемы, – попросила она. – Если… тебе просто будет что-то нужно. Даже если это окажется глубокая ночь.

Девушка, имени которой она так и не узнала, пообещала.

Анна шла домой, и ночь казалась ей… другой. Не страшной, но полной тоски. Она думала о том, сколько в этом городе таких же потерянных людей, которые не знали, чего они хотят, ради чего они все это делают. И что она была бы одной из них, если бы точно не знала: она здесь, чтобы помогать кому-то.

Когда-то Анна не смогла спастись сама, но у многих других оставался шанс.

========== 7. реплика ==========

– Это подделка, – объявила Анна, вдруг обернувшись на работавших в комнате инквизиторов и полицейских. Они ненадолго замерли, странно поглядев на нее, пока выступившая вперед взволнованная Тина не воскликнула:

– Но как!.. Этого не может быть!

Их вызвал один из знаменитых коллекционеров, Алексей Васильев, к которому домой ночью кто-то пробрался. В то время Васильева не было, он оставался на аукционе, но почему-то, пообщавшись с ним недолго, Анна подумала, что он меньше бы расстроился, что его убили, чем если бы кто-то навредил его драгоценным картинам. Анна тоже любила искусство, но иногда это превращалось в какую-то дикую одержимость – такого она принять не могла.

– Это реплика, – пояснила Анна, радуясь, что Васильева нет поблизости – его увели на кухню, чтобы заполнить какие-то якобы важные документы. Ей вовсе не нужны были сердечные приступы на месте. – Я уверена. Но, разумеется, потребуется экспертиза.

Она снова подошла к картине, висевшей на стене, прищурилась, хотя вампирское зрение было достаточно цепким, чтобы разобрать небольшую подпись в углу. Это все были человеческие привычки. Анна прекрасно понимала, что это полотно ждут долгие исследования, но сейчас от нее ждали какого-то слова, и внимание коллег вдруг показалось ей странным.

Поглядев на пейзаж, Анна улыбнулась. На картине раскинулось широкое поле, уже пожелтевшее, осеннее, а над ним стояла угрожающая грозовая туча – как будто мир вот-вот должен был измениться. Начинался конец света – настоящий, а не то, что они все видели в день Исхода. Стоило назвать картину именно так, но она носила какое-то невзрачное название, нечто вроде «Поле в непогоду». И, хотя это была подделка, ей отлично удавалось передавать мрачное настроение ожидания чего-то великого и ужасного, как и оригиналу – конечно, ведь она копировала его в мелочах! Но все-таки кое-что упускала.

– После подписи Маяков всегда ставил точку, – пояснила Анна заинтригованным коллегам, которые сгрудились вокруг нее. – И нет, невозможно, чтобы он забыл это сделать! Художники очень трепетно относятся к таким вещам.

– Откуда ты знаешь? – негромко спросила Тина, оказавшаяся рядом. Всегда с ней так: зацепится за фразу, станет допытываться; инквизитор – одним словом! – Не замечала, чтобы ты так увлекалась живописью.

– Я была с ним знакома, – грустно улыбнулась Анна, пожав плечами, будто знакомство с художником, картины которого продавались за целые состояния, – это обычное дело, а у нее в запасе еще много таких друзей. – Мне он не казался таким уж невыразимым гением, – сказала Анна, – просто славный старик. Пока он был жив, его картины никого не интересовали. Но, по крайней мере, есть я, и я могу увидеть, что их наконец-то оценили, и порадоваться за Ивана Сергеича.

Она вспомнила мягкую добродушную улыбку художника, его теплый свитер, который он всегда носил, не важно, какая была погода, долгие беседы. Он много рассказывал – выходец из деревенской глубинки, всегда тонко чувствовавший природу. И в Анне он тоже что-то ощутил. В то время не принято было рассказывать, что на самом деле ты кровопийца, нечисть, но Маяков никогда не задавал лишние вопросы. Таких друзей Анна в прошлом особенно ценила… Хотя с Исходом почувствовала, как будто гора свалилась с плеч, хотя, конечно, им предстояла долгая работа по соединению миров людей и нелюдей.

