Текст книги "После перемен (СИ)"

Автор книги: Извращённый отшельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– В этих строках, – произнесла она мягко, – я попыталась передать красоту этого вечера. Пусть он останется в наших сердцах надолго.

После чего поклонилась и грациозно спустилась со сцены.

– Изящно, – пробормотала Рика, хотя в глазах читалась лёгкая насмешка. – ОЧЕНЬ традиционно.

– Зато какая техника, – восхищённо выдохнула Сатоми.

Акане же только хмыкнула, явно считая выступление слишком предсказуемым.

А Казума, наблюдая из-под своей маски кицунэ, слегка улыбнулся: «Интересный выбор – показать мастерство через традицию. Вот только, действительно ли это отражает саму Минако? Или лишь ту, кем её учили быть?»

Харуно объявила следующую участницу:

– Танака-сан, просим вас.

Рика поднялась с особой грацией – не той церемонной, как у Минако, а какой-то своей. В её походке чувствовался западный шик, смешанный с японской утончённостью. Всё-таки времяпрепровождение в Америке сказалось даже на осанке и умении подать себя.

– Добрый вечер, – произнесла она с широкой улыбкой. – После такой прекрасной каллиграфии, думаю, самое время немного взбодрить наши умы.

На сцену вынесли небольшую доску и маркеры.

– Бизнес, как и жизнь, это постоянная работа с информацией, – взяла она маркер. – И сегодня я покажу вам кое-что интересное. Маленький эксперимент. Назовите любых двадцать слов.

После чего девушки озвучили случайные слова, а Рика быстро написала их на доске: «Бабочка, компьютер, сакура, телефон, океан, карандаш, гора, часы, книга, зонт, луна, очки, дерево, ключ, облако, чашка, свеча, птица, камень, река»

– У вас есть ровно тридцать секунд, чтобы запомнить эти слова. После я сотру их, и мы проверим, сколько вы смогли удержать в памяти.

Девушки сосредоточились на словах. Тридцать секунд спустя Рика стёрла список.

– А теперь… – она хитро улыбнулась. – Кто хочет проверить свою память?

– Я! – вызвалась Хина.

Она назвала семь слов.

Сатоми вспомнила пять.

Минако – девять.

– Неплохо, – кивнула Рика. – А теперь я назову все двадцать слов. В том же порядке, что они и были записаны.

И она безошибочно перечислила весь список, вызвав удивлённые взгляды.

– Это невозможно! – выпалила Хина. – Как⁈

Рика улыбнулась:

– Сейчас расскажу. На самом деле я создала историю: «Бабочка села на компьютер под цветущей сакурой, рядом лежал телефон. Над океаном парил карандаш, пролетая над горой, где часы отбивали время для книги под зонтом. Луна освещала очки на дереве, где ключ парил в облаке. Чашка грелась свечой, а птица несла камень к реке.»

По саду пронеслись восхищённые вздохи.

– Наш мозг, – продолжила та, – запоминает истории в сотни раз лучше, чем разрозненные факты. Это работает везде: в учёбе, бизнесе, переговорах. А теперь, давайте проверим, как это работает на больших числах…

За следующие пять минут она научила присутствующих запоминать длинные последовательности цифр, превращая их в истории. К концу выступления даже Минако, поначалу скептически настроенная, увлечённо конвертировала числа в образы.

– В бизнесе, как и в жизни, – закончила Рика, – главное не объём информации, а умение работать с ней. Превращать сложное в простое, скучное – в интересное.

Она изящно поклонилась и спустилась со сцены.

– Вот это да! – Хина всё ещё пыталась запомнить очередное число через образы. – Реально работает!

– Хм… – Минако поджала губы, но в глазах читался неподдельный интерес. – Весьма познавательно.

Казума же, наблюдая из-под маски, улыбнулся: «Умно. Показать практический навык и одновременно продемонстрировать свой подход к решению проблем. Она определённо знает, как произвести впечатление.»

Харуно снова вышла на сцену:

– Следующее выступление представит Окубо-сан.

Хина поднялась так энергично, что несколько лепестков цветущих деревьев, кружившихся рядом, разлетелись в стороны. В её походке не было ни грамма той церемонности, что демонстрировали предыдущие участницы – она двигалась как щука в пруду, готовая к рывку.

