Текст книги "Играя с судьбой (СИ)"

Автор книги: Капитан Немо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 10.

Дали небесные! Живой! Все же живой!

Сердце бешено колотилось в груди. Я смотрела на мужа, не в силах отвести от него взгляда. Он почти не изменился за прошедшие годы: был как раньше, подтянут и строен, вот только более явственно проступила на висках седина, а на загорелом лице обозначились морщинки, которых я раньше не видела.

Вздохнув, я сделала осторожный шаг, сожалея, что мне недостает сил, чтобы бегом кинуться к мужу. Если бы сил было чуть больше и не дрожали бы от слабости ноги, я бы бросилась ему на шею. Если бы не ватная слабость, разлившаяся по телу, я бы вцепилась в его плечи руками. Но вместо этого на дрожащих ногах, я едва смогла добраться до стула, и, вцепившись в спинку руками, смотрела, как на любимом лице проступает выражение изумления.

Он долго смотрел на меня: смотрел так, словно не в силах был поверить собственным глазам.

– Фори? – сорвалось с его губ. А потом он вскинулся с места, сорвался ко мне, не обращая внимания, на глухо громыхнувший при падении стул. Подлетев, он несколько долгих секунд смотрел на меня в немом изумлении. Потом его рука осторожно коснулась моей щеки, а еще через мгновение, он обнял меня, осторожно притянув к себе.

Уткнувшись лицом в шершавую ткань мундира, я чувствовала взволнованное биение сердце, и тепло дыхания у своей макушки. Доэл был высок. Я же, даже на каблуках едва могла коснуться макушкой его подбородка.

– Доэл! – прошептала я едва слышно.

Имя раскрылось странным послевкусием на языке. Мне было так сладко произносить его тихим шепотом, полузатаённо, не совсем вслух. Сотни дней я не могла позволить себе этой роскоши: просто позвать мужа по имени.

Он вздохнул. Ладонь погладила меня по волосам, словно я была маленькой девочкой. А потом, отстранившись, мужчина вновь посмотрел на меня – долго, изучающее. Казалось, что он так и не в силах был поверить собственным глазам.

– Ты все же вернулась, – выдохнул муж очень тихо. И с сожалением добавил: – Тебе не нужно было прилетать. На Рэне все здорово изменилось.

Не веря собственным ушам, слегка отстранившись, я посмотрела в его лицо.

Родной мой человек, что ты говоришь? Я дома, я рядом! Я могу обнять тебя, услышать стук твоего сердца. Мне больше ничего не надо от судьбы. Главное – ты... Ты и сын...

Я хотела произнести это вслух, но у меня не получилось, словно кто-то перекрыл воздух. Слезы сами собой покатились из глаз. Все четыре года, добираясь домой, я боялась узнать, что судьба отняла у меня мужа и сына. Я не позволяла себе признаться в том, что боюсь, но изнутри меня все эти четыре года заживо сжигала неуверенность. Я день за днем выпалывала ее ядовитые ростки, не позволяя им заполонить душу. Верила, пока я думаю о родных, как о живых – дорогие мне люди живы. И все же губы задрожали, когда я спросила, с трудом произнеся имя сына:

– Дон жив?

Доэл молча кивнул. Вытерев выступившие на глаза слезы, я заглянула в его лицо, неожиданно заметив какую-то мрачную решимость, исказившую черты. Страх сдавил грудь, заставив отступить еще на шаг.

Любимый мой человек вновь становился незнакомцем, как четыре года назад; я потеряла его, когда он решил скрыть от меня правду. Сейчас я была уже уверена, что муж знал о подготовке к мятежу, но только по каким-то причинам предпочел держать меня в неведении.

Отступив, я наткнулась на кресло, вздрогнула, опустилась на сидение, чувствуя, что теряю остатки сил.

– Тебе не нужно было прилетать, – повторил Доэл, словно не замечая моего состояния. – Тебе нужно бежать отсюда. Немедленно. Иначе тебя убьют.

Холодом ударило в спину. То же самое недавно мне говорил Арвид.

"У твоего мужа слишком мало влияния", – вспомнилось вдруг.

Слишком мало влияния, или... желания?

– Кто? – я не смогла сдержать возникшего раздражения. – Неужели, Ордо позволит?

Лицо мужа помрачнело еще больше.

