Текст книги "Зеркало вод (СИ)"

Автор книги: Инна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

2

Электра только что ушла. Женские тайны, недосказанность, полуправда. Она скрывала что-то, боялась говорить. Роберт отпустил, так и не попросив Кристофа вмешаться. Принудительное сканирование – крайняя мера, подождет. Докопаться до сути, можно, станет ли от этого легче?

Бирюзовый шарф, цветы амаранта, тонкая, почти воздушная ткань, на мгновение образ возник перед глазами, и Роберт задержал его, снова вызвал из памяти.

Айрин не любила яркие цвета, выбирала спокойные оттенки, оттого шарф казался инородным элементом. Роберт вспомнил встречу жены с Электрой: помимо волнения и беспокойства, звучали капризные нотки, интонации казались чужими, во фразах проскальзывало легкое пренебрежение. Да, своенравная, даже шальная, Айрин не была грубой или надменной. Возникло ощущение двойственности и искусственности, словно с Электрой виделась не его Айрин. Незнакомка, способная на предательство? Одна с рядом ним и совершенно другая в кругу знакомых?

Роберт задумался. В жене всегда ощущалось противоречие, неявное – оно не бросалось в глаза, но проблема тянулась давно.

Девочка из богемной среды, праздной, ленивой. Среды, которую она не любила, но в которой вращалась с самого детства. Мама Айрин – актриса, иллюзионист высокого класса, изящная и утонченная, желала творческого занятия для дочери. Несмотря на хороший вкус и склонности к живописи Айрин преуспела лишь в копиях, не смогла создать ничего талантливого и оригинального.

Первые тесты на выявление способностей у детей проводили в пять лет, следующие в десять и завершающий этап в тринадцать. Определяли область, к которой ребенок предрасположен, чтобы заинтересовать и развить. Но выбор не навязывали, и если возникало желание, давали шанс реализовать себя в любой другой сфере. В большинстве случаях такой подход заканчивался успехом.

Айрин относилась к исключениям. Доминирующее направление, поддержанное матерью, после нескольких лет безуспешных попыток, вызывало у Айрин неприятие и она решила стать учителем, но после колледжа провалила работу в школе – не хватило терпения. Ученики и занятия выводили из себя, раздражала необходимость что-то объяснять или повторять. Эльза настаивала на живописи, но возврата в сферу искусства не последовало. Айрин отвергла и живопись и театр, не увлеклась музыкой или танцами. Роберт видел, насколько болезненны неудачи неудачи для жены – она никого не винила, но словно утратила интерес ко всему – и в отличие от родителей не торопил, терпеливо ждал, давая ей возможность определиться самой.

Роберт и сам не жаловал театр, хотя по другим причинам. Погружение в мир, созданный кем-то, объединение сознаний актеров и зрителей во время представления, действовали на него угнетающее. Он не мог расслабиться до конца, отдаться действию, приходилось сдерживаться, чтобы случайно не разрушить иллюзию.

Что Роберт любил по-настоящему, так это музыку. Азам его обучили в детстве, и потом, когда заперли на полгода в Сколлент Холле, он легко освоил игру на фортепиано, обнаружив мамин старый инструмент на заброшенной половине дома. Особенно привлекала импровизация. Хотя Роберт никогда не записывал собственных сочинений, полагая, что его музыка – всего-лишь мысль или фраза, и незачем повторять уже сказанное.

Однажды экстренный вызов выдернул из гостей, и Роберт приехал в Башню вместе с Айрин. Пока он разбирался, жена обустроилась наверху у дежурных наблюдателей и просидела, не отрывая восторженного взгляда от экранов. Роберт осторожно протестировал Айрин – аналитический склад ума, нестандартное мышление, своеобразная логика и высокое восприятие – редкое сочетание способностей, подходящее для работы в Башне, если бы не то обстоятельство, что сюда, как и к хранителям не брали женщин.

Роберт попытался заинтересовать жену диспетчерским отделом Башни, отвечающим за полеты и прохождение кораблями барьера, на что Айрин заявила: летать интереснее, чем смотреть, как это делают другие. Но для пилота способности оказались недостаточными, да и время уже ушло.

Копнув глубже, Роберт пересмотрел детские тесты Айрин. Результаты озадачили. Наклонности к искусству на грани гениальности – вот почему творческое направление представили, как основное. Досадная ошибка тестирования или влияние матери? Все-таки иллюзии ее конек.