– Всем привет! – её широкая улыбка озарила сцену, явно не заботясь о традиционной сдержанности. – После такой гимнастики для ума самое время размяться физически!

Минако едва заметно поморщилась от такой прямолинейности, но Хину, похоже, совершенно не волновало чужое мнение.

На сцену вынесли деревянные доски разной толщины, установив их на специальных подставках. Хина ловко подвязала рукава юкаты, обнажив натренированные руки – явно не те, что обычно демонстрируют благородные невесты.

– Что общего между бизнесом и боевыми искусствами? – спросила она, принимая боевую стойку. – В обоих случаях важно уметь… – её кулак со свистом рассёк воздух, – … пробивать преграды!

ТРАХ!

Первая доска разлетелась от молниеносного удара.

– Ого! – выдохнула Сатоми, прикрыв рот рукавом.

– Впечатляет… – протянула Рика.

Хина не остановилась. Её движения слились в единый танец – красивый и смертоносно точный. Каждый удар, каждый разворот был отточен тысячами тренировок.

БАХ!

Вторая доска треснула пополам от удара ногой.

– Сила важна, – комментировала Хина между ударами, – но без контроля она бесполезна.

КРАК!

Последняя, самая толстая доска, разлетелась от комбинированной атаки.

– Вот это да… – прошептала Юна.

Хина замерла в финальной стойке, дыхание оставалось ровным, словно просто прогулялась по саду.

– А теперь, – она хитро улыбнулась, – покажу кое-что особенное.

Она достала из рукава бумажный лист и подбросила его в воздух. В следующее мгновение её руки превратились в размытое пятно – серия ударов была настолько быстрой, что казалась единым движением. Когда листок опустился, она поймала его. Весь как решето.

– Сила без контроля – просто грубость, – сказала она, аккуратно складывая лист. – Настоящее мастерство – знать, когда ударить, а когда остановиться.

После чего поклонилась и спрыгнула со сцены, приземлившись легко, как кошка.

– Сумасшедшая, – пробормотала Минако, но прозвучало как невольное восхищение.

– А какая техника, – восторженно заметила Сатоми.

Акане же просто кивнула, признавая мастерство.

Казума же вынес очередной мысленный вердикт: «Занимательно. Сила через контроль значит. Она определённо умнее, чем хочет казаться.»

Харуно объявила следующую:

– Широсаки-сан, проходите на сцену пожалуйста.

Юна поднялась так плавно, что казалось не идёт, а течёт, как вода.

– В этом саду, – начала она мягким голосом, – среди фонарей и растений, я хотела бы показать вам то, что обычно остаётся незамеченным.

На сцену вынесли три прозрачных сосуда с водой и несколько свежесрезанных цветов. Юна опустилась перед ними на колени с такой грацией, что даже Минако невольно выпрямила спину.

– Вода, – произнесла Юна, касаясь пальцем поверхности, – самая удивительная стихия. Она может быть и нежной… – по воде пошла рябь, создавая причудливые узоры, – и разрушительной.

Широсаки брызнула в воду несколько капель чернил, и те начали причудливо растворяться, создавая в воде подобие танцующих призраков.

– Жизнь похожа на воду, – продолжила она, начиная создавать икэбану. – Также течёт, меняется, принимает новые формы…

Её руки двигались с грацией и точностью. Каждый цветок, каждая ветка находили своё идеальное место в композиции. Но что-то было необычное в её технике – не просто составление традиционного японского букета, а нечто иное.

– Смотрите, – Юна указала на отражение композиции в воде. – Иногда то, что кажется простым отражением, открывает совершенно новый мир.

Действительно, отражение создавало причудливую игру от света фонарей, превращая обычную икэбану в нечто волшебное.

– Ого… – выдохнула Хина. – Я думала, она просто цветочки поставит.

– Тихо ты, – шикнула Рика, явно заинтригованная.

Юна закончила работу и слегка отступила, позволяя всем увидеть результат. В центральном сосуде распустилась композиция из белых цветов, их отражение в воде создавало иллюзию бесконечности. В боковых сосудах красные и синие цветы будто соединялись через бесконечное пространство.