– Ты никогда раньше не рассказывала! – воскликнула Тина. – Какие еще интересные знакомые у тебя есть? Писатели? Музыканты? Какие-нибудь аристократы? Шпионы? Я уже не знаю, что предполагать…

– Даже если такие знакомые у меня были, они уже мертвы, – заметила Анна, и ведьмочка немного притихла, виновато глядя. – Все в порядке, Тина. У меня было много времени, чтобы смириться: все уходят. Я остаюсь.

Анна вышла из квартиры коллекционера несколько погрустневшей. На улице шел дождь, Петербург сделался серым и унылым. В груди как будто что-то ныло, хотя Анна смело могла сказать, что это хорошее дело: никто не погиб и не пострадал, кроме морального состояния Васильева, конечно, – он-то столько лет охотился за этим пейзажем, чтобы его ограбили! Но был еще шанс, что воров найдут; все же картины – товар специфичный, и они могли отследить рынки. И все вернется, как и было…

Хотя размышления о восстановленной справедливости были приятны, Анна вздохнула. Она вернулась домой, сняла промоченное пальто и повесила высыхать на большую фигурную вешалку. Ее жилище кто-то назвал бы старомодным, особенно учитывая антикварную мебель и тягу к чему-то готическому – Анне самой забавно было, что она буквально воплощает все стереотипы о вампирах. Но не могла Анна пройти мимо какого-нибудь искусного подсвечника. Хотя свечи она, конечно, не зажигала.

Она не так много времени проводила дома, но, возвращаясь туда, хотела видеть все в идеальном порядке. Сегодня Анна прошла мимо широкой гостиной в небольшую комнату. Там на стене висел портрет красивой молодой женщины – по крайней мере, Анна хотела верить, что она была красива. Потому что это был ее портрет.

Он тоже был немного старомодным: там Анну нарисовали в черном платье с белыми оборками. Лицо ее было строгим и неподкупным – так, она надеялась, ее видят преступники. Губы немного поджаты. Темные глаза глядели насквозь.

Этот портрет тоже написал Маяков. Он обычно выбирал пейзажи, русские просторы, но и людей рисовать умел – только не любил, но для Анны сделал исключение. Ей даже не пришлось особенно выпрашивать, художник сдался удивительно быстро. Сидеть на одном месте, не двигаясь, буквально не дыша, было не слишком тяжело для вампира, и она легко выдержала сеансы. Анна еще помнила это.

Возможно, кому-то показалось бы странным вешать собственный портрет в комнате, но он заменял Анне и зеркало, и фотографии. На нем она всегда выглядела холодной и достойной – и, возможно, это немного придавало ей сил. Если портрет может, то она тем более.

В углу картины была знакомая подпись – с точкой, как и полагается. Если бы Анна захотела однажды разбогатеть, она продала бы портрет, но после всех прожитых лет она утратила жажду богатства, присущую недолговечным людям. Ей важна была память.

Да, все они уходят – но она может сохранить частицу своих друзей навсегда. Глядя на этот портрет, Анна как будто наяву видела улыбку Ивана Сергеича, и ей становилось тепло – чувство, непривычное для вампира. И оттого – еще более настоящее.

========== 8. замер ==========

Комментарий к 8. замер

теперь новые части будут выходить раз в три дня (у меня три райтябрьских сборника, и я их чередую!)

– Замри! – рявкнул хриплым голосом Влад. – Они херово видят, но реагируют на движение!

Анна, прижавшаяся к стене, мрачно посмотрела на него. Она не любила, когда ей приказывали, а Войцек частенько был нагл и резок – со всеми, кроме его напарника, конечно. Но сейчас он напуганно глядел на нее, словно готовый броситься и за шиворот оттащить Анну подальше от выхода на улицу. Выглядел собранным и резким. От его привычной веселой бравады не осталось и следа; он чуял опасность.

