Текст книги "Love You (СИ)"

Автор книги: Jendeukiekim

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Комментарий к Глава 23

Мои дорогие читатели, я так старалась поддержите меня🥰💗 Надеюсь фф вам понравится 😁

========== Глава 24 ==========

– У вас густые волосы, мисс Манобан, шрам не будет заметен, – комментирует медсестра, глядя, как я осторожно ощупываю голову. Под пальцами ощущается шершавый рубец и неровность отрастающих волос – к счастью, участок не слишком большой, но первое время придется ограничивать себя в выборе укладок.

Я опираюсь о край койки и встаю. Слабость все еще ощутима, но она незначительна в сравнение с тем, что еще четыре дня назад мне требовалась помощь, чтобы дойти до уборной.

– Правильно, нужно расхаживаться, – одобрительно цокает языком медсестра.—Когда вас выпишут, пообещайте быть поаккуратнее с каблуками. И кстати, где ваш красивый друг? Он уже второй день не появляется?

– Тэхён улетел по работе в Нью-Йорк на несколько дней. Доктор Ан обещала выписать меня на днях, так что здесь ты его больше не увидишь.

Когда я произношу эти слова вслух, в груди разрастается тоска. За минувшую неделю я так привыкла к визитам Тэхёна, что понятия не имею, как буду обходиться без них, когда окажусь за стенами больницы. Мое состояние почти пришло в норму, а это означает, что у него больше нет причин беспокоиться за меня. В наших ежедневных беседах мы ни разу не вышли за рамки обсуждения нейтральных тем, ни разу не коснулись прошлого, так что вполне ожидаемо, что после того как он вернется из поездки, наши отношения вернутся на орбиту отчужденности. Я благодарна ему за то, что он стал единственным, кто поддержал меня в этот непростой период, но эгоистично хочу больше.

– Анализы постепенно приходят в норму, так что, думаю, что через пару дней вы поедете домой, мисс Манобан, – сообщает доктор Ан, делая пометки в своем блокноте. – Ну и конечно не могу не задать вопрос, который наверняка вам надоел: как вы себя чувствуете?

– Я в порядке. Голова больше не кружится, тошноты и сухости во рту нет.

– Это прекрасно. Тогда я назначу выписку на послезавтра. Вас кто-нибудь встретит?

– Да, мои родители.

Доктор Ан выходит из палаты, а я в течение нескольких секунд разглядываю лежащий на тумбочке телефон, борясь с соблазном написать Тэхёну о том, что меня выписывают. Он оставил мне свой номер во время одного из визитов, и с тех пор желание отправить ему СМС стало моей навязчивой идей. Поборов эту слабость, я выбираю в списке контактов номер мамы. Джексон возвращается завтра, и я по-прежнему не испытываю ни малейшего желания его видеть. Мне сложно представить, как мы будем уживаться в одном здании в свете того, что я подаю на развод, но временно я решила не забивать этим голову. Мои самые далеко идущие планы на сегодняшний момент – это обнять Юну и встретиться с адвокатом.

– Мама, врач назначила выписку на послезавтра. Ты или папа сможете меня встретить?

– Что за вопрос, Лиса. Разумеется, мы тебя встретим. Юна будет вне себя от счастья.

После того как я фактически выставила мать из палаты, она, казалось, задалась целью соблюдать нейтралитет: о том случае с Тэхёном она больше не упоминала, также как и о ситуации с Джексоном. Все наши разговоры сводились к моему самочувствию, обсуждению учебы Юны и ее достижениях на ниве садоводства, что вполне меня устраивало. Я не жду, что родители примут мою сторону в решении о разводе – достаточно того, что они будет придерживаться политики невмешательства.

Оставшееся до выписки время я планирую досуг с Юной и стараюсь не слишком часто заглядывать в телефон в ожидании того, что Тэхён позвонит мне или напишет. Он не делает ничего из этого, и ощущение пустоты и одиночества вновь опутывает меня своими щупальцами. И даже мысли о скорой встрече с Юной не помогают: во мне слишком ожила женщина.

