Текст книги "Love You (СИ)"

Автор книги: Jendeukiekim

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Гребаный слизняк, – цедит Тэхён, когда дверь захлопывается.

– Не нужно, – я кладу ладони ему на скулы и заставляю посмотреть на себя. – Ему сложно. Он проиграл. В компании его не принимают всерьез. Мы разводимся. Это просто слова.

Тэхён продолжает смотреть на дверь, и я действую по наитию: прижимаюсь к нему губами. Сейчас мне кажется, что так нужно и потому что мне так хочется. Его плечи скованы агрессией, тело напряжено, но он мне отвечает. Его язык касается моего, проникает глубже, руки, сжатые в кулаки, расслабляются, вновь ложатся мне на талию, с силой сжимают и тянут к себе. Мое дыхание сбивается, и в животе становится горячо. Пусть сейчас в Тэхёне говорит злость, это не отменяет того, что я хочу его целовать.

Тэхён поглощает мой рот, скользит ладонями к бедрам, обхватывает их, и приподняв, толкает меня к столу. Его дыхание такое же шумное и прерывистое, как и мое, пальцы требовательны и нетерпеливы, через брюки отчетливо угадывается эрекцию.

– Настолько на всех наплевать? – шепчу я, когда он начинает задирать мою юбку.

Ладони застывают на моих бедрах, расширенные зрачки, не мигая, смотрят в мои. Вздох, второй, третий. Черты его лица смягчаются, и Тэхён отступает назад.

– Через час встречаемся на парковке, – хрипло произносит он, пробегаясь пальцами по волосам. – Юна не должна ждать.

Я киваю и, соскользнув со стола, поправляю юбку. Щеки горят и сердце вновь бьется в том самом правильном ритме. Какова бы не была пропасть между нами, мы ее преодолеем. Мне просто было необходимо напоминание.

Возле выхода в конференц-зал, я останавливаюсь, потому что мне нужно спросить. Два дня я не решалась, но сейчас момент кажется подходящим.

– Вторая гардеробная рядом с твоей спальней. Она размером с хорошую комнату и рассчитана на того, у кого действительно много вещей. Ее проектировали для Руми?

Затаив дыхание, я слежу за его реакцией: Тэхённе отводит глаза, голос звучит твердо:

– Я никогда не собирался жить с Руми.

Как и всегда он немногословен, но я и сама хороша в поисках ответов на свои вопросы. В наших обстоятельствах кажется совершенно невероятным, но сейчас я почти уверена: этот дом он строил с мыслью о том, что в нем буду жить я.

========== Глава 41 ==========

Я вынимаю чашку двойного эспрессо из кофемашины и, сделав глоток, тяжело опускаюсь на стул. К концу пятого дня, который мы с Юной проводим в доме Тэхёна, бодрость дает сбой: я засыпаю глубоко за полночь и поднимаюсь рано утром, чтобы Юна случайно не увидела нас с Тэхёном в постели. Рано или поздно это все равно произойдет, но мне хочется сделать так, чтобы она была к этому готова, и по крайней мере, успела проникнуться к Тэхёна глубокой симпатией.

Выключив плиту, я снимаю со сковороды панкейки – любимый завтрак Юны. Не знаю, действительно ли они нравятся Тэхёну, но каждое утро он ест их вместе со своей дочерью. Из-за того, что после обеда он уезжает из офиса вместе со мной, все утро и половину ночи он проводит, работая у себя в кабинете, так что на недосып вряд ли могу пожаловаться я одна.

– Мам, я не могу найти ту голубую рубашку, в которой ходила в школу вчера, – Юна заходит на кухню, одетая лишь в юбку и майку, и трет заспанные глаза. Сейчас она мне особенно напоминает Тэхена в юные годы: для своих лет она высокая и худощявая, яркий рот немного припух от сна.

– Ты хочешь надеть непременно ее? – я подхожу к дочери и, по обыкновению присев на корточки, обнимаю. – Мы можем сесть позавтракать, а потом поискать ее вместе.

– Она очень мягкая, и Сехун сказал, что она мне очень идет.

– Кто такой Сехун?

– Он учится на год старше и красиво одевается. Думаю, в этом вопросе ему можно доверять.

– Значит, Сехун. Он нравится тебе?

– Я думаю, что он красивый. И он не назойливый как Роун.

Теплое покалывание на щеке заставляет меня поднять глаза и встретится с задумчивым взглядом Тэхёна, застывшим в дверях кухни.

– Садись за стол, и потом я помогу тебе найти рубашку, – я отпускаю Юну и выпрямляюсь. – Доброе утро. У нас сегодня снова панкейки.

