Текст книги "Хоррорная сказка (СИ)"
Автор книги: JokerJett
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 5. О вреде пьянства и распутства
Действующие лица:
Леголас – Истинный представитель арийско-эльфийской расы. Голубая кровь, белые волосы, острые уши. Высокомерен. Хрен знает, что ему понадобилось в данной сказке.
Емеля – простой парень из соседней сказки. В один прекрасный день плеснул в печь самогона, она потеряла управление и привезла его в эту. Матерится на нескольких языках, русский в основном на уровне междометий и недлинных слов не более трех-четырех букв. А больше ему и не надо. Трезвым практически не бывает.
Спящая Красавица – принцесса. Королевства, которое тыщу лет как не существует. Постоянно засыпает. Внезапно. Больше ничем не примечательна. Хотя и красивая.
Среди лесов непроходимых да на горе-то на высокой стоял замок древний, аж с прошлых веков непосещаемый. В замке том спала девица красоты неписаной и вообще нетронутой. Спала крепким сном, не мёртвым, но волшебным, ожидая принца своего, что легенду в быль обратит да её к жизни возвратит. Сколько веков прошло – сам черт не ответчик, да и не чёрт здесь орудовал, а Фея дюже злая, и то по молодости, когда силушку свою не контролировала, завистью и слюной на девок исходила и короля местного трахнуть мечтала. Отказал он ей, сказав – «семья моя дюже крепкая и жена беременная, не буду я больше тебя по всякому-иному удовлетворять».
Затаила Фея злобу злобную, и на крестины деточки – куда её не приглашали вовсе – пришла и выкрикнула проклятие страшное, так звучавшее:
– Раз вы отказали мне в приглашении и вовсе зуб у меня на вас наточен, получит детка ваша подарок – аккурат в восемнадцатилетие своё уколется и уснет мёртвым сном, да и вы вместе с ней!
Да, вот так и звучало, только гораздо громче и экспрессивнее, слюной посдобрено и малоразборчиво. Топнула Фея ногой, и махнула палкою волшебной и испарилася аки лебядь залётная, а гости приглашённые и королевская семья застыли в панике, поскольку к такому готовы не были.
Гости пошептались, у виска покрутили да разошлись, так ничего и не поняв, лишь родители девочки насторожились – не хотелось им чтобы труп их дочери кто-то целовал сторонний, не принято это, да вдруг долго пролежит – еще и неприлично.
На всякий конский случай колющие предметы прятались от девочки, даже вилок она не видела, ела ложкой да руками до совершеннолетия своего. Да вот незадача – подарили дар заморский ей, кактус офигительный с огроменным цветком.
– Ах! – ахнула красавица, тронула цветочек, а тот и отвалился, не успела девица рученьку отдернуть и упала, да не замертво, а просто мёртвым сном. Чуете разницу?
Долго тогда искали, кто дар принес опасный, да не нашли. Кто говорил, что женщина это, кто мужчину углядел, а одна бабка старая кричала про птицу черную, да кто ж её послушал? И правильно, нефиг.
Года шли и столетия, спала, спала красавица и принца поджидала.
Только вот одна неувязочка вышла – облажалась Фея злая, неправильно каст наложила, и девица в сознание приходила иногда. Ничего не понимала и засыпала снова, и чем только питалась – да кто их разберет, Красавиц-то. Может слуги кормили, что вместе с ней периодически просыпались?
Стоял дворец нетронутый ни временем, ни людьми, и только кактус в холле гигантским уже стал…
Но всё до поры до времени. Вон зорька уже кончилась, туман по лесу стелется… Чу! Не туман это, а что ж лес просекой валится, неужто принц на лошади к устам Красавицы несётся во всю прыть?
Принцев ныне маловато, зато прохиндеев да желающих красоту узреть – не сосчитать, вот только времени прошло много – не слыхали они о сказке сказочной, а то бы табунами бегали да девицу нацеловывали в красоты её волшебные… И спать бы Красавице да спать, пока в один прекрасный день не наведались к ней гости иноземные, но ведь не принцы же! И что же будет, когда они все девицу целовать начнут – и представить страшно, да и не надо представлять, ибо зачем? Сказка расскажется, сами всё и увидите.
