Текст книги "Снежный плен 2 (СИ)"

Автор книги: Iwilia London

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

4 глава.

Avt ©

Том подбросил веток в костер и вновь приткнулся к нагретой коре дерева.

– Кляйн!– Зовет он, понимая, что дольше спать ему нельзя.– Кляйн!!!

– Да не ори ты.– Парень садится.

Трюмпер хмыкнул, вновь вглядываясь в темноту леса. Сейчас было тихо. Слишком тихо. Волки уже давно не попадались на глаза, не было слышно их передвижений и воя. Можно было бы подумать, что они ушли. Только Том чувствовал обратное... Они были рядом. Смотрели из темноты, но ничего не предпринимали... понимать бы их поведение.

Ноги затекли, а пальцы на них уже мало чувствовались. Том не хотел паниковать, но с каждой новой попыткой пошевелить пальцами... ему все сложнее это удавалось. А несколько минут назад он почувствовал странную боль в обрасти паха, отморозить самое драгоценное совсем не хотелось. Он понимал, что сидит на снегу вот уже несколько часов, даже при тепле от костра... Простудиться несложно.

– Надо выходить.– Произносит Том.

– Еще темно, заблудимся сильней.

– Каждая минута без тепла и еды делает нас слабее. Волки, может, того и ждут.

– Думаешь, они такие гурманы?– Кляйн выпрямил ноги к самому костру, желая согреть замершие пальцы ног.– Просто мы для них как остатки пиццы, которые они отложили в холодильник «на потом».

– Тогда тем более, следует уходить.

– КУДА ты думаешь идти в такой темноте?

– Вообще-то я тут сидел и понял одну вещь...– Том последовал примеру Кляйна и протянул ноги пятками к самому костру.– Тут ветра нет. Нет метели. Мы в низине. Я вспомнил, что отец когда вывозил нас из того домика, мы проезжали этот лес...

– Три года назад?

– Жить захочешь и не такое вспомнишь. Поэтому вставай...

– И в какую сторону мы пойдем?

Том поднялся на ноги, почти одновременно с этим где-то сбоку раздался хруст сухих веток.

– Вставай, Кляйн...– Парень не сводил взгляда с темноты, в которой явно кто-то был. И почему-то Том был уверен, что вот-вот и этот кто-то нападет. Он подошел к ближайшему дереву, выломал ветку.

– Что ты делаешь?

– В темноте лучше идти с огнем. Да и волки, насколько я помню, огня боятся. Хочу сделать факел.– Том достал из кармана остатки собственной водолазки и начал наматывать ткань на палку. После чего помог Кляйну встать на ноги и поджег факел.

Они шли между высоких деревьев, освещая свой путь светом факела. Волки двигались рядом. Теперь парни, то и дело, слышали их перепалки, рычание и какое-то щенячье гавканье. Ноги утопали в снегу почти по колено, лицо неприятно жгло, а пальцы мерзли даже в рукавицах. Том не спит уже непонятно сколько, и столько же не ест. Он утомлен стрессом, холодом, волками и собственной болью по Биллу. Парень понимал, что у него мало времени, еще немного и организм начнет отключаться. И пусть они кое-как получали воду из снега, тупо жуя его во время редких остановок, но тело было ослаблено. Если волки нападут, то путников разорвут в клочья...

– А ты знаешь, что в стаях волков есть альфы, омеги и беты?– Спрашивает Кляйн, просто для того чтобы отвлечься от повсеместного клацанья зубов и противного, режущего слух, воя.

– Обычно в стае один альфа, а остальные омеги и беты. Знаю.– Том поудобнее подхватил напарника и вновь попытался ускорить шаг. Силы были на исходе.

– Территория одной стаи примерно десять километров. А охотятся они в радиусе тридцати километров от своего гнезда...

– Тут волчий заповедник,– сухо отозвался Том.– Видимо они не любят, когда к ним люди заходят...

– Кто додумался создать волчий заповедник рядом с базой отдыха?

– Уж лучше пусть это будет заповедник, так хотя бы люди знают, что сюда лучше не соваться... Иначе бы катались тут и жертв было бы много...

– Может, было бы легче перестрелять их всех, тебе не кажется?