– Я бессмертная, мне ничего не будет, не бойся, – быстро прошептала Анна.

– Ага, а там василиски! – огрызнулся Влад. В руках он держал табельное, словно уже готов был стрелять на любой шорох. – Хочешь провести остаток вечности мыслящей статуей? Звучит как пытка, если я что-то в этом понимаю, – нагло подмигнул Влад.

Шутить про пытки, когда им обоих угрожает опасность, – это вполне по-инквизиторски. Впрочем, Влад никогда особенно не страдал излишней скромностью. Сейчас он напоминал хищного зверя, прислушивающегося к шуму снаружи.

Их вызвали по какому-то странному поводу: проверить зоопарк. Учитывая, что содержались там и магические твари, это было даже логично – выдернуть Инквизицию, чтобы та все осмотрела, однако Анна и не подозревала, что речь о вырвавшихся из охраняемого террариума василисках. Хотя ей стоило догадаться об этом по звонку, когда девушка что-то кричала, а на заднем плане кто-то в панике вопил.

– Они ядовитые, – предупредил Влад, придержав ее за рукав.

– В этом-то как раз нет никаких проблем, – кивнула Анна. – Как ты и сказал, судьба статуи меня не очень прельщает… Но нам придется с ними разобраться, иначе еще больше гражданских пострадает…

– Предлагаешь завязать глаза и надеяться, что нас не укусят за задницу прежде, чем мы их пристрелим?

Анна закатила глаза. Иногда манеры Влада ее раздражали, но в целом многие находили его очаровательным, так что она не возражала. Хотя его предложение оказалось не таким абсурдным, когда Анна поразмыслила немного дольше… Она сняла с шеи черный шарф, провела рукой по мягкой ткани.

– Я справлюсь, – пообещала Анна. – А тебе лучше остаться тут.

– Ты сможешь… ориентироваться? Они хладнокровные, насколько я помню.

– Это не значит, что у них не бьются сердца, Влад. Запахи, звуки. Я смогу.

Она старалась убедить себя в том, что сможет. Обычно все безумства были больше по части Влада Войцека, но сейчас она собиралась сделать нечто совершенно сумасшедшее, и ее щекотало предвкушение. Если бы Анна была живой, она бы сказала, что почувствовала подскочивший пульс. Но она всего лишь решительным движением завязала шарф на затылке, окунаясь в теплую уютную темноту, и шагнула из переулка, в котором они затаились.

Все разбежались – те, кто еще мог бежать. Анна быстро поняла, насколько сглупила, когда едва не натолкнулась на застывшую статую – их она не могла почувствовать. О, Денница, если бы у вампиров и впрямь была эхолокация, как у настоящих летучих мышей… Она почувствовала движение справа.

– Влад, можешь прикрыть меня? – крикнула она. – Отвлеки их выстрелами… Вон туда, там должна быть остановка…

– Не хотелось бы прострелить твои чудесные ножки…

– Влад, живее!

Грохнуло несколько выстрелов. Анна вся обратилась во слух, поэтому они показались оглушительными. Но она почувствовала, как василиски – их точно было двое! – шарахнулись от громкого звука. Они испугались, стали двигаться быстрее, чешуя шуршала по асфальту, и Анна точно поняла, где был один… Он выстрелила, услышала, как тварь заскрипела – в последний раз, издыхая у нее под ногами. Но куда делся второй…

Анна вдруг почувствовала укус в ногу. Боль была притупленной, как и обычно, но в этот раз примешивалось нечто другое. Странный холод начал расползаться по телу, поднимаясь по ноге, и Анна со страхом поняла, что конечности отнимаются. Она замерла, словно уже превращалась в статую, боясь сделать лишний шаг – была уверена, что ноги подломятся. Тогда она упадет, шарф наверняка соскочит с лица… Навострив все ощущения, Анна ощутила, как василиск вьется рядом.

