Текст книги "Ген луны (СИ)"

Автор книги: Kaede Kuroi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Как вы это сделали? – почти прошептала она, медленно поворачиваясь к нему. Он пожал плечами.

– Все очень просто. Вы бы тоже смогли так сделать. Просто у вас на данном рисунке не было «прозрения», вот и все.

– Прозрения?– переспросила Анна.

– Да. Просто бывает, что тебе нужно совершить самую простую вещь, скажем решить легкую задачку, но почему-то именно на ней мозг отказывается работать, хотя ты перед этим решил дюжину задач в десять раз сложнее. Просто сознание заходит в тупик, и много времени бьется там, в эту стену, хотя совсем рядом его поджидает широко распахнутая арка, ведущая в большой город, – объяснил он. Девушка удрученно кивнула:

– У меня такое случается раз десять на дню. Может это уже не отсутствие прозрения, а банальная тупость? – сказала она, докрашивая последний кусочек фона на картине.

– Все возможно. Вам лучше знать, – бархатом прошел голос у нее по спине. – Но в любом случае, это к лучшему.

Аня удивилась.

– Почему же? – спросила она, не отрываясь от картины, делая последний мазок.

– Потому что после интеллектуального отката наступает прозрение, – последовал нехитрый ответ. Лола обернулась, чтобы что-то сказать, но…комната была пуста. Спустя минуту она поняла, что ей холодно. Через треснувшее стекло проник ноябрьский мороз, и сквозняки разгуливали по всему помещению. Лола кинулась к двери, но дернув ее, поняла, что та все также заперта. Щелкнул замок.

Аня ворвалась в большую комнату, и застала игру в самом разгаре. Все сидели с картами в руках и о чем-то оживленно спорили, причем было похоже, что вскоре этот спор грозил перейти в потасовку. Все обернулись на звук резко открывшейся двери. На лицах ребят одновременно отразилось одно и то же выражение – бесконечное удивление.

– Ань, что с тобой? – младшая сестра встала, и подошла к ней.– Ань? – и тихо охнула, коснувшись руки именинницы. – Холодная! – удивленно сказала она, глядя на свою руку.– Ань…– она снова посмотрела на сестру. – Ты смертельно бледная, и ужасно холодная. Где ты была? На улицу что ли без пальто ходила? А почему румянца тогда нет?.. Ань, ты слышишь меня?

– А? – очнулась Аня. – Да все хорошо, ничего страшного…– она оглядела комнату, но Александра там не было. Тогда девушка резко развернулась, и побежала в мамину спальню. Нету. Кухня – нет, спальня бабушки – нет. В конце концов она прибежала в свою комнату – его там тоже не было. Вампир исчез.

========== Туман в голове или неслышная мелодия ==========

Проснувшись на следующее утро, Аня обнаружила, что на улице лежит снег. Она встала, и сладко потягиваясь, подошла к окну. Облачный день. Небо светло-серое. Снег белый. На стекле озорная художница-зима уже нарисовала свой узор. Аня стояла и смотрела на улицу. Там, по снежному ковру спешили по своим делам пешеходы. Румяные неуклюжие карапузы играли в снежки, лепили снеговика. Один из детей поскользнулся и свалился прямо на несчастного снеговика, полностью разрушив его. Огорчению малыша не было предела. С громким ревом он кинулся к матери, которая, сразу же встрепенувшись на своей лавочке, с которой созерцала свое чадо, подбежала к нему, и стала успокаивать малыша, обещая, что они заново слепят снеговика, еще лучше прежнего.

Аня улыбнулась, наблюдая за этой сценой. Просто идиллия. Отведенный от окна взгляд уперся в картину графа, все еще покоившуюся на мольберте. Тут девушка вспомнила вчерашний день, нового знакомого, и помрачнела. Этот вампир внес серьезный разлад в привычную гармонию ее души. Весь вчерашний день казался нереальным, словно это было сном.

«А может, это и правда был сон?» – подумала Анне, но картина доказывала обратное. Узор, проведенный рукой Александра был. И он был реален. Лолита задумчиво провела пальцем по основной линии узора.