– Иногда, – произнесла та, поднимаясь, – красота не в том, что мы видим, а в том, что остаётся невидимым. Как и любовь. Память. Надежда.

Она поклонилась и также плавно вернулась на своё место.

– Завораживающе, – прошептала Сатоми.

– И немного жутковато, – добавила Хина, но в голосе проскользнуло уважение.

Акане задумчиво смотрела на композицию, явно пытаясь разгадать скрытый смысл.

А Казума подумал: «Она показала не просто искусство – создала метафору. Впечатляюще.»

– Куросаки-сан, просим вас на сцену, – прозвучал монотонный голос Харуно.

Сатоми поднялась так осторожно, будто боялась спугнуть саму тишину. В движениях какая-то особая мягкость по сравнению с остальными.

– Добрый вечер, – голос был тихим, но в нём слышалась искренняя теплота. – Я хотела бы поделиться с вами не просто умением, а частичкой души.

На сцену вынесли небольшой стол с ингредиентами для вагаси. Сатоми опустилась перед ним и начала работу.

– В детстве, – говорила она, ловко замешивая тесто, – моя бабушка учила меня, что в каждое движение нужно вкладывать любовь. Иначе даже самые дорогие ингредиенты не создадут настоящего вкуса.

Её пальцы двигались с удивительной точностью, превращая простое тесто в произведения искусства. Лепестки сакуры, хризантемы, листья клёна – каждая сладость становилась маленьким шедевром.

– Видите эти прожилки на лепестках? – она показала почти готовый цветок. – Их нужно делать очень осторожно. Один неверный нажим – и цветок потеряет свою душу.

– Душу? – переспросила Хина. – Это же просто конфета…

– Ничего не бывает «просто», – мягко возразила Сатоми, ещё и впервые так уверено. – Каждая вещь, в которую вложено сердце, становится особенной.

Она закончила работу, представив поднос с двенадцатью разными сладостями – каждая изображала уникальный цветок или лист.

– Я назвала эту коллекцию «Времена года в саду», – сказала она, поднимаясь. – Потому что даже в самый холодный день можно найти каплю тепла, если знать, где искать.

После чего поклонилась и тихо вернулась на место.

– Какая милота… – протянула с лёгким сарказмом Рика, хотя в глазах читалось искреннее восхищение мастерством.

– Я бы всё съела! – не сдержалась Хина, заработав неодобрительный взгляд от Минако.

А Казума задумался: «Может быть, именно в такой простоте и кроется настоящая сила?»

Харуно объявила последнюю участницу:

– Фудзивара-сан, проходите на сцену, пожалуйста.

По саду пронеслась волна тишины – особой, что бывает перед грозой. Акане поднялась с королевской грацией. Ни капли суеты, только чистая элегантность.

На сцене появился небольшой стол с шахматной доской. Однако вместо привычных фигур на ней стояли стеклянные сосуды разной формы: высокие цилиндры, изящные колбы, прозрачные кубы.

– Жизнь – партия, – начала Акане. – И побеждает в ней не тот, кто делает красивые ходы, а тот, кто умеет видеть наперёд.

Она взяла один из цилиндров, наполненный прозрачной жидкостью:

– Что вы видите?

– Воду, разумеется, – ответила Рика с лёгкой насмешкой.

Акане едва заметно улыбнулась:

– Именно. Все видят воду. – Она наклонила цилиндр над другим сосудом, и жидкость, вступив в реакцию с воздухом, окрасилась в глубокий синий цвет. – Но реальность не всегда совпадает с очевидным.

Акане продолжила переливать жидкости между сосудами, и с каждым движением на доске расцветала новая палитра: пурпурный сменялся золотым, изумрудный превращался в рубиновый. Каждый ход был рассчитан, каждая реакция – предсказана.

– В жизни, как и в химии, – продолжала она, не прерывая свои завораживающие ходы на шахматной доске с цветами, – важно знать не только что происходит сейчас, но и что произойдёт потом.

Финальный аккорд, и на доске теперь настоящая симфония цветов – каждая клетка светилась своим оттенком, превратив шахматное поле в живую картину.

