Текст книги "Психология и хирургия (СИ)"

Автор книги: jane_lana_doe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Вика, как же ты нас всех напугала, а, – затараторил Гафуров, обнимая девушку и позволяя той прижаться к себе. – Брагин тебя на руках принёс вечером, все подорвались, быстрее в противошоковую, там откачивали… Что же ты невезучая такая?

Последняя фраза заставила Вику внезапно усмехнуться и, отстранившись от друга, сесть на кровати. Она уже успела пару раз задаться этим вопросом, но ответа не нашлось. Салам похлопал себя по карманам халата и выудил из одного блокнот и ручку и, улыбнувшись, протянул их подруге.

– На, кстати, это тебе. Сбегал в магазин, купил, чтобы на связи оставалась.

Вика усмехнулась и нацарапала на чистой страничке «Спасибо».

– Почему Костю не позвала? Он с ума там сходит, мечется туда-сюда по ординаторской, как зверь раненый.

– «Не хочу, чтобы он меня видел».

– Глупая ты, а! Кому вот лучше будет, если не поговоришь с ним? Я тебе просто не рассказываю, что там с ним творилось, когда он приехал сюда. Куликов с Пастуховым на пару его еле скрутили и успокоительное вкололи…

Вика упрямо покачала головой, не желая слушать рассказ друга, и тот послушно замолчал, присев на стул и протяжно вздохнув.

– «Как работа?»

– Да, как… Все ходим варёные из-за тебя, Нина так и вовсе расплакалась, обещала к тебе подойти, как только её сменят. Куликов с Иваном Николаевичем бурную деятельность развели – врачей ищут для тебя, связи поднимают. Вика, ты только не расстраивайся раньше времени – все хорошо будет, мы всем поможем, чем сможем.

– «Спасибо».

– Потом поблагодаришь, – улыбнулся Салам и прижал девушку к себе вновь. – Всё хорошо будет, я тебе обещаю.

…Лазарев всё же прошел в палату Вики, незамеченный никем из коллег, ближе к вечеру. И застал девушку сидящей на кровати и листающей блокнот.

Увидев вошедшего, Вика инстинктивно дернулась назад, словно испугавшись его. Хотя, она именно испугалась, никак не ожидая Костиного появления. Лазарев спрятал руки в карманы джинсов и исподлобья посмотрел на девушку. И та заметила, насколько плохо он выглядел – осунувшийся, бледный, с синяками под красными, заплаканными глазами. От одного его вида предательски защипало в носу.

– Не ждала? – вопрос прозвучал примерно через минуту после молчания. Получив в ответ отрицательное покачивание головой, Лазарев как-то жалобно хмыкнул и отвернулся, посмотрев на стену. – Хочешь, чтобы ушел?

Вика глубоко вздохнула и опустила голову. На кивок просто не хватало сил – ни физических, не моральных. Лазарев подошел к девушке и посмотрел на неё сверху вниз, словно пытаясь понять, что творится у неё сейчас на уме.

– Почему? – Костя присел перед кроватью на корточки и теперь уже смотрел на девушку снизу вверх. – Вик, почему?

Этот вопрос охватывал, казалось, всё, что только мог. По крайней мере, он относился не только к нежеланию девушки видеть Лазарева. Вика раскрыла блокнот и щелкнула ручкой.

– «Я тебе не нужна. Такая…».

В ту же секунду блокнот усилиями Лазарева полетел в сторону.

– Ты что несёшь?– Костя в отчаянии тряхнул девушку за плечи.

Вика отвела взгляд, не в силах что-либо ответить, но мужчина тут же резко повернул лицо девушки обратно к себе. И неизвестно, что произошло в тот момент – то ли Лазарев увидел во взгляде девушки что-то, что было понятно только ему, то ли наоборот – не увидел ничего – только в следующий миг он уронил голову на руку и прерывисто вздохнул.

– Я же люблю тебя, неужели не понимаешь?..