Тут очарование утра разрушил вопль ее сестры:

– Анькаа! Ты уже встала? – раздался голос из коридора, и приближающиесяя шаги. Аня поморщилась. Алина всегда орала так, как будто у нее волосы на голове загорелись.

– Да, я уже встала, – откликнулась она, отходя от мольберта. Дверь открылась, и в комнату влетела Алинка.

– Привет! Как чувствуешь себя?– спросила она, плюхаясь на Анину кровать.

– Нормально, – пожала плечами Аня.

– Нормально?

– А что, должно быть наоборот?– удивилась Ровенская, садясь рядом с сестрой.

– Да нет, – подняла брови та. – Но мы все жутко перепугались, когда увидели твое лицо.

Ане стало интересно, на что было похоже ее вчерашнее состояние. Единственное, что она помнила из своих ощущений – это смятение.

– Ну-ка, с этого места поподробнее…– сказала она, подвигаясь поближе к сестре.

– Ты влетела в комнату…бледная, как смерть, глаза испуганные…а когда я до тебя докоснулась…– Алинка поежилась. – Ты как будто обожгла меня. Я поняла, что мне холодно только секунды через три. Такая температура тела даже для трупа нереальна, хоть ты его в морозилку засунь. И у меня было такое чувство, что соприкасаясь с тобой, воздух становится холоднее и тяжелеет… Знаешь…– тут она так посмотрела на старшую сестру, что та почувствовала себя не в своей тарелке. – Может это и звучит смешно, но я впервые тебя испугалась.

Аня посмотрела на Алинку расширенными от удивления глазами. Нет, сестра не шутила. Такое серьезное и сосредоточенное выражение лица у нее появлялось, когда она говорила о безумно важных вещах. Анна сама была напугана…нет, не напугана -растеряна, а тут вдруг сама привела всех в ужас. Что-то не состыковывается… но если верить тому, что только что донесла до нее сестра, то…

«…Было такое чувство, что соприкасаясь с тобой, воздух становится холоднее и тяжелеет…»…«…Я впервые тебя испугалась…» – звучали слова у нее в ушах. Тяжелеет…воздух тяжелеет…леденеет…где же это было? Впервые испугалась…Где!

Аня сидела не двигаясь, уставившись в одну точку. В голове у нее шла тяжелая мысленная работа. Она знала это чувство, но никак не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах оно посетило ее. «Такое знакомое, зудящее воспоминание, подмигивающее из-за угла…черт, да что такое!» – мучалась Лола. «Это довольно свежее воспоминание. Иначе оно так ярко мне не запомнилось бы…» – думала она. « Последние события: день рождения, оконченная картина…» – тут она медленно выпрямилась. Ответ был также прост, как и страшен по-своему. Именно также вел себя воздух, соприкасаясь с Александром! Тут она вспомнила холод его руки, но ей он обжигающим не показался…Ну правильно, ведь она сама была холодная, как лед! Но почему? Понятно, почему Александр такой холодный – он же вампир, но она – Аня, почему ее кожа была как у трупа ледяной? Она же человек. Вопросы, вопросы…и ни одного ответа.

Алинка пристально смотрела на сестру, пытаясь по выражению лица угадать, о чем та думает, но всякий раз заходила в тупик.

– Аньк, ты чего? – пощелкала она перед глазами Лолы пальцами. – С тобой все хорошо?

Этот жест вывел девушку из размышлений.

– Да. Просто я пытаюсь вспомнить…ты не видела, как ушел Александр? – спросила она у сестры. В ответ, взгляд у Алинки стал каким-то пустым.

– Ой, а я даже про него забыла…нет, я не видела. А что? – тут же, пытливо глядя на Аню, поинтересовалась она.

– Да нет, ничего, – сделала невинное личико лолита.– Просто я перебирала всех присутствующих. И тут вспомнила, что не знаю, куда он делся, – пояснила она Алинке. На что, та лишь хмыкнула.

– Дорогая моя, я с тобой живу с самого рождения, и уже могу разобраться, когда ты что-то скрываешь, – заявила она.– Насчет «перебирала гостей и забыла» ты тете Фросе вешай лапшу. Тебе что, он понравился, да? Ну скажи! – подталкивала она сестру локтем.