– Ты не знаешь, что творится на Рэне последние четыре года, – обронил Доэл глухо. – Ты не знаешь, как изменился Ордо.

Вздрогнув, я сжала кулаки. Не так я представляла нашу встречу. Не так, хоть торговец и предупреждал То, что муж был убежден в том, что я вернулась напрасно, не укладывалось в моей голове. Неужели все на самом деле настолько плохо?

Да, все эти годы я никак не хотела признавать, что статус Рэны небеспочвенно был изменен на статус закрытого сектора. Что на мою планету не повел бы корабль ни один здравомыслящий капитан, которому не безразлично что будет с его экипажем и пассажирами, так же, как и на планеты, где человечество окончательно и бесповоротно не распрощалось с войнами.

Лига давно позабыла о войнах на своей территории. Лига никогда не шла на прямой контакт с агрессивными, молодыми сообществами. Прежде чем в подобных мирах узнавали о существовании Лиги, Стратегическая разведка десятки и сотни лет проводила подготовку к контакту – делая все возможное для снижения агрессии, ведь технологически развитая враждебная цивилизация опасна для окружающих и для самой себя. Может, мы и не имели права вмешиваться в самобытный уклад этих миров, но еще меньше нам хотелось войны!

Лига огораживала ареалы существования подобных цивилизаций, позволяла им вырасти, встать на ноги и избавиться от избыточной агрессивности. Но кроме специально подготовленных агентов Стратегической разведки на поверхность этих планет не мог попасть ни один лигиец. Закрытый сектор – запретная зона. Нарушители границ могли провести десятки лет в карантине.

Впрочем, Раст-эн-Хейм тоже был закрытой зоной для Лиги. И хоть торговцы не лезли к нам со своими порядками, и предпочитали не воевать, понимая, что Лига им не по зубам, для низкоразвитых цивилизаций их появление всегда оборачивалось катастрофой.

Моей работой среди Стратегов было исследовать закономерности развития цивилизации в закрытых секторах и рассчитывать направление и точки воздействия. Тайной это не было, Ордо знал специфику моей работы, впрочем, как и множество старых знакомых. Но теперь и Рэна – закрытый сектор, а виной всему – мятеж. Разведка, гори она синим пламенем, к моему желанию вернуться домой, была непричастна, да только кто в это поверит?

Дали Небесные! То ли от слабости, то ли от упрямства совсем недавно я пропускала мимо ушей слова Арвида о том, что у меня практически нет шансов уцелеть. Я не обращала на них внимания. Но сейчас это же самое мне повторял и Доэл. И мужу я верила.

Но в то, что Ордо бестрепетно подпишет приказ о моей казни, все равно до конца поверить не могла. Да и слова торговца мне все же дали надежду. "Ордо не разбрасывается полезными людьми", – заметил Эль-Эмрана.

Если нужно стать полезной, чтобы получить право жить на Рэне, рядом с мужем и сыном, что же, придется сделать это.

Поджав губы, я припомнила, что торговец говорил мне про зону суперпорта. Дали небесные, а ведь если только эта информация верна, и если для Аториса до сих пор данный факт является тайной, то Арвид подарил мне на редкость крупный козырь! Заходить с него в обычной ситуации глупо, но сейчас у меня особого выбора не было.

Стиснув пальцы, я посмотрела на мужа.

– Доэл, – прошептала осиплым от волнения голосом, – я должна встретиться с Аторисом. Чем раньше, тем лучше. Сегодня. Сейчас. Незамедлительно! Ты должен мне помочь.

Доэл растерянно улыбнулся.

– Надеешься, что беседа сможет что-то изменить? – спросил с робкой надеждой.

Я решительно кивнула в ответ, несмотря на то, что полной уверенности совсем не испытывала.

Мне было плохо, ныл бок, недоставало сил, от слабости пот выступал на висках и я осторожно, стараясь не привлекать внимания Доэла, смахнула его. Мне хотелось лечь и лежать. А еще лучше – спать. От одной мысли, что вновь нужно двигаться, идти, добиваться, договариваться мне становилось дурно.

Никогда до этого момента я и помыслить не могла, что у меня может возникнуть желание спрятаться за спиной мужа, переждать бурю в укрытой от всех ветров гавани. Мне хотелось быть слабой и зависимой. Только вот позволить себе я этого сейчас не могла. Да и бурю эту я вызвала сама, своим возвращением, так что, мне и расхлебывать.