Виктория осторожно взяла Костю за руку и потянула на себя. Тот поднял голову, и у девушки внутри всё похолодело – отчаянная улыбка смешалась со слезами на лице мужчины, и от этого становилось по-настоящему страшно. Девушка медленно провела пальцами по Костиной щеке, смахивая слезу, и тот вдруг резко дернул головой, стряхивая руку, затем поднялся с пола и сел на кровать, рассматривая собственные руки. Вика же поджала губы и уткнулась носом в родное плечо. Если вдруг он сейчас передумает и уйдёт – она этого просто не переживёт – Ковалёва поняла это сейчас очень и очень чётко.

– Я никуда не денусь, ясно тебе? – Костя словно прочел её мысли и задал вопрос очень хрипло и тихо. Вика удивлённо посмотрела на мужчину. Именно сейчас ей хотелось безостановочно говорить, как сильно она его любит, как хочет, чтобы он остался с ней, чтобы не оставлял её одну никогда… Но всё, что она смогла сейчас сделать – это лишь кивнуть и опять положить голову мужчине на плечо. Костя же обнял девушку и поцеловал её в макушку, так и замерев – зарывшись носом в мягкие волосы. И делая вид, что не замечает слёз, катившихся по таким милым сердцу щекам.

========== 16. ==========

Глава 16.

Бурная деятельность по отношению к Вике и её лечению была разведена всей хирургией Склифосовского. Хромов и Куликов, в самом деле, нашли необходимых специалистов, которые готовы были взяться за лечение девушки. Мария Валерьевна взяла две недели отпуска, чтобы помогать Ковалёвой справиться со стрессом, связанным с травмой и увольнением, которое за ней последовало – девушка написала заявление по собственному желанию в тот же день, когда пришла в себя. Прощание с отделением, успевшим стать родным, ознаменовалось слезами женской половины работников и подбадриванием со стороны мужской. А вот через неделю девушка начала буквально чахнуть на глазах – глаза постоянно были на мокром месте, улыбка почти не появлялась на некогда симпатичном лице. И, естественно, Костя не мог этого не замечать. Но что мог сделать он – молодой, подающий огромные надежды хирург, работы у которого прибавлялось если не с каждым часом, то с каждым днем уж точно? Собственно, ничего особенного – треснувшую чашку невозможно сделать целой. Цветы и милые подарки принимались с печальной полуулыбкой на осунувшемся лице, походы в театр сопровождались каменным лицом…

Нельзя сказать, что Вика сломалась. Но она явно была близка к этому. В глубине души девушка была безмерно благодарна Косте за то, что тот не оставил её, за то, что отчаянно пытался помочь той, которую любил.

– Ну что же с тобой такое? – спросил Лазарев, обняв сидящую на кровати и закутавшуюся в пододеяльник девушку. В последнее время изменилось всё, вплоть до секса, который перестал приносить былое удовлетворение.

Вика беззвучно хмыкнула и положила голову на обнажённое плечо мужчины. Она и сама нередко задавалась подобным вопросом, только точного ответа не находила, несмотря на все прилагаемые усилия. Жизнь напоминала клетку, в которую она заперла саму себя. Лечение давало результаты, но они были столь малы и незначительны, что порой девушке казалось, что жизнь её закончилась примерно на моменте накидывания на хрупкую шею тугой петли. А ещё чаще казалось, что прекращение отношений с Лазаревым – единственно верное решение для них обоих. Вика вбила себе в голову, что таким образом сумеет освободить мужчину от груза, которым считала себя вот уже на протяжении месяца с небольшим.

***

– Вика, я прошу тебя, не делай этого, – Мария Валерьевна отчаянно прижала руки к груди и умоляюще посмотрела на девушку. Вика, естественно, ничего не ответила, теребя страничку блокнота, в котором пару мгновений назад написала свое желание. – Пережди. Ведь он сломается без тебя, как ты не понимаешь этого?

– Мария Валерьевна все правильно говорит, Вик, – подал голос Хромов, сидящий рядом. Собственно, Вика специально собрала это «чаепитие» посредством СМС – ей надо было посоветоваться, пусть даже и с заинтересованными людьми. – У Кости сейчас такой период, когда он буквально нарасхват, бросишь его – все равно, что сломаешь.

– Ведь он так страдал из-за Ксюши… – сокрушилась Мария Валерьевна, заставив Вику поморщиться. От одного имени бывшей Костиной девушки бросало в дрожь.

– «А со мной ему якобы лучше, да?», – появилась запись в блокноте.