Местные леса славились своей непроходимостью, а еще отсутствием съедобных грибов и ягод, и зверья в нём не водилось с тех самых пор, когда Красавица уснула. Деревья не подвергались вырубке, поскольку лес считался проклятым, следовательно, и в домах из него жить было опасно, да что там жить – даже прикасаться к ним. Однако Емеля этого не мог знать, и по дороге спросить не удосужился – поскольку крепко дрых со вчерашней попойки. Только вот забыл он печь привязать, а еще накануне пить ему было не с кем, поэтому он в неё самогону наплескал – ну, вроде как собутыльница. Но печка была явной трезвенницей, поэтому после полулитры взбеленилась, двинулась гулять и загуляла аж в соседнюю сказку, где собственно и прошибала сейчас своим каменным лбом лес, считавшийся проклятым.
Завидев стремительно приближающую стену замка, печь попыталась затормозить и разбудить Емелю – да куда там! Разве храп можно перекричать, да и голосу Щука печи не дала. Закономерно влепившись в стену, она остановилась, полузасыпанная кладкой и вырубилась.
Зато пробудился «водитель кобылы». Побудка была жёсткой, с влетанием в стену лбом и последовавшим после этого досадного недоразумения трезвлением.
– Ох, блять! – громогласно провозгласил Емеля, поднимаясь на ноги и потирая шишку на лбу. Заозирался, запустив пятерню в волосы на голове, затем опять в волосы, но уже не на голове, а затем начал обход замка, пока не встал напротив двери.
– Что за хуйня?! Однако… Бля, заебёшься батрачить на запил такой хуёвины, – провозгласил он, возвращая руку в штаны. Перспектива работать его пугала заранее, тем более работать даром.
– Эй, бля, хозяевы, в рот вас омииноку! – подобрав наиболее вежливое приветствие из всех ему знакомых, он врезал по створке двери пудовым кулаком. Та была заперта, но так просто Емеля сдаваться не собирался, вознамерившись возместить хозяевам ущерб во что бы то ни стало – честный, зараза.
– Ничо бля, и на твою хитрую жопу хуй с резьбой найдём – деловито провозгласил он, начиная обратный обход с целью поиска окна, помня старую истину – раз в двери не пускают, гостем лезь в окно.
А в это время проклятый лес становился оживлённым. То никого, то гости просто напросто валом повалили. И только-только установившуюся тишину опять прогнали звуки трещавших под ногами сучьев. Что было странно, поскольку скорбная фигура, пробиравшаяся на оперативный простор, принадлежала лесному жителю, которому людской молвой приписывалось ходить по лесу аки ангелу по облакам – ни травы не примяв, ни шороху не наведя.
Леголас из последних сил продирался сквозь чащобу. Голова трещала, а выхлоп был такой, что деревья отстранялись, изгибая стволы, от бредущего по чащобе эльфа. Выпили они с Гимли и с его сородичами вчера… или это было неделю назад? – крепко. Какая-то сволочь предложила пари и усомнилась в способности благородного эльфа не опьянеть от столь малого количества эля. Малое количество – это бочонок в пяток галлонов. Благородному эльфу это как пальцы обоссать. И пришлось таки обоссать. И пальцы, и кончики благородных эльфийских сапог из лучшей замши и даже великолепные зелёные штаны, когда эльф забыл при очередном подходе к отхожему месту расшнуровать ширинку. Затем, в программе были ночные купания в озере с местными русалками. И ещё две дриады пытались привести его в чувство, спустив штаны и попытавшись сыграть на его дудочке… Но, наверное, что-то там не срослось, потому что в итоге кто-то разозлился на него и куда-то послал, применив сильные чары, и окончательно он пришёл в себя только в этой чащобе, совершенно ему незнакомой и не откликающейся на его природное эльфийское обаяние. Выражалось это в том, что чащоба постоянно подсовывала ему под ноги корни и завалы из упавших стволов, ветки кустов цеплялись за одежду и всё норовили с нахлёста попасть в глаз. Стволы деревьев злобно пялились на него безглазо, а местные дриады прятались и не скрашивали его одиночества. Да и были ли они в этом лесу? Страшное предчувствие одолевало благородного эльфа – ЭТО НЕ ЕГО СКАЗКА!