За несколько месяцев до трагедии Айрин увлеклась серфингом. Роберт неплохо стоял на доске, хотя на то, чтобы отточить мастерство, не хватало времени. У Айрин получилось не сразу и она упорно отрабатывала движения, сначала на берегу, потом в воде, падала, поднималась и повторяла снова. Роберт не вмешивался, дивился упорству, лечил синяки и ссадины, наблюдал с берега или плыл неподалеку, готовый прийти на помощь в любую минуту.

Высокие быстрые волны, уютный пляж, птицы с длинными шеями и изящными крыльями, ветер, соль на губах, запах моря. Воспоминание пришло внезапно. Айрин улыбалась. Она стояла на берегу и отжимала тяжелую косу. В черных прядях набились песчинки, и Айин расплела волосы, тряхнула головой. Крупные кольца рассыпались по плечам, закрутились в спирали.

– Не представляешь, насколько здорово почувствовать единение с доской, волной и стихией. И главное, добиться этого самостоятельно, – сказала она.

– Выходишь из пены морской и глаза твои два изумруда, – восторженно прошептал Роберт.

– Продолжишь изъясняться стихами, разозлюсь, – фыркнула Айрин, невольно повторив ритм, и капризно топнула ногой. Оба рассмеялись.

Лодку проектировали вместе. Роберт любил и умел конструировать и задумал комфортабельную прогулочную яхту, но Айрин возразила: нужна скорость, гоночная модель, и внезапно, словно уже все обдумала, предложила идею лодки без киля с плоским дном как у серферной доски. Интересно и нестандартно. Роберт воодушевился, добавил подводные крылья, позволяющую лодке взмывать над водой и лететь, не касаясь поверхности. Крылья работали отлично: опускались и поднимались в зависимости от направления ветра, скорости и погодных условий, и лодка скользила, как птица.

Идея оказалась хороша, Роберту хотелось, чтобы жена продолжала, и даже училась на конструктора. Айрин задумалась, но пока не соглашалась – возвращение в студенчество ее пугало.

«Все мы птицы», подумал тогда Роберт. От мысли этой на душе стало хорошо, и фраза прозвучала, как музыка. Огорчало лишь одно – на лодке нельзя было ходить в режиме погружения, транспорт на Тарре был исключительно обычным, и только звездолеты выращивали и наделяли интеллектом.

Оба загорелись регатой, Роберт даже записался, но регата состоялась без них. Погибла Айрин, Роберт уехал, а лодку унесло в море.

«Рисунки, как я раньше о них не подумал!» – воскликнул Роберт, пожурив себя за невнимательность, и открыл заметки Айрин. Несколько беглых, но уверенных набросков серферной доски, чертежи лодок. Много. Трехмерные модели и эскизы, сделанные от руки. Он внимательно изучил каждую работу – выглядело профессионально, посмотрел на даты. Айрин начала рисовать вскоре после успеха с лодкой, все-таки послушала его совета.

3

Ехать к деду желания не было. Сама мысль о встрече казалась чудовищной. Однако Айрин звонила старику за неделю до гибели, и сам факт этого разговора не давал покоя. Роберт все-таки поехал, но дела в известность ставить не стал – на случай, если передумает.

В провожатые достался молодой парнишка, напомнивший Эвана. Русые вихры и краснеющие уши. Он явно переживал, опасаясь сделать что-нибудь не так, но забравшись во флаер сразу же подобрался, руки перестали дрожать, повел машину спокойно и уверенно. Роберт успокоился, вначале подумав, что безопасника придется инструктировать. Понаблюдав еще немного догадался, почему у него такой водитель. Несмотря на внешний вид парнишка имел приличный летный опыт и не только на локальных трассах. Посадив машину на стоянку, безопасник остался возле машины, что более чем устроило Роберта.

Дед жил на окраине столицы. Возле дома Роберт почувствовал внутреннюю дрожь, и это несмотря на то, что давно уже взрослый и дед ничего ему сделает. В дверь постучал, использовав старинную ручку-молоток, звонка не имелось. Дом, как и его хозяин, всем своим видом подчеркивал архаичность и консервативность. Ждать пришлось долго, дед не спешил открывать. Роберт хмурился, кусал губы и жалел, что приехал. Наконец раздались неторопливо стариковские шаги, и дверь отворилась. Дед сверлил глазами внука и молчал, будто сомневался впускать или нет, но все-таки посторонился, махнув рукой и пригласил войти, а уже в гостинной, резко схватив Роберта за плечи, развернул к себе. Пальцы держали крепко, словно дед боялся, что внук сбежит или исчезнет. От пристального старческого взгляда стало не по себе.

