Текст книги "Твой (СИ)"
Автор книги: Iwilia London
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Великий ответ! Столько усилий мозгов, а родил всего четыре буквы.– Засмеялся Том, он наконец-то, нашел место для своей шутки.
– Том, ну перестань,– хохотал брат,– он просто слишком долго соображает, у него ведь всего одна извилина, и та больная.
– Вот так всегда,– парень глянул на мужчину,– они 24 часа в сутки издеваются надо мной.
– Сам виноват!
– Ребят, неужели Георг именно такой, каким вы его описываете?– Мужчина состроил разнесчастное лицо,– неужели он тупой, вонючий, вечно воющий человек?– Георг покосился на парней, неужели он и, правда, такой?
– Вы же понимаете, что это всего лишь шутки,– заговорил Густав,– мы каждый день подшучиваем друг над другом.
– Смех продлевает жизнь!– Хихикнул Том, надо снять напряжение, надо шутить. Надо спихнуть его с темы.– А Георг у нас ходячий…
– Секс!– Перебил его Билл. Братья снова мило поржали над другом. Который вдруг от чего-то обиделся.
– Смех, я хотел сказать смех.
– Зато я не ношусь по номеру в поисках косметички!– Кинул Георг.
– Носятся курицы по курятнику…-начал Билл.
– А Билл страус!– Не выдержал Том. Напряжение спадало.
– Че ты ржешь, если я страус, то и ты страус!– Вредничал младший Кау.
– В общем, – вздохнул, вроде печально, Густав,– В этой группе, видимо, только я один человек. Остальные страусы.
– Ты милый мишка!– Билл повалился от смеха к Тому на колени. Том тоже ржал, до тех пор пока не увидел взгляд Лейкера. Тот так и ждал, что Билл сейчас уляжется брату на колени. О, да, а это уже что-то. Но Билл наверно почувствовал, он выпрямился, но ржать не перестал.
– Я знаю, что у вас, ребята, – он смотрел то на Тома, то на Билла,– есть несколько песен, которые вы исполняете только вдвоем.– Парни кивнули,– эти песни, это всего лишь очередной слезливый обман, или вы, правда, несете в них какой-то личный смысл?
– Это что-то личное.– Говорил солист,– Это мои безграничные чувства к брату. Мы с ним всю жизнь рядом, и я много раз говорил о том, что он чувствует меня, а я его. Это правда. Поэтому я решил посвятить несколько песен нашим отношениям. И я думаю, что это очень хорошо, для меня было очень важно, что бы Том меня поддержал. Ведь это была моя идея, чтобы мы пели эту песню вдвоем. Ну, Том играл, а я пел.
– Это, несомненно, что-то личное,– поддерживал Билла брат,– о таком нельзя петь на пустом месте, да я думаю, что и не получится. Иногда, во время этих песен я чувствую Билла, я не только слышу его голос и вижу его мордашку,– улыбнулся, прикусив нижнюю губу,– но и чувствую его. Его тепло, его любовь. Я думаю, что это очень крутые песни. И я благодарен Биллу за его идею.
– Вы, правда, так близки? Вы знаете друг о друге все?– Механизм запущен, Йост видел, что журналист сменил тактику. Он перестал кидаться на парей, он ждет, пока они сами ему все выложат.
– Да, это так.– Коротко ответил Том.
– Что ж, как вы думаете, а фанаты верят в это?
– Конечно, иначе, почему они нас любят?– Теперь Том говорил за брата.
– Хорошо, парни, чего вы такие напряженные?– Улыбался интервьюер,– У меня вот тут есть интересные картинки, тоже на форуме нарыл. На них хорошо видно как вас любят фанаты и в качестве кого!– Он открыл папку, которую пару минут назад ему передал фотограф.
– Лейкер,– Йост посмотрел на него,– даже не думай! У нас был уговор.
– А что я? Я лишь покажу парням пару картинок. Ведь тема инцеста не напрягает вас, да, парни? Это ведь всего лишь творчество ваших любимых фанатов.– Он глянул на группу, ребята, была бы возможность, каждый показал бы ему по среднему пальцу.
– Видно она очень вас напрягает!– Билл снова вцепился взглядом в журналиста, щас он ему голову оторвет. Точно!