– Ааа!.. Отстань Алинка! – завопила Аня, когда любопытствующая Алинка случайно ткнула ее локтем под ребра. – Ничего он мне не нравится, – недовольно поглядывая на сестру, потирая ребра, проворчала она, и поняла, что солгала. Ну конечно же он был ей приятен. Хоть и опасен.

Ее ворчание Алинку не убедило:

– Так значит, вы куда-то сбежали вдвоем, пока мы, как малые дети, в карты играли? – сладко, как десять тонн карамели пропела младшая сестра.

– Никуда мы не сбегали. Я пошла в комнату прилечь, уснула. Мне приснился кошмар, а когда проснулась, увидела, что стекло разбито, – прикинулась незнайкой Аня. – А куда делся Александр, я понятия не имею.

Алинка некоторое время испытующе смотрела на нее, а после сказала:

– Знаешь, когда ты делаешь такие честные, наивные глазки, я тебе не верю, – и хмыкнула, – А твоим кошмаром случайно не Александр был?

Терпение Ани лопнуло. С рыком тигрицы, она схватила подушку, и начала колотить ею сестру. Та хохоча отбивалась второй. Спустя минут пятнадцать, они, наконец-то набесившись, в изнеможении плюхнулись на Анину кровать. Бывают же такие моменты, когда впадаешь в детство независимо от высоты своего возраста, и самые глупые забавы кажутся самыми лучшими.

Постель выглядела так, словно на тей танцевали румбу два слона, причем слона нетрезвых.

– Давай подарки что ли посмотрим, – предложила сестра.

– Давай, – согласилась Аннэ. Вчерашний день был настолько насыщенным, что она совсем забыла о том, что ей что-то подарили. Девушки принесли пакет, в котором лежали все приношения, и стали рассматривать содержимое коробочек.

Духи – мамин подарок, удостоился большого внимания Алины. Аня сказала, что этими духами они с сестрой будут пользоваться вместе. Алинка была на седьмом небе. Рассмотрев новый mp3-плеер, Аня передала его сестре, и взяла пакет в руки, что бы отнести его в мусорное ведро, но остановилась, поняв, что в там осталось еще что-то. Юная лолита заглянула в пакет. В полиэтиленовом мешке лежала маленькая черная коробочка – подарок Александра.

«Шкатулка», – подумала Аня, открывая маленький серебрянный замочек на коробке. Вот шкатулка лежит на ладони. Маленькая, красного дерева, с металлической пластиной на крышке, на которой оттиснут странный знак. Аня, словно загипнотизированная смотрела на нее. Ей казалось, что эта вещь ее зовет. Словно шкатулка сама просит ее открыть. Только Аня хотела осуществить свое намерение, как вдруг шкатулку схватила ее сестра.

– Так, а это подарок нашего ненаглядного Александра? Прелестно. Интересно, что там внутри? – поинтересовалась Алинка, протягивая руку, чтобы открыть шкатулку.

– Нет! Не открывай! – вдруг закричала Аня, подбегая к ней, и выхватывая деревянную коробочку.

– Почему?– удивилась сестра.

– Не надо, – ответила Аня, прижав шкатулку к груди и медленно садясь на пол. Тело окутывала странная скованность. Она не могла даже двигать широко распахнутыми глазами.

– Ань, ты чего? – Алинка, села рядом с нею. – Успокойся, не буду я ее открывать. Да что такое с тобой?.. Может, маму позвать?

Алина вскочила на ноги, но тут в ее руку вцепилась другая.

– Нет. Не надо маму. Все хорошо. Пожалуйста, не открывай. Пообещай, что не откроешь! – потребовала Аня, держа ее за запястье, чтобы девушка не вырвалась.

– Хорошо, но…да что с тобой?! – возмутилась Алинка, но вдруг охнула. Анина рука стиснула запястье так сильно, что на глаза навернулись слезы.

– Обещай, – голос уже был спокойным.

– Хорошо, я обещаю!

Рука разжалась. Алинка села на ковер, потирая запястье.

– Аньк, да что с тобой такое?

Девушка прижимала к себе шкатулку, и сама не знала, что с ней сейчас случилось. Она почувствовала, что эту шкатулку нельзя открывать никому, кроме нее одной. Что это было: паранойя, шизофренизм, или временное помрачнение рассудка, Аня не знала. И что с ней происходит в последнее время тоже не знала. Чувствовала лишь, что земля уходит из-под ног, а мир рушится.