– Все-таки посадил сердце, – проворчал дед.

Роберт вздрогнул от звука его голоса и машинально ответил:

– Я в порядке.

– В порядке, как же… Лучше сядь. – Пальцы сильнее сдавили плечо. – Говорил тебе, не переусердствуй, береги себя… эх.

– Восстановится, – буркнул Роберт. Спорить не стал и сел, взглянув на деда с вызовом. Старик поседел и сгорбился, смотрел все еще напряженно, но во взгляде читалось волнение. Роберту показалось, что в уголке старческого глаза блеснула одинокая скупая слеза.

– Не надеялся увидеть тебя здесь, – сказал дед, вытирая лицо.

– Сам себе удивился, – проговорил Роберт, смутившись.

– Простил? – В голосе старика звучала надежда.

– Не разобрался еще, – Роберт опустил голову. – Мог хотя бы объяснить, поговорить со мной.

– Слишком поздно понял ошибку, – сказал дед и неожиданно воскликнул: – Как же ты похож на отца! В первые секунды, думал, что схожу с ума и вижу Винсента у моей двери.

– Только внешне. Это из-за сходства вы решили опробовать на мне жесткие методы?

– Нет конечно! С твоим отцом мы были в хороших отношениях и не имели разногласий. Ты сильнее. А когда начал взрослеть, возникла опасность потерять тебя.

– В каком смысле? Я же был послушным ребенком, – удивился Роберт, – почти тихоней.

– Кто тебе такое сказал? – рассмеялся дед.

– Помню себя таким.

– Тихоня, как же. – Умудрялся в рекордный срок переставить все с ног на голову. – Дед, все еще посмеивался, но вдруг резко посерьезнел. – Хорошо, что вернулся в Совет, я рад. Твоего взгляда на вещи сильно не хватает. Всегда отличался нестандартным подходом к проблемам.

– Малкольм говорил тоже самое, и я решил, что рано мне в отставку, – признался Роберт.

В помещении стоял полумрак. Слишком плотные шторы, тяжелые, до самого пола, почти не пропускали свет, стены отливали темной зеленью, отчего комната становилась похожа на лесную чащу. Нехитрая мебель подчеркивала вкусы хозяина. Дед предпочитал простоту во всем, но вещи не выглядели современными, словно извлечены были из глухой старины и другой вселенной.

Дед улыбнулся:

– Рад, что заглянул, проведал старика.

– Хотел кое-что спросить, – тихо сказал Роберт. Поник, но тотчас же встрепенулся, произнеся лишь одно слово: – Айрин.

– Вот оно как, – протянул дед. – Славная девочка, жаль, что так получилось.

– Вы общались? Расскажи.

– Она приезжала, – дед не отрицал. – Лучше покажу. Не кривись, открой сознание, хватит притворяться, будто не терпишь, мы не раз это делали.

Роберт набрал воздуха в грудь, шумно выдохнул, успокаиваясь, и разрешил ментальный контакт. Теперь он видел глазами деда.

Дверь распахнулась. Солнечный свет, яркий, слепящий, и нежная зелень листвы, и клочок неба… Айрин. Она переминаясь с ноги на ногу. Улыбнулась открыто и по-доброму.

– Заходи, пичуга, – дед говорил весело, даже задорно. Роберт почувствовал эмоции, дед расцвел и помолодел.

Айрин прошла в комнату, крутанулась посередине, темные косы взметнулись змеями и опали на плечи. Непривычно, вероятно заплела для деда, догадываясь о его вкусах. С этими двумя косами Айрин выглядела совсем юной. Села на диван, скрестила ноги. Роберт, вздрогнув, уставился на родинку чуть выше лодыжки. Фокус удержать не смог, деда родинка не интересовала.

– Рассказывай, что привело тебя сюда. Не понял, к чему спешка, – благодушно сказал дед.

– Роберт. Узнать о ваших с ним проблемах.

– Он говорил? – дед подобрался.

– Не он, Роберт вообще-то скрытный. – Айрин нахмурилась, закусила губу, точно сомневалась, и вдруг выпалила. – Правда ли, что он опасен?

– Роберт? Конечно же нет! – воскликнул дед. – Кто сказал подобную глупость о моем внуке? Или… Неужто обижает?