– Добиться встречи с Ордо не так просто, – задумчиво произнес Доэл.– На это уйдет бездна времени. Правда есть один способ обойти препятствия, но тогда придется втянуть в это Дона. Ты помнишь Лию?

Дочь Аториса – непоседливую девчонку с тяжелыми рыжими косами и задорным взглядом серо-голубых глаз, я помнила хорошо. Незадолго перед отлетом мы поздравляли ее с днем рождения: девушке исполнялось семнадцать. Она была чуть младше Дона, и мальчишку угораздило в нее влюбиться. Нет, сын не говорил мне об этом, но его чувство было заметно всем. Кажется, и самой Лии тоже.

Против воли я улыбнулась, вспомнив тот день: гостей было немного, я знала всех присутствующих на торжестве. Мы шутили и беззаботно смеялись. Аторис беззлобно подтрунивал над Доном, утверждая, что с дерзким характером Лии не справиться ни одному человеку, кроме ее воспитателя. Эта шутка заставила Дона покраснеть, Лию наморщить лоб, а Да-Дегана улыбнуться; и, глядя на его лицо, я подумала, что улыбайся он так открыто и искренне чаще, чем раз в несколько лет, и ни одной женщине не удастся его игнорировать.

А потом Лия взяла подаренную Да-Деганом аволу, погладила янтарное полированное дерево, осторожно коснулась струн пальцами, вздохнула и запела...

Никогда до этого я не слышала, как девочка пела, и замерла, потому что происходящее показалось мне колдовством: не такой уж сильный был у дочки Аториса голос, он порою дрожал и срывался на слишком высоких нотах, но слушая ее, я чувствовала, как реальный мир истончается, тает, и единственно сущим во Вселенной остается этот голос, эта песня, слова...

Незаметно прикусив губу, я отогнала неуместные воспоминания. Это было давно. Тот летний день не вернуть. Тогда я упустила возможность повлиять на ситуацию. А сейчас...

Подняв взгляд, я посмотрела в лицо Доэла.

– Что связывает Дона с дочкой Ордо? – спросила я резко.

Доэл невесело усмехнулся.

– Ни-че-го, – произнес негромко и по слогам. – Ничего, кроме старой дружбы.

Наверное, я все же усмехнулась – иронично и недоверчиво, потому что муж пожал плечами и отошел к столу: налил в стакан воды, медленно выпил и только потом заговорил снова.

– Твои уроки даром не прошли, Фори. Дон здесь, в порту, у меня под рукой. Я делаю все, чтобы с дочкой Аториса он мог встречаться как можно реже. У Ордо в планах выдать Лию за главу одной из Гильдий Торгового Союза. Так что нечего Дону мельтешить у Ордо перед глазами. Аторису не по нраву, что Лия всегда рада нашему сыну. Это мешает его планам. Но только эта девочка сможет организовать тебе встречу в обход всех формальностей, – Доэл вздохнув, потянулся к селектору.

– Ладно, – кивнула я, обдумывая услышанное – пусть будет так, раз по-другому не получается.

Заставив себя подняться на ноги и запахнув шаль, я отошла к окну. Прислонившись лбом к прохладному стеклу, прикрыла глаза, вслушиваясь в мерный стук озябших капель, тщетно пытавшихся преодолеть преграду окна.

– Мама? – удивленный оклик заставил меня обернуться.

Глядя на стремительно вошедшего в кабинет и приближавшегося ко мне молодого мужчину, я не могла поверить своим глазам. Где тот мальчик, каким я его помнила? Дон еще вырос, раздался в плечах. Он стал выше Доэла. Детская мягкость окончательно исчезла из его лица, как и наивность из взгляда.

С моим сыном за четыре года произошла разительная перемена. Теперь я никак не могла назвать его мальчиком. Это был мужчина.

И он не скрывал своих чувств, не скрывал, что безумно рад видеть меня.

Бездна! Как же ему к лицу строгая военная форма, и открытая улыбка... и седина на висках. Дали небесные! Откуда эта седина?

Он, подойдя, подхватил меня на руки, выдохнул порывисто:

– Я так рад тебя видеть!

