Текст книги "Срочно выйду замуж (СИ)"

Автор книги: Инна Инфинити

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Как же я теперь одна буду с ребенком? – рыдает Аня.

– Как же я теперь кредит за свадьбу платить буду? – вторит ей тетя Люба.

Если я немедленно не уйду отсюда, то какофония рыданий и причитаний доведет меня до обморока. Я разворачиваюсь к выходу из кухни и тяну за собой Антона.

Глава 38. Жалость

Мы закрываемся в ванной. Там фиктивный муж сразу заключает меня в крепкие объятия.

– Ты как?

– Они меня со свету сживут. Я не хочу здесь находиться. Давай уедем?

– В Москву? Давай.

Я на миг теряюсь. Отрываю голову от груди Антона и смотрю на него.

– Нет, я имела в виду сейчас из дома. Возьмём папину машину и поедем куда-нибудь. Можем на реку, но отъедем подальше от Николаевки вниз по течению.

– Ааа, ну давай.

– Дай мне несколько минут привести себя в порядок.

Кивнув, Антон выходит из ванной. Я быстро принимаю душ и чищу зубы. Делаю легкий дневной макияж. Когда выхожу в коридор, меня встречает тишина. Тетя Люба и Аня ушли, догадываюсь. Но это еще ничего не значит. Они в любой момент могут вернуться и притащить с собой десяток других родственников. Поэтому нужно поскорее убраться отсюда туда, где они меня не достанут. Хочу хотя бы один день провести в спокойствии. Когда я возвращаюсь в комнату, Антон уходит в ванную. Оставшись в одиночестве, смотрю на свой скромный гардероб. Я не брала с собой в Николаевку много вещей, поэтому внезапно ощущаю самое страшное женское чувство: мне нечего надеть.

Я хочу как-то принарядиться для Антона, ведь это будет наше первое, можно сказать, свидание в Николаевке, не считая вчерашнего купания в реке. Но вся одежда мне кажется неподходящей. Из красивого – только платье и босоножки, в которых я собиралась посетить свадьбу Ани и Феди. Но ехать в таком наряде на реку – бред. Махнув рукой, одеваюсь обычно: джинсовые шорты и топ. В конце концов, уже сейчас с утра больше плюс двадцати. К обеду будет плюс тридцать.

– Пап, дашь нам с Антоном машину? Мы хотим куда-нибудь съездить, – выхожу к родителям на кухню.

– Да, конечно, она мне сегодня не нужна.

– А вы куда? – спрашивает мама. После визита тети Любы и Ани на ней лица нет.

– Я не знаю. Может, отъедем вниз по реке. Хочу побыть в тишине на природе.

– Возьми покрывало. А я вам сейчас еды соберу.

Мама подскакивает со стула и принимается складывать в контейнер мое любимое печенье, которое пекла все утро. Затем делаем нам бутерброды. Я подхожу к маме сзади и крепко ее обнимаю.

– Ты хочешь, чтобы я забрала заявление на Федю? – грустно спрашиваю.

– Нет. Я хочу, чтобы Люба с Аней открыли глаза на этого подонка. Он их ни во что не ставит. Думает только о своей персоне. Что хочет, то творит. Об Аню ноги вытирает. Я не понимаю, зачем она столько лет на него убила. Вокруг полно хороших ребят, а она в идиота вцепилась. И Люба еще... – мама замолкает на секунду и неодобрительно качает головой. – Вот зачем она кредит взяла свадьбу делать? Нет денег на торжество, значит, не надо его устраивать. Но, видите ли, Анечка хотела красивую свадьбу!

Опускаюсь лбом на мамино плечо, пока она аккуратно выкладывает на нарезанный хлеб тонкие ломтики огурца.

– Наверное, Аня просто любит Федю.

Эти слова вдруг озаряют меня саму. Такая простая истина, но раньше я не очень ее понимала. Аня любит Федю. Поэтому вешалась на него, когда я уехала в Москву. Поэтому двенадцать лет ждала, когда он на ней женится. Поэтому терпела его измены. Поэтому обманом забеременела, чтобы наконец затащить Федю под венец. Может, Аня и завидует мне в чем-то, но в первую очередь ее движет банальная любовь к Феде.