========== Проигравший победитель ==========

Аня шла по заснеженному тротуару, старательно лавируя между прохожими, пытаясь уберечь большую папку, которую несла под мышкой. Она шла в школу, но после уроков должен был начаться концерт, на котором ученики представляли свои таланты, и Аня была обеспокоена мыслью, как ей уберечь рисунок графа от повреждений в школе, ведь если кто-нибудь увидит его, сразу начнут требовать: «Покажи-покажи…», и ведь неприменно залапают руками, о чем лолита и подумать не могла без ужаса. Эта картина была жемчужиной ее творчества, и повредить хоть один ее миллиметр Ровенская не могла позволить. С другой стороны, с такой ношей не пройдешь незамеченной. Папка была длиной почти с половину роста Ани, и шириной примерно в полметра, и в ее школьный шкафчик не под каким видом не поместилась бы. Девушка вздохнула:

– Хорошо хоть папка непрозрачная, а то проблем не миновала бы. – тихо проворчала она под нос себе, огибая группу школьников, неторопливо шествовавших в уже порядком осточертевшую им школу. Завидев художественную папку у девушки в руках, они зашептались, с интересом поглядывая то на картину, то на ту, которая несла этот громоздкий предмет.

«Слава богу, что я с ними незнакома, а то прицепились бы с фразой типа: «О, Анька, привет! А что это ты несешь?» – пролетела мысль в голове.

Едва Анне зашла в школу, как её тут же окружили одноклассники.

«Так, это мы уже проходили…» – подумала она.

– Нет-нет ребята! На концерте все увидите! – провозгласила она, и спешно переодевшись, унеслась на третий этаж к учителю ИЗО, чтобы оставить картину ему на сохранение. Эта простая, но гениальная мысль пришла ей минуту назад, когда она увидела, как искусствовед поднимается по лестнице на третий этаж, скорее всего к себе в кабинет.

Хлопнула дверь.

– Здраствуйте, могу я оставить у вас картину? – спросила она, заходя в кабинет.

Станислав Васильевич посмотрел на девушку немного бешеными глазами, и до Ани дошло, что она напугала преподавателя, слишком сильно хлопнув дверью.

– Да-да, конечно, – наконец произнес он. – Это ведь та картина, о которой вы мне говорили?

Он указал на папку.

– Да, – ответила Лола.– Я ее закончила только позавчера.

Она сняла с плеча ремешок, за который несла папку, как сумку, и расстегнув молнию, отогнула стенку папки, открывая свое сокровище. Искусствовед поправил очки, и встав из-за стола, подошел, чтобы поближе рассмотреть рисунок. Спустя минуту он вынес свой вердикт:

– Что ж, это великолепно для человека с художественным самообразованием. Эта картина действительно хороша. Особенно этот угол. Он провел пальцем не касаясь картины по узору в форме розы, который поправил Александр. У Ани появилось нехорошее ощущение, что она оказалась героиней какого-то фэнтези, где ничего не происходит просто так. Чтобы не думать об этом, она, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, спросила:

– Мне заходить после уроков за ним, или рисунок кто-то перенесет?

Разогнувшись, учитель ответил:

– Не беспокойтесь, его отнесут.

Аня уже повернулась, чтобы уйти, но остановилась.

– Пожалуйста, присмотрите за ним. Это мой самый любимый рисунок. Я бы не хотела, чтобы его случайно повредили, – попросила она. Преподаватель улыбнулся:

– Только настоящие художники так беспокоятся о своих творениях , словно о родных детях. Не беспокойтесь, я лично прослежу, чтобы этот рисунок остался цел и невредим.

Он взглянул на часы.

– Ба, да до начала занятий две минуты! Юная леди, если не хотите опоздать, вам нужно поспешить, – сказал он, садясь обратно за стол, и пододвигая к себе журнал какого-то класса.

– Да, конечно. Спасибо вам, – ответила Анна, закрывая за собой дверь класса.

Весь урок девушка просидела как на иголках, а на перемене к ее парте сбежались все девчонки.

