Текст книги "Blood sweat & tears, Pt.2 (СИ)"
Автор книги: ira.gale
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
Не зря говорят: «Кровь – не водица». Это не только про родственные связи, ещё это в прямом смысле можно было применить к семье Чон. Одна капля их крови подписывала тебе приговор на жизнь в борьбе с самим собой и своей неконтролируемой агрессией. Побочный эффект того, что их семья была одной из первых, что пришли в этот мир. Да, со временем они обтачивали острые углы, становились человечнее, но отличительная черта никуда не делась даже со смешением крови и видов внутри клана, лишь трансформировалась, стала не такой объемной и яркой, но всё той же.
– Что ты имеешь в виду? – не вытерпел Чонгук, встряхивая не сопротивляющегося Джехёна.
– Я имею в виду, что меч необходимо взять под контроль, подчинить его силу это не то же самое, что пролить на него кровь и активировать, – скучающим голосом вещал вампир, которому было будто бы всё равно, что его мотают в разные стороны, словно тряпичную куклу. – Если не подчинишь его, то Кусанаги подчинит тебя и твоя агрессия, что томилась в тебе двести с лишним лет, перестанет быть пассивной, а на финише она убьет и тебя.
– О чем ты? – снова зарычал младший Чон. – Причем здесь мой характер и меч? Как он, черт возьми, может убить меня?
Джехён устало вздохнул, смахивая с себя чужие руки, и подошел к бортику, чтобы упереться в него руками. В такие моменты он понимал почему Тэён продолжал курить, не чувствуя вкуса, сигареты отлично заполняли паузы, наполняя их хоть каким-то смыслом. Смысла в происходящем между двумя дальними родственниками не было, но, вашу ж мать, кровь – не водица.
– Так уж повелось, что у нашей семьи есть одна отличительная черта: агрессивность. Так вот, клинок, если его не взять под контроль, будет усугублять эту черту в тебе, трансформировать, гнуть, как ему надо, чтобы ты убивал и подпитывал себя, клинок и агрессию свою, – голос у Джехёна был монотонным, будто он инструкцию по сборке ракеты зачитывал, а не объяснял своему потомку, что ему крупно не повезло родиться под звездой Чон. – Сначала ты будешь убивать тех, кто угрожает тебе или твоим близким, подобных Намджуну. Потом ты перейдешь на тех, кто тебе не нравится, следующими будут те, кто даже не так на тебя глянул, а в конце ты потеряешься в количестве своих жертв. И они сольются в одну кучу, где одним человеком больше, одним меньше – не имеет значения.
– Хочешь сказать, что моя нетерпимость и агрессивность – это семейное? – иронично фыркнул Чонгук, демонстрируя свое недоверие.
– То есть тебя смутило, что нас всех связывает агрессия, а не то, что ты в скором времени выкосишь половину населения Сеула? – также иронично фыркнул Юно, чувствуя, как разговор резко переходил из пресного в интересный. Что-то общее между ними всё-таки было, просто копать надо глубже, но хочет ли Джехён это делать? – Интересно, как скоро твоя любимая подружка окажется в списке твоих жертв.
Он бил в больное место нарочно, но вовсе не для того, чтобы сделать больно инкубу, а лишь затем, чтобы отвернуть его от себя. Джехён давно уже решил для себя, что его семья – это Тэён и компания, а впихивать туда ещё и мальчишку – нет. И этот маленький круг близких был совсем не резиновый, так что проще было заглушить этот интерес в зародыше, продолжить подставлять Чонгука под трафарет отца и чувствовать, как внутри все загнивает от пресности и скуки.
– Я никогда не убью И Со, даже если не смогу подчинить себе Кусанаги, – сказал, как отрезал, только вот Джехён уже знал наперед эти слова. Он сам когда-то бросал их отцу и матери, а потом, когда показалось, что он всё взял под свой контроль, он очнулся от того, как старший брат оседал на землю хватаясь скрученными пальцами за вспоротое горло.
– До чего ж смешной-то, – грудная клетка вампира ходила ходуном, когда он продолжал насмешливо и глупо хохотать. – Ты полагаешь, что клинок держали в архиве, потому что не было наследника? Чушь – его держали там, потому что боялись его силы. С ним никто не мог управиться.