И вот когда уже он собирался впасть в отчаяние, чащоба расступилась, и перед ним открылся вид с замком на берегу озера, одиноко и грустно стоящем на небольшой скале. Вокруг рос лес, и не видно было ни людей, ни подъездных дорог. Однако невдалеке виднелась широкая свежая просека, вся усеянная упавшими стволами, и эльф пошёл по ней. Просека завершилась большим кирпичным сооружением непонятного назначения, уткнувшимся в стену замка, прямиком в большие деревянные двери. Оно было с трубой, как-то подозрительно выглядело живым и из его нутра раздавались странные хрипящие звуки. Волосы эльфа попытались встать дыбом, но не смогли. Леголас всегда гордился своими светлыми, шелковистыми, длинными волосами. Иногда он их заплетал в косички, но в основном предпочитал раскидывать по плечам. Их объёмная шелковистая масса была законной гордостью благородного эльфа, но именно это – масса – и помешало им вздыбиться.
Обойдя на всякий случай сооружение на значительном расстоянии, Леголас пошёл вдоль стены замка, старательно глядя под ноги (ибо наспотыкался уже), а кончиками пальцев скользя по кладке, в поисках другой двери или окна. Благородному эльфу было не привыкать лазить в окна. Часто его в дверь вообще не пускали.
– Ёбанная архитектура! – Емеля коротко выразил свое восхищение и прифигел, и было чему. Что он только что сказал? Архе… хери… хуи… Откуда он знает такое чудное слово? "Видимо, от того старого хрена нахватался, который приезжал в нашу деревню и чудные картинки с дворцами показывал. Жаль только, что после недельных каникул картинки в сортире потопил" – трезво и потому длинно подумал парень. Окон он далее не увидел, по крайне мере, в ближайших десяти шагах, а дальше идти было откровенно влом. Но как же возместить разрушения хозяевам, если дверь заперта, а окон нет? Почесав затылок, парень взвёл очи горе и узрел таки окна, но высоко. Неча делать, надо возвертаться к печи. Так и пялясь на второй этаж, Емеля добрёл до места упокоения подруги. В смысле покоя, то есть сна.
– Колдоёбина, ать! К ноге, херилка! – Пнув Печку, Емеля забрался на нее, с удовольствием отметив, что та зашевелилась и медленно начала разгоняться, выползая из-под завалов. Ну а что, доброе слово и мебели приятно.
На полной скорости печка пошла в другую сторону, по дороге едва не задавив какую-то бабёнку, взяла ещё разгон напротив очередного плода деревянного зодчества – гораздо большего размера, узорчатей и представительней – и врезалась в ЭТО, отчего ЭТО жалобно скрипнуло и рухнуло створками внутрь. Путь к извинениям был свободен!
– От бля, отдыхай – прокомментировал мужчина, спрыгнул на землю и побежал назад искать ту женщину, что только что едва ли не задавил.
– Хозяйка, ебать вас в рот, я ж вам проход вскрыл! – радостно замахал Емеля руками при виде эльфа и тут же настороженно замер. Баба была хороша на вид, да только одета странно. Нет, в его деревне женщины трико не носили, да и в причинном месте ничего у них не бугрилось… – Ой, бля! А не пидарок ли ты?! – отпрыгнул парнишка, сопоставив все данные.