А мне не хватало слов, что бы сказать ему о том, как я рада видеть его. Мне не хватало дыхания: я задыхалась, как выброшенная на берег рыба – от радости, от гордости, от сжавшей сердце тисками тоски. Эти лишние, не дававшие мне свободно вздохнуть, переполнявшие душу чувства, невозможно было взять под контроль, задавить, чтоб очистить разум. Они сами выплеснулись – слезами, смехом, нервной дрожью.

– Дон! – только и смогла выдохнуть я.

– Дон, – требовательно произнес Доэл, заставив парня обернуться. – Твоей матери необходимо встретиться с Аторисом Ордо. Попроси Лию устроить им встречу. Это важно. Увольнительная готова, возьмите мой флаер, он полностью готов к вылету.

Сын, сдержанно кивнул, подхватив меня под руку, направился к двери. Я задержалась в дверях, обернулась, посмотрела в лицо Доэла, отметив, как он беззвучно прошептал мне вслед лишь одно слово: "удачи".

Губы задрожали и вновь слезы выступили на глаза, от одной случайной, неприятной мыслишки: Увижу ли я вновь мужа? Согласится ли Аторис меня выслушать? Прислушается ли к моим словам?

Раньше я и Ордо были друзьями. Но это было давно. Осталось ли от этой дружбы хоть что-то теперь? Сохранилось ли в характере Ордо хоть что-то от того капитана, который с жаром рассказывал мне о найденном и снова потерянном флоте Странников?

Я надеялась и боялась этой скоропалительной встречи. У меня не было времени к ней подготовиться. И я опасалась, что все надежды напрасны.

Стиснув зубы и вскинув голову, я направилась за сыном, чувствуя, как немилосердно кружится голова и ознобом колотит все тело. Мне бы в постель, отлежаться немного, но это роскошь, которую я не имею права себе позволить. От слабости капельки пота выступили на висках. Покачнувшись, я вцепилась в руку сына.

– Тебе плохо? – услышала я обеспокоенный голос, прозвучавший со стороны, словно его пропустили через слой ваты.

Я слабо кивнула.

– Я неважно себя чувствую, Дон, – признаться в этом оказалось проще, чем в том, что от страха у меня совсем замерзли пальцы. – Я не успела оправиться от ранения.

Сын остановился, посмотрел на меня сочувственно, и не позволив возразить, подхватил на руки, да так донес до самого флаера.

Уверенно подняв машину в небо и прорвавшись через густую пелену облаков, Дон повернул на запад. Облачное море уходило все глубже вниз, и где-то вдали, за его краем проступала морская синь.

– Расскажи, что творится на Рэне, – попросила я у сына, вспомнив слова Доэла.

Дон на мгновение повернулся ко мне, одарив удивленным взглядом.

– А ты не знаешь?

– Не знаю.

Мой ответ прозвучал достаточно резко, и я услышала, как горько и устало вздохнул сын, прежде чем ответить мне.

– Вся планета в руинах, мама, – произнес он дрогнувшим голосом. – Торговцы вывозят остатки ценностей. Ничего толком не работает, и год от года становится только хуже. Лига бросила нас.

От его слов внезапно запылали щеки. А ведь совсем недавно я верила в то, что Лига своих не бросала. Что шла на выручку каждому из попавших в беду, не пугаясь трудностей, не считая затрат. Четыре года назад я и подумать не могла, что из-за бунта планету, сотни лет входящую в состав Лиги, переведут в статус закрытого Сектора, даже не пытаясь вмешаться в ситуацию.

А самое противное, я ничего не могла ответить Дону, не могла отрицать очевидных вещей, но и согласиться с сыном безоговорочно я не могла – слишком острые края оказались у его слов.

Вспомнилась беседа с шефом, состоявшаяся за пару дней до отлета с Ирдала. Элейдж был хмур, более чем обычно, и серьезен. Несколько минут он стоял возле моей кровати, сложив руки на груди, и молчал, глядя сверху вниз. Больше всего в тот миг я боялась слов, что мой бессрочный отпуск отменен, что Разведке не хватает людей, и потому мое возвращение на Рэну откладывается на неопределенный срок. Спорить с шефом мне вряд ли бы хватило сил и решимости.