– Кроме тебя?
– Не сразу, мне понадобилось много времени и ещё больше погибших и любимых людей.
– Тогда почему ты оставил семью? Почему ушёл, предал родню и обратился в вампира?
Вот оно – те самые вопросы, содержащие в себе детское непонимание и обиду, когда весь твой хрупкий мир зиждется на высоких принципах. Только вот, в отличие от Чонгука, Джехён давно уже снял розовые очки благородства, примерно в тот самый день, когда его любимый старший брат последний раз глотнул воздуха. Осколки детской наивности так и остались внутри, со временем обросли плотным слоем ткани и затянулись окончательно, немым напоминанием служили рубцы. Чонгуку предстояло узнать каково это, когда твои принципы дают трещину от твоих же мыслей; как весь твой мир рушится, потому что ты сам схватился за остов и выдрал его с корнем, однажды неосторожно сделав неправильный выбор в пользу силы.
– Потому что именно моя родня вручила в руки мне клинок, а рассказать, как с ним и с собой управляться – забыла. Потому что именно моя семья закрывала глаза на бесчисленные жертвы, тайно подсовывая мне новый живой материал для тренировок, – Юно чеканил слова, проживая кадр за кадром свое прошлое, пока осколки, которые раньше мирно покоились внутри, вновь прорывались наружу, окропляя кровью давно уснувшие чувства.
– Почему? – очень тихое и неуверенное раздалось со стороны Чонгука.
– Мир был такой, в котором убивать было также буднично и нормально, как сейчас заказывать еду из ресторана через приложение в телефоне.
– Но вампиры тоже убивали.
– Мы пьем кровь, чтобы выжить. Будучи человеком я убивал просто так, потому что нравилось, и прикрывал это благородным «они – чудовища», но чудовищем был я и моя семья.
– Я так понимаю, ты не расскажешь мне, как управиться с мечом, да? – хриплым голосом спросил Чонгук, было очевидно, что он поверил в каждое слово и теперь боролся со страхом за жизни своих близких. Он отчетливо понимал, о какой агрессии шла речь, и она пугала Чонгука, что разительно отличало его от отца в глазах Джехёна.
Возможно, дело было в отличиях, возможно, в поговорках про кровь, возможно, в самом Юно крылась проблема, столкновения с которой он так яростно пытался избежать, но что-то в итоге сподвигло его тихо произнести:
– Расскажу и даже покажу.
***
Когда И Со следовала инструкциям Тэиля для результативности своих снов, она совсем не предполагала, что в итоге окажется на небольшом затерянном острове. Когда И Со в полночь пришла к Тэёну с совершенном диким предложением «а поехали за моим клинком?», она точно не думала, что тот возьмет и так легко согласится. В конце концов, она совсем не рассчитывала отрубиться на небольшом диванчике под размеренное покачивание лодки.
В этот раз не было никаких чердаков, алтарей или гор, но была крайне знакомая лаборатория законников. Тэиль весь согнулся над столом, бренча пробирками. Он постоянно перемещался от стола к микроскопу, а потом к планшету, чтобы сделать записи. Парень совершил три таких круга почета по лаборатории, а потом И Со вдруг поняла, почему тот снился ей – в комнату зашел Юнги.
– Здесь не курят, сонбэ, – с ухмылкой отозвался Тэиль, не поднимая головы от планшета и продолжая вносить в него данные, но Мин демонстративно проигнорировал замечания.
– Есть новости по синтетической крови?
– Новых – нет, а у вас?
– Дня через два будет тебе материал для исследований.
– Как? – удивление вылезало через края, выплескиваясь наружу и заставляя Тэиля оторваться от своего занятия и обратить внимание на Юнги.
– Тэён обещал помочь, взамен мы дали ему право обратить двоих.
– Это хорошо, – Мун продолжал говорить, но И Со уже не слышала его голоса, вместо этого только булькающие звуки.