– Не имею ничего против. Мне нравится, как ты готовишь.

Тэхён идет к столу, за которым орудует Юна, готовя для себя традиционный утренний какао, отодвигает стул, чтобы сесть, но неожиданно застывает. Мне требуется мгновение, чтобы понять, почему: он увидел родинку, которую я на протяжение пяти лет целую перед сном. Его бабочку, которая получила шанс на новую жизнь, осев на плече дочери.

Вряд ли меня можно назвать сентиментальной, но эти двое – всегда исключение. Вместе они поднимают во мне такую бурю эмоций, которую я не в силах контролировать. В горле собирается ком и в глазах начинает покалывать. За такие мысли многие матери меня распяли, но я твердо знаю, что не смогла бы полюбить своего ребенка настолько, будь его отцом кто-то другой.

– Я делаю какао, – очевидно, почувствовав на себе преувеличенное внимание, Юна разворачивается к Тэхёну. – Мама говорит, что он у меня получается вкуснее, чем у нее.

– Я бы хотел попробовать.

– Ты можешь взять мою чашку, если хочешь, – произносит Юна, немного подумав. – Я сделаю себе еще.

Я сдавливаю пальцами уголки глаз до того, как из них вытекут слезы. Вряд ли Тэхён может в полной мере оценить то, что только произошло. Юна ревнивая ко всему, что считает своим: будь то еда, вещи или игрушки. Мороженым на моей памяти она делился лишь со мной, и такое ее поведение часто вызывало недовольство у мамы. Она считает это признаком невоспитанности, я же горжусь тем, что моя дочь умеет отстаивать свои границы. И вот сейчас она добровольно отдает своему отцу приготовленный какао. В моих глазах это настоящее чудо.

– Спасибо, – Тэхён делает глоток под взглядом Юны, которая замерла в ожидании похвалы. – Очень вкусно. Может быть, и меня как-нибудь научишь, – подняв глаза, он быстро смотрит на меня. – Я бы мог готовить его для твоей мамы.

Эти слова и улыбка на лице Юны выносят меня на новые границы счастья, за пределами которых мне до сих пор не удавалось побывать. Я знаю, что означает быть любимой матерью, пусть ненадолго, но успела ощутить, каково быть желанной женщиной, но соединить эти два альтер-эго до этого момента мне не удавалось, и долгое время я была уверена, что никогда не удастся. Это слишком… слишком пронзительно, чтобы суметь сохранить невозмутимое лицо.

– Я сейчас вернусь, – я разворачиваюсь и, стараясь не идти слишком быстро, выхожу из кухни. Мне требуется немного времени наедине, чтобы поверить, что так может быть. Несколько минут расслабления, чтобы позволить себе не прятать слезы. Если счастье бывает таким, оно стоит десятилетий ожидания.

– Ты хорошая мать, Лиса, – негромко произносит Тэхён после того, как Юна, влившись в стайку одноклассников, скрывается за воротами школы. Сейчас в его глазах та же задумчивость, что и тогда на кухне, и хотя на губах нет улыбки, мне кажется, что он мне улыбается.

– Да. Я знаю.

***

– Сегодня я звонила папе, – говорит Юна, пока я укрываю ее одеялом. – Мы поговорили совсем немного, потому что у него были дела. Он сказал, что перезвонит, но снова забыл.

Что бы не думал Тэхён, я твердо решила, что завтра переговорю с Джексоном по поводу Юны. Я готова отстоять ее право на их совместные встречи при условии, что ей действительно это нужно. А если же нет, то я сделаю все, чтобы моя дочь о нем забыл, и перестану придумывать оправдания его игнору.

– Завтра я увижу его на работе и спрошу его, в чем причина. Ты сегодня виделась с Сехуном?

– Да. Но рядом со мной крутился Роун, и кажется он обиделся.

Я глажу ее по волосам, которые успели отрасти настолько, что начинают завиваться на концах. Надеюсь, что со временем Тэхён сможет убедить Юну пересмотреть взгляды на прическу.

– Ничего страшного, милый. Думаю, это только добавит тебе очков в его глазах.

Я заранее знаю, что стану ужасной свекровью, потому что всегда буду на стороне Юны. Это тоже мое право.

Поцеловав дочь, я выхожу из спальни и нерешительно застываю перед дверями нашей с Тэхёном комнаты. Он наверняка снова работает, а засыпать без него, зная, что он поблизости, это куда тяжелее, чем когда его вовсе нет рядом.