– Лыжников или волков? Кляйн, за что их стрелять?

– Волков конечно, даун. Они же пытались нас убить. Они монстры и недостойны жизни. Они зло.

– Знаешь, они у себя дома! И мы тут лишние, они охраняют свои территории. И вообще, если что, то ты тоже тот еще монстр и ходящее зло, может, и тебя было бы легче пристрелить?

– Очень смешно!

– Я тоже так думаю.– Том остановился, оглядываясь по сторонам, стараясь вспомнить дорогу к домику и хоть примерно понять, где они находятся.

Вообще у Трюмпера начинала кружиться голова. Дышать было все сложнее, казалось, что морозный воздух вот-вот заморозит все органы парня. Низ живота и пах болел все сильней, хотелось отлить, но доставать хозяйство на морозе он не рискует. Терпит, умножая боль. Пальцы ног уже совсем не чувствовались, а сама ступня болела. Икры сводило, а в коленях скапливалась слабость.

На горизонте появились первые лучи солнца, когда парни вновь двинулись с места.

– Солнце светит в спину, это хорошо.– И на разговор уже не хватало сил, но это был единственный способ отвлечься от боли.

– Чего это?– Кляйн видел, что Том почти невменяем. Бледный, с инеем на ресницах, парень походил на живой труп.

– Я помню, как просыпался в кровати с Биллом. В том домике. И солнце светило в наше огромное окно у самой кровати...

– Ладно уж... идем...– Он не совсем понимал его логики, но делать было нечего... Надо было довериться.

Билл сидел у окна и смотрел вперед. Огромная снежная долина, что раскинулась вокруг их домика. Выглядела очень красиво в лучах восходящего солнца. Эта ночь прошла так же, как и предыдущая – в тревожном сне. Состояние парня немного улучшилось, но понимание того, что Тома до сих пор нет, только ухудшало ситуацию. Сердце мальчишки, то и дело, оплакивало погибшего парня, но разум не позволял долго находиться в этом состоянии безнадеги. Интуиция подсказывала, что Том жив. Не мог Трюмпер умереть!

– Прости, Билл...– послышалось сзади.

– Отвали, Георг.– Начинать то, на чем они вчера закончили, совсем не хотелось.

– Почему ты не спишь? Тебе надо много спать.

– Почему ты не помог им?– Билл оглянулся на друга, прожигая того взглядом.

– КАК? Ты был в обморочном состоянии, Кляйн на тот момент уже валялся под волком, а Том знал, что их надо задержать. Я НИЧЕГО не мог сделать. Он просил унести тебя, понимаешь? Наплевал на себя и просил позаботиться о ТЕБЕ!

– Ты ДОЛЖЕН был им помочь!

– Что? Как твоя дурья башка не понимает, что волки бы не отстали! В сумраке ночи мы бы не успели добежать до этого чертового домика. Тем более, с тобой на плечах!

Билл устало вздохнул и откинулся на подушки, получше заворачиваясь в одеяло.

– Не дал поспать...– ворчит Георг, вылезая из кровати.

– А ты не дал им пожить. И если они умрут, то ТЫ будешь в этом виноват, понял?

Георг ничего не ответил, просто ушел за штору.

Огонь в камине давно потух, поэтому в комнате было холодно. Парень принялся вновь разжигать огонь, Биллу нельзя мерзнуть.

Сам Каулитц вновь уселся у окна, хорошенько завернувшись и в свое, и в Георга одеяло. Было приятно думать, что его обнимают родные руки, что со спины его согревает любимое тело. Но тут даже не пахло Томом.

Билл знал только то, что после того, как они с Томом «отдыхали» в этом домике, Алексу пришлось отвалить кругленькую сумму его хозяевам, сам он не знал, кем были эти люди. Вот же они удивятся, когда прознают, что парни вновь залезли в этот домик... да еще и друзей привели...

Брюнет нахмурился, все тело сковал легкий страх... где-то далеко-далеко, почти у самого склона, он заметил движение. Будь проклято его паршивое зрение...

– ГЕОРГ!!!– Орет парень, подскакивая с кровати и бросаясь к своей одежде.– ГЕОРГ!!!