– Просто ничего не получается на пустом месте. Вы же знаете,– Он смотрел на братьев. Том и Билл в этот момент чувствовали себя червяками на крючках.– Тем более, как я вижу, вы сами даете им для этого повод. Вы говорите о том, что вы очень близки… Вот,– он вытащил из папки картинку. Там Том и Билл, на кровати. Вот сейчас парням стало противно. Почему-то картинка была чем-то вроде личной фотографии, на которую пялился весь мир. Билл аккуратно коснулся пальцами пальцев брата. Том держался, старался улыбаться. Но это было пыткой.
– Мило, только я не люблю стринги, а так неплохо.– Билл был спокоен, нужно держать себя в руках. Но он чувствовал, как трясло брата. Мысленно трясло. Брат боялся. И журналист это видел. Сейчас он проматывал в голове все возможные методы морального убиения братьев. Он покажет всему миру кто такие братья Каулитц.
– Билл, тебе нравится принимать весь удар на себя? От чего ты пытаешься закрыть брата?
– Ни от чего. Просто я болтливей Тома.
-Ну, да, а Том сейчас пальцы на своих руках сломает.– Том разжал пальцы, которые он держал в замке. Он и, правда, был напряжен.
– Вы же знаете,– не выдержал Том,– мне неприятна эта тема! А как вы уже говорили, мы не просто люди, мы публичные люди, я не могу позволить себе сорваться.
– Но, Том, давай на чистоту, тельце брата вызывает напряжение в штанах?!– Этот вопрос всех поставил в тупик. Так прямо и так нагло. Том снова сжал руки в замок, это лучше, подумал он, чем сжимать кулаки.
– Нет.– Сухо ответил Том.– Ни в штанах, ни где-то ещё.
– Тогда почему ты нервничаешь?– Лейкер вбивал гвоздь за гвоздем в гроб Тома. Он понял, что Том еле сдерживается. Он видел, как Билл отчаянно кидался на амбразуру, лишь бы увести внимание от брата.
– Потому что меня хотят уличить в сексе с братом!
– Но это ведь не правда. -Улыбался журналист.
– И вы это знаете, но пытаетесь что-то вытянуть из меня.
– Что я пытаюсь вытянуть?
– Не знаю, надо у вас спросить! -Ещё чуть-чуть и Том его ударит.
– Том,– окликнул его продюсер,– Том, посмотри на меня,– парень наконец-то отвел глаза от Лейкера, который проклинал сам себя. И зачем он позволил Йосту присутствовать на этом интервью. Он видел, что Том почти взорвался. Скандал почти получился.– Том, успокойся, все нормально. Это всего лишь один из журналистов. Вспомни, как твоя мама поговорила с ним! Помнишь?– Дейв умолк. Том мило улыбнулся, вспоминая все те видео и фоты с перекошенным лицом Лейкера. Снова перевел глаза на журналиста. Ну, что, давай, кусай! Дядя Том тебе сейчас глаза на жопу натягивать будет!
– Помню! Очень весело было!– Парень ядовито улыбнулся журналисту.
– Давайте не будем отходить от темы, итак Том, значит, Билл для вас просто брат?
– Да! А Георг и Густав для меня просто друзья, ну это так, на будущее!
– Спасибо!– Это возвращение в прошлое, когда его унизила какая-то мамаша двух негодяев, сбила журналиста с намеченного пути. Он заглянул в свой листок. Нужен новый путь. Хорошо, попробуем через младшего заебать старшего, тот расколется.– Билл, а как ты относишься к тем фанатам, которые считают тебя геем?
– Среди моих фанатов нет таких,– улыбался парень, улыбкой прожигая ухмылку продажной шавки.– Вы путаете моих фанатов с теми ребятами, которые не являются ими. Видимо, вы перепутали адреса и сидели на одном из антифанатских сайтов.
– Ну, это не удивительно,– влез Том,– в таком-то возрасте, проблемы со зрением, это нормально.
– Мы сожалеем,– продолжил Билл, не дав вставить и слова журналисту,– но это приходит с возрастом и это не лечится!– Тут даже Дейв посмеялся.
– Что ты говоришь,– вступил Георг,– за деньги сейчас все лечится, только, я так понимаю, с ними у вас напряженка!
– Дейв,– Лейкер посмотрел на улыбающегося мужчину,– держи своих псов на привязи, иначе быть беде.