Не включая свет, я иду к креслу, стягиваю брюки и рубашку. Когда берусь за застежку бюстгальтера, полумрак спальни разбивает желтая полоска света – открывается дверь. Я не спешу разворачиваться и не шевелюсь, пока слушаю приближающиеся шаги, с каждым новым звуком которых кожа электризуется ожиданием, а удары сердца нарастают. Потому что он идет ко мне. Дыхание Тэхёна касается моего затылка, и я закрываю глаза, зная, что сейчас он меня коснется. Ткань его брюк задевает мои бедра, горячая ладонь ложится мне на живот, спускается ниже и гладит шрам, подаренный мне нашей дочерью.

– Мое дерево, – тихо произносит Тэхён, и я шумно выдыхаю, потому что он прижимается губами к моей шее.

Комментарий к Глава 41

Я почти закончила фф😀 Завтра выйдут последние главы😉 Буду ждать ваши отзывы🤗

========== Глава 42 ==========

Я не спешу поворачиваться, потому что мне страшно разрушить этот момент: когда Тэхён добровольно признает, что нуждается во мне. Его губы метят теплом мой позвоночник, пальцы по очереди задевают плечи, пока стягивают лямки бюстгальтера. Я сплошь покрыта мурашками – от головы до пят, и в очередной испытываю ощущение, что между нами все происходит впервые: первые касания, первая вспыхнувшая страсть, первый будущий секс. У нас в жизни было много первых этапов, но сейчас я уверена, что мы подобрались к финальному, и оба остановимся здесь. Где он – любимый мужчина и отец, а я та, кто сквозь годы скитаний, наконец, обрела себя, чтобы принадлежать ему до последнего вздоха. То, что Тэхён после всего, что ему довелось пережить, сейчас находится рядом, означает, что он насовсем сдается мне.

Как только бюстгальтер падает на пол, Тэхён уничтожает последние дюймы, разделяющие нас: к коже ягодиц прижимается его эрекция, скрытая брюками, ладони ложатся мне на грудь и сжимают. Я шумно выдыхаю и, заведя руку назад, нахожу его шею. Глажу и тяну к себе, давая знать, что я тоже его хочу.

– Стены здесь звуконепроницаемые. И я запер дверь.

Я закрываю глаза, принимая поцелуй на ключице, и улыбаюсь: Тэхён начинает думать, как отец.

– Думаю, Юна уже спит, – мой голос сбивается, потому что в этот момент Тэхён рывком разворачивает меня к себе. Наши губы врезаются друг в друга на середине: каждый из нас честно миновал свой отрезок. Неторопливая чувственность испарилась: я вырываю пуговицы его рубашки из петель, он сдавливает ладонью мой затылок, кусает губу, свободной рукой мнет ягодицы.

– Люблю тебя, – слова, которые мне было сложно произнести когда-то, сейчас вылетают сами, и не желают смолкать. – Я так люблю тебя… Вся моя любовь всегда была только для тебя.

Я стаскиваю с него рубашку, рукава застревают у Тэхёна на запястьях, он буквально их вырывает. Теперь, когда одежды на нем стало меньше, любимого запаха становится больше, и я могу чувствовать жар его кожи. Я обнимаю его плечи, глажу грубые шрамы на изуродованной лопатке, ладонь Тэхёна зарывается в моих волосах и трогает заживающий мой. Я знаю, что сейчас мы оба просим друг у друга прощения – в мире не существует человека, который бы чувствовал меня так, как умеет он.

Его живот гладкий, горячий и твердый, даже наощупь Тэхён очень красив. Теперь я смогу прикасаться к нему каждый день, и от этой мысли хочется одновременно улыбаться и плакать. С той секунду как он сюда вошел, он целиком мой.

Мы пятимся назад, и едва мои бедра успевают задеть подоконник, Тэхён сажает меня на него. Наши пальцы сталкиваются на пряжке его ремня, он расстегивает его, а я тяну вниз молнию брюк. Его брюки оказываются на полу, через секунду туда же приземляется мое белье, между ног ощущается упругое давление члена.

– Люблю тебя, Лисенок, – хрипло произносит Тэхён, прежде чем погрузиться в меня. Закрывает губами мой рот, поглощая стоны, пока забивает в меня новую порцию нашего воссоединения. Я много раз обещала себе об этом не думать, но эта мысль успевает промелькнуть в голове, перед тем как быть вытесненной зреющим наслаждением: «Так могло быть всегда».

Оргазм настигает меня быстро, и, дождавшись, когда он стихнет, Тэхён разворачивает меня спиной и входит сзади. Его губы касаются моего виска, так что я слышу тяжелое дыхание, ладонь сжимает шею, движения глубокие и суровые. Мой всегда такой разный, неидеальный, но настоящий.