Уйти далеко Леголасу не удалось. Сзади раздался грохот и звуки осыпающегося кирпича, так хорошо знакомые ему по сотням штурмов замков, в коих он участвовал за свою долгую эльфийскую жизнь. Вслед за грохотом осыпающихся кирпичей послышалось пыхтение, сопение и подозрительные стуки, что-то огромное и очень твёрдое промчалось мимо Леголаса и сбило его с ног. Длинные волосы взвились над эльфом во время падения шёлковым шлейфом, ещё раз подчеркнув их красоту и пышность. Упав на карачки, эльф витиевато выругался и, пошатываясь, стал вставать. Он ещё не совсем оправился от похмельного синдрома, иначе, несомненно, изящным прыжком он убрался бы с дороги чудовища, так напомнившего ему драконов его родной сказки. Однако это существо не было драконом, ибо, где у него голова с небольшими зелёными рожками и длинная лебединая шея? А где хвост и когтистые лапы? Нет, это чудище было массивное, квадратное, с выростом на спине и вообще сомнительно, что это было животное. По крайней мере, Леголас никогда в жизни, а жил он ого-го сколько лет на белом свете, никогда он не встречал ничего подобного. В своей сказке. Но здесь-то явно сказка была чужая! Чем дальше, тем больше он в этом убеждался.
Чудище, промчавшись мимо эльфа, со всей дури вломилось в стену замка и лишь после этого Леголас сообразил, что оно пробило дыру аккурат на месте двери. То есть, то место, так густо оплетённое лианами и плющом, когда-то было входом в замок, а сейчас представляло из себя зияющую дыру. Дверь, очевидно от этого чудовищного пинка, упала внутрь.
И только после того как с верхушки чудища скатился какой-то парнишка, благородный эльф сообразил, что он всё время был там и управлял этим чудищем. Вот это чудеса! Однако речи этого парнишки эльфу были непонятны. И вроде он изъяснялся на том же языке, что и благородный эльф, ан нет – слова некоторые попадались знакомые, а смысл их никак не складывался. Прежде всего, благородный эльф не видел нигде кругом ни одной дамы, к коей обращался парнишка. А во-вторых, как его назвал этот смерд? Неужели он не видит кто перед ним? Ещё никогда благородного потомка древней крови так не называли. И хоть смысл данного слова эльфу не был знаком, внутренний голос ему подсказывал, что его как минимум легко обидели, а как максимум смертельно оскорбили. И чтобы показать недостойному всю тяжесть его заблуждений, Леголас, только ему одному присущим изящным движением, выхватил меч из ножен и приставил его кончик к груди наглеца.
– А ну отвечай, недостойный, кто таков и что тут делаешь? – грозным голосом вопросил он.
Страшный грохот, доносившийся из открытого окна, в очередной раз вырвал Красавицу из цепких лап Морфея, от капризных выходок которого сказочная принцесса страдала ужас сколько лет.
– Господи, кто бы только знал, как меня задолбало засыпать в самые неожиданные моменты! – пробормотала девушка, озираясь по сторонам и пытаясь сообразить, чем она таким занималась до того, как заснула в последний раз. Больше этих внезапных отключек её бесили разве что пробуждения в самых неожиданных местах. Прислуга упорно не признавалась и клятвенно уверяла, что Её Высочество спит мирно и не то что не храпит, а даже практически не дышит, но та всё равно подозревала, что лунатит. Ибо ну как ещё можно было объяснить, что благородная принцесса могла забыть посреди кухни? Ну не сама же она, право слово, уселась на ведро с картофельными очистками (а именно в такой позе наша героиня и очнулась).
– И когда же уже найдётся хоть какой обалдуй, который снимет это чёртово проклятье? – привычно бурчала Красавица себе под нос, приводя в порядок платье и причёску. Если сначала она, как всякая уважающая себя принцесса, мечтала о прекрасном принце с обязательным прилагающимся набором, состоящим из белого коня, шикарного замка и великого королевства, то со временем её запросы сильно поуменьшились. Через пару десятков лет ожидания (большая часть которого, так или иначе, проходила во сне) она уже согласилась бы не только на великое королевство, а вообще на любое. Потом решила, что и отсутствие королевства как такового переживёт без проблем, лишь бы замок был просторным и со всеми удобствами.
По прошествии многих лет Спящая Красавица уже успела наплевать и на замок, и на коня, а теперь даже всерьёз подумывала о том, чтобы вычеркнуть из списка обязательных требований к гипотетическому принцу даже прекрасность. "В конце концов, бывает и хуже. Вон, кузине та жаба обещала, что после поцелуя станет краше всех на свете, а что получилось? Теперь каждый отпуск к его родне на болото ездит", – думала принцесса, вытаскивая из волос непонятно откуда взявшуюся там солому.