– Ты сам хотел этого интервью! Поэтому получай…
– Ладно, Билл, последний вопрос, у меня есть такая информация, что ты до сих пор не простил свою маму за развод с отцом.– Все офигели, от чего такая резкая смена темы? Билл был совсем не готов, поэтому не смог спрятать эмоций на лице. А на лице у него творился полный бардак. Он даже забыл, что такое говорить.
– Я простил.– Вдруг ответил Билл.
– Точно?– Лейкер, то ожидал, какой-то большей реакции, больше слов, фраз, за которые можно зацепиться. Только Билл понял, что время интервью подходит к концу, чего напрягаться?
– Точно!– Ответил за друга Густав.
– Ладно, – Йост дружелюбно улыбается,– все журналисты такие противные и нудные.
– Кто бы говорил.– Рассмеялся журналист.
– Ну, вот и всё, время вышло!– Улыбнулся продюсер.– Нам пора…
5 глава.
Этот день, наконец-то, закончился. Билл принял ванну: он где-то около часа сидел в теплой воде, успокаивая свои нервы. Он уселся на небольшой диванчик, в одну руку сигарету, в другую – стакан со льдом и виски. Надо расслабиться.
В дверь постучали. И Билл знал кто это.
– Входи.– Он сделал затяжку. На пороге появился Том.– Проходи, давай! Дверь только закрой за собой.
Том пролез в номер. Сел на кровать брата.
– Спасибо, Билл!– Тихим голосом.
– Пожалуйста,– жидкость скользит по губам.
– Этот урод, он так насел на нас. На меня…
– На нас, Том…-брат глянул на брата.
– Да? Я ведь такой козел…
– Да! И да, ты козел... пить будешь?
– Наливай!– Том поднялся с кровати, присел рядом с Биллом на диван. Брат затушил сигарету в пепельнице, налил им по виски.– Какая уже?
– Вторая…
– Завтра голова будет болеть.
– А послезавтра не будет.– Билл, в пару глотков осушил стакан, поставил его на стол. От резкого вкуса в глазах проступили слезы. Он откинулся на спинку.
– Прости меня…– Том смотрели на близнеца в упор, в руках стакан, сделал глоток.
– Я уже простил твою пьяную выходку…
– Я не о вчера…
– А что ты такое успел натворить тогда?
– Мне почему-то стыдно от того, что я втянул тебя в это. Я не имел право на тот наш первый поцелуй. Правда, Билл. Не отрицай, это будет глупо.– Билл посмотрел на брата.
– Не буду отрицать. Ты не имел на это право.– Он кивал головой,– и я не прощу тебе этого никогда. Из-за этого поцелуя весь мой мир перевернулся.
– Просто не отталкивай меня, мы уже не сможем вернуть прежних отношений? Просто тех братских отношений, того доверия…
– Что за черт, Том!!! Мой брат толкает мне речи о братской любви? Ну, бред!
– Вот урод,– заржал Том.
Они сидели с приглушенным светом. И вроде бы каждый думал о своем. Но мысли были одинаковые. Надо уйти. Том должен уйти. И каждый боялся, сделать первый шаг. Снова.
– Ладно!– Том провел ладонями по коленям,– пора спать. Я пойду!– он снова посмотрел на брата. Не хотелось уходить. И стало страшно, из-за того поцелуя столько всего случилось. И Билл этого не простит. Том это понимал. Брат смотрел куда-то в сторону. Холодно бросил:
– Иди.– Он глядел на кровать, нет, просто смотрел. Наверно даже не думал ни о чем. Просто реальность убивала. А виски не действовал. Он бы не отпускал брата, если бы можно было, он бы не отпускал. Только нельзя. И сегодняшний день тому доказательство.
Том отпустил на стол стакан, пошел к двери. Как можно медленнее, может брат остановит. Но Билл упрямо молчал.