– Думаете, это просто фокус с цветами? – её голос стал тише, но от этого только сильнее приковывал внимание. Её же взгляд устремился на Казуму, который смотрел неотрывно. – Это демонстрация того, что истинная сила – в способности видеть связи там, где другие видят лишь хаос.

Акане сделала паузу, и свет фонарей красиво отразился в её чёрных глазах:

– Потому что тот, кто умеет предвидеть будущее… – её рука опрокинула последний сосуд, и все цвета внезапно слились в один – кристально чистый, как вода, – … может его изменить.

В саду повисла абсолютная тишина.

– Невероятно, – прошептала Сатоми.

– Впечатляюще, – признала даже Минако.

Хина присвистнула:

– Вот это мозги!

А Казума почувствовал странное дежавю. Что-то в этой демонстрации хаоса и порядка, в этой уверенной грации, в этом умении превращать науку в искусство – всё казалось удивительно знакомым.

«Кто она? Ей знаком хаос. Ещё и так посмотрела на меня в тот момент… Кто ты, Акане-сан…»

Когда последнее выступление завершилось, сад преобразился. В центре поставили низкий столик с традиционным чайным набором – простым, но изысканным.

Казума присел за него, понимая, что по регламенту – это финальная часть мероприятия. Харуно, появившись перед «невестами», объявила:

– Уважаемые гостьи, начинается чайная церемония. Каждая из вас получит возможность разделить с Казума-сама не только чай, но и момент вечера. – Она сделала паузу. – Первой приглашается Ямадзаки-сан.

Минако подошла к столику и плавно опустилась напротив Казумы.

– Добрый вечер, Казума-сама, – произнесла она формальную фразу с идеальной интонацией.

– Добрый вечер, Ямадзаки-сан, – ответил тот, приступив готовить для неё чай.

Его движения были уверенными, хотя и не столь отточенными, как у профессионального мастера. Но в этой неидеальности было что-то очаровательное.

– Ваша каллиграфия впечатляет, – заметил он, аккуратно наливая чай. – Как и хайку.

Минако приняла чашу обеими руками, развернув её по этикету:

– Благодарю. Ваши ответы на вопросы были не менее впечатляющими. Особенно про чайную церемонию.

– А, тот момент позора, – усмехнулся Казума. – Надеюсь, сегодня обойдется без падающих чашек.

– Юмор – признак уверенности, – заметила Минако, делая маленький глоток. – Хотя многие считают его неуместным в серьёзных ситуациях.

– А вы считаете эту ситуацию серьёзной?

Минако на мгновение задумалась:

– Я считаю серьёзным всё, что связано с традициями и будущим семьи.

– Даже если эти традиции включают в себя показ невест с мужчиной в маске лисы? – его глаза за прорезями маски чуть сощурились.

Уголки её губ дрогнули:

– Особенно в таком случае. Способность сохранять достоинство в любой ситуации – разве не это истинное искусство?

Они обменялись понимающими взглядами.

Когда чай закончился, Минако поднялась так же грациозно, как и села.

– Благодарю за беседу, Казума-сама.

– Взаимно, Ямадзаки-сан.

Когда она вернулась на место, другие девушки заметили, что на её губах играла едва заметная улыбка.

– Следующей приглашается Танака-сан, – объявила Харуно.

Рика поднялась с грацией кошки – такой же гибкой и независимой.

– Добрый вечер, Казума-сама, – произнесла она, опускаясь напротив с изящной небрежностью. – Надеюсь, вы не устали от чаепития?

– После ваших фокусов с числами, Танака-сан, – ответил тот, начиная готовить чай, – я больше переживаю, не превратится ли оно во что-нибудь неожиданное.

Рика рассмеялась – открыто, без традиционного прикрывания рта рукавом:

– О, так вы заметили подвох с числами?

– Конечно, – он протянул ей чашу.

– Хо-хо, – её глаза заблестели. – А вы наблюдательны. Тогда, может, сыграем в игру?

– Ещё одну? – в его голосе звучало искреннее веселье. – Вы опасная соперница, Танака-сан.

– Всего один вопрос, – она сделала глоток, не отрывая от него взгляда. – Если бы вы могли мгновенно освоить любой навык, какой бы выбрали?