– Я что, не первый раз за сегодня вырубилась? – вяло удивилась Красавица, и уже хотела было направиться на поиски кого-нибудь из челяди, как вдруг новый ужасающий грохот сотряс стены замка. Подбежав к окну и высунувшись из него чуть ли не по пояс, девушка со всё возрастающим интересом стала рассматривать странных визитёров, беседовавших о чём-то под окнами замка.
– Мужчины! – «И ну хоть один из них точно должен быть принцем, иначе какого они вообще сюда вломились!» – истерично взвизгнула принцесса. Впрочем, её реакция была совершенно понятна – столько лет праздного, сонного ожидания, и хоть бы один принц завалящий за это время!
– Эй, вы! Что вы там… Точнее, добро пожаловать в мой замок! – заорала Красавица что было мочи, ещё больше высовываясь из окна и явно не замечая, что сильно рискует при этом свалиться вниз.
Придурок в лосинах на взгляд Емели повел себя, по меньшей мере, странно. Вместо того чтобы обрадоваться тому, что похеренное им имущество он же и восстановит, он приставил к груди водителя печи длинный ножик, отчего дыхание кто-то спёр. И заворочались мысли, как всегда и бывало на вконец протрезвевшую голову. К примеру, мужчина вспомнил, что о починке он ничего не говорил, так быть может, поэтому лже-бабёнка так злится?
– Дык это, блять… Осторожней с хуевиной-то, ты. – Начал Емеля, осторожно отступая назад, влево, затем вправо, а в это время благородный эльфийский меч следовал за грудью мужика. – Я ж это, починю вам всё, мне бы только литрушку залупонить чтоб работа-то спорилась…
Невнятное бормотание прервал истошный голос откуда-то над головами. Емеля воспользовался тем, что незнакомец отвлекся, совершил резкий выпад назад и по-боевому отполз в сторону, таким образом, избавившись от орудия эльфа возле своих телес. Хотя, если по-честному, мужчина попросту лопухнулся – ну не ожидал он, что сверху будет кто-то орать. А далее уже и отполз и вперил очи наверх.
– От она, хозяюшка! – радостно завопил Емеля. – Баба, настоящая, не гей какой-нибудь! – Зоркий наметанный глаз и с такой высоты заметил выпавшие вместе с красавицей телеса, что явно указывали на её пол. – Разъебенил, говорю, я ваш зад! Но инструмент стоит, щас я обратно вставлю в зад-то всё вам!
Свои бурные объяснения Емеля сопровождал обильной жестикуляцией, так, что даже голова закружилась, руки заломило и вообще захотелось спать. Как всегда и случалось, когда предстояла работа.
Такими манёврами можно было отвлечь кого другого, но только не Леголаса! Грязный плебей взмолился своим неведомым богам и начал пятиться от благородного эльфа. Но не тут-то было! Кончик меча благородного эльфа последовал за презренным плебеем. Вынужден был сделать вслед за кончиком и всем мечом пару широких шагов и сам благородный эльф. Сначала пару, затем ещё пару и ещё пару. Дальше два события произошли одновременно – из замка раздался громкий женский крик, а грязный плебей метнулся куда-то вбок. Леголас слегка отвлёкся, подняв глаза к высовывавшейся из высокого стрельчатого окна женщине и отметив её красоту и выдающиеся достоинства, а когда обернулся к плебею, тот уже вовсю валялся на земле и с удвоенной энергией молился своим неведомым богам и взывал к хозяйке замка.
Несомненно, столь странная религия, требующая зачтения молитв в столь странном положении и со столь странной жестикуляцией, не могла вызвать уважения у благородного эльфа. Поэтому он, брезгливо сморщив точёный нос, отвернулся от грязного плебея и вложил свой меч в ножны. Сей субъект был недостоин гнева благородного эльфа.