– Я очень виноват перед тобой,– говорил Том, еле сдерживая слезы,– я знаю, Я понимаю. Но если бы я вернулся назад, я бы ничего не стал менять.– Билл поднял на него глаза. На его спину. Том смотрел на дверь. Голос дрожал, голос не умел врать.– Я бы так же подошел и поцеловал. И то, что было в самолете. Это все останется для меня воспоминаниями. Просто, знаешь, я устал. Я устал быть один. Наверно настолько устал, что начал лезть на тебя. Ты всегда был самым близким, ты один всегда был рядом. А мне просто хотелось твоего тепла. Мне сложно, Билл. Я не могу встречаться ни с одной девушкой. Они все не то. Они красивы, умны, но что-то не то. Просто прости меня,– он моргнул, слеза спустилась по его щеке,– и спасибо за то, что я был хоть пару часов, но действительно счастлив.– Он замолчал. Он не ждал ответа, он знал – брат не ответит. Том вышел из комнаты. Билл закрыл глаза. Он прилег на диван. Так не бывает, думал он, брат не умеет так говорить. Его брат он ведь… видимо, даже Билл не мог понять его сейчас.
За окнами серый день. Он почти прошел, остался только концерт. Ребята сидели каждый в своем углу. Том и Георг дергали струны. Густав клеил лейкопластырь на пальцы, уж очень не хотелось новых мозолей. Билл смотрел в окно. Настроения не было. Не понятно почему. За окнами дождь. И фанаты, промокшие до ниточки, наверно. Если честно, сейчас, о них он беспокоился в последнюю очередь. Раньше да, когда-то давно, когда все только начиналось. А сейчас, он их любил, да, но уже не так сильно и не с такой страстью. Билл снова заставлял себя улыбаться, это его работа. Его работа улыбаться и вечно разговаривать, а в перерывах между этим петь и позировать на камеру. Ах, да, но во время всего этого, ему никуда не уйти от лжи. От лжи, которая у него скоро из ушей польется. Но без этого никуда.
Том иногда посматривал на гордого брата. Тот стоял у окна, будто король. Подбородок задран выше обычного. Старший знал, там внизу стоят фанаты, а Билл сейчас выглядел, будто властитель этих промокших насекомых. Ощущение, что он выбирал сейчас, кому жить, а кому умереть. Все-таки Билл неисправимый эгоист, с завышенной самооценкой. Он и, правда, не раз опускал самого Тома, показывая ему, кто тут «властелин колец». Но Том не злился, Том понимал, младший просто в детстве много чего вытерпел. Сейчас просто отыгрывается. Сейчас брату стоит только попросить, или даже намекнуть и все фанаты обрядятся в футболки с унизительными надписями. С надписями и фотографиями тех козлов. Билл мог назвать имена и адреса тех уродов, которые издевались над ним, и тогда их жизнь станет адом. Фанаты уроют негодяев. Но младший считал, что это непозволительная роскошь для них – умереть так просто. Хотя пытки в аду и близко не стояли с понятием «так просто». Пусть они видят кого задевали, пусть они всю жизнь понимают, что тот забитый школьник выбрался из того говна, а они остались там. Они никто, а Билл кумир миллионов. Конечно, это не могло не тешить самолюбие брюнета. Да, вот таким он был. Крошка Билл, милый малыш, при желании мог сожрать, уничтожить и раздавить. Этому его научила жизнь.
– Ну, что,– в комнате появился продюсер,– там уже все готово.– Все кроме Билла уставились на него,– Зал полон, десять тысяч будут сегодня по вам умирать. Черт, мне эти детки! Обкончаются и в обмороки падают. А нашим парням потом таскай их. Билл, ты уж там аккуратней, у девочек слабая, расшатанная психика. Сильно глазками не стреляй.– Парни поржали, а Билл даже не оглянулся.– Эй, ваше величество, вы, что опять играете в розовое королевство?
– Нет, он сочувствует тем беднягам, которые стоят на улице.– Посмеялся брат.
– Я не хочу сегодня раздавать автографы.– Билл повернулся к группе и к продюсеру.– Там слишком мокро, сыро, и они такие же.
– Билл, но они там только ради нас стоят!
– Том, хочешь, иди, я сегодня не дам ни одного автографа!
– Билл, сними корону! Только благодаря им ты можешь себе позволить эту самую корону.
– Том, твое мнение мне не интересно!
– Так, стоп!– Вмешался Йост,– Разошлись по углам! Билл, что за бред?! Что за новый таракан поселился в твоем мозгу?
– Какой мозг?– Том посмотрел на короля токийского отеля,– не льсти ему, там одна извилина!– Билл зло посмотрел на брата, мысленно отрывая ему голову. Потом перевел взгляд на Йоста.
– Там дождь, я не хочу вымочиться до нитки, я заболею!