Вся слабость и болезнь отступили моментально, когда он вновь глянул в окно и понял, что там идут двое. Том и Кляйн!!! Парень скакал по хижине, пытаясь одновременно надеть штаны, натянутые до колен и носки с обувью. Вдруг им нужна помощь? Они же столько без еды сидели, а если кто-то ранен? Лучше выйти и встретить! Да и Биллу надо скорее притянуть к себе Тома, ждать больше нельзя.

– Да, что ты орешь?– Георг вылез из погреба.

– Они идут! Там... Там идут!!!– Билл все-таки додумался натянуть штаны, а потом приняться за носки с обувью.

– ЧЕРТ!– Георг отпрыгнул от окна, тоже принимаясь судорожно одеваться.

Билл был готов первым. Он вылетел за дверь, тут же проваливаясь в сугроб и падая. Но его уже ничего не остановит. Парень рвался вперед, он чувствовал – Том близко.

Но не успел он и разглядеть впереди идущих, как на них со всех сторон набросились волки, которые появились непонятно откуда.

– Нееееет!!!!– орет Билл и еще с большей силой бежит вперед!– ТООООМ!!!!

Волки рвали тела, громко рыча и не обращая внимания на мальчишеские крики.

– НЕТ! БИЛЛ! СТОЙ!– Георг только вышел из хижины, ему хватило взгляда, чтобы понять всю ситуацию.– БИЛЛ!– он помчался за другом.

Сердце трепыхалось в груди. Билл пал на снег, нога застряла в сугробе. Он не боялся волков, он не боялся быть ими съеденными, он боялся увидеть там Тома.

На секунду он замер, всматриваясь в кучу волков, которые кружили возле уже не сопротивляющихся тел. Кровь летела в разные стороны, хруст человеческих костей, клацанье зубов, волчий рык и скулеж. Животные. Огромные и немного поменьше... Они кружили вокруг своих жертв, совсем не обращая внимание на то, что в десяти метрах от них сидит мальчишка. Худой и измученный болезнью. Дрожащие губы, дорожки горячих слез по впалым щекам... Его огромные карие глаза были наполнены немой болью и безнадежностью. Тут ничего не попишешь – Том мертв.

-Билл, вставай!– Чей-то голос. Но мальчишка, не мог ни шевелиться, ни ответить что-то в ответ.

Он замер и смотрел в одну точку, на ту кучу волков, чьи морды уже были перепачканы в теплой человеческой крови. Билл чувствовал запах этой самой крови. Внутри что-то оборвалось. Все стало таким неважным. Все ссоры с Томом, все крики и драки, даже его слова, что били мальчишку будто плети, делали больно. Каждая секунда, когда он был рядом... вот что главное. Его тепло, его голос и улыбка. Даже боль, которую он приносил... Даже ее Билл любил.

А волки впивались в его тело, разрывали на части, рвали любимое лицо.

Морозный воздух был пропитан теплом его крови. Последнее, что Том дал Биллу, была боль. Гневные взгляды, слова, что ранили сердечко... Разве так может быть? Почему Билл не доказал обратного? Почему ничего не сделал? Почему позволил всему этому случиться?

– КАУЛИТЦ!!!– И вновь чей-то крик.

Но Билл сидит и смотрит на то, как один из волков, огромный зверь, вдруг отделился от стаи жрущих собратьев и начал двигаться в его сторону.

Билл видел, как с черной пасти капала кровь, как желтые глаза сверлили его взглядом, но не шевелился. Умереть той же смертью, что и любимый... разве не романтика? Хотя парень об этом не думал. Тело горело. Горел каждый сантиметр кожи, к которому прикасались губы его Тома.

Эти секунды, когда волк, шаг за шагом, приближался к Биллу, сердце билось через раз. И его биение слышали все. С неба вдруг пошел снег. Огромные белые хлопья. А за спиной волка солнце уже почти восстало из-за горизонта, от чего темная шерсть приобрела красноватый оттенок.

Мгновения перед смертью. Говорят, что тогда вся жизнь перед глазами пробегает. Но Билл видел только волка, его пасть и огромные лапы, которые оставляли за собой красные следы.

-ПРОЧЬ!!!