Заметив мой страх, Элейдж в задумчивости прошел по комнате, придвинул стул, присел рядом и заговорил. Против обыкновения он не приказывал, просто говорил о том, что за четыре истекших года все посланные на Рэну агенты разведки словно канули в воду: ни один не сумел выйти на связь, не смог передать данные о том, что творится на планете. Что информация, которой владеет Разведка, обрывочна и крайне скупа. И что мне придется очень нелегко, если я не откажусь от мысли вернуться на родину.

Отчего-то шеф не осмеливался просить меня о содействии и об активном участии, даже не заикнулся о том, что для него была бы ценна моя помощь. Но засыпая под убаюкивающие мягкие нотки голоса, я понимала, что именно о поддержке Элейдж хотел меня попросить. И мысленно я пообещала шефу сделать все от меня зависящее, не сумев дать ответ вслух: помешала всеобъемлющая ватная слабость.

– Все наладится, Дон, – проговорила я сыну. – Все наладится. Я приложу все усилия.

Парень ничего не ответил, просто нашел мою ладонь и тихонечко сжал.

Откинувшись на спинку кресла, ища тепла, я поправила шаль, посмотрела на четкий профиль юноши. С каждым годом сын становился все больше похожим на Доэла. На того, молодого сильного дерзкого мужчину, которого я полюбила когда-то.

Не удержавшись, я сказала сыну об этом и заметила, как дрогнула щека юноши, так же от недовольства она дергалась в момент волнения и у Доэла.

Когда-то Дон обожал отца, но сегодня в кабинете держал себя так сухо и формально, словно оба, отец и сын, давно были в ссоре.

– Трус, – резко слетело с губ сына. – Мама ты не знаешь, как он изменился. Он трус и предатель! Иллнуанари занимается работорговлей. Гильдия ежемесячно вывозит с планеты сотни людей. Когда я узнал об этом, пошел к нему, рассказал, представил доказательства. Если бы он захотел, то мог бы прекратить это. В порту его полномочия практически безграничны! Но он уничтожил документы и приказал мне помалкивать.

Вздрогнув, я почувствовала мерзкий неприятный холодок у самого сердца.

Уж мне-то не нужно было рассказывать, что такое Иллнуанари: воспоминания о бегстве с Лидари не успели выветриться из памяти. Уж если на территории Торгового Союза боевики этой Гильдии не всегда считали необходимым соблюдать законы и правила, то на далекой, не входящей в Торговый Союз Рэне вряд ли что-то могло бы их остановить.

Я понимала злость Дона, но никак не смогла разделить его возмущения действиями Доэла. Трус или нет мой муж, но он поступил разумно, не позволив мальчишке навлечь гнев Иллнуанари на свою голову. Враждовать с этой Гильдией значило подписать себе смертный приговор.

Я стиснула пальцы, пытаясь успокоиться и унять накатившую дурноту.

– Дон, – проговорила я внятно и тихо, – Иллнуанари – самая влиятельная из Гильдий. И не все главы других осмеливаются спорить с Анамгимаром Эльяна. Я достаточно изучила порядки Раст-эн-Хейм и могу утверждать, что Иллнуанари легко может лишить кого угодно прибыли, флота и головы. Понимаешь?

Прикусив губу, Дон скупо кивнул.

– Мама, – прошептал сын тихо. – Но я так не могу. Люди гибнут! Стоять в стороне и просто смотреть на это нет никаких сил. Сам чувствую себя соучастником и подонком! А еще... если Эльяна не остановить, то через несколько месяцев и Лию увезут от меня навсегда. Анамгимар, этот выродок, поставил Ордо условие – если тот отдаст Лию ему в жены, Иллнуанари поможет восстановить орбитальные энергостанции.

Посмотрев на задрожавшие губы сына, я снова вздрогнула. Дали небесные! За четыре года ничего не изменилось, все усилия Доэла оказались напрасными! Дон так и продолжал любить эту девушку!

Вряд ли сын сможет задушить эмоции, отойти в сторону и предоставить Лию ее судьбе. Да и кто бы смог? Но Анамгимар Эльяна не терпит тех, кто встает на пути, а возможности владельца Иллнуанари таковы, что ему не придется сколь-нибудь напрягаться, чтобы стереть моего сына в пыль!

Я прижалась щекою к стеклу, пытаясь сдержать слезы отчаяния, горько сожалея, что последние четыре года провела вдали от дома. Если бы я была здесь, я бы постаралась повлиять на ситуацию. Хотя бы на Дона.