В день перед выпиской мне снятся беспокойные сны, я просыпаюсь рано и после того, как принимаю душ, и нарочито медленно упаковываю сумку в ожидании звонка родителей. Оценив свое отражение в зеркале, наношу немного тонального средства и румян – мой цвет лица с натяжкой можно назвать здоровым, а я хочу выглядеть хорошо перед долгожданной встречей с дочерью.

Через час дверь в палату распахивается и при виде вошедшего во мне поднимаются гнев и недоумение. На пороге с очередным неуместно огромным букетом стоит Джексон. Когда наши взгляды пересекаются, его лицо озаряется напряженной улыбкой.

– Я приехал, чтобы забрать тебя, Лиса.

– Меня заберут родители.

– Мы созванивались с твоей мамой и решили, что будет правильнее, если тебя заберу я.

От ощущения бессилия и злости, я готова кричать. Ошибочно думать, что люди способны меняться. Моя мать не изменится никогда.

– Лиса, давай не будем ссорится, – мягко произносит Джексон, очевидно, прочитав всю гамму эмоций на моем лице, которую я не считаю нужным прятать. – Я думал о тебе все время и очень скучал. Позволь мне наладить наши отношения. Давай заберем Юну у твоих родителей, поедем домой и спокойно поговорим.

Гневный ответ уже готов слететь с моего языка, но в этот момент в палату заходит медсестра, волоча с собой коляску.

– Где улыбка, мисс Манобан? Вы едете домой и скоро увидите свою девочку.

Упоминание Юны и ее добродушное лицо медсестры действуют на меня успокаивающе: я не возражаю, когда Джексон берет мою сумку и сама перебираюсь в кресло-каталку. Идиотский букет остается лежать на кровати, но в последний момент заботливая медсестра укладывает его мне на колени. Какие у меня есть варианты? Родители в очередной раз предали меня, словно нарочно указав на безвыходность моей ситуации.

– Я буду скучать по вам, мисс Манобан, – говорит медсестра на выходе из больницы и осторожно гладит меня по плечу. Не знаю, чем я заслужила ее расположение, потому что не прилагала ни малейших усилий, чтобы ей понравится, но на душе становится немного светлее. Иногда необходимо получить напоминание от третьих лиц, что ты достоин симпатии.

– И ты береги себя.

Джексон протягивает ко мне руки, чтобы помочь встать из кресла, но я их игнорирую и поднимаюсь сама. С раздражением смотрю на приоткрытую дверь его машины, пока все мое существо протестует против того, чтобы сесть внутрь. Из-за этого человека я едва не умерла, и мне претит мысль находиться с ним наедине в замкнутом пространстве.

– Я помогу тебе сесть, – заботливо произносит Джексон, пытаясь подхватить меня под локоть. Я одергиваю руку и, следуя внезапному импульсу, смотрю поверх его плеча. Открывшееся зрелище заставляет меня затаить дыхание, а сердце начать учащенно колотиться: на противоположной стороне парковки я вижу Тэхёна, и он целенаправленно движется к нам.

========== Глава 25 ==========

Смятение двусмысленностью ситуации, радость того, что Тэхён появился, паника и покалывающее возбуждение – все эти ощущения мне удается испытать одновременно. Мое замешательство не остается незамеченным для Джексона: он вопросительно оценивает мое лицо и оборачивается.

Расстояние между нами и Тэхёном стремительно сокращается, и мне требуется несколько секунд для понимания того, что он идет слишком быстро. Чересчур быстро для человека, не преследующего разрушительных целей. Я вижу, как напрягаются плечи Джексона и успеваю уловить запах зреющей угрозы – Тэхён больше не смотрит на меня. Его лицо напоминает маску ледяной ярости, и все внимание сосредоточенно на моем спутнике. Смуглая ладонь с длинными пальцами смыкается на затылке Джексона всего в нескольких дюймах от меня – от силы сжатия ногтевые пластины бледнеют и это становится для меня сигналом отшатнуться назад. Тело Джексона же, напротив, срывается с места и летит вперед; раздается скрежет ломающегося пластика, и он с глухим стоном валится на землю одновременно со сбитым автомобильным зеркалом. Асфальт окрашивается темными каплями крови – удар пришелся ему в лицо. Не дав ему возможности опомниться, Тэхён отводит ногу назад и и носком ботинка ударяет Джексона под ребра.

