Текст книги "Психология и хирургия (СИ)"

Автор книги: jane_lana_doe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Костя нашёлся на кухне. С самым непринужденным видом молодой человек пил кофе, параллельно с этим щёлкая пультом от телевизора.

– Выспалась?

– Угу, – Вика пересекла кухню и выглянула в окно, чтобы скрыть внезапно раскрасневшееся лицо.

– Тебе хоть из пушек пали – все равно не проснёшься. Как так-то?

– Не люблю пробуждения. Для меня выспаться – огромная сложность. А, кстати, извини за вопрос, но…

– Я в комнате, на диванчике, – Костя отхлебнул кофе и показал пультом в стену. Вика проследила за его жестом, вышла в коридор и заглянула во вторую комнату. И точно – диван был застелен постельным бельём и разобран.

– Слушай, извини, пожалуйста, – виновато произнесла девушка, возвращаясь на кухню. Костя дернул плечом.

– Перестань, я всё равно в спальне почти не обитаю. Кофе будешь?

Вика кивнула и села за стол, глядя по сторонам, Костя же поднялся со своего места и отошел к чайнику.

– Кстати, у нас что, расписание совпадает? Потому как у меня-то выходной сегодня, а ты почему никуда не торопишься? – не поворачиваясь в сторону собеседника, спросила Ковалёва.

– А я отпросился. Не оставлять же тебя одну в незнакомой квартире.

– Боишься, что украду что-нибудь? – усмехнулась девушка.

– Не смешно. Абсолютно.

– Ну ладно, не сердись.

Лежащий на столе телефон неожиданно завибрировал, и Вика, увидев на дисплее знакомое «Брагин», схватила трубку.

– Да.

– Кхм… Вика? – голос Брагина – удивленно-ироничный – заставил девушку удивиться.

– Ну, да, Олег Михайлович, я.

– Котятки мои, а вы не торопитесь там, а? – из голоса Брагина пропало удивление, и осталась лишь ирония.

– В смысле? – не поняла Ковалева. Позади девушки что-то словно всхлипнуло, но Вика не обратила на это никакого внимания.

– В смысле, ДТП у нас крупное на МКАДе, всех к нам везут. И всех наших на работу вызывают. Ты там Константина толкни, пожалуйста. А я-то думаю, чего он отпросился вдруг… – последнюю фразу Олег пробормотал почти неслышно. – Ладно, Викуля, бывай!

В трубке раздались гудки, Ковалёва нажала на отбой и обернулась. Костя стоял, прижавшись спиной к стене и закрыв глаза рукой. Плечи его подрагивали от безудержного смеха.

– Ты чего?

Костя отнял руку от лица и указал пальцем на лежащую на столе трубку.

– Это мой телефон. Твой вон, у сахарницы – он у тебя ночью из джинсов выпал.

Вика проследила взглядом за жестом Лазарева, и липкий ужас охватил девушку – вот почему Брагин так странно с ней разговаривал.

– Чёрт… – протянула девушка и отвернулась обратно к столу, обхватив голову руками. – Кошмар какой…

– Да ладно, бывает, – перед девушкой появилась чашка с кофе, а сам Костя сел на свое прежнее место и посмотрел на девушку, которая вновь залилась краской.

– Там крупное ДТП, всех вызывают, – сказала Вика, чтобы нарушить гнетущую её тишину. – Так что я поехала домой, переоденусь, и потом обратно. А ты сейчас собирайся.

– Нет, если крупное, то домой к себе ты не едешь, а идёшь сейчас в душ. Мы спешим на работу, – Костя хлопнул в ладоши, и, словно не замечая крайнюю степень смущения Вики, вышел из кухни, вернувшись через полминуты с пушистым полотенцем в руке. – Давай бегом, прямо по коридору и налево.

… – Сколько времени? – поинтересовалась Вика, натягивая на плечи кожаную куртку и еле поспевая за Лазаревым, который уже выскочил из подъезда и направлялся к машине.

– Двенадцать, если Брагин не перезванивал, то всё нормально пока, успеваем.

Мужчина подбежал к машине и завозился с сигнализацией, которая принципиально не хотела отключаться. И молодые люди не заметили женщину, которая бесшумно подошла к ним.

– Костик!

Лазарев дёрнулся в сторону, чуть не сбив Вику с ног, и уставился на подошедшую.