– Нет, – Айрин сверкнула глазами. – С ним хорошо, даже слишком. Я просыпаюсь по ночам и боюсь, что это когда-нибудь закончится, ведь так хорошо не бывает. Но вы пытались его контролировать, сделать послушным. Это правда?

– Ошибся, – проговорил дед с грустью в голосе. – Ломал, вместо того, чтобы учить и поддерживать. А Роберт не чувствовал своей силы. Совет, между прочим, повторяет ту же ошибку. Но ничего, скоро все образуется.

– Каким образом?

– Поймут и извинятся.

– Так просто? И никаких планов по его подчинению? – спросила Айрин.

– Планов? О чем ты? Роберт хороший мальчик, упрямый разве. Как бы хотел я все вернуть, и чтобы не случилось этих лет, моей ошибки и нашего конфликта, – дед тяжело вздохнул. – Кто тебя напугал?

– Да так, друзья, – Айрин потупилась.

– Роберту веришь?

Айрин кивнула.

– Мой совет: выкинь глупости из головы. А еще, избавься от паршивых друзей.

– Мне кажется, – Айрин запнулась. – Ему грозит опасность.

– Не может такого быть! – не поверил дед. – На Тарре Роберту ничего не угрожает. Но если волнуешься, поговори с Грегори.

– Я… справлюсь сама, – улыбнулась Айрин. – Уже придумала как.

– Смотри. Грегори – глава безопасности, развеет любые сомнения.

– Но он же… – задумчиво произнесла Айрин. – Не важно. Разберусь сама, ничего серьезного.

– Приезжай сюда с Робертом, надеюсь простит меня, когда выслушает, – попросил дед.

– Попробую, – Айрин улыбнулась. Она встала, чтобы уходить, и вдруг порывисто обняла деда, поцеловала в щеку.

Роберт вынырнул из воспоминания, сердце колотилось. Внезапно понял, что старику не известно, ни о паразите, ни о роли Айрин, ни об аварии его флаера. Подумав, отправил сжатый инфопакет.

– Да уж, – нахмурился дед. – Вся наша встреча видится в другом свете.

– Я едва не начал в ней сомневаться, – прошептал Роберт.

– Девочка очень тебя любила. Не знаю, во что ее втянули, и какой у нее был план, но точно не собирался тебя предавать.

– Я понял, хотя многое указывает на обратное. Авария было подстроена. Инженеры пересмотрели записи и нашли чужеродный элемент. Думаю, флаер вывели из строя похожим образом. Мне повезло больше: спокойная трасса, да и вожу я лучше.

– Самому тяжело?

– Пока да, не могу сосредоточиться.

– Хочешь помогу? – предложил дед.

Роберт нахмурился. Для него самого было непросто вызвать и удержать в памяти момент гибели Айрин, но тащить туда деда?

– Со мной легче получится, вот увидишь – настаивал дед. – Знаю не веришь, не доверяешь, но дай мне шанс.

Библиотека, стеллажи, папки и ящики. Роберт шел и слышал шаги за спиной. Дед. Не рядом, соблюдает дистанцию, шаги торопливые, шумное дыхание. Роберт ускорился, нужно сделать это быстро, иначе не хватит решимости. Боковым зрением заметил плющ, незнакомые лестницы, уходящие в небо и понял, что запустил эту секцию хранилища, давно не наводил порядка. Но ему нужен следующий проход, Роберт повернул и остановился.

– Не копайся, – проворчал за спиной дед. – Заходи уже.

«Что он имеет ввиду? Куда? Дверь… Ее здесь раньше не было, влияние деда? Впрочем, почему бы и нет?» Роберт толкнул возникшую на пути преграду, распахнул и зажмурился от яркого света.

Он стоял на террасе, солнце поднялось высоко и слепило. В небе показалась небольшая темная точка.

– Останови картинку. – Тяжелая рука деда легла на плечо.

Точка все еще двигалась, но медленно-медленно, словно плыла, воздух застыл, стал вдруг густым и почти осязаемым. Роберт очутился на пляже, смотрел в небо, не отрывая взгляда от флаера. Воспоминая отличались.

– Почему?

Дед его понял:

– Ты знаешь это место, можешь воспроизвести момент из любой точки.

– Увидеть под другим углом? – спросил Роберт и вдруг занервничал. – Она приближается.

– Прокрути назад, если не готов.

– Готов, – прошептал Роберт, почти не разжимая губ.