Билл дергается от резкого звука, а перед ним восстает парень, который со всей силы бьет пса по морде, заставляя того отступить. Волк рычит и скулит от боли, а парень с новой порцией жестокости наносит удар за ударом, не позволяя животному и очухаться. Вдруг запах гари перебивает запах теплой крови.

Стая, что завтракала любимым Томом, видимо услышала, что одного из них прямо сейчас забьют на мясо. Волчий рык и скулеж, после чего особи разбегаются.

Брюнет внимательно смотрит на спасителя, который только что присел перед ним на колени.

И он не верит.

Перед ним сидит...

Том.

Георг стоял в десяти шагах. Он бы не успел. Бежал изо всех сил, но не успел бы.

В ту секунду, когда волк уже был готов броситься на Билла, откуда не возьмись, взялся Том. Парень будто из табакерки выпрыгнул. Но такой скорости за Трюмпером друг еще не наблюдал. Да что там скорости, такой мощи и силы, что матерый волк не смог даже сообразить, что с ним произошло.

Теперь огромная туша лежит рядом с парнями, которые как-то не верящими глазами смотрят друг на друга. Георг оглянулся по сторонам и в метрах пятидесяти, слева от себя обнаружил сидящего в снегу Кляйна. Направился к нему, понимая, что тут и без него есть кому помочь...

Билл около минуты смотрел в его глаза. Такие родные, немного с тоской, пылающие их общей болью. Ресницы, покрытые инеем и такие же брови. Бледно-алые щечки, искусанные губы. Том смотрел на любимого и поверить не мог, что он успел, что сил хватило на этот последний прыжок.

Они вышли на поляну, даже успели порадоваться тому, что нашли этот чертов домик, после чего увидели лыжников, движущихся к домику, те были немного правее от них и двигались медленно. Том даже видел, как из домика вылетел Билл... Он понял все за секунду. И уже мысленно поржал над парнем, как вдруг раздался волчий рык. Вот тут его сердце почти встало, когда он увидел, что Билл начинает прорываться прямо к волкам. Простая истина – Билл думает, что грызут Тома, он сейчас залезет в эту кучу волков. Но не успел Трюмпер опомниться, как на его любимого начал наступать волк...

Том действовал на автомате, будто в состоянии аффекта. Все чувства отключились, он бросил Кляйна и кинулся к любимому...

– Том...– дрожащий голос.

– Да?

Билл отпустил взгляд, разглядывая волка, что лежал рядом с ними. После эмоционального взрыва, чувств будто не осталось. И говорить ничего не хотелось.

Том видит, что его любимый растерян, а по впалым щекам до сих пор бегут дорожки слез.

Трюмпер не стал ждать слов или признаний. Он вновь впустил в сердце раздражение и ненависть. Не сразу и не желая этого. Парень поднялся на ноги и, пнув волка, убедившись, что он подох, пошел к мертвым лыжникам.

Их двое. Молодая девушка и парень. От вида разодранных тел, начало тошнить. Закружилась голова. Том без сил упал на колени, еще несколько секунд и темнота окутала его...

5 глава

Bill ©

Я за три года сотню раз видел тот самый момент, когда Том просыпается. Но сейчас это особые мгновения. Вроде бы привычные и родные, но более дорогие что ли. У меня кровь в венах стынет, как только я думаю о том, что я мог бы потерять его...

Бровки хмурятся. Помню, как я пытался выщипать ему брови. Этот придурок целую неделю меня избегал. А потом я схитрил, пообещав сексуальную игру... Привязал его к кровати, и за пинцет... Вот он орал... Порвал к черту наши ленты, которыми мы привязывали друг друга и так меня поимел за эти брови, что до сих пор вспоминать больно... Трюмпер мне и нравится своим звериным нутром, некой нечеловеческой агрессией, своим жестким характером. Иногда мне кажется, что будь он со мной помягче, я бы принял его за соску розовую и бросил. Он именно тот, кто мне нужен. Ему удается обуздать меня, заставить подчиниться, отдаться и без вопросов выполнять все, что ему нужно. Но при этом я легко могу быть активом, но и тогда Трюмпер не теряет своих животных инстинктов. Он отдается мне так же... агрессивно и страстно. А потом кряхтит как улитка, когда у него задница несколько дней болит.