– Привет, мам, – растерянно произнес он.

И Вика отчаянно покраснела вновь, чувствуя на себе пристально-изучающий взгляд.

– Здравствуй, Костик, – улыбнулась женщина и вопросительно посмотрела на Ковалеву.

– А, это Вика, наш психолог, – Костя потёр ладонью затылок. – Вик, это Мария Валерьевна – моя мама.

– Очень приятно, – Ковалёва с трудом выдавила из себя подобие улыбки, думая, что еще немного – и она провалится сквозь землю.

– Мне тоже, – женщина ободряюще улыбнулась.

– Мам, а ты чего здесь вообще? Мы торопимся, у нас ДТП, всех подняли.

– А я приехала проведать своего сына. Но смотрю, у него и так всё очень хорошо. Что же, я тогда тебе вечером позвоню, раз вы торопитесь. Вика, до свидания, – Мария Валерьевна улыбнулась вновь и, помахав молодым людям рукой, развернулась и пошла вдоль по улице, по дороге доставая из кармана мобильный телефон.

– До свидания, – негромко произнесла Вика и, убедившись, что Мария Валерьевна не смотрит в их сторону, уткнулась лбом в Костино плечо.

– Какой позор, Господи…

– Да ладно, перестань, – Костя справился, наконец, с сигнализацией, и открыл девушке дверцу. – Садись, опаздываем.

Вика села на пассажирское сидение и закрыла лицо ладонями. Костя же сел за руль, и, заметив то, в какой позе находится его спутница, приобнял её за плечо и поцеловал в висок.

– Перестань, я видел, как она на тебя смотрела – всё нормально.

– Как же плохо получилось, – не отрывая рук от лица, покачала головой девушка. Теперь она просто горела – и от стыда, и от поцелуя.

– Прекрати, – почти по слогам сказал Костя и почти силой отнял ладони от Викиного лица. – На работу лучше морально настройся – там сегодня месиво будет. Хотя, вынужден признать, что у тебя сегодня день косяков.

… – Ребятушки, ну наконец-то! – воскликнула Нина, крутящаяся за стойкой. – Костя, давай к Хромову в первую смотровую бегом, Вик, а ты к Брагину в третью, тем пациент тяжёлый какой-то, отказывается от операции.

– Угу, понял, – Костя расписался в журнале и ринулся в ординаторскую – переодеваться. Нина же, передавая журнал Ковалёвой, загадочно улыбнулась.

– А чего это вы вместе пришли, а?

– Да на улице встретились, – отмахнулась девушка. – Нин, чего у тебя ручки-то не пишут.

Дубровская цокнула языком и положила перед собеседницей новое «перо».

– Так прямо и на улице?

– Так прямо и на улице, – отрезала Вика, улыбнулась лукавому взгляду женщины и, поправив сумку, двинулась в ординаторскую, надеясь на то, что Лазарев уже успел переодеться. Девушке повезло – прямо перед ней дверь распахнулась, и из комнаты вылетел Костя, на ходу подмигнув девушке и бегом полетевший в сторону смотровых. Вика покачала головой, зашла в ординаторскую и скинула с себя куртку.

– Что мы тут видим, товарищ Ковалёва? – поинтересовался Брагин, стягивая с рук резиновые перчатки.

– Похоже на лёгкое сотрясение, – ответила девушка, приоткрывая глаз пациенту – мужчине лет тридцати.

– Это как это так – без рентгена, наобум?

– Вы же сами сказали, что у него невроз. А неврозы могут быть причиной несильных сотрясений. Что ему вкололи?

– Пока ничего, – подала голос Нарочинская, стоящая позади Вики. Девушку явно решили “проэкзаменовать” более опытные хирурги.

– Тогда точно сотрясение – потеря сознания на фоне невроза.

– А я сразу это предположила, Олег Михайлович, – Марина поправила шторку смотровой и скрестила руки на груди.

– Но нам стоило убедиться в правдивости Ваших предположений, Марина Владимировна, – пропел Брагин, делая пометку в бланке приема. Нарочинская цокнула языком и вышла из смотровой, провожаемая заинтересованным взглядом Ковалёвой.

– Что там у вас с Константином Германовичем? – всё таким же издевательским голосом поинтересовался Олег.