Флаер подходил к скалам, задерживался с поворотом, и вдруг завис в опасной близости от уступа, остановился.

– Успокойся, – тихо сказал дед. – Это случилось, уже произошло, не изменить, и сегодня ты не участник, а зритель. Отстранись и смотри, наблюдай. Уведу тебя до аварии.

Роберт снова почувствовал, как стариковские пальцы сжимают его плечо.

Флаер медленно вильнул, подлетая к следующему уступу. Роберт приблизил изображение, машина оказалась совсем рядом, он видел марево, исходящее от двигателей, заглянув в кабину и с ужасом понял – пустая.

– Так лучше, поверь. Считай, что это модель, проекция – шепнул дед и вдруг добавил. – Смотри, борт поцарапан.

Бок флаера пересекала свежая царапина, покрытие вздулось, Айрин зацепила скалу. Роберт отмотал назад и замедлил. Вот оно, флаер дернулся, несколько мелким камней сорвалось в море.

– Она потеряла контроль над машиной, – заметил дед.

– Если бы не скалы, – глухо отозвался Роберт.

Следующий поворот, флаер запаздывал, его сносило к скале, крыло чиркнуло по уступу, сбивая куски породы.

– Если предположить, что приборы работали с погрешностью и учесть сложность трассы…

Роберт повернул голову, заметил себя на террасе. Он прикрывал глаза рукой, щурясь от яркого солнца. Еще не понял, что происходит, еще не знает, но чувствует – взгляд напряженный, взволнованный. Последний поворот. И окрик деда: «Закрывай!» Темнота.

Очнулся на жестком стуле, подумав, что любовь деда к аскетизму идет в ущерб элементарному комфорту. Дед сидел на полу и тяжело дышал. Стар уже для подобных трюков. Роберт почувствовал укор, склонился на дедом, быстро проверяя состояние. «В порядке», – вздохнул с облегчением, помог старику подняться и усадил на диван, подсунул под спину подушку.

– Хватит со мной возиться, не так уж я и немощен. С непривычки это, давно не практиковался, – пробурчал дед и пожаловался. – Не с кем больше.

– А как же мама?

– Мама. Видимся, конечно, и часто. Но живу-то я один. Единственный внук и тот не навещает.

– Слишком долго учился тебя ненавидеть, – Роберт сказал еле слышно.

– Планируешь разучиваться?

– Как видишь я здесь и собираюсь еще вернуться, – пообещал Роберт.

Лицо старика просветлело, он разулыбался, и Роберт нехотя признал, что не в состоянии больше злиться. Хотел бы, но не может. Он достал коммуникатор, нашел иконку «кару-кару», показал деду:

– Встречал?

– Не приходилось. Но крылышки выглядят как летные.

– Тоже так подумал. Нашел небольшое сходство со старой командной эмблемой, но там разворот нормальный.

– Перевернутые, – задумчиво хмыкнул дед. – Будто падший ангел.

4

Роберт позвонил племяннику Малкольма и договорился о встрече на следующий день. Если иконка с крылышками имела отношение к группе Дэнни, Мэтт – лучший источник сведений. Роберт подумывал спросить об Электре, возможно Мэтт что-то знал о делах сестры. А еще племянник Малкольма, как выразился Найджел, во времена студенчества входил в лагерь неприятеля. Его взгляд на события мог оказаться полезным.

Решил навестить и Эвана. Техники принадлежали к особой категории. Малозаметные и вездесущие, они соблюдали нейтралитет, открыто не участвовали в пилотных тусовках и разборках, но оставались в курсе событий.

Эван жил в глубине континента и занимался своего рода фермерством. «Техник на космической станции и фермерством, – вздохнул Роберт. – Всем нам приходится делать не то, к чему лежит душа».

Долго летели над полями. В этой части Тарры климат был суше и умереннее, тропические циклоны сюда не доходили, и температура колебалась меньше.

Заметив, что флаер оснащен дуальной системой, Роберт попросил безопасника уступить контроль. Водитель не спорил, включил управление со стороны пассажира, и Роберт с наслаждением увел машину на высоту, за эти несколько дней успев соскучиться по вождению.

Пролесок, небольшое озеро, наконец показались крыши дома и подсобных строений. Эван ждал на площадке, махал рукой.

– Рад тебя видеть, и… что ты выбрался, – улыбнулся Эван.

Он изменился мало, по-прежнему нескладный и робкий, но во взгляде вместо задора, то и дело проглядывала тоска. Роберт вспомнил слова Электры о зависимости.