Казума размышлял всего пару секунд:

– Пожалуй, выбрал бы умение читать людей.

– Разве это не то, чем я занималась на выступлении с числами? – она приподняла бровь.

– Нет, – он покачал головой. – Вы показали, как управлять выбором. Я хочу научиться понимать сам выбор. Почему люди решают так, а не иначе. Что движет ими на самом деле.

Рика поставила чашу, во взгляде промелькнуло уважение:

– А вы интереснее, чем кажетесь, Казума-сама.

– Возможно, – он слегка наклонил голову, маска кицунэ поймала отблеск фонаря. – Или это просто вы очень хорошо направляете беседу.

Они обменялись понимающими улыбками – два игрока, оценившие мастерство друг друга.

Когда Рика вернулась на место, в её походке появилась новая лёгкость. А Казума подумал, что эта девушка определённо умеет превращать даже простую чайную церемонию в нечто увлекательное. Двумя словами – горячая штучка.

– Окубо-сан, просим проходите, – произнесла Харуно.

Хина поднялась одним плавным движением и добралась до Казумы.

– Йо, Казума-сама! – она опустилась напротив с той же энергией, с какой разбивала доски. – Надеюсь, чай достаточно крепкий?

– Для чемпионки по каратэ? – Казума начал готовить. – Постараюсь не разочаровать.

– Хи! – она подалась вперёд. – А вы забавный. Знаете, я ожидала увидеть типичного богатенького наследника, который только и умеет, что важничать.

– Разочарованы? – в его голосе промелькнула усмешка.

– Наоборот, – она приняла чашу. – Приятно удивлена. Особенно вашими ответами про драку. Звучало так, будто знаете, о чём говорите.

– Возможно, у меня был опыт. Или просто хорошее воображение.

– Врёте, – она сделала глоток и прищурилась. – У вас движения человека, который знает, как держать удар. Даже сейчас, когда просто сидите.

– Наблюдательно, – он слегка наклонил голову. – А вы всегда так прямолинейны, Окубо-сан?

– Всегда, – она гордо вскинула подбородок. – Потому что в бою, как и в жизни, нет смысла притворяться. Либо ты сильный, либо нет. Либо честный, либо лжец.

– А как насчет тех, кто просто пытается выжить?

Хина замерла, взгляд стал серьезнее:

– Тогда им нужно стать достаточно сильными, чтобы не просто выживать, а жить.

Они посмотрели друг на друга с неожиданным пониманием.

– Знаете что, Казума-сама? – она допила чай. – Если захотите спарринг-партнера – обращайтесь. Уверена, с вами будет интересно.

– Благодарю за предложение.

Когда Хина уходила, то походка больше не была дерзкой – теперь в ней читалось уважение. Кажется, она смогла увидеть в Казуме нечто, что ей близко по духу.

– Широсаки-сан, проходите пожалуйста.

Юна приблизилась к столу как привидение – её белая юката с голубыми узорами светилась в мягком свете фонарей, а пепельные волосы дополняли мистический образ.

– Добрый вечер, Казума-сама, – произнесла она голосом, похожим на шелест листьев в кронах деревьев.

– Добрый вечер, Широсаки-сан, – ответил тот, начав готовить для неё чай с особой тщательностью.

Юна наблюдала за его движениями с мягкой улыбкой, с которой смотрела на свои цветы:

– Может это прозвучит странно, Казума-сама, но в каждом движении есть своя история. Даже в том, как вы наливаете чай.

– Почему же странно? Я абсолютно с вами согласен, – понимающе улыбнулся он, протягивая ей чашу.

Юна улыбнулась в ответ. Сделала глоток. Так нежно коснувшись губами чаши, да и её движения, будто она делала всё медленнее, чем другие, намеренно растягивая мгновения.

– Если я задам вам философский вопрос, вы на него ответите?

Казума даже не удивился:

– Попробуйте, Широсаки-сан.

Юна подняла взгляд, в глазах появился лёгкий блеск.

– Если бы вы могли вернуть один момент своей жизни, какой бы вернули?