– Олег Михайлович, – Вика поднялась со стула. – На работе я всё же предпочитаю работать. Кстати, у меня к вам просьба – не могли бы вы ко мне зайти как-нибудь в более или менее свободное время? Поговорить с Вами хотела.

– Случилось что-то? – Брагин вдруг посерьезнел, заставив Вику улыбнуться.

– Нет, Олег Михайлович, просто поговорить.

– Ну хорошо, иди тогда, – мужчина посмотрел на девушку и проводил её пристальным взглядом, пытаясь понять, чего она от него хочет.

А Вика хотела одного – поговорить и попытаться понять, что же за отношения такие у него с Нарочинской. Они явно не походили на простые отношения «мужчина-женщина», были слишком непонятными для этого. И профессиональная хватка не давала Ковалёвой покоя.

– Вика, ты Костю не видела нигде случайно? – к девушке подбежал запыхавшийся Салам.

– Да я не слежу за вашим Костей, в самом деле! – воскликнула выведенная из размышлений психолог.

– Извини, пожалуйста.

– Ничего страшного. Позвони ему, и все дела.

– Точно, как сам-то не сообразил, – Гафуров хлопнул себя по лбу и выудил из кармана халата мобильный. – С этой неразберихой совсем из головы вылетело…

Салам набрал Лазарева и поднёс телефон к уху. Внезапно у Вики затрещал мобильный, и девушка, удивлённая внезапному звонку – обычно ей никто не звонит в рабочее время – полезла в карман. И, когда она увидела на дисплее «Салам», руки внезапно задрожали. Растерянно посмотрев на молодого человека, в глазах которого плескалось недоумение и любопытство, а на губах играла полуулыбка, Вика нажала на отбой и сунула телефон обратно в карман, молча развернувшись на каблуках и двинувшись в ординаторскую. Она по ошибке схватила со стола Костину трубку.

– Вика, а что… – начал было Салам, который побежал вслед за Ковалёвой.

– Ничего, Салам.

– Откуда у тебя Костин мобильный?

– Ниоткуда. Мы просто перепутали трубки. Правда, – девушка резко развернулась и посмотрела на Гафурова.

– Да-да, то-то ты покраснела.

– Я не покраснела.

– Покраснела, я же вижу.

– Салам! – повысила голос Ковалёва, понимающая, что теперь лучший Костин друг так просто от неё не отстанет, и внезапно для самой себя рассмеялась. – У меня сегодня день косяков. Когда всё закончится, приходи на кофе с йогуртом, поговорим.

И девушка направилась в ординаторскую, пытаясь согнать с лица предательский румянец.

========== 9. ==========

Глава 9.

– Олег Михайлович, а я уже думала, что Вы не придёте! – хлопнула в ладоши Вика, когда на стул перед ней плюхнулся усталый Брагин и, подперев щёку рукой, иронично посмотрел на девушку.

– Ну, как я мог отказать в просьбе нашему очаровательному психологу?

– Приятно слышать, – улыбнувшись, кивнула Ковалёва.

– О чём поговорить-то хотела?

– О Марине Владимировне, – без лирических отступлений, в лоб, произнесла Вика.

– О, как! А что с Мариной Владимировной?

– Ничего, просто… Просто Вы как-то странно с ней обращаетесь. То шутите, то пытаетесь как-то уколоть, подстегнуть. Со стороны очень странно смотрится, если честно.

– Так, стоп, – Брагин поднял руки вверх и внимательно посмотрел на собеседницу. – Ты меня сейчас жизни поучить захотела, что ли?

– Ни в коей мере. Просто очень интересно, правда. Извините, но я в последний раз подобные отношения в школе видела.

Брагин провел рукой по гладковыбритому затылку и протяжно вздохнул. Откровений не будет – это Вика поняла сразу. Но ей хватало и безмолвной реакции, чтобы понять, что Брагин влюблён в Нарочинскую по уши. Причем, скорее всего, продолжительное время. И это смущение, которое Олегу не удавалось сейчас скрыть, только сильнее убеждало молодого психолога в её догадках.

– Почему Вы ей ни в чем не признаетесь, Олег Михайлович?

Брагин поднял глаза на девушку и хмыкнул.

– А зачем? Семью создавать, жениться? Да мне и так неплохо вроде. И мозг мне лечить не надо.