Парень молод, горяч, безрассуден, так и норовит забраться в капкан. Хорошо если уроком ему останется опыт, но куда больше вероятность, что он потеряет жизнь. От одной этой мысли меня затрясло.

Вспомнив Лигу, я стиснула зубы. Пока Рэна входила в состав Лиги, передо мной не вставало проблемы, как быть – малодушно приспосабливаться к ситуации, что бы сохранить жизнь близких людей или делать то, что лично я считала для себя правильным.

Мне, подготовленной, по большому счету, к любым неожиданностям, стало не по себе, когда я поняла, в каком котле целых четыре года варились мои муж и сын, перед каким выбором ставила их судьба.

Взять бы их обоих в охапку, и – в Лигу! На любую из ее планет. Да только вряд ли Лига примет на своей территории беглецов из закрытого сектора, и совсем плохо будет, если там докопаются до причастности моего мужа к подготовке мятежа. Нет, бегство – не выход.

Тяжело вздохнув, я поняла, что с трудом сдерживаю себя, чтобы не сжаться в комок и не заскулить, жалуясь на несправедливость судьбы. Никогда раньше я не чувствовала себя так глупо, такой беспомощной и одинокой. Не помогало даже осознание того, что я дома. Мой дом изменился, все что бережно хранилось в памяти, не соответствовало действительности.

Полными слез глазами я смотрела на расстилавшееся под нами море, на острова, отмечая, что не вижу ни одного корабля, ни единого кильватерного следа. И в небе кроме нашего не виднелось ни одного летательного аппарата. Эта пустота угнетала.

Тщетно пытаясь справиться с разбушевавшимися эмоциями, я закрыла глаза и неожиданно для самой себя провалилась в полудрему, поддавшись слабости, и очнувшись лишь тогда, когда флаер по широкой дуге пошел на снижение.

Рассматривая знакомый абрис береговой линии довольно крупного острова, я с удивлением отметила, что четыре года люди разрушали свой мир с куда большей беспощадностью, чем могла бы это сделать природа.

Амалгира! Любимый мой город, что с тобою случилось? Взгляд натыкался на развалины там, где некогда находились прекрасные здания, и от понимания, что Амалгире уже никогда не удастся стать прежней, я вздрогнула. Невольно с высоты я нашла взглядом место, где некогда находился мой дом, и отвернулась, понимая, что лучше бы я ничего не видела. Там, где располагался светлый двухэтажный дом под нежно-бирюзовой крышей, я смогла разглядеть лишь грязно-серые пятна строительного мусора, затянутые зелеными пятнами проросшей травы и искавших опоры лиан. После этого я уже безразлично отметила руины на месте инфоцентра, пепелища на месте множества других зданий, заросшие ряской искусственные озера, парки, ставшие похожими на леса.

Попытавшись заставить себя улыбнуться, я поймала отражение в стекле и поняла, насколько улыбка неуместна – она показалась похожей на нервный оскал вынужденного защищаться, затравленного зверя.

Прикрыв глаза, я протяжно вздохнула, чувствуя, как внутри все сжимается – то ли от стремительного снижения, то ли от страха. Прошила подспудно грызущая меня всю дорогу от порта мысль – а долго ли мне еще осталось жить. Не на смерть ли я иду, пытаясь найти помощи и понимания у человека, который бы мог мне гарантировать защиту раньше?

Флаер опустился на небольшую площадку во внутреннем дворе двухэтажного, выстроенного из белого камня особняка, высокие стены которого отгораживали его от разрушенного города. И это был чуть не единственный новый и неповрежденный дом во всей Амалгире.

Отогнав непрошенные мысли, я собравшись с силами вышла из флаера и тут же окунулась в плотный, удушающий жар недавно наступившего утра. Сбросив ставшую ненужной шаль на пыльные плиты двора, вцепилась холодеющими пальцами в руку сына и вместе с ним пошла ко входу в дом.

У дверей стояла охрана. Отсалютовав Дону, рослые парни скользнули по мне настороженными взглядами, но, тем не менее, беспрепятственно пропустили нас внутрь.

Попав в прохладный, защищенный от палящего солнечного света, коридор, я отерла пот, выступивший на лбу.