Она чувствовала, как сон становился тяжелым до боли, голову словно зажимали в тисках и с силой давили на черепную коробку. Картинка разъезжалась и размывалась, будто кто-то акварельной кистью проехался. Концентрироваться на происходящем становилось всё сложнее и неприятнее, словно кто-то старался спрятать от неё что-то очень важное.
– И Со, мать твою, – хриплый вскрик пробился сквозь толщу сна. – И Со!
Её ощутимо трясло, только вот подводило не тело, а чужие руки, сцепленные на плечах. Пальцы сжимали до болезненных ощущений, но глаза открывать не хотелось совсем. Крики сгущались, приобретали множество оттенков – явно там был не один человек. Совесть с трезвым рассудком ныли где-то в районе солнечного сплетения. Они пытались сказать, что уже хватит – пора вылезать, там все беспокоятся, но кто прикажет сердцу? Кто сможет пойти против воли сердца, что так сильно тосковало по человеку, что готово было часами смотреть даже на размытую картинку любимого человека?
Она не хотела просыпаться.
Жаль, что у Тэёна с Чонгуком были другие планы. Звонкая пощечина оказалась тем самым отрезвляющим рывком, крюком, который воткнули в бок и вытянули со дна размазанных тоской снов. И Со распахнула веки и глубоко вдохнула, хватаясь рукой за горячую от удара щеку. Было неприятно, обидно просто кошмар, аж слезы навернулись, и ведьма прикусила губу, прожигая взглядом дыру на взволнованном лице Чонгука.
– Ты совсем уже охренел? – зашипела девушка.
– Это ты обдолбалась?! Скажи, что ты приняла? – чужое беспокойство неприятной влагой стекало по щекам, И Со не почувствовала даже, как по щекам начали катиться слёзы. – Ты так крепко спала, что тебя невозможно было разбудить.
– Так я может и не хотела просыпаться, не думал?
– У тебя кровь из носа пошла, – спокойно отозвался Тэён, который всё это время стоял позади Чонгука. Вампир вытащил из кармана куртки носовой платок и аккуратно вытер им кровь.
– Что здесь происходит? – не унимался инкуб, сжимая её ладони.
И Со растерянно скользила взглядом по каюте, не обращая внимания, как чужие пальцы деликатно вытирали кровь с губ и подбородка. Почему она не заметила, когда это случилось? Могло ли это быть из-за того, что она почувствовала во сне? Она чуть было не задала волнующие её вопросы, но вовремя осеклась, вспоминая, что тут ещё был и Чонгук, который ни сном, ни духом о её «подарке» из Тени.
– Очевидно, нашу Принцессу укачало, а может, дело в перепаде давления, – Тэён пришел на помощь, заметив растерянность на лице девушки. – Чонгук, будь хорошим мальчиком – сходи, проверь Джехёна, а то мы вместо плавной швартовки можем попросту разбиться о скалы. Он с современной техникой всё ещё на «Вы».
– Твой друг, вот тебе и проверять, – моментально передернул Чонгук.
– Эй, – мягко тормознула его И Со, – правда, иди проверь Джехёна. Тебе придется с ним общаться, так что прояви всё своё дружелюбие и сделай тем самым нам всем одолжение.
Было отчетливо видно, каких громадных усилий Чонгуку стоило не сорваться, не поддаться любопытству и не развести здесь словесные баталии, вместо этого он, скрипнув зубами, всё-таки вышел из каюты. Тэён терпеливо молчал, ожидая, пока И Со закончит вытирать лицо, достанет сигарету из пачки и прикурит её.
– Возможно ли, что маг с сильной ментальной защитой мог поставить блок на свои сны? – осторожно начала ведьма, со вкусом затягиваясь сигаретой. – Можно ли вообще как-нибудь защитить свои сны?
– Можно, – задумчиво отозвался вампир, пожимая плечами и присаживаясь рядом. – Проблема в том, что это достаточно старая магия. Ей примерно столько же, сколько и мне. В самом начале, когда ещё не было исключительно магов или вампиров, мы все были сильнее. Некоторые, вроде вампиров, могли проникать в чужие сны, но эта способность начала теряться, когда магия ослабела и дети стали рождаться исключительно перевертышами, инкубами и вампирами. Например, я ещё могу проникать в чужие сны, но это будет стоить мне больших усилий, на восполнение которых требуется слишком много ресурсов.