Ковалёва усмехнулась и сцепила руки в замок.

– Я и не думала. Говорю же – простое человеческое и профессиональное любопытство.

– Тогда считай, что всё это – простая защитная реакция. Понимаешь, – Брагин вновь опустил голову. Но лишь на пару мгновений. – Серьёзные семейные отношения не для меня. А Марине именно такие и нужны – с семьёй, детьми и полной чашей. А я не могу, не умею так и не хочу. Мы слишком разные. Вот и все.

– Обычно противоположности притягиваются, Олег Михайлович.

– Далеко не всегда. Противоположности не могут стать родственными душами никогда.

Вика поджала губы, не зная, что ответить. В чём-то Брагин определённо был прав, и девушка понимала это. Просто разговор очень быстро зашел в тупик – Ковалёва чётко понимала, что разговорить хирурга не сможет. А идти к Марине было бы просто глупостью.

– Михайлович, ты тут? – в ординаторскую, в которой и проходил разговор, влетела Нина. – Слушайте, там на нашего Костика какой-то неадекват налетел, идите, посмотрите, а?

Вика и Брагин переглянулись и одновременно сорвались со своих мест.

– Меня почему не позвали, если там неадекват? – спросила Вика, стараясь придать голосу как можно большее спокойствие.

– Так Лазарев и сказал, что сам справится, – развела руками Дубровская.

Втроём они зашли в смотровую – на кровати лежал без сознания Костя, над которым крутилась медсестра Таня, пытаясь открутить плотно завинченную крышечку с пузырька с нашатырным спиртом. Нина отобрала у девушки пузырёк и, показав той на выход, с лёгкостью открутила крышечку и промокнула пахучим спиртом вату. Брагин же, пользуясь тем, что молодой человек находился без сознания, склонился над ним и быстро осмотрел.

– Ушиб мягких тканей, сотрясение если и есть, то очень лёгкое. Чем его?

– Да я не видела, он пациента принимал, я отвлеклась, глаза поднимаю, а он лежит уже, – пробормотала Нина, передавая вату Вике.

– Олег Михайлович! – в смотровую влетела Таня. – Там этот буйный, – девушка кивнула на Костю. – Врача требует себе, хуже стало ему.

– Врача он требует, сейчас я ему покажу врача, козлу… – пробормотал Брагин, идя следом за Танечкой. Нина вышла следом, успев подмигнуть Вике, которая в ответ лишь закатила глаза. Подойдя к кровати, девушка склонилась над Лазаревым и поднесла к его носу влажную вату. Мужчина тут же дёрнулся и распахнул глаза.

– Т-ш, тихо лежи, – произнесла Вика, придерживая Костю за плечо и не давая тому встать. – Я обработаю сейчас.

– Да там царапина, – отмахнулся было Лазарев.

– Константин Германович, – Ковалёва тут же перешла на показательно-деловой тон. – Нина из-за вас половину отделения на уши поставила. Лежи молча. Чем он тебя так вообще?

– Чем, кулаком, – проворчал Лазарев, нехотя терпя обработку раны. – Мастер спорта по боксу, обдолбанный причём. Я даже понять ничего не успел.

Вика невесело улыбнулась и провела рукой по Костиным волосам.

– Напугал нас, – и отвернулась, выбрасывая вату в урну, специально для этого предназначенную.

Ковалёва повернулась обратно как раз в тот момент, когда Лазарев сел на кровати. Какая-то доля секунды – и их губы едва не соприкоснулись – настолько близко друг к другу оказались молодые люди. Вика поспешила было отстраниться, но внезапно почувствовала на спине сильные руки, не дающие ей этого сделать – Костя успел просчитать ее реакцию за какие-то мгновения.

– «Нас» напугал, или тебя? – голос мужчины вдруг стал очень тихим, а сам Костя пытался поймать взгляд девушки, которая всё время отводила глаза.

– А если и меня, – Вика посмотрела, наконец, мужчине в глаза. – Это ничего не изменит.

– Изменит. И очень многое.

– Ты потом пожалеешь, – прошептала девушка. По телу помимо воли растекалось предательское, но такое приятное тепло, а два горячих дыхания, сливающиеся в одно, начинали сводить с ума. Вика уже успела забыть эти ощущения, и сейчас они играли с ней злую шутку.