– Ань, ну скажи, что ты нарисовала! Интересно же! Ну хоть намекни! – допытывались они, так внимательно вглядываясь ей в лицо, словно пытались прочитать там ответ.

– Нет! На концерте все увидите. – уже во второй раз за день ответила она, и вставив наушники в уши, громко включила музыку, давая понять, что больше она ничего никому не скажет.

Поспрашивав ее несколько минут в том же духе, девчонки поняли, что Аньку действительно не расколоть, и отвяли. Лола сидела довольная. Настроение у нее почему-то резко поднялось. Может был виноват Mindless Self, накрывающий ее аккордами своего дикого стиля, заражая кровь адреналином, а может предвкушение того, какие лица будут у ее одноклассников, а в особенности у одноклассниц, когда они увидят картину. Честно признаться, когда Аня хотела нарисовать персонажа так, чтобы все просто умирали от его красоты, она прежде всего сама умирала по нем, рисуя данного обольстителя или обольстительницу . И результат всегда оправдывал себя. Лола называла это «эмоциональным контактом».

Она так замечталась, что не заметила, как начался урок, и когда учительница по алгебре задала вопрос, Аня его не услышала, потому что у нее в ушах гремела металлика, а мысли были далеко от класса, урока, и школьной доски.

Едва не схлопотав двойку в журнал, девушка мысленно отругав себя, выключила плеер, и стала с преувеличенным вниманием слушать, что говорит математичка. Уж что-что, а делать внимательные глазки она умела, на деле же думая вовсе о другом.

Наконец уроки закончились. Аня стремглав, выскочила из класса, и быстрым шагом пошла к актовому залу, где собирали всех участников. Зрители должны были прийти позже. Ее на полпути догнала Лена (девушки учились в одном классе).

– Ты куда это так летишь? Только я зазевалась, а тебя как в форточку выдуло, – улыбнулась она. Аня виновато посмотрела на подругу.

– Извини, но я сейчас как пружина. Волнуюсь страшно, – призналась она, сминая в руках школьную сумку и расправляя ее вновь. Ленка успокаивающе коснулась плеча лолиты.

– Не беспокойся, все будет хорошо. Я уверена, твой рисунок – это что-то. Если ты утверждаешь, что он самый лучший, то это наверно что-то совсем уж грандиозное. Я вся в предвкушении, – сказала она, подмигивая Ане. Та улыбнулась.

– Надеюсь, что ты права. А тебе не страшно? Я-то буду сидеть в зале, а тебе играть, – спросила Лола у Лены (подруга представляла игру на скрипке). На что та лишь рукой махнула.

– Ну конечно же я тоже боюсь. – ответила она. – Но я не придаю этому такое чудовищное значение, как ты. Проиграю – и пусть. Просто мне делать нечего, вот я и решила попробовать свои силы.

Аня посмотрела на подругу с уважением. Ей бы такую силу воли, как у Ленки. Анна знала, что подруга проиграв, расстраивается, но никак не показывает этого, загоняя боль поражения глубоко в себя, убивая ее там, тем самым восстанавливая душевный баланс.

Они зашли в зал, где уже собралось довольно много народу. Им провели краткий инструктаж. Тем, кто показывал свое умение на сцене, вручили номерки с их очередью. А таким, как Аня, сказали сидеть в зале, пока не начнется объявление номинаций и победителей. Услышав свое имя, человек должен встать, и пройдя на сцену, получить грамоту и подарок, если он занял одно из трех мест. После сесть на место.

Аня села на свое место в третьем ряду, Лена ушла за кулисы. Зал быстро наполнялся народом. Ученики громко галдели, и Аня чувствовала себя неуютно. Слишком много людей, слишком много шума. Хотелось встать и уйти, но она должна узнать, какое место заняла в конкурсе, и посмотреть на Ленино выступление.

Спустя полтора часа Ане захотелось спать. Постоянные номера утомили ее. Наконец объявили Ленкин выход. Лола оживилась, и зааплодировала вместе со всеми. На сцене появилась Лена со скрипкой в руках. Выслушав музыкальное вступление на пианино, она, прижав инструмент подбородком, начала играть. Анина подруга исполняла «Ромео и Джульетту» в скрипичном варианте. Номер прошел отменно, и судя по громкости аплодисментов все остались довольны. Лена поклонилась, и ушла за кулисы.