– Над твоей головой будет зонтик, пожалей девушек!
– Дейв, мне плевать на них! Сейчас, мне на каждую из них плевать! Они относятся ко мне как к богу! Так вот пусть и получают! Я суровый бог!
– Ты долбанутый бог!!!– Подскочил Том, оставляя гитару на диване,– Ты хоть понимаешь, сколько они нас там ждут? Безмозглое ты существо, тебе нужно только выйти и дать автографы! Пару писюлек поставить! Сложно? Маникюр боишься испортить?– Том в плотную подошел к Биллу.
– Я все сказал,– спокойно отозвался брат,– я сегодня не дам ни одного автографа!
– Дашь! Они твои фанаты!
– Ой, Том, неужели ты печешься о наших фанатах?!– Билл скорчил довольную ухмылку,– Да, ты первый кто их ненавидит!
– Я не их ненавижу! Я иногда ненавижу их творчество! Не занимайся подменой понятий!
Они дышали друг на друга пламенем, взрывали землю когтями. И было огромное желание сорваться с цепи и разорвать брата прямо тут, прямо у ворот в ад.
– Том, не лги себе. Не трахай мне мозг. Я все сказал.
– Урод.– Шипел Том. Он не любил это высокомерное существо в брате. Это самая ужасная часть его личности.
– Хватит!– Йост подошел к парням,– Я понимаю, что у вас сейчас все не просто. И что все эти разговоры об инцесте мучают вас. Убивают и все такое. Но соберитесь! Парни, отпахайте сегодня концерт, завтра выходной. Завтра будет время отдышаться. А сейчас валите на сцену. Они уже зовут вас…
Десять тысяч орущих. По ним плачет психушка, они же плачут и размазывают косметику по лицу. И парни и девушки – дети. Просто дети. Пришли лицезреть своего бога. Их разум отключен. Сейчас есть только сцена, пока что пустая. Все рвутся к ней. Каждому надо коснуться бога. У каждого, как известно, бог свой. У кого-то с гитарой, у кого-то с микрофоном, а кто-то толком и не может разглядеть своего бога за громадной барабанной установкой.
Но вот дается сигнал, сейчас всё начнется.
Том уже на своем месте, в темноте. Последний взгляд на брата. Билл опять боится. Он каждый раз боится этой толпы. Именно толпы, первые несколько рядов это ещё лица, а дальше море тел. Если он нечаянно упадет в это море, его там разорвут, предварительно изнасиловав. И никакая охрана не спасет. Они ведь его так любят. Все так любят, что готовы убить любого, только бы коснуться его тушки. Да что там любого, они готовы ему самому шею свернуть, лишь бы унести сувенирчик с тела кумира. Зал смолк. Чтобы взорваться. Что бы убить звуком мир. Мурашки – это некий флешмоб. Затрясло одного фанатика, затрясло всех. Несколько девушек ещё до начала концерта грохнулись на пол без сил. Сейчас их относят к врачам.
Тишина. Придуманная тишина. Все замерли. Сейчас Том начнет концерт. Билл глянул на брата. Он видит, как Том ждет, выжидает полного безмолвия за спиной. За спиной тысячи рук. Это необычное чувство. Оно возникает только в эти секунды, когда старший уверенно ждет, что бы дать начало концу света.
Зал взорвался криками в тот момент, когда Том коснулся струн. Подхватил Густав. Второй взрыв, вторая лавина. Но это лишь начало. Секунда за секундой, скоро настанет конец этому миру. Так ощущает каждый, кто оказывается в зале. Это чувство, они знают, кто сейчас появится. Свет скользит по сцене, рассекая темноту. Вот-вот, уже сейчас появится Билл. Подхватывает Георг. Все узнают его гитару. Больше сил нет терпеть, это взрывает мозг. Это мучение, этот страх, особенно у тех, кто впервые на их концерте. Непонятное счастье.
Из темноты слышится голос. Первые строчки песни, ее все знают. Истошные вопли, крики, всхлипы. На сцене появляется младший Каулитц. Это хрупкое тельце, в коже, с придуманными мышцами, с рельефным телом. Он сжимает руку в кулак, поднимает ее в воздух. Десять тысяч пар глаз, рук. Десять тысяч тел. Все на одном дыхании.