– Я хочу еще детей, Лисенок. Она такая невероятная … Похожа на тебя. Я хочу от тебя много детей.

Развернув мою голову, он целует меня, пульсация внутри меня нарастает, и я чувствую, как мое лоно толчками заливает сперма. Нет, я вовсе не снежная королева. Рядом с ним, в его руках я самая обычная женщина: глотаю слезы и ликую оттого, что любимый мужчина хочет от меня детей.

– Они обязательно у нас будут. Столько, сколько ты захочешь, – шепчу, когда мы оказываемся в кровати. Я упираюсь подбородком Тэхёну в грудь, а он гладит меня по волосам.

– Выйдешь за меня, Лалалиса Манобан?

Эмоции застревают в горле, не дают говорить, мешают дышать. Потому что сейчас это настоящее предложение, не желание подчинить или наказать. Тэхён действительно спрашивает меня.

– Ты молчишь. Считаешь, что я тороплюсь?

Я мотаю головой, потому что мне нужно опровергнуть сказанное, но я все еще не могу выговорить ни слова. Я знаю, что нам еще многое предстоит: мой развод, рассказать обо всем Юне, но нужная мелодия сама собой играет в голове, обещая хэппи-энд.

– Ты права, я тороплюсь, – тихо продолжает Тэхён. – Это потому что я больше не хочу опаздывать жить.

========== Глава 43 ==========

Год и пять месяц спустя.

POV Taehyung

– Пап, сегодня для меня возьми клубничное! – выкрикивает Юна, ловко описывая окружность вокруг парковочного столба на электросамокате. – Я всегда пачкаю рубашку, а на этой будет не так заметно.

Уже несколько месяцев Юна называет меня «папой». Юна произносит это непринужденно и легко, как и все, что она делает: смеется, шутит, рассуждает о серьезных вещах, рисует. Я же каждый раз вздрагиваю. Не знаю, сколько времени должно пройти, чтобы я свыкся с тем, что у меня есть они: моя дочь, самый необыкновенный ребенок на свете, и она, женщина, аналогов которой не существует в этом мире.

– А тебе, Лисенок? – перевожу взгляд на жену. – Сегодня ты в голубом. Какой вкус подойдет, если и ты решишь испачкаться?

– Насколько мне известно, в их ассортименте нет голубики, поэтому возьми любое, – придерживая рукой живот, Лиса грациозно опускается на скамейку. – Мне придется рассчитывать на собственную аккуратность.

Я киваю, но уходить не спешу. Она действительно совершенно уникальное создание. Ничем другим я объяснить то, что испытываю к ней, не могу. Жизнь рядом с Лисой – это ежесекундное любование: тем, насколько она красивая, тем, как меняется ее лицо, когда она улыбается. Даже ее недостатки для меня в тысячи раз привлекательнее чужих достоинств. Каждый ее взгляд, каждое идеальное движение – повод любить ее больше. Особенно сейчас, когда она носит нашего ребенка.

Даже будучи на восьмом месяце беременности, Лиса не теряет своей изысканной утонченности – пусть на ее лице совсем нет косметики и она одета в свободное платье, ни одной звезде Сеула не по силам с ней в этом тягаться. То, чего другие добиваются при помощи стилистов и денег, оставленных в салонах, в Лисе присутствует с рождения.

– Мы с твоими детьми ждем мороженого, Тэхён, – с насмешливой улыбкой напоминает Лиса. – А ты снова застыл и смотришь.

Да, я слишком долго смотрю на них и в очередной раз не сразу нахожу в себе сил, чтобы развернуться. Когда-нибудь это нежелание расставаться с ними даже на несколько минут пройдет. Когда-нибудь, когда я поверю, что она от меня никуда не денется, а моя дочь не перестанет называть меня своим отцом. И дело не в том, что я не доверяю ей. Если я что-то и знаю о собственной жене, так это то, что она совсем не умеет изворачиваться и лгать. И то, как она сейчас смотрит на меня, дает все основания считать себя самым счастливым человеком на земле. Потому что она, эта эксклюзивная, упрямая, невероятная женщина принадлежит только мне. Жизнь совсем не добрая игра, из которой все выходят с улыбками и медалями, но мы с ней – те самые счастливчики, которые справились. Лиса права, мне просто нужно больше времени, чтобы утвердиться в статусе победителя.

Я захожу в кафе, в котором мы с Юной бываем не менее трех раз в неделю, и встаю в конец очереди. Меня в очередной раз посещает мысль открыть подобное заведение ближе к дому: Юна будет счастлива, и в меню обязательно появится мороженое со вкусом голубики. Я как-то сказал об этом Лисе, на что она со свойственной ей прямотой ответила, что я лишь хочу побаловать Юну, и что идея потеряет смысл, когда она охладеет к мороженому. Она права, но я пока никак не могу распрощаться с желанием срывать для них звезды. Теперь, когда у меня наконец появилась семья, хочется каждый день доказывать им, как сильно я это ценю.