– А остальные ребята?
– Нет, они уже не могут. Даже Джехён и Юта, которых я обратил первыми. Одно время мы пытались развить у них этот навык, но каждый раз сталкивались с ментальной стеной.
– Могли ли уцелеть настолько древние заклинания?
– Нет, – закачал головой Тэён. – Что-то уничтожили мы сами, чтобы нам было проще существовать, что-то уничтожила власть, когда заперла вампиров. К чему ты спрашиваешь?
– Мне показалось, что я столкнулась с ментальным блоком во сне, и не то чтобы меня это сильно удивило, учитывая того, о ком был сон, но всё же, – коротко выдохнула И Со, задумчиво кусая губы. – Блок оказался таким сильным, что я даже не поняла, как у меня кровь из носа пошла.
– О ком был сон?
– Не важно.
– Это был сон про того человека, с которым ты провела целый день?
– Откуда ты знаешь?
– Он также может видеть сны, я прав? – не унимался Тэён, почувствовав, что ступил на верную дорожку. – Это он тебе дал рецепт трав, да? Ты ради этого просила меня соврать Юнги?
– Какого черта? – вспыхнула И Со. – Почему ты злишься на меня? В конце концов, ты и сам хотел, чтобы я прокачала управление снами. Разве ты не должен быть доволен, что твоя ручная мартышка справилась сама?
– Ручная мартышка? – хмыкнул Тэён, потянув руку к карману куртки, где лежал портсигар. – Так, значит, видишь себя в моих глазах?
– Я всего лишь смотрю на ситуацию через призму суровой реальности, – пожала плечами ведьма, продолжая выцеживать яд по капле из своих слов. – Тебе откровенно удобно и выгодно держать меня рядом, так ты с помощью моих снов можешь предугадать развитие событий или же дополнить картинку недостающей деталью. Я не права?
– По-твоему, я стал бы защищать ценой своей семьи и собственной жизни ручную мартышку?
– Если она очень ценна и тебе нужно пробраться ей под шкуру – да. Скажи ещё, что я не права, – губы у неё растянулись в неестественно злобной ухмылке.
Её откровенно несло и брать эмоции под контроль совершенно не хотелось. Ведьма чувствовала нутром, что достигла той самой точки невозврата, когда пути к отступлению уже не было. Хотелось выплеснуть весь скопившийся яд или попросту расплакаться от усталости, размазавшись по поверхности, но она не имела на это права. Принцесса не должна проявлять слабость, не должна переходить границы допустимого и позволять себе лишнего. Она отказалась от этого права в тот самый день, когда Юнги показал ей всю правду о её происхождение.
Всего лишь полгода прошло, каких-то шесть месяцев, как она тянула лямку лидерства Двора, а она уже устала? Наверное, её отец и мать отчаянно прикладываются руками к лицу в разочарованном жесте – их дочь такая слабачка. Она ведь изначально знала, что это путь из сплошных подозрений, разочарований в людях, из постоянного стресса и невозможности довериться хоть кому-то. Путь тотального одиночества.
Так с чего бы вдруг жаловаться? Разве она может вот так легко сдаться, когда прошла лишь одну ступеньку из предстоящей тысячи, где каждая новая будет сложнее предыдущей. Стоит взглянуть правде в лицо: она верила, что переживет всё это, потому что рядом будет Юнги. Теперь его нет, и она распадалась на кусочки, сдирая свою напускную храбрость. Что такое Принцесса Двора Порядка – И Со – без своего Великого Инквизитора Юнги, у которого всегда есть ответ на любой её вопрос?
– Не права, – вдруг тихо отозвался Тэён, делая долгую затяжку. – Ты настолько сильно замкнулась в своем узком круге доверенных лиц, что попросту не способна заглянуть им за спину и увидеть других людей. Увидеть, что доверять никому нельзя, даже им – тем самым.
– А тебе можно? – снова ехидная улыбка, снова колючкой под чужие ребра.