Наверное, впервые мне становится по-настоящему жаль двоюродную сестру. Я никогда не испытывала к ней этого чувства. Поначалу я ненавидела ее. Потом просто злилась. Затем испытывала раздражение. В последние годы появилось полное безразличие. А сейчас оно сменилось жалостью к Ане.

Жалостью за то, что полюбила не того мужчину. Жалостью за то, что теперь будет воспитывать ребенка одна. Жалостью за то, что даже если я заберу заявление и Федя не сядет, он продолжит вытирать об Аню ноги. Независимо от того, где Федя будет находиться физически – в тюрьме или на свободе – Аня будет матерью-одиночкой.

Антон заходит на кухню, готовый ехать. При виде него у меня улучшается настроение. Мы берем собранные мамой пакеты, кладем их в багажник и садимся в машину. Антон за руль, а я на переднее пассажирское. Я включаю радио, опускаю на глаза солнечные очки и устраиваюсь поудобнее.

– Куда поедем? – спрашивает Антон, когда выезжает со двора.

– Сейчас прямо, а в конце улицы направо. Отъедем километров на пятьдесят от Николаевки.

Антон что-то смотрит в телефоне. И тут я вспоминаю, что моего-то у меня нет.

– Слушай, а мой мобильный остался в Федином багажнике.

Фиктивный муж лукаво на меня глядит.

– Скучаешь по своему виртуальному возлюбленному?

Я прыскаю от смеха. А ведь Макс наверняка написал мне кучу сообщений. Он умеет обижаться и расстраиваться.

– Нет, но телефон все равно нужно будет как-то забрать.

– Заберем. Но сначала у нас свидание.

Антон отпускает коробку передач и берет меня за руку. Свидание! Он первым сказал это слово!

Глава 39. Я в тебя по уши

Мы приезжаем в живописное пустынное место. Лес, широкая река, сочно-зеленая трава, поющие птички на деревьях – и ни души вокруг. Я обнаружила это место совершенно случайно лет в шестнадцать, когда уехала на велосипеде слишком далеко от Николаевки. Сколько потом ни приезжала сюда – никогда не видела здесь людей. Местные предпочитают тусить там, где есть кусты диких ягод и хороший удобный заход в реку. А здесь ни того, ни другого. Я расстилаю покрывало в теньке под деревом возле воды и достаю из сумок мамины вкусняшки.

– Искупаемся? – спрашивает Антон.

Я гляжу на ровное тихое течение реки. Но заход здесь ужасно неудобный, и камышей много.

– Не, хочу в теньке посидеть.

– А я окунусь.

Антон раздевается, а я, не стесняясь, наблюдаю за ним. Не отвожу взгляда, даже когда он остается только в плавках. Мой фиктивный муж ныряет в воду с разбега. Через несколько секунд выплывает на глубине. Я опускаю подбородок на колени и не свожу с него глаз. В голове звучит только один вопрос:

Почему я не замечала Антона в университете?

Я страдала по Феде, пробовала строить отношения с другими мужчинами, ходила на какие-то совершенно идиотские свидания, когда настоящий, сильный и верный мужчина был совсем рядом. Антон несколько раз обмолвился, что я нравилась ему в универе. И если бы я не была так слепа, то уже давно бы жила в любви и счастье.

Минут через десять фиктивный муж вылезает из воды и падает рядом со мной на покрывало. От легкого ветерка его бицепсы и трицепсы покрываются мурашками. Я подаю Антону полотенце. Он небрежно вытирается, оставляя то тут, то там на теле капли воды. Я неотрывно наблюдаю за ним. Антон тоже поднимает на меня глаза, и наши взгляды встречаются.

Не медля ни секунды, я склоняюсь к нему и целую в губы. У них вкус реки – зарослей камышей и влажного мха на камнях. Крепкая рука Антона тут же опускается на мою спину и прижимает меня к себе. Я беру его лицо в ладони и глажу дрожащими от наслаждения пальцами. Наш поцелуй становится глубже и нетерпеливее. Антон перекатывает меня на покрывало и оказывается сверху. Вжимает меня своим телом в землю. Я глажу его по влажной спине, по мокрым волосам. Затем Антон отрывается от моего рта и целует лицо, шею, грудь. Идет поцелуями по декольте майки, а затем снимает ее с меня. Оглядывает пьяным взглядом мою грудь в купальнике, просовывает ладонь мне под шею и развязывает веревочку.