Меня словно загипнотизировали: нет ни страха, ни паники, ни желания прекратить происходящее, хотя я всегда испытывала отвращение к физической жестокости. На эти несколько секунд я позволяю себе наслаждаться возможностью быть слабой. Джексон заваливается на бок, и теперь я отчетливо вижу, что у него рассечена переносица, по лицу струится кровь, голубая рубашка и безупречно отглаженные брюк испачканы в пыли. Тэхён опускается на одно колено, ткань его дизайнерского пиджака растягивается, когда он заносит кулак и быстро обрушивает его вниз. Происходящее не имеет ничего общего со сценой из кинематографа: звуки не такие хрусткие и эффектные, удары не такие зрелищные, но от этого картина становится лишь более устрашающей. Сейчас я вижу другого Тэхёна, чей образ пылился на задворках моего воображения: машину по причинению боли, не знающей ни сожаления, ни жалости.

– Тэхён, хватит, – вернувшееся сознание выталкивает из меня необходимые слова, и я делаю шаг к нему с намерением остановить. – У тебя будут проблемы.

Тэхён выпрямляется над стонущим Джексоном и, коротко замахнувшись, опускает последний удар ногой ему под ребра. Его рубашка выбилась из-за пояса брюк, колени в пыли, а в глазах мерцает опасный металлический блеск.

– Пойдем в мою машину.

Это не походит на приглашение, скорее, распоряжение, но у меня нет ни малейшего желания возражать. Я бросаю последний взгляд на Джексона, который в глухим мычанием зажимает окровавленный нос и, убедившись, что умирать он не собирается, шагаю за Тэхёном. Эта односторонняя драка не обошлась без свидетелей: я замечаю перепуганные глаза девушки, выглядывающей из дверей голубого автомобиля, и парня в клетчатой рубашке, приложившего телефон к уху. Тэхён не выглядит так, словно его это беспокоит, поэтому я говорю себе не думать о последствиях.

– Как ты узнал о выписке?

– Твой лечащий врач сообщила мне.

– Вы общались?

Тэхён продолжает молча идти вперед, оставляя этот вопрос без ответа, но он мне уже не нужен. Все это время он думал обо мне. Ему определенно не все равно.

– Это ведь мог быть и не он.

– Это был он, – Тэхён бросает на меня быстрый взгляд, и его челюсть заметно напрягается. – Ты так и не научилась лгать, Лиса.

Он открывает для меня дверь Genesis GV80, и я осторожно опускаюсь в охлажденный салон. Сердце все еще бешено колотится, а разум настойчиво напоминает, что на расстоянии каких-то десятков футов все еще корчится от боли мой муж. Наверное, что-то во мне сломано с рождения, потому что мне наплевать. Сейчас, когда Тэхён рядом, я слишком чувствую себя в безопасности, а мир за пределами этого автомобиля кажется незначительным. Мама просчиталась, потому что я не одна.

Тэхён опускается на водительское сидение: на его висках поблескивают капли пота, волосы растрепаны. Он быстро прочесывает их пальцами и выжимает кнопку пуска двигателя, отчего машина плавно трогается с места. Внутри меня бурлит коктейль из самых противоречивых эмоций, но в нем по-прежнему превалирует одна: он здесь, рядом и ему точно не все равно.

– Куда ты меня везешь?

– В дом к твоим родителям, – твердо произносит Тэхён, глядя на дорогу. – Ты не должна возвращаться к нему, Лиса.

– Этого не было в моих планах. Я подаю на развод.

Тэхён несколько раз быстро моргает, его ладони крепче сжимают руль. Я не дышу, следя за его реакцией. Меняет ли это что-то для него, для нас?

– Ты говорила, что у твоей дочки каникулы, – его голос звучит тихо и ровно, глаза по-прежнему устремлены в лобовое стекло. – Уезжайте вдвоем из Сеула. В Францию, он по-прежнему нравится тебе?

У меня перехватывает дыхание. В детстве я изводила его рассказами об отдыхе в Париже, а Франция была моей любимой страной.

– Ты помнишь?