– Вставай, презренный смерд! – обратился к плебею Леголас. – Негоже лежать в такой позе на глазах прекрасной госпожи. Ты можешь сопроводить меня к ней, только закрой свою грязную пасть и не приближайся слишком ко мне!
С этими словами, эльф отряхнул свои бархатные в обтяжку штаны от мелких веточек и зацепившихся за ворс листочков и решительно направился внутрь замка. Он не беспокоился о валявшемся на земле мужике, был уверен, что тот последует за ним. Правда вовсе не был уверен, что тот заткнётся…
Пока принцы (а на их же счастье молодым людям лучше было оказаться именно принцами) поспешили на гостеприимный призыв хозяйки замка, Красавица придирчиво разглядывала незваных, но таких желанных гостей. В конце концов, одному из них предстояло составить счастье всей её жизни, а такой выбор нельзя было делать впопыхах, стоило поразглядывать долгожданных женихов хотя бы минут пять. Кандидат, шедший первым, отличался бесспорной красотой: белокурые безупречно уложенные волосы, точёные черты лица, благородная походка… Всё это изголодавшаяся по вниманию противоположного пола Красавица отметила буквально в мгновение ока. Второго же гостя принцесса сначала приняла за слугу или пажа первого визитёра. Во-первых, принцы не путешествуют в одиночку, это всем известно. Во-вторых, принцы не бывают такими… такими… громкими, что ли. Действительно, голос этого детины не отличался мелодичностью, да и особой учтивости, присущей благородным натурам, она тоже не услышала. "Хмм… Наверное, он тоже принц, просто прибыл из какой-нибудь совсем заморской страны, прослышав о моём проклятье", – заключила девушка после того, как не поняла ни слова из того, что сказал ей тот, что шёл вторым.
– Бог мой! Судьба буквально уже у дверей, а я даже не накрашена! – спохватилась Красавица, вспомнив, где и в каком виде она проснулась буквально только что. Тут же подхватив свои многочисленные юбки, принцесса проворно засеменила в сторону будуара, чтобы поудачнее уложить локоны и подкрасить ресницы. "Может, надеть другое платье? К примеру, с розочками на подоле. Или там слишком глубокий вырез?" – лихорадочно размышляла она уже на подходе к заветной комнате.
– Нет, лучше встретить их в салатовом, все единодушно соглашаются, что этот цвет идеально подчёркивает мои глаза, – решила Красавица. Принцесса настолько спешила, что даже не подумала позвать горничных, в обязанности которых входила, в том числе и помощь в переодевании своей периодически засыпающей госпоже. Наша героиня уже натягивала выбранное платье, как тут проклятье, искалечившее жизнь девушки, снова настигло свою жертву. Спящая Красавица повалилась в глубокое кресло, так и не успев переодеться: хорошенькая головка так и осталась скрытой за лифом платья, а стройные ножки в кружевных панталончиках так и не спрятались под широкими юбками.
А в это время внизу, предполагаемые принцы искали дорогу к сердцу красавицы. К великому разочарованию Емели, типичные женские признаки из окна исчезли. Растворились, аки мираж, вызванный пост-алкогольным синдромом или попросту белочкой. А была ли баба? Однако его мечты и полусон, в котором Емеля сидел на стене этого замка и плевал семечками в птиц, а, завидев блондина в лосинах, вывалил хозяйство и оросил агрессивного мочой, пока красавица сладко спала после мытья посуды и укачивания пятерых детей – троих мальчиков и еще двоих мальчиков…
Короче, женоподобный прервал дрёму, грубым голосом приказав Емеле двигаться за ним.
– Нахуя же? – вопросил Емеля, вставая на четвереньки, а через метров десять – и на ноги. – Аааа, бля, я понял! Вы хотите сами ей всунуть, да? Ох, вы и затейник, ишь чего удумали – мне, простому работяге помогать! Да не надо, я бы сам починил, бугорочек каждый бы областил, да холмики лопатой приложил!
На этом месте Емеля предусмотрительно замолчал, поняв, что сморозил глупость. Зачем грудастой красотке холмики? Её замок и так на холме… Тем временем они подошли к дыре.