Так ли чувствовали себя жертвы вампиров, когда чувствовали то приковывающее притяжение и не могли двинуться, пока хищник не вонзит клыки? Ужас. Абсолютное отчаяние. Она и не думала, что способна чувствовать так остро. Это почти стоило того.

Но Анна не хотела страдать.

Она попыталась собрать остаток воли, но это не был вопрос твердости характера, как в случае с вампирским контролем. По ее мертвым венам растекался яд, и Анна ничего не могла сделать, кроме как смириться…

Раздался выстрел. Тварь взвизгнула, послышался скрежет – василиск в агонии царапал по асфальту когтями. Наконец затих. Анна почувствовала человека рядом, коротко вдохнула, потому что ощущения – это все, что оставалось. Сладковатая горечь его парфюма – табак, полынь и ладан.

– Влад, – вздохнула она. Он тут же стащил с нее шарф и помог опереться. – Как думаешь, мы не могли пропустить еще одного?

– Нет, я все проверил, – он показал телефон, – докладывают, что сбежали двое. Что важнее, как скоро ты сможешь двигаться…

Анна посмотрела вниз, на василиска, скорчившегося под их ногами. Теперь мертвая тварь не казалась такой ужасающей и опасной – просто линялая ящерица, слишком маленькая и жалкая. Заметив ее взгляд, Влад хмыкнул и отодвинул тушку берцем. Потом помог Анне отойти в сторону от кровавой кляксы.

– Это было храбро, – сказал он.

– А ты очень рисковал. Что если василиск повернулся бы к тебе?

– Понимаешь ли, василиск редко отпускает добычу, которую уже приметил. Он был слишком занят ножками…

– Второй раз это уже не смешно, – отрезала Анна. Она поняла, что и правда испугалась за Влада – и хорошо, что она не видела, как он крадется к ней позади смертоносной ящерицы.

– Ладно, буду работать над собой, – покладисто согласился он. – Идем, надо доложить кардиналу… И прислать сюда группу, – Влад оглянулся на статую какой-то женщины. – Может, их получится расколдовать…

Но по голосу было понятно: надежды мало. Анна ковыляла неловко, ноги ее совсем не слушались, хотя руки уже отмерли. Но все же именно в голень пришелся ядовитый укус, и теперь она страдала, хромая, как калека. Никто, взглянув со стороны, не признал бы в ней могущественного Высшего вампира со всей силой и скоростью.

– Спасибо, – поблагодарила она и сжала руку Влада. Это прикосновение Анна точно почувствовала и улыбнулась – от того, что страшное действие яда проходило, и потому что ощутила приятное живое тепло. – Рада, что ты цел.

– Взаимно, майор, – хмыкнул он. – Неплохо поработали… Что ж, надеюсь, в следующий раз у них не сбежит какая-нибудь виверна. Только драконов над городом нам не хватало.

Вслушиваясь в ворчание Влада и улыбаясь, Анна тащилась прочь со страшной улицы, на которой стопились каменные статуи.

========== 9. тьма ==========

– Вот черт, опять стало так рано темнеть! – пожаловалась Тина, выйдя на улицу. Там несколько ведьмочек толпились под небольшим козырьком, спасаясь от накрапывающего дождя. Половина из них, как обычно и бывало, не курила, но они все равно выскальзывали с подругами «на перекур».

Анна возвращалась, немного уставшая после разговора с родственниками потерпевшей, подошла к офису и остановилась, чтобы послушать их разговоры. Впереди Анну ждала только скучная бумажная работа, а это было совсем не то, к чему стоит спешить. Ведьмочки потеснились, но она с улыбкой покачала головой: широкополая черная шляпа спасала ее от неприятного дождя, а холода и пронизывающего ветра Анна не боялась.