– Нет, и мне нельзя. Никому нельзя доверять до конца и на постоянной основе, но можно делать это в определенный временной отрезок, когда тебе это полезно.
– И кому же мне полезно довериться сейчас?
– Чонгуку, который может не вывезти происходящего без тебя. Юте с Читапоном, которые искренны в своей дружбе с тобой. Тому человеку, что помогает тебе со снами, но лишь в моменты помощи, в остальное время не забывайся с ним. Мне, потому что я тебе доверяю и хочу спасти тебя.
– Почему? – снова вспыхнула И Со, подскакивая со своего места. – Почему ты хочешь меня спасти? По-че-му?!
– Ты нравишься мне, и я хочу понравиться тебе.
И Со от такого аж остановилась, замерла и перестала дышать-моргать, пробуя на вкус его ответ, размазывая по языку и нёбу: сладко, приторно, с привкусом кислинки и крови. Было похоже на то, что она съела конфету, которая лет двадцать назад была очень популярна – сладкая карамель, а внутри кислотная шипучка. Только конфета у И Со была со стеклом.
***
Чонгуку всё вокруг казалось неестественным, пластиковым, сделанным под хрусталь. И Со и Тэён, которые грызлись завуалированно и между строк в режиме нон-стоп, натягивали дружелюбные улыбки и расходились на безопасное расстояние друг от друга, чтобы случайно воздух между ними не заискрил. Было в этом что-то неестественное. Джехён, у которого лицо кирпичом в любой ситуации, казался самым неприятным. Всё в нем было настолько напускным, настолько поддельным, что хотелось ногтем подцепить и содрать поскорее, но под верхним слоем скрывался ещё один, а там ещё и ещё. Чонгук так и не понял, что в Джехёне было сделано под хрусталь: кровожадность с агрессией или сожаление об утратах.
Когда они выбрались на сушу, то препирались около получаса с И Со, но Чонгук никогда не умел у неё выигрывать, даже если на руках были все козыри плюс логика. Например, он знал, что идти вглубь леса, туда, где Тень разрывала пространство, ведьма должна была именно с ним, ведь у него с собой Кусанаги, но нет – он остается с Джехёном сторожить пляж.
Чонгук шарил руками по карманам с целью найти и достать пачку сигарет. Раза с третьего получилось удачно пройтись пальцем по зажигалке, затянуться коротко и выдохнуть. Никотиновая лапа не сжимала смертельной хваткой патологически увечное сердце инкуба, вместо этого раздражение сминалось в комок с острыми и неровными краями, словно лист из плотной бумаги.
– Расслабься, я тебя не съем, – хмыкнул довольно Джехён, растягивая губы в кривую линию.
– Плевать мне на тебя, – мгновенно откликнулся Чонгук, снова затягиваясь сигаретой. – Я за И Со беспокоюсь.
– А смысл? Это ведь не первое её рандеву в Тень, а с Тэёном всяко безопаснее будет, чем одной.
– Мы об одном и том же Тэёне говорим? О том самом Тэёне, который её при любом удобном случае пытался либо убить, либо загнать в угол шантажом?
– Не знаю, что он тут творил, пока нас не было, – спокойно ответил вампир, убирая руки в карманы штанов. – Я знаю, что сейчас он даже через чур ею дорожит, носится с ней, как с писаной торбой.
– Будь оно так, разве он позволил бы ей приехать сюда и подвергнуть себя опасности?
– Она сама захотела этого, почему он должен был отказывать?
– Потому что это опасно, безрассудно и вообще…
– Послушай, Чонгук, – устало вздохнул Джехён, потирая пальцами переносицу, – уж не знаю, как оно у тебя заведено, но Тэён привык уважать чужие желания, доверять человеку и верить в его способности, помогая и при этом оставаясь на расстоянии, позади, чтобы в случае провала вовремя подхватить и предотвратить падение.
– Тогда он должен был позволить мне пойти с ними! – Чонгук закипал, игнорируя появляющиеся пузыри на поверхности воды под крышкой кастрюли с биркой «самообладание». – Черт возьми, это у меня тут меч, способный убить любую тварь.