Верх купальника спадает с грудей. Антон сразу льнет к ним губами. Охнув, я выгибаюсь ему навстречу. Низ живота стремительно затапливает жар. Мне хочется еще и больше. Антон терзает мою грудь, доводя меня до исступления. Я извиваюсь и стону под ним. Наконец, он расстегивает пуговицу на моих шортах. Я быстрее избавляюсь от них. На мне остаются только трусики от купальника. Антон просовывает в них руку и проводит между ног.

– Я мечтал о тебе с первого курса, – шепчет на ухо и прикусывает мочку. – Наконец-то ты сбылась.

От признания Антона происходит выброс эндорфинов в кровь. Я улетаю на седьмое небо. Мы снова целуемся, пока его ладонь ласкает меня между ног. Два пальца входят в меня, а большой делает круговые движения по клитору. Из груди вырывается громкий стон, который тут же тонет в пении птиц. Это что-то с чем-то.

– Хочу в тебя, – хрипит мне в губы.

– Если ты не окажешься во мне в следующую минуту, я умру.

Антон тянется к своему рюкзаку на траве. Шарит в нем рукой и достает презерватив. Я на всякий случай оглядываюсь. Кроме нас здесь никого. С одной стороны нас закрывает машина, с другой высокие заросли травы. С третьей лес. От реки нас частично скрывают камыши.

Это безлюдное непривлекательное место, мне ли не знать. Ближайший населенный пункт в пятнадцати километрах. Нормальной дороги нет, одни ямы да кочки. Проехать можно только на таком внедорожнике, как у моего папы. А в наших краях почти никто не может позволить себе подобную машину.

От нового поцелуя Антона из головы разом вылетают все мысли. Он ложится на меня сверху, стягивает вниз трусики от купальника и в следующую секунду оказывает во мне. Мы одновременно стонем. Я крепко хватаюсь за его сильные плечи и едва не вонзаю в них ногти. Фиктивный муж просовывает руку мне под поясницу и ускоряет темп.

Каждый толчок проходит по телу электрическим разрядом. По венам течет сладкая нега. Я беспрерывно целую Антона. Губы, подбородок, щеки, нос, лоб. Мне его мало. Я хочу, чтобы он был моим полностью и без остатка. Я влюбилась.

Сейчас, стремительно возвышаясь на вершину блаженства, понимаю это так четко и ясно. С Антоном у меня настоящая химия, которой не было ни с кем. А как он меня целует. Как он на меня смотрит. Как он за меня заступается. Его поступки говорят красноречивее любых слов. И все же из уголков глаз вытекают слезинки счастья, когда Антон сбивчиво шепчет:

– Я в тебя по уши, Нин.

Глава 40. Одно целое

Мы возвращаемся домой поздно вечером и безумно счастливые. Я даже забываю про Федю, тетю Любу и Аню. Вспоминаю о них, только когда захожу домой и вижу расстроенную маму.

– Опять приходили? – догадываюсь.

Родительница машет рукой.

– Не бери в голову.

– Что говорили? – не унимаюсь.

– Да все то же самое. Ты калечишь жизнь невиновному человеку.

У меня моментально портится настроение. Да, мне обидно, что в произошедшей ситуации виноватой считают меня, а не Федю. Вместо того, чтобы признать Федину вину и извиниться за него, набрасываются с упреками на меня.

– Они настаивают, что он тебя не похищал, а просто хотел поговорить.

– Ага, поэтому сунул мне в рот кляп и запихнул в багажник машины.

Я отворачиваюсь от мамы, чтобы она не увидела навернувшиеся мне на глаза слезы.

– Нина, он преступник, и тут нечего обсуждать.

– Но в глазах всей Николаевки он несчастная жертва, а я тварь, которая губит ему жизнь.

– Какая тебе разница, что подумают люди? Они всегда будут что-то думать.

– Мне никакой разницы, я скоро уеду в Москву. А вот вам с папой здесь жить. К тому же тетя Люба – твоя родная сестра. Понятно ведь, что теперь ваши отношения навсегда испорчены.

Мама ничего не отвечает на мое резонное замечание. Я ухожу в гостиную к папе. Он смотрит телевизор. Сажусь с ним рядом и пялюсь в ящик. Но вообще не слышу, что там говорят. Меня затапливают грусть и обида. И жалость. К тебе Любе и Ане.