– Вот оно, хуй поймешь чё! И изба не изба – а двери не запираются. Поди и самогонки нет, нечего и брать-то угощаться. – Прокомментировал мужчина, осматриваясь в холле, в котором двоих "принцев" ждал первый облом. Дальнейший проход загораживал огромный мясистый кактус, тот самый, о который Красавица укололась несколько веков назад.
Как и ожидал благородный эльф, невежа вскоре догнал его, продолжая бубнить в спину что-то своё. «Что за варварское наречие!» – продолжал удивляться Леголас, понимая с пятого на десятое слова мужика. «Он земледелец что ли? Раз про лопату речь ведёт? А по роже холуй, вот как пить дать холуй! Рожа не загорелая, гладкая, значит, в поле не особо трудится. Руки, хоть и загребущие, но грязи не видать. Не, на земледельца не похож. Кто ж он тогда?»
Вот так размышляя, зашёл благородный эльф внутрь замка через широкий пролом и застыл в холле в немом изумлении. Диковинное растение закрывало проход дальше внутрь. Огромное, зелёное и с длинными острыми иглами по всей поверхности, оно завораживало. «Нет, это точно не моя сказка!» – вынес окончательный вердикт благородный эльф. Но однако, надо было как-то пробираться дальше, поближе к красотке, мелькавшей из окна и её весомым прелестям. Леголас приблизился к растению – расположенному аккурат перед проходом – и попытался протиснуться в щель, но как только иголки мерзкого отродья прикоснулись к его одежде, дал задний ход. Не хотел он быть располосован этими шипами. Леголас гордился своей гладкой, шелковистой кожей. Многие дамы, восхищались ей и покрывали влажными и горячими поцелуями всё его тело, в приступе восторга. Он сладко зажмурился от воспоминаний, и что-то шевельнулось в его организме. Но надо было как-то прорваться сквозь эту гадину, ведь только хозяйка замка могла оценить его бархатную белую кожу и его искусство в любви. Не этот же мужлан, что топтался позади!
Поэтому раздосадованный эльф вынул опять из ножен меч и как следует рубанул по растению. Раздался смачный чпок и во все стороны прыснула зелёная жижа. Но гад остался стоять, загораживая проход. Тогда озверевший эльф стал рубить без перерыва. Жижа и куски растения полетели и в эльфа и в пытающегося спрятаться за его спиной мужлана и вообще по всей комнате. Не прошло и пяти минут как всё вокруг оказалось заляпанным этой жижей, но зато проход был свободен. Относительно свободен. Перед дверью всё ещё продолжал немного возвышаться невысокий зелёный бугорок, истекающий зелёной жидкостью и как-то странно, волнообразно подёргивающийся.
По-хорошему следовало бы вытереть меч, но здесь явно было не обо что. Поэтому эльф с мечом наперевес по-быстрому перепрыгнул через холмик и понёсся вглубь замка. Первым делом к даме, что так очаровала своими весомыми достоинствами благородного эльфа.
Следуя след в след за эльфом и завидев столь необычные двери, Емеля разинул рот и почесал затылок под залихватскими вихрами. Он хотел было что-то сказать, но всё лезло наружу невыразимым даже матерными словами восхищением. Чудное было строение и явно хитрожопое, не простыми мужицкими руками сделанное. А ценить такие вещи Емеля умел и иногда даже любил, если формы и ложбинки позволяли.
Внезапно в лоб парня плюхнула жижеообразная масса. Потыкав её пальцем и облизав оный, он понял, что это не гуано и обрадовался. Однако тут же подумал, что это мог быть яд и огорчился. Но обозрев окрестности, понял, что то не вражина ядом кидалась и вместо рта в лоб попала – то муже-баба разрушала проходное отверстие своим могучим орудием. Да так ловко елозила по сочной мякотке, что по простым расчетам эльф приближался к кульминационному моменту действа. И точно – затыкал преграду в усмерть, та только истекать последними соками осталась.