– Лучше! – с надрывом воскликнула женщина, – Я прекрасно это знаю и вижу!

Ковалёва хмыкнула и, схватив ручку, резко и яростно перечеркнула написанную фразу, затем откинла блокнот в сторону и вцепилась руками в волосы. Очень тяжелый это шаг – решать будущее отношений с человеком, который безмерно дорог.

– И Салама мы весь день найти не можем, – совсем неожиданно вздохнул Иван Николаевич, заставив Вику поднять на себя вопросительный взгляд. – С раннего утра дозвониться ему не можем.

Ковалёва посмотрела на часы – те показывали двадцать минут двенадцатого. Не так уж и поздно. Может, загулял со своей Юлей? Хотя, на Салама это не очень сильно похоже.

***

Тревожный сигнал мобильного телефона отвлек Вику от чтения Моэма и заставил начать поиски телефона под одеялом. И чем дольше Вика копошилась, тем сильнее волновалась, сама не понимая, отчего – просто что-то подсказывало о случившейся беде. Схватив наконец отчаянно мигающий аппарат, Ковалева уставилась на экран. «Салама избили. Везут к нам. Приезжай». Вот и всё сухое сообщение от Лазарева. Всего три коротеньких предложения, от которых все внутри похолодело, а сердце словно ухнуло куда-то вниз. Наверное, именно поэтому его не могли нигде найти и дозвониться.

…Ковалева буквально влетела в приемное Склифа, размахивая на ходу полами черного плаща. Нина непроизвольно отшатнулась назад, явно не ожидавшая столь внезапного появления бывшей коллеги.

– Костя сказал? – всё, что смогла спросить Дубровская. Вика кивнула в ответ и потянулась за ручкой и бумагой, чтобы что-то написать, но женщина поняла всё и без этого.

– Плохо все. Его довезли, но там такое зрелище, – Нина махнула рукой, пряча слёзы, выступившие на глазах. – Места живого нет, кто-то очень сильно постарался.

Вика запрокинула голову и глубоко вздохнула, пытаясь унять мелкую дрожь, распространившуюся по всему телу.

– Ты иди в ординаторскую, его всё равно сейчас оперируют и ничего не скажут.

Девушка кивнула и отошла от стойки, направившись в пустующую ординаторскую. Присев на мягкую и такую некогда родную кушетку, Ковалёва провела ладонью по мягкому пледу – собственности Брагина – и невесело улыбнулась, придаваясь внезапно нахлынувшим воспоминаниям. Правда, все мысли так или иначе сводились к несчастному Гафурову, лежащему сейчас на операционном столе. Безусловно, молодой человек был в надёжных руках, причём не одних, но, если Нина сказала, что всё настолько серьезно… Кто поручится за то, что всё образуется? Правильно, никто.

…Костя влетел в ординаторскую как раз тогда, когда Вика запивала водой таблетку успокоительного. Девушка тут же поставила стакан на стол, расплескав его содержимое по столешнице, и вопросительно посмотрела на мужчину. Тот вмиг осунулся и лишь покачал головой.

– Меня выгнали – там и так слишком много народа. Но всё плохо.

Лазарев протяжно вздохнул и опёрся руками о стол, на котором стоял одинокий стакан, опустив голову. Сейчас он был непривычно уязвимым и до страшного беспомощным. Именно это заставило Вику подойти к мужчине сзади и обнять его за плечи, уткнувшись носом в его плечо. Униформа, так знакомо пахнувшая больницей и одеколоном, казалась родной даже наощупь. Вика почувствовала, как Костя запрокинул голову, соприкоснувшись затылком с её макушкой, и коснулась губами его шеи, затем положила подбородок на плечо и погладила мужчину по волосам.

– Это брат его Юли. Я в этом уверен, – казалось, каждое слово дается Лазареву с огромным усилием. – Надо в полицию позвонить.

Вика кивнула и глубоко вздохнула. Савелий – брат Юлии – был самым настоящим националистом, ненавидящим представителей других национальностей и рас. Он неоднократно бывал в отделениях органов, но всегда уходил от заслуженного наказания. А в Склифе его знали по массовой драке с иностранными студентами одного из ВУЗов

– тогда в НИИ привезли обе стороны участников.