– А это уже мне решать, нет разве?

Одна рука со спины переместилась на затылок девушки, подтянув её ещё ближе, совсем вплотную. Их губы соприкасались, но это не было поцелуем – это было нечто ещё более интимное и откровенное. То, что обычно разжигает страсть между двумя людьми, то, что указывает на начало чего-то нового и серьёзного. Но для Вики поддаться этому «новому» было очень и очень сложно.

– Пусти меня, – прошептала девушка, в каком-то помутнении проведя кончиком носа по Костиной щеке. В глубине души моля об одном – чтобы не отпускал.

– Ты же этого не хочешь.

– Не хочу. Пусти.

Это прозвучало так вымученно и фальшиво, что Лазарев просто не смог послушаться. Ему стоило бы удивиться, почему к ним никто не заходит, но сейчас было совершенно не до этого – усадив девушку так, чтобы та не сопротивлялась, Костя всё же поцеловал её, совершенно не задумываясь о том, что будет дальше. И даже с легкостью выпустил Вику из крепких объятий, когда та вновь отпрянула от него буквально через несколько секунд. И даже нашел в себе силы рассмеяться, правда, совсем невесело – только сейчас он понял, какие сложности его ожидают с этой девушкой, к которой так сильно тянуло.

– И что дальше? – спросила Вика, вскочившая с кровати и поправляя халат. Она еле говорила от взявших верх эмоций.

Костя не ответил, лишь развел руками. Вика двинулась в сторону выхода из смотровой, и, только открыв штору, наткнулась на полный любопытства взгляд Нины, стоящей на своём посту.

– Будешь трагедию теперь из этого делать? – голос Лазарева раздался над самым ухом девушки – тот уже успел встать и подойти к психологу вплотную. Более того – заметив Нину, Костя помахал ей рукой. И Вика внезапно рассмеялась, поняв, что ничего ужасного не произошло, даже наоборот.

– Не буду. Но теперь нас ждут косые взгляды и расспросы.

– Ну и что? Я готов. Не вижу ничего страшного в человеческом любопытстве. А маме ты понравилась.

Вика непонимающе посмотрела на мужчину, но тот лишь подмигнул ей, улыбнувшись. Правда, через мгновение улыбка исчезла, и Лазарев, поморщившись, прижал ладонь к рассечённой брови.

– Что такое? – спросила девушка, повернувшись к Косте.

– Голова болит, не важно.

– Иди в ординаторскую, приляг, потом на томографию сходишь.

– Еще чего? Просто прилягу на полчаса, и в бой.

Вика хмыкнула и посмотрела на рану. Костя тряхнул головой и обнял девушку, зайдя обратно за шторку.

– Куда вечером идем?

– Ты идёшь домой, причём часа на два пораньше, тебе отлежаться надо. А я сегодня в ночь.

– Слушайте, ребят, я дико извиняюсь, – в смотровую заглянула Нина. – Но там мужика привезли, а смотровых больше нет. Да и врачей свободных тоже, Кость.

– Сейчас иду, – ответил Лазарев, даже не думая отпускать Вику, более того – положив подбородок ей на макушку.

– Ну бегом давай, – Дубровская хитро улыбнулась, кивнула в сторону приемной и вышла.

– Сейчас его осмотрю и в ординаторскую, спать. Я тебя люблю.

– Не торопишься? – Вика прищурилась и посмотрела на уже накидывающего халат Лазарева.

– Не-а, не тороплюсь.

========== 10. ==========

Глава 10.

На кладбище было необычайно немноголюдно, несмотря на то, что стрелки часов подходили к полудню. Сегодня Вика взяла отгул, так как день был для девушки тяжелым морально – сегодня воспоминания нахлынули с утроенной силой. Впрочем, так происходило вот уже четвёртый год в один и тот же день.