– Я возьму все расходы на себя, – словно не слыша вопроса, продолжает Тэхён. – Проживи это время в свое удовольствие, Лиса.

– А как же четверги?

– Их больше не будет, – он наконец, отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня. – Можешь не беспокоится за наследство своей дочери – на дела компании это никак не повлияет.

– А ты? – хрипло вырывается из меня.

– А что я?

– Ты останешься здесь?

– Пять лет – большой срок, Лиса, – его голос звучит тихо, и он отворачивается к окну. – Думаю, для нас обоих уже слишком поздно что-то менять.

Я стискиваю пальцы так сильно, что начинают трещать фаланги, но не нахожу слов, чтобы ему возразить. Они вертятся где-то на кончике языка оставшуюся дорогу до дома родителей, но так и не находят выход, даже когда машина останавливается и Тэхён вновь смотрит на меня.

– Билеты забронированы на сегодняшний вечер, у тебя будет время собраться. Водитель заедет за тобой в дом твоих родителей. Не упрямься, Лиса, сделай, как я говорю. Считай эту поездку моими извинениями за все.

Мы смотрим друг на друга долгие секунды, и мне приходится сражаться с новым приступом удушья, разрастающегося в груди. Потому что его глаза вновь ярко-коричневые, и потому что еще никогда моя любовь к нему не ощущалась так остро как сейчас. Когда он по-настоящему со мной прощается.

Я так много хочу сказать ему, но если произнесу еще хотя бы слово, то эмоции размажут меня по сиденью, и я никогда не выйду из его машины. А за воротами родительского дома меня ждет Юна.

– Ты лучший из людей, которых я знаю, Тэхён, – я позволяю себе быстро коснуться его щеки и толкаю дверь. Мне требуется огромных усилий, чтобы заставлять себя идти, ведь это означает становится дальше от него.

Когда ворота родительского дома захлопываются за мной, раздается резкий свист покрышек, означающий, что Тэхён уехал.

Комментарий к Глава 25

Хочу вас порадовать, у меня в голове появился офигенный сюжет. Почти закончила фф, концовка будет нереальная и POV от Тэхёна тоже будет😉

========== Глава 26 ==========

– Моя маска для ныряния осталась дома, мам, – озабоченно замечает Юна, укладывая свой блокнот с карандашами в дорожную сумку. – Мы точно не сможем за ней заехать?

– Нет, милая. Но мы обязательно купим тебе маску в Париже.

– А почему папа не может поехать с нами?

– У него много дел, но он просил передать, что будет скучать по тебе, – я внимательно оглядываю лицо дочери, ища в ней признаки того, что она расстроена: – Ты не хочешь ехать без него?

– Хочу. С тобой мне не бывает скучно.

Облегчение затапливает меня, и я иду к Юне, чтобы в очередной раз обнять. Юна никогда не дает мне усомниться в эксклюзивности наших отношений и в приоритете своей любви ко мне.

– Мы ведь успеем посмотреть Короля Льва перед отъездом?

– Конечно, милая. Неужели ты его ни разу не посмотрела?

– Ни разу за двенадцать дней, – важно произносит Юна. – Я умею держать слово.

– Ты у меня самая добрая. Мне с тобой повезло.

В этот момент в дверь спальни раздается предупредительный стук и на пороге появляется мама. В течение секунды она оценивает наши сборы: развороченные шкафы с одеждой и раскрытые сумки, после чего официальным тоном уточняет:

– Лиса, можно тебя на пару слов?

Я треплю дочку по голове и выхожу из комнаты, закованная в непробиваемую броню, подаренную мне разговором с Тэхёном. В том, чтобы достичь эпицентра боли, есть своя прелесть – в борьбе за выживание организм отметает все ненужное, оставляя на борту лишь то, что по-настоящему имеет значение. Ты с кровью отдираешь привычную часть себя, и вместе с опустошением к тебе приходит истинное понимание свободы. Что бы сейчас не сказала мама, меня не коснется и ничего не изменит.

– Я тебя слушаю, – я плотно прикрываю за собой дверь, чтобы Юна не становилась свидетелем нашего разговора. Меня посещает мысль, что Джексон мог позвонить родителям и рассказать о произошедшем, но для такой новости мама выглядит слишком сдержанной.