– Скажи, – Лазарев неожиданно резко развернулся и схватил Вику за плечи. – Скажи, что я правильно сделаю.

Девушка посмотрела на Костю огромными глазами, и тот вновь опёрся о стол, уставившись куда-то в пустоту.

– Я просто боюсь ошибиться…

Заметив то, как дрогнул, почти сорвавшись, голос мужчины, Вика крепко обняла и погладила его по голове, прижавшись губами к его виску.

– Правильно, – это слово, одно-единственное слово, произнесённое едва слышимым шёпотом, принесло Вике неописуемую боль – казалось, словно горло полосуют острейшим ножом. Врачи говорили, что девушка уже может произносить некоторые слова, но делать она должна была это после специального упражнения и с огромной осторожностью, чем сейчас пренебрегла. Вообще, Ковалёва хотела сделать Косте сюрприз и подождать, пока связки окрепнут ещё немного, но сейчас она понимала, что ждать дальше бессмысленно. И Костя, прижавший Вику к себе так, что, казалось, хрустнули ребра, и беззвучно заплакавший, лишь подтверждали правильность этого физически нелегкого выбора, сделанного девушкой.

Вика готова была испытывать эти боли всю оставшуюся жизнь, если только это поможет тому, кого девушка полюбила тогда, больше полугода назад.

========== 17. ==========

Глава 17.

Салам быстро пришел в себя. Ему повезло – отделался «малой кровью», если можно так сказать – удалённой селезёнкой, сломанными рёбрами и многочисленными ссадинами. Гафуров – добрая душа – не стал свидетельствовать против Савелия, который благодаря Косте шёл основным свидетелем по делу, и в итоге того отпустили за недостатком доказательств.

– Ты просто дурак, Салам… – вздыхала Вика, почти беззвучно шевеля губами. Очень многие из её окружения понимали девушку, читая по её губам. В их число входил и Гафуров. – Ну, с одной не получилось, найдешь другую, жизнь ведь не заканчивается на этом, – на последней фразе девушка уже перешла на тихий шепот, который хоть и давался ей с трудом, но был просто необходим. – Уж мне-то поверь, я точно знаю.

– Не хочу ничего, – молодой человек отвернулся от собеседницы и уставился в стену. – Я домой уеду, в Махачкалу. Буду там работать. Не получается у меня с Москвой…

Вика не удивилась услышанному – в глубине души она ждала этих или подобных этим слов.

– А Косте говорил?

– Лучше бы не говорил,– и Салам посмотрел на сцепленные в замок пальцы.

Девушка беззвучно и невесело улыбнулась, представив картину объяснений между друзьями.

– И как же мы? Как мы без тебя будем?

– Кроме меня ещё врачи есть, справитесь.

– Да я не об этом совсем…

Разговор не продлился долго – Салам, что называется, упёрся, и не хотел слушать никаких Викиных доводов, поэтому девушка, поняв, что толку от разговора не будет, а другу надо отдыхать, вышла из его палаты буквально минут через десять. И, чтобы немного развеяться, заглянула в ординаторскую, забрала свое пальто, и на ходу надевая его, вышла на улицу. Правда, замерла, сделав пару шагов вниз по ступенькам – девушка увидела на земле два сцепленных клубком мужских тела, в одном из которых тут же узнала Лазарева. Причем отнюдь не по запачканному землей халату. Клубок распутался и поднялся на ноги лишь тогда, когда тишину разрезал властный голос Ирины Павловой – нового зама по хирургии. Вика знала её лишь поверхностно, по рассказам, и впечатление о ней у девушки создалось довольно двоякое.

Вторым из клубка оказался Савелий – тот самый, которого подозревали в нападении на Салама. Отряхнувшись и усмехнувшись сказанному Павловой, парень оскалился на Костю и вальяжно пошел по дорожке. Так, словно ничего не произошло, так, словно он победитель. Хотя, скорее всего, именно так и было – ведь он избежал-таки законного наказания.

– А, Виктория Алексеевна? Наслышана о Вас, – голос Павловой, подошедшей к онемевшей от шока девушке – вежливый и в то же время холодный – раздался над самым Викиным ухом. Затем, выдержав паузу, продолжил, ещё более холодно. – Константин будет уволен за свою выходку, будьте в этом уверены. Я знаю, вы заинтересованы в его судьбе.