Когда проходит первый шок, фанаты начинают подпевать, а местами даже подтанцовывать. Билл носится по сцене, возможно, вот она свобода. Выдуманная свобода. Но это лишь обман. Каждый шаг, каждое движение заучено. Каждый взгляд заранее отрепетирован.
Билл смотрел в зал. Сейчас было не так страшно. Начинать всегда страшно, но надо лишь сделать шаг, выйти на сцену. И та волна эмоций зарядит тебя энергией на сто лет вперед. Да, Билл словно вампир, он питался этими стонами, голосами. Он любил их, он хотел их. Невероятная страсть, хотелось взлететь и раствориться в этом сумасшествии. Из концерта в концерт.
Вспышки камер, уже все равно, что где-то он получился не совсем красиво. Какая разница, фанаты все равно напишут, что он милашка. Его голос в колонках, сердцебиение наружу. Пульс витает где-то в зале, его пульсом дышат все, кто смотрит на сцену. Первая песня остается позади. Каждый из десяти тысяч в уме ведет подсчет. Минус 5 минут концерта, и кажется, что конец так близок. Каждая секунда приобретает глобальное значение рядом с ними.
Не тормозя, не сходя с дистанции, Билл плавно входит в поворот. Новая песня, новый ритм. Немного лажают, недовольные взгляды. Парни подстраиваются под солиста, который почему-то снова перепутал слова. Все нормально, этого никто не заметил. Это полный развал мозговой системы. Билл видел, чувствовал, что творилось в зале.
Он оглядывал первые ряды, он дарил взгляды, большего подарить не может. Девушки замирали, когда его взгляд плавно ложился на кого-то из них. В эту секунду, было такое странное ощущение, будто он касается тебя. Этот взгляд – его горячее дыхание. Но вот он уже смотрит на другую. Но ощущение тех секунд не исчезнут никогда. Эти секунды для кого-то станут самым большим событием в жизни.
После третьей песни он довольно приветствует всех, кто сегодня рядом с ним. Ну, да, почти рядом. Ближе обычного, можно так сказать. Он перекидывается парой фраз с фанатами, а у тех на все один ответ – крик, который оглушает планету.
В эти минуты, когда Билл заговаривает зубы, уши, глаза и все остальное милым дамам в первом ряду, остальные члены группы имеют возможность отдышаться. Немного размять пальцы, вернуться на исходные позиции.
Так песня за песней. Пока не наступает тот момент, когда на сцене исчезает все. Сердца замирают, мозг судорожно начинает отсчитывать песни и прикидывать примерное время концерта. А вдруг это конец? Но слышны первые аккорды, видны очертания в темноте. Медленно загорается свет. На сцене двое. Сегодня не будет вездесущего пианино. Сегодня они поют «В ночи». Приятное удивление на лицах фанатов. Как не странно, но это лишь одна из немногих песен, которые наполнены смыслом, все остальное, многое из их репертуара, это истории ни о чем. Сейчас Билл поет для брата, он говорит ему это. А Том пытается не думать ни о чем, он ласкает струны. В зале становится тихо, может все ушли? Билл открывает глаза. Нет, все на месте. Просто у них нет возможности кричать. Сейчас они умирают. Они так любят такие моменты единения братьев. Это так мило, они лишь друг для друга.
Дальше концерт шел как обычно. Для парней как обычно, а для тех, кто в зале это было чем-то волшебным, необыкновенным и нереальным.
Под конец, когда каждый вдруг начинает осознавать, что время вышло, что время ушло в воспоминания, а кумир так и не обратил внимание. Становится сильно грустно. Становится сильно больно, ведь он сейчас уйдет. И неважно кто твой кумир, он уйдет. Он всегда уходит. У него такая работа. Слезы от чего-то, сами собой появляются на лице. Они боготворят его только за то, что он одинок. Думая о том, что когда-нибудь, он обязательно выберет ее. Он заметит ее среди тысяч таких же, как она. Да, они все такие же. Одинаковые. С высоты сцены они все словно море рук. Они все вместе, они толпа. Среди них сложно выделить кого-то одного. Они все всего лишь фанаты…
Билл машет на прощание ручкой, улыбается плачущему залу и скрывается за кулисами. Том уходит за братом, за ними Георг.
– Уххх…– Том приземлился на мягкий диванчик.