– Билл?– Хриплый голос.

– М?– Не свожу глаз с сонного лица.

Смотрим друг на друга. Я лежу не рядом с ним, но очень близко, устроив голову на локте.

– Долго я спал?– Оглядывается по сторонам.

– Часа четыре всего лишь...

– Ясно...– смотрит на меня. Чего ждешь, родной? Я боюсь тебя обнимать или касаться, не хочу бесить тебя. Мне каждое мгновение с тобой теперь дороже воздуха. Пока ты не перестанешь включать хамло, нам придется не сладко... Но я потерплю.

– Кушать хочешь?

– Хочу.

– Тогда вставай, а я пока на стол тебе накрою...– поднимаюсь с кровати, когда он внезапно хватает меня за руку и тянет на себя:

– Стой...– оказываюсь в его объятиях.– Билл...

Крепко-крепко. Его тепло. Что происходит?

Прикрываю глаза и быстро расслабляюсь в его руках... Хочется плакать, когда я чувствую его влажную щеку, когда его ладонь крепко сжимает мои волосы на затылке, когда пальцы его второй руки впиваются в мой бок, прижимая к себе. Трусь щекой о его щеку, носиком по его носику... Улыбаюсь, глядя в родные глаза. Чего же ты плачешь, идиот мой? Неужели думаешь, что какая-то ссора сможет разлучить нас? Или волки? Том, мы вместе навсегда.

Целую его в висок, в лоб, в нос, в глаза; ладонями скольжу по его щекам, большими пальцами стирая теплые слезы. И настигаю его губы. Лишь несколько секунд умиротворения и...

– Билл, там... Ой, простите...– Кляйн!!!

Том отпускает меня, пялится на Кляйна до тех пор, пока тот не скрывается за шторой.

– Том, знаешь...

– Молчи.– В его взгляде вновь холод.– Пожалуйста, заткнись...

Я вновь сникаю и как-то сжимаюсь. Такое ощущение, что я сжался, словно изюминка, под его взглядом... Как же Трюмпер умеет смотреть. От одного его взгляда может стать больно или страшно. Хотя раньше, целых три года, его глаза делали меня самым счастливым человеком на свете. Его ресницы так приятно щекотали мою кожу, когда он прислонялся лицом к моему лицу. А потом он отстранялся и так красиво и открыто улыбался, что я таял... я смотрел на него и думал, что нежнее этого взгляда нет ничего на свете. За исключением губ, и может быть, рук Трюмпера. Но вот сейчас Том вновь режет своим взглядом. Смотрит так пристально , изучает, думает как бы побольнее задеть...

– О, очнулся наконец...– Георг прерывает наше однообразное молчание.– Так, а теперь вы оба мыться...

– Мы по отдельности.– Том поднимается с кровати, замечаю, что он прижимает ладонь к низу живота. Он медленно одевает халат, я как-то странно себя чувствую, потому что Том, впервые за долгое время, одевается спиной ко мне. Это немного неприятно. Нет-нет, это ничего, что кому-то такой поступок кажется глупостью... Кто-то даже может решить, что раз не боится поворачиваться спиной, значит доверяет. Но это не про нас с Томом.

Обычно он одевался прямо передо мной... Я всегда перед ним раздевался, а этот извращенец смотрел и подрачивал. А вот в плане обратного процесса, у нас была привычка, что он одевается лицом ко мне и принимает такие позы, в которых я хотел его видеть. Было очень смешно, когда Том застегивал рубашку, стоя ко мне задницей, широко расставив ноги... Нет, словами этого не передать... Как бы объяснить... В этом было некое доверие что ли...

А сейчас Том отвернулся...

Tom ©

Да, я рад тому, что мы с Биллом живы, но я не стану менять своих решений. Я не прощу ему измену только потому, что он чуть не умер. Надо разобраться во всем. И я так же хочу выслушать его признание и увидеть в его глазах раскаяние. Если простить вот так легко, то он не перестанет мне изменять. А мне думается, что второго такого предательства я просто не переживу...