Вопрос оказался непростым, что, опять же, неудивительно, учитывая, кто перед ним. Но голос Казумы по-прежнему был спокойным:

– Возможно, момент, когда впервые понял, что каждая ошибка – это не конец, а начало чего-то нового.

Юна улыбнулась чуть шире, её удовлетворил ответ.

– Хороший выбор.

Их разговор был коротким, но в нём чувствовалась странная гармония. Юна покинула стол, оставив за собой лёгкое ощущение тишины.

– Куросаки-сан, проходите пожалуйста, – прозвучало очередное обращение от Харуно.

Сатоми приблизилась к столу осторожно, боясь потревожить сам воздух.

– Добрый вечер, Казума-сама, – произнесла она едва слышно, опускаясь на подушку.

– Добрый вечер, Куросаки-сан, – тот начал готовить чай, намеренно делая движения медленнее и плавнее, чтобы не усилить её очевидное волнение.

– Ваши вагаси были настоящим произведением искусства, – заметил он, протягивая ей чашу.

Сатоми приняла её обеими руками, щеки слегка порозовели:

– Это просто… семейный рецепт. Ничего особенного. Я не умею делать что-то такое же умное, как другие девушки.

И сделала маленький глоток, держа чашу двумя руками, боясь пролить.

– Иногда простота – самое сложное, – заметил Казума. – И именно в ней часто скрывается настоящая красота.

Сатоми подняла глаза, взгляд полон благодарности.

– Вы очень добры, – сказала она искренне.

Их беседа вышла короткой, но искренней.

Харуно объявила последнюю участницу:

– Фудзивара-сан, проходите пожалуйста.

Акане поднялась с места и направилась к столику, все взгляды невольно устремились на неё. В походке читалось абсолютное благородство, ещё и вызов всем соперницам. Каждый шаг отточен до совершенства, как у танцовщицы, исполняющей древний ритуал.

Казума почувствовал странное волнение, когда она приблизилась к столу. Что-то в её присутствии казалось неуловимо знакомым, будто отголосок мелодии, которую слышишь, но не можешь вспомнить. А так хочется.

Она села напротив Казумы. Осанка безупречна, а взгляд – смесь чего-то глубокого и, одновременно, личного.

– Добрый вечер, Казума-сама.

– Добрый вечер, Фудзивара-сан, – ответил он, начав готовить чай.

Его руки двигались уверенно, но внутри нарастало странное напряжение. Акане наблюдала за ним с едва заметной улыбкой.

– Угощайтесь, – чаша была подана.

Акане приняла её, сделала небольшой глоток, но глаза всё время оставались на Казуме:

– Ваши ответы на вопросы были достойными, Казума-сама.

Тот слегка улыбнулся:

– Рад, что произвёл впечатление. Ваше выступление тоже было выше всяких похвал.

Акане чуть прищурила глаза:

– Вы говорите подобное всем девушкам?

Казума чуть не поперхнулся, а затем усмехнулся, склонив голову.

– Возможно. Но я редко говорю это искренне.

Та поставила чашу обратно на стол:

– Интересный ответ.

На мгновение между ними повисла тишина, напряжённая, но не неловкая. Затем Акане задала вопрос, который явно назрел в её мыслях:

– Вы, Казума-сама, выглядите человеком, способным справиться с любой задачей. Но скажите: как вы поступаете, когда не знаете, что делать?

Вопрос непростой. Казума молчал, пальцы скользнули по краю чаши, пока обдумывал ответ.

– Когда не знаю, что делать… я двигаюсь вперёд. Даже если это кажется неправильным. Иногда бездействие хуже любой ошибки.

Акане приподняла бровь, взгляд чёрных глаз стал более пристальным.

– Смелое утверждение. Но разве это не опасно?

Он слегка наклонил голову:

– Возможно. Но жизнь редко бывает безопасной, Фудзивара-сан.

– Хороший ответ, – произнесла та тихо, поднимая чашу и делая ещё один глоток. Внезапно с её уст прозвучало предложение: – Давайте сыграем, Казума-сама.

– И во что же? – явно удивился тот.

– В правду или действие, – хмыкнула Акане. Да так, что прозвучало как вызов.

– Дерзко превращать чайную церемонию в игру, – отметил с прищуром Казума. – Однако, я согласен. Трудно устоять перед вашей прямолинейностью. Это подготовка или вы всегда таковы?