– Фухх…– рядом упал Билл. Он как обычно устроил голову на коленях брата и закинул ноги на подлокотник дивана. В комнате повисла тишина.
– А где остальные?– Билл смотрел на Тома.
– С инструментами разбираются.
– А ты что не разбираешься?
– А ты?
– А у меня всего микрофон, и все знают, что я лентяй. А ты?
– А меня отправили разбираться с тобой.
– В смысле?– Билл поднял голову с колен, уставился на брата.
– Билл, последний раз прошу, нам надо дать автографы. Они там черт знает сколько стоят, возможно, всю ночь там сидели. Под дождем, в холоде, а ты в это время спал в своей кроватке.
– Ну, предположим, что спал. Но что с того?
– Они люди, а не скот, -он старался быть спокойным– они не заслужили такого отношения к себе.
– Я не понимаю,– Том видел, как на место милого Билла вылезало то ужасное богоподобное существо,– а от меня-то, что ты хочешь?
– Надо выйти и дать автографы!
– Так выйди и дай! В чем твоя проблема?!– Том внимательно посмотрел на потного, сейчас какого-то другого, немного страшного, брата. Хотелось потаскать его за волосы. Было, правда, обидно за тех, кто стоит сейчас там.
– Ты пойдешь?
– Я? Нет. Я же сказал!– Билл снова устроил свою голову у брата на коленях. Он как ребенок, кто сказал, что ему двадцать лет? Ему максимум 6, и то, многовато будет.
– Окей, а я пойду! И ребята пойдут.
– Вот и валите.
– У фанатов будет много вопросов…
– А я уже говорил: мне сегодня плевать на них. Я сегодня решил жить для себя. Я не зверюшка, которую можно гладить.
– Вот-вот, ты именно зверюшка– улыбался Том,– ты скачешь по золотой клетке и думаешь, что ты свободен. А посмотри на нашу жизнь. Наша жизнь не предполагает свободы, ее сковывает контракт.
– Это не правда! Я свободен!– Сейчас он как обычно начинал оспаривать то, с чем был полностью согласен, только что бы поспорить с Томом.
– Ага, я тебе верю, братик.– Том мило улыбался. А Билл злился. От того, что брат все никак не может понять, что Билл свободен. Вот он не захотел выходить к фанатам, так он и не выйдет, и автографов не даст. И что, что они всю ночь под дождем? А он из-за них тысячи раз отказывал себе во многом. Он даже с братом не может быть тем, кем он хочет. Всё ради этих бедненьких крошек под окошком. Нет уж, хватит. Хотели бога? Получайте.
– Ты такой козел, Том.– Констатировал факт Билл.
– Аргументы?
– Я ненавижу тебя!
– Причины?
– Ты меня выбешиваешь!
– Чем?
– ВСЕМ!!!– не выдержал Билл, принялся бить брата кулаками. Том не сопротивлялся, пусть ребенок тешится. Билл смело уселся перед братом, рьяно начал колотить его по плечу. Близнец не выдержал, заржал, повалился набок.– Че ты ржешь?!-Пыхтел Билл.
– Ты такой милый, когда злишься! Я обожаю тебя!
– Урод!– Пищал он,– ты портишь мою жизнь! Пошел вон!– Том замер, серьезно посмотрел на брата. Этот взгляд заставил прекратить Билла наносить удары. Он уставился на Тома.
Они смотрел друг на друга. От чего-то, только сейчас заметили, что они держатся за руки.
Том потянул его на себя, усадив на свои колени, все без слов. Потянулся к губам. Поцелуй. Который, возможно, уже стал наркотиком. Близнец целовал близнеца. Кто-то думает, что для них это нормально, что для них это что-то вроде коснуться себя. Но нет, для этих двоих все было так же сложно, как и для обычных парней. Билл отпустил губы брата:
– Хорошо, я выйду и раздам автографы.– Благодарная улыбка в ответ. И поцелуй. Легкий, волнующий, но короче чем первый. За дверью послышались голоса и звуки. Билл отпрыгнул от брата, аж на соседний диван.
– …и, наверно скоро уже закончится.– В дверь ввалились ребята.
– И что? Продолжения, значит, можно не ждать?– Густав сел рядом с Биллом, сделал пару глотков воды.
– Не знаю, на сайте пока ничего не написано.– Пожал плечами Георг.
– Че ждете продолжение очередного мексиканского сериала?– Билл ядовито улыбнулся.