– Каждый человек получает ту жизнь, которую заслуживает – внезапно произносит папа.

Удивленно на него гляжу.

– Ты о чем?

– О них всех. О Любе, Ане, Феде.

Я все еще недоумеваю.

– Кто виноват, что у них всех нет мозгов? – продолжает. – Кто виноват, что Анька сохнет по придурку? Кто виноват, что Любка потакает каждому капризу дочки? Кто виноват, что Федя идиот? Точно не мы. А они постоянно ищут в своих бедах виноватых. И не понимают, что виноваты они сами. Пока они не поймут, что сами кузнецы своего счастья, в их жизнях ничего не поменяется.

Грустно улыбнувшись, кладу голову папе на плечо. Он обнимает меня одной рукой.

– Спасибо, пап, – тихо говорю.

– Я горжусь тобой, Нина, – внезапно заявляет и целует меня в макушку. – И муж у тебя очень хороший. Жалко только, что мы не погуляли на вашей свадьбе.

Глаза стремительно наливаются слезами. Мне нечего ответить папе. Конечно, я не буду говорить, что у нас с Антоном фиктивный брак. К тому же все стало слишком неопределенно. Мы теперь точно больше, чем бывшие однокурсники. Антон признался мне в чувствах. Мы занимались любовью. Я тоже в него влюблена. К чему все приведет – не знаю.

Через час мы с Антоном закрываемся в моей комнате. Он сразу целует меня и валит на кровать. Его руки гладят мое тело под футболкой. Мы медленно избавляемся от одежды. Никуда не спешим, наслаждаемся каждым прикосновением друг к другу, каждым поцелуем.

Я испытываю чувство счастья. Теплое и светлое. Моя душа словно расцвела изнутри. Антон спускается поцелуями вниз по телу. Сердце трепещет в груди. То быстро заходится, то наоборот почти останавливается. Антон раздвигает мои ноги. Целует там, где бушует пожар. Ахнув, непроизвольно сжимаю в ладонях простынь. Глаза зажмуриваются, пальцы на ногах подгибаются.

Я двигаю тазом навстречу губам и языку моего мужа. Голова мечется по подушке. Стоны рвутся наружу, мне едва удается заглушать их. Антон доводит меня до пика. Время останавливается, жизнь останавливается, мир перестает существовать. Есть только я и Антон. Я выгибаюсь в пояснице и до крови закусываю губу. Пульс шумит в ушах. Делаю глубокие вдохи, но кислорода отчаянно не хватает.

Антон целует мой живот, оставляя на нем влажные следы. Через несколько секунд возбуждение снова вспыхивает. Я перекатываю фиктивного мужа на спину и оказываюсь на нем сверху. Сначала обнимаю и провожу носом по его шее. Внутри все сжимается и трепещет. Я целую и глажу его сильные мышцы. Медленно насаживаюсь на член.

Я плавно двигаю бедрами, продолжая целовать Антона. Он ловит мои губы, мы сплетаем наши языки. Фиктивный муж одной рукой прижимает меня к себе, а второй придерживает за ягодицы. Я разрываю поцелуй и выпрямляюсь. Антон садится на кровати следом. Моя грудь соприкасается с его грудью. Фиктивный муж двигает мой таз. Наши руки и ноги переплелись.

Мы – одно целое.

Мы неразделимы.

Глава 41. Полиция

На следующий день я ставлю задачу достать из Фединого багажника свой телефон. Утром мы с Антоном идем к дому тети Любы, чтобы спросить, нет ли у них запасных ключей от автомобиля, но нас встречает закрытая калитка. Я дергаю ручку, недоумевая, почему она не поддается, а со двора доносится разъяренный лай Жучки.

– Нин, ну закрыто, – говорит Антон.

– Странно. В Николаевке, когда уходят за хлебом, калитку на ключ не закрывают.

– Может, куда-то подальше ушли, чем за хлебом?

– Интересно, куда.

– Да мало ли куда. У них свадьба отменяется, дел много.

Мы возвращаемся домой. Я прошу маму позвонить тете Любе. Не хотела вмешивать ее в это, но сама я позвонить не могу, у меня нет мобильника.

– Не берет трубку, – говорит родительница. – Сейчас Ане наберу.