Сказав это, Павлова поспешила уйти. А Вика даже не пошевелилась – неотрывно, словно во сне, девушка наблюдала за тем, как отряхивается от грязи Лазарев, как он ставит на место поваленную лавочку, как отворачивается от Вики, которую заметил считанные секунды назад. Как садится на холодную землю и отрешенным взглядом рассматривает свои ладони. В какой-то момент Вике даже стало неприятно, стыдно за Лазарева – молодой, подающий надежды хирург, бьющий на территории больницы человека. Кем бы этот человек ни был при этом, надо быть выше этого.

Вика спустилась по ступенькам, подошла к сидящему на земле мужчине и присела на край поднятой им лавочки. Костя поднял голову и поймал на себе взгляд, полный такого укора, какого не видел, пожалуй, никогда. Укор, смешанный с… Жалостью? Да, пожалуй, больше всего это походило на жалость, которая отчего-то резала сильнее ножа и затмевала собой даже новость о грозящем увольнении.

Вика, словно почувствовав клокочущую внутри Лазарева злобу, отвела взгляд, устало уперевшись лбом в ладони. Смотреть на мужчину отчего-то было неудобно, видя его злость на самого себя, девушка просто не знала, как ей правильно поступить. Лазарев сделал всё сам – просто уткнулся лицом в колени девушки и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.

Мимо промчалась «Скорая», резко затормозив у самых дверей приёмного отделения. Вика, запустившая руку в каштановые волосы мужчины, машинально повернула голову в сторону машины и увидела, как санитары в спешке помогают фельдшеру и врачу выкатить носилки, на которых лежала женщина – каштановые волосы свисали с края каталки.

– Иди, работай, – вздохнула Вика, еле выдавив из себя эти слова и встав с лавки. Лазарев молча поднялся с земли и, чуть пошатываясь, двинулся в сторону больницы. Девушка же, чуть помедлив, развернулась и пошла следом – сама не зная, почему.

– Вот ещё вам гостя, – объявил фельдшер «Скорой», неся на плече мальчика лет шести. – Сын её, в квартире был, сам нас вызвал.

В подтверждение мальчуган кивнул.

– А что у неё? – спросила Вика, пока Лазарев переодевался в ординаторской.

– Да допилась до чертей, – склонившись к самому уху девушки – так, чтобы не услышал ребёнок – ответил врач, только что передавший бумаги Нине. – Панкреатит, но это предварительно.

– Не надо, Кость, я возьму, – подошедший к стойке одновременно с Лазаревым Иван Николаевич махнул рукой и принял у Нины папку. – Вы вон лучше ребенком займитесь, как раз вам по возрасту обоим.

Лазарев с Викой переглянулись, и девушка взяла за руку поставленного на ноги ребенка.

– Пойдем, пока маму лечат, чай попьём?

– Пойдемте, – ответил мальчуган, с интересом рассматривая всё вокруг.

– Иван Николаевич, а я, может, с Вами? – явно растерялся Лазарев, и двинулся было за мужчиной, но тот остановил его вытянутой вперед рукой.

– Иди, Костя, – почти по слогам произнёс он. И тому ничего больше не осталось, кроме как пойти в ординаторскую, в которой уже скрылись Вика и мальчик.

– Ну, рассказывай, как тебя зовут? – усадив ребёнка на кушетку и поставив чайник, спросила девушка.

– Федя, – ответил мальчуган, болтая в воздухе ногами. Машинально Ковалёва отметила про себя то, что, несмотря на мать-алкоголичку, ребенок был вполне ухоженным. – Дайте, я вам помогу, – и мальчик спрыгнул с кушетки с явным намерением осуществить сказанное.

– Не надо, я сама, – сказала девушка. – Кость, познакомься – это Федя.

Вошедший в ординаторскую Лазарев схватил ребенка и завалился вместе с ним обратно на кушетку, чем удивил девушку – ей еще не доводилось наблюдать за тем, как именно мужчина ведет себя с детьми.

– Ты правда сам «Скорую» вызвал? – спросил Костя.

– Да. А что там сложного? Я уже умею, – на последних словах мальчик погрустнел и опустил голову.