– И ты им не овладел ещё даже на четверть, – сказал, как отрезал. – Ты хоть представляешь, что с тобой будет, если Кусанаги подчинит тебя себе? Хочешь, чтобы там рядом с трупами тварей лежал труп твоей драгоценной И Со? Или хочешь, чтобы после этой прогулки по Тени она любовалась тем, как у тебя крыша подтекает? Ты вообще слушал, что я тебе говорил?
Было в его словах что-то неуловимо настоящее, какая-то воспаленная до болезненной красноты забота. О нем так чаще всего Хосок переживал или И Со, когда Чонгук вляпывался в очередную перепалку с хаоситами. Не будь Джехён Джехёном-вампиром, то инкуб решил, что тот так пытается проявлять родственную озабоченность.
– В таком случае, хорош трепаться, – зарычал, сквозь сцепленные зубы, Чонгук и отправил окурок под ноги в сухой и скрипучий песок. Он завел руку за спину и дернул рукоять меча, освобождая лезвие. – Просто покажи мне, как его подчинить.
– Я уж подумал, что не попросишь.
И снова в его словах что-то неуловимо настоящее и с примесью почти отеческой заботы. О нем так беспокоился только Хосок-хён, и не будь Джехён Джехёном-вампиром, то Чонгук решил бы, что тот так о нем беспокоится. А потом у него на губах появилась та самая довольная и лукавая улыбка, а в глазах огонек и Чонгук в очередной убедился – заботой тут и не пахло. Никогда.
***
Ранним утром, стоя на крыльце особняка, в котором остановился Тэён и его вампирский выводок, Юнги не мог перестать думать, что у Юты чувства юмора очень тупое. Он, словно весь окаменел снаружи и промерз внутри, смотрел на вампира немигающим взглядом и только короткой очередью фыркал как-то немного истерично.
– Куда, говоришь, они поехали?
– На остров, что недалеко от Йосу, – с равнодушным спокойствием отвечал ему Накамота. – Говорю же, мы смогли узнать, где находится Гань Цзян, и И Со не захотела ждать утра – они уехали ночью.
Юнги даже не думал о том, как они смогли узнать местонахождения меча. Единственное, что его сейчас волновало, – это то, что все они дружно ехали в ловушку, которую он собственноручно расставил почти восемьсот лет назад. Он тогда был неумелым мальчишкой, который почти что поклонялся отцу и считал за правду всё, что тот ему говорил, и подумать даже не мог, что ставил силки, в которые вот-вот угодит единственная, кого он полюбил.
Вот это, блять, ирония судьбы.
Юнги сорвался с места слишком резко, на ходу цепляя зубами сигаретный фильтр из пачки, пока другой рукой отбивал сообщение Хосоку: «Мы в жопе, уехал вытаскивать нас оттуда». Машина словно вступила в сговор со временем и предательски медленно ползла к дому, несмотря на цифры на спидометре, которые перевалили за добрые двести двадцать. счет шел если не на часы, то на минуты точно.
Ему было нужно добраться до дома, воспользоваться телепортирующим артефактом и оказаться на острове, чтобы после вытащить И Со из Тени и запечатать её, оставив внутри чертов клинок.
– Блять, блять, блять, – шипел Юнги, долбя ладонью по кожаной оплётке руля.
А ведь всего-то стоило разок ослушаться отца, поддаться инстинктам, которые ещё тогда кричали ему: «запечатай меч в Тени, чтобы даже шансов до него добраться не было». Сделай он сразу так и не пришлось бы сейчас рвать себя наизнанку, чтобы спасти её. Однажды он уже допустил, чтобы она провалилась в Тень на непозволительно долгое время, если он и сейчас проворонит момент, то последствия у этого инфернального сафари будут необратимыми.
Ему стоило больших усилий не разнести квартиру во время поисков нужного артефакта. Ещё больше усилий потребовалось на заклинание, потому что пальцы предательски дрожали, а язык заплетался, не желая складывать буквы в связные слова. К десяти утра он все-таки оказался на песчаном пляже, жадно глотая ртом соленый воздух.