– Как устроился?

– Да вот, экзотические растения, питомник. Хочешь, покажу? Люблю природу, кажется, вошел во вкус.

Роберт согласился посмотреть. Эван воодушевился, водил его по цветочным аллеям, рассказывая, какие в этом году выросли розы, хвастался, что удалось вывести новый сорт жасмина, а еще он научился слышать растения, отсюда и такой результат.

– Недавно узнал, что меня боялись, – заметил Роберт, разглядывая заросли бамбуковой травы. Растение привезли на Тарру из Содружества – питомник Эвана специализировался на инопланетной экзотике.

– Ага. Рассказывали, что ты всю Башню держишь в подчинении, и даже руководитель тебя побаивается.

– Ничего себе легенды. Умудрился прославиться еще в студенческие годы, и далеко не с лучшей стороны, – проворчал Роберт.

– Хорошего тоже хватало. Ты спас меня тогда. – В глазах бывшего техника вновь плескалась грусть. Его мечта о звездах рассыпалась в один момент.

– Мне жаль, что тебя отстранили, – сказал Роберт.

– До сих пор не понимаю, что на меня нашло.

– В тот день происходило что-то необычное?

– Вроде нет, – Эван в задумчивости пригладил непослушные волосы. – Готовили катера к тренировочным полетам, все шло по плану. Твоим катером, кстати, не занимался. Вообще не помню его в посадочном отсеке.

– Сам подготовил машину. Собирался вылететь раньше.

– Многих задевала твоя самостоятельность, личный корабль, команда. Во время занятий в группе, ты видел на несколько шагов вперед и шел к цели, пока остальные суетились и не знали, что предпринять.

– Это раздражало. Не понимал, почему никто не замечает очевидного, говорил, что делать, а меня не слушали. В итоге я на всех давил и принуждал, – буркнул Роберт. – Подожди, ты работал с нами в группе?

– Приходилось. На техников мало кто внимание обращает, а мы же все обслуживание вели. Эх… – Эван вздохнул и потупился. – Как-то довелось услышать беседу начальника учебной станции с инструктором. Говорили о тебе.

– Распекали?

– Не совсем. Начальник жаловался, будто бы ты влияешь на управление станцией, инструктор утверждал, что подобное невозможно.

– Есть доля правды, – уклончиво ответил Роберт. – Некоторые вещи получалось помимо воли. Когда понял в чем дело, старался не допускать.

– Близнецов помнишь?

– Риксов? Да кто же их не знает. Неугомонные ребята.

– Не брезговали с нами техниками сидеть, байки про тебя рассказывали, всегда шепотом и округлив глаза от страха.

– Словил на горячем, – усмехнулся Роберт. – Устроили тотализатор на рейтинге пилотов и развлекались. Я даже инструкторам не докладывал, решил, что с них достаточно разговора. И столько лет спустя узнаю, что, оказывается запугал близнецов.

– Я не верил, Риксы всегда преувеличивали, – признался Эван.

Роберт достал коммуникатор:

– Крылышки такой формы или что-то похожее не встречались?

Эван долго рассматривал картинку, переставлял части рисунка местами.

– Нет, впервые вижу, – вернул коммуникатор Роберту.

Они повернули к дому. Вокруг небольшого коттеджа разросся фруктовый сад. Стройные ряды деревьев уходили дальше к озеру. А у самой воды пестрели разнообразием кусты рододендронов.

– Вистерии есть? – поинтересовался Роберт.

– Конечно, идем.

Эван привел его в «весеннюю» секцию. Вистерии уже отцвели, но выглядели роскошно, Роберт залюбовался.

– Интересуешься? – спросил Эван.

– Подумываю. Уж больно нравятся. Если решусь, заеду к тебе.

Эван посмотрел на него с благодарностью.

– Ты спрашивал, что случилось в тот день. Вспомнилась одна мелочь.

– Рассказывай.

– Курсант уехал и вскоре вернулся, забыл какую-то ерунду. Ругался на чем свет стоит, меня обозвал недоумком и кем-то еще, не помню.

– Имя?

– Мэтт Тирен. Он нехорошо к техникам относился. – Эван снова вздохнул, вернулся к растениям, подрезал подсохший побег, расправил листья и вдруг спросил:

– Думаешь о возвращении?

– Нет, все. Уже отлетался, – произнес Роберт, не заметив, как отвел глаза.