– Только когда знаю, что игра стоит свеч, – она подняла чашу с чаем, глаза блеснули. – Правда или действие, Казума-сама?

Казума почувствовал, как по спине пробежал холодок. В её голосе было что-то, что заставляло его сердце биться чаще.

– Правда, – ответил он, не отводя взгляда.

– Если бы вы могли вернуть одно воспоминание, – Акане смотрела прямо на него, голос стал мягче, интимнее, – какое бы выбрали?

Вопрос ударил неожиданно точно. Казума сжал пальцы на чаше, чувствуя, как внутри нечто дрогнуло:

– Момент, когда был по-настоящему счастлив. Хотя, – он усмехнулся, но в этой усмешке слышалась горечь, – я даже не уверен, существовал ли такой.

– Существовал, – тихо сказала Акане, и впервые за вечер её идеальная маска треснула, показывая настоящую боль. – Поверь, Казума, такой момент был.

Она назвала его по имени, и это прозвучало как удар колокола в тишине.

– Вы говорите так, будто знаете… – Казума подался вперёд, сердце забилось быстрее.

– Мы были знакомы, – каждое её слово падало как камень в тихий пруд, создавая круги воспоминаний, которых он не мог поймать. – В другой жизни. До того, как судьба решила сыграть с нами злую шутку.

– До того, как я потерял память? – его голос стал хриплым.

– Верно, и до того как мы оба потеряли нечто бесценное, – Акане опустила взгляд на чай, и в отражении поверхности словно видела их совместное прошлое. – Ваш ход, Казума-сама.

– Правда или действие? – спросил он, чувствуя, как внутри только нарастает странное волнение.

– Правда, – её голос был тихим.

– Вы жалеете? – вопрос вырвался сам собой, будто часть его души кричала о том, что забыл разум. – О том, что было между нами?

Акане замерла. В её чёрных глазах промелькнула такая боль, что на мгновение показалось – вот-вот расплачется. Но лишь сжала пальцы на коленях до побелевших костяшек.

– Я жалею, – произнесла она так тихо, что он едва расслышал, – что не смогла тогда бороться сильнее. Что позволила обстоятельствам разрушить то, что было важнее всего.

– Вы говорите загадками, Фудзивара-сан, – Казума наклонил голову, маска кицунэ поймала блик фонаря. – Но каждое ваше слово отзывается здесь… – и коснулся груди, – как эхо чего-то важного.

Акане подняла на него взгляд, и в её глазах промелькнула надежда:

– Значит, часть вас всё ещё помнит.

– Не разум, – он покачал головой. – Что-то глубже. Будто моё сердце знает мелодию, которую я забыл.

В саду стало так тихо, что можно было услышать, как шелестит молодая листва.

– Знаете, Казума-сама, – её голос дрогнул, – когда-то давно вы сказали мне, что иногда нужно потерять всё, чтобы найти самое важное.

– И что же я нашёл? – спросил он, подавшись вперёд.

Акане грустно улыбнулась:

– Себя. Но ценой этого стала… я.

Её слова повисли в воздухе как невидимые нити, связывающие их прошлое и настоящее. Акане поднялась, всё с той же грацией, но теперь в глазах читалась затаённая боль.

– Возможно, – произнесла она тихо, – иногда судьба даёт второй шанс. Не для того чтобы вернуть прошлое, – и посмотрела на него долгим взглядом, – а чтобы создать что-то новое.

– Акане… – её имя сорвалось с его губ непроизвольно, память тела оказалась сильнее забвения разума.

Она замерла на мгновение, чёрные глаза расширились от столь внезапного обращения. Но затем взяла себя в руки и слегка поклонилась:

– Благодарю за игру, Казума-сама. И за то, что даже не помня ничего вы всё ещё остаётесь собой.

И ушла к своему месту. Казума почувствовал странную пустоту внутри, как если бы потерял что-то важное. Снова. В голове зазвучал вопрос: «Кем же ты была для меня, Фудзивара Акане? И почему моё сердце так странно стучит, глядя тебе вслед?»