– Я так понимаю, что вы с Юной собираетесь в Париж. Мне бы не хотелось, чтобы ты не принимала поспешные решения, Лиса. Напомню, что помимо дочери у тебя есть еще и муж, и пусть сейчас ваш брак претерпевает сложные времена, в последствие ты можешь об этом пожалеть.

– Когда тебе надоест впустую сотрясать воздух, мама? Ты потеряла возможность давать мне советы, когда встала на сторону человека, который едва не отправил меня на тот свет. Я развожусь, и мне совершенно наплевать, что об этом подумаешь ты и кто бы то ни было. Отправив Джексона забирать меня из больницы, ты развязала мне руки. Мы похожи с тобой, мама: обе закоренелые эгоистки. Ты держишься за свой комфорт, я же с этого момента буду держаться за свой. Не пытайся взывать к моему здравому смыслу и совести – моя совесть гораздо более умудренная опытом, чем твоя.

– И это твоя благодарность, Лиса? За то, что мы с отцом дали тебе образование, воспитание, обеспеченное детство?

– Так значит я все же была инвестицией? Раз так, то вы с лихвой собрали дивиденды, и на этом мой счет закрыт. Кстати, имей в виду, что в случае развода Джексон грозил сделать все, чтобы «Manoban&Wang Company» пошла ко дну, так что не исключено, что жизненного опыта тебе набраться все же придется.

Мама плотно сжимает губы, осмысливая сказанное, и я, воспользовавшись заминкой, разворачиваюсь, чтобы уйти. В душе царит полный штиль: нет ни злости, ни волнения, ни сожаления. Если возможно разочароваться в собственных родителях, то это со мной произошло. Я слишком материальна, чтобы поклоняться эфемерному авторитету людей лишь по причине того, что произвели меня на свет. Уважение либо есть, либо его нет, и общие гены его отнюдь не гарантируют.

– Так ты быстро останешься одна, Лиса, – летит в закрывающуюся дверь, и словно в мгновенное опровержение этих слов, на меня доверчиво смотрят глаза дочери. Еще одно прекрасное доказательство, что мне не стоит слушать мать.

– Вижу, ты все собрала? – я сажусь на кушетку и, притянув Юну к себе, целую ее макушку. – Готова встретится с Муфасой?

Она с готовностью тычет в клавишу ноутбука, погружая нас в просмотр мультфильма, который мы оба знаем наизусть. Я перебираю ее густые волосы и невидящим взглядом смотрю в экран. Водитель Тэхёна должен заехать за нами через два с половиной часа, а к завтрашнему утру мы с Юной будем бродить по прекрасному городу Франции. Я ведь должна радоваться такой отсрочке? Две недели наедине с дочерью, в одном из лучших мест на земле, где я смогу окончательно прийти в себя и набраться сил перед тем, как полностью перекроить свою жизнь. Тогда откуда эта мучительная ноющая боль в груди, смешанная с ощущением неправильности? Словно я свернула не в тот поворот, но по инерции продолжаю ехать в упрямой надежде, что скоро покажутся знакомые места. Почему не могу избавиться зреющей пустоты в душе, даже несмотря на то, что Юна рядом?

– Милая, – я касаюсь щеки дочери и заставляю ее посмотреть на себя. – Мне жаль, что я не смогу досмотреть с тобой мультфильм, но мне нужно кое-куда съездить. Это очень важно.

– Придется досматривать его в самолете, – вздыхает Юна и расстроенно сводит к переносице брови. – Тогда я сяду рисовать.

Повинуясь охватившему меня порыву, я действую быстро и решительно: оглядываю себя в зеркале и оставшись удовлетворенной отражением, одеваю ноги в лоферы и перекидываю через плечо сумку. Моя машина осталась припаркованной возле дома, поэтому я вызываю такси, и под вопросительный взгляд мамы, выглядывающей из гостиной, сбегаю по лестнице.

– Присмотри за Юной. Я скоро вернусь.