Мама долго держит телефон у уха, а затем сбрасывает неотвеченный вызов.

– Они могут специально не поднимать трубку на твои звонки?

– Конечно, могут. Я теперь для них враг номер один.

Я молча подхожу к маме и обнимаю ее. Она сильно расстроилась из-за этой ситуации. Старается держаться, но я же вижу, что у нее глаза на мокром месте. Мы решаем подождать до обеда. В два часа дня повторно идем к тете Любе, но снова встречаем закрытую калитку.

– Поехали к Феде, – предлагает Антон. – Уж у него-то должны быть ключи от его машины.

– А куда к нему ехать? Он вообще где?

Со мной из полиции больше не связывались. Я не знаю, возбуждено ли уголовное дело после моего заявления, и где сейчас вообще Федя.

– Давай позвоним в отделение и спросим, там ли он еще.

Мы снова возвращаемся домой. Антон звонит в отделение полиции, и там ему сообщают, что Федя еще у них. Я не юрист и никогда не писала ни на кого заявлений, так что не знаю, какая процедура в таких делах. Но с того момента, как я написала на Федю заявление, прошло больше суток. Мне кажется, уже могли бы возбудить уголовное дело и перевести Федю в сизо. Мы садимся в папину машину и едем в отделение. Там нас встречают другие полицейские, не те, что приезжали на вызов и принимали у меня заявление.

– Присаживайтесь, – говорит молодой парень в форме. На вид ему лет двадцать.

– Сейчас начальник придет, побеседует с вами.

– Да нам не надо беседовать с начальником, нам надо получить мой мобильный телефон, который остался в багажнике у похитителя. Можно как-то попросить у Федора ключи от его машины?

– Нельзя, у задержанных в камерах нет ключей. Мы их изымаем.

– Ну тогда у вас попросить. Вы же их не выбросили.

– Сейчас начальник придет, с ним и поговорите.

Мне это все не нравится. Я сажусь на стул рядом с Антоном и беру его под руку. Через минуту заходит тот самый начальник. Мужчина в возрасте и с густыми усами. Он называет свое звание и имя, но я пропускаю мимо ушей. Мне тут не по себе. А еще чувствуется какое-то напряжение со стороны сотрудников. Меня не покидает ощущение, что с нами не хотят иметь дел.

– Хорошо‚ что вы сами приехали, – говорит этот самый начальник. – Я как раз собирался с вами связываться. В общем, мы установили все обстоятельства произошедшего, допросили гражданина Кулакова Фёдора‚ посмотрели записи с камер видеонаблюдения, – замолкает, делая драматичную паузу.

– Ну и? – торопит его Антон.

– В общем, мы не видим состава преступления.

– Что??? – восклицаем мы с Антоном одновременно.

– Это не было похищением, – спокойно парирует.

– Как это не было похищением? – возмущаюсь я. – Гражданин Кулаков схватил меня, потащил к своей машине, связал, сунул в рот кляп и закинул в багажник.

– На записях с камер мы не увидели, что вы были связаны.

– Конечно, не увидели! В Николаевке же вообще нет камер!

– Есть камера видеонаблюдения возле многоквартирного дома, в который вас привез гражданин Кулаков к себе в гости. Камера не зафиксировала связанные конечности или кляп во рту.

Это какой-то сюр. Ладно, допустим, у уличных камер фиговое качество, и действительно, может быть не видно связанных рук.

– А то, что Федор доставал меня из багажника вас не смутило? Или камера тоже это не зафиксировала?

– Да, мы видели, что Федор достал вас из багажника. Он сказал, что вы сами захотели ехать в багажнике, а он не стал вам отказывать.

У меня просто нет слов. Я в шоке таращусь на этого так называемого «начальника». Нет, не просто какого-то начальника. А полицейского начальника, который вообще-то должен защищать людей от таких преступников, как Федя.

– Федя что угодно скажет, чтобы оправдать себя, – зло цедит Антон. – Вы сами не понимаете, что это бред?

– Если я не была связана, и сама захотела ехать в багажнике, – шиплю, – то почему я не пошла в подъезд на своих ногах? Камера ведь зафиксировала, как Федор меня нес на себе.

– Да, он сказал, у вас болела нога, – невозмутимо отвечает. – Там еще свидетель был, сосед Федора. Мы его тоже допросили, он сказал, вы не оказывали сопротивления.