Почесав затылок под волосьями еще раз да захлопнув варежку, Емеля бросился вслед за эльфом, попутно выделав чудный фигурный пируэт по кактусомассе, раскинув ноги в стороны и тут же подобрав обратно, падая, проезжая носом и вставая.
– Обождите, эге-гей! Гей, эй, обождите! – орал мужчина, догоняя эльфа и вламываясь в первые попавшиеся двери, так некстати попавшиеся по дороге. Дверь, более неподдерживаемая петлями, через несколько метров остановилась и с жалобным скрипом упала, покрушив некий предмет мебели.
Емеля потер лоб и пошатнулся в сторону, снова поскальзываясь на остатках кактуса на лаптях. На этот раз приземление было на удивление мягким, а как иначе? Нос Емели мужественно уперся куда-то между ног Красавицы, а он сам ухватился за ее ноги, силясь понять, что это за организм такой встал, точнее, лёг, на его пути.
– Ой! – взвизгнула в тот же миг проснувшаяся принцесса. На этот раз пробуждение оказалось уж слишком внезапным, даже для особы, столь искушённой в подобных делах. По крайней мере, раньше за ноги её никто дёргать не смел. Интересно, это у всех принцев так принято, или только у чужеземных? Впрочем, с этим можно было разобраться и позже, сейчас у девушки явно были проблемы поважнее.
В комнате повисла звенящая тишина. Принцесса ждала каких-то официальных приветствий, вошедшие принцы, кажется, тоже чего-то ждали. Только вот чего? Нет, всё-таки интересно, из каких краёв заявился этот здоровяк? О подобных приветствиях, когда даму практически целуют в… панталоны?.. Красавица слыхом не слыхивала. Или, может, он всё-таки не принц? Тогда что он тут вообще забыл?
"Ладно, с этим разберёмся позже", – решила принцесса, кое-как, с кряхтением и, надо отметить, отнюдь не по-королевски выбираясь и из объятий верзилы, и из кресла, в котором её так некстати опять настиг Морфей.
– Добро пожаловать в мой замок, прекрасные принцы! – по возможности с достоинством проговорила девица, попутно приводя собственный наряд в относительно приличный вид. Ну, по крайней мере, многострадальные панталоны теперь были скрыты под пышной юбкой. – Что привело вас в… – договорить она не успела, потому как взгляд принцессы внезапно наткнулся на какую-то странную зеленоватую субстанцию, которая проникла в комнату не иначе, как с этими двумя.
– Это ещё что за? – не смогла подобрать цензурного слова Красавица, вопросительно взирая на дорогих гостей.
Не успел благородный эльф пройти в двери, за которыми как он предполагал, может находиться хозяйка замка, как этот мужлан, оттолкнув его, впёрся первым. И пока Леголас, еле слышно шипя, потирал ушибленную упавшей дверью руку, этот косорукий и косоногий болван спотыкнулся, поскользнулся и со всего размаху въехал в… Благородный эльф онемел и застыл в дверях соляным столбом, когда увидел куда приземлился мужлан. В его душе боролись два чувства. Одним было возмущение жуткой бестактностью невоспитанного крестьянина, а вторым жгучая зависть. Уж он-то, благородный эльф, доведись ему сунуть нос в такое место у дамы, не покинул бы его столь поспешно.
Дама, очевидно, будучи очень благородной, сделала вид, что не заметила бестактности. Выбравшись из кресла и объятий мужлана, она непринуждённо оправилась и завела приветственные речи, как полагается радушной хозяйке такого замка. Но тут в дело опять вмешались роковые обстоятельства, именно они не дали благородному эльфу развеять заблуждение, в которое впала прекрасная принцесса – в том, что дама принцесса, у эльфа не осталось ни малейших сомнений, как только она заговорила. В этом помещении не было принцев! Увы! Он бы и рад соврать, но эльфы не врут. Они могут промолчать, но врать они не могут и это известно всем. Про себя он знал совершенно точно, что он не принц. Но и про спутника своего он был совершенно уверен, что тот тоже. Никак он не мог быть принцем, хоть тресни! Совершить столь смелое признание эльфу не дала противная зелёная жидкость, радостно изливавшаяся через порог.