Акане же смахнула одну-единственную слезу, которую никто не заметил в темноте сада: «Ты всё тот же, Казума. Даже без памяти умудряешься задеть моё сердце.»

Последняя чашка чая была выпита, сад окутала особая тишина – та, что бывает в конце важных событий. Харуно вышла в центр.

– Уважаемые гости, – её голос звучал мягко, но каждое слово достигало самых дальних уголков сада, – благодарим вас за то, что разделили с нами этот вечер. Это было не только мероприятие, но и возможность для каждого узнать друг друга лучше.

Харуно сделала небольшой поклон и отступила, давая тем самым сигнал о завершении.

Девушки начали подниматься со своих мест. Каждая держалась по-своему: Минако – с привычным достоинством, Рика – с лёгкой усмешкой превосходства, Хина – с энергией, готовой вырваться наружу, Юна – с загадочной улыбкой, а Сатоми – с милой застенчивостью.

Но все взгляды были прикованы к двум фигурам: Казуме в его маске кицунэ и Акане, чья тёмно-вишнёвая юката, казалось, впитала все тени сада.

– Интересный вечер, – произнесла Минако, обращаясь к Рике.

– Соглашусь, – Рика прищурилась, наблюдая то за Акане, то за Казумой.

Хина подошла к ним, скрестив руки.

– Казума-сама явно не простой человек, но это делает всё только интереснее.

Юна, которая стояла чуть в стороне, мягко улыбнулась.

– Он заставляет задуматься. Редкое качество.

Казума стоял у пруда, его отражение на воде дрожало, как и его мысли. Акане проходила мимо почти бесшумно, но он почувствовал её присутствие каждой клеточкой тела.

– Может, ещё один раунд? – спросил он, не оборачиваясь. – Правда или действие, Фудзивара-сан?

– Правда, – её голос прозвучал ближе, чем он ожидал.

– Почему вы пришли сегодня?

Акане сделала шаг вперёд, встав рядом с ним. Их отражения в пруду слились воедино.

– Потому что некоторые истории заслуживают второго шанса, – она повернулась к нему. – Даже если один из героев забыл первую главу.

– Знаете, – Казума наконец посмотрел на неё, – я не помню вас, но моё сердце будто кричит каждый раз, когда вы рядом.

Акане позволила себе слабую улыбку:

– Тогда, может быть, стоит прислушаться к нему?

Она достала из рукава визитку и протянула ему:

– Когда будете готовы попробовать всё вспомнить, позвоните мне.

– А если я так и не вспомню? – взял он её номер.

– Тогда просто будешь жить так, как хочешь.

Акане развернулась, чтобы уйти, но Казума неожиданно поймал её за руку. Это движение удивило их обоих – оно было таким естественным, будто его тело помнило то, что забыл разум.

– Прости, – он тут же отпустил её. – Не знаю, почему…

– Всё в порядке, – её голос дрогнул. – Когда-то давно ты часто так делал.

Они замерли, глядя друг на друга в тишине сада. Маска кицунэ скрывала его лицо, но глаза… глаза выдавали бурю эмоций.

На балконе особняка дед Изаму и Саяка наблюдали за этой сценой.

– Опасно, – проговорил Изаму, старческие пальцы сжали трость. – Она может пробудить его воспоминания раньше времени.

– Или станет причиной новых, – мягко заметила Саяка. – Возможно, это не так плохо, господин?

Тот покачал головой:

– Прошлое должно оставаться в прошлом. По крайней мере, пока.

– Когда-нибудь, – произнесла Акане, отступая на выход, – ты поймёшь, почему всё случилось именно так, Казума. И тогда решишь сам, как поступить.

Она растворилась в ночи, оставив после себя лишь аромат созревшей вишни и тысячу невысказанных слов.

Казума смотрел ей вслед, сжимая визитку. Внутри что-то болело, тянуло – не физически, а где-то глубже, там, где говорят, находится душа.

– Интересно, – пробормотал он, взглянув на звёзды, – что неприятнее: помнить то, что потерял? Или не помнить то, что, возможно, было очень важным?

Акане же, бросив на него последний взгляд, покинула поместье: «Прости, что не смогла тогда быть сильнее, Казума. Но теперь… теперь я не отступлю…»