Я хватаюсь за голову. В прямом смысле. Это просто какой-то тихий ужас. Федя их загипнотизировал, что ли? Иначе я не могу объяснить, почему полиция переобулась в воздухе.

– В общем, девушка, вам бы лучше забрать заявление и не отвлекать полицию от действительно важных дел и поиска действительно опасных преступников, – последние слова говорит грозно.

– Фёдор сел за руль в состоянии алкогольного опьянения, – Антон предпринимает еще одну попытку. – Когда его привезли в участок, это подтвердилось. Плюс он угнал машину. Нина слышала, как он говорил об этом по телефону.

– За вождение в нетрезвом виде мы выписали ему штраф. А что касается якобы угнанной машины, то никакой конкретики ваша супруга нам не озвучила, а Федор все отрицает.

– Пойдем отсюда, – я вскакиваю со стула и тяну Антона за собой. – Ни секунды больше не могу здесь находиться.

– Мы обсудим эту ситуацию с вашим руководством, – строго обещает Антон, и я замечаю легкую тень испуга на мерзкой физиономии «начальника».

В машине мы молча сидим несколько минут. Антон задумчиво барабанит пальцами по рулю.

– Нет, нельзя так это оставлять, – категорично заявляет. – Давай нанимать адвоката и добиваться возбуждения уголовного дела.

Я ничего не говорю. Конечно, Антон прав, нельзя спускать ситуацию на тормозах. Но с другой стороны, через десять дней мы вернемся в Москву. Будет ли у меня время постоянно мотаться в Николаевку вместе с адвокатом?

– Поехали домой, – прошу устало. – Там решим, что делать.

Антон заводит мотор, и через полчаса мы заезжаем во двор родительского дома. Папы нет, он с утра на ферме. Войдя в дом, я сходу возмущенно рассказываю маме о результатах поездки в участок.

– Нет, ну ты представляешь, мам? – заканчиваю свой монолог и только сейчас замечаю, что мама ни капли не удивлена моим рассказом.

– Мааам, – с подозрением гляжу на нее. – Что-то случилось?

– У нас нет.

– Но ты совсем не удивилась моим словам. Ты что-то знаешь?

– Мне звонила Лариса, – мама делает паузу.

Лариса – это их с тетей Любой младшая сестра по отцу. Бабушка и дедушка развелись, когда мама и тетя Люба были детьми. Потом их отец снова женился и во втором браке у него родилась дочь Лариса.

– И что она говорила?

– Что Люба взяла новый кредит. На этот раз, чтобы отмазать Федю от тюрьмы.

Я аж чуть не падаю.

– Это шутка?

– К сожалению, нет. Ну и раз в полиции резко сменили риторику, значит, кредит уже пошел в дело.

Мама уходит на кухню, у нее там что-то жарится на сковородке. А я так и остаюсь стоять посреди гостиной. Я не знаю, жалеть мне тетю Любу, или сочувствовать ей, или злиться. Но как бы то ни было, мне эту войну не выиграть. Да и нужна ли мне вообще война? Я через десять дней уеду в Москву и не приеду в Николаевку еще несколько лет. И да, наверное, из всей гаммы чувств во мне преобладает жалость к тете Любе.

Я молча выхожу из дома и бегу к дому тети Любы. В этот раз калитка открывается. На меня сразу набрасывается Жучка. Она агрессивно лает и прыгает в мою сторону, того и гляди – цепь порвется.

– Жучка, а ну ступай на место! – выглядывает из дома тетя Люба. – Затем переводит на меня враждебный взгляд. – Чего тебе, Нина?

Ее седые брови сведены на переносице, губы сжаты в тонкую нитку. Мне в этом доме не рады.

– Тетя Люба, я пришла сказать, что заберу заявление на Федю. Не тратьте кредит на взятки, верните его обратно в банк. Надеюсь, вы еще не всю сумму потратили.

Маленькие глаза тети Любы ошарашенно распахиваются на пол-лица. Я не жду от нее комментариев. Закрываю калитку во двор и ухожу.