– Не любишь темноту? – с улыбкой спросила она у Тины и тут же поняла, как удивительно не по-человечески звучал этот вопрос. Хотя Тина была ведьмой и могла сварить какое-нибудь полезное в работе зелье или зачаровать амулет, она оставалась во многом обычным человеком, совсем юным и не знавшим, что лежит по ту сторону жизни.

Не смерть. Тьма и вечное одиночество, отпечатки которых Анна хранила на себе, волей судьбы возвращенная в этот мир – а точнее, застрявшая в нем навечно. Но Тина этого не знала, даже не догадывалась, что там прячется, в настоящей темноте. Не в петербургских сумерках, в которых Анна чувствовала себя как дома.

– Ну, знаешь, не все тут всесильные вампирши, – насупилась Тина, хотя по-настоящему она никогда ни на кого не обижалась. – Стремно, когда домой идешь, а такая темень. Я же не оперативник… И все думаешь, как бы какой урод за тобой в переулок не увязался.

Анна успокаивающе покачала головой. Она была уверена, что Тина сильная, что она справится, если и впрямь придется защищать свою жизнь – но лучше бы такого никогда не случалось.

– А ты оглушающих амулетов побольше набери и кидай прям связкой, – советовала Тине другая ведьмочка, грозно хмурясь и размахивая дымящейся сигаретой. – Главное отбежать подальше, чтобы под раздачу не попасть.

Люди всегда боялись темноты. Конечно, они же ничего не видели, терялись, и каждая тень казалась им страшным врагом, притаившимся и желающим их крови… А возможно, эта тень и была врагом. Кровопийцей, отправившейся на охоту с заходом солнца, когда никто не видит и не уличит в ней нечисть. Иначе – или кол в сердце, или на костер… Так все и было, когда Анна только стала вампиром.

Да, некогда Анна была той, кто прятался от темноты, запирался в доме, крепко закрывая ставни. А потом – одной из ночных хищников, для которых тьма оставалась надежным укрытием, ширмой, за которой можно оставить человечность. И ей приходилось охотиться, потому что в те далекие времена не было доноров и цивилизованных пунктов выдачи крови, но Анна не убивала, не брала слишком много, упиваясь своей силой над оглушенным человеком.

Она понимала, почему многие боятся темноты. Там прятались настоящие чудовища, которых Инквизиция ловила, и люди с чудовищными лицами, творившие мерзкие преступления. Ни один вампир не мог сопротивляться жажде, если не хотел сойти с ума, но Анна за многие годы так и не преодолела презрение к тем, кто преступал все законы… просто потому что мог. Хотел почувствовать власть над слабыми.

– Можешь заклинание ночного видения нацепить, – хихикая, посоветовала Тине другая ведьма.

– Да ну тебя, там все зеленое! – обиделась та, несильно стукнув подругу в плечо кулачком. – Хм, Аня, а как вампиры все видят?

Та пожала плечами:

– Не знаю… все как будто серое. Не черное, как у вас. Вечные сумерки.

– А все-таки Стефани Майер что-то знала, – добавила та ведьма, советовавшая оглушающие амулеты в качестве гранаты.

Анна попыталась вспомнить и прочувствовать времена, когда она боялась темноты, но память не поддалась. Ночь долгое время скрывала ее, как теплый плащ. Теперь Анна тоже охотилась в темное время: брала ночные дежурства, потому что для вампира нет особой разницы, зато ее коллеги не мучились от недосыпа…

– Девушки, долго вы будете здесь вести светские беседы? – неожиданно раздался громкий голос кардинала Ирмы. – Работа стоит!

Эта строгая женщина тоже обладала странной способностью появляться из темноты, как будто была ее частью. Ведьмы быстро засобирались, испугавшись, как бы кардинал не перешла к более решительным действиям, лишив их премии за эти ленивые перекуры. Над Анной не нависало так много работы, поэтому она с достоинством кивнула кардиналу, застывшей на крыльце, и решила остаться ненадолго, вдыхая прохладный дождливый воздух. Резкий запах табака быстро развеялся.