Всю дорогу до отеля Тэхёна я чувствую себя наэлектризованным нервом. Импульсивные поступки – это не про меня, но сейчас именно он мной и движет – голый импульс. Я не думаю – я чувствую. Пальцы и спину покалывает от волнения, живот напряжен и в левой половине груди беспокойно ноет. Понятия не имею, с какой целью я еду и что ему скажу. Я ведь много раз пыталась и всегда напарывалась на стену. Почему сейчас решила, что что-то будет по другому? Тэхёна может не быть в номере, за время моего пребывания в больнице, он вполне мог съехать, и разумнее будет ему позвонить, а не появляться без приглашения. Но разумность мне не подходит, потому что я не хочу сомнений и не хочу лишних мыслей. Я хочу совершать ошибки, не боясь подставить под удар сердце, потому что он того стоит. Единственный, кто этого стоит по меркам моей эгоистичной вселенной. И я не обязана принимать на веру слова о том, что четыре года большой срок. Когда то я позволила убедить меня в том, во что я не должна была верить. Я хочу доверять своим чувствам, а они подсказывают, что мне в его жизни по-прежнему есть место. Что мы с ним такие как есть, неправильные, искореженные, спустя столько лет по-прежнему связаны той нитью, которая опутывает мое сердце с тех пор, как впервые увидела его.

Знакомый вестибюль, любопытствующий взгляд девушки с ресепшена, пустой лифт, нужный этаж. Волнение, сковывающее тело достигает своего апогея, когда я останавливаюсь перед дверью с цифрами 503. Сейчас для меня это не просто дверь, за которой меня встретит он. Она мой проводник в будущее, где я, возможно, смогу изменить наше прошлое.

Комментарий к Глава 26

Как вам глава😃

========== Глава 27 ==========

Я заношу руку и стучусь. С каждой секундой, в течение которой я разглядываю массив дверного полотна, нервы плавятся подобно свечному воску. В голове упрямо стучит мысль: «Все не может быть просто так». Я отказываюсь верить, что Тэхёна в номере нет, поэтому я стучусь снова. Проходит секунда, три. Надежда во мне начинает меркнуть, но расцветает вновь, когда я улавливаю едва различимое движение за дверью. Скрежет открывающегося замка смешивается с гулкими ударами сердца, которое перестает биться в тот момент, когда я вижу его на пороге. Тэхён выглядит странно. И дело даже в не наполовину расстегнутой рубашке и смятых брюках, на которых все еще виднеются пыльные следы утренней потасовки – дело в его глазах, мутных и остекленевших. И выражение его лица – оно изможденное.

Тэхён смотрит на меня долгие мгновения, словно ему требуется время, чтобы понять, кто перед ним стоит, после чего хрипло уточняет:

– Для чего ты пришла? Машина заедет за вами через два часа.

Его дыхание доносит до меня крепкий запах спиртного, и я понимаю, что он пьян. Я всегда ненавидела пьяных людей – выпивший Джексон вызывал во мне неконтролируемое раздражение, которого я сейчас совсем не испытываю. Скорее, нахожусь в оцепенении, что стала нечаянным свидетелем того, чего явно не должна была увидеть.

– Мне было необходимо тебя увидеть. Можно войти?

Тэхён опирается рукой о дверной косяк и в течение нескольких мгновений пытает меня мутной тяжестью своего взгляда. Я уже знаю, что никуда не уйду, и, не дожидаясь приглашения, сама переступаю порог. Он молча отходит в сторону и прислоняется к стене, будто бы смиряясь в нежеланным вторжением. Я шагаю в сторону гостиной, преследуемая дежавю, и в нерешительности замираю посередине: в комнате царит полумрак, возле кресла валяются галстук и пиджак, рядом с ними на полу стоит полупустая бутылка виски, а окна плотно занавешены. Сердце сковывает тянущее ощущение, которому я никак не могу подобрать название: оно электризует спину, сбивает дыхание, заставляя меня обернуться и искать Тэхёна глазами. Его темный силуэт появляется в просвете коридора спустя несколько секунд, после того как раздается хлопок закрывшейся двери. Из-за полумрака я с трудом различаю выражение его лица, вижу лишь тяжелый залом между бровями и напряженную линию скул.