На мраморной плите были изображены двое – растрёпанный парень с широкой улыбкой, и статная курносая девушка с длинными волосами и притворно-горделивым взглядом. Под фото были выгравированы имена и годы жизни: «Скрябин Александр Андреевич, 10. 01. 1991 – 27. 10. 2010», «Шевелёва Евгения Викторовна, 10. 01. 1991 – 14. 08. 2010». Они были такими красивыми. Такими молодыми…

Вика опустилась на корточки перед могилой и посмотрела на эти весёлые лица. Она так скучала по ним, так хотела вновь услышать их голоса и смех, обнять их, посплетничать с Женей, поворчать на Сашу, который не отрывался от компьютера. Именно он научил её той самой игре, что была установлена на стационарный компьютер в ординаторской Склифа. Склифа…

Вика разговаривала с фотографиями всегда. Это было своего рода успокоением, помогало отвлечься, да и на душе становилось немного легче. Вот и сейчас девушка рассказывала обо всём, что произошло с ней за всё это время – о нападении, о том, как лежала в больнице, не желая жить дальше, о Косте, который сумел выдернуть её из депрессии и сблизился с ней месяц назад. О своей работе в институте Склифосовского, о Саламе, ставшем верным другом… Обо всем. И, заговорившись, девушка совершенно не заметила молодого человека, в изумлении замершего за спиной Ковалевой.

– Ты как здесь оказалась? – голос Лазарева заставил девушку вздрогнуть, тихо ахнув, и вскочить на ноги.

– А ты?

– Мама попросила привезти её к отцу, – Костя спрятал руки в карманы куртки и подошёл к памятнику, посмотрев на гравировку.

– Брат, – пояснила Вика, и, ничего не сказав, запрокинула голову, чтобы не дать слезам скатиться по щекам. Лазарев заметил это, и обнял девушку, погладив её по спине и поцеловав в висок.

– Они в один день родились, – заговорила девушка через некоторое время молчания. Раньше она никогда не говорила об этом. – Мамы наши подружились в роддоме ещё, вот они с тех пор и не расставались – детский сад, школа… По выходным всегда друг к другу в гости, все праздники вместе. И когда им по пятнадцать исполнилось, встречаться начали. Я посмеивалась сначала, а потом присмотрелась повнимательнее, и поняла, что действительно встречались, а не баловались. Как-то сроднились они со временем друг с другом, полюбили. Сашка мне хоть и сводный, а всю жизнь, как хвост за мной ходил, в медицинский даже пошел, на меня насмотревшись. А Женька в педагогический – любила это дело почему-то.

Костя отпустил девушку, снял с себя шарф и замотал им оголенную шею Вики – поднимался ветер, а горло пальто было свободным. Всё это он сделал молча, ожидая продолжения – он видел, что Вике надо собраться с мыслями. Ковалева с благодарностью посмотрела на мужчину и продолжила задрожавшим голосом.

– В тот день они на пикник с компанией своей поехали – шашлык, песни у костра, палатки… Возвращались рано утром, машину, в которой они ехали, на влажной дороге занесло – старая иномарка была. Женька сразу умерла, а вот с Сашей потом просто ужас творился – он выкарабкался, спасли его, только вот его самого не спросили – хочет ли он жить. В общем, вены он себе порезал, мутизм появился – он вообще разговаривать перестал, когда мы ему о Жене сказали. Продержался два месяца, но не хотел он жить, вот и все… Я на парах была, когда он из окна выбросился. В один день родились, в один день умерли, по сути. Он мне записку оставил, до сих пор наизусть помню – «Женька – всё, что у меня было, а я просто стал обузой. Там мне лучше будет, и вам жизнь облегчу». В дрожь бросает, когда эти слова вспоминаю, господи… – Вика вцепилась в куртку шокированного от услышанного Кости и беспомощно заплакала. Правда, через пару минут успокоилась, и посмотрела мужчине в глаза, чуть прищурившись. – А знаешь, кто его оперировал? Пётр Пастухов. Мы же сводные, фамилии и отчества у нас разные, поэтому никто ничего не знает. Вот, как судьба иногда сталкивает людей…

Лазарев открыл было рот, чтобы что-то ответить, но Вика лишь покачала головой, давая понять, что не хочет отвечать ни на какие вопросы.

– Пойдем отсюда? Пожалуйста, – Вика умоляюще посмотрела на мужчину, и тот лишь кивнул, исподлобья посмотрев на Ковалёву.

До ворот они шли молча, каждый погружённый в свои мысли. А за воротами у машины Кости стояла Мария Валерьевна, которая очень удивилась, увидев Вику. Стоявшая до этого, сложив руки на груди, женщина, увидев девушку своего сына, улыбнулась.