Казалось, что картинка мира вся была испещрена помехами, расползаясь и съезжая куда-то в сторону, словно ртуть перекатывалась на плоскости, то собираясь в одну большую лужицу, то распадаясь на тысячу шариков. Юнги облизнул пересохшие губы и шагнул вперед, туда, где маячили два слишком активно движущихся силуэта. Он успел закурить и сделать несколько затяжек, когда подошел к ним и смог отчетливо разглядеть Джехён – не удивительно – и, мать его, блять, за ногу, Чон Чонгука.
– Какого хера? – зашипел слишком резко Юнги, не замечая ни клинка в руках младшего, ни ступора на лицах.
– Хён?! – чонгуковское удивление выпало на песок. – Ты как… что ты… здесь делаешь?
– Это я, блять, у тебя хочу спросить. К черту, – махнул рукой нетерпеливо маг и развернулся к вампиру, – сколько они уже там?
У него не было ни времени, ни желания выяснять почему и зачем Чонгук спутался с вампирами и сопровождал И Со на её самоубийственную прогулочку, не сказав об этом никому. Единственное, что сейчас его волновало, – это время и как мало его осталось до катастрофы. Джехён с понимающим молчанием не выказывал сопротивления, он лишь глянул на часы и выдохнул:
– Четыре часа.
– Сука! – рявкнул Юнги, срываясь в глубь леса.
Четыре часа в Тени это примерно, как четыре месяца в пыточной камере наедине с Хосоком, который сейчас со звериным рвением пробирался в голову к Йошико. Если даже не складывать их с предыдущим её заходом туда, то положение у них было хуже некуда. И Со с вероятностью в девяносто девять процентов притащит с собой какой-нибудь подарок, если выживет, конечно. Когда он был уже в паре метров от разрыва в Тени, послышался характерный хлопок и гулкий звук падающих тел, что придало дополнительного ускорения и без того взвинченному до предела Юнги.
***
Знакомая горечь чужого невидимого присутствия прокатилась по пищеводу И Со, застряла в глотке и ухнула вниз, туда, где фантомной болью наливалось сердце. Стоило им только шагнуть в нутро, как лес резко сменился коридорами облепленными цветастыми точками. На перекрестке фонило взвесью гама, шума и гормонов – тихушное тисканье потных ладошек слышалось из темных углов. Она прикрыла глаза, под веками закипало капиллярно-красным.
И Со просачивалась сквозь гомон, фырканье и шушуканье мыслящим сквозняком, обхватив запястье Тэёна кольцами из тонких пальцев. Под другой ладонью хрусткая штукатурка, трещинки, бугры, сколы на углах – указатели для незрячих. Сомнительной ценности информация, заключенная не в текст и символы, а в перепады температур или фактуру стен, щекотало подушечки пальцев подсыхающей краской с потёкшей каплей, цепляло впадинами царапин. Десакрализация домовских тайн – о да, она узнала этот дом и коридоры, несмотря на всю разруху. Это был её дом.
– Девять, десять, никогда не спите, дети… – рука застыла на щербатой поверхности стены, казалось, что та пульсирует и прячет живую плоть. Скрипучий, высокий девчачий голосок режет мозги, психику и прохладный воздух Тени на ровные слайсы: – Семь, восемь, кто-то к вам придет без спросу.
– Я же не один это…
– Не один, – И Со оборвала шепотом Тэёна, прикладывая ладонь к его холодным губам.
– Пять, шесть, Тварь хочет вас всех съесть.
Она сорвалась на бег, услышав новую порцию считалочки, тянула за собой Тэёна и бежала, бежала, бежала. Они спрятались в комнате, где веяло озоном. Смердило сбывшимся гнусным кошмаром: искаженные реальностью репродукции её родителей баюкали маленькую девочку в колыбели.
И Со сморгнула накатившие слезы и сделала неуверенный шаг в сторону родительских копий. У матери вместо глаз лишь пустые и зияющие черной смолью глазницы. У отца рот был полностью зашит нитками, а пальцы, заломленные под неестественным углом, тянулись к детской кроватке, где лежала изрядно пожеванная девочка с дырой вместо щеки, из которой ползли червяки.