– Да, Билл, именно!– Густав похлопал парня по плечу,– а у вас как дела, ваше величество?
– Нормально, корона на месте!– Хмыкнул Том.
– К фанатам то будем выходить, или как крысы, через подземку?– Георг уселся в кресло, вытянув ноги на столик.
– Я не крыса! Поэтому пойдем!– Сделал одолжение Билл.
– Вот если бы фанаты знали какой ты на самом деле урод, -Том глядел на близнеца, хотел что-то сказать, но солит его перебил:
– Они бы все равно меня любили!
Фанаты на улице и, правда, оказались сырыми и замершими. Том не раз замечал трясущиеся руки и понимал, что это не от волнения, это от холода. Их, правда, было жалко. Но никто из ребят им помочь не мог. Они раздали автографы, сделали пару снимков, залезли в автомобили и уехали в гостиницу. А промокшие бедолаги проводили ребят взглядом. У них даже сил на крики не было. На что только не идут их тела, ради заветной закорючки. Самое обидное было то, что если автограф сразу не убрать из-под дождя, то он исчезал. Дождь размывал маркер. И вот тогда было действительно жутко. Кто-то ради заветной закорючки сидит тут уже третий день. Том с Биллом в один автомобиль, Георг с Густавом в другой. Их предупредили, что сейчас на дорогах пробки, поэтому в гостиницу они попадут не скоро. Они отъехали от концертного зала, кто-то из фанатов бежал рядом с машинами, только бы ещё раз почувствовать взгляд ребят, или хотя бы просто увидеть их. Увидеть через тонированное стекло…
В такие моменты Билл чувствовал себя самым одиноким. Сегодня выходной, у отеля орут фанатки. Ощущение, что они живут там. Интересно, как это, спать на холодном асфальте, под дождем?! Он подошел к окну. Надо ручкой помахать, они ведь все такие милые. Завтра ещё один день в Париже, а послезавтра снова в самолет. Так и пройдет вся жизнь? Самолет, турбас, гостиница, сцена, гостиница, турбас, самолет. Да, они об этом мечтали когда-то. И сейчас всё это, несомненно, согревает душу. Но если бы каждый из тех, кто сейчас возле гостиницы караулит ребят, знал, чего это все стоит самим парням. Это ведь жизнь ради фанатов. Если так подумать. А временами они чувствуют ужасную нехватку воздуха. Им непростительны маленькие промашки, которые простительны другим. От этого очень сложно.
Билл отошел от окна. Подошел к столику взял свою чашечку с кофе. Скоро они поедут в клуб. Сегодня они толком ничего не делали. Вроде бы все было как обычно. Но такого «обычно» уже давно не было. Сегодня Билл доводил Тома, Том отыгрывался на Густаве, а все втроем они шутили над Георгом. Несколько часов они сидели и просто разговаривали. Такое не часто им удается, но иногда получается. В такие моменты они вспоминают, как все начиналось. Вспоминают первые выступления и те мурашки, которые навсегда останутся в их памяти. Потом они выдумывали планы на будущее. Это было очень весело.
Сейчас все разбежались по своим номерам. Билл собрался быстрее всех, это не правда, что он всегда копошится дольше других. Может, когда-то такое было, но сейчас он научился подсчитывать время, которое ему нужно на сборы.
Клуб оказался очень даже хорошим. Их провели через черный вход, так безопасней. Они заняли несколько випов. Как обычно было много различной выпивки, местного пойла. Первый бокал был за удачное продолжение тура.
Этот тур каждому из парней давался сложнее прошлых. Взять хотя бы то, что Тому и Георгу нужно было чуть ли не одновременно справляться с гитарой и клавишными. А тяжеленные костюмы Билла? Конечно, на примерке они казались очень даже удобными и легкими. Но носиться в таких по сцене все полтора часа концерта? Это было слишком. Густав тоже плевался от нового оборудования, на котором ему приходилось играть. Он ещё не отошел от старой установки, как ему подсовывают новую, конечно, он будет путаться. А это постоянное движение вверх вниз? Конечно, со стороны смотрится отлично, но барабанщику явно это не нравится. Но фанатам нравится, значит, они будут это делать. Будут разрываться между несколькими инструментами, погибать от тяжести костюмов, и терпеть новое движущееся оборудование.