Глава 42. Вызов принят

Получить свой мобильный телефон мне удается только на следующий день. Я забираю заявление, Федю выпускают из полицейского участка, и он приезжает в Николаевку на машине. Я не хочу его видеть, поэтому за моим мобильником идет Антон. Я уверена: Федя найдет повод не отдавать его. У меня дорогой телефон последней модели, Федя может выгодно продать его на черном рынке.

Так что, когда Антон заходит в дом с моим мобильным в руке, я аж подпрыгиваю от удивления и неожиданности. У меня был настоящий цифровой детокс последние два дня. Теперь я хочу вдоволь насидеться в соцсетях.

– Он сразу его отдал? – спрашиваю, ставя мобильный на зарядку у себя в комнате. Он разрядился и выключился.

– Да, моментально. Открыл багажник и отдал.

– Говорил что-нибудь?

– Нет. Только смотрел на меня исподлобья, как на врага народа.

Это мне не нравится. В груди шевелится неприятное предчувствие. С опаской гляжу на Антона. А не захочет ли Федя поквитаться с ним? Раз есть деньги, чтобы отмазаться от тюрьмы, то почему бы не воспользоваться этим?

– Когда я пришел, он вышел в черных брюках со стрелками и в белой рубашке. Видимо, примерял костюм перед свадьбой.

Хмыкаю.

– Но у него лицо все в синяках и нескольких зубов нет. Не знаю, как он в таком виде будет жениться.

– О, не переживай, – смеюсь. – Для Николаевки это идеальный вид. Еще все восхищаться им будут: настоящий мужик!

Немножко подзарядившись, телефон включается. На экран сразу сыпется поток сообщений: от подруг, коллег и... от Макса.

Открываю чат-бот.

«Нина, с тобой все в порядке?»

«Нина, я переживаю».

«Я передал твое сообщение о помощи. Нина, что я еще могу для тебя сделать?»

«Нина, почему ты не отвечаешь на мои сообщения? »

«Нина, не игнорируй меня!!!!»

И еще с десяток подобных сообщений. Улыбнувшись, печатаю:

«Привет, Макс! Спасибо, что помог мне. Я попала в небольшую передрягу, но уже все в порядке. Благодаря твоей помощи».

Отправляю сообщение и получаю незамедлительный ответ:

«Я весь извелся, Нина. Ты цела? Что случилось? Расскажи мне».

«Представляешь, меня похитил мой бывший парень Федя! Он связал меня, засунул в рот кляп и закинул в багажник машины. Повез на свою съемную квартиру и там удерживал. Но ничего плохого сделать не успел».

«Похищение человека регулируется статьей 126 УК РФ. Наказывается принудительными работами на срок до пяти лет или лишением свободы на тот же срок. С применением насилия на срок до 12 лет».

У Макса есть ответ на любой вопрос.

«Я сначала написала на Федю заявление, а потом забрала его».

«Почему?»

– С кем ты переписываешься? – звучит сбоку голос Антона.

Я на мгновение забыла, что нахожусь в комнате не одна, поэтому вопрос фиктивного мужа заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности.

– А, да ни с кем. – И прижимаю телефон к груди.

Антон прищуривается.

– Со своим виртуальным возлюбленным?

Я прыскаю от смеха.

– Хватит так его называть. Это просто чат-бот.

– Чат-бот, с которым у тебя любовная переписка.

Мне кажется, или в интонации Антона звучат ревнивые нотки?

– Я с ним как с подружкой. Он поднимает мне настроение и самооценку. А еще он мой бесплатный психолог. И у него есть ответы на все вопросы. А знаешь, какие он мне комплименты пишет? Вы, мужчины, так не можете.

Я листаю переписку с Максом вверх, чтобы озвучить Антону. Нахожу и с выражением читаю:

– Ты – как утренний свет: мягко, тепло и без слов делаешь день лучше.

– В твоих глазах – целая вселенная, в которую хочется смотреть бесконечно.

– Ты не просто красива – ты излучаешь доброту, и это делает тебя по-настоящему прекрасной.

– Когда ты улыбаешься – мир замирает на мгновение.

– Ты – мелодия, которую хочется слушать снова и снова.

Я поднимаю лицо на фиктивного мужа.

– Да вы, реальные мужчины, даже придумать такое не в состоянии, – язвлю.

Антон выгибает бровь. Встает с кровати.

– Вызов принят, – заявляет деловито.