В слизистые заползал приторный душок подвздошной гнили. Там, на границе корпусов двух миров, чьи-то острые когти щекотали ливер ведьмы. Возможно, так пахли внутренности родителей или её настоящее нутро, которое так и застряло в этой самой колыбели.
– Три, четыре, запирайте дверь в квартире, где живой сосуд хранит в себе секрет.
И Со охнула, пойманная между азартом и смутной, копошащейся опарышами на дне рассудка, тревогой. Когтистая лапа матери сомкнулась на шее, руки отца служили замком на талии, пробираясь внутрь извне. Тэёна размазывало по стене невидимой плетью с зазубринами, что то и дело оставляли глубокие порезы на его теле и заставляли заливать тут всё густой бордовой жидкостью.
Эфир дробился волнующим зовом – прилетело тихо справа, в левое ухо – резко и тут же отступило, как стереозвук в шуршащем радио. Это колокольца над дверью прогоняли темноту, что подступала нахально. Она помнила из покорёженного детства, как мама вешала эти колокольчики над дверью и приговаривала: «Когда-нибудь они помогут тебе».
– Помогли, мама, – прохрипела горькой тоской И Со.
Она прекратила прятаться в мёртвой зоне сознания и схватилась за рукоять инквизиторского меча, плавным движением отделяя кисть от руки замешкавшейся лже-матери. Руки отца разрезала на лоскуты, но он даже не выдохнул на предельной громкости от боли, что давало какое-то смутное облегчение – ему не больно. Пусть это не он, не её отец, но ему не больно.
– Раз, два – Мама с Папой заберут тебя!
Какое-то время ушло на борьбу с «родителями», пока бесполезная считалочка не уложилась в голове стройным, логическим рядом. И Со дернула рукой, протыкая тело матери насквозь, выгнулась вся, заламывая конечности, и запустила пятерню в разложившийся на трубчатые кольца кишечник девочки в колыбели. Горячая слизь прожигала, шипела на коже кислотой, пока пальцы хаотично перебирали богатое содержимое внутренности себя – нашла. Серебряная рукоять легла, как влитая, в ладонь, и И Со выдохнула.
– Вытаскивай нас отсюда, – тихо прошептала девушка, ощущая, как вся боль и раны от схватки начинали цвести яркими красками боли.
Она не понимала, что и как дальше происходило, не видела. Только на уровне чувств ощущала: безусловное «сейчас» мягко ложилось на лицо, костяная рука пограничья отпускала глотку.
– И Со… – хриплый, знакомый, родной голос проникал сквозь толстый слой забвения, размазываясь акварелью по черепной коробке.
– Она может не вытянуть, – настороженный Тэён. – Я должен, понимаешь? Моя кровь за минуты вылечит все её раны.
– Нет! – недовольный крик Юнги. – Я не позволю, ты ведь знаешь о последствиях.
– Но мы можем её потерять.
– Это всё твоя долбанная вина! – рычал любимый человек, когда на покрывшиеся сухой коркой губы ведьмы тягучей влагой укладывалась кровь.
И Со никогда не пила чью-то кровь, поэтому с удивлением бессознательно отмечала, как на языке раскрывался вкус Тэёна. Сладковатой карамелью с примесью чего-то жгучего и пикантного – сочетаемое с несочетаемым. Вкусно.
***
Обеспокоенное сообщение от Минхёна заставило Мун Тэиля прекратить слежку за И Со и компанией на подъездах к Йосу. «Что-то происходит, проверь Двор Хаоса, меня сослали в срочную командировку» – зияло и жгло экран мобильника черными буквами. Тэиль устало прокручивал в голове вариант возможных событий, каждый раз приходя к горькому умозаключению – они поймали Йошико.
Не то чтобы они все не предвидели подобного развития событий, но точно не рассчитывали, что подобное произойдет так быстро. На лице образовались кривые морщины, когда губы растянулись в насмешливой ухмылке на грани с истерикой. Виноватых в откровенном проёбе они поищут после, сейчас надо было нестись в Сеул и вытаскивать Йоши из дерьма, в которое она вляпалась, при этом не выдав себя с потрохами.