– Часто мама так болеет-то?

– Часто. Раньше редко, а сейчас часто.

– А из родственников у тебя есть ещё кто-нибудь?

– Не-а. Только мама…

– Ну, не переживай, – и Лазарев потрепал ребёнка по волосам. – Вылечим твою маму, не переживай.

В ответ Федя только как-то неопределённо пожал плечами, что несколько удивило Вику.

… – Никогда не встречал таких сообразительных дошкольников, – прошептал Костя, посмотрев на заснувшего ребёнка.

– Ну, а что ты хочешь при такой матери? – прохрипела в ответ девушка. Мужчина скептически поджал губы в ответ, а затем взял Вику за локоть и вывел из ординаторской. Зайдя за угол, Костя прижал девушку к стене.

– Слушай, у меня плановая сейчас. Я понимаю, ты домой собиралась…

– Всё нормально. Я останусь. Как думаешь, что с ней будет?

Лазарев спрятал руки в карманы халата и пожал плечами.

– Не знаю. Посмотрим, я надеюсь на Ивана Николаевича. Как ты себя чувствуешь?

– Всё нормально, – повторила Вика и коротко поцеловала мужчину в губы. – Иди работай. Без последствий чтобы.

– Да последствий уже не избежишь, – Костя прикрыл глаза и уткнулся носом в волосы девушки.

– Всё будет хорошо, – и Вика провела кончиком носа по его лицу.

========== 18. ==========

Глава 18.

– Ну, что ты такая сникшая?

– Да ничего. Не хочу, чтобы ты от нас уезжал, – Вика спрятала глаза и погладила Салама по руке.

– Как у вас с Костей дела?

– Нормально, – девушка пожала плечами – про драку Кости с Саввой она предпочла промолчать, дабы не расстраивать друга лишний раз. Впрочем, её план разрушился буквально через минуту, когда в палату вошел сам Лазарев. Вика отщипнула небольшой кусочек от свежайшего лаваша, который Салам скармливал ей вот уже минут пятнадцать – мама молодого человека, Вера Халиловна – приехала, чтобы забрать сына обратно в Махачкалу, и привезла с собой несколько сумок домашних вкусностей. Лазарев, увидев заставленный поднос, сразу всё понял.

– А где мама?

– Чай пошла налить.

Костя, последовав примеру Вики, взял кусочек лаваша.

– Уезжаешь?

– Да, буду там восстанавливаться.

– Но ты же вернешься?

Салам отвел взгляд, словно не желая загадывать наперед, но совершенно случайно краем глаза заметил ссадину на Костином лице и моментально нахмурился.

– Что у тебя с лицом? Ты что, дрался?

– Нет, – Лазарев ответил чересчур быстро, поэтому его ложь оказалась очевидной. И, чтобы как-то сгладить свой ответ, добавил. – Поскользнулся во время секса.

И тут уже шутка не прошла – Вика исподлобья глянула на мужчину, а Салам, казалось, даже не понял смысла сказанного – для него и так всё было ясно – Савелий, пришедший в больницу с разговором «по душам», и Костик, заявившийся под вечер с ссадинами на лице. Последнему пришлось разрядить обстановку и буквально выдавить из себя усталую улыбку.

– Совсем не смешно, Кость, – с легким укором прокомментировала Вика и сцепила руки в замок. В ответ мужчина усмехнулся и прижал сидящую на кровати девушку к себе. И Салам, на лице которого появилась мягкая и лёгкая улыбка, взял друга за запястье – он очень любил этих двоих, и был искренне счастлив видеть их вместе.

… – Что там с этой женщиной?

– Прооперировали, а там не знаю, как пойдет. Печени у неё всё равно, что нет.

Вика удручённо посмотрела на циферблат наручных часов и вздохнула.

– Ты после смены, езжай домой, а я тут останусь.

– В смысле?

Девушка развернулась к Лазареву лицом.

– А ты предлагаешь ребенка здесь бросить одного?

– Именно, что нет, – и с этими словами Костик двинулся в ординаторскую, оставив Вике лишь одно – заинтригованной, пойти следом.

– Эй, Фёдор! – распахнув дверь, мужчина порывисто ворвался в помещение, где мальчик, сидящий за компьютерным столом, что-то увлеченно рисовал на листе бумаги. – Поедем смотреть толстого рыжего кота? – и мальчик, подхваченный на руки, впервые улыбнулся.