– Здравствуйте, Мария Валерьевна, – поприветствовала Ковалёва женщину охрипшим от неприятного разговора и сдерживаемых слёз голосом.

– Здравствуй, Викулечка, – только она могла так называть девушку.– А я всё думаю, кого же Костик там увидеть вдали мог? Кто у тебя здесь?

– Брат.

Мария Валерьевна сочувственно покивала головой, погладив Вику по плечу. Женщина одобряла выбор сына, хотя и старалась не показывать этого совсем уж открыто. Она вообще старалась не вмешиваться в личную жизнь Кости, понимая его сложный характер, да и просто осознавая, что личная жизнь – это личная жизнь, и советов здесь давать нельзя. Но выбор всё равно одобряла.

…Поехали к Косте домой – ехать к себе Вика просто не хотела, не желала оставаться в одиночестве. А Костя и Мария Валерьевна были совершенно не против, наоборот – женщина не хотела отпускать Ковалеву от себя, видя, в каком подавленном состоянии та находится. Вике определённо нельзя было сейчас утыкаться носом в подушку и плакать в одиночестве – в подобных ситуациях всегда надо быть с людьми, которые смогут отвлечь или хотя бы просто побыть рядом. «Посиделки» оказались довольно длительными – Мария Валерьевна покинула молодых людей в начале одиннадцатого вечера. Вика начала собираться минут через двадцать после ухода Лазаревой, но была остановлена Костей, в планы которого явно не входила ночь в компании одного лишь Пирата – огромного бело-рыжего кота. Мужчина купил его у одного из своих пациентов за пять тысяч рублей, тем самым отдав свои последние на тот момент деньги бедному пенсионеру, которому не хватало денег даже на лекарства. Сначала Лазарев хотел выдворить котяру на улицу, но тот упорно бежал за Костей, не желая оставаться на морозе, и жалость взяла верх – теперь откормленное животное жило в трехкомнатных хоромах и не знало былых печалей.

– Куда ты собралась-то? На часы смотрела? – Костя отобрал у девушки её же пальто и повесил его обратно в шкаф.

– Что значит «куда»? Домой, спать, я устала ужасно просто.

– Тебя одну вообще нельзя отпускать никуда, – хмыкнул Лазарев, оперевшись спиной о входную дверь.

– Ну, отвези меня тогда, – Вика сложила руки на груди.

– Я выпил уже.

В самом деле – мужчина позволил себе рюмку водки, слушая разговор Марии Валерьевны и Вики о безвременно ушедших родственниках.

Вика усмехнулась и протянула было руку к шкафу, но Костя оказался проворнее – встав перед створкой, мужчина положил протянутую руку себе на плечо. Ковалева изогнула бровь, но руки не убрала, и некоторое время просто молчала, глядя на мужчину.

– Останешься?

Вопрос прозвучал тихо и как-то пронзительно. Костя выжидающе смотрел на девушку, перебирая в руке её тонкие пальцы. Вика же отвела взгляд и закусила губу, прекрасно понимая, что подразумевает это «Останешься?» – оно уже звучало однажды. Девушке было не страшно, как тогда, но немного неуютно – былые травмы давали о себе знать в самые неподходящие моменты. Но, в то же время, девушка доверяла Лазареву безоговорочно, уже на опыте зная о том, что бояться ей нечего. Собственно, именно поэтому девушка и кивнула сейчас.

– Останусь.

И Костя привлек девушку к себе, не обращая внимания на Пирата, ревностно бросившегося под ноги молодым людям из-за угла неосвещенной спальни. В которую и направлялись сейчас влюбленные, упиваясь той нежной страстью, что охватила обоих.

…А утром девушка обнаружила в своем мобильном несколько пропущенных вызовов от человека из прошлой жизни – того, кто в свое время был одним из самых близких, и чей номер телефона было просто жалко удалять. И сейчас он объявился, явно желая восстановить общение и совместную деятельность – Виктория знала это наверняка, зная своего партнера, как облупленного. Он не выходит на связь просто так, никогда.

========== 11. ==========

Глава 11.

– И что ты предлагаешь? Начать всё снова?

Вика изогнула бровь и, чуть склонив голову набок, посмотрела на своего собеседника в ожидании ответа. Молодой человек – рослый, подтянутый, красивый – усмехнулся и помешал ложечкой кофе, только что принесенный официантом.