Спустя десять минут она уже сидела рядом с Аней.

– Ленка! Ты молодец! Это было великолепно! – восторженно прошептала ей Ровенская. Подруга благодарно подмигнула. Они продолжали смотреть концерт.

Наконец стали объявлять номинации и победителей. В конкурсе игры на музыкальных инструментах победила Лена.

– Молодец! Я в тебе не сомневалась. – сказала сияющей от счастья подруге Аня. В конкурсе вокала победила какая-то Настя Дункова. И тут сообщили, что сейчас будут объявлять победителей на конкурс рисования.

Анна напряглась. Беспокойство глодало ее, словно голодный червь. Стали выносить рисунки по очереди. Те, которые были формата А4 показывали при помощи проэктора, через сканер.

Кто-то рисовал природу, кто-то животных, а кто-то что-то абстрактное. Самый глупый из всех рисунков, которые успели показать, на Анин взгляд было изображение белого кролика в солнечных очках и стаканом апельсинового сока в лапе.

«Интересно, кто нарисовал этот бред? Разве кролики едят апельсины?» – подумала Аня. Ей очень хотелось покрутить пальцем у виска, причем не у своего, а у виска Вити Бубкина – слоноподобного детины, восседавшего сразу на двух стульях, по причине необьятной ширины задней части своего седалища. Тут от размышлений о блатном кролике ее отвлекло звучание собственного имени.

– Анна Ровенская.

Сердце лолиты ускорило ритм. Сейчас вынесут ее картину. Ее одноклассники перешептывались, заинтересованно поглядывая на Аню. На сцену ее картину выносил невысокий, но очень широкоплечий парень, длина рук которого вполне позволяла нести полотно, натянутое на фанеру. Все зрители, как один уставились на сцену, но смотрели не на парня, а на картину. Все девчонки ахали, хихикая между собой. Одноклассницы, сидящие впереди Ани, тут же развернулись к ней.

– Анькааа!…Какой он классный! Жесть! – восторгались они. Ровенская хмыкнула. Она ожидала такой реакции со стороны девушек. Куда интереснее было наблюдать за парнями. Они перешептывались и насмешливо хмыкали. «Наверное тоже понравилось. Не любят мужчины красивых парней», – снисходительно улыбнувшись, решила она.

Тем временем, по залу прокатывались тихие волны реплик: «Какой красавчик!..», «И как она его так умудрилась нарисовать?..», «Я бы тоже от такого не отказалась…» , «Никто не знает, кто эта Анна Ровенская?…»

Юная лолита хихикнула. Ей только что пришло в голову, что в школе она малоизвестна, и практически никто не знает девушку под таким именем. Ее это вполне устраивало. Ей нравилось, что она многих знала, а о ней никто и ничего не ведал.

– Анька! Ты, ты…просто гений! Какая жесть! – прошептала художнице Лена. Она так прижала ладони к лицу, что когда отняла их, Аня заметила на щеках следы от ногтей.

Все, кто знал ее, немедленно поворачивались, а те, кто не знал, видели, к кому все поворачиваются, и подталкивая локтями других, начинали им что-то шептать. Анна поняла, что за минуту стала известна на всю школу, что ее не очень обрадовало.

Наконец, показ картин был закончен, и стали объявлять победителя. Аня была вся, как натянутая тетива. Ведущий вышел на сцену и объявил:

– Итак, в конкурсе было много рисунков, но наше независимое жюри выбрало три самых лучших…

«Ну, давай уже. Не тяни!» – мысленно умоляла Анне ведущего-старшеклассника.

– Итак…

«Ну…»

– В конкурсе побеждает…

«Давай уже!»

– …Виктор Бубкин, автор картины «Кролик на пляже».

У Ани отвисла челюсть. Ей показалось, что она ослышалась. Победителем выбрали этот дебилизм на фоне чистого маразма? Интересно, на каких основаниях? Ну-ка, послушаем…

– Судьи решили присудить ему первый приз за новаторскую оригинальность, и модерновый стиль.

Брови Анны взлетели на лоб, и никак не хотели возвращаться обратно.