– Чего ты хотела, Лиса? Я думал, мы выяснили все с утра.

Голос Тэхёна звучит грубо, словно и не было этих дней, проведенных за разговорами, словно не он превратил лицо моего мужа в кровавое месиво этим утром, чтобы отомстить за меня. Но как бы он не звучал, оттолкнуть меня не получится – для этого я слишком явственно различаю исчезновение защитных полей, разделяющих нас. Сейчас Тэхён безоружен, а я чересчур беспринципна, чтобы сдаться и уйти. Пусть я не так красноречива, как он, но пришло мое время говорить.

– Я не могу уехать, потому что здесь остаешься ты. Мне больше недостаточно просто носить тебя в своем сердце, ты нужен мне целиком. Когда-то я совершила огромную ошибку – отпустила тебя и жестоко за нее поплатилась. Расплачиваюсь по сей день. Больше я не могу так поступить. Одиннадцать лет, пять – для меня они ничто. Ты говорил, что мне нужно позволить себе жить… вот я и позволяю, наверное, впервые в жизни. Поэтому я никуда не поеду и не уйду. Не без тебя.

Тэхён продолжает стоять молча. Из-за света, падающего на него сзади, я вижу лишь, как поднимаются его плечи и слышу прерывистое дыхание. Я не иду сама – невидимая сила отрывает меня от пола и несет к нему. Это просто физика: я чувствительный металл, а он мощный магнит. Его кожа источает теплый сладковатый аромат, который не в силах перебить ни одеколон, ни запах виски, и даже в полумраке я угадываю, что его радужка зеленая. Мое тело настроено на него как точный приемник, потому что я не могу позволить себе ни одной ошибки. Я хорошо помню свою цель: я здесь, чтобы изменить наше прошлое.

Я нахожу его глаза, и затаив дыхание, считываю все, что хранилось за распавшейся свинцовой коркой: бесконечную усталость, уязвимость, многолетнюю боль и застывшее ожидание. Я на секунду прикрываю глаза, чтобы убедиться, что чувствую запах белых мимоз. Стены номера исчезают вместе с минувшими годами без него, растворяется чувство тяжести в груди, сменяясь ощущением горячего тепла. Словно я долго блуждала с ледяной темноте и наконец нашла то самое место, где горит спасительный костер.

Дыхание Тэхёна учащается, грудь напрягается, когда я кладу на нее ладонь и тянусь к его губам. Я еще даже не коснулась их, но изголодавшаяся память воспроизводит их упругое тепло и солоноватый вкус.

– Я больше никуда не уйду, – повторяю, перед тем наши губы встречаются.

Тэхён не отшатывается, но и не целует меня, его плечи подрагивают, тело натянуто напряжением. Я обнимаю его шею и мягко обхватываю нижнюю губу. Я готова была провести часы под его дверью и меня ничуть не страшит секундное сопротивление. Валяющийся пиджак, этот полумрак, бутылка виски – те самые хлебные крошки, мои подсказки.

– Позволь себе чувствовать, – возвращаю ему его слова, которые годами проигрывала в голове перед сном. – Выбери меня и клянусь, ты никогда не пожалеешь.

Его измученный вздох я чувствую кожей, и тело начинает дребезжать предвкушением. Я запускаю ладони Тэхёну в волосы и осторожно глажу, уговаривая сдаться. Мои губы прижаты к его, пока я жду финального решения. Оно оглашается через секунду, когда его руки крепко стискивают мою талию, а губы жадно раздвигают мой. Моя амплуа завоевателя бесследно распадается в ту же секунду: из самых глубин сердца вырывается жалобное всхлипывание, пальцы сжимают вьющиеся пряди, чтобы удержаться в нужной вселенной, в которую я с таким трудом попала. Тэхён тоже хрипло стонет, горячая ладонь обхватывает мою шею, сильнее прижимая мои губы к его. В голове гремят миллионы салютов, уничтожающих способность думать, и я не испытываю на этот счет ни капли сожаления. Мысли – абсолютно лишнее, если желание чувствовать перекрывает все.