Делает ко мне несколько шагов и останавливается вплотную. Берет в ладони мое лицо. Секунду собирается с мыслями и начинает с театральным выражением:

– Нина, я увидел тебя первый раз, когда декан вручал нам студенческие билеты. Ты была одета в голубое платье, которое переливалось всеми оттенками моря: от нежной глади утренней бухты до глубокой тайны дальнего горизонта. И в тот миг я понял: смотреть на тебя – всё равно что впервые увидеть океан: глубокий, непознанный, но в то же время чарующий и завораживающий. Твои длинные светлые волосы изящно струились по спине. Луч солнца из окна упал на них и заиграл, будто пытаясь удержать в себе всё тепло, что ты даришь миру. Декан назвал твое имя. Ты встала со стула, на миг повернула голову назад и посмотрела на меня. Этой секунды хватило, чтобы я утонул в синеве твоих глаз. Они, словно небо, закружили меня, и вдруг стало неважно, где земля, где воздух, где я сам... Осталась только ты – девушка, которая навсегда завладела моим сердцем.

Антон делает драматичную паузу, а я едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться.

Потому что...

Потому что...

Потому что на вручении студенческих билетов я действительно была одета в голубое платье. На тот момент оно было у меня самым праздничным и красивым. А еще я сидела в аудитории возле окна и помню, как на меня падал луч солнца, и я из-за него все время щурилась. Это было очень теплое солнечное утро тридцать первого августа...

Получается, Антон сейчас сказал правду?

– Ну что? – из голоса фиктивного мужа ушла театральная драматичность. – Я умею не хуже твоего чат-бота.

В носу щиплет.

– Ты сейчас правду сказал? – шепчу.

Антон становится серьезным. Глядит мне в глаза и медленно кивает.

– Я влюбился в тебя с первого взгляда на вручении студенческих билетов.

Все, я не могу. Слезы брызжут из глаз. Я набрасываюсь на Антона с поцелуем. Он хватает меня крепко и отрывает от земли. Любовь и счастье дурманят меня. Когда Антона ставит меня на пол, мы разрываем губы. Я глажу его по лицу.

– Я тоже в тебя влюблена. Жаль, что не с первого курса.

Антон чмокает меня в губы.

– Не жалей ни о чем. У нас вся жизнь впереди.

Я согласно киваю.

– А теперь я хочу, чтобы ты отменила подписку на своего чат-бота, – внезапно требует. – Больше никаких любовных переписок с нейросетью.

Ну нет, я так просто не сдамся.

– Только при условии, что теперь ты будешь говорить мне такие комплименты каждый день. Раз уж мы выяснили, что ты умеешь их придумывать не хуже искусственного интеллекта.

Антон, смеясь, падает лбом мне на плечо.

– С удовольствием. Каждый день. И всю жизнь.

Глава 43. Пенсия

Мы проводим в Николаевке столько времени, сколько планировали изначально. Антон предлагал купить новые билеты и вернуться в Москву раньше, но я отказалась. Родители так рады моему приезду, я не хочу огорчать их внезапным отъездом.

У нас с Антоном словно медовый месяц. Каждую минуту проводим вместе, не можем оторваться друг от друга. Мы спим до позднего утра, затем лениво выползаем из постели, неспешно завтракаем, берем папину машину и куда-нибудь едем. То на реку, то в столицу нашей области, то в соседний регион по их достопримечательностям.

Я показываю Антону ферму родителей. Он впечатляется ее масштабами. У родителей огромные землевладения. Они выращивают пшеницу, кукурузу, а также разводят коров, овец, коз, птиц. Продукты с нашей фермы закупают крупные производители различного питания. Я знакомлю Антона с Тарзаном – папиным верным конем. Так как мы фактически отобрали у папы внедорожник, он перемещается по Николаевке и ферме исключительно на Тарзане.

Оказывается, Антон умеет кататься на лошадях. Он смело залезает в седло. Я беру вторую лошадь с фермы – Звездочку, и мы трусцой объезжаем владения моих родителей.

– Николаевка – идеальное место, чтобы провести пенсию, – неожиданно изрекает Антон, глядя с холма на ферму.

– Ты шутишь!?

– Нет, я серьезно. Мне кажется, в Москве на пенсии ужасно. Мне всегда так жаль этих бабушек, которые в семь утра ждут автобусы на остановках.