Можно назвать меня жестоким и эгоистичным. Да, я такой. Я понимаю, что не учусь на собственных ошибках, понимаю, что делаю Биллу больно... Но мне от этого легче становится. Моя боль снижается, когда я вижу в его карих глазах боль. Я будто питаюсь его отчаянием и его страданием... И в каком-то смысле меня это заводит и возбуждает. Причинять ему боль...

Я помню, как мы играли с ним. Мы настолько доверяем друг другу, что смогли сыграть в ту игру, от которой у меня до сих пор мурашки по телу. Да, ролевые игры у таких пар, как наша, довольно распространены. Да и сама идея – насиловать своего партнера, не нова. Но я помню сколько раз нам не удавалось... Мы с Биллом универсалы, но роль мучителя всегда ложилась на мои плечи. И вообще все это было моей идеей... именно потому, что мне хотелось причинить ему боль. Но при этом, такую боль, от которой он будет кайфовать так же, как и я. Не знаю, сколько мы пытались... но получилось лишь однажды, когда мы сильно поругались и... все случилось почти естественно. Как потом признался Билл, он специально доводил меня весь день, дабы потом я устроил ему «веселую» ночь. Наверно я был настолько объят этой идеей об изнасиловании, что когда у меня сдали нервы я не стал уходить, как делал это обычно при скандалах, я накинулся на Билла, наоборот сокращая между нами расстояние. И потом я несколько дней считал себя каким-то полным извращенцем... Я делал с моим нежным мальчишкой такие вещи, которые с любимыми людьми навряд ли кто-то делает. Но потом Билл сказал, что это была наша самая лучшая ночь, ведь мы доверились друг другу настолько, что смогли сыграть в эту игру...

Это трудно понять, если ты никогда не был в отношениях и не любил никого-то вот так, некой животной любовью. Секс в наших отношениях занимает много места, он был между нами часто и всегда разный. Билли не стеснялся меня и мы могли говорить друг другу о своих самых заветных желаниях... Мы доводили друг друга до одурения... Так у меня ни с кем не было. Быть может, такое происходит только с теми людьми, которые действительно предназначены нам природой...

И мне страшно потерять это все. Билл единственный человек, который принимает меня со всеми моими тараканами. Он не просто терпит мой дурной характер, он его любит...

И... да, я наслаждаюсь его болью. Я не садист какой-нибудь... И не мазохист. Просто... то доверие, которое возникло между нами, мне кажется, что оно уже давно трансформировалось в некую связь, благодаря которой мы делим все на двоих. И даже боль.

Я полный урод, знаю. Но плевать. Билл будет моим.

– Том, залезай быстро в воду и не бухти...– Георг стаскивает с меня халат, когда мы спускаемся к источнику. Надо же, а я думал, что уже никогда не увижу этой каменной ванны...

– Я тебя прошу, не надо подсылать Билла ко мне. Этим ты делу не поможешь.– Залезаю в воду, кажется, что она стала еще горячее, чем в прошлые разы.

– А мне впервые хочется тебя избить, Трюмпер.– Оглядываюсь на друга, тот вроде серьезно говорит.– Ты такой засранец, так беспощадно доводишь мальчишку, видел бы ты, КАК он тебя ждал... даже после всех твоих слов... Словно преданный пес, выл по тебе и ни в какую не хотел даже таблетки пить... И сейчас у него явно не могла так быстро спасть температура, он держится ради тебя, делает вид, что у него все хорошо, лишь бы тебе своими проблемами не докучать. Да он без тебя тупо мыться не хотел, потому что БЕЗ ТЕБЯ ему, видите ли, и вода в источнике вдруг остыла, и воздух без кислорода, и еда не является обязательной для жизни. А ты, Трюмпер, полное дерьмо! И это тебе говорю Я – твой лучший друг!

Прежде чем уйти он награждает меня презрительным взглядом. Через мгновение я вижу, как он взбирается по лестнице, громко топая ногами. Ну, что ж... Я и без него знал, что я полный говнюк. И знал, что Билл страдает.

Не проходит и двух минут, как по лестнице кто-то спускается. Спорим, я знаю кто это?

Билл скидывает с себя футболку и спортивки вместе с боксерками. Не смотрит на меня, просто залезает в воду и отодвигается к другому краю источника. Но мы все равно касаемся друг друга.