– Какие вкусы на этот раз? – продавец, друг и поклонник Юны, произносить вслух эти слова: «для моей дочери», «для моей жены». Моя семья. То, о чем я запрещал себе думать годами, сбылось.

Я забираю три загорелых рожка и разворачиваюсь к двери. Из-за стеклянной двери вижу Юну и Лису и мысленно выдыхаю: они все еще здесь и это не сон. Это пройдет, знаю, пройдет. Просто нужно время.

По пути к выходу чье-то внимание заставляет меня обернуться. За дальним угловым столом я вижу его, чье имя не люблю произносить. Бывший муж Лисы сидит в компании невзрачной брюнетки, блеклой тени моей жены. Мы встречаемся глазами, и он сразу же их отводит, но я все равно продолжаю смотреть. Это мое личное напоминание ему, чтобы не смел приближаться в моему счастью. Пусть он беспрепятственно продал пакет своих акций и отказался от всех претензий на мою дочь, это не умаляет мою неприязнь к нему. Не удивлюсь, что в неожиданном всплеске благородства нет его заслуги, и это Лиса нашла способ его шантажировать, чтобы он исчез из нашей жизни.

Для меня Джексон Ван навсегда останется человеком, который в прошлом забрал то, что всегда принадлежало мне. Ее первый поцелуй, ее первый секс, ее первое замужество, первый крик моей дочери. За это я никогда его не прощу, пусть кто-то и скажет, что в этом нет его вины. Лиса говорит, что не держит на него зла, потому что он слаб, но я быть столь щедрым не обязан. Из-за него я мог потерять ее навсегда – он поднял на нее руку. Год назад каждый раз выходя из больницы, я всерьез раздумывал над тем, чтобы его убить.

Я ненавижу его, потому что он является напоминанием о моей слабости. Что тогда, много лет назад, он был тем, кто действовал увереннее, кто не бежал от себя и остался с ней рядом, тем, кто в итоге получил время с ней, предназначенное мне. Мне наплевать, насколько это неправильно: на лавры гуманности никогда не претендовал, и таким я себя устраиваю. Устраиваю и ее, а большего мне надо.

– И впрямь немного отдает голубизной, – Лиса крутит в руках рожок и улыбается. – Вам и впрямь можно доверять покупки, мистер Ким.

Со мной она совсем другая, не такая как с остальными: улыбчивее, ранимее, мягче. Ее по-прежнему побаиваются слабаки, и скажи я им, что она самая нежная на свете женщина, они конечно бы не поверили. Но она именно такая. Нежная, упрямая, сексуальная, строгая, добрая, ироничная. В ней так много разных граней, что и жизни не хватит, чтобы перетрогать их все. Я знаю, что она боится, что прошлое по нам ударит, и что наступит день, когда я за него упрекну. Я бы солгал, если сказал, что внутри ничего не щемит, когда я слышу ее имя, и что мне было легко те долгие месяцы, когда Юна считала отцом другого. Но она, моя дочь и наши будущие дети стоят того, чтобы позволить себе жить, не терзаясь прошлым. Я верю, что тогда, двадцать лет назад, Лиса мне подарила судьба. Если бы все было не так, за эти годы в одиночестве я нашел в себе силы выдернуть ее корни. Я пытался ее ненавидеть, пытался простить, убеждал себя, что переступил и забыл о ней, но ничего не менялось: каждый мой поступок, каждый заработанный цент, все это так или иначе было для нее одной. Поэтому я дал себе слово, что никогда ее не упрекну. По большому счету, прошлое теряет важность, когда на горизонте сверкает лучами целая жизнь.

– Толкается? – я прикладываю ладонь к теплому тугому животу Лисы и жду. До первого крика есть еще много приятных моментов, и я стараюсь их не упустить.

– Я тоже потрогаю! – отбросив самокат, Юна осторожно кладет руку рядом. Ее пальцы, перепачканные мороженым, задевают мои, и я невольно смотрю на Лису. Голубой цвет вряд ли спрячет клубнику.

Она улыбается, но я замечаю знакомый хрустальных отблеск на ее радужке, а потому поднимаю брови.

– Ты знаешь, что я не тряпка, Тэхён, – тихо отвечает Лиса и накрывает наши ладони своей. – Это просто гормоны.

Ни единого шанса. Я бы мог ждать ее всю свою жизнь.

Конец.