За четыре года из моей памяти успело выветриться, насколько нестерпимо жарким бывает лето Амалгиры, когда на несколько недель весь город впадает в оцепенение днем, наверстывая упущенное ночами, и терпеливо пережидает время великого штиля, с нетерпением ожидая, когда посвежевшие ветра унесут прочь перегретый воздух.

Я вновь попыталась улыбнуться, расправила плечи и вскинула голову, поймав обеспокоенный взгляд сына. Заслышав приглушенный коврами шорох шагов, я обернулась к спешившей нам невысокой рыженькой девушке в платье из небесно – синего шелка и улыбнулась снова – уже без всякой натуги.

Лию невозможно было с кем-нибудь перепутать – среди рэанок очень мало рыжеволосых, еще меньше миниатюрных и невысоких. Эта девушка сочетала оба редкостных качества, унаследовав огненный цвет волос от матери, а рост от отца.

Она была немногим выше меня, едва ли больше, чем на пол-ладони, и являлась обладательницей густых, отливавших красной медью и рыжим золотом локонов.

– Мадам Арима, – выдохнула девушка и порывисто расцеловала меня. – Это вы? Рада вашему возвращению. Вам ведь нужно увидеть отца?

Я сухо кивнула, вспомнив, зачем я здесь нахожусь, и понимание этого убило всю радость встречи.

Девушка на мгновение свела рыжевато – коричневые брови и после нескольких секунд раздумья, решительно кивнула.

– Пойдемте, – проговорила она, поймав мою руку, и обратившись к Дону, распорядилась. – А ты подожди в гостиной.

В ее голосе прорезались повелительные нотки, которых я раньше не замечала. Впрочем, изменилось не только это: четыре года назад Лия казалось мечтательной пацанкой, носила обувь на плоской подошве, узкие брюки, просторные туники, ее волосы, перевязанные надо лбом пестрыми лентами, свободно рассыпались по плечам, в серо-синих глазах звездным светом плескалась и сияла мечта. А в руках или за спиной она постоянно носила аволу, готовая в любой момент начать наигрывать мелодию, пришедшую на ум.

Сейчас же рядом со мной шла миловидная девушка в длинном до щиколоток платье из шелка, с волосами, уложенными в высокую прическу. Ее взгляд был каким угодно, только не мечтательным. Авола, видимо, была позаброшена. А ведь я много бы отдала, что бы снова услышать, как она поет, перебирая пальцами струны.

Да, девушка, в которую был влюблен мой сын, тоже стала иной, но пропали не только резкие жесты и широкий размашистый шаг. Мне совсем не по душе была ее новая строгость и сдержанность, властность, и грусть, которую только слепец бы мог не заметить в ее лице.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, девушка направилась к дверям, у которых стояла вооруженная охрана. Видимо, Аторис и в собственном доме не считал, что находится в безопасности. Усмешка тронула мои губы: вот она карма властителей – вечно опасаться удара в спину, вечно ожидать нападения.

Один из парней покачал головой и преградил нам дорогу.

– Господин Ордо ждет Энкеле Корхиду со срочным донесением, – заметил он. – Он просил передать, что примет вас сразу после генерала.

Лия недовольно свела брови, покачала головой.

– Хорошо, – неожиданно-покладисто согласилась она, – но только я должна убедиться в этом сама. Если отец скажет мне подождать и уйти, я уйду. Но не раньше.

– Господин Ордо приказал подождать, – повторил парень, пытаясь преградить ей дорогу, но наткнувшись на полыхавший злостью и презрением взгляд, отступил.

Лия подошла со мной к двери, открыла ее и, втолкнув меня в кабинет, плотно прикрыла дверь.

– Что вообще здесь творится? – неожиданно прозвучал с угрозой знакомый мне голос. – Бездна!

В мягком полумраке я не сразу разглядела Аториса, сидевшего за массивным полированным столом из красного дерева. Сделав к нему шаг, я услышала удивленный возглас и успела заметить, как его черные злые глаза перестают полыхать бешенством.

Аторис смотрел меня, изучая от макушки до кончиков туфель, и на широком лице медленно проступала улыбка.

– Фориэ Арима, – заметил он, успокоившись, и как мне показалось с появившейся в голосе ноткой беззлобной иронии.

Встав из-за стола, Ордо подошел к двери, и я услышала, как он отдает распоряжения:

– Когда Корхида явится, передайте ему, что я занят, и что это надолго. Но пусть дождется, я приму его позже.