Я помню, как впервые оказался с ним в этой воде. Помню, что я был виноват в очередном скандале и новой порции боли. Тогда мне казалось, что ванна огромна, потому что Билл был слишком далеко... Но сейчас я понял простую суть. Тогда я хотел быть как можно ближе к нему, вот и ванна казалась безразмерной, но сейчас все наоборот. Я боюсь почувствовать тепло его кожи... его запах... Ох, нет-нет-нет!

Avt ©

Парни играли в дурацкие гляделки. Когда один пялился куда угодно, только не на своего парня, второй в это время смотрел ровно на своего любимого. Потом они менялись местами, уверенно делая вид, что никак не замечают друг друга.

С комнаты слышались тихие голоса и звон посуды, похоже, что хозяйственный Георг решил приготовить ужин на всех участников затянувшегося похода. С улицы был слышен волчий вой и глухое завывание вьюги.

Билл потянулся за мылом, при этом его плечи и грудь довольно сильно показались из воды. Том шумно сглотнул, когда перед его глазами предстали два темных сосочка, которые он так любил покусывать. Каулитц сделал вид, что не заметил ни взгляда любимого, ни его возбужденного состояния.

– Я же сказал, что нам не следует принимать ванну вместе...– Том сильнее прижал колени к груди, ощущая и боль в паху, и сладость там же. Вообще он обрадовался тому, что низ живота перестал болеть, а его «дружек» вроде и чувствует себя намного лучше, чем там, среди снегов...

– Можешь уйти...– Билл встал на колени, принимаясь водить мылом по плечам и груди. Том старался не смотреть, отводил взгляд в сторону, разглядывал ужасный пол, старые обои по стенам, пошатнувшийся шкафчик, еле заметные кубики пресса, пупок, в который только что сползла капелька воды, черные волосики... Трюмпер мысленно выругался, когда понял, что открыто глазеет на любимого.

– Билл, ты сам вынуждаешь меня ТАК реагировать на тебя...

– Трюмпер, кончай в свои игры играть, хочешь трахнуть меня, так сделай это...– он продолжал натирать свою кожу розоватой пеной, скользя ладонями по изящному телу.

Том опешил от такой наглости! Его скромный мальчик... Нет, даже после тех игр, Билл умел быть скромным... Так вот, его скромный мальчик, в розовой сладкой пенке, которую хотелось слизать так, чтобы и следа от нее на бархатной коже не осталось... Том уже не мог четко формулировать свои мысли, кажется, что разум вновь уступал желанию...

Ну, он же его ненавидит... В нем же кипит злость к этому парню. Этот недомерок изменил ему с Кляйном. И изменял, по словам Кляйна, все три года. Он предал их любовь, он попрал их отношения, его нельзя любить, а тем более хотеть... нельзя... нельзя... нельзя ведь?

У Трюмпера мозг задымился, ну или хрен, что в этой ситуации было почти одним и тем же, ведь он начал думать яйцами, а не полушариями.

– Каулитц...– его шипение...

– Че ты на меня так смотришь?– Провоцировал его Билл,– Ты же не опустишься до такой шлюшки, как я? Иди поищи себе снежную бабу...

– Бииилл...– Тянет Том, чувствуя, как приятная боль сводит основание члена, как его яички будто иголочками покалывают, пуская по телу приятную дрожь.

– А я же шлюха, всем подряд даю... а ты не «все подряд», ты же особенный, королевич...

Эти слова стали последней каплей...

Георг запихал в камин кастрюлю с водой, устраивая ее ручки на крючках, над самым огнем. Тот факт, что ему приходится заботиться о всех остальных участниках похода, его никак не напрягал. Конечно, хотелось и Билла за волосы оттаскать за его упрямство, Трюмперу наподдать за его гадство, а Кляйну было бы неплохо вырвать с корнями его ножки, чтоб не бинтовать их снова и снова. Но на самом деле парень был рад тому факту, что никто из них еще не умер. И теперь, когда они наконец-таки добрались до домика, шансов погибнуть стало намного меньше.

– Как твоя нога?– Георг присел на свое лежбище у камина. Он сделал его совсем недавно, понимал ведь, что Том и Билл займут кровать. А Кляйна с его больными конечностями лучше вообще не трогать.