«Чего? Что за чушь он несет? Я вижу только бред сивой кобылы, которую лягнул хромой мерин…они там что, с ума посходили?»

– Они там что, с ума посходили?! – возмутилась Лена. Аня, услышав свою мысль, вздрогнула. – Ясно же, что твой рисунок лучший! Ты видела, как все в зале себя вели? Они были поражены! А что за бред нарисовал этот жиртрест?! – она погрозила кулаком Бубкину, который тащился к сцене получать приз.

Но Ане обидно не было. Ей было смешно. Она прикрывала рот рукой, чтобы не расхохотаться на весь зал. Ей казалось, что ее ребра сейчас треснут, и смех вырвется наружу. Лена удивленно смотрела на Ровенскую.

– Ань, ты что, не расстроилась?

Анне сквозь смех выдавила:

– А должна?

– Ну ты даешь! – восхищенно протянула Ленка. – Моя школа! – она обняла Лолу. Тем временем, ведущий вещал дальше:

– Второе место: Ровенская Анна и ее картина «Человек с гепардом».

Аня встала, и под грохот аплодисментов направилась к сцене. Когда ведущий вручал ей грамоту, сказал, обращаясь к ней шепотом:

– Ты не расстраивайся. Эти судьи просто козлы. Твоя картина потрясающая!

На что Аня вежливо наклонила голову в знак благодарности. Повернувшись к залу, она поклонилась, как и все участники, и направилась на свое место, испытывая какое-то непонятное злорадное торжество. Девушка прошла на свое место, положила в сумку грамоту и подарок – диск с музыкой Моцарта, и закинув ремень портфеля на плечо, вышла из зала.

Ее шаги глухо отдавались по коридору. Тишина, царящая в школе, давила на уши. Тут за спиной раздался топот. Аня обернулась.

– Вот ты где! Ты чего ушла? – отдуваясь, спросила Лена. На что, Лола пожав плечами, ответила:

– А что мне там еще нужно? Картину я показала, грамоту получила…вот и ушла.

Кстати, картину Аня вернула себе. Теперь та покоилась в папке, надежно скрытая от посторонних глаз.

– Так ты все-таки не обиделась, – улыбнулась Лена.

– Нет конечно, – хмыкнула Анна. – Стоит ли расстраиваться из-за какого-то школьного конкурса?

Она повернулась, и направилась к своему шкафчику в раздевалке. Подруга поспешила за ней.

– Видела бы ты, что в зале происходило, когда ты ушла, – рассказывала Лена, пока Ровенская одевалась. – Все начали возмущаться, что первый приз вручили этому Бубкину, а не тебе. Мда, похоже крепко ты зацепила всех этой картиной…Знаешь, все подумали, что ты расстроилась, – говорила Елена Ане, пока та обувалась.

Когда Аня уже натягивала пальто, в раздевалку вошли четыре человека: три девочки и один мальчик. С виду года на два младше Ани и ее подруги. Увидев Аню, они тут же направились к ней.

– Это ведь ты Анна Ровенская? – спросила одна из девочек.

– Да, – ответила Аня, поднимая упавший шарф. Девочка обрадовалась, судя по выражению ее лица. Ровенская выжидательно смотрела на собеседницу.

– Ты рисовала ту картину?

– Да, – подтвердила Анна, чувствуя себя, как на допросе.

Девочка захлопала в ладоши. Аня удивленно подняла брови, а незнакомая девочка сказала:

– Эта картина чудесна! Но…почему тебе не присудили первое место?

На что Аня пожала плечами.

– Не знаю, – ответила она. – Вероятно картина Бубкина была чем-то лучше моей…

Девочка тут же замахала руками.

– Нет! Этот Бубкин, он из этих…блатных. Директриса – сестра его матери, вот он и делает, что хочет. И присудили ему первое место только поэтому! Я уверена. Знаю его. Я с ним в одном классе учусь.

Анины брови поползли вверх.

– В одном классе? Разве ты в десятом? – уточнила она. Девочка, пардон, девушка кивнула.

– Надо же. Прости, я думала ты классе в восьмом, – сказала Анна. Тут их разговор прервала реплика одного из ребят, стоящих сзади:

– Даш, нам уже пора. Курсы начнутся через пять минут, – сказал парень с таким унылым лицом, что захотелось ему копеечку дать. Даша обернулась.