– А почему бы и нет? Вспомни, как круто было вдвоём!

Вика откинулась на спинку стула и задумалась. Предложение было очень и очень заманчивым, но где-то на подсознании девушка побаивалась возобновлять то, что когда-то предпочла выкинуть из головы, казалось, навсегда.

– А если я соглашусь?

– Так именно этого я и добиваюсь!

– Хорошо. Давай попробуем. Только на тренировках на меня не орать, не психовать.

– Да когда это было?

– Почти всегда, дорогой, – хмыкнула девушка. – А вообще – я очень удивилась твоим звонкам.

– Хочешь честно? После того, как ты документы забрала, мне поставили в пару Ленку Смирнову. Вот где ужас-то был. Ты-то хоть могла огрызнуться на меня, когда считала нужным, а эта – ни рыба, ни мясо. Во всём соглашается, всё терпит. У меня даже мысли шальные пробегали – если я её ударю вдруг, тоже стерпит?

– Да она же влюблена в тебя давным давно, – ухмыльнулась Вика, доставая из сумки пачку сигарет. – Нет, Дим, ну а что – симпатичная девочка, способная, тихая, покладистая. Идеальный вариант.

– Смейся-смейся. Ты же знаешь, что я только тебя обожаю.

– Поздно же ты, Димочка, спохватился, – Ковалёва выпустила изо рта тугую струю дыма. – Очень поздно. И вообще, не знаю, как я теперь со своим образом жизни буду время свободное выкраивать.

– А что? – на лице Дмитрия вдруг появилась издевательская усмешка. – Вторая половина не отпустит?

Вика искоса посмотрела на собеседника, взглядом давая ему понять, что он говорит несколько не то.

– Работа не отпустит.

…В Склифе был аврал – массовое ДТП, всех пострадавших в котором везли именно в легендарный НИИ.

– Вик, зайди в третью смотровую, там у Пастухова пациент буйный какой-то, его скрутить никак не могут – третью капельницу вырывает уже.

– Хорошо, Нин, иду, – Ковалёва расписалась в журнале и направилась в смотровую. Неимоверно хотелось спать, а до конца смены оставалось ещё три часа. Да и как тут по расписанию-то уйдёшь, с таким кошмаром?..

– Петь, что у Вас? – с Пастуховым Вика общалась более по-свойски, чем с остальными хирургами старшего возраста.

– Парню двадцать лет, ехали с девушкой по МКАДу, врезались в маршрутку, – Пастухов взял девушку под локоть и отвёл в сторонку, пока, казалось бы, успокоившийся парень, тяжело дыша, безостановочно вертел головой. – Девушка его умерла, он не знает ещё, мы его даже успокоить не можем нормально, чтобы капельницу поставить.

Вика невидящим взглядом посмотрела на Петра и повернулась к парню, который буквально буравил Ковалёву диким взглядом. И впервые за всё время работы девушке стало по-настоящему страшно. Но выдавать страх ни в коем случае нельзя.

– Дайте шприц, – попросила Вика медсестру, и та мгновенно выполнила просьбу. Вика подсела к парню и взяла его за руку, одновременно проверив шприц на «готовность».

– Кать, это ты? – задыхаясь, произнес парень, судорожно схватив Вику за руку. Ковалёва повернулась к удивлённому Пастухову и медсестре и кивнула им на штору, тем самым потребовав выйти. Те молча выполнили требование.

– Я, мой милый, успокойся, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответила Вика. Хотя голос девушки всё равно предательски дрожал, выдавая на гора все внутреннее волнение, волнами накатывающее на психолога.

– С тобой всё нормально?

– Всё хорошо, ты о себе сейчас подумай, я за тебя очень боюсь.

– Не бойся, я нормально. Только не бойся, прошу тебя… – парень на миг расслабился и отвернулся, но и этого хватило Вике, чтобы сделать быстрый укол. Казалось, пациент даже не почувствовал его – настолько тихим он вдруг стал. Вика облегчённо вздохнула, отложила шприц и погладила парня по волосам. В груди девушки всё сжалось от жалости к молодому человеку, о котором она не знала совершенного ничего. Ковалёва поднялась с кровати, ещё раз внимательно посмотрела на пациента, убедившись в том, что успокоительное начало действовать, и вышла из смотровой.