– Инквизиция, которая боится темноты, – вздохнула Ирма, как будто обращаясь к самой себе. – Иногда мне интересно, что еще более странное я увижу, но жизнь не перестает меня удивлять!

Анна невольно улыбнулась. Ее существование было во много раз длиннее, и она уже устала удивляться.

– Пусть боятся, – предложила она. – Мы должны оставаться наравне с людьми, чтобы не забывать, что мы здесь делаем. Я знаю, каково это – все время пытаться не уйти во тьму. И даже иногда завидую тем, кто прячется от нее и бежит подальше.

Она не знала, почему решила вдруг разоткровенничаться с кардиналом – обычно они общались только по работе. Ирма кивнула и ушла, оставив Анну наедине с тихой петербургской ночью.

Но она была уверена, что ее услышали, и от этого стало немного легче дышать.

========== 10. хмель ==========

– Вампиры не пьянеют, Тина, – улыбнувшись, сказала Анна, когда та настойчиво протянула ей бокал с шампанским.

Ведьмочка вздохнула. Она должна была это знать, но, возможно, надеялась, что Анна выпьет с ними за компанию. Однако для вампирши содержимое стакана было лишь не самой приятной на вкус колючей водой. Как говорили многие, алкоголь и не должен быть приятным, потому что ты пьешь его не ради этого – впрочем, тут Анна могла бы поспорить, она знала хорошие вина…

Но на корпоративе в честь Самайна, который им чудом позволила устроить кардинал, было только шампанское, и Тина сердито посмотрела по сторонам, гадая, что еще она может предложить. Почему-то для нее так важно было, чтобы Анна почувствовала себя частью коллектива, но для этого ей не нужно было захмелеть и начать творить глупости…

– Войцек, ты можешь нам помочь? – позвала Тина, зацепив его за рукав.

– Все, что в моих силах, радость моя, – осклабился Влад, показывая бесовские клыки – не такие серьезные, как у вампиров, но все же вселявшие в людей опасения. Он никогда не стеснялся своих нечеловеческих частей, а сейчас, опьяненный праздником и шампанским, казался одновременно веселым и диким.

– Яблочный сок, – сказала Тина, – он где-то тут был…

Отправив Влада на поиски, Тина тут же переключилась на своих подруг-ведьм, которые что-то шумно обсуждали. Краем уха Анна услышала, что это о парне какой-то из них, и решила не вмешиваться в разговор, не слишком интересный ей. С усталым смирением она поняла, что большая часть ее мыслей связана с работой, потому что больше у Анны ничего не было…

Чуткого вампира в ней раздражали яркий блеск подсветки и громкая музыка. Нечисть веселилась и танцевала, как в самый настоящий Самайн. В хороводе мелькнула Тина, смеявшаяся в голос. Еще немного – и это сборище напоминало бы шабаш, а не собрание честных офицеров Инквизиции, но Анна лишь улыбнулась и подумала, что они все заслужили немного отдыха… Поэтому она решила незаметно выскользнуть и подышать на улице. Многие так исчезали – собирались во дворе, курили и снова говорили о чем-то хмельными голосами и громко смеялись…

– Эй, Аннушка, – позвал ее Влад, появившийся откуда-то из темноты. Анна, стоявшая неподалеку от крыльца и с жадностью вдыхавшая запах осени, прелой листвы, не сразу поняла, откуда он взялся, так увлечена была ночным живым миром… – У меня тут самайнское подношение для нечисти, – подмигнул Влад.

Он протянул ей пластиковый стаканчик, который Анна с опаской взяла. Пальцы тут же согрелись, и Анна почувствовала знакомый запах шоколада… Несмело подняла взгляд на Влада; тот пожал плечами. Обычно он приносил ей шоколадные конфеты или кофе взамен за помощь над делами – разумеется, Анна помогала им с Яном не ради выгоды, но было приятно, когда тебя ценят. Сейчас же у него совершенно не было повода…