– Жить буду...– лениво протянул Кляйн, переворачиваясь набок.

– Я спрашиваю не про тебя, а про твои ноги...

– Нормально мои ноги! Болят...

– Если болят, значит, заживают...– с видом доктора проговорил Георг.

Кляйн не ответил. Он пялился в огонь, над которым висела кастрюлька. Георг взглянул на парня и тихо спросил:

– У вас было что-то с Биллом?

– Да.– Не мешкая ответил Кляйн, переводя свой взгляд на Георга.

– Что именно?

– Всё.

– Что все?

– Любовь, секс, отношения.

Георг отвел взгляд в сторону, нет, он не верит. Снова взглянул на парня:

– И как это все случилось? Когда?

– После выпускного. Это ОН нашел меня, Георг. Сказал, что очень сожалеет, что вынудил меня сказать... Извинился за выходки Трюмпера в последние месяцы после моего признания.

– И чего?

– Ничего. Мы разошлись...– смотрит вперед, на его лице рисуется некая грусть или тоска.– Мы не виделись весь остаток лета, а в сентябре встретились... Это случилось случайно. Мы разговорились, посидели в кафе... Я взял его номер.

– Он тебе его дал?

Кляйн немного самовлюбленно произнес:

– Он мне его предложил. И можешь считать меня конченной сволочью, раз я согласился на все это... Но знаешь, если бы Билл этого не хотел... Ничего этого бы не случилось.

– И что дальше?

– Дальше все, как в сказке... Мы общались только смсками и редкими телефонными звонками. Билл рассказывал мне о Томе, он не скрывал, что любит его, но вместе с тем...– Кляйн на секунду прикрыл глаза,– Я видел его заинтересованность во мне. Его желание меня...

– Быть такого не может...

– Можешь не верить. Только откуда тогда я знаю самые мелкие подробности об их с Томом жизни? Я знаю, что Том любит Макдоналдс, они с Биллом каждую пятницу первой недели месяца посещали эти кафешки. У них в квартире три комнаты: спальня, гостиная и их комнатка для утех. Знаешь, что они те еще извращенцы? В припадках агрессии Том может изнасиловать Билла... У Билла на запястье шрам... его оставил Том, когда толкнул своего любимого,– выделил последнее слово,– толкнул его о сервант, тот разбился и Билл порезался.

– Мне насрать, чем они там у себя в квартире занимаются. Парни любят друг друга... и со всеми проблемами справляются по-своему. А то, что ты знаешь какие-то подробности их жизни, еще ничего не значит. Может лишь только то, что ты хорошо покопался в их грязном белье. Кляйн, ты можешь одурить Тома, потому что он придурок полный, но меня...– Георг сузил глаза,– твои байки не проведут.

– Я понимаю, что глядя на Билла можно подумать только о том, что он божий одуванчик. Но знаешь, видимо и ты и Том слишком плохо его знаете. Что может стать с человеком, которого многие годы чмырили? Сам-то подумай, что у него происходит в душе? Билл хорошо играет... А вы два идиота не понимаете ничего...

– Да, что ты говоришь?!– Возмущается Листинг.– Думаешь, что Том купился бы на куклу?

– Не думаю. Я это вижу.

Листинг внимательно смотрел на этакую мразь со слезливым личиком. Кляйн был уверен в каждом своем слове. Он говорил честно и открыто. Разве можно так честно преподносить ложь? Нужно признаться, Георг немного растерялся. Верить не хотелось, но с каждой секундой слова Кляйна казались все правдивей...

– Хорошо, предположим вы с Биллом... Ну, были вместе. Но все три года?

– Не все, конечно... Мы общались редко, встречались еще реже. Но эти встречи были всего дороже мне... Знаешь, Билл много улыбается, смеется... Иногда и плачет. А когда он плачет... В эти моменты он красивей всех...

– Но почему... Билл ведь счастлив с Томом...

– Билл просто благодарен ему и его отцу... И да, он не мразь какая-нибудь, чтобы расставаться с парнем любимым из-за меня. А я не такой уж и козел, чтобы просить его об этом...

– Кляйн, что-то в твоей истории не сходится...