– Хорошо, сейчас, – она снова повернулась к нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу Ане. – Все равно, твоя картина самая лучшая. Даже если тебе не дали бумажки с подтверждением того, что ты заняла первое место, ты все равно победила. Это точно, – она улыбнулась. Тут ее взгляд наткнулся на громоздкую папку, которую Аня прислонила к шкафчику. Глаза девушки расширились.

– Это та самая картина?– спросила Даша у девушки. – Это ведь она?

Лола кивнула.

– А…можно посмотреть? – робко, и как-то испуганно спросила десятиклассница. Ровенскую удивило это ее состояние. Она что, боится ее, Аню? «Нет, скорее боится отказа», – подумала она, и ответила:

– Да, конечно.

Лолита расстегнула молнию на папке, и отогнув стенку, показала картину. Даша ахнула.

– Вблизи он кажется еще более живым! – воскликнула та. Аня вздрогнула. Девушка присела на корточки перед картиной, внимательно ее оглядывая. – А какая прекрасная роза получилась! В углу картины. – она указала на узор, поправленый Александром.

У Ани появилось нехорошее предчувствие.

– Извините, но мне пора, – сказала она, застегивая молнию на папке. – Было приятно пообщаться.

– Пока, – немного растерянно сказала Даша. Ровенская вышла из раздевалки вместе с Леной. Из комнаты, где они только что были, раздался унылый голос Дашиного одноклассника:

– Ну вот, опять мы опоздали. Химичка теперь убьет.

========== Ночные кошмары и прогулки под луной ==========

Уже сидя вечером в глубоком кресле у искусственного камина (который светился засчет лампочек, вделанных в искусственные поленья, а согревал из-за проведенного к нему отопления), Аня, глядя, как Алинка играется с Тишкой – их персидским котом, думала о том, почему всех так привлекал узор в углу картины. Она посмотрела на портрет, который висел теперь в ее спальне на стене. Именно в Аниной комнате сестры и находились.

– Ай! – вскрикнула Алинка, выдергивая Аню из размышлений. – Тишка, ты просто свиненок!

– Что, поцарапал? – спросила Лола, нагибаясь к сестре, чтобы посмотреть на последствия игр с котом.

– Угу. – промычала сестра, посасывая палец. Аня, увидев это, несильно шлепнула ее по руке.

– Ты в своем уме? Тишка хоть и чистый, но все равно, кто знает, что он где мог собрать. Быстро руки мыть! – распорядилась она. Алинка удивленно посмотрела на Лолу.

– Слышь, мамочка! Ты хоть и старше меня, но всего лишь на год. Так что попрошу…– хмыкнула она, но руки все же мыть пошла. Аня хихикнула, и нагнувшись, схватила Тишку на руки. Тот немедленно растянулся у нее на коленях, словно пушистая подушка, и девушка, почесывая кота за ухом, сказала:

– Ну вы сударь и наглец. Ведь снова же шерсть останется, а мне собирай потом.

Взгляд девушки бесцельно бродил по комнате. Тут он наткнулся на книжную полку. Аня встала, сбросив недовольного кота на пол, подошла к полке, и задумалась, что же ей почитать. Книг было множество: Пауло Коэльо «Алхимик», старая литература, детективы, исторические книги…

Тут ищущий взгляд девушки скользнул по темно-красному корешку. Аня сразу же узнала эту книгу. Она была ее самой любимой. Ровенская вытащила книжку. «Ампир V» – мелькнуло на переплете.

Вернувшись в кресло, она открыла книгу на первой странице, и углубилась в чтение.

«Боом-боом!..»

– Ах!

Стукнувшись, на пол упала книга. Аня сидела все в том же кресле, ошарашенно обводя глазами комнату.Часы били два часа ночи. В комнате было темно, но в окно ярко светила полная луна. Аня облегченно вздохнула. Она уснула за чтением. Девушка наклонилась и подняла упавшую книжку. Тут она заметила, что ее руки дрожат. Лола нахмурилась. Плохой признак, значит это полнолуние снова пройдет в агонии. Спину обдавало то жаром, то холодом. Лихорадка начиналась.