– Поедем! А что с мамой?

– Ну, с мамой всё нормально будет. А пока что мы едем к коту, – и Костя, перекинув ребенка через плечо, двинулся к выходу, подмигнув изумлённой Вике, которая неподвижно стояла у шкафчика. Уже в дверях Лазарев развернулся, радостно улыбаясь.– Ты едешь?

Кот Феде понравился. Как и Федя коту – по крайней мере, на его пушистой морде не было выражения недовольства даже тогда, когда его отнесли на диван и заставили играть с бантиком на ленточке. Более того – играл он с явным удовольствием.

– Давай, без разговоров, – перед Викой, сидящей за столом, появилась чашка с горячим лекарством – связки восстанавливались, и лечение не прерывалось.

Вика поморщилась и отвернулась от чашки. На вкус, цвет и запах это пойло было поистине ужасным, хотя на упаковке было написано о том, что в состав входит натуральный ароматизатор.

– Не хочу. Тошнит уже от этого.

Лазарев сел рядом с девушкой.

– А что делать?

– Пожалеть меня и вылить эту гадость в раковину.

– Чтобы потом на операцию лечь?

Вика закусила губу – у неё в самом деле было два выбора – либо консервативное лечение, чем она и занималась уже довольно длительное время, либо операция на связках, которая была довольно рискованной и влекла за собой восстановление ещё более длительное и мучительное.

– Умеешь пожалеть, нечего сказать, – и обречённо вздохнув, девушка сделала несколько глотков, стараясь при этом не дышать.

– Шестилетний ребёнок не капризничает, в отличие от тебя, – и Лазарев кивнул на стену, за которой слышалась возня. Вика исподлобья глянула на мужчину, и тот, улыбнувшись, поцеловал её в макушку. Девушка развернулась и поймала родные губы, прижавшись к Лазареву всем телом. Впрочем, ласка не продлилась долго. – Дети ещё не спят.

– Вот дурак, – усмехнувшись в ответ, Вика закатила глаза. Правда, в следующее мгновение посерьезнела, понизив голос. – Если честно, то я не ожидала, что ты возьмешь ребёнка.

– А как я должен был поступить?– Костик пожал плечами.

– Я не знаю. Просто… Просто я… Удивлена, что ли, – у Вики даже не нашлось толкового ответа – она и в самом деле была очень сильно удивлена.

– Я нему привязался как-то, не знаю. Хороший парень, только с матерью не повезло.

– Страшно мне за него, – Вика положила голову на плечо севшему рядом с ней Лазареву.

– Да, Иван Николаевич говорил, что с ней плохо всё. А даже если и выкарабкается – не завидую я парнишке.

– Дядь Кость, – в кухню вбежал Федя.

– Что, дядя Фёдор?

– Можно, я Пирата на ночь у себя оставлю?

– Конечно, можно. Если он сам согласится, – и Лазарев подмигнул вмиг расплывшемуся в счастливой улыбке ребёнку.

– Ты чай будешь? – спросила Вика, обречённо глядя в чашку с успевшим поостыть лекарством.

– Не-а, – и мальчуган убежал обратно в комнату.

– Пойду, диван ему расстелю, – девушка поднялась и направилась было в коридор.

– Ничего не забыла?

Обернувшись, девушка увидела, как мужчина демонстрирует ей чашку с недопитым её содержимым.

– Не отстанешь ведь, – совершенно беззлобно прокомментировала Ковалёва, взяла протянутую чашку и залпом опорожнила её, отчаянно поморщившись от гадкого вкуса тёплой жидкости.

– Федь, спать пора, – девушка зашла в комнату и сразу же залезла в шкаф в поисках постельного белья.

– Не хочется, – печально вздохнул ребёнок и погладил довольного произведённым впечатлением на гостя кота по голове.

– А что делать, – Вика осторожно сглотнула, чтобы унять противное жжение в горле. – Завтра наиграешься ещё.

– А я завтра опять у вас?

– Ну, маму твою вряд ли кто-то выпишет так скоро, – Вика отложила подушку и взяла в руки пододеяльник. – Помогай.