Слияние наших губ сложно назвать поцелуем – я пью его, а Тэхён хочет иссушить меня. Я не думаю о сексе, но машинально расстегиваю на нем рубашку – ощутить его кожу кажется таким правильным и необходимым. Руки Тэхёна задирают мою юбку, сжимают ягодицы, лихорадочно нащупывают белье. Кажется, мы наткнулись на барную стойку, звон стекла вливается в наши тяжелые вздохи. Я стаскиваю с него рубашку, ладони машинально ощупывают его кожу: она гладкая, горячая и упругая, рельефные плечи, тугой пресс и его запах, много запаха, в котором хочется раствориться.

Пальцы Тэхёна касаются моего лица и гладят его: лоб, брови, скулы, пока он быстро и часто целует меня.

– Ты… всегда ты, куда бы я не пошел. Ты мое проклятье, Лиса…от тебя не скрыться.

Кажется, я плачу, потому что только что получила все. Если существуют моменты острого незамутненного счастья, то сейчас я переживаю свой. Неважно, что будет после: на землю может сойти апокалипсис, весь мир может ополчиться на меня – я уже никуда его не отпущу. Все было не просто так, и я не ошибалась: Тэхён всегда принадлежал лишь мне, а я ему.

Я понимаю, что мы находимся в спальне, лишь когда чувствую под собой мягкость кровати. Мои руки подрагивают от нетерпения и возбуждения, пока я стаскиваю с Тэхёна брюки. Из одежды на мне лишь собранная на талии юбка, а Тэхён полностью раздет. Его член упирается мне между ног, и меня начинает колотить дрожью от необходимости ощутить его внутри. Его глаза смотрят в мои, его губы касаются моей, тело прижато к моему – в этой идеальной картине мне необходим завершающий пазл.

– Ты во всем был прав тогда, Тэхён. Каждое твое слово. Ты был прав во всем.

Сейчас в комнате все звуки правильные: нет скрипа латекса и скованного молчания, есть мой вскрик и шумное дыхание Тэхёна, когда он входит в меня. Мои пальцы вонзаются ему в лопатки, на левой я чувствую бугрящиеся неровности, но приказываю себе не думать. Все позже.

Он двигается во мне быстро, глубоко, не прекращая касаться моего лица. Его сперма вытекает из меня на простыни всего пару минут спустя, но и после этого Тэхён еще долго не прекращает толчки. Спустя триумфальную вечность мы лежим рядом: рука Тэхёна обнимает мою талию, наши разгоряченные тела прижаты друг другу, а я глажу его по волосам. Для разговоров нет сил и сейчас кажется, что они будут лишними. Это и правда прекрасно – просто чувствовать. Я мысленно прошу прощения у Юны, за то что еще на один день оставляю ее ночевать одной, и закрываю глаза. В мире нет такой силы, которая бы заставила меня уйти от Тэхёна.

Его сбившееся дыхание на моем лице постепенно выравнивается, становится ровным и глубоким. Я тщетно пытаюсь совладать с бешено колотящимся сердцем и впитываю каждую эмоцию, чтобы запомнить этот идеальный миг. Что бы не происходило дальше, я знаю, что отвоюю себе хэппи-энд, потому что только такой должна быть настоящая жизнь.

Я смотрю в красивое лицо человека, которого люблю одиннадцать лет, прослеживаю как подрагивают его густые ресницы на сомкнутых веках, и мягко касаюсь губами его лба.

– Ты должен простить меня, Тэхён.

Накинув на нас одеяло, закрываю глаза, с мыслью о том, что завтра я проснусь с ним, и тогда слышу:

– Я четыре года пытаюсь, Лиса.

========== Глава 28 ==========

Все эти годы в разлуке Тэхён часто снился мне, и каждый раз, очнувшись, я испытывала чувство горького разочарования такой игрой воображения. Но только не сегодня. Этим утром когда я открываю глаза, то вижу его лицо. Тэхён смотрит на меня, приподнявшись на локте, его взгляд закрыт, и я не могу его прочитать. Мне и не нужно, потому что вчера я услышала все, что мне было необходимо, и потому что его руки находили меня всю ночь.

– Привет, – говорю шепотом и, обняв его шею руками, притягиваю к себе. Все так же не думаю – чувствую.