Федя с готовностью спрыгнул со стула, побежал к девушке и схватился за одеяло.

– Ну-ка, подожди, – Ковалёва откинула бельё и присела на корточки перед ребёнком. Только сейчас она заметила на плечах парнишки крупные синяки лилового цвета – весь день ребёнок был в кофте и футболке, а сейчас, без первой, рукава майки задрались, обнажая то, что раньше скрывали. – Это тебя мама так?!

Мальчик смущённо опустил голову и почесал нос.

– Нет. Это дядя Боря – он к маме приходит часто. Если не спрячусь – точно попадёт.

Вика во все глаза смотрела на ребёнка, не веря ни своим глазам, ни ушам. Бить шестилетнего ребенка, неужели это вообще возможно?

– Костя, – девушка отошла от ребёнка и выглянула в коридор. – Кость!

– Чего ты надрываешься? – Лазарев высунулся из кухни с пультом в руке.

– Иди, посмотри.

– Что такое? – заинтригованный, Костик заглянул в комнату, и Вика осторожно закатала рукава Фединой футболки. Мужчина присел перед мальчиком и посмотрел на Вику, на что та лишь покачала головой, гладя ребёнка по голове.

========== 19. ==========

Глава 19.

– Ну, ты прямо словно и не увольнялась, – Нина хлопнула себя руками по бёдрам, увидев вошедшую в больницу Викторию, на что та лишь улыбнулась, держа Федю за руку. – Тебе идёт, кстати, задумайтесь с Лазаревым между делом так, – и женщина кивнула на ребёнка.

– Можно тебя попросить за ним последить? – Вика проигнорировала «предложение» и кивнула на Федю, который с любопытством рассматривал плакаты.

– Можно, – Нина кивнула. – А ты куда собралась?

– Нарочинская звонила, просила подъехать. Я поэтому и здесь, собственно.

– А-а, – протянула женщина. – Ну, что, Фёдор? Пойдём, рыбок посмотрим?

– Пойдёмте, – и ребёнок схватил протянутую ему руку. Посмотрев вслед ушедшим, Вика размотала шейный платок и двинулась в кабинет главврача, терзаемая смутными догадками касательно того, зачем именно она понадобилась Марине.

– Марина Владимировна, можно? – постучав, Вика вошла в кабинет, вынудив Нарочинскую отложить документы.

– Да, конечно, присаживайся, – женщина сложила руки на столешнице и перешла к делу сразу же, как только Ковалёва устроилась на стуле. – У меня к тебе предложение. Я хотела бы попросить тебя выйти на работу. Сейчас очень много поступает больных, которым нужна именно психологическая помощь, да и вообще, после того, как ты уволилась, лично я поняла, что штату стало намного тяжелее – врачам снова приходится пытаться найти какие-то подходы к больному, а это отнимает очень много времени. Вчера вообще дядечку уговаривали подписать согласие на операцию – пока Брагин не пришел и не наорал на него, вообще никаких подвижек не было. Но, конечно же, его методы использовать постоянно нельзя ни в коем случае – отделение нуждается в квалифицированном сотруднике, и у тебя хорошо получалось справляться со своими обязанностями. В общем, я прошу тебя вернуться. Дело, безусловно твоё, но я бы была тебе очень признательна.

Вика нахмурилась, услышав эту речь, и покрутила в руке карандаш, взятый со стола. Предложение, безусловно, звучало очень заманчиво, да и девушка была очень привязана к Склифу и его обитателям. Но, как бы она не догадывалась, а предложение всё равно прозвучало неожиданно.

– Марина Владимировна, – Вика отложила карандаш и начала рассматривать свои ладони. – Можно, я подумаю?

– Конечно, можешь подумать и посоветоваться. Но я повторю – ты очень нужна отделению. Без тебя вновь стало как-то не так.

– Я понимаю, – Ковалёва улыбнулась. – Но вот если честно – как я буду работать вот такая? – и девушка выразительно поднесла ладонь к горлу. – Что пациенты подумают?

– Тебя на работу принимаю именно я, а это значит, что я тебе доверяю, – отрезала Нарочинская. – И потом – твою травму нельзя считать пороком или чем-то ещё, тем более, очевидно то, что ты идёшь на поправку.